Текст книги "Райдзин. Резервация «Восток»"

Соколов сидел в комнате и рубился в приставку вместе с одним из сосланных в Нагасаки фсб-шников. Тот был по гражданке, нашивки с фамилией не видно, так что кто это – Никонов, или Кононов, я так и не понял. Никак не могу запомнить их лица в соответствии с фамилиями. Увидев меня, ротмистр Соколов, не скрывая удивления, поднял брови, но потом отложил в сторону джойстик, и его напарник по игре-файтингу комнату покинул.

– Эй, Нико, – окликнул его ротмистр.

Ясности в вопрос, кто сейчас передо мной, кстати, не добавилось – обоих, и Никонова, и Кононова, называли «Нико».

– Нико, скажи Накамуре, чтобы звук вокруг нас погромче сделал, – слова свои ротмистр сопроводил неопределенным жестом, но смысл я понял: он просит сделать так, чтобы наш разговор не смог никто прослушать.

Подождали несколько минут, после чего ротмистр кивнул – видимо, в дополненной реальности получил подтверждение от Накамуры. И теперь всем видом показал, что готов меня слушать.

Когда я изложил Соколову свои соображения – по отсутствию у нас ответственного и уполномоченного наставника и вообще общей неопределенности, а также сообщил о желании задать вопрос какому-нибудь ответственному за нас лицу – когда его найду, ротмистр прикусил губу. После минутного раздумья он почесал затылок и сказал, что попробует запросить информацию у вышестоящего начальства.

В этот момент впервые в общении с ротмистром я вдруг понял – вернее, обратил внимание, что не ощущаю от него никаких эмоций. Причем я не ощущаю и его ментальных щитов – если в случае с Ангелиной или даже императрицей, например, обращаясь эмпатией я чувствовал пустоту, в которую проваливается мое направленное внимание, слабое эхо ощущения падения, то с ротмистром подобного не было. Или у него вообще нет эмоций и он человек-робот, или он настолько искусно владеет собой, что это просто нереально высокий уровень.

«Выше, чем у императрицы? Да ну не может быть, шеф. Вы что-то путаете», – не согласилась Альбина с моими мыслями.

Ротмистр, кстати, все это время задумчиво молчал, глядя в пространство. После того как мы просидели в тишине несколько минут, я решил – пока, удовлетвориться его обещанием переадресовать мой вопрос и поднялся, прощаясь. Но когда уже находился у самой двери, Соколов меня остановил окликом. Показав на кресло напротив, ротмистр подождал, пока я присяду. Потом еще подождал – явно задумавшись над тем, что и как сказать.

Молчал он довольно долго, я уже даже не знал, что и думать. Но когда Соколов заговорил, я вдруг почувствовал, что вещи звучат очень серьезные.

– Видишь ли, Дмитрий. Существуют в этом мире и в этой жизни, так скажем, сиюминутные проблемы. Ты погружен в них полностью, немалая часть твоего времени и жизненной энергии уходит на их решение, они кажутся тебе первостепенными. Погоди, сейчас объясню: представь, к примеру, что ты с компанией поехал на шашлыки и вдруг, добравшись до места, вы понимаете, что забыли мясо. И вот стоите вы большой компанией на поляне с пакетами в руках на поле между речкой и дорогой и думаете, что делать. Забытое мясо кажется вам реально серьезной проблемой. И вдруг р-раз – мимо по дороге проезжает самосвал с отказавшими тормозами и сносит к чертям все ваши припаркованные на обочине дороги машины, превращая их в груду железа. Вот буквально секунду все твои мысли были только о забытом мясе, а сейчас тебе на это мясо уже совершенно наплевать, ситуация изменилась. Понимаешь, о чем речь?

– Мне нужно держать в уме, что большой грузовик наказания уже в пути?

– Большой грузовик наказания, надо же, – вдруг довольно странно рассмеялся Соколов, но быстро вернул серьезность: – Во-первых, я этого не говорил. Во-вторых, да – нужно это держать в уме. Он едет не лично к тебе, и может быть ты даже не увидишь, как он проедет мимо. Может быть и не увидишь… Но вряд ли. В общем, мой тебе совет: просто подождать. Все скоро разрешится, и либо у вас появится ответственный и уполномоченный наставник команды, либо его отсутствие станет для тебя просто совершенно маловолнующим фактором. Ферштейн?

– Ясно. Спасибо за уделенное время, – кивнул я и покинул особняк охраны, крепко задумавшись.

Когда шел домой, хотел попробовать навести суету – хоть какую-то, сделать хоть что-нибудь. Но на мыслях о том, что сделать, фантазия как-то пасовала. Подумал-подумал над услышанным – примерно до утра думал, вместе с Альбиной, и забил.

