Текст книги "Глобальная психоманипуляция. Психологические и духовно-нравственные аспекты"

Примечательно, что телевидение изначально понималось как достоверный информатор о событиях (Саппак, 1988). Считалось, что оно дает изображение «подлинной реальности», и «репортажность», соответственно, была его стержнем. Это создало образ телевидения как «доверительного собеседника». Данная социальная установка усилила воздействие телепередач. Однако сегодня экранный образ может иметь с действительностью очень мало общего. Тем не менее, он продолжает восприниматься как «объективное» ее отображение. Телевидение позволяет создавать любые версии происходящего. Установка на достоверность «событий с экрана» питает некритичность их восприятия телезрителем, усиливая психоманипулятивный потенциал телевидения.

Доверие телеаудитории усиливается феноменом «рентгена характера»: возможностью телекамеры вскрыть и показать зрителю психологические особенности телегероев, подчас глубинные характеристики внутреннего мира личности. Но сегодня проявление «рентгена характера» осложнено и смазано успехами имиджмейкерства. Например, у зрителя может возникнуть иллюзия показа ему внутреннего мира телегероя, скрытых черт характера. Именно на этом и будет строиться манипуляция. Отметим также деструктивную роль «достоверности» в различных телеиграх, и особенно в «реалити-шоу» вроде «Дом-2», основанных на подглядывании за удовлетворением низменного в человеке, за эксгибиционизмом и цинизмом участников. Подобные телепередачи работают также над формированием у человека спокойного отношения к постоянному социальному контролю за ним, к жизни на виду у «Большого брата» (об этом мы поговорим в главе 5).

Манипулятивное телевизионное воздействие усиливается конкретными приемами, например: соединением репортажа с видеозаписью, не связанной с ним[19]19
  Когда в 1996 г. между США и Китаем возникла напряженность, комментарии западных телеведущих и кадры с американскими авианосцами стали сопровождаться зрелищем расстрела наркоторговцев в КНР.


[Закрыть], со специальным речевым и звуковым сопровождением видеоряда, способным создать желаемый контекст[20]20
  Текст, читаемый диктором, воспринимается истинным, если дается на фоне образов, снятых «на месте событий» (даже если видеоряд не связан с текстом). Комбинация обрывков высказываний и визуальной информации способна изменить контекст используемых образов и их комментариев.


[Закрыть]; прерыванием видеоряда (репортаж о теракте, прерванный рекламой, уменьшает способность отделять «информационную шелуху»); последовательностью подачи информации (задаваемой телережиссером); различными невербально-коммуникативными приемами (интонация, мимика, паузы и др.); теле-монтажом. Можно применить операторское искусство (например, при съемке снизу человек выглядит чванливо). «Особенности техники и субъективные позиции операторов, режиссеров, художников и др. существенно влияют на конечный результат изображения действительности или трансляцию того или иного сообщения. Опытные операторы хорошо знают цену утверждения, что телекамера сама „отражает мир“. Камера снимает то, что хочет снять оператор», – подчеркивает Б. М. Сапунов (Сапунов, 2001, с. 51). Причем, добавим от себя, часто она акцентирует какие-то неосознаваемые оператором детали репортажа.

Итак, «итоговое целое» может не иметь с действительностью ничего общего, однако восприниматься как «объективное» отображение фактов. Зависимость от подобных экранных образов усиливается и соучастием в телесобытии зрителей в «кресле с ужином», и непрерывным переключением каналов, и отвлечением на посторонние дела.

Богатые резервы психоманипулирования с экрана хорошо видны на примере телесериалов. Телезритель, сопереживая героям, как бы вводит их в свой домашний круг. Привыкая переживать душевное состояние этих персонажей, он неосознанно учится «играть в жизнь». Отметим, что криминальные сериалы, например, не только стимулируют у зрителя развитие чувства опасности перед преступностью. Они в то же время создают образ правоохранительного защитника в лице государства или др., который с этой преступностью якобы успешно борется («Час суда», «Суд идет» и пр.). Создается образ благонадежности правоохранительной системы, что не всегда соответствует действительности; происходит усыпление бдительности, включая уровень национальной безопасности страны.

Любимый сериал создает инерцию доверия, распространяемого и на передачу новостей, и на рекламные образы. Реклама же, в свою очередь, лучше усваивается в высокоэмоциональных сценах телесериала (равно как и в шоковых новостях). Рекламные вставки, помимо того, готовят почву для восприятия «объективной» информации, убеждают в правдоподобности новостей. Об особой роли телевизионной рекламы мы поговорим в следующей главе.

