Текст книги "«Много писать мне мешали бои…»: фронтовые записи 1941-1945 годов"

 
Вот наутро в зелени
Паренька приметила
Санитарка быстрая —
Унесла с собой.
За дела хорошие,
За защиту Родины
Стал героем Родины
Парень молодой.
 
 
Шум экспресса-поезда
По степи разносится,
Он с подругой западной
Едет в дом родной.
А родная девушка
Слезы льет горячие —
Не вернется больше к ней
Парень молодой⁴⁶.
 

Мы коснулись лишь небольшого фрагмента фронтовой судьбы песенной модели о «парне молодом». Нами не учтены и многие другие типы переделок, и многочисленные варианты⁴⁷ вышеописанных, не говоря уже о том, как эта песня бытовала в военных письмах, во фронтовом сообществе, как она пересказывалась или обсуждалась.

Экскурс 3. «Ковыляй потихонечку…»: любовь на войне в зоне «жестокого эксперимента». Появившаяся в 1942 г. песня «Огонек» (стихи М. Исаковского, музыка неизвестного автора⁴⁸) очень быстро приобрела колоссальную популярность и стала одной из любимых песен военного времени: она записывалась на грампластинки, исполнялась по радио, включалась в репертуары фронтовых агитбригад и, очевидно, широко бытовала на фронте как в устной, так и в письменной форме. Причины ее популярности связаны и с музыкальными особенностями (интонационно-ритмические характеристики; возможность петь песню под гармонь или баян), и со спецификой созданной Исаковским лирико-поэтической модели. Песня задавала идеальный (но без откровенной идеологии и вне официальных лирических нормативов) образ любви военного времени. Сама сюжетная схема песни (предельно обобщенная) демонстрировала образец построения отношений возлюбленных во время войны. Проводы «на ступеньках крыльца» сменяются образом горящего на девичьем окошке огонька, символически предвосхищающего будущее ожидание. Служба «парня» представлена только «славной фронтовой семьей», чьи идеальные характеристики тавтологически усилены: «Всюду были товарищи, / Всюду были друзья». Ни военная служба, ни товарищи и друзья не затмевают в памяти героя «знакомой улицы», «девушки милой», «моего огонька». Профессиональная советская поэзия (в лице Исаковского) настаивает на неизменности чувств и надежности памяти. Как мы видели выше, фольклорная традиция могла проблематизировать эту ситуацию.

По Исаковскому, верность «парня» своим чувствам не может быть безответной. Девушка ждет его (что можно понять с самого начала, исходя из образа горящего огонька), мало того: «Парню весточку шлет, / Что любовь ее девичья / Никогда не умрет». И парень и девушка верны своей любви, что, согласно Исаковскому, – залог исполнения желаний («Все, что было загадано, / В свой исполнится срок»). «Огонек» (кстати, становясь «золотым») теперь символизирует не только ожидание, но и саму любовь: «Не погаснет без времени / Золотой огонек». И душевный подъем («И просторно и радостно / На душе у бойца»), и всплеск боевого настроя и ненависти к врагу песня Исаковского ставит в прямую зависимость «От такого хорошего / От ее письмеца», в конце концов, от девичьей верности:

 
И врага ненавистного
Крепче бьет паренек
За советскую Родину,
За родной огонек.
 

Лирический сюжет «Огонька» Исаковского схематически можно представить таким образом: проводы бойца девушкой («на ступеньках крыльца») – «все горел огонек» – включение «парня» во фронтовую семью – воспоминание героя о «знакомой улице»; внутренний возглас-вопрос («Где ж ты, девушка милая?») – письмо от девушки, подтверждающее ее верность и крепость любви, – желания исполнятся, огонек не погаснет – изменение душевного состояния героя («И просторно, и радостно») – подъем боевого настроя и патриотического чувства («И врага ненавистного / Крепче бьет паренек»).

Распространившиеся во время войны переделки «Огонька», судя по всему, поначалу весьма удивили фольклористов: «Собиратели давно уже отметили, что среди откликов на песню „Огонек“ известны тексты, в которых подвергается осуждению девушка, отказавшая жениху, ставшему на фронте калекой»⁴⁹. Понятно, что подобные тексты стали публиковаться лишь с 1990-х гг. Песня об идеальной любви на войне становится в переделках песней о неверной любви, причем в отличие от перетекстовки песни «Спят курганы темные» здесь эта тема представлена не обобщенно, а в виде балладного сюжета.

