Текст книги "Избранное"

«Вот утро севера, сонливое, скупое…»

Вот утро севера, сонливое, скупое,

Лениво смотрится в окно волоковое.

В печи трещит огонь, и серый дым ковром

Тихонько стелется над кровлею с коньком.

Петух заботливый, копаясь на дороге,

Кричит, а дедушка брадатый на пороге

Кряхтит и крестится, схватившись за кольцо,

И хлопья белые летят ему в лицо.

И полдень настает. Но, Боже, как люблю я,

Как тройкою ямщик кибитку удалую

Промчит – и скроется, и долго, мнится мне,

Звук колокольчика трепещет в тишине.

У окна

К окну приникнув головой,

Я поджидал с тоскою нежной,

Чтоб ты явилась – и с тобой

Помчаться по равнине снежной.

Но в блеск сокрылась ты лесов,

Под листья яркие банана,

За серебро пустынных мхов

И пыль жемчужную фонтана.

Я видел горный поворот,

Где снег стопой твоей встревожен;

Я рассмотрел хрустальный грот,

Куда мне доступ невозможен…

Вдруг ты вошла… Я все узнал:

Смех на устах, в глазах угроза…

О, как все верно подсказал

Мне на стекле узор мороза!

«Мама! глянь-ка из окошка …»

Мама! глянь-ка из окошка –

Знать, вчера недаром кошка

Умывала нос:

Грязи нет, весь двор одело,

Посветлело, побелело –

Видно, есть мороз.

Не колючий, светло-синий

По ветвям развешан иней –

Погляди хоть ты!

Словно кто-то тороватый

Свежей, белой, пухлой ватой

Все убрал кусты.

Уж теперь не будет спору:

За салазки, да и в гору

Весело бежать!

Правда, мама? Не откажешь,

А сама, наверно, скажешь:

«Ну, скорей гулять!»

9 декабря 1887

«Чу́дная картина…»

Чу́дная картина,

Как ты мне родна!

Белая равнина,

Полная луна,

Свет небес высоких

И блестящий снег,

И саней далеких

Одинокий бег.

«Печальная береза…»

Печальная береза

У моего окна,

И прихотью мороза

Разубрана она.

Как гроздья винограда,

Ветвей концы висят,

И радостен для взгляда

Весь траурный наряд.

Люблю игру денницы

Я замечать на ней,

И жаль мне, если птицы

Стряхнут красу ветвей.

«На двойном стекле узоры…»

На двойном стекле узоры

Начертил мороз.

Шумный день свои дозоры

И гостей унес.

Смолкнул яркий говор сплетней,

Скучный голос дня.

Благодатней и приветней

Всё кругом меня.

Пред горящими дровами

Сядем, – там тепло.

Месяц быстрыми лучами

Пронизал стекло.

Ты хитрила, ты скрывала,

Ты была умна,

Ты давно не отдыхала,

Ты утомлена, –

Полон нежного волненья

Сладостной мечты,

Буду ждать успокоенья

Чистой красоты.

«Ветер злой, ветр крутой в поле…»

Ветер злой, ветр крутой в поле

Заливается,

А сугроб на степной воле

Завивается.

При луне (на версте мороз –

Огонечками!)

Про живых ветер весть принес

С позвоночками.

Под дубовым крестом свистит,

Раздувается.

Серый заяц степной хрустит,

Не пугается.

«Ночь светла, мороз сияет…»

Ночь светла, мороз сияет, –

Выходи! Снежок хрустит,

Пристяжная озябает

И на месте не стоит.

Сядем, полость застегну я, –

Ночь светла, и ровен путь…

Ты ни слова, замолчу я,

И – пошел куда-нибудь!

«Какая грусть! Конец аллеи…»

Какая грусть! Конец аллеи

Опять с утра исчез в пыли,

Опять серебряные змеи

Через сугробы поползли,

На небе ни клочка лазури,

В степи все гладко, все бело, –

Один лишь ворон против бури

Крылами машет тяжело.

И на душе не рассветает,

В ней тот же холод, что кругом,

Лениво дума засыпает

Над умирающим трудом, –

А всё надежда в сердце тлеет,

Что, может быть, хоть невзначай,

Опять душа помолодеет,

Опять родной увидит край,

Где бури пролетают мимо,

Где дума страстная чиста,

И, посвященным только зримо,

Цветет весна и красота.