В Лондон нам еще не скоро, до Инициации есть пара недель – а там приедет или большой обещанный грузовик, или Надежда и все прояснит. Поэтому, предвкушая передышку от всех интриг и неожиданных поворотов судьбы, я настроился на интересное времяпрепровождение в школе в течение пары недель.

И не зря настроился, как оказалось.

Глава 19

Второе сентября. Проснувшись утром, долго смотрел на часы, пытаясь свыкнуться с мыслью, что снова пора вставать в школу.

Удивительное дело.

Как и вчера, микроавтобус привез нас прямо к крыльцу главного корпуса. В коридорах которого все выглядело несколько иначе от вчерашнего: парадную форму сменила повседневная, на некоторых девушках (парней в толпе я даже не видел) появились маски Цербера. Очень мало, одна маска на двадцать-тридцать лиц, если примерно оценивать.

«Это потому что постепенно снимают. Школьный маг-ментат один, а вас много», – подсказала Альбина в общем-то очевидную причину.

Насчет меня в учебном плане никакой информации о снятии браслетов пока не было. Ни у меня, ни у Прасковьи Богдановны – вчера мы договорились, что она задаст вопрос директору. Вопрос задала, о чем сообщила сегодня утром. Ответ меня, среди других эмоций, даже позабавил: оказалось, что мой потенциал развития просто отсутствует в учебных наставлениях, и никто пока не знает, что со мной делать.

Более того, школьный маг-ментат вместе с целителем на пару снимать с меня браслеты просто отказываются, заявляя, что мой случай вне их компетенции. Директор, со слов Прасковьи Богдановны, передал информацию в министерство, сейчас все ждут ответа и реакции.

Никакого удивления, впрочем, я не испытал. Благодаря своему послезнанию из прошлой жизни хорошо представлял – чего не коснись в любой отлаженной системе, всякая нестандартная ситуация может стать серьезной проблемой. В случае же, когда отсутствует непосредственно ответственный исполнитель, такая ситуация обязательно проблемой станет. Еще одна немаловажная особенность, что над нестандартной проблемой можно биться довольно долго в попытках получить подходящий под принятый стандарт результат. Неважно, есть в мире магия, или нет, все равно все через преодоление происходит – я уж не буду использовать выражение, которое Альбина вчера употребляла.

«Есть и другой вариант объяснения происходящего, шеф», – отреагировала на мысли о себе Альбина.

Да, есть. Вариант, если браслеты на мне специально хотят оставить подольше, искусственно создав проблемы с их снятием. В этом случае, опять же, у меня возникают вопросы. Но разбираться с ними предстоит после занятий – прямо сейчас нас ждала лекция в аудитории класса «Лима». Причем лекция с говорящим названием «Начало начал».

Долго я ждал этого момента и вот он наконец настал. «В школе расскажут», – неоднократно говорила мне Надежда в ответ на многие мои вопросы. Время пришло, и сейчас мне начнут рассказывать о том, о чем раньше я получить информацию не мог. Поэтому шагал по коридорам школы с энтузиазмом, не скрывая тяги к знаниям, отодвинув заботу о нависающих вопросах на второй план.

В аудитории класса, рассчитанной на сотню человек, вместе с нами собралось чуть больше двадцати. Как мельком пояснила Альбина, школа построена по общему стандарту высше-магических учебных заведений, в которых обычно состав классов больше. Это мы в резервации, здесь пятнадцать человек уже приличное количество.

Едва мы расселись, как преподаватель – Крюгер Вениамин Илларионович, мастер-наставник класса «Лима», с ходу начал рассказывать крайне интересные вещи о появлении дара владения. Выдавал базу, самую настоящую.

Вот только, похоже, внимательно слушал его я один: в программе обучения первого месяца повторяются очевидные вещи, которые, как правило, поступающим в высше-магические учреждения уже знакомы. И все, кроме меня, никаких откровений сейчас не слышали.

Магнуссон и Бертезен всем своим видом показывали безразличие, Гарсия и да Сильва – скуку, Ангелина водила взглядом по девушкам класса «Лима», которые на нас старательно не смотрели. Я уже слышал, что пока утром беседовал с Прасковьей Богдановной, в женских туалетах произошло сразу несколько несчастных случаев из-за мокрого и скользкого пола. Причем произошло это тогда, когда в туалетах случайно присутствовали Гарсия и Бертезен. Ангелина же – не знаю, по какой причине не успевшая к происходящему, похоже, сейчас со спортивным интересом высматривала кандидатуру для очередного несчастного случая.