В нашем материале подобные переделки присутствуют в блокнотах И.И. Короля (в его блокноте есть и текст «Огонька» М. Исаковского) и И.А. Чурбанова:

Текст из блокнота Короля

Огонек

 
Не успел на окошечке
Промелькнуть огонек
На крылечке у девушки
Уж другой паренек
С золотыми погонами
С папиросой в зубах
И счастливой улыбкою
На веселых устах
Не прошло и 3и месяца
Парень шлет письмецо
Оторвало мне ноженьку
Обожгло мне лицо
Если любишь попрежнему
И горит огонек
Приезжай забери меня,
Мой любимый дружок
 
 
И подруга далекая
Парню пишет ответ
Что с другим повстречалася
И любви больше нет
Заживет твоя ноженька
Обо мне позабудь
Ковыляй понемножечку
Проживешь как-книбудь.
А на утро на зореньке
Где горел огонек
Возвращался на Родину
Молодой паренек
И лицо тоже самое
Только грудь в орденах
Шел он твердой походкою
На обеих ногах
Поздно вечером встретились
На крылечке они
Говорит она милому
«Ты меня извини»
Написала по глупости
Но попрежнему я
Очень сильно люблю тебя
И на веки твоя
Отвечает ей с гордостью
Молодой паренек
Между нами все кончено
И погас огонек
Ты любовь мою верную
Променяла на ложь
Ковыляй понемножечку
Каккнибудь проживешь
 

Текст из блокнота Чурбанова

Огонек

 
Неуспел за туманами
скрыться наш паренек
На пароге у девушки уж другой паренек
В Повседневных погончиках
с попироской в зубах
И с хорошей улыбкою у него на устах
И поехал в дороженьку
Парень шлет письмецо
Оторвало мне ноженьку
И разбило лицо.
Если любишь по прежнему
И горит огонек
Приезжай забери меня
Мой любимый дружек.
И подруга ответила
Что любви больше нет
Я с другим повстречалася
вот тебе мой ответ.
Ковыляй потихонечку
про меня позабудь
Если вылечиш ноженьку
Проживеш как нибудь.
Утром ранним и солнечным и солнечным
В свой родной городок
приезжает с победою.
Удалой паренек
И лицо не разбитое
И вся грудь в орденах
Шел походкою легкою
На обеих ногах
Поздно вечером встретились
все родные друзья
<паренька – зачеркн> и героя приветили
за победу не зря
И привольно и радостно
он провел свой денек
И хорошую девушку
_______________________________________
полюбил паренек
 

Поздно вечером встретились На крылечке они Говорит она милому «Ты меня извини»

Написала по глупости Но попрежнему я Очень сильно люблю тебя И на веки твоя Отвечает ей с гордостью Молодой паренек Между нами все кончено И погас огонек Ты любовь мою верную Променяла на ложь Ковыляй понемножечку Как-нибудь проживешь за победу не зря И привольно и радостно он провел свой денек И хорошую девушку полюбил паренек

Если в переделке «Спят курганы темные» неверность девушки была обусловлена (хоть отчасти) «быстрокрылым» временем, метаморфозами, происходящими с человеком и его чувствами, то в наших вариантах переделок «Огонька» мотив измены оказывается экспозицией сюжета.

Переделки иронически опровергают возвышенную символику Исаковского («И пока за туманами / Видеть мог паренек, / На окошке на девичьем / Все горел огонек»): «Не успел на окошечке / Промелькнуть огонек»; «Неуспел за туманами / скрыться наш паренек». В вариантах песни «уж другой паренек» может вообще не появляться⁵⁰. В наших текстах появившийся на том же самом «крылечке» («пароге») новый и весьма «эффектный» избранник («С золотыми погонами», «В Повседневных погончиках», «С папиросой в зубах», «с попироской в зубах», «счастливой улыбкою на веселых устах», «с хорошей улыбкою») подготавливает и отчасти (по крайней мере, контекстуально) оправдывает то испытание любви, ту проверку чувств (своего рода «жестокий эксперимент»), которую предпринимает герой песни.

Песня моделирует более чем актуальную для войны жизненную коллизию: может ли сохраниться любовь, если возлюбленный вернется с фронта калекой? Невзирая на то, есть ли в вариантах песни образ «другого паренька» (то есть собственно мотив реальной измены), песня в целом дает однозначный ответ: калеку любимая ждать не будет. Формула «ковыляй потихонечку» («ковыляй понемножечку»), по сути дела, символически репрезентирующая этот песенный сюжет, впоследствии перешла в речевой обиход в качестве цитаты. «Ключевой» эпизод сюжета – возвращение паренька целым и невредимым в «свой родной городок», встреча с бывшей любимой и «с гордостью» произнесенный отказ-посрамление:

 
Ты любовь мою верную
Променяла на ложь
Ковыляй понемножечку
Как-нибудь проживешь
 

(блокнот Короля).

