Текст книги "Под небом Парижа"

Дана Делон
Под небом Парижа

Вилене, огромное спасибо за твои крутые идеи, за прекрасное название этой книги и за твою любовь к моим персонажам. Без тебя я бы не справилась. Крепко обнимаю.

Иллюстрации в блоке Варвары Железновой (@icequeeen.art)

© Дана Делон, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

* * *

Плейлист

THE WEEKND – «Often (Kygo remix)»

Maribou State feat Holly Walker – «Tongue»

Redd Carter – «The Side of Heaven»

Flora Cash – «You’re somebody else»

Kailee Morgue – «Siren»

Jaira Burns – «Goddess»

Fletcher & Kito – «Bitter (feat. Trevor Daniel)»

SAINt JHN & Janelle Kroll – «Lust»

Two Fee – «Go Fuck Yourself»

Bryson Tiller – «Broken Record ft. The Weeknd»

Two Feet – «I Feel Like I’m Drowning»

Hurts – «Somebody»

Michele Morrone – «Drink Me»

Chase Atlantic – «Swim»

Jaymes Young – «Infinity»

Пролог

Ночь спустилась на город огней, и в этой ночи во всем великолепии горит башня, компанию ей составляют многочисленные фонари. Теплый вечерний воздух обдувает лицо, и я закрываю глаза. Здесь шумно, гул голосов и смех заполняют мою голову, а снизу с Елисейских Полей доносятся звуки машин. Антуан, мой отчим, решил отпраздновать юбилей моей мамы в панорамном ресторане MUN.

Здесь только наша семья: одно из правил пандемии – сократить свои контакты и встречи с посторонними людьми. Но нам это не мешает наслаждаться вечером. Это место покоряет открывающимся обзором: Париж как на ладони, башня и вид на одну из самых красивых улиц мира. Романтика, эстетика, даже что-то притягательное и сексуальное чувствуется вокруг. Кухня здесь азиатская, винная карта и коктейли, как это принято в таких местах, – на уровне. Я знаю все досконально, потому что сама предложила это место для вечеринки. Оно не туристическое, скорее идеально подходит для светского мероприятия или дня рождения моей мамы, любительницы роскоши и красоты. А еще это место идеально подходит для романтиков: разве можно смотреть на такую панораму и не жаждать любви?

Париж по праву считается городом любви. Он – тот самый мужчина-ловелас, этакий Казанова. Влюбляет в себя каждой улочкой, каждым зданием. Он умело играет с женскими сердцами. Нахальный, смешливый и такой беззаботный. Ты можешь изо всех сил сопротивляться, набивать себе цену и вертеть носом, гнусаво повторяя: «Jamais!»[1]1
  Никогда! (фр.)


[Закрыть]. Но этот город все равно не оставит тебе шанса. Париж вытащит козырь – вот такой вид… И ты падешь, как пали все до тебя. Тебе захочется иметь рядом того самого человека, которого можно крепко обнять и сладко поцеловать. Того самого, кому ты захочешь рассказать о сокровенном и с кем сможешь мечтать. Грезить, летать в облаках и купаться в любви.

Я открываю глаза и отворачиваюсь от этого вида. Ищу глазами того самого человека. Он стоит рядом с моим отчимом. Густые светлые волосы в легком беспорядке. Голубые глаза сосредоточены, губы сжаты в тонкую линию. Он снял пиджак и подвернул рукава белой рубашки. На руках выступают вены, на запястье поблескивают красивые, элегантные мужские часы. Он внимательно слушает отца, периодически хмурится. Что-то вставляет. Мне кажется, они спорят. У него в руках бокал с нетронутым шампанским. И он возвращает его на поднос проходящего мимо официанта, не сделав даже глотка.