1862

«Кот поет, глаза прищуря…»

Кот поет, глаза прищуря,

Мальчик дремлет на ковре,

На дворе играет буря,

Ветер свищет на дворе.

«Полно тут тебе валяться,

Спрячь игрушки да вставай!

Подойди ко мне прощаться,

Да и спать себе ступай»

Мальчик встал. А кот глазами

Поводил и всё поет;

В окна снег валит клоками

Буря свищет у ворот.

«Скрип шагов вдоль улиц белых…»

Скрип шагов вдоль улиц белых,

Огоньки вдали.

На стенах оледенелых

Блещут хрустали.

От ресниц нависнул в очи

Серебристый пух.

Тишина холодной ночи

Занимает дух.

Ветер спит, и все немеет, –

Только бы уснуть:

Ясный воздух сам робеет

На мороз дохнуть.

«Знаю я, что ты, малютка…»

Знаю я, что ты, малютка,

Лунной ночью не робка:

Я на снеге вижу утром

Легкий оттиск башмачка.

Правда, ночь при свете лунном

Холодна, тиха, ясна;

Правда, ты не даром, друг мой,

Покидаешь ложе сна:

Бриллианты в свете лунном,

Бриллианты в небесах,

Бриллианты на деревьях,

Бриллианты на снегах;

Но боюсь я, друг мой милый,

Как бы в вихре дух ночной

Не завеял бы тропинку,

Проложённую тобой.

«Есть ночи зимней блеск и сила…»

Есть ночи зимней блеск и сила,

Есть непорочная краса,

Когда под снегом опочила

Вся степь, и кровли, и леса.

Сбежали тени ночи летней,

Тревожный ропот их исчез,

Но тем всевластней, тем заметней

Огни безоблачных небес,

Как будто волею всезрящей

На этот миг ты посвящен

Глядеть в лицо природы спящей

И понимать всемирный сон.

«Щечки рдеют алым жаром…»

Щечки рдеют алым жаром,

Соболь инеем покрыт,

И дыханье легким паром

Из ноздрей твоих летит.

Дерзкий локон, в наказанье,

Поседел в шестнадцать лет…

Не пора ли нам с катанья? –

Дома ждет тепло и свет –

И пуститься в разговоры

До рассвета про любовь?..

А мороз свои узоры

На стекле напишет вновь.

Весна

«Тихонько движется мой конь…»

Тихонько движется мой конь

По вешним заводям лугов,

И в этих заводях огонь

Весенних светит облаков.

И освежительный туман

Встает с оттаявших полей…

Заря, и счастье, и обман, –

Как сладки вы душе моей!

Как нежно содрогнулась грудь

Над этой тенью золотой!

Как к этим призракам прильнуть

Хочу мгновенною душой!

«Глубь небес опять ясна…»

Глубь небес опять ясна.

Пахнет в воздухе весна.

Каждый час и каждый миг

Приближается жених.

Спит во гробе ледяном,

Очарованная сном,

Спит, нема и холодна,

Вся во власти чар она, –

Но крылами вешних птиц

Он свевает снег с ресниц,

И из стужи мертвых грез

Проступают капли слез.

22 марта 1879

«Когда вослед весенних бурь…»

Когда вослед весенних бурь

Над зацветающей землей

Нежней небесная лазурь

И облаков воздушен рой, –

Как той порой отрадно мне

Свергать земли томящий прах,

Тонуть в небесной глубине

И погасать в ее огнях!

О, как мне весело следить

За пышным дымом туч сквозных, –

И рад я, что не может быть

Ничто вольней и легче их.

«Еще, еще! Ах, сердце слышит…»

Еще, еще! Ах, сердце слышит

Давно призыв ее родной,

И все, что движется и дышит,

Задышит новою весной…

Уж травка светит с кочек талых,

Плаксивый чибис прокричал,

Цепь снеговую туч отсталых

Сегодня первый гром порвал…

Весна на дворе

Как дышит грудь свежо и ёмко, –

Слова не выразят ничьи!

Как по оврагам в полдень громко

На пену прядают ручьи!

В эфире песнь дрожит и тает,

На глыбе зеленеет рожь,

И голос нежный напевает:

«Еще весну переживаешь!»

«Опять незримые усилья…»

Опять незримые усилья,

Опять невидимые крылья

Приносят северу тепло.