Примечательно, что в варианте из блокнота Чурбанова мотив встречи с любимой девушкой отсутствует, зато повествование не останавливается на осуждении девушки и прощании с бывшей любовью. Героя «приветили» «все родные друзья», он не оставлен один на один с бывшей любимой. Он «привольно и радостно <…> провел свой денек», и находит новую – надежную и верную – любовь: «И хорошую девушку / полюбил паренек».

Песня «Ковыляй потихонечку…» была необычайно популярна на фронте, приобретя множество версий и вариантов, как устных, так и письменных. История письма мнимого калеки перешла и в прозаическое бытование Так, Л.H. Пушкареву удалось зафиксировать на фронте три рассказа, основанных на данной сюжетной схеме⁵¹.

Существовали и другие (песенные и поэтические) отклики на «Огонек» М. Исаковского, в которых отсутствовал и мотив измены, и ситуация испытания любви фиктивным письмом. Открытость поэтической модели «Огонька» Исаковского вела к возможности продолжить песню, и такие «продолжения» существовали:

 
Стихли залпы последние,
И легла тишина,
За Берлином победою
Завершилась война.
 
 
Возвращался с позиции
Молодой паренек,
Помню девушку милую,
Золотой огонек.
 
 
Шел дорогой знакомою,
И шагалось легко,
Зная, что девушка милая
Ожидает его.
 
 
Поздно к дому заветному
Подходил в темноте,
Засветился приветливо
Огонек в том окне.
 
 
Нежно девушка встретила
Молодого бойца,
Обнимала любимого
На ступеньках крыльца.
 
 
Были веселы, радостны
Под счастливой звездой
И любимая девушка,
И боец молодой⁵².
 

Трудно сказать, насколько широко бытовали такие тексты. Судя по всему, наибольший массовый успех выпал на долю самого «Огонька» Исаковского и переделке про мнимого калеку. Л.H. Пушкарев, наблюдавший за бытованием песенной традиции на фронте, говорит о равной распространенности и самого «Огонька», и «Ковыляй потихонечку», и «продолжений»: «И вот что показательно: бытование подобного рода вариантов [речь идет о песнях с мотивом измены – А.М., О.Н.] никак не повлияло на популярность песни „Огонек“ и тех продолжений и ответов на нее, которые воспевали верность постоянство и взаимную любовь. Бытовали и те и другие отклики на „Огонек“, равно как и сама песня продолжала оставаться одной из самых популярных среди молодежи в послевоенные годы»⁵³.

Скорее всего вслед за переделкой «Огонька», а возможно, и параллельно с ней возникла песня, основанная на той же сюжетной схеме, но разработанная в ритмико-интонационной (в частности, с использованием трехстопного анапеста) и жанровой традиции жестокого романса:

 
Этот случай совсем был недавно,
В Ленинграде вот в эту войну.
Лейтенант с Украинского фронта
Пишет письма жене молодой:
«Я сейчас уж больной и калека,
Нету рук, нету ног у меня.
Они честно служили для фронта,
Для защиты родимой страны.
Нас за это страна наградила,
И приветливо встретила мать.
Неужель ты меня позабыла,
А калеку не выйдешь встречать».
Вот письмо от жены получаю,
Написала она как-то мне:
«Ты приедешь домой, как колода,
Только будешь в постели лежать,
А мне всего еще лишь тридцать три года,
Ты не сможешь со мной танцевать».
А внизу, смотрю, что-то другое,
Это почерк совсем был другой,
Это почерк был родной дочурки,
И зовет она папу домой:
«Милый папочка, мамы не слушай,
Приезжай поскорее домой.
Буду встрече с тобой очень рада,
Буду знать, что мой папа живой».
Вот уж поезд к вокзалу подходит
И тревожный гудок подает.
Лейтенант из вагона выходит
И спокойно он к дочке идет.
«Милой папочка, что же такое?
Руки целы и ноги целы,
Орден Ленина гордо сияет,
Расположен на левой груди».
«Обожди, все, дочурка, узнаешь.
Эта мама – совсем нам чужая,
Так не будем о ней вспоминать».
Этот случай совсем был недавно,
В Ленинграде вот в эту войну.
Лейтенант с Украинского фронта
Разводился с женой молодой⁵⁴.
 

