Текст книги "Не останавливайся"

Глава 40

Соня

– Точно переезжаешь? – спрашивает Стефа, когда выходим из университета.

Главное, вся кухня нашей квартирки завалена моими коробками и пакетами, а она все еще спрашивает.

– Да точно, точно!

– Я так за тебя рада! – причитает. – Расскажешь, какая она – семейная жизнь?

– Да какая семейная?

– А что? Вам для полной комплектации не хватает только бэбика, – выдает и выразительно так на мой живот смотрит.

– Сплюнь! – советую ей.

Чем чаще мы занимаемся сексом, тем больше мой страх. Однажды я планирую ребенка. Когда-нибудь. Сначала я хочу закончить университет, устроиться на работу. В идеале – накопить на квартиру или воспользоваться помощью молодым семьям от государства и взять кредит на жилье. Сейчас о детях думать рано.

– Кстати! Я знаю, что ты ходила к гинекологу по совету. Можешь дать номер? – вспоминаю, что хотела взять у Стефы номер доктора и пойти к ней, чтобы начать пить противозачаточные и проконсультироваться заодно. Становиться мамой преждевременно не хочется.

– А, да. Закину тебе в телеграмм, идет?

– Ага.

– Соня! – мы как раз собираемся перейти дорогу, когда меня отвлекает женский голос.

Развернувшись, вижу мать Тана. Она стоит чуть поодаль, ближе к ограждению университета. Сложенные перед собой руки, сжатые плечи и затравленный взгляд. Выглядит она неважно, поэтому я прошу Стефу подождать и подхожу к ней.

– Не ожидала вас здесь увидеть.

– Мы можем поговорить? – она осматривается по сторонам так, словно за ней следят. – Где-нибудь в кафе.

– Все нормально? – а это уже Стефания.

Судя по напряженному взгляду, которым она окидывает мать Тана, она ее не знает.

– Да, порядок. Ты пойдешь домой одна? Я через полчаса приду.

– Уверена?

– Да, это… знакомая.

Подруга хмурится, явно не понимая, откуда у меня знакомая средних лет, но молча кивает и оставляет нас наедине, попросив напоследок “звонить, если что”.

Я выбираю самую близкую к университету кафешку. Идти куда-то далеко нет смысла, так что уже через пять минут мы устраиваемся за столиком. Я заказываю апельсиновый фреш, а мать Тана просит стакан воды. Замечаю, как подозрительно официант на нее смотрит, но при виде меня его немного отпускает. Выглядит она и правда неважно. От той довольно привлекательной женщины, которую мы встретили месяц назад в кафе, не осталось и следа. Она заметно исхудала за это время, под глазами залегли тени, а на лице нет ни грамма макияжа.

– Вы снова принимаете? – осеняет догадкой.

Она смотрит на меня испуганно, словно не может поверить, что я могу знать о ее зависимости.

– Выглядите плохо, – комментирую. – И Тан рассказывал о вашей проблеме.

– Я хочу, чтобы этот разговор остался в секрете.

– Зависит от того, что вы мне скажете, – пожимаю плечами.

От Тана у меня нет никаких секретов. Мы договорились, что отныне всем и всегда делимся друг с другом. Я больше не хочу сюрпризов. Так что о разговоре с его мамой я ему скажу в любом случае. Вне зависимости от того, что она скажет. Но ее немного успокаиваю.

– Я хочу поговорить о том, что сделала.

– О чем именно? – хмыкаю. – О том, как променяли родного сына на наркотики, или о том, как заплатили, чтобы искалечить его?

– Я… не хотела.

– Да что вы!

Мне очень трудно сдерживаться. Так вышло, что узнать ее с другой стороны у меня не вышло. Мы не были знакомы, когда она еще была нормальной, а сейчас все, что я к ней чувствую – раздражение и ненависть.

– Осуждаешь меня, да? – она хмыкает. – Все осуждают.

