Текст книги "Наука древнего волшебства, волхвования и чародейства"

3) В третьей степени – внешние предметы совершенно исчезают, больной не слышит ни слов, ни крика, по пробуждении ничего не может вспомнить о случившемся. Состояние это иногда переходит в глубокий сон, и последствием его по пробуждении бывают – крепость, веселостью чувство лучшего здоровья.

4) С четвертою степенью начинается магнетическое сонное бдение (сомнамбулизм): наружные чувства усыплены, а внутренние действуют в грезах или сновидениях. Это состояние магнетизеры называют внутренним пробуждением. Больной не видит ничего – исключая того, что отличает свет от тени. Иногда в этом состоянии магнетизируемый имеет полуоткрытые или совершенно открытые глаза с закатившимися глазными шарами. Часто осязание в этом случае заменяет чувство зрения, как свидетельствует и Гмелин, или же зрение сосредоточивается под ложечкой» Испытавший эту степень впадает в нее и без прикосновения или манипуляций магнетизера, а от одного его дуновения или воззрения и даже от одного присутствия.

5) Переход в пятую степень не всегда совершается легко и скоро, но только после взаимных и частых усилий со стороны магнетизируемого и магнетизера. Достигшие этой степени имеют весьма точное анатомическое понятие о состоянии своих внутренностей: знают брюшные свои нервы лучше врача, и в этом состоянии определяют исход своей болезни и время выздоровления; прописывают себе лекарство, определяют диету и пр. Так, Юлия в Целле предписывает для своего выздоровления хлеб с маслом; другая больная, у Тарди, говорит о глистах и предлагает своему врачу те же самые средства, которые он в тот день нашел в одной старой книге, но не решался употребить.

Одна девица, в Бремене, потребовала для своего выздоровления шафрану, но в таком количестве, что врач не решался прописать его.

6) Это самая высшая степень ясновидения. Больные в этом состоянии получают понятие о том, о чем они, конечно, никогда не имели понятия в нормальном состоянии. Такая возвышенная способность зависит от характера, силы воображения и от нервной восприимчивости, которая ей способствует.

Один из известных петербургских врачей пишет так в записках своих, изданных в 20-х годах:

«Около 20 лет перед этим была здесь в С.-Петербурге молодая, приятная и довольно образованная девица, родившаяся в России, над которой я и другие врачи делали наблюдения. В продолжение двух месяцев, около 5 или б часов пополудни, засыпала она весьма глубоким сном, в котором нимало не чувствовала обыкновенных раздражений, но говорила так, что можно было заключить о ее грезах, представлявших ей обыкновенно приключения ее молодых лет; она отвечала на вопросы, предлагаемые ей близким другом, но по пробуждении не помнила ни малейшего обстоятельства и была вылечена обыкновенными нерво-укрепляющими средствами».

У Лоррея, в его статье «О меланхолии», также говорится, что одна больная, не смотря на свой ограниченный ум и сведения, определила во время магнетических припадков время своего выздоровления и предписала для этого довольно странные средства, состоящие в известном куске хлеба (по величине) без масла и пр. Когда начали применять это лекарство, она, в назначенное ею время, выздоровела, Петелен, лионский врач, говорит об одном случае нервного оцепенения (каталепсии), сопровождавшемся снохождением; это была больная, у которой чувственные органы были лишены в это время способности воспринимать впечатления, и некоторые чувства, казалось, были перемещены к желудочной стороне и на концы ручных и ножных пальцев. Ренуард, майнский врач, видел три подобных случая; в первом из них больная слушала концами ручных пальцев и всей наружной стороной руки до кисти. Возможность этого Ренуард допускает. Клейн, гоф-медик в Штутгарте, также рассказывает не менее любопытные истории.

Предсказательные практики

Говоря о магнетизме, сомнамбулизме, ясновидении индейцев, древних жриц и современных магнетизированных сомнамбул, (claire-voyentes) мы заметили, что впавшие в такое состояние нередко бывают одарены способностью предсказания или предчувствия.

У всех народов, во все времена, были предсказатели, т. е. лица, которые считали себя способными предугадывать будущее и, действительно, предугадывали. Но может ли человек предугадать будущее, доступно ли ему знание будущего? Да и что такое это будущее? Что такое предвидение, предчувствие, предусмотрение?

