Текст книги "Влечение. Мой опасный босс"

Глава 33

Артем

Всю свою холостяцкую жизнь я выстраивал так, чтобы не попасть в лапы женщине, которая захочет затащить меня в ЗАГС. При этом я вовсе не категорический противник семейных уз. Прекрасно осознаю, что рано или поздно женюсь, заведу спиногрызов, но, как и все, кто привык ценить свою молодость и свободу, планирую это сделать как можно позже. Поэтому вопрос Евы вводит меня в ступор. Она замуж хочет? За меня?

– Боже, Гадаев, – она закатывает глаза. – Видел бы ты себя со стороны. Побледнел, как стена после свежей покраски. Не нужен ты мне в ЗАГСе.

Хоть и в действительности не выдыхаю, но чувствую, как буквально гора с плеч летит после ее слов. Ну какой ЗАГС? Секс еще никого не приводил к этому. К счастью.

– Я так и понял, что тебе за меня замуж не сильно хочется, – выдаю расслабленно.

Вересова лишь пожимает плечами и, все же, отстраняется. Я бы ее не отпускал. Вот так прижал к себе и держал, держал, пока она вырывается, но это ведь действительно попахивает домогательствами, поэтому руки я разжимаю и позволяю ей отойти.

– Я хочу поработать, – выдает. – Это у вас, Артем Борисович, дел нет, а у меня, как у вашей помощницы их невпроворот.

– Помочь?

Вот правду говорят: когда мужчина хочет секса, а женщина ему не дает, он становится мягким и уступчивым. Чтобы я раньше предлагал Еве запростотак свою помощь? Никогда в жизни. А тут внезапно захотелось, чтобы она справилась с работой поскорее. Так, глядишь, и в горизонтальную плоскость перейдем не к вечеру, а через пару часов.

– Будете лично обзванивать клиентов? – ехидничает, за что тут же получает по пятой точке.

Аппетитной, округлой пятой точке, от взгляда на которую у меня тут же встает, как бы я не отвлекался.

– Позвоню, скажу, пусть привыкают, раз уж моя помощница собирается сваливать.

– Ладно.

Ее согласие – чистая патока для моего истощенного организма. Поднимаюсь вместе с ней на второй этаж, а уже через полчаса приступаем к работе. Выдержку я свою сильно переоценил, как и помощь в столь нелегком деле, как обзвон клиентов. Почему-то именно сейчас стало понятно, что большинство из них – дегенераты, которым не то, что бизнес, им вилку доверить за столом нельзя. А Ева с ними общается. Мило, с улыбкой и таким голосом, у которого у меня член в штанах дергается.

– Да, конечно, Виктор Геннадьевич, да, я понимаю, что вы рассчитывали. Мне очень жаль, мы сами не думали, что так выйдет. Да, конечно, если будет возможность, мы в первую очередь позвоним вам. Да, конечно, не переживайте. Всего хорошего.

– Он пятый, кому ты обещаешь «первую» очередь.

– Клиентам важно не то, что ты действительно сделаешь, а то, что пообещаешь и скажешь, поэтому работайте, Артем Борисович. Не халтурьте.

Пока обзваниваем всех, еще больше не хочу давать Еве расчет. Ради такой помощницы я на все согласен. Лишь бы она у меня работала. Я без нее и дня не выдержу, а ее подружка с этим не справится, характер у той не Евин совершенно. Не получится у нее так разговаривать с людьми, а они привыкли. К Вересовой невозможно не привыкнуть.

– Учитесь, Артем Борисович, будете натаскивать свою новую помощницу.

– Никого я… натаскивать не буду. Я уже говорил, что ты не увольняешься.

– А я говорила, что меня совершенно не интересует ваше мнение.

– Хорошо, тогда я дам тебе возможность уволиться только после того, как ты выучишь свою замену, а я приму у нее экзамен и решу…

– А не слипнется? В договоре такого нет. Проведу собеседование и все.

– Кстати, о договоре. Уже придумала, что напишешь в том, что я тебе предложил составить?

Закидываю удочку и надеюсь на то, что Ева позволит мне приложить руку к написанию, но она лишь пожимает плечами и выдает:

– Дословно уже знаю, так что если собрались помогать – не отвлекайтесь.

Если «дословно», могу представить, что там она пропишет. Подозреваю, вместо секса там будет совсем другое.

– Чем займемся? – спрашиваю, когда с делами покончено.

– Вы – не знаю, а я собираюсь в душ.

– Выгонишь меня из комнаты?