Я лишь поджимаю губы. Жду, когда она перейдет к теме разговора. Не просто же так она выследила меня у университета. Еще и тогда, когда Тан не приехал меня забрать. Сегодня у него очередной турнир. Я хотела присутствовать, поддержать его, но он наотрез отказался и запретил даже на пушечный выстрел приближаться к месту соревнований. На вопрос “почему?” ответил сухим: “Я не смогу сосредоточиться”. И вот я здесь, с его наркоманкой-мамой, а он там – зарабатывает “быстрые” деньги, чтобы обеспечить нам достойное существование.

Чтобы внести хоть какую-то лепту, я нашла подработку. Удаленно. Буду делать проекты для школьников и студентов. У меня неплохо получается. Больших денег, конечно, не заработаю, но нагрузку на Тана хоть немного снижу.

– Так о чем пойдет разговор? – напоминаю Лоре.

– Об аварии. Я… не думала, что будет так.

Чтобы не вставить свой комментарий, отпиваю принесенный фреш.

– Я знала, что он увлекается этим опасным видом спорта. Видела, как многие ребята там разбиваются – и кто-то даже насмерть.

– Поэтому вы решили помочь сыну убиться?

Каюсь. Не сдержалась.

– Нет! – в ужасе распахивает глаза. – Я думала… он должен был… слегка повредить его мотоцикл. Все должно было быть иначе, поверь. Тан должен был заглохнуть еще в самом начале, на старте, но что-то пошло не так, и все получилось, как получилось.

У меня все же не выходит молчать.

– Знаете, что пошло не так в его жизни? Вы. Вы и его конченый папаша. У меня была надежда, что хоть вы нормальная и адекватная, просто запутавшаяся в жизни, но и вы прибитая. Что вам, наркота счастье в жизнь приносит? Или радость?

– Ты не понимаешь.

Лора заламывает руки, а я допиваю свой фреш и бросаю на стол двести гривен. Этого с лихвой хватит, чтобы покрыть заказ. Еще и неплохие чаевые останутся официанту.

– Это вы не понимаете, – решаюсь сказать напоследок. – У вас прекрасный сын. Уверена, десять лет назад, или когда вы там начали баловаться запрещенкой, он был не менее прекрасным. И знаете, вы были нужны ему. Вы, ваше тепло и ласка, а не те кабаки, в которые вы его таскали. Но вы на него забили, а затем и вовсе исчезли из его жизни. Вам не стоило появляться и устраивать аварию, и сейчас… тоже не советую. У него только налаживается жизнь. Вы с вашей зависимостью в нее не вписываетесь. Лягте, в конце концов, на лечение и станьте нормальной матерью. Но лучше… господи, просто оставьте его в покое.

Выговорившись, пулей вылетаю из кафе. На улице становится легче и дышать, и думать. Я редко так говорю с людьми, до встречи с Таном даже голос не позволяла себе повысить на тех, кто старше. Я слишком поздно поняла, что уважать людей нужно не за возраст, не за их социальный или материальный статус, а за человечность. Мать Тана, как и его отец, мое уважение не заслужили.

Домой иду с осадком внутри. Не понимаю, что не так, пока на мой телефон не поступает звонок. Очередной. От мамы. Она звонит мне каждый день по три раза. Понятия не имею, что хочет сказать, потому что не отвечаю. Каждый раз заношу палец над кнопкой и… не могу. Знаю, что, если отвечу, наши отношения окончательно испортятся, а так они как будто в норме. Мы не разговариваем, но это ведь малость, верно?

Сегодня я решаю ответить. Не так, как каждый день, а по-настоящему. Как раз дохожу до дома, в котором расположена наша со Стефой квартира, и захожу во двор. Жму на кнопку “ответить”.

– Наконец-то, Соня, – голос мамы звучит так, будто бы ничего и не было.

Ни ее ко мне недоверия, ни посягательства ее будущего мужа на мое тело. Ни-че-го. Даже не верится, что такое возможно. Никакого чувства вины или озабоченности.

– Привет, мам…

– Ты почему не отвечала?

И правда…

– Не думаю, что мне стоит объяснять.