Все ярче, ярче дни за днями.

Уж солнце черными кругами

В лесу деревья обвело.

Заря сквозит оттенком алым.

Подернут блеском небывалым

Покрытый снегом косогор.

Еще леса стоят в дремоте,

Но тем слышнее в каждой ноте

Пернатых радость и задор.

Ручьи, журча и извиваясь

И меж собой перекликаясь,

В долину гулкую спешат,

И разыгравшиеся воды

Под бело-мраморные своды

С веселым грохотом летят.

А там по нивам на просторе

Река раскинулась как море,

Стального зеркала светлей,

И речка к ней на середину

За льдиной выпускает льдину,

Как будто стаю лебедей.

Кукушка

Пышные гнутся макушки,

Млея в весеннем соку.

Где-то вдали от опушки

Будто бы слышно: ку-ку.

Сердце, вот утро, – люби же

Все, чем жило́ на веку!

Слышится ближе и ближе,

Как золотое: ку-ку.

Или кто вспомнил утраты,

Вешнюю вспомнил тоску?

И раздается трикраты

Ясно и томно: ку-ку.

17 мая 1886

«На заре ты ее не буди…»

На заре ты ее не буди:

На заре она сладко так спит!

Утро дышит у ней на груди,

Ярко пышет на ямках ланит.

И подушка ее горяча,

И горяч утомительный сон,

И, чернеясь, бегут на плеча

Косы лентой с обеих сторон.

А вчера у окна ввечеру

Долго, долго сидела она

И следила по тучам игру,

Что, скользя, затевала луна, –

И, чем ярче играла луна,

И чем громче свистал соловей,

Все бледней становилась она,

Сердце билось больней и больней.

Оттого-то на юной груди,

На ланитах так утро горит.

Не буди ж ты ее, не буди:

На заре она сладко так спит.

Первый ландыш

О, первый ландыш! Из-под снега

Ты просишь солнечных лучей…

Какая девственная нега

В душистой чистоте твоей!

Как первый луч весенний ярок!

Какие в нем нисходят сны!

Как ты пленителен, подарок

Воспламеняющей весны!

Так дева в первый раз вздыхает –

О чем? – неясно ей самой, –

И робкий вздох благоухает

Избытком жизни молодой.

«Еще весны душистой нега…»

Еще весны душистой нега

К нам не успела низойти,

Еще овраги полны снега,

Еще зарей гремит телега

На замороженном пути;

Едва лишь в полдень солнце греет,

Краснеет липа в высоте,

Сквозя, березник чуть желтеет,

И соловей еще не смеет

Запеть в смородинном кусте, –

Но возрожденья весть живая

Уж есть в пролетных журавлях,

И, их глазами провожая,

Стоит красавица степная

С румянцем сизым на щеках.

«Уж верба вся пушистая…»

Уж верба вся пушистая

Раскинулась кругом:

Опять весна душистая

Повеяла крылом.

Станицей тучки носятся,

Теплом озарены,

И в душу снова просятся

Пленительные сны.

Везде разнообразною

Картиной занят взгляд, –

Шумит толпою праздною

Народ, чему-то рад;

Какой-то тайной жаждою

Мечта распалена,

И над душою каждою

Проносится весна.

«Пришла – и тает все вокруг…»

Пришла – и тает все вокруг,

Все жаждет жизни отдаваться,

И сердце, пленник зимних вьюг,

Вдруг разучилося сжиматься.

Заговорило, зацвело

Все, что вчера томилось немо,

И вздохи неба принесло

Из растворенных врат эдема.

Как весел мелких туч поход! –

И в торжестве неизъяснимом

Сквозной деревьев хоровод

Зеленоватым пышет дымом.

Поет сверкающий ручей,

И с неба – песня, как бывало,

Как будто говориться в ней:

«Все, что ковало, – миновало».

Нельзя заботы мелочно́й

Хотя на миг не устыдиться,

Нельзя пред вечной красотой

Не петь, не славить, не молиться.

20 мая 1866

Еще майская ночь

Какая ночь! На всем какая нега!

Благодарю, родной полночный край!

Из царства льдов, из царства вьюг и снега,

Как свеж и чист твой вылетает май!

Какая ночь! Все звезды до единой

Тепло и кротко в душу смотрят вновь,

И в воздухе за песнью соловьиной

Разносится тревога и любовь.