Рассмотрим же, в чем состоит предсказание и предчувствие.

Уже само производство этих слов характеризует частью их значение: дело идет о возможности сказывать, чувствовать что-нибудь перед его совершением, прежде, чем то, о чем мы говорим, что мы чувствуем, осуществится в действительности.

Неправда ли, странно слышать, что можно сказать, чувствовать то, что еще должно, что может или даже готово случиться, но все-таки чего еще нет: стало быть приходится сказывать, чувствовать ничто несуществующее. Невольно спрашиваем себя при этом: может ли несуществующее возбудить в нас мысль или чувство? – и отвечаем: нет. Но тут, очевидно, какое-нибудь недоразумение: или несуществующее может возбуждать в нас мысли и чувства, или они возбуждаются существующим так как несомненно, что предсказание и предчувствие бывают во многих случаях действительными явлениями.

Однако же, мы никак не можем допустить, чтобы ничто, т. е. предмет несуществующий, могло возбудить в нас какие-нибудь мысли или чувства; остается предположить, что в предсказаниях и предчувствиях мысли и чувства возбуждаются действительными, т. е. уже существующими предметами.

А если это так, то что же за особенная заслуга предсказать существование уже существующего предмета?

Но что существуете для одного, может не существовать для всех, потому что есть много предметов, о существовании которых и не снится большинству людей, а между тем они несомненно существуют; следовательно, для некоторых они могут служить предметом предсказания.

Затем предмет может появиться в известном месте, не быв в нем до этого времени; и это появление может быть тоже предметом предсказания; наконец, в природе, ни что не остается неизменным, а каждый предмет постоянно меняется, т. е. слагается, развивается и разрушается под влиянием множества различных деятелей; стало быть и здесь может быть появление не бывшей прежде, новой формы, которую непросвещенный ум примет за новый предмет.

И вот в этом случае не явится ли предсказателем тот, кто в данное время сумеет понять, что из столкновения таких-то предметов или явлений произойдет то-то, между тем как никто другой не сумеет ни понять этого, ни увидать неизбежности самого столкновения.

Бывают случаи, что иногда самое пустое обстоятельство для проницательного ума может служить признаком целого ряда последующих явлений.

Очевидно, что для всякого предсказания нужно прежде всего ясное понимание связи и взаимной зависимости всевозможных явлений в мире, начиная с самых мелочных и, по-видимому, ничтожных, до самых крупных, громадных; одно такое явление тотчас же наведет на целый ряд других.

Это объясняет предсказания ума, соображения.

Но есть другие предсказания – чувства, ощущения, – так называемые предчувствия.

Предчувствие не есть предсказание вследствие ясного сознания связи и взаимной зависимости явлений: предчувствуют нередко лица, в весьма малой степени одаренные соображением.

Впрочем нельзя вполне доверяться нашей способности определять степень соображения других: тут больше, чем где-нибудь, наружность бывает обманчива. Соображение и вообще нервная впечатлительность бывают иногда особенно изощрены относительно некоторых предметов и очень тупы относительно всех остальных. И вот такие лица, придя своими нервами в соприкосновение с одним фактом из какого-нибудь их ряда, очень легко чувствуют его, а следовательно могут предсказать и целый ряд или какой-нибудь ближайший в нем факт. При особой нервной впечатлительности этот результат получается так быстро передачей нервных ощущений и мгновенным образованием из них мыслей и образов, что становится невозможным уловить эту связь явлений целого ряда и тем более проследить или анализировать их зависимость друг от друга.

Таким образом даже сам предсказатель не понимает причины своих предсказаний, делаемых им как бы инстинктивно, и, конечно, относится к ним, как к чему-то сверхъестественному.

При магнетическом и сомнамбулическом состояниях эта нервная впечатлительность увеличивается, и таинственные формулы общей связи и зависимости фактов и явлений нашей жизни, недоступные последовательному анализу, становятся ясны и мгновенно освящаются в уме как бы неуловимой молнией.

Кроме того, надо обратить внимание на особенную способность наших нервов получать впечатления нервов другого человека, так сказать, отражать их в себе[6]6
  См. ниже о закон индукции.


