Текст книги "Мудрость Уязвимости"

Глава 4
Мудрость тела

Что такое опыт? Что такое жизнь? Что такое движение? Что такое реальность? На все эти вопросы мне хотелось бы ответить так, как св. Августин ответил на вопрос о том, что такое время: «Я знаю, но когда вы спрашиваете меня, я не знаю». Опыт, жизнь, движение, реальность – все это наборы звуков, которые символизируют некую сумму ощущений, мыслей, чувств и желаний. И если вы начнете спрашивать, что такое ощущения и т. п., я вам отвечу: «Ой, давайте без глупостей. Вы прекрасно понимаете, о чем речь. Нельзя бесконечно давать определения, не рискуя попасть в замкнутый круг. Определить означает зафиксировать, а если основательно разобраться в сути вопроса, становится очевидно, что жизнь зафиксировать невозможно».

В конце предыдущей главы мы предположили, что это абсолютное «нечто», которое невозможно определить или зафиксировать, символизируется словом «Бог». Если это действительно так, получается, что мы прекрасно знаем, что такое Бог, – ровно до того момента, как начинаем об этом задумываться. Потому что, как только мы начинаем задумываться об ощущаемом опыте, мы пытаемся втиснуть его в жесткие рамки слов и идей. Все та же проблема воды, от которой нельзя отрезать кусочек, чтобы завернуть его в упаковку, или ветра, который нельзя запереть в шкатулку.

Между тем религия приучила нас думать, что «Бог» – это кто-то, от кого мы ждем мудрости и помощи. Ведь мы привыкли, что мудрость – то есть знание, совет и информация – выражается вербально и состоит из конкретных указаний. Если это действительно так, трудно понять, каким образом извлекать мудрость из «чего-то», не поддающегося описанию и определению.

На самом деле мудрости, которую можно выразить словами, в мире действительно немного. Большая часть мудрости, к которой мы прибегаем ежедневно, не имеет к речевой информации никакого отношения. Не слова научили нас дышать, глотать, видеть, заставлять циркулировать кровь, переваривать пищу, сопротивляться болезням. Все это реализуется при помощи удивительных и сложных процессов, которые невозможно усвоить ни с помощью книг, ни с помощью специальных упражнений. Это и есть настоящая мудрость, вот только сознательная часть мозга не имеет к ней никакого отношения. Именно такая мудрость нужна нам для решения реальных повседневных задач. Эта врожденная мудрость совершала и ежедневно продолжает совершать для нас самые настоящие чудеса, и нет причин, по которым бы она не могла сделать еще больше.

Домашние голуби издалека возвращаются в свои голубятни без помощи технической аппаратуры и сложных расчетов; перелетные птицы год за годом возвращаются в свои гнезда; растения «изобретают» хитроумные приспособления, чтобы как можно дальше разбросать свои семена. Конечно, они не делают это «специально» в том смысле, что не планируют и не продумывают заранее. Если бы птицы и растения умели говорить, они не смогли бы объяснить эти свои умения, как человек без медицинского образования вряд ли сможет объяснить, как бьется его сердце.

«Инструменты», при помощи которых мы совершаем удивительные вещи, – это наши органы и происходящие в организме процессы; это таинственные паттерны движения, которые мы не до конца понимаем и которым вряд ли можем дать четкое определение. В массе своей люди перестали развивать эти «инструменты» своего организма. Наша цивилизация все упорнее настаивает на том, чтобы приспосабливаться к жизни с помощью внешних устройств и решать повседневные проблемы при помощи сознательного мышления, а не подсознательных умений и навыков. Но это совсем не так выгодно для человечества, как мы привыкли думать.

До сих пор остались «первобытные» племена, в которых женщина может без всякой помощи родить ребенка в поле и, сделав все необходимое, чтобы новорожденный был в тепле, комфорте и безопасности, закончить свою работу, которую она начала до родов. Цивилизованную женщину везут в больницу, где, окруженная врачами, медсестрами и сложнейшим оборудованием, она рожает несчастного младенца, много часов промучившись страшными схватками. Безусловно, стерильные условия спасают огромное количество младенцев и матерей. Но почему нельзя сочетать стерильность и легкие естественные роды?