В романсовой версии история мнимого калеки практически во всех вариантах предстает без мотива измены; новый избранник не фигурирует даже в ответном письме жены, и «жестокий эксперимент» испытания любви представлен в чистом виде. В соответствии с жанровыми особенностями жестокого романса история подается как реальный случай, правда, по-разному локализованный в вариантах и обладающий разной атрибутикой⁵⁵: «Этот случай совсем был недавно» – самый распространенный зачин, по которому, собственно, и узнается песня. Ср. с «Это было совсем недалеко» (№ 7). Временные и пространственные характеристики могут быть разными: «В Сталинграде той прошлой зимой» (№ 4); «В Ленинграде, вот этой войной» (№ 5) и т. п. Герой песни по-разному идентифицируется, но почти всегда он является офицером: «Лейтенант Украинского фронта» (№ 7); «капитан» (№ 4) и письмо жене чаще всего пишет «после жаркого боя» (№ 4, 5). В отличие от переделок «Огонька», где увечья парня обычно изображаются (с вариациями) как «Оторвало мне ноженьку / Обожгло мне лицо» (блокнот Короля); офицер в рассматриваемом романсе описывает себя как полного калеку, мало того, и называет себя именно так: «Дорогая жена, я – калека: / Нету правой руки, не ту ног» (№ 4); «Дорогая жена, я калека, / Нету рук, нету ног у меня» (№ 6) и т. д.

В переделках «Огонька» ответ девушки всегда содержит формулу «любви больше нет» и мотив встречи с «другим»: «И подруга ответила / Что любви больше нет / Я с другим повстречалася / вот тебе мой ответ» (блокнот Чурбанова) – даже сюжет не подразумевает изображения этого «другого». Романс моделирует жизненную коллизию в чистом виде: можно ли любить калеку? В некоторых вариантах жена может говорить о письме мужа, которое стало причиной ее «вольного» поведения: «Милый муж, я письмо получила, / Но не знаю, чего отвечать. / Оно сильно меня огорчило, / И от горя я стала гулять» (№ 4). Мотива «гулянья» с горя может и не быть, зато всегда в вариантах сформулирована главная причина огорчений жены:

 
Мне еще двадцать пятый годочек,
Я умею гулять, танцевать,
Ну а ты же приедешь калекой,
Только будешь в постели лежать (№ 4).
 

Как правило, здесь появляется топика «веселой» молодой жизни. Интересно, что варианты дают большое разнообразие формулировок, отсылающих вообще к фольклорному тезаурусу описаний «жизненного веселья»: «Ты не сможешь со мной танцевать»⁵⁶; «Я умею гулять, танцевать» (№ 4); «Мне бы только гулять, танцевать» (№ 5); «В силах я танцевать и играть» (№ 6); «И мне нужно гулять танцевать» (№ 7). В отличие от переделок «Огонька», где увечье – причина того, что девушка разлюбила (неважно, в письме или наяву) «паренька» (хотя ее «неверное» поведение может этому и предшествовать), в романсе сталкиваются две концепции любви: любовь – «веселье» и любовь – «забота». Второй тип любви воплощен в «каракулях» «любимой дочурки». Кульминацией сюжета, собственно, и является тот момент, когда офицер читает сентиментально-трогательные обещания дочери:

 
Я в коляске катать тебя буду,
Для тебя я цветов буду рвать.
В жаркий день, когда папа вспотеет,
Буду нежно платком вытирать (№ 7).
 

В конце концов, «случай» разрешается не гордым отказом-посрамлением девушки, отказавшейся любить калеку, а торжеством любви, но другой, настоящей и целомудренной, любви дочери к отцу. Жена вообще не участвует в мизансцене, где ее муж появляется в родном городе целым и невредимым героем: «Орден Красного Знамя сияет, / Расположен на левой груди» (№ 4).

Экскурс 4: «Как он через любовь погиб…»: судьба шофера Коли Снегирева в отражении фронтовой культуры. Песня про шофера Колю Снегирева, входящая в бытовой фольклорный репертуар до сих пор, восходит, по мнению B.C. Бахтина, к тексту сибирского поэта и прозаика П.М. Михеева, написанному им в 1930-е гг.⁵⁷ Не знаем, насколько широко эта песня бытовала до войны, но в военное время она, очевидно, была достаточно популярна. В наших материалах ее вариант, дополненный сибирским колоритом («бураны алтайские», «по Шуйскому тракту», «у монгольской границы», «с далекой поездки из Бийска» и т. д.) переписан в блокноте Д.Д. Белова.

