Текст книги "Философия гостеприимства Four Seasons. Качество, сервис, культура и бренд"

Глава 7
ITT Sheraton

Чтобы завоевать доверие McAlpine с помощью Гловера, мне понадобилось четыре года, и еще два года ушло на то, чтобы построить отель в Лондоне. Большую часть этого времени я активно занимался еще одним проектом, который теперь кажется мне почти безумным. Я до сих пор не понимаю, как у меня хватило духу замахнуться на строительство в Торонто отеля, который был в пять раз больше нашего отеля в Лондоне.

В 1965 году в Торонто было построено новое здание муниципалитета по проекту финского архитектора Вильо Ревела. Его решение было столь оригинальным, что затмило 500 других работ, представленных на конкурс. Городские власти экспроприировали обширный земельный участок по соседству, где ранее находился китайский квартал, и объявили тендер для желающих построить на этом месте отель, который должен был составить единый архитектурный ансамбль с новым зданием муниципалитета.

Этот отель должен был стать одним из крупнейших в мире, и я не знаю, почему решил, что справлюсь с этой задачей. Для реализации такого проекта у меня не было ни опыта, ни средств.

Тендер на строительство был международным, предложения были разосланы на семи языках. Участие в этом конкурсе было достаточно дерзким шагом, и все же я попросил архитектора Джона Б. Паркина разработать эскизный проект и подготовить презентацию. По его замыслу, отель должен был состоять из двух корпусов – тридцатиэтажного здания для участников съездов и конференций и семиэтажного для состоятельных клиентов, главным образом крупных предпринимателей. Корпуса имели единый вестибюль, а общее число номеров составляло 1600. Кроме того, план предусматривал просторный внутренний двор с бассейнами и садом. Но хотя наш проект вызвал всеобщее восхищение, нам не удалось выиграть конкурс, что было неудивительно.

Однако оказалось, что победитель конкурса не в состоянии найти нужные средства, и у меня вновь появился шанс на победу, при этом у меня тоже не было средств, а надежда раздобыть деньги у тех, кто оказывал мне финансовую поддержку ранее, была весьма призрачной. Все попытки найти того, кто согласится финансировать строительство, оказывались безрезультатными. По моей просьбе Сесил Форсайт собрал группу потенциальных инвесторов и банкиров, чтобы они могли взглянуть на макет нашего отеля, представленный в помещении Inn on the Park. Приглашенные явились на встречу, с интересом осмотрели макет, выразили свое восхищение, выслушали мою речь, однако ни один из них не согласился вложить средства в строительство отеля или выделить мне ссуду.

– Оставь это, Иззи, – сказал Сесил. – Ты хочешь прыгнуть выше головы. Это не твоя весовая категория.

Я понимал, что он прав, но не желал смириться с этим. Однажды вечером, размявшись в тренажерном зале Inn on the Park, я блаженствовал в сауне, и там мой взгляд упал на старый журнал Time с фотографией Гарольда Дженина на обложке.

В то время Дженин, один из крупнейших авторитетов в сфере бизнеса, возглавлял ITT, огромный конгломерат, в состав которого входило около полусотни различных компаний. Я с любопытством пробежал статью глазами. Там было написано, что Дженин планирует заняться гостиничным бизнесом. После неудачной попытки купить сеть отелей Holiday Inn он намеревался приобрести Sheraton Hotel Company.

Я позвонил в ITT, и мне ответил кто-то из рядовых сотрудников.

– Если Time пишет правду и вы планируете приобрести Sheraton, – сказал я, – я могу обеспечить ITT возможность построить крупнейший отель в сети Sheraton.

Я обрисовал ситуацию в Торонто и сказал, что мы получили право на реализацию проекта, но нам не под силу построить отель стоимостью в 100 миллионов. Не заинтересует ли Дженина такая возможность?

Мой собеседник соединил меня с кем-то из менеджеров, и тот сказал:

– Ваше предложение заинтересовало нас. Приезжайте, мы все обсудим.