Я продолжаю его разглядывать: вокруг глаз у него появились мелкие морщинки, но они очень идут ему. Морщинки, смешинки. Ощущение, что глаза улыбаются, хотя я знаю, что это не так. Я опускаю взгляд на его шею. На красивую мужскую шею, с немного выпирающим кадыком. Его кожа кажется загорелой на фоне белой рубашки. И все, что мне хочется сделать, это подойти и крепко его обнять. Он чувствует мой назойливый взгляд, и мы с ним встречаемся глазами. Его кристально-голубые и мои темно-зеленые. Кто первый отведет взгляд? Кто первый смутится? Кто первый сделает вид, что наша игра в гляделки ничего не значит? Я выпрямляю спину и продолжаю нахально смотреть на него. «Нравится то, что видишь?» – спрашивает мой взгляд. Он продолжает смотреть. Я хочу заметить в его глазах заинтересованность или хотя бы намек на комплимент. Но он словно робот. Не демонстрирует никаких чувств. Я знаю, что выгляжу притягательно. На мне черный пиджак, а под ним – ничего. Лишь золотая монетка на тоненькой цепочке украшает ложбинку груди. Та грань, когда все еще не вульгарно, но чертовски соблазнительно. Сексуально. Но в его взгляде пусто… Проходит еще секунд пять, и он отворачивается. Он не выдал ни единой эмоции. Несокрушимое равнодушие, которое ударяет по моему эго вновь и вновь. Знакомьтесь: Александр дю Монреаль. Мой сводный брат. Он старше меня на пятнадцать лет. И не дает мне забыть об этом. Бесчувственный робот, в словаре которого нет слов «любовь» и «привязанность». Зато есть слово «страсть». И я планирую напомнить ему об этом.

Глава 1

Я люблю возвращаться в Париж. Каждый город, в котором я жила, меркнет по сравнению с ним. Нью-Йорк слишком большой и лишен всякого шарма, по крайней мере для меня. Лондон тоже большой и слишком серый. Женева слишком маленькая и чересчур чистая. Рим слишком яркий и чересчур шумный. И лишь в Париже все идеально. Серость, шум, яркость, размер, эстетика. Всего вдоволь, все на своих местах.

Частный самолет моего отчима подлетает к аэропорту Ле-Бурже, и я не могу унять волнение в груди. Три года… Я не была дома три года. У меня будто есть некая традиция уезжать на пару месяцев и возвращаться спустя несколько лет. В пятнадцать я уехала со своей сводной сестрой в Индию, затем нас занесло в швейцарскую частную школу, и лишь спустя два года мы наконец вернулись с ней во Францию. Но для меня – ненадолго. В восемнадцать я уехала в Англию, если быть точнее, в Оксфорд, где поступила в один из лучших мировых университетов на международное право. Сейчас я обладатель диплома бакалавра и возвращаюсь домой, чтобы… Чтобы не знаю что. По-хорошему, надо поступать в магистратуру, но я так устала учиться, что мне хочется сделать передышку и через год взяться за гранит науки с новыми силами и искренним рвением. К тому же я слишком долго не была дома. Никогда не думала, что тоска может быть столь сильной.

– Мадемуазель, мы приземлились, – вежливым тоном и с учтивой улыбкой сообщает мне стюардесса. Она в маске и перчатках. Я тоже натягиваю свою и делаю шумный вдох: привет, новая реальность!

– Благодарю, – глухо, сквозь ткань.

Я беру свою сумочку и направляюсь к выходу. Мой багаж уже грузят в машину. Сверкающий «Мерседес» стоит прямо около самолета, об него облокотился отчим с букетом белых роз. Мамы рядом с ним нет, уверена, она и не подумала о том, чтобы меня встретить. Зато Антуан со сверкающей улыбкой крепко обнимает меня.

– Ну наконец-то! Сколько можно жить в этой Британии, пока я умираю здесь от скуки?

Мама вышла за него, когда мне было двенадцать лет. Он никогда не просил, чтобы я называла его папой. Никогда не воспитывал и не был со мной строг. Антуан всегда оставался моим другом и человеком, который поддержит любую мою идею, любое начинание.

– Только не говори, что без меня тебе было скучно, – отзываюсь я и не могу подавить улыбку. Так рада видеть его.

– Без тебя этот город потерял все краски! – тут же отвечает он и открывает мне дверцу машины. – Прыгай, Эстель меня замучила сообщениями. Ждет тебя. Но я специально не взял ее с собой – хотел быть твоим единственным встречающим!

Я забираюсь на заднее сиденье, снимаю маску и достаю из кармана антисептик. В салоне автомобиля появляется запах спирта. Антуан садится рядом и рассматривает мое лицо.

– Прекрасно выглядишь, Марион, – резюмирует он и добавляет, обращаясь к водителю: – Поехали, Тибо.

Машина трогается с места, а Антуан продолжает рассматривать меня.

– Как там на границе? Не сильно тебя мучили?

– Ты прислал за мной самолет… Мне даже не проверили температуру. Я передала копию французского паспорта стюардессе и копию своего теста, сделанного еще вчера. На этом все.

– Ну и славно!

– Наверное, нужно будет сдать тест и по прибытии.

