Текст книги "Путешествие и приключения капитана Гаттераса"

Глава двенадцатая
Ледяная тюрьма

На другой день Гаттерас, Альтамонт и Бэлл решили отправиться на охоту. Медвежьих следов больше нигде не было видно; по-видимому, звери отказались от осады форта. Они или испугались неведомых врагов, или, не видя больше людей, решили, что там, под снежными сугробами, нет ни души.

Во время отсутствия охотников доктор хотел посетить остров Джонсона, чтобы исследовать состояние льда и произвести кое-какие гидрографические съемки. Стужа стояла жестокая, но зимовщики уже освоились с морозами и легко их переносили.

Джонсон должен был остаться в Доме доктора и охранять его.

Охотники стали готовиться к походу. Каждый был вооружен двуствольной винтовкой с нарезными стволами, заряжавшимися коническими пулями. Захватили с собой немного пеммикана на случай, если ночь застигнет их в пути, а также снеговые ножи, которые так необходимы в полярных странах; на охотниках были куртки из оленьей кожи и за поясом топорик.

Тепло одетые, без груза и с легким оружием, они могли далеко уйти; все они были незаурядные стрелки, и можно было надеяться на счастливую охоту.

К восьми часам утра сборы были закончены, и они тронулись в путь. Дэк, весело прыгая, бежал впереди. Охотники перебрались через холм, поднимавшийся на востоке, обогнули утес, где раньше находился маяк, и зашагали по снежным полям, направляясь к югу, туда, где высилась гора Бэлла.

Доктор условился с Джонсоном, что они дадут друг другу сигнал в случае какой-нибудь опасности; затем он спустился на побережье и стал пробираться к заливу Виктории, загроможденному льдами.

Джонсон остался один в форте Провидения; но он не сидел сложа руки. Первым делом он выпустил на двор гренландских собак, которые лаяли и беспокойно метались в «собачьем дворце»; в дикой радости они стали кататься по снегу. Затем старый моряк занялся домашним хозяйством. Надо было пополнить запасы топлива и провизии, навести порядок в складах, починить кое-какую утварь, порванные одеяла, а также обувь ввиду предстоящих летом продолжительных экскурсий. Дел было по горло, и Джонсон работал ловко и проворно, ибо всякий моряк – мастер на все руки.

За работой он все время думал о вчерашнем разговоре, о поразительном упорстве Гаттераса, который ни за что не хотел плыть к полюсу вместе с американцем, в американской шлюпке. В сущности говоря, это было похвальное, героическое упорство.

«Но как переплыть океан без шлюпки? – думал Джонсон. – Когда мы дойдем до свободного моря, как ни вертись, а без суденышка дело не обойдется. Будь ты хоть лучшим из англичан, все равно не одолеешь вплавь трехсот миль. Пожалуй, можно бы и поступиться патриотизмом. А впрочем, поживем – увидим. Времени у нас еще много, да и доктор не сказал еще своего последнего слова. Человек он бывалый и, наверное, сумеет уговорить капитана. Готов побиться об заклад, что по дороге к острову доктор осмотрит обломки „Порпойза“ и сообразит, можно ли из них что-нибудь смастерить».

Такие мысли занимали Джонсона после ухода охотников. Прошел час, как вдруг в двух или трех милях под ветром грянул сухой резкий выстрел.

– Здорово! Уж верно, напали на дичь, – сказал себе Джонсон, – и к тому же не слишком далеко, потому что выстрел хорошо слышен. Впрочем, воздух очень чистый.

Прогремел второй выстрел, за ним третий.

– Так. Должно быть, набрели на славную добычу, – заметил Джонсон.

Опять раздалось три выстрела, но поближе.

«Шесть выстрелов! – подумал Джонсон. – Все заряды выпущены… Видно, дело-то нешуточное… Неужели же…»

Боцман побледнел; выбежав из дому, он поднялся на вершину утеса.

То, что он увидел, заставило его вздрогнуть.

– Медведи! – вырвалось у него.

Охотники, за которыми следовал Дэк, бежали со всех ног, а за ними гнались пять огромных медведей. Выпустив шесть зарядов, им не удалось свалить ни одного зверя. Медведи уже настигали их. Гаттерас, который бежал позади, удерживал медведей на известном расстоянии: он бросил им сперва свою шапку, потом топорик и, наконец, ружье. По своему обыкновению, медведи останавливались, чтобы обнюхать предметы, возбуждавшие их любопытство, и таким образом отставали от охотников, хотя бежали быстрее лошадей.