Я вылетел в Нью-Йорк. Здание ITT с бесчисленными офисами выглядело весьма внушительно. Я представился кому-то из рядовых сотрудников, после чего меня проводили к Клоду Феннигеру, который представлял высшее руководство. Он сказал, что постарается устроить мне встречу с человеком, отвечающим за отели.

Через некоторое время я вернулся в штаб-квартиру ITT, чтобы изложить свое предложение Говарду Миллеру, другому топ-менеджеру; он отвечал за компанию Avis, которая занималась прокатом автомобилей, и ряд других предприятий, а теперь еще и за гостиничный бизнес.

– Мне кажется, это неплохая идея, – сказал он. – Сейчас мы как раз занимаемся покупкой Sheraton. Обсудите это с представителями Sheraton в Бостоне. Они будут управлять этими отелями под моим руководством. Узнайте, интересует ли их это.

И вместе с Мюрреем и Эдди я отправился в Бостон, чтобы встретиться с главным финансовым директором Sheraton Диком Бунайзером и группой опытных руководителей, отлично разбирающихся в гостиничном бизнесе.

– Кто вы, друзья? – спросил Бунайзер.

– Я владелец аптекарского магазина, – сказал Мюррей.

– Я торговец мехами, – сказал Эдди.

– Я строитель, – сказал я.

По его лицу пробежала тень сомнения. Я добавил:

– Но кроме этого, мы занимаемся и гостиничным бизнесом. Вот то, что мы сделали на сегодняшний день.

Я показал ему рекламные проспекты Inn on the Park и Four Seasons Motor Hotel, назвал кое-какие показатели работы наших отелей, рассказал об отношениях с конкурентами, о нашей концепции и о том, как сделать новый отель флагманом сети Sheraton.

Бунайзер обернулся к своим коллегам, которые слушали нашу беседу, и сказал:

– Если вы добились таких показателей, речь идет о чрезвычайно успешной компании.

На первом этапе наше знакомство с представителями Sheraton ограничилось этой встречей, на которой мы чувствовали себя немного неловко. Наши отношения продолжились лишь после того, как вопросы финансирования были улажены.

Теперь мне предстояло убедить представителей ITT в перспективности сделки. Группа из десяти руководителей прибыла в Торонто на частном самолете. Взяв напрокат два лимузина, мы встретили их в аэропорту и через весь город повезли на север в Four Seasons Motor Hotel, по дороге показывая дома, которые строила наша компания. Отель не только выглядел весьма привлекательно, но и был полон гостей, и визит прошел чрезвычайно удачно.

Затем мы продемонстрировали представителям ITT Inn on the Park, макет будущего отеля и эскизы его интерьеров, созданные Томом Ли. Судя по всему, проект и наши отели произвели на наших гостей должное впечатление, поскольку вскоре меня вновь пригласили в Нью-Йорк, чтобы обсудить сделку.

Вместе с Полом Генри, нашим адвокатом, я вылетел в Нью-Йорк на переговоры с ITT. Нас было всего двое, тогда как другую сторону представляли адвокаты и руководители ITT, лучшие юристы Нью-Йорка и люди с гарвардскими дипломами MBA.

Переговоры затянулись за полночь: ITT вводила в бой одну группу экспертов за другой. А лицом к лицу с лучшими специалистами одной из крупнейших и самых богатых компаний в мире сидел я, без денег и с весьма скромным опытом.

Пол, моя единственная поддержка, всеми силами отстаивал наши позиции, зорко следя за тем, чтобы все условия сотрудничества были зафиксированы документально. Он держался просто блестяще, хотя, когда стало ясно, что наша встреча затянется допоздна, я начал беспокоиться о его здоровье: его ноги были частично парализованы, и, несомненно, он чувствовал себя не лучшим образом.

– Пол, – сказал я, – ты наверняка устал. Может быть, нам сделать перерыв и потом вернуться?

– Нет, – сказал он. – Со мной все в порядке. Мы уйдем, когда все вопросы будут решены.