– Позвоню нашему врачу, он возьмет у тебя все необходимые анализы.

– Спасибо…

– О дивный новый мир, – со смешком говорит Антуан, и я закатываю глаза.

– Давай сменим тему, я уже слышать не могу об этом вирусе.

– Полностью согласен. Ну, рассказывай, какие планы? Надолго ли ты к нам? Подала уже на магистратуру?

Все, что нужно знать обо мне: я практически никогда не делюсь своими планами, не спрашиваю советов и не веду бессмысленные беседы а-ля что мне делать со своей жизнью. Я всегда точно знаю, чего я хочу и как этого добиться. Поэтому моя семья чаще всего узнает о свершившемся постфактум.

– Никаких. Этот год я отдыхаю от учебы. Скорее хочу устроиться стажером, набраться опыта работы, понять, как использовать полученные знания на практике. И разобраться, нравится ли мне это вообще. Если нет, то на мастера[2]2
  Во французской системе высшего образования существуют три ступени: лисанс (бакалавриат), степень мастера (магистратура) и степень доктора (аспирантура). Существуют и другие уровни, в зависимости от особенностей обучения в профессиональной сфере. (Прим. ред.)


[Закрыть] я поступлю в какую-нибудь другую сферу.

Антуан одобрительно кивает:

– Правильно, опыт работы очень важен. Алексу в офис как раз требуются новые сотрудники. Думаю, он с радостью возьмет тебя на стажировку.

При упоминании его имени я покрываюсь мурашками. Ненавижу себя за собственную реакцию. Сцепляю руки в замок, старясь скрыть нервозность.

– Не нужно говорить Алексу. Я хочу сама найти фирму.

– Что за глупости? Какую фирму ты будешь искать? У нас есть правовой отдел. Там и наберешься опыта. Если хочешь в другой отдел – будешь набираться опыта там. Все, что твоей душе угодно!

– Я не уверена, что хочу оставаться в Париже.

Антуан хмурится, сжимает губы в тонкую линию.

– Надоело… – тихо выдыхает он, – надоело, что ты постоянно где-то. Даже на Рождество не приезжаешь. Это никуда не годится.

Мой отчим из тех, кто чтит семейные традиции. Он из тех, кто устраивает семейные ужины, посиделки, поездки. Семья для него всегда на первом месте.

– Ты же знаешь, что мой дом – это твой дом, Марион? – Он смотрит мне прямо в глаза. – Ты моя дочь. Такая же, как Эстель. Ты же это знаешь?

В его взгляде плещется сожаление, будто он винит себя в том, что я не хочу оставаться, и мне становится стыдно.

– Я знаю, и у меня никогда не было никаких сомнений в этом, – честно отзываюсь я. Это чистая правда, я дочь Антуана дю Монреаля, который в мои двенадцать лет стал для меня хорошим другом. Хоть я и ношу другую фамилию, но мой отец – именно он.

– Ну так оставайся… Ситуация в мире сейчас нестабильная. Экономический кризис, пандемия, в конце концов. Не время уезжать.

– Я подумаю…

Он берет меня за руку и крепко сжимает.

– Подумай, моя дорогая. Подумай. Мы очень скучаем по тебе.

Я отворачиваюсь к окну. В горле стоит ком, ведь я тоже дико соскучилась по ним всем. Но есть один человек, видеть которого я не хочу до конца своей жизни. И этот человек – часть нашей семьи. От этого не убежать и никуда не деться. Разве что в другую страну, где нет ни семьи, ни его. И вот три года я оставалась вдали. Больше не могу. Слишком сложно так долго находиться далеко от дома.

Мы проезжаем мимо мостов, набережной и Эйфелевой башни. Какая же красота, как же прекрасен этот город! И как же сильно я скучала по этим улицам.

Водитель останавливается у нашего дома, учтиво открывает мне дверь, затем вытаскивает чемодан из багажника.

– Спасибо, – благодарю я, и он вежливо улыбается.

– Добро пожаловать домой, мадемуазель.

Я делаю глубокий вдох – в воздухе пахнет мокрым асфальтом после дождя. Свежесть заполняет легкие. Я окидываю взглядом здание перед собой, которое стало моим домом с двенадцати лет. Оно ни капельки не изменилось. Впрочем, это Париж. Здесь крайне редко что-то меняется.

– Вам помочь с багажом?

Я бросаю взгляд на свой маленький чемодан на колесиках.