Отметим, что современные кинофильмы иногда скрыто рекламируют наркотики, используя при этом уже названный арсенал средств: наркоман в фильме часто принадлежит к высшему классу или как-то связан с ним, наркодилером обычно выступает красавец-мужчина с деньгами, окруженный девушками, и т. д. (Маркова, 2005).

Особый интерес представляют экранные воздействия, подобные «образам от 11 сентября», которые должны изучаться не только как иллюстрации силы прямого телерепортажа, но и в связи с семантикой планетарной имаго-символосферы, создаваемой Голливудом. Его уже следует называть не столько «мировой фабрикой грез», сколько «фабрикой мирового ужаса». В базовой метафоре «американской мечты» видна иллюзорность образа мира в индивидуальном и коллективном бессознательном американской нации. «Американская мечта» оказалась неспособной противостоять более адекватным действительности образам деструктивного содержания в имаго-символосфере. Тиражируемые десятилетиями апокалиптические образы сработали, и 11 сентября некоторые из них материализовались. Не стоят ли в очередь на «эффект бумеранга» другие образы? Ведь у экранов телевизоров мы видим «бегство в болезнь, в хаос, в бездушие. Характерный сюжет фильмов – завоевание земли инопланетянами: груды трупов, взрывающиеся здания. Здесь неосознанное чувство души как бы облекается в символы и образы, это – прозрение того, что земля завоевана демонами, пришельцами из того неведомого мира, из тех „темных бездн“, которые называются „адом“ и „преисподней“. Это – ощущение того, что некуда бежать, что города – ловушка, огромное „кладбище духа“» (Рафаил Карелин, архим., 2001, с. 166).

Хотелось бы избежать аналогии с известной идеей Т. де Шардена, согласно которой все человечество вынуждено выражать себя в терминах западной культуры, т. е. избежать самовыражения в образах, созданных на фабриках мелодраматических грез и апокалиптических видений, тем более что подобные образы создаются согласно американским мифологемам («герой американского мессианизма», «заговор против демократии» и др.), неактуальным для других культур. Представленное в глобальном телевещании огромное количество продукции Голливуда можно понимать как символическое проявление сильного влияния в мире американской культуры.

Телевидение – многоплановый канал влияния на наш мир. Важнейшим фактором телевизионного воздействия является духовная экология, – энергоинформационные, «полевые» и даже метафизические ее аспекты (Гостев, 2008, 2010). Телевещание связывает различные пространства, каждое из которых несет свое энергоинформационное содержание. Специалисты в этой связи говорят о психотронном воздействии (Файдыш, 2013). Телевизионное суггестирование предполагает, что через телеэкран различные пространства, в том числе метафизические, попадают к зрителю. Зрители же создают «коллективное поле смотрения и переживания». Подробнее об этом мы поговорим в главе 6.

Неотъемлемый аспект манипулятивного воздействия телевидения – его высокая эффективность в обеспечении социально-политических акций. Изучение политических ожиданий людей позволяет создавать на телеэкране отвечающие им иллюзии. Т. В. Грачева в своих книгах указывает на важное следствие социально-политических манипуляций на телевидении. Когда на человека направлен поток разнородной взаимоисключающей дезинформации, он реагирует на события в мире холодно, цинично, отрешенно, без сопереживания, без внутренней мобилизации к действию. По ту сторону экрана гибнут люди, но это – некая «виртуальная потеря». Создание массовой дезинформации планетарного масштаба на примере событий в бывшей Югославии – тревожный сигнал. Т. В. Грачева также пишет о «политических спектаклях» на российском телевидении, дающих зрителю иллюзию понимания происходящего. Политтехнологами целенаправленно создаются нужные образы политиков. Это происходит как на уровне государств, так и на наднациональном уровне (например, через частные благотворительные организации) (Рябинин, 2009). К этому добавим, что даже развлекательная передача может способствовать продвижению тех или иных политических идей и проектов.

Итак, телевидение является создателем иллюзорной реальности, информационно-психологическим оружием массового поражения, как удачно выразился С. Кара-Мурза. Искажения действительности в телеэкранном образе очень большие. Люди под влиянием телепередач незаметно для себя меняют взгляды, начинают придерживаться ранее чуждых им ценностей. Манипуляция человеческим сознанием идет в направлении освобождения от заветов взаимопомощи и сострадания (телепередачи типа «Слабого звена» показательны в этом плане). Воздействие телеэкрана на подсознание лишает человека истинной свободы нравственного выбора: он пропитывается духом нигилизма, вседозволенности, «развлекаловки» и прочими проявлениями бездуховности.