Обсуждение было нескончаемым, но в конце концов консенсус был достигнут: мы вкладываем в дело 3,5 миллиона и получаем 49 процентов акций отеля, ITT берет на себя финансирование проекта, а управлять отелем будет Sheraton. Отель будет называться Four Seasons Sheraton. По условиям соглашения в течение трех лет мы могли продать свою долю по рыночной стоимости или со сложными процентами при ставке в 10 процентов, выбрав более выгодный вариант, а в дальнейшем за нами оставалось право продать свой пакет акций по рыночной стоимости.

С этим соглашением я отправился в свой банк – Bank of Nova Scotia, где без труда получил ссуду 3,5 миллиона долларов, поскольку гарантом моих платежей выступала ITT.

В итоге наша небольшая компания с весьма скромным опытом в гостиничном бизнесе, которая недавно совсем не имела средств, получила 49 процентов акций одного из крупнейших отелей в мире. Это было блестящим результатом.

Так считали и представители ITT. В ходе обсуждения условий сделки они заявили:

– Вам не под силу реализовать этот проект самостоятельно. Вы не вкладываете в сделку значительных средств. Продайте нам права на строительство, и мы компенсируем ваши расходы и выплатим вам еще 2 миллиона долларов.

– Нет, мы прибыли сюда не для этого, – сказал я ITT. – Нас устраивают только партнерские отношения.

– Я понимаю, но мы еще раз обдумали ситуацию и решили сделать вам это предложение.

– Вы хотите сказать, что не готовы продолжать обсуждение сделки?

– Нет-нет, мы готовы продолжать, но вы не нужны нам в качестве партнера. Мы заплатим хорошие деньги за вашу работу.

– Нет, такой подход меня не устраивает, – возразил я, и обсуждение зашло в тупик.

Пол Генри, который сидел рядом со мной, посоветовал мне взвесить предложение ITT. Я знал, о чем он думает: 2 миллиона долларов чистой прибыли были для него целым состоянием.

– Я уже взвесил его, – сказал я. – Я приехал сюда не продавать.

Представители ITT согласились продолжить переговоры, и мы заключили сделку на условиях, которые были оговорены изначально.

На самом деле позднее ITT выразила желание придать нашим отношениям долгосрочный характер. Руководство компании оказывало мне щедрую финансовую поддержку, весьма одобрительно отзывалось о моей деятельности и даже предложило выкупить Four Seasons и взять меня на работу в ITT на зарплату, размер которой я должен был назвать сам.

– У нас вы будете получать куда больше, чем сможете когда-либо заработать самостоятельно, – сказали мне.

Едва ли выражение «испытывал искушение» передает мои чувства на тот момент в полной мере. Пожалуй, «был ошарашен» звучит точнее. Я, человек, который построил всего два небольших отеля, удостоился подобного предложения от компании, которая владела сотнями отелей. Я просто не знал, что сказать.

– Я подумаю об этом, – ответил я.

На следующее утро я встал до рассвета, когда на часах не было еще и четырех. Стояла тишина. Я сел за стол, положил перед собой бумагу и карандаш и размышлял пару часов, не написав ни единой фразы. Пока за окном светало, я пытался переварить мысль о работе в такой огромной организации, составляя список доводов за и против. Когда встало солнце, я понял, каким будет мой ответ. Этот случай положил начало полезной привычке, которая до сих пор выручает меня, когда мне нужно принять важное решение.

В тот раз я ответил представителям ITT так:

– Полагаю, я стану для вашей организации не слишком ценным приобретением. Своим успехом я обязан своей свободе. Я слишком ценю независимость. Ваше предложение – большая честь для меня, но я бы предпочел сохранить с вами партнерские отношения.

Как партнер и владелец я участвовал в ежемесячных совещаниях во время строительства отеля. Теперь ITT контролировала Sheraton, и Фил Лау, представитель высшего руководства ITT, был назначен президентом Sheraton. Он знал, что его компания получила право строить этот отель благодаря мне, и, когда у меня возникали разногласия с руководителями Sheraton, он обычно принимал мою сторону со словами: «Полагаю, Шарп разбирается в этом несколько лучше».