– Нет-нет, он практически пустой.

Услышав это, Антуан хмурится.

– Давай, Марион, пошли в дом.

Я тяну за собой чемодан, мы заходим в лифт и поднимаемся на последний, шестой этаж.

Когда барон Осман делал проект по реконструкции Парижа, они с Наполеоном решили, что шесть-семь этажей – это максимальная высота зданий. Они хотели, чтобы город выглядел гармонично и элегантно. Им это удалось. Крайне редко в Париже встретишь здание выше, поэтому все они так пропорционально смотрятся друг с другом. Лифт останавливается на шестом этаже, Антуан, будучи истинным джентльменом, забирает у меня багаж и приоткрывает передо мной дверь лифта. Входная дверь квартиры резко открывается, и неожиданно на меня налетает с объятиями Эстель – моя сводная сестра.

– Ну наконец-то!!! – пищит она на всю лестничную площадку. Повезло, что здесь только одна квартира – наша. – Я так скучала по тебе, засранка!

Она так крепко обнимает меня, что у меня начинают болеть плечи. В глазах стоят непрошеные слезы. Я тоже сильно соскучилась по ней.

– Давайте, заходите, – посмеиваясь, торопит нас Антуан. Эль хватает меня за руку и тащит внутрь.

– Дай помыть руки! – возмущаюсь я и бегу в ванную в коридоре. Эль следует за мной.

– Господи, неужели ты правда здесь! Три года, Марион! Как ты могла уехать на три года!

– Не говори так, словно эти три года мы вовсе не виделись. Этой зимой кто-то навестил меня в Оксфорде, – решаю пошутить я, и она меряет меня взглядом.

– Еще бы, если бы я не приезжала к тебе, то мы бы вообще не виделись!

Мы выходим в коридор, и я качаю головой.

– Неправда…

– Правда!

– Девочки, не спорьте, – вмешивается моя мама и точно так же, как и Эль, набрасывается на меня с явным намерением задушить на радостях.

– Марион, ты совсем обнаглела! – причитает мама и крепче стискивает меня в объятиях. – Разве можно не приезжать домой столько лет? Как ты вообще до такого додумалась?

– Мам, не начинай, – прошу я и тоже обнимаю ее в ответ. Каждый наш телефонный разговор заканчивался этими словами. Она так отчаянно пыталась заставить меня вернуться, что мне становилось не по себе. Вначале мама мило и по-доброму уговаривала, спустя какое-то время начала злиться, и на смену уговорам в конечном итоге пришли угрозы и ультиматумы. Но ничего из этого не сработало. Лишь в конце этого учебного года я поняла, что выжата как лимон и что мне необходимо приехать домой. Сдерживать тоску уже было невозможно. Семья. Всего одно слово, но как многое скрывается за ним.

– Ты так похудела, – оглядывая меня, замечает мама, – вся осунулась и выглядишь уставшей.

– Не начинай, Мари, – перебивает ее Антуан. – Выглядишь восхитительно! – тут же добавляет он, поворачиваясь ко мне.

Но я знаю, что это не так. Круги под глазами почти черные, цвет лица серый. На мне черная толстовка и широкие штаны, а на ногах кеды, которые я тут же снимаю и ставлю в самый угол обувницы, чтобы они не сильно бросались в глаза. Эстель тоже смотрит на меня с беспокойством. Она знает, что толстовки я ношу, только когда мой моральный дух опускается на самое дно. А кеды на мне, наверное, и вовсе увидела впервые.

– Я пойду прилягу – правда устала, – произношу я, чувствуя, насколько опустошена после перелета и такого бурного приветствия.

– Конечно-конечно. – Антуан отступает, позволяя мне пройти. Мама хочет что-то сказать, но он останавливает ее и жестом показывает «тихо». Я благодарна ему за чуткость.

– Я с тобой! – тут же вмешивается Эль и берет меня под руку. Ее Антуан даже при всем желании не сможет удержать, о чем прекрасно знает и поэтому даже не пытается.

Мы проходим в мою комнату, я оставляю чемодан прямо у двери и, не раздеваясь, падаю на кровать. В комнате чисто, пахнет свежим бельем, а на прикроватном столике в вазе стоят чудесные пионы. Здесь ничего не изменилось. Все мои вещи лежат так, как я их оставила. На стенах фотографии и постеры. В комнате все на месте. Будто я и не уезжала. Только не хватает моего вечного беспорядка, хаотически возникающего то в углу комнаты, то на столе, то в платяном шкафу. Но совсем скоро и это изменится. Мне нужен один вечер.