Л.H. Пушкарев приводит в своей книги вариант песни о Коле Снегиреве, который исполнял запевала их роты Александр Козяр-ский. Этот вариант является своеобразной переделкой первоначальной песни о Коле Снегиреве в применении к военному времени. «Бураны алтайские» здесь заменяются «ветрами балтийскими»; характеристика шоферской жизни характеристикой «солдатской»: «там шеферская жизнь не легка» – «Где солдатская жизнь нелегка» (текст Козярского). Примет фронтовой жизни в тексте вполне достаточно: «В этом крае, разбитом войною»; «От советской границы к Берлину»; «С фронта ехал водитель домой» и т. д. Хоронят Кольку Снегирева «В том холодном немецком овраге», а Лелькин «студебеккер» «не ездит теперь, как бывало, над Вислой рекой» [курсив наш – A.M., О.Н.]. Актуальное для 1930-х гг. состязание отечественного АМО с импортным «фордом» сменяется на противостояние отечественного ЗИСа и американского «студебеккера». Очевидно, вариантов как самой песни о Коле Снегиреве, так и ее фронтовых переделок было немало, что поддерживалось и реалиями военной жизни: во время войны на машинах работало гораздо больше женщин, чем в 1930-е гг.

Текст из блокнота Белова

Песня про шофера

 
Расскажу я про край, где
бушует, где машину заносят снега
где бураны алтайские дуют
там шеферская жизнь не легка
 
 
Есть по шуйскому тракту
дорога много ездят по ней
шоферов, но был самый
отчаеный шофер звали
Коля его Снигирев
 
 
Он машину трехтонную
Амо, – как невесту свою полюбил
Шуйский тракт у монгольской
границы, он на Амо своей изучил.
 
 
Там на Форде работала
Рая, и частенько над
шуйской рекой
Форд зеленый и грузная Амо
Друг за другом неслись
стрелой.
 
 
Полюбил как-то Колечка Раю
Полюбил где-бы она не была
Форд зеленый и грузная Амо
Друг за другом неслись как
Стрела
 
 
И призналась раз Раечка
Коле. Знаешь что думаю я
Если Амо Форда перегонит
То Раечка будет твоя.
 
 
Раз с далекой поездки из Бийска
Возвращался Коля наш домой
Вдруг здесь форд и веселая Рая
Мимо Коли промчалась стрелой
 
 
Коля вспомнил условия Раи
Коля вспомнил про из уговор
И тот час же рванулась
Машина, и завел свою
песню мотор.
 
 
Поворот, поровнялась машина
Коля, раи лицо увидал,
Улыбнулся и крикнул ей «Рая»
И мне позабыл <про – подпис.> штурвал.
 
 
Шла дорога, уклон над обрывом
под обрывом шумела река
и железной щукою Амо
Вниз кабины мелькнул и
пропал.
 
 
И на память лихому шоферу
Он и страха нигде не видал
на могилу положены фары,
и от Амо разбитый штурвал.
 
 
И теперь уже Форд
как бывало, не летит по
дороге стрелой. А идет он
как будьто усталый
и штурвал уже держит
рукой.
 

Текст Козярского

из книги Л.Н. Пушкарева⁵⁸

 
Расскажу про тот край, где бушует,
Где машины заносит пурга.
Где балтийские ветры кочуют,
Где солдатская жизнь нелегка.
 
 
В этом крае, разбитом войною,
Много ездило там шоферов,
Но был самый отчаянный шофер,
Звали Колька его Снегирев.
 
 
Он машину – трехтонного ЗИСа
Словно брата родного любил,
От советской границы к Берлину
Все дороги на ней изучил..
 
 
А на Студе работала Лелька,
Часто-часто вечерней порой
Студ могучий с улыбкою Лельки
Мимо Кольки промчится стрелой.
 
 
Как-то раз Колька Лельке признался,
Но коварная Лелька была,
Посмотрела с улыбкой на Кольку
И по Студу рукой провела.
 
 
«Милый Коля, ты парень, что надо,
Но признаться тебе я должна:
Когда ЗИС Студебеккер догонит,
Тогда Лелечка будет твоя!»
 
 
Как-то раз уж вечерней порою
С фронта ехал водитель домой.
Студ зеленый с улыбкою Лельки
Мимо Кольки промчался стрелой.
 