[Закрыть], а следовательно почувствовать и понять то, что предчувствует и предусматривает другой. Этой, плохо еще физиологически объясненной, но несомненно существующей, способностью наших нервов объясняются, напр., гадания и предсказания посредством разных вещественных предметов другому лицу; предсказатель воспринимаете своими нервами настроение духа того лица, которому он предсказывает.

Если бы все факты гаданий, предсказаний, предчувствий хорошенько замечались, записывались, изучались в связи со всеми житейскими обстоятельствами тех лиц, с которыми они совершались, то мы имели бы неисчерпаемый и в высшей степени любопытный материал для изучения жизненных явлений. Но беда в том, что гадание, ясновидение и пр. находятся большей частью в невежественных или своекорыстных руках и что исследователи жизненных явлений, преимущественно человеческих (физиологи, психологи), слишком свысока смотрят на все это.

Глава VIII. Исступление

Еще Лаплас сказал: «все связано между собой в бесконечной цепи жизненных явлений, и ошибка, сделанная в специально знакомой нам науке, часто выказывается только при свете другой науки, специально исследуемой кем-нибудь другим. Таким образом откровенное изложение фактов необходимо, чтобы их мог ощенить каждый».

О месмеризме и его применениях мы знаем еще очень мало; однако, при ближайшем рассмотрении его действия на человека, становится отчасти понятною истина той силы, которая приписывалась чародейству.

Добро, очень слабо в сравнении со злом, и месмеризм, обращенный к дурным целям, может, пожалуй, разрешить, большую часть задач колдовства.

Что касается того, что ясновидение считается самым бессмысленным притязанием месмеристов, то это потому, что немногие присутствовали даже при тех несовершенных попытках, которые часто называют обманом и ложью.

Мы говорим несовершенных, потому что глаз и мановения магнетизера действуют только на очень ограниченное число людей, и такими средствами, без помощи других деятелей, магнетических сон редко идет далее смутной, неясной зари того света, который называется исступлением или экстазом; но все-таки исступление так же свойственно человеку, как сон или бдение, хотя и отличается от того и другого.

Наука, которая занимается исследованием этого состояния, дает средство вызвать подобное исступление в каждом человеке, хотя бы самом нечувствительном к действию магнетизма.

Под словом исступление мы не разумеем душевного исступления александрийских платоников. Есть исступление, общее всему человечеству; в нем душа не принимает участия, ибо и некоторые низшие животные способны испытывать подобное состояние. Такое исступление, так же как и ясновидение месмеристов или обыкновенные сновидения, доказывает только отдельность ума от души. Всякий, кто только держит собаку, может убедиться, что животные имеют сны также, как и мы. Но в подлинном исступлении развивается особенная деятельность мозга: умственные способности, отдельные от души, словно расширяются и распространяются вдаль помимо всех вещественных препятствий, подобно тому, как цветок, при изменившихся атмосферных условиях, распространяет свое благоухание. Удивляться тут нечему; наши мысли могут странствовать далеко за горами и морями даже наяву; мысль может странствовать и в состоянии исступления, но приобретает при том особую силу и быстроту. – Есть и другого рода исступление, гораздо более редкое, именно исступление по истине душевное, где душа совершенно господствует над деятельностью ума.

На востоке известны средства, и как кажется алкалоиды некоторых растений, которые возбуждают к новой жизни органы, покоящиеся мертвым сном в клеточках мозговой ткани, те органы, которыми мы можем видеть без глаз и слышать без ушей. Здесь кроется звено, соединяющее духовную жизнь человека с тайной жизнью природы. К сожалению, эти могущественные химические средства, искусственно производящие род магнетического исступления, экстаза или ясновидения, совершенно неизвестны науке и, вероятно, не попадались ни одному добросовестному исследователю.

Знаменитый приговор парижской медицинской академии, 18 сентября 1780 г., поставил животный магнетизм в число предметов, «недостойных внимания людей серьезных». Но не слишком ли парижская академия поторопилась, и точно ли «наукой», а не личными влияниями и отношениями, продиктовано решение?