Я делаю глубокий вдох. Так приятно находиться дома… На глазах выступают слезы, и я зажмуриваюсь.

– Что с тобой, Мар? – Эстель ложится рядом со мной. Ее светлые волосы рассыпаются по подушке рядом с моими каштановыми.

– Устала, – честно признаюсь я, – учеба – это ад на земле. Особенно учеба в Оксфорде.

– Тогда стоит порадоваться тому, что это позади!

– Ага…

– Ты же не планируешь поступать там на магистратуру? Ты же не бросишь меня снова?

Я слышу недовольство в голосе Эль и не могу винить ее за это. Три года назад я просто уехала, так как нуждалась в том, чтобы побыть одной. Но мы с Эль больше чем сводные сестры, мы лучшие подруги. Она самый близкий человек в моей жизни. А я так резко уехала и так долго не возвращалась. У нее есть все основания злиться.

– У меня пока нет никаких планов, – уклончиво отвечаю я.

– А как там твой парень?

– Какой из них?

Эстель усмехается:

– Тот блондинчик.

– Они все блондины, Эстель… – Я замолкаю, но, встретившись с ее взглядом, честно признаюсь: – Порой мне кажется, что я ищу замену… И получаю копию, которая никогда не сравнится с оригиналом.

Она молчит, а затем находит мою руку и крепко сжимает.

– Он сегодня вечером будет здесь. Поэтому будь готова.

Я закрываю глаза, и в голове вспыхивает его образ. Стараюсь скрыться от него, но он настигает меня вновь и вновь. Волнение накрывает меня, и я чувствую, что начинаю сильно нервничать.

– Я не хочу его видеть. – Знаю, что звучу по-детски капризно, но не могу сдержать этот порыв.

– Он все равно придет. Тебе придется его увидеть, рано или поздно, – тихо шепчет Эстель у меня над ухом.

– Лучше поздно.

– Три года, Марион. Это и есть поздно…

* * *

– Марион, месье Арно прибыл, чтобы взять у тебя мазок! – доносятся до нас крики моей мамы. Я встаю с постели.

– Пойду сдам тест.

– А я пойду посмотрю, что готовят на ужин, – отзывается Эль.

Я прохожу в зал. Месье Арно на вид лет пятьдесят. Он стоит перед камином и, жестикулируя руками, рассказывает Антуану о последствиях этого вируса.

– Уж лучше не болейте! – заканчивает он свою страшилку и наконец обращает на меня внимание. – Здравствуйте, мадемуазель. Прошу, подойдите поближе.

– Добрый вечер, – здороваюсь я в ответ, выполняя его просьбу.

Он достает все необходимое и ловкими движениями берет у меня мазок.

– Это экспресс-тест, результаты будут быстрыми, – говорит он.

– Спасибо, что уделил нам минутку, Арно, – благодарит Антуан и провожает врача к двери.

– До свидания, – запоздало кричу я, все еще потирая нос после процедуры.

В честь моего приезда родители, конечно, решили устроить семейный ужин. Я прохожу в столовую и наблюдаю за приготовлениями. На стол постелили сверкающую белую скатерть и выставили старинный сервиз, доставшийся Антуану от прапрабабушки. Он любит шутить, что этими тарелками пользовались Александр Дюма, Виктор Гюго, Жюль Верн и, конечно, Бальзак.

«Эта дама любила званые вечера и литературу!» – как-то сказал мне отчим, а потом отвел в библиотеку и показал книги тех самых писателей. В детстве я любила пользоваться данным сервизом. Я зачитывалась этими книгами, и мне хотелось оказаться хоть капельку ближе к их авторам. Пить чай из чашки, которую, возможно, держал в руках сам Жюль Верн! Чем не магия?

Я смотрю, как домработница аккуратно расставляет тарелки, и в груди разливается теплое чувство – смесь благодарности и любви.

– Мой любимый сервиз, – бормочу я, и Антуан довольно улыбается.

– Конечно! Какой же еще! Давайте, садитесь все за стол!

– Только мы сначала переоденемся, – вставляет Эль, она тянет меня за руку в сторону моей спальни. – Пошли, Марион.

Настроения наряжаться у меня нет, но Эстель не сдается.

– Вот, смотри, какое красивое! Ярко-малиновое, ты же любишь этот цвет? – хлопая ресницами, спрашивает она.