Дело в том, что нас специально учат пренебрегать, презирать и даже насиловать собственное тело, целиком и полностью полагаясь на мозг. Особой болезнью цивилизованного человека стал разрыв связи между мозгом (а точнее, корой головного мозга) и остальным организмом. Он соответствует разрыву между сознательным «я» и физическим, между человеком и природой. Такой разрыв символизируется Уроборосом, змеем, кусающим собственный хвост и не понимающим, что голова и хвост – части единого целого. К счастью, в последние годы минимум два исследователя сосредоточили свое внимание на этой проблеме: Ланселот Лоу Уайт и Тригант Барроу[6]6
  Книга Л. Л. Уайта «Дальнейшее развитие человека» (Нью-Йорк, 1943) написана простым языком, крайне интересна и доступна широкому кругу читателей, в то время как его же «Принципы унитарности в физике и биологии» (Нью-Йорк, 1949) рассчитаны исключительно на читателя научной литературы. «Социальные основы осознанности» (Лондон, 1927) и «Структура безумия» (Лондон, 1932) Т. Барроу, к сожалению, не переиздавались, но большая часть выводов из этих двух работ содержится в его «Неврозе человека» (Лондон, 1948). Вполне вероятно, есть и другие исследователи, занимающиеся этими вопросами, но я о них не знаю. – Прим. автора.


[Закрыть]. Уайт называет эту болезнь «европейской разобщенностью» – не потому, что она встречается исключительно в евро-американской культуре, а потому, что она особенно характерна для этой культуры.

Уайт и Барроу дали развернутое клиническое описание, некую «диагностику» раскола. Мы не будем здесь останавливаться на подробностях. Достаточно сказать, что эти исследователи «медицинским» языком объяснили: у современного человека мышление столь развито, что оказывает слишком большое влияние на функционирование организма, до такой степени подавляя «инстинктивную мудрость», что она почти полностью атрофируется. В результате мы оказываемся в состоянии вечной войны с самим собой: мозг хочет того, чего не хочет тело, а тело требует того, чего не позволяет мозг. Мозг отдает распоряжение, которое тело отказывается исполнять, а тело посылает импульсы, которые мозг не в состоянии расшифровать.

В некотором отношении цивилизованный человек относится к собственному телу как святой Франциск, называвший тело «братом ослом». Но даже теологи признают, что источник зла и глупости находится не в самом физическом теле, а в разобщенности между телом и той частью сознания, которое называют «волей».

Когда мы сравниваем желания человека и желания животного, остается только удивляться тому, как мало между ними осталось общего. Животное ест, руководствуясь потребностями желудка; человек ест, руководствуясь потребностями мозга. Когда желудок животного полон, оно перестает есть. Человек никогда точно не знает, сыт он или нет. Даже если человек плотно набил желудок, он продолжает ощущать пустоту, продолжает стремиться к дальнейшему удовлетворению потребности. В основном так происходит из-за тревоги. Человек знает, что в будущем может и не поесть. А значит, нужно съесть столько, сколько влезет, пока есть такая возможность. И еще человек знает, что в этом мире, где ничто не гарантировано, не гарантировано и удовольствие. Поэтому получаемым от еды удовольствием нужно пользоваться в полной мере, даже если это вредит пищеварению.

Человек поистине ненасытен в своих желаниях. Мы так страстно жаждем удовольствий, что нам всегда будет их мало. Мы стимулируем органы чувств до потери чувствительности, а потом приходится наращивать интенсивность стимула, чтобы продолжать получать удовольствие. Пытаясь защититься, организм заболевает, но даже тогда мозг не останавливается. Мозг всегда стремится к счастью, а поскольку он сосредоточен на будущем гораздо больше, чем на настоящем, счастье он понимает как гарантию бесконечного будущего, заполненного бесконечными удовольствиями. Но тот же мозг прекрасно понимает, что такого будущего у него нет и быть не может, и пытается втиснуть все радости рая и вечной жизни в короткие несколько лет земного существования.

Вот почему современная цивилизация превратилась в порочный замкнутый круг. Современный человек так ненасытен, потому что его образ жизни обрекает его на постоянное неудовлетворение. Как мы уже видели, корень этой проблемы в том, что мы живем ради будущего, а будущее – абстракция, рациональное допущение, основанное на предыдущем опыте, который существует только у нас в голове. «Первичное сознание», «примитивный» ум, познающий непосредственную реальность, а не представления о ней, ничего не знает о будущем. Он живет исключительно в настоящем, и не воспринимает ничего, кроме того, что происходит в текущий момент. Развитый же ум, помимо настоящего момента, воспринимает еще и ту часть текущего опыта, которая называется памятью, и, изучая ее, может делать прогнозы. Эти прогнозы по большей части настолько точны и надежны (например, «все мы умрем»), что прогнозируемое будущее действительно оказывается в высокой степени вероятным – настолько высокой, что настоящее теряет свою ценность.