Конечно, не трудно было непонятное дело, за неимением удовлетворительного объяснения, просто отвергнуть и сдать в архив бредней, самообольщений, обманов и шарлатанства. Этот давно известный способ решать темные вопросы очень легок, да только, к сожалению, ни к чему положительному не ведет. Относительно животного магнетизма он повел только к тому, что надолго отстранил действительно научное исследование его и предоставил, не смотря на академическое отрицание, все-таки существующую силу природы почти в исключительное ведение фокусников. Та же участь, вероятно, постигнет и спиритизм, который, как мы уже видели, имеет много общего с животным магнетизмом.

Надо полагать, что ни будь этого решительного отрицания, менее было бы успехов шарлатанства и обмана, орудием которых действительна сделалось открытие Месмера.

Во время постановления приговора, физиология нервной системы, конечно, еще была в детстве; но и тогда уже было бы не трудно подвести все действительные проявления этой непостижимой силы, с одной стороны, к более или менее усиленным, с другой – к болезненно-расстроенным отправлениям нервов.

Объяснение естественности этих явлений по этому пути было как нельзя более близко. Словом, рациональнее и во всяком случае полезнее было бы, вместо решительного и слишком поспешного отрицания, оставить вопрос до времени нерешенным и продолжить наблюдения.

Пришли же впоследствии Stieglitz, Pfaff, Hufeland, Virey, Dubois, Parrot и мн. др. к тому, что хотя с оговорками и ограничениями, а принуждены признавать не только возможность, но и действительность некоторых фактов животного магнетизма, – фактов, которые ученые люди, из опасения быть поставленными на одну доску с осмеянными магнетизерами, стараются прикрасить иными, более научными именами. Так, например, Merat (Diet univ. de mat. med.) предлагает оставить за животным магнетизмом прежнее наименование месмеризма, данное ему по первому «виновнику этой мнимой науки» для того, чтобы не смешивать его с «физическим и рациональным» употреблением магнита; он признает присутствие и действие магнитности в неорганических телах, но, неизвестно почему именно, считает решительно невозможным присутствие такого агента в органическом теле. При всем этом он приходит к заключению, что человек может усыпить другого наложением рук или проведением их по разным направлениям, но только прибавляет, что нет никакой надобности приписывать эти явления животному магнетизму, а не электричеству или гальванизму, или нервному току, или, наконец, иной «какой-нибудь известной или неизвестной причине».

Точно также, тридцать три года спустя, известный ученый, доктор Klenke, оговорившись, как следует, и достодолжным образом помянув лихом шарлатанов-магнетизеров, слабонервных и истерических женщин, заключает: «Конечно, есть в живом теле агент, который – будь это нервный дух, жизненный эфир, нервный ток, иннервация, нервная атмосфера, животное электричество, – протекает по нервным путям и действует часто подобно гальваническому току. Мы знаем, продолжает он, что этот агент, усиленный волей, движет наши мышцы, помимо нашей воли возбуждает органические отправления, и в живом глазу светится взглядом; знаем, что этот взгляд, положение и проведение рук у известных чувствительных особ производят возбуждение и усыпление, что они укрощают даже боли и судороги, – но разве здесь нельзя допустить более физиологически-близкое объяснение, которое бы ограничивалось уравновешением электрических напряжений, настроением иннервации через отведение или введение электричества, теплоты и т. д.?

Нельзя отрицать, что в организме, где совершаются значительные химические процессы, должно также развиваться и освобождаться электричество. Собирается же оно на кожи, часто до болезненных явлений, и столь же часто бывает, что тело, в сырую погоду, теряет его слишком много. Почему же трение чужою рукою, унимающее судороги, не может быть действием так называемого магнетизма? Словом, Merat и Klenke, как и многие другие, признают, что какой-то ток в живом организме есть и что этот ток может сообщаться, может действовать на другие организмы. После всего этого можно надеяться, что животный магнетизм, не смотря на лежащее на нем клеймо осуждения, все-таки будет со временем основательно исследован людьми серьезными и признан одной из несомненных сил природы, наряду с электричеством и гальванизмом. Этому, конечно, помогут также начатая Dubois – Reymond’-ом и Schultz-Schultzenstein'oм исследования животного электричества, хотя они подходят к предмету с противоположного конца и потому кажутся пока совершенно инородными.