– Сегодня точно нет. То черное, классическое – единственное, что я готова надеть, – бормочу я и достаю платье из шкафа.

– Как скажешь, – махнув рукой, говорит сестра, а сама тянется за нежно-голубым платьем.

Переодевшись, мы наконец выходим из моей спальни и направляемся в столовую. Мама уже там. И, разумеется, она подготовилась лучше нас и теперь просто сверкает в фиолетовом платье, дополненном красивой прической и идеальным макияжем.

– Надо было и тебе подкраситься, – замечает она. – Вон посмотри на Эстель. Нежно, натурально, романтично и, главное, свежо!

– Так, давайте сменим тему, а то мне тоже хочется подкраситься, как Эль. И быть свежим и романтичным. Что скажешь, Мари? – встает на мою защиту Антуан.

Мама усмехается, но, поняв его намек, тему больше не развивает. Я с благодарностью смотрю на отчима, и он мне подмигивает. Порой мне кажется, что он – моя бесконечная поддержка.

– Я такое шампанское сейчас открою! – хвастается Антуан.

На столе запеченная в вине утка с овощами, и она так невероятно пахнет! Я и забыла, каково это – есть не в кафе или не заказанную на дом еду. Повар из меня неважный, приходилось довольствоваться этими вариантами.

– Подожди, не открывай шампанское. Где же Алекс? – волнуется мама. – Мы же не можем начать ужин без него.

– Еще как можем, – отзывается Эль. – Он, как всегда, опаздывает.

– Придет, и мы ему тоже нальем, – весело говорит Антуан и с громким хлопком открывает бутылку.

Я вытираю вспотевшие руки о платье и молюсь всем известным мне богам, чтобы у Алекса появились срочные дела и он не смог приехать. Но боги в этой войне явно не на моей стороне. Как раз когда Антуан заканчивает разливать шампанское и со счастливым выражением лица поднимает бокал, громко воскликнув: «Я просто счастлив, что мы наконец-то все в сборе!», в столовой появляется Алекс и со смешком заявляет:

– Так уж и все в сборе?

Я слышу его голос, и руки начинают дрожать. Стараюсь не смотреть на него. Поворачиваю голову к Эль и выдавливаю улыбку, она ободряюще улыбается в ответ.

– Ты всегда опаздываешь или вовсе не появляешься, ждать тебя нет никакого смысла, – шутливо отчитывает она своего старшего брата.

– Но вот он я! Здесь! Так что налейте и мне шампанского и принесите, пожалуйста, еще один прибор. Я пришел не один.

Я медленно поворачиваю голову. Александр стоит около камина, в деловом костюме, пуговицы рубашки небрежно расстегнуты. Он практически не изменился за эти три года. Мой сводный брат не смотрит на меня… Все его внимание направлено на стоящую рядом девушку. Она тоже в деловом костюме. Светлые волосы убраны в тугой пучок на затылке, на лице аккуратный макияж. Она симпатичная, кажется очень умной и целеустремленной. Светло-карие глаза с любопытством поглядывают на меня.

– Надеюсь, вы не против. Я сказала Алексу, что это лишнее, – произносит она. Голос у нее приятный, я бы даже сказала, красивый. Мягкий, мелодичный.

– Да ну брось… Мы так заработались сегодня. Не пообедали, не перекусили, хоть поужинаешь нормально, – тут же возражает ей Алекс.

– Да, конечно, – спасает неловкую ситуацию мама, хотя и пребывает в легком замешательстве. Алекс не приводит на семейные ужины девушек. Никогда. А еще он продолжает смотреть на нее и делает вид, что меня не существует. Это злит.

– Привет, Алекс! – первая здороваюсь я и высоко поднимаю подбородок. Мама была права, стоило хоть немного накраситься. Но я не даю неуверенности захлестнуть себя и ослепительно улыбаюсь. Я знаю, что улыбка у меня красивая. Он как-то сказал мне об этом… Три года назад. В ту самую ночь, после которой я сбежала.

– Марион, – произносит Алекс с натянутой улыбкой и кивает, – я уж думал, ты никогда не приедешь.

– Ты ошибался… – Я продолжаю улыбаться. Сердце бешено стучит в груди. Алекс поджимает губы и как-то неловко усмехается.

– Отлично выглядишь, вовсе не изменилась.

– Даже не повзрослела? – Мой голос пропитан злой иронией. Алекс прикусывает губу и опускает глаза.

– Какой была, такой и осталась.