Гаттерас, Альтамонт и Бэлл, запыхавшись, подбежали к Джонсону и вместе с ним по склону кубарем скатились к дому.

Еще мгновение, и медведи настигли бы их; капитану едва удалось отразить охотничьим ножом удар громадной лапы.

В один миг Гаттерас и его товарищи заперлись в доме. Медведи в нерешительности остановились на плоской вершине утеса.

– Ну, теперь мы еще посмотрим, чья возьмет! – заявил Альтамонт. – Пятеро против пятерых!

– Четверо против пятерых! – дрожащим голосом сказал Джонсон.

– Как же так? – спросил Гаттерас.

– Доктор!.. – ответил Джонсон, указывая на пустой зал.

– Что доктор?

– Он отправился на остров.

– Ах, несчастный! – вырвалось у Бэлла.

– Разве можно его бросить одного! – сказал Альтамонт.

– Бежим! – воскликнул Гаттерас.

Он распахнул дверь, но тут же опять захлопнул, потому что медведь едва не раскроил ему череп лапой.

– Медведи здесь! – крикнул он.

– Все пятеро? – спросил Бэлл.

– Все! – ответил Гаттерас.

Альтамонт бросился к окну и стал закладывать его амбразуру кусками льда, которые отбивал от стен. Его товарищи, ни слова не говоря, стали закладывать другие окна. Молчание нарушалось только глухим ворчанием Дэка.

Всех занимала одна и та же мысль. Забывая о собственной опасности, они думали только о докторе. О нем – не о себе! Бедняга Клоубонни! Такой добрый, такой преданный, душа их маленького отряда! В первый раз его не было с ними… Что будет с ним? Ведь ему грозит такая страшная опасность, быть может, даже гибель! Ничего не подозревая, он будет спокойно возвращаться домой, и вдруг увидит перед собой свирепых зверей. И главное, невозможно его предупредить. Было бы безумием делать вылазку.

– Я все-таки надеюсь, – сказал Джонсон, – что доктор теперь уже начеку. Выстрелы предупредили его об опасности, и он, наверное, догадался, что случилось что-то неладное.

– А что, если в тот момент он был слишком далеко? Что, если он не догадался, в чем дело? – спросил Альтамонт. – Словом, восемь шансов из десяти, что он вернется домой, даже не подозревая об опасности. Медведей заслоняет эскарп, и он их не увидит.

– В таком случае необходимо отделаться от этих зверюг до прихода доктора, – заявил Гаттерас.

– Но как? – спросил Бэлл.

Нелегко было ответить на такой вопрос. Было бы безумием идти на вылазку. Правда, они завалили глыбами льда коридор, но медведи, конечно, могли бы одолеть эту преграду и пробраться в дом. Теперь звери знали, что имеют дело только с четырьмя врагами, которые были куда слабее их.

Осажденные разошлись по комнатам и стали ждать нападения. Слышно было, как звери тяжело топают по снегу, глухо рычат и царапают когтями ледяные стены.

Необходимо было действовать. Альтамонт решил проделать в стене отверстие и открыть огонь по осаждающим. Он очень быстро пробил насквозь ледяную стену, но едва он просунул в отверстие ружье, как оно было вырвано у него из рук. Американец даже не успел выстрелить.

– Черт возьми! Ну и силища! – воскликнул Альтамонт.

И он поспешил забить бойницу.

Прошел час; выхода из этого положения не предвиделось. Стали снова обсуждать возможности вылазки. Было очень мало шансов на успех, поскольку нельзя было справиться с медведями поодиночке. Но Гаттерасу и его товарищам не терпелось покончить с этой напастью; по правде сказать, им было стыдно, что медведи загнали их в ловушку, – и они уже готовы были решиться на открытое нападение, когда капитану вдруг пришел в голову новый способ обороны.

Он схватил железную кочергу, которой Джонсон выгребал угли, сунул ее в печь; затем стал проделывать в стене отверстие, но пробил ее не насквозь, оставив снаружи тонкий слой льда.

Товарищи Гаттераса молча смотрели на эти приготовления. Когда кочерга накалилась добела, Гаттерас сказал:

– Я отброшу медведей раскаленной кочергой – они не смогут ее схватить, а когда они отойдут, мы станем стрелять в них из бойницы, и им не удастся вырвать у нас ружья.

– Здорово придумано! – воскликнул Бэлл, подходя к капитану.