Доктор Buchmann[7]7
  Physiologische und tterapeutische Prufung des Biod, von Otto Buchmann.


[Закрыть], вероятно, также из опасения быть постановленным на одну доску с обыкновенными магнетизерами, назвал предмет своего исследования не животным магнетизмом, а биодом и одом. Но дело в деле, а не в названии.

Основываясь на способе получения результатов, мы полагаем, что, по крайней мере относительно предлежащих наблюдение, од, биод, животный магнетизм и даже некоторые явления так называемого спиритизма – одно и то же.

Различие животно-магнитной силы от электричества и ископаемого магнита доказывают многие опыты магнетизеров. Они нашли, что все то, что служит дурным проводником электричества, лучше всего проводит животно-магнитную силу, как, напр., стекло и растения.

Из пород деревьев лучше всех проводят эту силу фруктовые, а также: береза, ясень, липа и рябина. Вовсе не проводят – бук, дуб и черное дерево.

Из цветов более всех способствуют месмеризму роза, резеда, левкой, ландыш и нарцисс.

Уничтожающие же эту силу или отражающие ее: герань и английская крапива.

Мы заметили выше, что силой магнетизма каждый из нас одарен в большей или меньшей степени, но что это за сила? Где у человека ее источник, откуда она берет свое начало? и пр.

Вопросы эти мало разработаны и мы постараемся изложить все, что об этом до сих пор известно. Из примеров видно, что есть люди, одаренные могучим взглядом, могучим голосом, могучим жестом, перед которыми раболепствуют, невольно трепещут и боятся, но не от страха, а так, безотчетно… В их жесте, в глазах и в голосе так много силы воли, что нет возможности не подчиниться этому могучему влиянию, не покорствовать. Не магнетизм ли это?

Есть глаза, до того поражающие вас, что нет возможности равнодушно выдержать их взора.

Есть люди, до того обладающее звуками голоса и так внушительно, что простая просьба этого человека дороже пышно сказанной речи оратора и вы не можете отказать, если такой человек изъявил вам просьбу, потому, что она симпатична; она вам как-то понравилась, в ней заключается какое-то внутреннее приказание, вы как будто бы обязаны ее исполнить; тогда как на самом деле – нет никакой зависимости между этим человеком и вами. Отчего это? Здесь опять тайный смысл природы, – здесь магнетизм.

Мы часто слышим весьма странные, невероятные рассказы о различных симпатиях и антипатиях, о действии их на огромных расстояниях, о так называемых предчувствиях и пр.

То нежная мать рассказывает вам трепещущим голосом и со слезами на глазах, что она предчувствовала смерть сына на поле брани, в такой-то час, в такую-то минуту, и, действительно, оказывалось, что сын скончался, пораженный неприятельской пулей именно в это время и за тысячи верст от своей матери.

То страстная жена или горячо любящая невеста говорят вам, что в такой-то именно час, сегодня, должен вернуться из далекого и опасного путешествия их муж или жених; и действительно, в назначенный час они в объятиях любящих их женщин.

То смерть любимого лица останавливает стрелки на ваших часах в самую минуту его кончины, то роняет его портрет в вашем кабинете и пр. Что такое все эти странные и так часто рассказываемые действия? Неужели обман или игра фантазии?

Трудно сказать; но если в самом деле есть в человек магнетическая сила, если в некоторых проявлениях своих она сходна хоть, напр., с электричеством, то отчего же не предположить, что и она может передаваться на большие расстояния, как передается электричество по телеграфной проволоке со скоростью 170,000, верст в секунду?

Но вы спросите, отчего же такой магнетически ток, придя, положим в Петербург с Кавказа или из Туркестана, непременно подействует только на ту или другую чувствительную барышню, на те или другие холодно-безчувственные часы?

Опять вопрос, необъяснимый пока ни чем, кроме разве фантастического предположения, что магнетизм каждого человека может действовать только на некоторые предметы, как живые, так и безжизненные, но почему-нибудь ему особенно симпатичные, особенно подчиненные его воле. Так, напр., посылается из одного города в другой намагнетизированное письмо; оно переходит из рук в руки, пробегает огромные расстояния, но магнетизм его ни на кого не действует и сила его не исчезает: наконец прибывает оно в город, куда адресовано, и чрезвычайно сильно действует магнетически только на ту даму, которой было написано.