Березы ждут. Их лист полупрозрачный

Застенчиво манит и тешит взор.

Они дрожат. Так деве новобрачной

И радостен и чужд ее убор.

Нет, никогда нежней и бестелесней

Твой лик, о, ночь, не мог меня томить!

Опять к тебе иду с невольной песней,

Невольной – и последней, может быть…

Весенние мысли

Снова птицы летят издалёка

К берегам, расторгающим лед.

Солнце теплое ходит высоко

И душистого ландыша ждет.

Снова в сердце ничем не умеришь

До ланит восходящую кровь

И душою подкупленной веришь

Что, как мир, бесконечна любовь.

Но сойдемся ли снова так близко

Средь природы разнеженной мы,

Как видало ходившее низко

Нас холодное солнце зимы?

1848

«Это утро, радость эта…»

Это утро, радость эта,

Эта мощь и дня и света,

Этот синий свод,

Этот крик и вереницы,

Эти стаи, эти птицы,

Этот говор вод,

Эти ивы и березы,

Эти капли, – эти слезы, –

Этот пух, – не лист, –

Эти горы, эти долы,

Эти мошки, эти пчелы,

Этот зык и свист,

Эти зори без затменья,

Этот вздох ночной селенья,

Эта ночь без сна,

Эта мгла и жар постели,

Эта дробь и эти трели,

Это все – весна!

«С гнезд замахали крикливые цапли…»

С гнезд замахали крикливые цапли.

С листьев скатились последние капли.

Солнце, с прозрачных сияя небес,

В тихих струях опрокинуло лес.

С сердца куда-то слетела забота, –

Вижу, опять улыбается кто-то…

Или весна выручает свое?

Или и солнышко всходит мое?

«Я ждал… Невестою-царицей…»

Я ждал… Невестою-царицей

Опять на землю ты сошла, –

И утро блещет багряницей,

И все ты воздаешь сторицей,

Что осень скудная взяла…

Ты пронеслась, ты победила, –

О тайнах шепчет божество,

Цветет недавняя могила,

И бессознательная сила

Свое ликует торжество.

Весна на юге

Ночью – месяц, полон блеска,

Ходит, тучи серебря;

Днем – в окно тепло и резко

Светит солнце января.

В новых листьях куст сирени

Явно рад веселью дня.

Вешний лени, тонкой лени

Члены полны у меня.

Песня в сердце, песня в поле,

Нега тайная в крови, –

Как-то веришь поневоле

Обаянию любви!

Что́ ж раздумье? Что за слезы?

Иль душой почуял я,

Как сирень убьют морозы,

И затихнет песнь моя?

«Я рад, когда с земного лона…»

Я рад, когда с земного лона,

Весенней жажде соприсущ,

К ограде каменной балкона

С утра кудрявый лезет плющ,

И рядом, куст родной смущая,

И силясь, и боясь летать,

Семья пичужек молодая

Зовет заботливую мать.

Не шевелюсь, не беспокою, –

Уж не завидую ль тебе?

Вот-вот она, здесь, под рукою,

Пищит на каменном столбе…

Я рад: она не отличает

Меня от камня на свету,

Трепещет крыльями, порхает

И ловит мошек на лету.

12 декабря 1879

Пчелы

Пропаду от тоски я и лени, –

Одинокая жизнь не мила,

Сердце ноет, слабеют колени…

В каждый гвоздик душистой сирени.

Распевая, вползает пчела…

Дай хоть выйду я в чистое поле

Иль совсем потеряюсь в лесу!..

С каждым шагом не легче на воле,

Сердце пышет все боле и боле, –

Точно уголь в груди я несу.

Нет, постой же! С тоскою моею

Здесь расстанусь. Черемуха спит…

Ах, опять эти пчелы под нею!..

И никак я понять не умею,

На цветах ли, – в ушах ли звенит?..

Весенний дождь

Еще светло, – перед окном

В разрывы облак солнце блещет,

И воробей своим крылом,

В песке купаяся, трепещет, –

А уж от неба до земли,

Качаясь, движется завеса,

И, будто в золотой пыли,

Стоит за ней опушка леса.

Две капли брызнули в стекло,

От лип душистым медом тянет,

И что-то к саду подошло, –

По свежим листьям барабанит…

«Сад весь в цвету…»

Сад весь в цвету,

Вечер в огне, –

Так освежительно-радостно мне!