– Можете остаться, – она пожимает плечами. – Дверь в ванную все равно закрывается.

– Что это ты опять перешла на «вы». Ролевая игра?

– А как? – она пожимает плечами. – На «ты» обращаться к начальству неэтично, Артем Борисович. Я все-таки хоть и ваша подстилка, но еще и помощница, так что обязана соблюдать…

– Обиделась? – обхватываю ее за талию и прижимаю к себе. – На Фирсова.

– Пфх… там есть на кого обижаться? А вообще, Артем Борисович, вы переходите границы. Сегодня я свой долго уже исполнила.

– Да что за…

Она вырывается и быстро скрывается за дверью ванной. Конечно, сразу же закрывает двери, а через минуту до меня долетает шум воды. Интенсивно напрягаю свой мозг, чтобы понять, что делать дальше. Ева точно обиделась, хоть я и не планировал ничего подобного. Наши с ней отношения обозначил, чтобы эти два орангутанга не пялились на нее так, словно имеют право, потому что не имеют. Оно целиком мне принадлежит. И она тоже… полностью моя.

Шагаю вдоль двери некоторое время, а потом смотрю на дверную ручку и ухмыляюсь. Мы с пацанами такие раньше на раз-два вскрывали. Несмотря на воспитание отца-адвоката, я умудрялся в студенческие годы и не такое вытворять, так что иду в кухню на поиски нужного мне предмета и уже через пять минут с ухмылкой на лице поворачиваю ручку двери, которая ведет в ванную Евы.

Глава 34

Ева

Гадаев меня бесит! До такой степени, что мне хочется стать стервой и пить ему кровь долго и с удовольствием. Бесит тем, что мне нравится. Что я хочу, чтобы он опять настоял на своем и уложил меня в кровать без одежды, хотя здравый смысл сигнализирует – кобель ни капли не изменился.

Извечную девичью мечту о том, что именно со мной он исправится, потому что влюбится до беспамятства лучше из головы выкинуть. Сказки все это. Видела я как он отреагировал на мое заявление, что расписываться мы пойдем в ЗАГС. Гад с лица сошел и даже мелькнувший в глазах страх не смог скрыть. Зря я, конечно, струсила и дала заднюю. Надо было так и настаивать на свадьбе – лучшей страшилки для противника постоянства и не придумаешь.

Не стоило мне слушать свою гордость, которая встала на дыбы от его реакции, и сообщать, что про ЗАГС шутка. И как теперь придумывать пункты контракта, которые приведут Артема в ужас и которые он не сможет выполнить? Я уже всю голову сломала над тем, чем его испугать. Деньги – фигня. Он азартный и заплатит любые, а мне будет стыдно перед его семьей. Запрет на отношения с другими? Ну это само собой, да и не испугается он. Продержится какое-то время.

А мне надо, чтобы никакого времени вместе у нас не было! Мне надо, чтобы он меня сразу отпустил. Что же придумать? Затребовать чтобы он голый спустился в метро? Это вообще глупость, но боюсь для Гадаева не станет проблемой и такой перфоманс. Не удивлюсь, если он еще и проедется? А почему нет?

В общем, думать мне придется долго и сосредоточенно. Для этого сбегаю от Артема в ванную комнату. Закрываюсь и смотрю на дверь. Нет никаких сомнений, что Гад попробует вломиться. Такие хлипкие замки никогда не были для него помехой – помню как он подобные в мою комнату взламывал, чтобы пастой измазать или еще какую-нибудь пакость сотворить.

Я настолько зла, что замышляю членовредительство. Включаю воду, беру гель для душа и разливаю его у порога. Добавляю водички, чтобы плитка у входа стала скользкой-скользкой, тазик пластиковый с водой в проходе ставлю, чтобы создать преграду и, не раздеваясь, перешагиваю через бортик ванны. Прячусь за шторкой, чтобы выскочить и посмеяться над поверженным врагом, когда он нос себе расквасит. Здравого смысла и жалости к Гадаеву – ноль! Стою, жду, выглядываю в щелочку, предвкушаю расправу, и вскоре ручка двери действительно начинает дергаться.

Несколько секунд, и дверь осторожно открывается. На пороге появляется Артем в полной боевой готовности. То есть абсолютно голый и со стоящим членом. Заранее разделся, гад, чтобы время не терять. Бесит! Для надежности хватаю душ, переключаю воду на него, одергиваю штору и направляю струю на вторженца. Жалко вода теплая! Надо было только холодную врубить.