Есть много подобных рассказов в различных сочинениях древних и новых.

Весьма оригинальное и любопытное объяснение животного магнетизма сообщает нам д-р Гергардт, со слов одного из остроумнейших естествоиспытателей нашего столетия, барона Рейхенбаха.

Та жизненная сила, говорит он, которой биение мы ощущаем в наших сосудах, как и всякое микроскопическое создание, и движение которой чувствуем в наших органах – присуща всему: воздуху, земле, воде; сила эта в растениях движет соки, в неподвижных камнях лежит связанная и дает познавать себя в движении всего мира. Малейшее создание есть частица той жизни, которая проникает весь мир. Частица эта, рассматриваемая сама по себе, есть также маленький мир, полный порядка и движения, наслаждения и удовольствия, – мир, полный чудес, которые мы можем наблюдать, которых законы можем познавать, но внутреннее существо которых для нас осталось до сих пор загадочным.

Давно уже предполагали в нервах ток, который обозначался словом «иннервация»; в чем состоит этот ток долго не удавалось открыть, пока исследования Рейхенбаха не бросили несколько света в эту мистическую тьму и не приподняли покрывало, скрывающее эту неизвестную силу. Берлинский профессор Дюбоа-Реймон также сделал на этом поприще много замечательных исследований, но тем не менее одному Рейхенбаху удалось проникнуть в глубину этой тайны природы.

Барон Ройхенбах, после многих опытов, напал на след до того времени неизвестной силы – двигателя (dyna mide)[8]8
  См. ниже о динамических силах.


[Закрыть], которая должна стоять в ряду с магнетизмом, электричеством, светом и теплотой, имеет ко всем этим силам отношения, не будучи однако с ними тождественной. Силу эту он назвал одом или одо-магнитной силой. Она производите все те физиологические явления, которые называются животным магнетизмом.

Эта ново-открытая сила была проверена и подтверждена бароном Либихом в Мюнхене, в Англии – Фарадеем и профессором Грегори; также др-м Ашбурнером в Лондоне, Эллисом, др-м Элютсоном и другими.

Если положить горный хрусталь горизонтально на угол стола, так, чтобы оба конца его свободно выдавались, и если приблизить ладонную поверхность левой руки чувствительного (т. е. восприимчивого к оду) субъекта на несколько вершков к кристаллу, то почувствуется прохладный ток в направлении к руке, – это одо-негативный или одо-отрицательный конец кристалла или его голова: из него ночью вытекает синеватый свет. Другая часть кристалла ощущается той же рукой тепловатою и одо-положительною, и светится желтоватым светом.

Если сближать в темной комнате одноименные полюсы двух кристаллов, то оба света ода удаляются к противоположным концам кристалла и как бы выворачиваются.

Выражение од-полярной деятельности кристаллов относится непосредственно к од-полярной деятельности органических тел и составляете весьма важное, связующее звено между органическою природою и неорганическою, между первым пластическим образованием материи и пластическим соединением ее в стройные образы, которое удается сложным силам и результаты которых мы называем собирательным именем жизненной силы.

В человеке, в котором замечается самое совершенное пластическое образование нервной системы, является, сделавшись ей присущей, световая жизнь, как регулятор всех отправлений.

Неизвестные полюсные силы, которые строят кристалл и дают ему размер и форму, снабжают его поляризованным одом; точно то же делают и те силы, которые устраивают живое образование – растение, животное: они снабжают его уже при первом зачатии од-полюсами; как там, так и здесь идут от этих полюсов положительный и отрицательный токи ода, пока продолжает существовать жизнь.

Одними словом, как говорит Рейхенбах, вся природа оказывается проникнутою тем, что он соединяет под названием ода, наполненною его явлениями, сформированною его полярностью; органические образования повинуются его законам, кристаллизация пм обусловливается и животные и растения им совершенно управляются. Человек, как физически, так и психически, есть образование, в котором одический дуализм действует как коэффициент [9]9
  В конце нашего сочинения мы увидим, что получили подобные же выводы совершенно другим путем.