Я крепче сжимаю телефон в руке. Где-то в подсознании появляется мысль, что это наш последний разговор. Больше она мне не позвонит, а я не отвечу.

– Я соскучилась по нашим разговорам по душам, – тоскливо выдает мама. – А ты нет?

– Нет больше никаких разговоров по душам, мам. Больше нет.

– Этот мальчик тебя испортит, – начинает причитать. – Он уже портит своей озлобленностью на отца и на меня.

– Мама! – перебиваю ее. – Ты точно слышала то, что я тебе говорила тогда? Твой Богдан пытался меня изнасиловать.

– Ты уверена, что правильно его поняла? Он рассказывал и…

– Я правильно поняла, мама. “Раздвинешь свои ножки как миленькая” нельзя было трактовать иначе.

Мама напряженно молчит в трубку, я стираю слезы со щек.

– Думаю, мне не стоит пока звонить, – наконец говорит она.

– Думаю, тебе вообще не стоит этого делать.

Я отключаюсь и прижимаю к губам ладонь, стараясь сдержать рыдания, которые рвутся наружу. Я до последнего думала, что моя мама осознает, что на самом деле случилось, поймет и поверит мне, но этого не произошло. Точку стоило поставить давно, но я отчаянно оттягивала этот момент, рассчитывая, что человек, знающий будущего мужа дольше меня, увидит и уродливую его сторону.

Глава 41

Соня

Тан опаздывает всего на полчаса, но мне и этого оказывается достаточно, чтобы начать переживать. Стефа успокаивает меня, как может. Ее коронные “усмиряющие” слова – тебе бы позвонили, вдруг что не так. Ну, конечно же, мне бы позвонили! Только от этого почему-то не легче. Я вздрагиваю каждый раз, когда мой телефон начинает звонить, и злюсь, когда там оказывается очередная промоакция или приглашение на открытие спа-салона. Ощущение, что все операторы сговорились звонить именно мне и именно тогда, когда я переживаю о жизни Тана.

Когда в дверь звонят, я несусь открывать, как ужаленная. И стоит мне увидеть Тана, как спазмы, сковавшие мое тело до этого, проходят. Такое тепло внутри разливается. Как только Стас заходит, я его обнимаю, а затем внимательно рассматриваю на предмет повреждений. Судя по выражению его лица, он абсолютно не понимает, что я делаю, но разве это важно? Я соскучилась, я переживала, я места себе не находила, особенно после слов его матери о том, какой это опасный вид спорта.

– Что такое? – хмурится Тан.

– Ищу повреждения.

– Вот еще, – выдает упрямо. – Я победу привез, а ты мне тут про повреждения. Нет ничего.

Стас проходит в квартиру, смотрит на коробки.

– Когда успели столько насобирать?

– Я почти все свое сюда забрала, – пожимаю плечами.

– Ладно, поместим.

Грузим коробки в лифт, а затем и в машину. На самом деле их не так много – около десяти. Никакой техники, кроме фена и утюжка для волос, у меня нет, так что это существенно облегчает задачу.

– Ты же помнишь, что у нас еще не все сделано? – зачем-то напоминает Тан.

В прошлый раз, когда мы были в квартире, оказалось, что полностью оборудована только спальня. Остальные комнаты требуют дополнительной мебели, которую Тан предложил выбрать самостоятельно, а прихожая вообще не крашена. Сейчас там все иначе. Не хватает лишь мелочей, но Тан все равно упрямо напоминает, что квартира неидеальна.

– Так и скажи, что не хочешь моего переезда!

– Я, вообще-то, сам предложил, – напоминает.

Вообще-то, не предложил, а потребовал. Можно даже сказать, поставил ультиматум, хотя я бы, конечно, и так не отказалась. Уж точно не после того, что между нами произошло. И уж точно не после сегодняшнего откровенного разговора со своей мамой, после которого стало понятно, что никакой родительской поддержки у меня больше нет, и единственный, кому я все еще нужна – Стас.