Гаттерас вынул из печки кочергу и быстро сунул ее в отверстие. Снег громко зашипел, от кочерги повалил пар. Подбежали два медведя, схватили раскаленную кочергу и страшно заревели. Один за другим загремели четыре выстрела.

– Попали! – крикнул Альтамонт.

– Попали! – повторил Бэлл.

– Надо повторить, – сказал Гаттерас, быстро забивая бойницу.

Кочергу снова засунули в печь, и через несколько минут она вновь раскалилась.

Альтамонт и Бэлл, зарядив ружья, стали по местам. Гаттерас опять проделал отверстие и сунул в него раскаленную кочергу.

Но на этот раз она уперлась в какой-то твердый предмет.

– Проклятие! – крикнул американец.

– В чем дело? – спросил Джонсон.

– А в том, что проклятые звери наваливают льдину на льдину, они хотят замуровать нас в доме и заживо похоронить!

– Не может быть!

– Посмотрите сами: кочерга дальше не идет. Это, наконец, становится смешно!

Но было уже не смешно – положение все ухудшалось. Смышленые звери решили взять измором врагов. Они стали заваливать вход льдинами.

– Экая обида! – ворчал раздосадованный Джонсон. – Добро бы еще люди, а то – звери!

Прошло часа два. Положение осажденных становилось ужасным. Приваленные к стене глыбы так ее утолстили, что снаружи не доносилось ни звука. Альтамонт в волнении шагал из угла в угол. Его приводила в бешенство мысль, что ему при всей его отваге приходится пасовать перед медведями.

Гаттерас с ужасом думал о докторе и о страшной опасности, грозившей ему на обратном пути.

– Ах, если бы доктор был здесь! – сетовал Джонсон.

– Ну и что? Что бы он тут сделал? – спросил Альтамонт.

– О, уж он-то, наверное, выручил бы нас.

– Каким же это образом? – с невольной досадой спросил Альтамонт.

– Если бы я это знал, я не нуждался бы в докторе, – ответил Джонсон. – Впрочем, я догадываюсь, что он сейчас посоветовал бы нам!

– Что же именно?

– Перекусить. Это было бы не вредно. Как вы думаете, Альтамонт?

– Что ж, я не прочь поесть, несмотря на наше дурацкое, прямо-таки унизительное положение, – ответил Альтамонт.

– Держу пари, – сказал Джонсон, – после обеда мы придумаем, как выпутаться из беды.

Никто не ответил. Все сели за стол.

Воспитанный в школе доктора, Джонсон старался философски относиться к опасности, но это ему никак не удавалось. Шутки застревали у него в горле. К тому же осажденные стали испытывать недомогание. Атмосфера начинала сгущаться, в наглухо закрытом помещении почти не было притока свежего воздуха, так как в печах была плохая тяга. Огонь должен был в скором времени погаснуть. Кислород, поглощаемый легкими и печью, мало-помалу заменялся углекислотой.

Гаттерас первый заметил эту новую опасность, он не скрыл ее от своих товарищей.

– Значит, надо во что бы то ни стало выйти наружу! – воскликнул Альтамонт.

– Да, – сказал Гаттерас, – но подождем ночи. Сделаем отверстие в потолке, и воздух освежится; один из нас поднимется к отверстию и будет стрелять по медведям.

– Больше ничего не остается, – ответил Альтамонт.

Приняв это решение, стали выжидать подходящего момента. Прошло несколько часов. Альтамонт проклинал создавшееся положение.

– Слыханное ли дело, – говорил он, – чтобы медведи приперли к стене людей?

Глава тринадцатая
Мина

Настала ночь. Лампа медленно угасала от недостатка кислорода.

К восьми часам приготовления были закончены. Осажденные тщательно зарядили свои ружья и стали пробивать отверстие в потолке.

Работа продолжалась уже несколько минут. Бэлл ловко справлялся с делом, как вдруг Джонсон, стоявший на страже в спальне, быстро подошел к товарищам. Он был встревожен.

– Что с вами? – спросил капитан.

– Ничего, так… – нерешительно ответил старый моряк. – Впрочем…

– Что случилось? – спросил его Альтамонт.

– Тише! Вы ничего не слышите?

– Где?

– Вон там… в стене творится что-то неладное.

Бэлл бросил работу и стал прислушиваться.

Вскоре он уловил глухой шум. Казалось, в боковой стене прокапывали отверстие.

– Скребутся, – сказал Джонсон.

– Несомненно, – ответил Альтамонт.

– Неужели медведи? – спросил Бэлл.

– А кто же, кроме них? – воскликнул Альтамонт.