Я сжимаю руки в кулаки, он опять избегает моего взгляда.

– Ты не представил свою девушку. Я Марион, это Эль, Антуан и Мари, – указывая на каждого из присутствующих, я называю их имена.

Девушка неловко посмеивается, за столом все неестественно замолкают.

– Мы уже знакомы. – Она небрежно пожимает плечами. – Я Натали.

В один миг я осознаю, что за три года, что меня не было, изменилось очень многое. Быть может, Алекс не впервые приводит ее на семейный ужин, а я сейчас выставила себя полной идиоткой. Я бросаю взгляд на Эль и не могу поверить, что она мне ничего не рассказала.

– Натали – секретарь Алекса, а не его девушка, – поясняет сводная сестра и под столом берет меня за руку, разжимая мои кулачки и переплетая наши пальцы.

– Личный ассистент, – поправляет ее Алекс.

– Какая, к черту, разница, – бормочет Эль и натянуто улыбается Натали.

– Глупо вышло. Прости моего брата. Мы тебя совсем не ждали, а он будто забыл о существовании мессенджеров и решил ни о чем нас не предупреждать. Но не переживай, стол круглый, за ним еще десять человек поместятся. Ты не сильно помешала.

Алекс бросает на Эль укоризненный взгляд, но она не тушуется, напротив, отвечает ему тем же.

Наша домработница приносит столовые приборы, и Антуан, подхватив бутылку шампанского, решает разбавить неловкую ситуацию.

– Садись, Натали, сейчас налью шампанского и тебе. После долгого рабочего дня с Алексом это просто то, что доктор прописал!

Девушка с благодарностью берет в руки бокал. И Алекс садится рядом с ней.

– Вот и вся семья в сборе! – радостно восклицает мама и в очередной раз за вечер крепко обнимает меня.

– И не говори, Мари. Наконец мы все под одной крышей!

Антуан поднимает бокал, мы все поступаем так же и громко чокаемся.

– С приездом, Марион! – громче всех кричит Эстель и звонко чмокает меня в щеку.

Я же смотрю Алексу в глаза. Он смотрит в мои. Я жду от него хоть слова, хоть маленького, короткого поздравления. Но он молча делает глоток шампанского и отворачивается к Натали.

– Вкусное, – замечает она, говоря о шампанском, и он ей улыбается.

– Папа знает толк в таких вещах.

Я чувствую, как внутри меня все закипает.

Эстель вновь сжимает мою руку и тихо шепчет на ухо:

– Успокойся, пожалуйста.

Но я так злюсь, что, кажется, готова перебить всю посуду на столе. Одну тарелку не мешало бы расколоть о голову Алекса. Чтобы эта отвратительная милая улыбочка исчезла с его лица.

– Аж уезжать никуда не хочется. Так приятно, когда все дома, – подает голос мама.

– А куда вы собираетесь? – спрашиваю я, отворачиваясь от сводного брата.

– Через два дня летим на какой-то закрытый остров. Антуан решил, что на земле нет лучше места, чтобы отпраздновать мой юбилей!

– Мы всего на неделю отлучимся и вернемся. Вы не успеете заскучать, – весело добавляет отчим.

– А что за остров? – интересуется Эль.

– Это секрет, – с улыбкой отвечает мама.

Она вся светится изнутри. Чувствуется, насколько сильно она ждет эту поездку. Антуан все-таки очень внимательный муж. Я так рада, что мама встретила его на своем жизненном пути.

– Так нам тебя поздравить до твоего отъезда или после? – спрашиваю я.

– После, Марион. Приеду – и с вас подарки и сюрприз. Конечно, если ты планируешь здесь задержаться, – тон ее голоса меняется. С шутливого на серьезный в одну секунду. – Какие планы, Марион? Что думаешь делать дальше? – спрашивает мама.

Антуан бросает на нее недовольный взгляд:

– Что случилось с той частью под названием «не давить»? Мы обсуждали это только перед ужином.

Мама машет на него рукой.

– Матери уже поинтересоваться нельзя, что планирует ее доченька? Когда маленькая была, с рук моих не слезала, а сейчас, вон, выросла и три года домой не приезжала!

– Зато ты ко мне приезжала, – пытаюсь успокоить ее я, так же как и Эстель. Но это не работает.

– Давай, дорогая, какие планы, что будешь делать дальше?

Натали усмехается, когда мама начинает гладить меня по голове, как маленького ребенка. Но мне ни капли не стыдно.