Больно осознавать, что ты вдруг стала ничем и никем для собственной матери. Я могу лишь представлять, каково это осознавать в том возрасте, в котором был Тан, когда его бросила мать и отвернулся отец. Хотя он, насколько я поняла, отвернулся от него с самого рождения. Точнее, попросту сделал вид, что сын существует где-то в абстрактном мире, и внимание отца ему совершенно ни к чему.

Как только погружаем в авто все коробки, Стефа подходит ко мне и крепко обнимает. Так, будто я в другой город еду, а не в соседний район.

– Ты чего? Мы завтра в универе увидимся.

– Знаю я твое “завтра”. Как уснете сегодня в объятиях друг друга, так и забудешь про универ.

– Ну уж нет, – влезает Тан. – Лично завтра выпну ее из дома учиться.

Уже в машине, когда захлопываю дверцу и пристегиваю ремень безопасности, становится как-то тоскливо. Я не так много времени прожила в этой квартире, но успела привыкнуть. Мне нравился здешний район, парк, расположенный неподалеку, и моя лучшая подруга Стефа, с которой мы умудрились не рассориться в пух и прах. Даже удивительно, учитывая, что у нас разные привычки, мы даже просыпаемся в разное время. Стефа первая, а затем я. Да и характерами мы разные. Я люблю чистоту, а Стефа абсолютная неряха, но это нам почему-то не мешало.

– Готова? – зачем-то переспрашивает Тан.

– Умгу, – все, что могу ему ответить.

До дома, в котором расположена наша с Таном квартира – минут десять езды. И это мы едем по трассе. Пешком, правда, если через парк, будет так же по времени, но куда меньше по расстоянию. Я почему-то волнуюсь. То ли сказывается волнение, которое охватило меня с самого утра из-за гонок, в которых участвовал Тан, то ли пугает неизвестность. Как бы там ни было, а я волнуюсь, что у нас не получится создать что-то большее, чем просто двое, что-то крепче, чем просто союз, что-то сильнее, чем просто любовь.

На распаковку уходит куда меньше времени, чем на упаковку, тем более Тан помогает поскорее со всем справиться, чтобы поужинать и посмотреть фильм. Подозреваю, конечно, что все не для фильма делается, но позволяю ему, потому что тоже соскучилась.

– Как теперь будет? – спрашиваю его, пока фильм немного подвисает из-за мобильного интернета. Стационарный еще не провели. Не успели до сегодня, что-то случилось у провайдера, и мастера не приехали, хотя должны были.

– В каком смысле “как”? – хмурится. – Идеально.

– Думаешь, у нас получится?

Тан крепко прижимает меня к себе и смотрит, как на дурочку, сморозившую невероятную глупость.

– Ну, конечно, получится. Иначе и быть не может.

– Я говорила сегодня с мамой.

– Ответила?

– Да.

– И что?

– Она не верит.

Тан шумно вдыхает, его ноздри раздуваются, а губы сжаты в тугую полоску.

– Я говорил, – отсекает хмуро. – Там понятно было и… Мне жаль.

– Я знала это, – считаю, что должна ему сказать. – И откладывала разговор, обманываясь. Просто сегодня все изменилось.

– Что-то произошло?

– Меня нашла твоя мама.

– Моя?

– Да, она… стояла под университетом. Хотела поговорить. Мы с ней посидели какое-то время в кафе. Она… снова употребляет.

Тан на несколько мгновений замирает. Смотрит впереди себя невидящим взглядом, потрясенно выдыхает и растирает переносицу.

Я не хотела ему говорить. Собиралась скрыть, боясь, что он бросит все силы на помощь ей. А теперь понимаю, что сказать должна. Мы обещали ничего друг от друга не скрывать. И начинать семейную жизнь с недомолвок и тайн – не лучшее решение.

– Это ее выбор, – наконец выговаривает Тан.

Он хмурится, его брови сдвигаются, из-за чего между ними появляется складка, которую мне тут же хочется разгладить. Учитывая его образ жизни, так недолго заполучить постоянные морщинки, из-за которых он будет выглядеть куда более грозным, чем есть на самом деле. А мне бы не хотелось. Было бы неплохо, чтобы Тана воспринимали иначе. Так, как его воспринимаю я.