Но на самом-то деле будущее еще не здесь. И оно не может стать частью ощущаемого настоящего, пока действительно не станет настоящим. Поскольку все, что мы знаем о будущем, основано исключительно на абстракциях и логических допущениях – умозаключениях, предположениях, выводах, – мы не можем попробовать его на вкус, понюхать, увидеть, услышать или еще как-то ощутить и насладиться им. Гнаться за будущим – все равно что гнаться за вечно ускользающим фантомом, и чем быстрее вы будете бежать, тем быстрее этот фантом будет уноситься прочь. Вот почему современный человек всегда торопится, пытаясь побыстрее управиться с любыми делами; вот почему он почти никогда не останавливается, чтобы насладиться тем, что имеет, вот почему всегда хочет большего. Его счастье заключается не в настоящих вещах, которые можно пощупать, а в абстрактных ускользающих сущностях – обещаниях, надеждах, перспективах.

Так называемая «умная» экономика (пожалуй, самый яркий пример порочного замкнутого круга), которая вся нацелена на создание эфемерного «счастья», только подливает масла в огонь. Такая экономика либо производит все больше и больше, либо рушится. Она круглосуточно «щекочет» слух, зрение и нервные окончания, производя бесконечные потоки шума и ярких картинок, призванных развлечь ум. Спрятаться от них почти невозможно. Идеальным потребителем такой экономики становится человек, без конца раздражающий собственный слух при помощи радио (желательно портативного типа, чтобы можно было взять его с собой); глаза такого потребителя без конца прыгают с экрана телевизора на газету, с газеты на журнал, поддерживая его в состоянии бесконечного визуального «оргазма» при помощи череды ярких дразнящих образов: блестящих автомобилей, роскошных обнаженных женских тел и прочих соблазнов. Все это перемежается своеобразной «шоковой терапией», призванной восстановить притупившуюся чувствительность, – сюжетами о громких преступлениях, изображениями искалеченных тел, авиакатастроф, боев профессиональных боксеров, полыхающих зданий… Тексты, сопровождающие эти статьи, написаны по тому же принципу: чтобы дразнить, но не «насыщать», либо тут же заменять едва возникшее интеллектуальное удовлетворение новым желанием.

Весь этот поток ярких стимулов предназначен для того, чтобы сформировать у человека тягу к еще более сильным стимулам: громче, быстрее, лучше. Человек идет работать, причем в этой работе у него не вызывает энтузиазма ничего, кроме зарплаты, благодаря которой он может купить радиоприемник подороже, автомобиль пороскошней, глянцевый журнал потолще и телевизор побольше. И все эти предметы будто находятся в сговоре против нас, убеждая, что стоит купить очередную вещь – и вот тогда-то наступит счастье.

Несмотря на весь этот гвалт и постоянное нервное напряжение, мы каким-то образом убедили себя, что сон – пустая трата времени, и продолжаем истязать свои органы чувств до поздней ночи. Животные большую часть жизни проводят в праздности и дремоте. Человек, не забывая о том, что жизнь коротка, пытается втиснуть в отведенные ему несколько лет как можно больше сознания, бодрствования и хронической бессонницы, чтобы быть уж точно уверенным, что он не упустил очередное «самое-самое» яркое удовольствие.

Дело тут не в том, что потребители такого рода экономики как-то особенно глупы и слабовольны или ее производители особенно жадны и порочны. На самом деле большинство производителей устроены точно так же, как потребители, разве что «лошадка» на этой несчастной карусели у них подороже. Но и те, и другие постоянно испытывают жестокое разочарование, поскольку пытаться доставить удовольствие мозгу – все равно что пытаться пить ушами. И люди все меньше способны испытывать удовольствие, теряют чувствительность к тем тонким, но таким ярким радостям жизни, которые на самом деле куда проще и повседневнее, чем принято думать.