Мне хотелось построить фешенебельный отель с непревзойденным уровнем сервиса, который сделал наши отели такими прибыльными. Но генеральный менеджер будущего отеля, один из старейших сотрудников Sheraton, не делал различий между участниками съездов и конференций и остальными гостями, которые хотели тишины и покоя. В какой-то момент он даже предложил сделать наши общественные туалеты платными, установив на них монетоприемники.

Когда он выдвинул эту идею, я сказал:

– Должно быть, вы шутите. Этот отель станет флагманом сети Sheraton. Речь идет об одном из крупнейших отелей не только в Торонто, но и во всем мире. К тому же он находится прямо напротив здания муниципалитета. Как вы думаете, о чем напишут все газеты Торонто на следующее утро?

На сей раз он пошел на попятную. Но именно таким был его подход к планированию и управлению отелем. При оформлении интерьеров вы сначала делаете макет номера, а затем вносите изменения и улучшения, чтобы в дальнейшем не исправлять свои промахи в каждом номере, а ведь нашем отеле их было 1600. Том Ли оформил макет номера в натуральную величину, я проверил его работу и одобрил результат. Но, увидев этот номер некоторое время спустя, я не узнал его.

– Где тот номер, что я видел раньше? – спросил я.

– Он перед вами, – сказал менеджер Sheraton.

Я еще раз осмотрел шторы, постельные покрывала, мебель.

– Не помню ничего подобного.

– Видите ли, – сказал менеджер, – мы решили внести кое-какие изменения. Набивной материал стоит дешевле, если использовать два цвета, а не три. А внешне они почти не отличаются.

В итоге подобные нововведения не просто изменили цветовую гамму – облик номера стал совершенно иным.

За исключением внешнего вида Four Seasons Sheraton, с нашей точки зрения, не был пятизвездочным отелем. Но поскольку здесь останавливались те, кто приезжал на съезды и конференции, он оказался весьма прибыльным не только для сети Sheraton, но и для нас, а мы владели им почти наполовину.

Тем временем у меня возникла серьезная финансовая проблема. Мы задолжали крупную сумму денег за отель, который строили в Ванкувере, куда больше, чем я мог раздобыть, и я буквально оказался на грани банкротства. Я понял, что пришла пора предложить Sheraton выкупить нашу долю.

Я сказал Джиму МакГроу, главному финансовому директору Sheraton, что решил воспользоваться своим правом и продать его компании свои акции по текущей рыночной стоимости.

– Не знаю, не знаю, – сказал он с сомнением. – Этот вопрос следует обсудить.

Но я прекрасно понимал, что подобный тон ничего не значит. Мое предложение было музыкой для его ушей: название нашей компании у входа в крупнейший отель сети Sheraton не вызывало у него ничего, кроме раздражения.

Переговоры подтвердили, что я был прав. Я продал свою долю, получив немалую по тем временам прибыль – 18 миллионов долларов на 3,5 миллиона, вложенных в дело. Сразу после этого на отеле появилась новая вывеска: THE SHERATON CENTRE.

Продав свою долю Sheraton, я расплатился с долгами и избежал банкротства. А в процессе совместной работы с ITT – одной из самых могущественных в мире компаний – я приобрел бесценный опыт, о котором многие могут только мечтать.

Часть III
Общество и культура

Поступай с другими так, как бы ты хотел, чтобы они поступали с тобой.

– Золотое правило нравственности, основополагающий принцип множества религиозных и философских учений

Любой бизнес опирается на определенные принципы. Руководить компанией в отсутствие таких принципов – все равно что управлять судном без руля.