В этой связи следовало бы задуматься о следующих вопросах, имеющих в себе междисциплинарное психологическое содержание:

– Насколько люди представляют себе истинный масштаб влияния телевидения и в какой мере они согласны признать это влияние лично на себя?

– Насколько люди понимают зависимость «свободного телевидения» (всей системы СМИиК) от спонсорского финансирования?

Показательно, что на XIII Международном фестивале журналистов «Вся Россия – 2008» доклад известного с советских времен классика отечественного телевидения Г. Юшкявичуса назывался «Телевидение – спецназ, разрушающий Россию». На данном форуме многие его участники выразили озабоченность тем, что телевидение отдает приоритет сомнительным идеям и моральным ценностям, проповедует реализацию низших потребностей человека и т. п. Отмечено, что телевидение является средством массовой дезинформации, что оно участвует в информационно-психологической войне против России.

Сказанное больше относится к каналам обычного, общего, государственного телевещания. Многоканальное спутниковое и кабельное телевидение позволяет в определенной мере отстраняться от навязываемых образов, выбирая программы в соответствии с уровнем культурных предпочтений и духовно-нравственного развития. В этом смысле отмеченные отрицательные моменты телевидения смягчаются, однако не устраняются вовсе. Например, остаются энергоинформационные и «духовно-метафизические» воздействия. По независимым телеканалам также может идти специфическое адресное воздействие, хотя телезритель будет считать, что он уже сделал познавательный и моральный выбор и свободен от психоманипуляции. К выбору каналов подходит уже достаточно «отманипулированный» человек, по крайней мере, человек с определенными мировоззренческими взглядами, социальными установками, в формировании которых участвовали все предыдущие информационно-психологические воздействия.

Отдельной темой является интернет-телевидение. Через него можно не только смотреть некоторые телевизионные каналы. Интернет-телевидение создает свою собственную продукцию (видеосюжеты, передачи, интервью, новостные блоки и пр.). Оно доносит до своей аудитории нестандартное знание, не проходящее цензуру других каналов СМИиК, и постепенно, становясь все разнообразнее, отбирает все больше зрителей у телевидения традиционного. А. В. Юревич и Ф. О. Марченко отмечают, что для сетевого телевидения характерна интерактивность (Юревич, Марченко, 2012). Этим завоевывается индивидуальный зритель. Интернет-телевидение реализует тенденции к индивидуализации СМИиК. Отмечается, что от огромных залов, миллионных аудиторий, контролируемых центральных каналов происходит переход к небольшим аудиториям, напоминающим «клубы по интересам», к возникновению сотен каналов, к индивидуальному программированию телесмотрения, к архивированию программ через интернет, к произвольному фрагментированию телематериала и, наконец, к индивидуальному производству видеосюжетов, которые могут быть доступны неограниченному числу зрителей. Интернет-телевидение завоевывает зрителя и за счет того, что оно как бы уменьшает дистанцию между создателем и потребителем, ограничивая экспансию официальных массмедиа в жизнь человека, имитирует доверительные отношения со своим зрителем. Предпочтение отдается разговорным жанрам, ток-шоу, уличным опросам, интервью. Отсутствует закадровый голос, который в традиционном телевидении расставляет акценты. Видеоконференции приходят на смену технологиям телемостов. Зрительская аудитория фрагментируется, становится все более избирательной и активной. «Интернет-телезрители» предпочитают короткий, до 5 минут, формат; среди жанров преобладают новости (61 %), фрагменты комедийных шоу (57 %) и анонсы фильмов (51 %). Большинство видеосервисов предоставляют услуги по требованию. Зритель может смотреть то, что выберет, в удобное время и многократно, он может отправить ссылку «сетевым друзьям», комментировать увиденное, отправлять свои видеоролики (в которых сам может стать участником видеосюжета). Интернет-аудитория строится по типу социальных сетей, а сами социальные сети образуют разные конфигурации, напоминая децентрированные виртуальные ассоциации самих пользователей. В отличие от анонимной толпы зрителей в кинозале или многомиллионной аудитории традиционных каналов, интернет-телезрители находятся в виртуальном контакте с остальными участниками сети, интересуются их мнением и предпочтениями.