– А-а-а! Получай! Офигел, Гадаев?! Я тебя не приглашала! – возмущенно ору, целясь струями ему в лицо.

А он, а он… Инстинктивно пытается защититься от воды руками, делает шаг, поскальзывается, пытается поймать равновесие, попадает по тазику с водой ногой и летит назад. Грохот и полный боли протяжный стон Артема мгновенно приводят меня в чувства. Волосы на голове встают дыбом и на глаза наворачиваются слезы. Боже! А вдруг я его убила? Выпрыгиваю из ванны, сама поскальзываюсь и чуть не падаю, но держусь за стены руками и выбираюсь в коридор. Опускаюсь перед Артемом на колени и обхватываю ладонями его бледное от боли лицо и вглядываюсь в глаза.

– Артем, посмотри на меня, посмотри! Где болит? Голова? Позвоночник? Темочка, не молчи! – я близка к истерике и пытаюсь найти повреждения на ощупь.

К счастью, крови нигде нет, но он же сотрясение может получить! Или не дай бог, позвоночник повредить! Ну что же я такая идиотка-то?! Вспомнила детство и как мы с Темкой друг другу пакостили. Но сейчас то мы взрослые люди! Одно дело падать с высоты метра и другое – почти двух. Ну вот зачем я это затеяла?

– Рука, – цедит босс сквозь зубы, превозмогая боль, – пошевелить не могу.

– Какая? Дай посмотрю, – виновато прошу.

– Ты травматолог, что ли, Вересова? Помоги мне встать, одеться и позвони на базу, спроси, есть ли у них врач, способный наложить гипс.

Мне совсем плохо становится. Вот и все. Добилась своего. Гадаев зол и меня ненавидит. Как говориться, от любви до ненависти один шаг. От написания контракта я наверняка избавилась, а вот иск в суд за нанесение телесных повреждений боссу заработала. В лучшем случае Артем меня не захочет видеть и просто уволит. В худшем… даже думать не хочу, но сексуальная рабыня – самое мягкое, что приходит в голову.

– Прости меня, Тем, я не должна была забывать, что мы не дети и старые шутки теперь могут обернуться серьезными проблемами, – глотая слезы, пытаюсь поднять с пола тяжелое тело.

Гадаев молчит и не спешит меня успокоить словами: «Ничего страшного, Ева, ерунда! Бывает!». Ситуация больше не кажется мне смешной. Гадаев тяжело дышит сквозь сцепленные зубы, и боюсь, в этом дыхании я слышу свой приговор.

Глава 35

Мы идем к кровати. Артем держится за локоть левой руки и посмотреть мне что там – не дает. Но я вообще-то и не рвусь. Я ведь действительно ничего в переломах не смыслю. Зато я смыслю в одевании, поэтому усаживаю Гадаева на свою кровать и берусь за его брюки. Чувствую себя странно. То ли как рабыня, одевающая хозяина, то ли как преступница, заглаживающая свою вину. Но что удивительно, член пострадавшего живее всех живых и постоянно так и норовит попасть мне под руку. Я стойко делаю вид, что эрекции не замечаю, но это не так. Я замечаю и мне очень стыдно, что процесс меня заводит. Артему плохо, больно, а я думаю о его члене, вместо сломанной руки. Мной сломанной, между прочим.

Чтобы поскорее это прекратить, спешу и не перестаю просить прощения, а потом бегу к телефону и набираю ресепшн.

– Здравствуйте, у вас есть врач? У нас перелом. Нужен травматолог, – выпаливаю, как только на другом конце берут трубку. – Наверное, травматолог. Я точно не знаю!

– Не волнуйтесь, – раздается спокойный женский голос из динамика. – Из какого вы домика? Кто пострадал? Что сломано?

– Рука! Левая рука где-то в районе локтя, – докладываю, поглядывая на Гадаева. – Пострадал Артем Борисович Гадаев, тридцать лет. Мы из дальнего домика на холме.

– Поняла, значит носилки не нужны. Сейчас я вызову скорую и наберу вам как только они подъедут. Вы можете пока собирать вещи. Буря утихла и пострадавшего заберут в травмпункт, а затем легко можно добраться до аэропорта, если вы желаете нас покинуть.

Еще как желаем!

– Спасибо, ждем.

Пересказываю Артему разговор и мчусь собирать сумки. Мне надо не только свою собрать, но и его. Гадаев ходит за мной безмолвным призраком и давит на совесть, вгоняя все глубже и глубже в чувство вины. Ничего не говорит, только смотрит на меня грустно и осуждающе. Я едва успеваю все собрать и спустить вниз, как звонят с ресепшена и велят выходить. За нами подъехал вездеход. Опять помогаю Артему одеться и мы выходим. Едем до ворот на вездеходе, а там пересаживаемся в скорую и мчим в город.