– Неизвестный автор

Глава 8
Крис Шарп и Терри Фокс

В ноябре 1976 года я сидел у себя в офисе, когда мне позвонила Розали и сказала, что наш шестнадцатилетний сын Крис обнаружил у себя в паху опухоль размером с куриное яйцо. Наша врач сказала, что необходимо сделать биопсию, но не слишком встревожилась, поскольку Крис был крепким спортивным парнем ростом почти метр девяносто. Он вел здоровый образ жизни, не притрагивался к алкоголю и сигаретам, и даже не пил кофе. Независимый, толковый и ответственный, он был единственным из наших четырех сыновей, кто всерьез планировал посвятить свою жизнь гостиничному бизнесу. Будучи от природы белокожим блондином, он оказался в группе риска, среди тех, кто больше других подвержен страшному заболеванию: анализы показали, что у него меланома.

Мы консультировались у лучших врачей и возили его на лечение в Бостон и Нью-Йорк. Мы сделали все, что было в наших силах, но в конечном итоге были вынуждены примириться с трагической реальностью – Крису оставалось жить всего несколько месяцев. Врачи настаивали, чтобы мы положили его в больницу, но мы решили забрать его домой. Нам не хотелось, чтобы его окружали медсестры и санитары, для которых уход за пациентами был ежедневной рутиной. Я продолжал ходить в офис, а Розали ухаживала за Крисом.

Ниже приводится выдержка из воспоминаний Розали «Рифке: Невероятная жизнь» (Rifke: An Improbable Life).

Мы устроили Криса в нашей постели, и один из нас – я или Иззи – оставался дежурить рядом с ним, пока другой спал в комнате Криса. Однажды, когда я расправляла овечью шкуру, которую подстилала ему из-за пролежней, он спросил:

– Я умру? – и я ответила:

– Мы надеемся, что ты выздоровеешь, но я не могу поручиться за это. Никто не знает наверняка.

Как-то раз я сказала:

– Похоже, Бога нет, – и он ответил:

– Не говори так. Бог есть.

Это были страшные дни и страшные ночи: я помню, как поднималась по лестнице, с трудом передвигая ноги, каждый шаг наполнял меня ужасом. Вечером, перед тем как умер Крис, мы всей семьей ужинали в его спальне. Мы ели курицу и беседовали, как будто ничего не происходит, надеясь, что он будет чувствовать себя участником происходящего. Он молчал. Он просто лежал в постели не шевелясь и молча глядел в потолок. Меня поражало безмолвие, которое он хранил в течение трех месяцев, пока был прикован к постели; он исхудал, но оставался мягким и спокойным, на его лице не было и тени тревоги. Как в песне Джона Денвера – «безмятежность озера, синего, как небо». В тот вечер на нем были темные очки. Он попросил их перед ужином. Он уходил, отдалялся от нас, так ведут себя люди, готовые покинуть этот мир.

На следующее утро, 10 марта 1978 года, в пятницу, Крис сказал: «Папа, не ходи сегодня на работу». Иззи встал у его постели, а я легла рядом, и каждый из нас взял его за руку – у него были большие красивые руки.

В этот день он умер.

Эта потеря изменила мою жизнь навсегда. Каждый, кто терял ребенка, ищет собственный способ пережить боль, и я продолжаю считать Криса частью нашей семьи. Прошли годы, но я по-прежнему говорю, что у нас четверо детей, и каждый день читаю кадиш[2]2
  Кадиш – еврейская поминальная молитва. – Прим. пер.


[Закрыть] по Крису. Со временем ты наращиваешь защитную броню, чтобы сдержать чувства, которые вызывает отсутствие ребенка, когда вся семья собирается вместе за праздничным столом. Но порой эта броня дает трещину, и ты не можешь сдержать слез. Привыкнуть к этому невозможно.

Спустя два года Питер Мартин, наш вице-президент в Ванкувере, позвонил и спросил, не можем ли мы помочь молодому человеку, который, потеряв ногу из-за рака, совершает марафонский пробег по Канаде на протезе, чтобы собрать средства на клинические исследования в сфере онкологии.

– Мы обеспечим его номером с полным пансионом в любом из наших отелей, – сказал я.