Да, это все так, и положительные черты у интернет-телевидения, несомненно, есть. Но надо изучать, не являются ли они иллюзией прогрессивности в сфере СМИиК. Какие новые и, возможно, более тонкие механизмы психоманипулирования информационно-психологическими воздействиями они содержат? Например, за внешне политкорректным стилем изложения могут скрываться особый сарказм и нигилизм, (например, «жесткое творчество» С. Доренко, см.: Семикин, 2012). Иными словами, интернет-телевидение дает хороший дополнительный повод для размышления о тонкостях психоманипуляции.

2.2. Психоманипуляции в кино– и видеопродукции

Относительно кино– и видеопродукции, в принципе, актуально все то, что было сказано о воздействии телевидения, однако не в такой значительной степени, в силу невключенности в энергоинформационное «поле телевещания» и возможности выбора материала для просмотра. Отметим ряд других значимых для нас моментов.

Восприятие кино является активным творческим процессом воссоздания зрителем идей, образов, видения мира, заложенных в кинопродукте. Этот процесс тесно связан с личностью зрителя, с семантикой его картины мира, образов себя, других людей (Петренко, 2010). Личность зрителя определяет выбор фильма (мотивация), его просмотр и оценку (восприятие), последствия просмотра (эффект воздействия) (Кубрак, 2014). Важными для воздействия фильма (даже до его непосредственного просмотра) являются следующие факты: актуальность тематики, популярность актеров, предыдущие работы создателей фильма, а также ситуация просмотра, характер ожиданий зрителей, связанный с потребностью в отдыхе, в эмоциональной разрядке, в эстетических переживаниях и др. Именно совокупность этих факторов, по мнению Т. А. Кубрак, влияет в том числе и на изменение социальных установок, норм, представлений и поведения у зрителей. Целостность восприятия фильма, понимание его общего замысла в большей степени определяется познавательной направленностью зрителя и может порождать когнитивные последствия. Привлекательность фильма связана с захватывающим сюжетом, хорошими актерами, интересной идеей, спецэффектами, «общим позитивом». Эти характеристики в значительной степени влияют на зрителя, формируя оценки фильма и способствуя силе его воздействия.

Иными словами, на выбор кино– и видеопродукции в значительной степени влияет система мировоззренческих, социально-психологических, политических и иных установок, сформированная в том числе предыдущими информационно-психологическими воздействиями. И здесь важно подчеркнуть, некую предопределенность выбора человеком фильма на основе состояния его духовно-нравственной сферы. Посредством кино– и видеопродукции он соприкасается с образами, влияющими на развитие его личности, – как в плане положительных изменений, так и в направлении личностной деградации.

Важный аспект рассмотрения воздействия кино и видео связан с тем, что кино становится языком, посредством которого люди могут общаться независимо от своей национально-культурной принадлежности. Но глобализация породила свои проблемы, которые надо учитывать в плане их отражения в образах кинопродукции. Национально-культурное видение этих проблем через призму кино не менее значимо для исследования, чем «общий киноязык». Современные отечественные кинокритики метко говорили о «культурологическом глобализме голливудского Вавилона», «переваривающего» национальные кинематографии.

Говоря об отрицательном воздействии кино и видео с духовно-нравственной точки зрения, особо отметим киноиндустрию боевиков, которые, формируя циничное и жестокое отношение к миру, питая культ «сверхчеловека» и его блуд в широком смысле, наносят огромный вред психике взрослого человека и особенно ребенка. Другими разрушительными темами являются оккультная и парапсихологическая тематика в жанре мистического кино. Набирает обороты и тема гомосексуализма и других сексуальных извращений. Следует также подчеркнуть, что материализация будущих событий «засеивается» в сознание людей образами из блокбастеров. И это вытекает не только из регулятивного аспекта образной сферы личности. Даже просто названия фильмов на афишах кинотеатров и в кинорекламе оказывают информационно-психологическое воздействие (Кубрак, 2014).

Широко распространены фильмы со сценами насилия. Однако идея о том, что просмотр сцен насилия или проявления агрессии снижает уровень агрессивности в обществе, несостоятельна. Результат идентификации с криминальным персонажем в комментариях не нуждается. В процессе эмоционального отреагирования в духовно-отрицательном информационно-энергетическом поле человек входит в контакт с силами/сущностями, присутствующими в этом поле (Гостев, 2007, 2008 и др.) Вид страданий жертвы лишь провоцирует агрессивность наблюдателя. Не только С. Милгрэм продемонстрировал несостоятельность теории катарсиса экспериментально. Французское телешоу «Игра смерти» также показало, как легко может произойти превращение законопослушного гражданина в садиста и убийцу. Участникам шоу разрешали применять пытки электрошоком за неправильные ответы (актеры весьма правдоподобно изображали боль и даже смерть). И зрители в студии, и игроки спокойно относились к происходящему, как бы не осознавая его бесчеловечности.