 
Колька вздрогнул и сердце забилось,
Быстро вспомнил он свой договор,
В ту минуту рванулась машина,
И запел свою песню мотор.
 
 
Поворот – и машины сравнялись,
Колька Лельку в лицо увидал,
И забилося сердце у Кольки,
И на миг он забыл про штурвал…
 
 
Полетела машина, как птица,
Полетела прямо в овраг,
И последней мелькнула кабина,
Только слышен был голос: «Прощай!»
 
 
А в овраге – обломки да камни,
А по камням бушует вода.
В том холодном немецком овраге
Схоронили его навсегда.
 
 
И на память лихому шоферу,
Что машину, как ветер, гонял,
На могиле оставили фары,
И от ЗИСа погнутый штурвал.
 
 
И не ездит теперь, как бывало,
Студебеккер над Вислой рекой.
Смотрит Лелька будто устало
И не держит штурвала рукой.
 

Вариант Козярского, приведенный Л.H. Пушкаревым, интересен не только сам по себе. Песенная модель, согласно воспоминаниям Л.H. Пушкарева, была экстраполирована в саму фронтовую реальность: «Показательна дальнейшая судьба этой песни. Часть выполняла задание по охране моста через Вислу. На крутом повороте стоял обычный для тех времен фанерный памятник погибшему при бомбежке шоферу Анатолию Воронцову, 1922 года рождения. Козярский, увлеченный сходством ситуации в жизни и в песне, положил на могилу шофера руль и фары и своей рукой переписал на фанерный обелиск могилы песню о гибели шофера, изменив фамилию со „Снегирева“ на „Воронцова“»⁵⁹. Случай, рассказанный, Пушкаревым, примечателен. Песенная модель становится основанием для ритуала, который как бы «прививает» песню к реальности.

Согласно воспоминаниям Л.H. Пушкарева, мемориальный памятник с рулем, фарами и песней-эпитафией, созданный Александром Козярским, не остался незамеченным и породил различные повествовательные отклики: «Проходившие мимо бойцы, конечно, не могли не заметить памятника, да еще такого необычного, с песней. Этот случай пробудил интерес к погибшему шоферу. Вскоре среди находившихся поблизости частей стал ходить рассказ о лихом шофере Тольке Воронцове, погибшем из-за несчастной любви»⁶⁰. Здесь мы сталкиваемся с характерным случаем (ср. выше о подобных пересказах переделок «Огонька») действия одного из механизмов трансляции песенной традиции – «переводом» песенного текста в повествовательный прозаический.

Баллада об отчаянном шофере Кольке Снегиреве становится на фронте историей о реальном человеке Анатолии Воронцове (реальность существования которого подтверждает обелиск на его могиле): «как он через любовь погиб». Механизм перехода песенной модели в реальность, описанный Л.H.Пушкаревым, очевидно, неоднократно действовал в условиях повседневной жизни на фронте.

I

См., например воспоминания Г.П. Еланцева, основанные на фронтовых записях и построенные по принципу дневника: Солдатские воспоминания Н.Ф. Шульгина и Г.П. Еланцева. Публикация и исследование текста/Предисловие и комментарий Б.И.Осипова, подготовка текста Б.И. Осипова и Е.С. Ситниковой. Омск, 1999. См также: Синельников Ф.М. Воюем! Дневник фронтовика. М., 2000; Иванов В.М. Война глазами лейтенанта. СПб., 2001; Рева А.В. 1667 солдатских дней. Омск, 2001; и др.

2

Пушкарев Л.Н. По дорогам войны. Воспоминания фольклориста-фронтови-ка. М., 1995. С. 110–111.

3

По свидетельству Е.С. Новик, песня подобного содержания была распространена в 1960-е гг. в студенческой среде.

4

Этот же текст переписан и у И.А. Чурбанова.

5

Судя по всему, в 1920-е – 1930-е гг., существовал поддерживаемый официальной литературной политикой культ демократических («народных») поэтов XIX в.: А.В. Кольцова, И.З. Сурикова, И.С. Никитина и др. Их произведения издавались большими тиражами и, естественно, сопровождались вступительными статьями с рассказами об их биографиях, обычно полных тягот и лишений.

6

Пушкарев Л.Н. По дорогам войны. С. 143–144.

7

Например: Русские народные песни и частушки Великой Отечественной войны / Сост. Я. Гудошников. Тамбов, 1997; Вспомним дни походного привала: Фольклор Великой Отечественной войны / Запись, обработ., сост. А.Г. Борисова. Саранск, 1990; «И поет мне в землянке гармонь…». Фольклор Великой Отечественной войны / Сост., вст. ст., примеч. Б.П. Кир-дана. М., 1995.