– Я получила диплом и теперь планирую найти работу. Хочу посмотреть, что такое реальная жизнь. Надоело изучать учебники.

– А где ты училась? – интересуется Натали.

Я замираю, но быстро беру себя в руки.

– Неужели Алекс не рассказывал обо мне? – со смешком спрашиваю я и перевожу взгляд на сводного брата. – Вообще никогда и ничего?

Алекс выдерживает мой взгляд.

– Мы с Натали общаемся исключительно по рабочим вопросам.

«Ага, именно поэтому она сейчас сидит здесь. На семейном ужине, посвященном моему возвращению», – проносится у меня в голове. Но я держу себя в руках. Мило улыбаюсь девушке и говорю:

– Я училась в Оксфорде на факультете международного права.

Натали явно не ожидала подобного. Обычно девочки из семей, как у меня, учатся в Парсонс[3]3
  Parsons School of Design – частная школа искусств и дизайна, расположенная в районе Гринвич-Виллидж на Манхэттене в Нью-Йорке. Является одним из пяти колледжей новой школы. Школа была основана в 1896 году Уильямом Чейзом в поисках индивидуального художественного самовыражения. Она была первым учебным заведением в стране, предлагающим обучение в области дизайна одежды, рекламы, дизайна интерьера и графического дизайна. Школа предлагает программы бакалавриата и магистратуры.
  Среди выпускников Parsons много известных модельеров, фотографов, дизайнеров, иллюстраторов и художников, которые внесли значительный вклад в эти области. Школа является членом Национальной ассоциации школ искусства и дизайна и Ассоциации независимых колледжей искусства и дизайна.


[Закрыть] где-нибудь в Штатах.

– Впечатляет, да? – звонко гремит Антуан и с гордостью посматривает на меня. – Она окончила его первой на курсе. Все три года первая в списке!

– Умница и красавица, кому же ты такая достанешься? – шутит мама и тут же заявляет: – Алекс, познакомь ее с Андре.

Я закатываю глаза: мама завела свою неизменную пластинку.

– Марион, у Алекса на работе такой Андре… ты еще спасибо скажешь!

– У Андре есть девушка, – вмешивается Натали и, неловко поджав губы, добавляет: – Не думаю, что знакомить Марион с сотрудниками – хорошая идея. Она слишком молода для любого из них.

– Я тоже так думаю, – соглашается Антуан. – Лучше поищи себе парня в своем круге.

– Какая чушь, – тут же встревает Эстель. – Сейчас разницей в возрасте никого не удивишь. Пары абсолютно разные, где-то старше мужчина, где-то – женщина. И всем плевать.

– Думаю, все же в двадцать один у тебя должен быть парень-ровесник, – решает поспорить с ней Алекс. – Например, твой парень старше тебя на два года. Идеальная разница: одинаковые интересы, ритм жизни, желания.

– Моего парня зовут Квантан[4]4
  Квантан Делион – персонаж книги Даны Делон «Падающая звезда» (АСТ, 2019).


[Закрыть], – сквозь зубы цедит Эль. – И спустя три года можно было бы уже произнести его имя вслух.

– Мы не будем сейчас развивать эту тему, – твердо заявляет Алекс.

За столом повисает гнетущая тишина. Семейный ужин слегка выходит из-под контроля…

– Так какие планы, Марион? Ты, наверное, хочешь поступить в магистратуру? – Натали решает продолжить ту тему, на которой мы остановились.

Я смотрю на нее, на ее аккуратный тоненький носик, на красивые полные губы и большие светло-карие глаза. Она идеально накрашена: подчеркнула плюсы, скрыла минусы, но так мастерски, так натурально. Косметики практически не видно. Алекс кладет ей утку, овощи, а она мило ему улыбается и благодарит:

– Спасибо.

– Это тебе спасибо, что бы я без тебя сегодня делал.

– Справился. Ты всегда справляешься.

Она кладет свою руку на его и слегка сжимает ее. Злость внутри меня растет. Меня так все бесит. Хватит, Марион. Успокойся. Ты больше не та глупая влюбленная девочка. Я не позволю ему издеваться надо мной. Я не позволю себе злиться из-за него.

Я откидываюсь на спинку стула – само спокойствие, сама расслабленность. Пусть внутри меня бушует торнадо. Я не покажу этого Алексу. Однако я всегда могу заставить его чувствовать то же самое. Разозлить его. Я заправляю прядь волос за ухо и смотрю на Алекса и Натали.