– Посмотри ближайшие рейсы и возьми билеты, – распоряжаться босс, перед тем, как его забирают на снимки, когда мы оказываемся в травмпункте.

Это первые слова, которые Артем мне говорит за последние пару часов. До этого делал вид, что меня рядом с ним вообще не существует, а я старалась тоже особо не возникать. Понимаю его желание меня не видеть после случившегося.

Арем, в сопровождении медсестры уходит, а я остаюсь ждать.

Волнуюсь и до сих пор не верю, что так вляпалась. Но о приказе не забываю. Открываю приложение и покупаю билеты на ближайший рейс. Благо в бизнес-класс с ними почти никогда проблем не бывает.

Артема нет примерно час. Я уже себе придумала, что ему новую руку пришивают, но к счастью он возвращается всего лишь в гипсе. Правда, с такой вселенской мукой на лице, что и мне становится не менее мучительно. Я, кажется, даже боль в руке чувствую. В том же месте, где Артем ее сломал.

– Ну что там? Перелом сложный? Ты же восстановишься, да? Скажи мне, что все хорошо будет, – встаю со стула и бросаюсь навстречу Гадаеву.

Он морщится и отворачивается.

– Купила билеты? – игнорируя мои вопросы, задает свой.

– Да, конечно. Самолет через два часа.

– И Виктору позвони, пусть в аэропорт едет встречать. Я-то теперь не скоро за руль сяду, – в голосе упрек и горечь.

– Прости, – шепчу, опустив голову.

Никогда себе не прощу, что потеряла голову и позволила выскочить наружу тому жестокому существу, которое покалечило Артема.

Перелет домой проходит без накладок – взлетаем вовремя, приземляемся даже чуть раньше. Виктор – водитель фирмы – тоже не подводит и встречает нас у выхода. Забирает сумки и несет в машину.

– Артем, в аптеку не надо заехать? – нарушаю я тягостное молчание, которое так и висит все последние часы между нами. – Может маме твоей позвонить? Пусть приедет к тебе и побудет этой ночью…

– А мама нам зачем? – удивляется босс. – Ты и без нее прекрасно справишься.

– Я?! – переспрашиваю, потому что не уверена, что правильно расслышала.

Гадаев всю дорогу демонстрировал, что я пустое место, а теперь хочет, чтобы я оставалась с ним?

– Конечно ты. Ты же меня таким сделала, – он трясет загипсованной рукой, – тебе и расхлебывать. Будешь теперь жить у меня. Надо же кому-то меня мыть, одевать, раздевать, пока гипс не снимут.

У меня целая куча возражений, начиная с того, что я не сиделка и заканчивая тем, что надо везти бабушку на операцию. Но высказывать я их не спешу. Не сегодня. Сегодня я поеду к Артему и останусь с ним. А завтра утром, когда мы ночь с этим всем переспим и успокоимся, я заведу серьезный разговор. Попрошу прощения еще раз и задам вопрос в лоб: как он собирается теперь со мной поступить? Ну и про сиделку напомню. Все перечисленные им обязанности, так-то, она должна выполнять.

Глава 36

Артем

Где-то в полете мысли автоматически перестраиваются. То, что вся жизнь перед глазами пролетает перед опасностью – чистая правда. Я в тот момент все, что у меня было, вспомнил. И в воспоминаниях этих, почему-то, было очень много Вересовой. Манящей и соблазнительной, одетой и голой, веселой и грустной. Я видела ее, пока не приземлился на пол, да и потом ничего не изменилось. Ева нависла надо мной со страдальческими и виноватым выражением лица.

Решение притвориться тяжело пострадавшим приняло себя само. Я только подтвердил то, что Ева спрашивала, а дальше понеслось. Ее чувство вины и забота сделали свое дело – мы едем ко мне. Вместе. Она будет ночевать у меня дома и, уверен, ублажать. Я не могу перестать думать о том, как совсем скоро голенькая Ева оседлает меня и доведет до оргазма.

Все-таки, правду говорят, сколько сексом не занимайся, будет хотеться еще и еще. Особенно, если партнерша такая, как Вересова. Отзывчивая, громкая, инициативная. От одного воспоминания, как она у меня сосала, член в штанах дергается, а мысли норовят покинуть голову. Ни о чем другом рядом с ней, кроме секса, думать не выходило, зато у Вересовой явно были другие мысли. Далекие от приятного времяпрепровождения.