Расплывчатость и неуловимость желаний, зарождающихся в уме, невозможность их удовлетворить очень мешают человеку «спуститься на землю», вернуться к материальной реальности. Цивилизованный человек сам не знает, чего хочет. Он работает ради того, чтобы быть успешным, знаменитым, чтобы развлекаться, помогать другим, чтобы стать «настоящим человеком»; он стремится к счастливому браку. Но все эти желания не настоящие, потому что они не соотносятся с настоящими вещами. Они все про «побочные продукты», про ароматы и атмосферу настоящих, реальных вещей. Тени, не содержащие в себе ничего, кроме зыбкой ускользающей сути. Деньги являются прекрасным символом большинства таких желаний, сами будучи не более чем символом настоящего богатства. Стремление к деньгам ради денег – самый вопиющий пример подмены реальности условной единицей измерения.

Поэтому я категорически не согласен с тем, что мы якобы чересчур «материалистичны», если понимать под материалистом человека, любящего материю. Умный современный человек любит не материю, а меру, не твердое тело, а поверхность. Он пьет ради процента содержания алкоголя (вспомним происхождение слова «спирт» от латинского «spiritus – дух, душа»), а не ради «тела» напитка, его запаха и вкуса. Он строит дом ради впечатляющего фасада, а не ради внутреннего пространства, в котором он будет жить. Поэтому современные дома снаружи похожи на дворцы, а изнутри на курятники. Внутреннее пространство этих курятников тоже устроено таким образом, чтобы в первую очередь произвести впечатление. Большая часть дома отводится под гостиную, которая сама зачастую размером с целый дом, а куда более важные помещения, предназначенные для жизни (а не для праздного проведения времени), например кухня, втискиваются в крошечные пространства и больше похожи на шкаф, чем на комнату, где развернуться-то сложно, не то что готовить. В результате на этих кухоньках гораздо чаще готовится еда, в которой от еды осталось одно название: аперитивы, коктейли и прочие невесомые субстанции. Ничего похожего на полноценный прием пищи. Поскольку все мы стремимся быть «леди и джентльменами» и выглядеть так, будто у нас есть прислуга, мы не пачкаем руки выращиванием и приготовлением настоящей еды. Вместо этого мы покупаем в магазине продукты, для которых, опять же, главное – это «фасад», внешний вид, а не вкус. Гигантские и безвкусные фрукты, хлеб, по консистенции больше похожий на пену, вино, приправленное химикатами, и овощи, выращенные на сухих концентратах, благодаря которым у них столь впечатляющая по объемам, но водянистая мякоть.

Кто-то скажет, что самый яркий пример дикости и необузданности современного человека, доказательство его животной сущности – это его одержимость сексом. Но правда в том, что ничего животного в этой одержимости не осталось. Животные спариваются, когда им хочется, как правило следуя заранее установленным паттернам и ритуалам. Во все остальное время секс их не интересует совершенно. Для человека же, среди многочисленных других удовольствий, секс стал тем самым, которое он преследует с наибольшей одержимостью, а значит, тревогой. То, что эта страсть живет именно в голове, а не в теле, подтверждается слишком распространенной ситуацией: дело наконец дошло до секса, а мужчина не может им заняться. Голова хочет того, что в данный момент ни телу, ни его генам просто не нужно. В такие моменты мужчина чувствует полную растерянность. Он не способен понять, почему его тело не хочет столь утонченного и, наконец, доступного удовольствия, как секс. Он мечтал об этом долгие часы и дни, и вот мечта стала реальностью, а тело отказывается сотрудничать.

Как в еде современный мужчина является печальным воплощением поговорки «брюхо сыто, да глаза голодны», так и в любви он оценивает женщину не инстинктивно, полагаясь на подкорку, а по искусственным, умозрительным стандартам. Его привлекает внешний блеск, тонкий налет на коже, а не тело как таковое. Мужчина жаждет женщину с телосложением мальчика-подростка, которое каким-то образом должно сочетаться с соблазнительными изгибами и носить на себе все округлости женского тела, – не женщину, а несуществующую пластмассовую мечту. Проблема в том, что функция секса настолько глубоко инстинктивна по природе своей, что как-то «приукрасить» ее, сделать приятнее, интенсивнее, красивее и более частой фактически невозможно. Единственный способ «развить» ее – это переместить секс в область фантазий, окружив всевозможными рюшечками и намеками на еще большее наслаждение. Будто внешние перемены могут обеспечить более страстные объятия…