Toronto Star опубликовала статью об этом юноше, которого звали Терри Фокс, и, когда Эдди Крид позвонил мне, чтобы рассказать об этом, мы с Розали решили, что должны сделать больше. Я связался с Терри по телефону. Он начал свой марафон в Сент-Джонсе, провинция Ньюфаундленд, и в это время бежал по территории приморских провинций. Он сказал, что средства массовой информации не уделяют ему внимания, на которое он рассчитывал. По его голосу я понял, что он подавлен, обескуражен и готов отказаться от своей затеи.

Я рассказал ему, что мы задумали. Директор нашей службы рекламы Даг Холл предложил дать объявление под заголовком «Поможем Терри добиться цели». Оно станет призывом к компаниям по всей стране сделать то же, что собирались сделать мы: перечислить два доллара за каждую милю, которую преодолел Терри. Если тысяча компаний последует нашему примеру, мы сможем собрать 10 миллионов долларов на развитие исследований в области онкологии.

У Терри сразу поднялось настроение. «Этого мне вполне достаточно», – сказал он.

Но на самом деле этого было мало. Когда Терри достиг Квебека, энтузиазм средств массовой информации и общественности начал угасать. Я отправил Бев Норрис, сотрудницу отдела маркетинга, в Монреаль, чтобы она вместе с организатором Общества по борьбе с раком помогла привлечь внимание общественности к тому, что делает Терри. Она уговорила знаменитого футболиста Дона Суита вбежать в город вместе с Терри, и это помогло добиться желаемого.

Когда Терри добрался до Онтарио, мы встретили его с духовым оркестром, выпустив в воздух тысячи воздушных шаров с надписью: «Добро пожаловать, Терри! Ты сможешь сделать это!»

В Оттаве его принял генерал-губернатор, здесь Терри встретили бурными аплодисментами и устроили в его честь матч команд Канадской футбольной лиги. Когда он добежал до Торонто, где мы наконец увиделись, его эмоциональные резервы, судя по всему, полностью восстановились.

Тогда я не представлял, какой общественный резонанс может иметь то, что делает этот юноша, но, поскольку я потерял Криса, молодость, искренность и мужество Терри тронули меня до глубины души. Я чувствовал, что он не просто заслуживает восхищения – он способен воодушевить людей. Еще до его появления в Торонто я пригласил 500 крупных предпринимателей на обед в Four Seasons, чтобы они могли познакомиться с ним и послушать его выступление.

Большинство приглашенных явились в назначенное время, включая лейтенант-губернатора Полин МакГиббон, несмотря на то что приглашения были разосланы практически в последнюю минуту.

Терри был одет в спортивную форму – футболка и шорты, которые представляли собой укороченные тренировочные брюки, протез, как обычно, был выставлен на всеобщее обозрение. Поначалу он немного волновался, ведь ему пришлось экспромтом произнести речь перед всеми этими важными людьми, но его волнение быстро прошло.

Он рассказал, как человек с ампутированной ногой, устроивший марафонский забег в Нью-Йорке, сумел внушить людям мысль о том, что инвалидность не нужно скрывать. Он говорил о том, как страдания, которые он видел в онкологическом отделении больницы в Британской Колумбии, укрепили его в стремлении положить конец этой боли, и о том, как исследования в сфере онкологии помогут решить эту проблему. Он говорил от всего сердца. В руках у него была канцелярская скрепка, и он машинально пощелкивал по ней ногтем. В помещении было так тихо, что эти негромкие щелчки слышали все. Казалось, присутствующие прекратили дышать. В тот день я совершил непростительную ошибку: я не догадался записать его речь на магнитофон.

Позднее Терри вновь поднялся на сцену, чтобы поблагодарить меня за этот обед.

– А еще мне хотелось бы поблагодарить Полин за то, что она пришла сюда. – Правила этикета не предполагали подобных обращений к лейтенант-губернатору, но, по-видимому, Полин не имела ничего против.