– Где я буду спать? Ты не голоден? Тебе нужна помощь с душем?

За последний вопрос я и цепляюсь. Скроив страдальческое лицо, говорю, что да, нужен. Но не душ, а ванная. Гипс, хоть и липовый, но намочить его легко, а там Вересова незамедлительно поймет, что ее разводят и… убежит. Тогда уж точно ни нового, готового контракта, ни такого желанного тела.

В ванной стоим у моего королевского джакузи. Вересова медленно снимает с меня одежду. Аккуратно помогает избавиться от футболки, а затем приступает к штанам. Чтобы их снять, ей приходится присесть, а мне призвать всю свою выдержку, но безрезультатно. Когда Ева прикасается к боксерам, я теряю голову и понимаю, что уже в полной боевой готовности. И она, конечно же, тоже это понимает. Покрасневшие щеки об этом говорят недвусмысленно.

– Забирайся ко мне, – командую, оказавшись в воде, но Вересова упрямо мотает головой. – А как ты себе представляешь процесс? – спрашиваю. – Я, между прочим, без одной руки. Спинку мне в любом случае мыть придется.

Вересова закатывает глаза и упрямится. Не раздевается и в джакузи не прыгает. Пытается помочь мне, стоя рядом. Занимается этой хренью, пока мне не надоедает, и я не обхватываю ее «здоровой» рукой за талию. Прижимаю к себе, так что ее одежда безнадежно промокает.

– Гадаев!

– Иди ко мне, ну же…

Она брыкается, но в итоге сдается. Раздевается и забирается в джакузи. От одного соприкосновения с ее оголенным телом стояк каменеет. Ева это, конечно же, чувствует. Какое-то время еще пытается как-то противостоять, но вскоре сама буквально набрасывается на меня с поцелуями.

Вообще, я редко приводил в дом женщин. Для этих целей у меня была квартира. На ее сексодроме начинались и заканчивались практически все мои отношения. Здесь же не было никого случайного, и даже с Миланией мы в моей спальне сексом не занимались. А с Евой, выходит, что и эту черту переступаем. И как же я теперь хвалю себя, что установил это вместительное джакузи! Оно стало лучшим решением, которое мне приходило в голову. Когда дизайнер убеждал меня, что джакузи – прошлый век, а я настаивал – был прав. Век, может, и прошлый, зато оргазм настоящий.

Ева громко стонет, когда насаживается на член. Упирается руками в мои плечи и прикрывает глаза от удовольствия. С загипсованной рукой жутко неудобно, но я подмахиваю бедрами ей навстречу и придерживаю одной рукой ее талию. Мне нравится вид Евы сверху, нравится она вся. Открытая, готовая к экспериментам, раскрепощенная.

Быть в ней внутри тоже нравилось. И очень хочется почувствовать ее без защиты, потому что даже здесь, в джакузи, она о ней вспомнила и мне пришлось ткнуть в ящик тумбочки. Баб я не водил, а презервативы были раскиданы по всему дому. Я не терял надежды. Думал, что однажды перепадет секс с Вересовой. И вот Ева достала из ящичка упакованный латекс. Она даже сама его на меня одела, лишь бы не рисковать. А мне так хотелось.

С ней вообще хотелось по-разному, хотя я себе даже представить раньше не мог, что в здравом уме и твердой памяти вставлю член в кого-то без тщательной предварительной упаковки. Последствий в виде детей я хотел в последнюю очередь. Не чувствовал готовности стать отцом. Да что там… я и мужем-то становится не очень хотел. Мама спала и видела, как я женюсь и она сможет понянчить внуков, а я думал о работе и Еве. С тех пор, как эти две мысли соединились воедино, я о женитьбе не думал вообще. И об отпрысках, конечно, тоже. Какие дети, когда перед глазами аппетитные сиськи третьего размера, на языке – вкус нежных розовых сосков, а в ушах патока в виде ее громких стонов.

Такое не меняют на риски обзавестись ребенком, но мне хотелось полного единения без преград. Уточню у Вересовой, не принимает ли она таблеток, а может, захочет принять? Все же, поскорее бы увидеть ее контракт, но мысли об этом исчезают сразу после оргазма. Я прижимаю Еву к себе ближе и шумно дышу, хватая ее громкие стоны ртом. Предвкушаю, как шикарно мы проведем время, пока я восстанавливаюсь от несуществующей травмы.