Яркий пример превалирования ума над телом, меры над материей, – это тотальное порабощение городского человека часами. Часы – удобное изобретение, чтобы организовать встречу с другом или помочь группе людей совместно заняться каким-то делом (хотя люди прекрасно справлялись с этими задачами задолго до изобретения часов). Я не предлагаю уничтожить часы; лишь вернуть их на законное место. Для чего они точно не предназначены, так это для того, чтобы под их ритмично двигающиеся по кругу стрелки подгонялись биологические ритмы сна, принятия пищи, отправления естественных надобностей, работы, отдыха. Власть этих механических менторов над нашей жизнью столь велика, вся наша культура настолько порабощена ими, что нельзя даже надеяться на то, чтобы избавиться от них; без часов наша цивилизация просто рухнет. Не столь зацикленная на сознательном мышлении культура нашла бы способ синхронизироваться не с часами, а с биоритмами собственных тел.

Способность мозга предвидеть будущее тесно связана со страхом смерти. Множество людей могли бы повторить вслед за Р. Л. Стивенсоном:

 
К широкому небу лицом ввечеру
Положите меня, и я умру,
Я радостно жил и легко умру
И вам завещаю одно…[7]7
  Пер. А. Я. Сергеева.


[Закрыть]
 

Когда тело изношено, а ум устал, весь организм с нетерпением ожидает смерти. Это очень сложно понять, если вы молоды и полны сил. Когда человек молод и здоров, смерть кажется ему ужасным, страшным событием. Ведь мозг, с его нематериальным восприятием мира, смотрит в будущее, оценивает его как хорошее, и ему хочется, чтобы оно длилось, и длилось, и длилось бесконечно. Мозг отказывается понимать, что материальное тело, частью которого он является, рано или поздно просто устанет. Не принимая во внимание такие моменты, мозг забывает, что сам он тоже материален и подвержен переменам, а значит, и желания его со временем изменятся, и придет момент, когда смерть окажется желанной. Конечно, солнечным утром, после ночи крепкого глубокого сна, никому не захочется спать. Совсем другое дело поздним вечером, после долгого рабочего дня, когда сама перспектива временно соскользнуть в небытие кажется очень заманчивой.

К сожалению, очень немногие из нас уходят из этой жизни, примирившись со смертью. Люди погибают от несчастных случаев или умирают после мучительных болезней, и, действительно, нет ничего трагичнее, чем когда молодой и бдительный ум безнадежно борется за жизнь внутри умирающего тела. Тем не менее я убежден, что тело умирает лишь тогда, когда само захочет. Оно приходит к выводу, что не может больше сопротивляться болезни или исцелить рану и, устав от борьбы, обращается к смерти. Если бы сознание было более чувствительно к потребностям и импульсам организма, оно разделяло бы с ним желание смерти в такие моменты. Иногда так и происходит. Человек вплотную подходит к этому состоянию, когда, будучи серьезно болен, готов умереть в любой момент, а затем благодаря лечению, возвращающему силы физическому телу, или скрытым подсознательным силам выздоравливает.

Наша культура настолько привыкла воспринимать человека как создание двойственное, состоящее из ума и тела (причем первое воспринимается как нечто тонкое и чувствительное, а второе как «глупое» животное), что бросает вызов мудрой природе, нещадно эксплуатируя человеческое тело, которое по сути своей целостно с сознанием. Мы постоянно мучаемся разочарованием, ведь абстрактное вербальное мышление создает ложное впечатление, будто мы можем оторваться от любых ограничений материального мира. Мы забываем, что любая бесконечность – это абстракция, а не часть реального мира, и превращаем эту неосуществимую фантазию в «реальную» цель, которую потом преследуем всю жизнь.

Внешним символом такого мировосприятия стал насквозь рациональный и неорганический объект – машина. Машина дарит человеку ощущение, что он способен приблизиться к вечной жизни. Ведь она способна выдержать нагрузки куда большие, чем человеческое тело. Она способна выдержать монотонные механические ритмы, с которыми биологический организм никогда бы не справился. Машина чрезвычайно полезна в качестве инструмента или помощника. Но мы боготворим ее, превозносим ее рациональность и эффективность, ее способность победить ограничения пространства и времени и позволяем ей взять под контроль все аспекты нашей жизни.