После Торонто пробег ежедневно освещался местными и центральными средствами массовой информации, и поступок Терри все сильнее воздействовал на умы и чувства людей. Ранее протез был символом слабости, теперь он стал символом силы. Вся страна следила, как Терри продвигался вперед, и говорила о его настойчивости и мужестве.

Тогда мы еще не знали, что он бежал несмотря на проблемы с сердцем, отказываясь от плановых обследований, поскольку боялся, что ему придется прервать пробег. Он преодолевал 26 миль в день на одной ноге, превозмогая усталость. Здоровая лодыжка распухла, культя ампутированной ноги кровоточила, но он чувствовал, что ему наконец-то удалось вызвать настоящую волну всенародной поддержки своего благородного дела.

Я был в Калифорнии, когда мне позвонил Даг Холл и сообщил, что метастазы в легких заставили Терри завершить пробег рядом с городом Тандер-Бей. Известие о том, что Терри проиграл битву с болезнью, расстроило меня до глубины души, и все же я считал, что он достиг цели. Он пробежал 3339 миль, 128 марафонских дистанций, преодолевая препятствия, которые и не снились ни одному марафонцу. Как сказал позднее премьер-министр Трюдо в палате общин Канады: «Мы не воспринимаем его как человека, который потерпел поражение, для нас его жизнь – пример того, что человеческий дух способен победить любое несчастье».

Я позвонил Терри домой, в Британскую Колумбию, и сказал, что мне хотелось бы, чтобы его мечта продолжала жить.

– Что вы задумали? – спросил он.

– Например, сделать традицией ежегодные семейные забеги. Мы могли бы собрать еще больше средств на исследования рака.

– Это было бы здорово, – ответил он.

Мы отправили ему телеграмму:

Дорогой Терри!

Марафон надежды только начался. Его начал ты. Мы не успокоимся, пока не сбудется твоя мечта и лекарство от рака не будет найдено. Я попрошу персонал каждого отеля Four Seasons вместе с Канадским обществом по борьбе с раком провести в первое воскресенье октября марафон надежды имени Терри Фокса. Мы будем проводить такие пробеги ежегодно, пополняя фонд Терри Фокса, чтобы собрать как можно больше средств на исследования в области онкологии, и не остановимся, пока рак не будет побежден.

Мы обратимся к жителям всех городов и поселков Канады с призывом присоединиться к нам в этот день, и из года в год ты будешь бежать вместе с нами в нашем сердце, пока бой не будет выигран. Твое мужество и крепость духа придают нам силы. Душою мы рядом с тобой, мы молимся за тебя.

С уважением и любовью,

Изадор Шарп

Сеть отелей Four Seasons

Терри умер в июне 1981 года, но теперь он знал, что его мечта, которая казалась несбыточной, осуществилась: он собрал 24 миллиона долларов – по доллару на каждого жителя страны.

Его смерть вызвала грандиозный общественный резонанс. Все страна знала его как героя, который посвятил свою жизнь служению другим людям. О нем слагали песни, снимали фильмы, ему ставили памятники, в его честь называли улицы, молодежные центры и стадионы, его портрет появился на почтовых марках, его именем были названы гора, самолет Boeing 747 и ледокол. Двадцать лет спустя, в 2002 году, Тай Уорнер, владелец отелей Four Seasons в Нью-Йорке и Санта-Барбаре, придумал плюшевого мишку Иззи, продажи которого позволили собрать 2 миллиона долларов на развитие исследований в области онкологии.

Память о Терри жила в сердцах людей, и это стало большим подспорьем при организации первых благотворительных забегов. Общество по борьбе с раком, министерство спорта Канады и родители Терри, Бетти и Ролли Фокс, помогли нам создать комитет Терри Фокса. Мы привлекали к работе частные компании, общественные организации и школы. И в сентябре, через три месяца после смерти Терри, мы провели первый благотворительный забег имени Терри Фокса.