– Они переменили тактику, – продолжал старый моряк, – видно, раздумали брать нас измором.

– Они думают, что мы уже задохнулись, – возразил Альтамонт, которого не на шутку разбирала злость.

– Они скоро сюда вломятся, – сказал Бэлл.

– Ну что ж, – ответил Гаттерас. – Дело дойдет до рукопашной!

– Черт побери! – воскликнул Альтамонт. – По-моему, это гораздо лучше! Надоели мне эти невидимые враги. По крайней мере будем хоть видеть неприятеля.

– Да, – сказал Джонсон, – но едва ли можно будет пустить в ход ружья: здесь слишком тесно.

– И отлично! Возьмемся за ножи и топоры!

Шум все усиливался. Уже ясно слышно было царапанье когтей. Медведи прокапывали отверстие в том месте стены, где она примыкала к снежному валу, упиравшемуся в утес.

– Медведь теперь не дальше чем в шести футах от нас, – заявил Джонсон.

– Вы правы, Джонсон, – сказал Альтамонт. – Сейчас мы его, голубчика, угостим на славу!

Американец схватил одной рукой топор, а другой нож, выставил вперед правую ногу и откинулся назад, приняв оборонительное положение. Гаттерас и Бэлл последовали его примеру. На всякий случай Джонсон зарядил свое ружье.

Треск раздавался уже совсем близко; слышно было, как лед разлетался на куски под ударами железных когтей.

Теперь только тонкий слой льда отделял их от врагов. Вдруг кора льда треснула, как лопается в обруче бумага, прорываемая клоуном, и какая-то большая черная масса ввалилась в полутемную комнату.

Альтамонт замахнулся было топором.

– Стойте! Ради Бога! – раздался знакомый голос.

– Доктор! доктор! – закричал Джонсон.

Действительно, то был доктор; потеряв равновесие, он кувырком покатился на середину комнаты.

– Здравствуйте, друзья мои! – сказал он, легко вскакивая на ноги.

Все остолбенели, но изумление тут же сменилось неописуемой радостью. Каждый хотел обнять достойного Клоубонни; взволнованный Гаттерас долго прижимал его к груди, а доктор отвечал капитану горячим пожатием руки.

– Неужели это вы, доктор? – воскликнул боцман.

– Я самый, старина, собственной персоной. И я даже больше беспокоился о вас, чем вы обо мне.

– Как же вы узнали, что нас осаждают медведи? – спросил Альтамонт. – А мы-то пуще всего боялись, что вы преспокойно будете возвращаться в форт, даже не подозревая об опасности.

– О! Я отлично все видел! – ответил доктор. – Ваши выстрелы предупредили меня. В тот момент я находился около «Порпойза»; я взобрался на торос и вижу: за вами бегут пять медведей. Ну и испугался же я за вас! Потом вижу, вы стремглав скатились с утеса, а медведи в недоумении остановились на вершине скалы. Тут я немного успокоился, сообразив, что вы успели запереться в доме. Тогда я стал мало-помалу продвигаться вперед то ползком, то прячась за льдинами. Таким-то манером я подошел к форту. Тут я увидел, что медведи работают, точно громадные бобры; загребают глыбы и приваливают их к стене, словом – хотят вас замуровать. К счастью, им не пришло в голову скатывать с утеса глыбы льда, а то вас расплющило бы в лепешку.

– Но ведь вы сами, доктор, были в большой опасности, – сказал Бэлл, – медведи всякую минуту могли кинуться на вас.

– Им было не до того. Гренландские собаки, выпущенные Джонсоном, несколько раз приближались к форту, но медведи и не думали их преследовать; нет, они рассчитывали полакомиться более вкусной дичью.

– Спасибо за комплимент! – засмеялся Альтамонт.

– О! тут нечем гордиться! Как только я разгадал тактику медведей, то сразу же решил пробраться к вам. Благоразумие требовало подождать до ночи. Когда стемнело, я тихонько подкрался к валу со стороны порохового погреба. Выбрал я это место потому, что отсюда было легче всего прокопать стену. Я принялся за работу и начал рубить лед снеговым ножом; кстати сказать – какое это полезное орудие. Добрых три часа я рыл, копал, рубил, выбился из сил, голоден, как пес, – но все же добрался до вас…

– Чтобы разделить нашу участь? – спросил Альтамонт.

– Чтобы спасти всех нас. Но прежде всего дайте мне сухарик и кусок мяса: я умираю с голоду.