В результате современный городской житель – человек, живущий внутри машины, праздно болтающийся вокруг ее винтиков и шестеренок. Большую часть своего времени он посвящает измерениям и расчетам, в результате всю жизнь проживает в мире рационализированных абстракций, которые не имеют никакого отношения к великой гармонии биологических ритмов и процессов.

На самом деле такого рода умственная деятельность в наши дни гораздо эффективнее выполняется машинами, чем людьми. Настолько эффективнее, что в недалеком будущем человеческий мозг может оказаться в положении устаревшего механизма для логических расчетов. Уже сейчас этот «человеческий компьютер» повсеместно заменяется механическими и электрическими компьютерами, которые считают быстрее и лучше. Поэтому, если вся ценность человека заключается в его мозге и умении считать, в недалеком будущем, когда наступит эра мощных вычислительных машин, сам человек станет «неходовым товаром»[8]8
  Здесь я опираюсь на доводы, приведенные в выдающейся работе Норберта Винера «Кибернетика» (Нью-Йорк и Париж, 1948). Д-р Винер внес огромный вклад в дело развития сложнейших ЭВМ. Поскольку помимо математики он прекрасно разбирается в неврологии, он может судить о том, насколько его изобретения способны воспроизвести работу различных органов человеческого тела. В частности, он пишет следующее: «Интересно отметить, что мы, возможно, столкнулись с одним из тех естественных природных ограничителей, когда какой-то один узкоспециализированный орган достигает столь высокой эффективности, что начинает деградировать и что в конце концов приводит к исчезновению вида. Не исключено, что человеческий мозг встал на эту дорогу “деструктивной специализации”, уподобившись носовому рогу последнего титанотерия». – Прим. автора.


[Закрыть].

Уже сейчас человек использует бесчисленные приспособления, делегируя им функции, которые у животных выполняют различные органы. Следуя той же тенденции, рано или поздно человечество выведет за пределы мозга функцию мышления, и тогда вся наша жизнь окажется подчинена электромагнитным чудовищам. Иными словами, цели и интересы рационального мышления не совпадают с интересами человека как единого биологического организма. Если мы продолжим жить в будущем, если продолжим использовать ум исключительно для прогнозов и расчетов, наступит день, когда мы превратимся в ненужное приложение, паразитирующее на огромном часовом механизме.

Стоит немного сменить угол зрения, и повсеместная «рационализация» жизни оказывается не такой уж рациональной. Мозг достаточно умен для того, чтобы увидеть, в какой порочный круг он сам себя загнал. Но поделать с этим он ничего не может. Так, вы можете прекрасно осознавать, что нервничать бесполезно, но нервничать от этого вы не перестанете; скорее всего, даже будете нервничать сильнее, зная, что ведете себя неразумно.

Неразумно вести войны в современном мире, где в случае войны неизбежно проигрывают обе стороны. Ни одна сторона не хочет войны, но, поскольку все мы живем в плену порочного круга, кто-то все равно развязывает военные действия, чтобы опередить противника. Мы вооружаемся, зная, что если не будем этого делать, то вооружится противник. И это правда, потому что, даже если мы перестанем вооружаться, противник продолжит это делать, стараясь выиграть в холодной войне.

Встав на рациональную точку зрения, мы сталкиваемся с дилеммой св. Павла: «Желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7:18–19). Вот только дело не в том, что «желание добра», или «дух», рационально, а плоть порочна, как считал св. Павел. Дело в том, что «дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Матф. 12:25). Порочно не физическое тело, порочен весь организм в целом, потому что мозг «отделен» от живота, а голова, как у Уробороса, не ведает, что пожирает собственный хвост.

Нет особенных оснований надеяться на массовое оздоровление общества в обозримом будущем. Наоборот, создается впечатление, что порочный круг будет набирать обороты, жизнь будет становиться бессмысленнее, казаться безвыходнее, и наступит день, когда она станет просто непереносимой; лишь тогда люди массово начнут осознавать, в какую страшную ловушку сами себя загнали.

Но для того, кто уже сегодня осознаёт, что находится в плену порочного круга, и понимает, почему так случилось, нет иных альтернатив, кроме как перестать по нему бегать и остановиться. Как только вы «отстранитесь» достаточно для того, чтобы увидеть, что перед вами именно круг, и ничто иное, иллюзия разделенности «головы» и «хвоста» пропадет.

И когда ощущение реальности перестанет быть таким беспорядочно сумбурным, человеческое сознание снова сможет обратиться к мудрости тела, к скрытым глубинам своей истинной сущности.