8

См., например, сборники, составленные П.Ф. Лебедевым: Песня в бою. Песни Карельского фронта / Сост., вст. ст., коммент. П.Ф. Лебедева. Петрозаводск, 1974; Песни, поднимавшие в атаку / Сост, вст. ст., коммент. П.Ф. Лебедева. Тула, 1976; Песни Южного фронта / Вст. ст. и сост. П.Ф. Лебедева. Ростов, 1979:0 боях-пожарищах. Фронтовой фольклор и малоизвестные песенные тексты из армейских малотиражных газет / Сост. П.Ф. Лебедев. Краснодар, 1983.

9

В последнее время фольклористы стали проявлять интерес к альбомам-песенникам военного времени. См., например, работу: Лазарев А.И. Альбомные песни войны // Фольклор Великой Отечественной войны: Сборник научных трудов. Тверь, 2005. С. 147–150. Автор описывает девичий альбом B.Н. Седановой, Н.И. Кореневой, составлявшийся в 1946–1947 гг. (Миасский район, Челябинской области). К сожалению, в статье не дана полная характеристика песенного репертуара альбома (54 песни).

10

Песни, поднимавшие в атаку / Сост, вст. ст., коммент. П.Ф. Лебедева. Тула, 1976. C. 81–83.

11

«И поет мне в землянке гармонь…». Фольклор Великой Отечественной войны / Сост., вст. ст., примеч. Б.П. Кирдана. М., 1995. С. 257.

12

Пушкарев Л.Н. По дорогам войны. С. 37.

13

Там же. С. 86.

14

Там же. С. 41. Первая строфа описываемой песни:

 
Ночь прошла в полевом
лазарете,
Тускло лампы по стенам
горят,
А на койке под серой
шинелью
Умирает от раны солдат.
 

15

См. об этом в кн.: «И поет мне в землянке гармонь…». Фольклор Великой Отечественной войны / Сост., вст. ст., примеч. Б.П. Кирдана. М., 1995. С. 255.

16

Нам неизвестно, существовал ли песенный вариант данного стихотворения С. Есенина или же Л.И. Золотухиной переписан сам поэтический текст.

17

Так, Л.Н. Пушкарев отмечает, что «основной репертуар части включает в себя главным образом маршевые песни» (Пушкарев Л.Н. По дорогам войны. С. 50).

18

Фильм «Два бойца» – экранизация повести Льва Славина «Мои земляки». Автор сценария – Е. Габрилович, режиссер – Леонид Луков. В главных ролях: Борис Андреев(Саша Свинцов), Марк Бернес (Аркадий Дзюбин).

19

Рыбак Л. Марк Бернес // Актеры советского кино. Вып. II. Сост. Л. Польская и М. Хаджимурадова. М., 1975.С.37.

20

Симонов К. Разные дни войны. Дружба народов. 1974. № 4. С. 106. Историки советской эстрады отмечают, что песня стала популярна еще задолго до выхода фильма на экраны: «Два бойца» вышли на экран не весною, а осенью, в октябре, на фронт они попали в конце года. <…> Весной 1943 года песня получила широкую известность благодаря пластинкам – на диск ее записал Л. Утесов тогда, когда съемки фильма только начинались» (Скороходов Г. Звезды советской эстрады. Очерки об эстрадных певцах, исполнителях советской лирической песни. М., 1986. С. 85).

21

См., например: «однажды Гитлер как-то в мае / Прищурил свой стеклянный глаз: / Все говорят, что отступаем, / А я так вижу в первый раз» (Русский фольклор Великой Отечественной войны. М.; Л., 1964. С. 142).

22

Пушкарев Л.Н. По дорогам войны. С. 51–52.

23

Скороходов Г. Звезды советской эстрады. Очерки об эстрадных певцах, исполнителях советской лирической песни. М., 1986. С. 82.

24

Там же. Документы совещания цитируются Г. Скороходовым по архивным материалам.

25

Там же.

26

См. об этом в кн.: Гиппиус Е.В. Раскинулось море широко. История песни. М., 1962; Чистов К. Фольклор и язык остарбайте-ров //Преодоление рабства. Фольклор и язык остарбайтеров / Составление и текстология Б.Е. Чистовой и К.В. Чистова. М., 1998. С. 44–45. См. также в комментариях к публикации варианта песни из блокнота Д.Д. Белова.