– Мы не будем ей помогать?

– А мы можем? – хмыкает. – Сомневаюсь, что у нас есть причина, по которой моя мать вдруг захочет променять кайф на жизнь. Мое существование – недостаточный для нее стимул. Так всегда было.

Я его обнимаю. Так крепко, как только могу. Веду носом по щеке, целую губами в висок и зарываюсь пальцами в волосы. Хочу, чтобы он знал – я с ним. Рядом. И никогда и ни на что его не променяю.

Глава 42

Соня

– Домой? – спрашивает Стас, переплетая наши пальцы, как только я сажусь в автомобиль.

Его голос звучит так по-домашнему, что мне хочется ответить согласием, но у меня запланирован визит к гинекологу, и я уже чертовски на него опаздываю. Сказать об этом Стасу мне почему-то неловко, но попытки попросить его не забирать меня не увенчались успехом. Стас непреклонно заявил, что в состоянии забрать меня, где бы он ни был и что бы ни делал.

– Мне нужно в больницу, – отвечаю размыто.

– В какую?

– На Лобановского.

– Хорошо.

Мне почему-то неловко объясняться со Стасом, к какому конкретно врачу я еду. И не по себе, когда он внимательно смотрит, словно ждет подвоха.

– А что за врач?

Отвертеться, судя по всему, не получится.

– Гинеколог.

– Что-то… не так?

– Нет, просто… я решила, что нужны таблетки. Ну знаешь, специальные.

– Противозачаточные, – говорит с улыбкой.

– Д-да…

– Ты такая смешная, знаешь?

– Почему?

– Бесстыдно стонешь подо мной по ночам и просишь еще – и не можешь поговорить про таблетки.

Я чувствую, как начинают пылать мои щеки, и обиженно отворачиваюсь. Эта неловкость, к сожалению, никуда не уходит. Стас прав. Ночью я могу быть раскрепощенной и откровенной, но днем мне сложно поговорить о самых элементарных вещах, хоть я и стараюсь с этим бороться.

– Прекращай с этим. Мы живем вместе. Никакого стеснения.

– Я постараюсь.

К клинике мы подъезжаем минут через двадцать. Стас тормозит у входа и зачем-то выходит следом за мной.

– Это зачем?

– Пойду с тобой, – пожимает плечами.

Пока пытаюсь осмыслить сказанные им слова, Стас берет меня за руку и ведет к входу. Дальше я выпадаю из реальности. Пока туплю на ресепшн, Стас называет мою фамилию, и вот уже через минуту мы оказываемся у двери кабинета доктора Романовской.

– Смелее, – подталкивает Стас к двери. – В регистратуре сказали, мы опаздываем.

– Я опаздываю.

– Ты, ты… Вперед.

В кабинете я оказываюсь, к счастью, одна. Стас остается стоять за дверью, так что я подхожу к столу доктора уже решительней.

– Добрый день, – женщина мне улыбается. – По какому вопросу ко мне пришли?

– Хотела бы подобрать противозачаточные.

– Половой жизнью уже живете или только планируете?

– Уже живу.

Доктор что-то отмечает в записях, спрашивает о дне цикла, о том, насколько продолжительны месячные, какие симптомы ПМС я ощущаю. Так как я готовилась – без промедления отвечаю на каждый вопрос и жду ее вердикта. Почему-то думалось, что врач Романовская, подобно фее, сразу же выпишет мне рецепт, но этого, конечно же, не происходит.

– Пройдемте на осмотр?

Я готовилась, но все равно медлю. Это мой первый раз. За исключением Стаса я никогда и ни перед кем не раздевалась, а тут… При виде кресла мне едва не становится плохо, и непонятная тошнота подкатывает к горлу.

– Вы в порядке? – интересуется.

– Да, наверное.

– Это ваш первый осмотр? – догадывается без объяснений. – Не переживайте. Это не страшно и не больно, но необходимо. Я возьму кое-какие анализы, ну и визуально посмотреть не помешает. Хорошо?