Вот я стою,

Вот я иду,

Словно таинственной речи я жду…

Эта заря,

Эта весна

Так непостижна, зато так ясна!

Счастья ли полн,

Плачу ли я,

Ты – благодатная тайна моя!

Майская ночь

Отсталых туч над нами пролетает

Последняя толпа.

Прозрачный их отрезок мягко тает

У лунного серпа.

Царит весны таинственная сила

С звездами на челе.

Ты, нежная! Ты счастье мне сулила

На суетной земле, –

А счастье где? Не здесь, в среде убогой, –

А вон оно, как дым…

За ним! За ним воздушною дорогой, –

И в вечность улетим!

1870

«Еще весна. Как будто неземной…»

Еще весна. Как будто неземной

Какой-то дух ночным владеет садом.

Иду я молча, медленно, – и рядом

Мой темный профиль движется со мной.

Еще аллей не сумрачен приют,

Между ветвей небесный свод синеет,

А я иду – душистый холод веет

В лицо – иду – и соловьи поют…

Несбыточное грезится опять,

Несбыточное в нашем бедном мире,

И грудь вздыхает радостней и шире,

И вновь кого-то хочется обнять.

Придет пора, – и скоро, может быть, –

Опять земля взалкает обновиться,

Но это сердце перестанет биться

И ничего не будет уж любить!

«Всю ночь гремел овраг соседний…»

Всю ночь гремел овраг соседний.

Ручей, бурля, бежал к ручью.

Воскресших вод напор последний

Победу разглашал свою.

Ты спал. Окно я растворила,

В степи кричали журавли,

И сила думы уносила

За рубежи родной земли,

Лететь к безбрежью, бездорожью,

Через леса, через поля, –

А подо мной весенней дрожью

Ходила гулкая земля…

Как верить перелетной тени?

К чему мгновенный сей недуг,

Когда ты здесь, мой добрый гений,

Бедами искушенный друг?

1872

«За горами, песками, морями…»

За горами, песками, морями

Вечный край благовонных цветов,

Где, овеяны яркими снами,

Дремлют розы, не зная снегов.

Но красы истомленной молчанье

Там на все налагает печать,

И палящего солнца лобзанье

Призывает не петь, а дышать.

Восприяв опьянения долю

Задремавших лесов и полей,

Где же вырваться птичке на волю

С затаенною песнью своей?

И сюда я, где сумрак короче,

Где заря любит зорю будить,

В холодок вашей северной ночи

Прилетаю и петь и любить.

апрель 1891

Мелодии

«Не отходи от меня…»

Не отходи от меня,

Друг мой, останься со мной!

Не отходи от меня:

Мне так отрадно с тобой!

Ближе друг к другу, чем мы, –

Ближе нельзя нам и быть;

Чище, живее, сильней

Мы не умеем любить.

Если же ты предо мной,

Грустно головку склоня, –

Мне так отрадно с тобой!..

Не отходи от меня!

«Только месяц взошел…»

Только месяц взошел

После жаркого дня, –

Распустился, расцвел

Цвет в груди у меня.

Что́ за счастье, – любя,

Этот цвет охранять!

Как я рад, что тебя

Никому не видать!

Погляди, как спешу

Я в померкнувший сад

И повсюду ношу

Я цветка аромат.

11 февраля 1891

«Свеча нагорела. Портреты в тени…»

Свеча нагорела. Портреты в тени.

Сидишь прилежно и скромно ты.

Старушке зевнулось. По окнам огни

Прошли в те дальние комнаты.

Никак комара не прогонишь ты прочь, –

Поет и к свету все просится…

Взглянуть ты не смеешь на лунную ночь,

Куда душа переносится:

Подкрался, быть может, и смотрит в окно?

Увидит мать – догадается!..

Нет, верно, у старого клена давно

Стоит в тени, дожидается.

«Нет, не жди ты песни страстной…»

Нет, не жди ты песни страстной;

Эти звуки – бред неясный,

Томный звон струны;

Но, полны тоскливой муки,

Навевают эти звуки

Ласковые сны.

Звонким роем налетели, –

Налетели и запели

В светлой вышине…

Как ребенок им внимаю:

Что́ сказалось в них, не знаю –

И не нужно мне:

Поздним летом в окна спальной

Тихо шепчет лист печальный, –

Шепчет не слова,

Но под легкий шум березы

К изголовью, в царство грезы,

Никнет голова.