[Закрыть].

С открытием одических сил и их токов в живых существах, должно совершенно измениться понятие о болезни. Прежде принимали за причину всех болезней болезненную материю и думали лишь о том, чтобы это воображаемое болезненное вещество устранять массами лекарств, не обращая при этом внимания на жизненный принцип, который игнорировался совершенно. Но как удивительно ничтожны бывают причины, вызывающие в теле целые перевороты! Как ничтожно, напр., количество заражающего вещества, достаточное, чтобы произвести целый ряд болезней!

Даже психические влияния, как радость, боязнь, испуг, страх, действуют чрезвычайно сильно на нервы и вызывают не только непроизвольные движения тела, но способны производить чисто-материальные расстройства.

В особенности страх есть душевный акт, представляющейся в тесной связи с сильным развитием во всем теле положительного ода и бывающий потому причиной судорог, которые одически положительны.

Причина каждого болезненного явления есть расстройство одической деятельности в организме, предшествующее большею частью за несколько дней действительному появлению болезни и уже тогда замечаемое чувствительными.

Верное соотношение в организме положительного и отрицательного ода обусловливает здоровье: у здоровых людей преобладает од-негативность, свойственная животной жизни в несравненно сильнейшей степени, чем растительной. (Чем сильнее, чем полнее, чем деятельнее эта жизнь, тем выше подымается в ней негативность).

Итак, с цветущим здоровьем соединена величайшая одическая негативность (Рейхенбах).

Болезнь и недомогание склоняют, напротив того, к од-положительности. Однако в каждом человеческом индивидууме одические проявления различны, как различаются обонятельные и вкусовые впечатления. Поразительнее всего высказывается этот контраст у мертвых и живых.

У всех мертвых прекращается од-полярное напряжение, которое свойственно как кристаллам и магнитам, так и всему живущему; когда смерть разрывает оковы, то вместе с тем уничтожает и органическую жизнь. Это нить Ариадны, проводящая по лабиринту к жизни, болезни и смерти, ложные пути которого тщетно пробегали целые тысячелетия врачи.

Если погасает деятельность нервов, то берет перевесь «химический деятель», и происходящей до этого по определенным, присущим для органической жизни, законам процесс разложения происходит теперь по законам «неорганической» природы: материя продолжает существовать в другом роде и образе, и тело, под влиянием кислорода, разлагается на свои элементы.

Везде, где мы находим в природе недостаток, там замечаем и стремление к сглаживанию его. Везде природа стремится прежде к образованию, потом уже к уравнению противоположностей. По вечному закону ее, противоположные полюсы притягиваются; обменивая между собой таинственную силу, они как бы стараются дополнить друг друга. Так склоняется положительный полюс подвижного магнита к югу, к области южных сил, которые именно служат в этом случае дополнением того, чего не доставало полюсу магнита. Южный же полюс магнита образует в остроконечиях приближенных к нему кусков железа северный полюс; мужчину влечет к женщине, слабое к сильному и т. д.; этот же закон можно далее применить и к теории полового подбора Дарвина.

Магнетизирование есть ни что иное, как специальное применение одической динамики.

Д-р Месмер, с точки зрения естественных наук его времени, счел эту силу за магнетизм и назвал поэтому животным магнетизмом; но эта гипотеза основывалась тогда на наблюдениях, лишенных научного основания.

Причина того, что так называемый животный магнетизм до сего времени не принят в науке и оспариваем, лежит в том, что натуралисты ничего о нем не знали или не хотели знать, блистая своими именами и авторитетами, тогда как посвященные в него имели самый жалкий недостаток в основательных естественных знаниях. Здесь новый пример, нередко показываемый историей, как незнание может в продолжение целого столетия удерживать за собой победу над истиною. Одни знали животный магнетизм без естественных наук, другие – естественные науки без животного магнетизма. Наблюдения фон-Рейхенбаха, давшие так называемому животному магнетизму научное основание, распространили свет на многие темные места физиологии и патологии, нервной и мускульной деятельности, также и на психологию, устранив мистическую тьму, внесенную Месмером в этот способ лечения, которого блистательные успехи вызывали даже и тогда многих врачей к наблюдению и применению этой могущественной целебной силы.