– Да.

– Напомните дату последней менструации? – спрашивает в процессе осмотра.

Я без промедления называю.

– Вы в курсе, что у вас задержка?

– Да, да, я знаю. У меня такое бывает. Мне сказали, что такое в порядке вещей, что цикл до конца не устаканился. У меня и раньше бывало.

– На сколько дней задержка была раньше?

– На три, может быть, четыре.

– Не десять никогда не было?

– Нет.

– Понятно. Можете вставать.

Доктор Романовская возвращается к своему столу, а я быстренько одеваюсь. Она была права. Ничего страшного в осмотре нет. Это быстро и совершенно безболезненно.

– Присаживайтесь.

Я жду, что мне сейчас выпишут направление на анализы, но доктор Романовская, закончив печатать, поворачивается ко мне и смотрит вопросительно.

– Вы ребенка планируете?

– Сейчас?

– Вообще.

– Вообще да. Когда-нибудь. Возможно, лет через пять. Я пока точно не знаю и…

– Пяти лет у вас нет, – заканчивает за меня предложение. – Есть месяцев семь-семь с половиной.

– Не понимаю.

– Вы уже беременны. И противозачаточные вам ни к чему.

– Как уже?

У кого-то вся его жизнь перед глазами пролетает перед смертью. Моя у меня пролетела после слов доктора Романовской о моей беременности. Я почему-то вспомнила все хорошее и плохое, что со мной случилось.

– Вы одна пришли?

– Сюда? Нет… С парнем.

– Он отец ребенка?

– Да.

Я все еще нахожусь в шоке, когда в кабинет заходит Стас. В двух словах доктор рассказывает ему о моей беременности. Не знаю, какая у него реакция, но я в шоке. В абсолютном и, кажется, необратимом. Беременна. Уже сейчас, не через год, два или пять, а уже. Совсем скоро я стану мамой. Почему-то даже мысли о том, что от ребенка можно избавиться, у меня нет.

Я плохо помню, чем закончился разговор с врачом, и почти не помню, как мы расплатились за прием и анализы и как вышли на улицу. “Включилась” я только тогда, когда Стас усадил меня на скамейку неподалеку и спокойно заявил:

– Вырастим.

– Господи.

Осознаю, что Стас стирает с моих щек слезы, возникшие словно из ниоткуда. Я и сама начинаю их стирать, когда чувствую, что уже реву навзрыд. Наверное, это шок вперемешку с абсолютным непониманием, что делать дальше. Стас все время, что я плачу, молчит. Дает мне прореветься и лишь поглаживает по спине. Успокоившись, встаю и решаю пойти к доктору еще раз.

– Она не сказала… – бормочу невнятно.

– Что именно?

– Витамины там… питание. Какие анализы нужны? Я ничего не знаю!

– Спокойно, – тут же тормозит меня Стас. – Я все знаю. У меня и витамины написаны, и анализы. Тебе сейчас главное – успокоиться, слышишь? Все в порядке. Ничего не изменилось.

– Как ничего? – взвизгиваю. – Внутри меня ребенок. Сейчас!

– Я знаю, – с улыбкой на лице произносит Стас. – И мы будем очень сильно его ждать. Так ведь?

Он словно… сомневается. Не хочет? Оставит меня, потому что не планировал ребенка?

– Эй… – трогает меня за подбородок. – Скажи что-то, потому что я абсолютно дезориентирован и не понимаю, почему ты плачешь? Не хочешь ребенка?

– Не хочу, – отвечаю ему честно. – Но не собираюсь от него избавляться.

– Мы не будем, – как-то странно соглашается Стас. – Поедем домой?

Я соглашаюсь, осознавая, что шок так и не отпустил меня до конца. Сажусь в машину на автомате, выхожу из дома точно так же и в квартиру захожу не как к себе домой. Стас зачем-то укладывает меня в кровать и ложится рядом, обнимая, прижимая к себе и нашептывая успокаивающие слова о том, что все будет в порядке, что он обо всем позаботится и будет рядом.