«Тихая, звездная ночь…»

Тихая, звездная ночь.

Трепетно светит луна.

Сладки уста красоты

В тихую звездную ночь.

Друг мой, в сиянье ночном

Как мне печаль превозмочь?

Ты же светла, как любовь

В тихую звездную ночь.

Друг мой, я звезды люблю

И от печали – не прочь.

Ты же – еще мне милей

В тихую звездную ночь.

«Я полон дум, когда, закрывши вежды…»

Я полон дум, когда, закрывши вежды,

Внимаю шум

Младого дня и молодой надежды, –

Я полон дум.

Я все с тобой, когда рука неволи

Владеет мной,

И целый день, туманно ли, светло ли, –

Я все с тобой.

Вот месяц всплыл в своем сиянье дивном

На высоты,

И водомет в лобзанье непрерывном, –

О, где же ты?

«Спи – еще зарею…»

Спи – еще зарею

Холодно и рано.

Звезды за горою

Блещут средь тумана.

Петухи недавно

В третий раз пропели.

С колокольни плавно

Звуки пролетели.

Дышат лип верхушки

Негою отрадной,

А углы подушки

Влагою прохладной.

«В дымке-невидимке…»

В дымке-невидимке

Выплыл месяц вешний.

Цвет садовый дышит

Яблоней, черешней.

Так и льнет, целуя

Тайно и нескромно…

И тебе не грустно?

И тебе не томно?

Истерзался песней

Соловей без розы.

Плачет старый камень,

В пруд роняя слезы.

Уронила косы

Голова невольно…

И тебе не томно?

И тебе не больно?

апрель 1873

«Только в мире и есть, что тенистый…»

Только в мире и есть, что тенистый

Дремлющих кленов шатер!

Только в мире и есть, что лучистый

Детски-задумчивый взор!

Только в мире и есть, что душистый

Милой головки убор!

Только в мире и есть – этот чистый,

Влево бегущий пробор.

3 апреля 1883

«Что́ за звук в полумраке вечернем? – Бог весть…»

Что́ за звук в полумраке вечернем? – Бог весть!

То кулик простонал или сыч?

Расставанье в нем есть и страданье в нем есть,

И далекий неведомый клич, –

Точно грезы больные бессонных ночей

В этом плачущем звуке слиты́, –

И не нужно речей, ни огней, ни очей:

Мне дыхание скажет, где ты.

10 апреля 1887

В лунном сиянии

Выйдем с тобой побродить

В лунном сиянии:

Долго ли душу томить

В темном молчании!

Пруд – как блестящая сталь;

Травы – в рыдании;

Мельница, речка и даль –

В лунном сиянии…

Можно ль тужить и не жить

Нам в обаянии?

Выйдем тихонько бродить

В лунном сиянии!

27 декабря 1885

«Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне…»

Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне.

Травы степные унизаны влагой вечерней.

Речи отрывистей, сердце опять суеверней…

Длинные тени вдали потонули в ложбине.

В этой ночи, как в желаниях, все беспредельно!

Крылья растут у каких-то воздушных стремлений, –

Взял бы тебя и помчался бы также бесцельно,

Свет унося, покидая неверные тени!

Можно ли, друг мой, томиться в тяжелой кручине?

Как не забыть, хоть на время, язвительных терний?

Травы степные сверкают росою вечерней,

Месяц зеркальный бежит по лазурной пустыне.

1863

«Шумела полночная вьюга…»

Шумела полночная вьюга.

В лесной и глухой стороне.

Мы сели с ней друг подле друга,

Валежник свистал на огне,

И наших двух теней громады

Лежали на красном полу, –

А в сердце ни искры отрады,

И нечем прогнать эту мглу!..

Березы скрипят за стеною,

Сук ели трещит смоляной…

О, друг мой, скажи, что с тобою?

Я знаю давно, что со мной!

«Давно ль под волшебные звуки…»

Давно ль под волшебные звуки

Носились по зале мы с ней?

Теплы были нежные руки,

Светлы были звезды очей.

Вчера пели песнь погребенья.

Без крыши гробница была.

Закрывши глаза, без движенья,

Она под парчою спала?

Я спал. Над постелью моею

Стояла луна мертвецом.

Под чудные звуки мы с нею

Носились по зале вдвоем…