Четыре тысячи волонтеров-организаторов и 300 000 участников устроили почти 800 таких забегов по всей стране и собрали 3,5 миллиона долларов. Некоторые считали, что это мероприятие имело такой успех, поскольку в сердцах людей еще была жива память о случившемся. Но хотя на следующий год участников забега стало чуть меньше, в дальнейшем их число продолжало расти.

Благотворительные забеги проводили частные компании, школы, детские сады, дома престарелых и даже тюрьмы. Организатор забега в тюрьме Уокворт близ Кингстона рассказал об одном из заключенных, который за всю свою жизнь не довел до конца ни одного дела, однако на сей раз надел рюкзак весом в 20 килограммов и пробежал всю дистанцию.

В Канаде такие забеги стали традицией, они превратились в грандиозное мероприятие, в котором участвовали люди всех возрастов – от дошкольников до обитателей домов престарелых. Представители самых разных национальностей и профессий преодолевали дистанцию пешком, трусцой, на велосипедах и роликовых коньках – от дипломатов в Оттаве до жителей Йеллоунайфа, которые отправлялись в путь на собачьих упряжках.

К несчастью, рак не знает границ, и в 1981 году мы впервые организовали забег в одном из наших отелей в США и одном из отелей в Лондоне. Мы заручились поддержкой министерства иностранных дел Канады, вооруженных сил, канадских посольств и военных баз Канады за рубежом. Организацией таких пробегов по всему миру занималась Бев Норрис, теперь это была ее основная работа.

Терри подарил надежду сотням тысяч людей, и это был не бездумный оптимизм – «не волнуйтесь, все образуется», но крепнущая вера в свои силы, вера в человека, которая не позволяет поддаться отчаянию. Люди думали: раз Терри смог сделать это, смогу и я. Тайлер Данн, мальчик из Санта-Барбары, Калифорния, который ослеп и потерял ногу из-за рака, прочел про Терри и присоединился к ежегодному пробегу, организованному сотрудниками нашего отеля в Санта-Барбаре. Его преподобие Том Смит из Уингхэма, Онтарио, которому было 84 года, прошел тысячу миль, чтобы подготовиться к преодолению марафонской дистанции. Марианна Мур, молодая женщина из Ванкувера, страдающая болезнью Ходжкина, благодаря Терри нашла в себе силы стать активистом по сбору средств на онкологические исследования. «Если бы Терри не подарил мне надежду, – писала она, – я бы давно сдалась».

Примеру Терри последовали и другие люди. Рик Хансен во время знаменитого двухлетнего турне «Человек в движении» сказал, что именно Терри вдохновил его на это нелегкое путешествие по всему миру, целью которого было привлечь внимание мировой общественности к проблемам инвалидов и стать примером для других.

История Терри говорила всем и каждому: ты можешь победить рак, если будешь ставить перед собой небольшие задачи, решать их шаг за шагом и никогда не сдаваться. Терри открыто заявил о своей болезни в тот период, когда люди испытывали панический ужас перед раком. Им не хотелось говорить о нем. Они боялись самого слова «рак». И Терри сделал больше, чем кто-либо другой, чтобы развеять этот суеверный страх. Я сказал тогда: «Терри не проиграл битву. Он сделал все, что нужно. Его жизнь подобна метеору в небе: мы не видим его днем, но он продолжает светить во мраке ночи».

В 2008 году состоялся двадцать второй забег имени Терри Фокса. Сотни тысяч людей в 55 странах, представители самых разных национальностей и культур, откликнулись на поступок канадского юноши, утверждающий вечные ценности. Они отдавали силы, время и деньги, чтобы помочь тем, кого не видели никогда в жизни. К 2008 году было собрано около 500 миллионов долларов, и это говорит о том, что стремление облегчить участь другого человека актуально всегда и везде.

Именно в этом заключается смысл поступка Терри: людей объединяет нравственное начало, имеющее очень глубокие корни: речь идет об ответственности за других и взаимном участии. Иногда эти чувства называют братской любовью, и они столь же универсальны, как ненависть и эгоизм.