Несмотря на то что я рассуждаю о мудрости тела и о необходимости признать нашу материальность, я не исповедую философию «материализма» в привычном понимании. Я не утверждаю, будто материя – это высшая реальность. Материя – просто слово, звук, отсылающий к формам и паттернам, принимаемым неким процессом. Что это за процесс, мы не знаем, потому что он не «что». Его невозможно определить при помощи конкретной концепции или измерить при помощи конкретных единиц измерения. Если вернуться к привычным, хотя и устаревшим понятиям «духовного» и «материального», духовное будет означать «неопределимое»; то, что, будучи живым, никогда не сможет быть зафиксировано в заданных рамках. Материя – это дух нареченный.

После всего сказанного, думаю, нужно сказать несколько слов в защиту мозга! Ведь мозг, вместе с его функциями логического рассуждения и расчетов, является частью и продуктом физического тела. Он так же естествен, как сердце или желудок, и если пользоваться им правильно, уж точно не враг человеку. Вот только, чтобы правильно его применять, нужно вернуть его на законное место, потому что мозг сделан для человека, а не человек для мозга. Иными словами, главная задача мозга – служить настоящему и реальному, а не посылать человека в бесплодную погоню за несуществующим будущим.

Более того, в ставшем привычным состоянии умственного напряжения мозг не может нормально работать. Это одна из причин, почему его абстрактные конструкции кажутся нам такими реальными. Если происходит сбой в работе сердца, мы немедленно начинаем осознавать его, каждую секунду слышим, как оно колотится в груди, что очень отвлекает. Вполне вероятно, что потребность постоянно планировать, все продумывать, как и сопутствующее им ощущение «ментальной» усталости, – все это признаки сбоя в работе мозга. Мозг должен производить свои расчеты и рассуждать с той же легкостью, с которой другие органы отправляют свои функции. Бессознательно. Иногда так оно и происходит. В конце концов, мозг – это не мышца, он не рассчитан на то, чтобы напрягаться.

Но когда люди пытаются сосредоточиться, они выглядят так, будто физически напрягают мозг: морщат лицо, хмурят брови. Как будто не думают, а тащат мешок с кирпичами. Но вы же не напрягаетесь и на морщитесь, когда перевариваете пищу, и уж тем более когда смотрите, слушаете или иным образом обрабатываете поступающие от нервных окончаний сигналы. «Калькулятор» в голове, позволяющий мгновенно сложить длинную колонку цифр; способность за пару секунд прочитать и понять страницу текста; музыкальные гении, наподобие Моцарта, чуть ли не с младенчества «схватывающие» музыкальную гармонию и полифонию – вот примеры того, на что способен этот удивительный человеческий орган, если использовать его по назначению.

Даже если вы не считаете себя гением, вы обладаете теми же способностями. Взгляните на анаграмму ТПАНУЫНЙАЗ. Вы можете подойти к задаче с точки зрения логики, придумать какую-нибудь систему, провести несколько часов, переставляя буквы. Вместо этого попробуйте расслабиться и, не напрягая сознание, просто несколько секунд посмотреть на слово. Вот увидите, мозг выдаст вам ответ без малейшего напряжения[9]9
  Если сразу не получилось, продолжайте читать! Иначе начнете раздражаться либо на себя, либо на меня, а возникшее с раздражением напряжение помешает вам увидеть правильный ответ. – Прим. автора.


[Закрыть]. Мы вполне оправданно сомневаемся в «быстрых» ответах, которые выдает нам напряженный блуждающий ум. Но мгновенные, не требующие усилий, почти бессознательные решения логических проблем – это и есть нормальный продукт деятельности мозга.

Правильно работающий мозг являет собой высшую форму «инстинктивной мудрости». В этом он уподобляется развитому у птиц инстинкту возвращения домой или формированию эмбриона в утробе – без вербализации процесса или осознавания, «как» он это делает. Осознающий себя мозг – такая же патология, как «осознающее себя», привлекающее внимание сердце. И ярче всего это проявляется в остром чувстве разрыва между «я» и получаемым этим «я» опытом. Мозг сможет вернуться к своим изначальным функциям лишь тогда, когда займется своими прямыми «обязанностями»: перестанет бесцельно кружить, стараясь сбежать от настоящего, и без усилий и напряжения погрузится в восприятие текущего момента.