Вскоре доктор уже уписывал за обе щеки изрядный кусок солонины. Это не мешало ему отвечать на вопросы, которыми его засыпали со всех сторон.

– Чтобы спасти нас? – повторил Бэлл.

– Ну разумеется, – отвечал доктор, энергично работая челюстями.

– В самом деле, – сказал Бэлл, – мы можем удрать тем же путем, каким пришел доктор.

– Вот это да! – воскликнул Клоубонни. – Уступить наши позиции врагу! Да эти зловредные твари живо пронюхали бы, где лежат припасы, и все дочиста бы сожрали!

– Делать нечего, приходится оставаться здесь, – сказал Гаттерас.

– Конечно. Но надо во что бы то ни стало отделаться от медведей.

– Так, значит, вы нашли какое-нибудь средство? – спросил Бэлл.

– И даже очень верное, – ответил доктор.

– Ну не говорил ли я! – воскликнул Джонсон, потирая руки. – Пока доктор с нами, нельзя вешать нос: у него всегда найдется про запас какая-нибудь уловка.

– Слушайте, доктор, – сказал Альтамонт, – а разве медведи не могут пробраться сквозь ход, который вы прокопали?

– Ну нет, я крепко забил отверстие. Теперь мы можем преспокойно ходить в пороховой погреб, медведи не будут даже подозревать об этом.

– Да скажите же, наконец, как вы хотите избавить нас от непрошеных гостей?

– А очень просто; я даже кое-что уже подготовил для этого.

– Что же именно?

– Вот увидите. Но я и забыл, что пришел не один.

– Как так? – удивился Джонсон.

– Позвольте вам представить моего товарища.

С этими словами Клоубонни вытащил из отверстия в стене недавно убитого им песца.

– Песец! – воскликнул Бэлл.

– Это моя сегодняшняя добыча, – скромно пояснил доктор. – И этот песец очень нам пригодится!

– Но в чем же состоит ваш план? – с нетерпением спросил Альтамонт.

– В том, чтобы взорвать всех медведей; на это пойдет сто фунтов пороха.

Все в недоумении уставились на доктора.

– Но где же порох? – спросили они.

– В пороховом погребе.

– Ну а как добраться до погреба?

– Мой ход прямехонько ведет туда. Недаром же я прорыл проход в десять туазов длиной. Я мог бы прокопать бруствер и поближе к дому, но я знал что делаю.

– Где же вы думаете заложить мину? – спросил американец.

– Посередине вала, то есть как можно дальше от дома, порохового погреба и складов.

– Но как заманить туда медведей всех сразу?

– Это уж мое дело, – ответил Клоубонни. – Но будет болтать, за дело! Мы должны за ночь прорыть проход длиной в сто футов: работа предстоит немалая, но впятером мы ее сделаем, если будем сменять друг друга. Пусть начинает Бэлл, а мы немного отдохнем.

– Черт возьми! – воскликнул Джонсон. – Вы, доктор, здорово придумали!

Доктор с Бэллом полезли в темный проход, а где мог проползти Клоубонни, там и другим было не тесно. Вскоре минеры проникли в пороховой погреб, где стояли рядами бочонки с порохом. Доктор объяснил Бэллу, что следовало делать, плотник начал пробивать стену, к которой примыкал бруствер, а Клоубонни вернулся в ледяной дом.

Бэлл работал уже целый час и прорыл ход длиной около десяти футов; там можно было пробираться ползком. Бэлла сменил Альтамонт и за час сделал не меньше Бэлла. Снег выносили в кухню, где доктор растапливал его на плите, чтобы он занимал меньше места.

Альтамонта сменил Гаттерас, а капитана – Джонсон. Через десять часов, то есть к восьми часам утра, ход был прорыт.

На рассвете Клоубонни взглянул на медведей через бойницу, проделанную им в стене порохового погреба.

Терпеливые звери не покидали своих позиций. Они бродили взад и вперед, нюхали воздух, рычали – словом, сторожили с примерной бдительностью, обходя ледяной дом, который исчез под грудой наваленных на него льдин. Наконец терпение их лопнуло, доктор заметил, что медведи начали разбирать натасканные ими глыбы.

– Вот так штука! – вырвалось у него.

– Что это они затевают? – спросил его стоявший рядом капитан.

– По-видимому, им надоело ждать: они растаскивают глыбы и хотят добраться до нас. Но погодите, голубчики! Мы с вами расправимся. Однако надо торопиться!