27

См. об этом в комментариях к публикации письма «острожника Ваньки»

Л.И. Золотужиной.

28

Розанов И.Н. Песни о Катюше как новый тип народного творчества // Фольклор Великой Отечественной войны. Л., 1964. С. 310–325.

29

Чистов К. Фольклор и язык остарбайтеров. С. 44.

30

Цит. по кн.: Песни военных лет / Составитель Русанова Е.С. СПб., 2005. С. 175.

31

Исаковский М. Сочинения: В двух томах. Т. 2. М., 1961. С. 53–54.

32

Русские советские песни (1917–1977) / Сост. Н. Крюков и Я. Шведов. М., I977. С. 201.

33

Долматовский Евг. Собрание сочинений: В 3 т. Т. I. М… 1989. С. 609. Курсив наш.

34

Ср. с подобными текстами в блокнотах Короля и Белова.

35

Долматовский Евг. Собрание сочинений: В 3 т. Т. I. М… 1989. С. бы

36

Народные песни и стихи из архива кафедры истории русской литературы Тверского государственного университета / Публикация Е.В. Петренко и М.В. Строганова // Фольклор Великой Отечественной войны. Сборник научных трудов. Тверь, 2005. С. 67–68. Текст записан в 2001 г. в Оленинском районе Тверской области.

37

Лазарев А.И. Альбомные песни войны // Фольклор Великой Отечественной войны: Сборник научных трудов. Тверь, 2005. С. 149).

38

Скороходов Г. Звезды советской эстрады: Очерки об эстрадных певцах, исполнителях советской лирической песни. М., 1986. С. 92.

39

Цит. по книге: Песни наших дней (мелодии и тексты) / Сост. О. Агафонов,

В. Бекетова, В. Шибаев. М., 1981. С. 62–63.

40

Пушкарев Л.Н. По дорогам войны. С. 53.

41

Вспомним дни походного привала: Фольклор Великой Отечественной войны / Запись, обработ., сост. А.Г. Борисова. Саранск, 1990. С.24.

42

См, например, подобный вариант в кн.: Русские народные песни и частушки Великой Отечественной войны / Сост. Я. Гудошников. Тамбов, 1997.С. 36 (№ 27).

43

Цит. по варианту: Народные песни и стихи из архива кафедры истории русской литературы Тверского государственного университета / Публикация Е.В. Петренко и М.В. Строганова // Фольклор Великой Отечественной войны: Сборник научных трудов. Тверь, 2005. С. 66.

44

Русские народные песни и частушки Великой Отечественной войны. С. 37 (№ 28).

45

Там же. С. 38 (№ 29).

46

«И поет мне в землянке гармонь…». Фольклор Великой Отечественной войны / Сост., вст. ст., примеч. Б.П. Кирдана. М., 1995. С. 124.

47

См. также варианты: Пушкарев Л.Н. По дорогам войны. Воспоминания фоль-клориста-фронтовика. М., 1995. С. 97–98; Современная баллада и жестокий романс / Сост. С. Адоньева, Н. Герасимова. СПб., 1996. С. 228–229 (№ 198); Песни, поднимавшие в атаку / Сост., вст. ст., коммент. П.Ф. Лебедева. Тула, 1076. С. 70–71.

Народные песни и стихи из архива кафедры истории русской литературы Тверского государственного университета / Публикация Е.В. Петренко и М.В. Строганова // Фольклор Великой Отечественной войны: Сборник научных трудов. Тверь, 2005. С. 66.

48

Во многих песенниках публикация текста «Огонька» до сих пор сопровождается пометой: «музыка народная».

49

Пушкарев Л.Н. По дорогам войны. С. 97. Л.Н. Пушкарев отсылает к работе: Крупянская В.Ю., Минц С.И.Материалы по истории песни Великой Отечественной ВОЙНЫ. М., 1952. С. 122.

50

См., например: Лебедева О.Е. Военно-исторический фольклор в записях конца XX – начала XXI века // Фольклор Великой Отечественной войны: Сборник научных трудов. Тверь, 2005. С. 18–20. Образа соперника в песне нет, он возникает лишь в ответе девушки на письмо парня, где он пишет, что он калека: «Я с другим повстречалася / И любви больше нет». Мало того, в варианте приводится вначале практически весь текст М. Исаковского (в том числе и с письмом девушки), но без последних двух строф. Сразу после строк: «Не погаснет без времени / Золотой огонек» и начинает развертываться новая сюжетная коллизия: «Не прошло и полгодика, / Паренек шлет письмо».