Приведем ряд иллюстраций воздействия кино с элементами психоманипуляции скрытыми смыслами.

В американо-французском боевике «Люси» американская девушка Люси, приехавшая на Тайвань, по воле случая становится контрабандисткой, перевозящей наркотики в своем животе. Случилось так, что ее ударяют в живот, пакет с наркотиками разрывается, и в Люси во всей полноте раскрывается потенциал ее мозга. Она выходит на связь с профессором, который занимается темой резервных возможностей человека. Фильм заканчивается тем, что некий сверхкомпьютер считывает все знания о мироздании, имевшиеся у Люси, которые затем передаются профессору. С точки зрения тонкой психоманипуляции в зрителя «впечатывается», например, идея о том, что знания о мире можно получить через психоактивные вещества, что, более того, – передозировка наркотиком «полезна (Шишкин, 2014).

Мощный информационно-психологический удар российским зрителям был нанесен фильмом «Левиафан»[21]21
  В 2008 г. режиссеру фильма С. Звягинцеву рассказали историю американского сварщика Марвина Химейера, у которого местный цементный завод пытался отобрать дом, после чего он заперся в бульдозере, разрушил здание завода и ещё несколько сооружений, а затем покончил жизнь самоубийством.


[Закрыть] (Носиков, 2015). Роман Носиков задается вопросом, почему С. Звягинцев получает мега-премии и чем он отличается от остальных прозападных отечественных «кино-креаклов». Публицист высказывает мысль о том, что киноискусство не осталось в стороне от процесса формирования отношения к русским на Украине. Задача определенных фильмов заключается в показе, что Россия – лишённая надежды, переполненная грехом, захлебывающаяся от отчаяния страна. И поэтому по отношению к представителям «русского мира» позволено всё, тем более, что, убивая людей, их спасают от жизни в «аду – в России». Как же за такое – не наградить? Восторженные (либеральная общественность, радующаяся любой русофобии) и гневные (патриотическая общественность) рецензии свидетельствуют, что фильм не оставил никого равнодушным. Патриотическая часть «всемирной паутины» считает, что фильм лишает зрителя надежды на счастье в России, упрекает в желании выслужиться перед Западом. Критикуется и то, что фильм получил господдержку. Может быть, режиссер и хотел напугать Россию, чтобы она ужаснулась и стала «красавицей и умницей», но получилось глубинно-психологическое обоснование геноцида. Автор фильма, обосновав преступления против «русского мира», стал соучастником политической кампании против Родины. И Роман Носиков жестко завершает статью: режиссера заслуженно можно назвать политруком батальона «Азов»: не надо лгать, прикрываясь «художественной правдой».

Уместно привести мысли Виктора Мараховского (Мараховский, 2015) о важном аспекте воздействия отечественного кино. Он отмечает, что в мировом кинематографе есть мрачное, но великое кино. Приводятся два списка отечественных и зарубежных художественных фильмов. Первый состоит из фильмов, выдвинутых Россией, второй – различными зарубежными странами на премию «Лучший фильм года». Второй список демонстрирует: награждаются фильмы, которые показывают, что даже в беспросветной ситуации всегда можно совершить поступок и победить, что герои побеждают превратности. Зритель переживает и восхищается, наполняется силами и желанием жить. Первый же список свидетельствует о том, что современная отечественная кинокультура исчерпывается «примитивом», «чернухой» и малоинтересными комедиями, что «мрачная беспросветность» – глубоко укоренившаяся традиция отечественной творческой интеллигенции, ее главная тема. Стоит вспомнить, что в советское время снималось кино про преодоление тягот жизни. Но современный российский кинематограф изображает советский период в темных тонах. И это, несомненно, может быть отнесено, как минимум, к непроизвольной психоманипуляции массовым зрителем.

Последнюю иллюстрацию предварю напоминанием того, что мысль, образы, слова, переживания человека материальны в своем воздействии на мир, что содержание образной сферы воплощается в реальность. И потому так опасны воображаемые катаклизмы, кошмары любого содержания. К общей закономерности материализации образного опыта добавляются и влияния отрицательно-метафизические. Относительно мистического кино отметим существующий список «проклятых фильмов» Голливуда (Проклятые фильмы…, 2008). Во всяком случае, феноменология говорит о «метафизике сублиминальных воздействий».