Клоубонни пробрался в камеру, которая была вырыта внутри вала и где должны были заложить мину; он велел значительно увеличить камеру. Вскоре на ее потолке остался слой льда всего в фут толщиной, – пришлось даже подпереть потолок, чтобы он не провалился.

В ледяной пол вбили столб, утвердив его на гранитной почве; к столбу привязали труп песца; внизу столб был обвязан веревкой, которая тянулась по проходу до самого погреба.

Товарищи доктора исполняли его распоряжения, хотя и не вполне понимали их значение.

– Вот приманка, – сказал доктор, указывая па песца.

Он велел подкатить к столбу бочонок, содержавший фунтов сто пороха.

– А вот и мина, – добавил Клоубонни.

– А мы сами, чего доброго, не взлетим на воздух вместе с медведями? – спросил Гаттерас.

– Нет! Мы будем достаточно далеко от места взрыва; к тому же дом построен прочно. Впрочем, если он и даст трещины, их нетрудно будет заделать.

– Хорошо, – сказал Альтамонт. – Но как же вы будете действовать?

– А вот как. Дернув веревку, мы повалим столб, который поддерживает над миной ледяной потолок. Труп песца сразу же окажется снаружи, и голодные медведи мигом накинутся на эту неожиданную добычу.

– Понятное дело.

– Тут я взрываю мину, и вся компания взлетает на воздух.

Гаттерас, всецело доверявший своему другу, не требовал никаких объяснений. Он ждал. Но Альтамонту хотелось знать все до малейших подробностей.

– Можете ли вы, доктор, рассчитать длину фитиля таким образом, чтобы взрыв произошел в нужный момент?

– Это очень просто, и я даже не стану вычислять.

– Значит, у вас имеется фитиль длиной в сто футов?

– Никакого фитиля у меня нет!

– Так вы хотите сделать пороховую дорожку?

– Ну нет! Это ненадежно!

– Так, значит, один из нас должен пожертвовать собой и взорвать мину?

– Что ж, я готов! – вызвался Джонсон.

– Незачем, дорогой друг, – ответил доктор, пожимая руку боцману. – Жизнь каждого из нас драгоценна, и, Бог даст, все мы уцелеем.

– Ну, так я прямо теряюсь, – заявил Альтамонт.

– Плохой бы я был физик, – улыбнулся Клоубонни, – если бы не сумел выпутаться из беды в таких обстоятельствах!

– Так вот оно что, – физика в ход пошла! – воскликнул Джонсон, и лицо его расплылось в улыбке.

– Ну да! Разве у нас нет гальванической батареи и нужной длины проводов, которыми мы пользовались для маяка?

– Так что же?

– Так вот, мы можем взорвать мину в любой момент, притом без малейшего риска.

– Ура! – крикнул Джонсон.

– Ура! – подхватили его товарищи, не беспокоясь, что их могут услышать медведи.

Провода были быстро протянуты от дома до порохового погреба. Одним концом они были соединены с гальваническим элементом, а другой конец был опущен в бочонок с порохом; провода шли близко друг от друга.

К девяти часам утра все было готово. Медлить было нельзя, потому что медведи принялись яростно разрушать дом.

Наступил решающий момент. Находившийся в пороховом погребе Джонсон должен был дернуть за веревку, привязанную к столбу. Он занял свой пост.

– Будьте наготове, – сказал доктор товарищам, – на случай, если медведи не будут убиты сразу. Встаньте рядом с Джонсоном и сразу же после взрыва выбегайте наружу.

Гаттерас, Альтамонт и Бэлл поползли в пороховой погреб, а доктор остался у электрического аппарата.

Вскоре послышался приглушенный голос Джонсона:

– Готово?

– Все в порядке! – ответил Клоубонни.

Джонсон с силой дернул веревку; столб пошатнулся. Боцман бросился к амбразуре и стал с волнением смотреть. Ледяной свод рухнул, и труп песца выглянул из-под обломков льда. В первый момент медведи были озадачены, но потом с жадностью бросились на добычу.

– Огонь! – скомандовал Джонсон.

Доктор соединил провода; раздался оглушительный взрыв; дом качнулся, как от подземного толчка, стены дали трещины. Гаттерас, Альтамонт и Бэлл выскочили из порохового погреба, держа ружья наготове.

Но стрелять было не в кого. Четверо медведей были убиты на месте, их изуродованные, обугленные трупы валялись на снегу, а пятый медведь, с опаленной шкурой, удирал что есть мочи.

– Ура! Ура! Ура! – закричали товарищи доктора.

Сияющий Клоубонни переходил из объятий в объятия.