Альбина, кстати, мне даже по этому поводу пожаловалась – пробубнив фоном о том, что отсекающие от меня, да и вообще от нас троих всех остальных девушек, Ангелина, Бертезен и Гарсия просто не дают ей выполнить заложенное предназначение помощи во избежание импульсивных решений в условиях повышенного женского внимания.

«И я от этого страдаю, шеф», – уловив мои мысли, снова напомнила Альбина.

Я тоже много от чего страдаю – подумал я, отвлекшись на пару мгновений от речи Крюгера и оглядывая девушек класса Лима. Отстраненно посмотрел, задумавшись – ох не знаю, к чему может привести крайняя востребованность мужского пола среди владеющих даром. При таком перекосе уже в ближайшем будущем…

– Господин Новицкий! – вдруг окликнул меня преподаватель.

– Я.

– Что я только что сказал?

«Что он только что сказал?»

«Суть возможностей владеющих элементарным даром – это Эфир».

– Суть возможностей владеющих элементарным даром – это Эфир, – повторил я следом за Альбиной.

– Верно, – продолжил внимательно смотрящий на меня преподаватель. – Эфир, он же пятый элемент. Иначе говоря: душа.

«Что самое главное в девушке? – Душа! – А как же сиськи? – Сиськи это хорошо, но главное – душа», – вдруг вспомнилось мне что-то из старой жизни старого мира.

– Господин Новицкий, я сказал что-то смешное? – Крюгер явно заметил у меня на губах легкую улыбку.

– Никак нет.

Ноздри преподавателя на мгновение разошлись крыльями, глаза сверкнули. Он вроде как захотел что-то сказать, но сдержался. Странный дядька, как-то не владеет собой. Или у него это наигранное, как часть спектакля в формате «плохой школы»? Но мне вроде как железобетонно обещали первый год без педали в пол, просто обучение без прессинга. Хотя, кто знает, какой уровень психологического воздействия здесь считается нормальным? Может, после вводных занятий нас ждет нечто подобное тому, что Патрик ежедневно нашей команде устраивает. Но опять же, с меня браслеты-негаторы пока не сняли, смысл меня драконить?

Господин Крюгер, кстати, все еще буравил меня тяжелым взглядом.

«Может быть, он подумал, что вы смеетесь на его прозвищем, шеф?» – предположила Альбина.

«Я же не знаю его прозвище».

«Зато я знаю».

«И что за прозвище?»

«Флюгер».

«Почему так?»

«У него фамилия Крюгер, что созвучно. Кроме того, он постоянно с темы на тему перескакивает, ведя лекцию совершенно неожиданными поворотами».

«Ясно. А ты откуда его прозвище знаешь?»

«Личное дело посмотрела».

«Альбин, ну я же просил пока не…»

«Случайно, шеф. Честно, случайно!»

– Новицкий! – наконец сказал, как плюнул, Крюгер.

– Я!

Долгая пауза, колючий взгляд.

– Садитесь.

Крюгер, он же Флюгер, похоже, решил меня не напрягать. В этот раз не напрягать – выражение его лица и взгляд буквально кричали, что он меня запомнил. Отвернувшись, Крюгер активировал голоэкран, и мы увидели объемное изображение человеческой фигуры, пересеченное красными линиями энергетического каркаса с плотным свечением Источника в груди.

– Владеющий элементарным даром после инициации Источника может взаимодействовать со стихией, в определенные моменты становясь с ней буквально единым целым. Каждому из вас в самое ближайшее время предстоит инициация Источника. И, надеюсь, вы уже выбрали стихию, к которой обратитесь…

Это был уже не первый раз, когда я видел подобное изображение, но это было первым разом, когда мне объясняли происходящее. Мои познания в магической составляющей с каждой минутой росли просто как на дрожжах, я как губка впитывал информацию. Весь первый день с трудом удерживался от того, чтобы не ходить с открытым ртом, узнавая одно откровение за другим.

Ради этого в школу стоило приходить – думал я. И радость от происходящего не омрачало даже то, что к нам пришли разбираться пятеро волооких юношей, среди которых двое были со второго курса, видимо, для усиления аргументации. Собирались они вроде как спросить ответа за обиженных Ангелиной (когда только успела) однокурсниц – одной, как я узнал, она даже руку сломала. Проблему решили без меня, да Сильва и Магнуссон вполне разобрались. Я на дачу объяснений успел только к тому моменту, когда пострадавших уже уносили. В общем, интересное со всех сторон место оказалось – храм знаний проекта «Резервация».

На следующий день в холле главного корпуса намордников на лицах обучающихся стало заметно больше. Первая лекция сегодня нам предстояла снова вместе с классом «Лима» у господина Крюгера, куда мы вновь и пришли. Я – с небольшим опозданием, потому что проведывал Прасковью Богдановну, напомнить о вопросе снятия браслетов. Из министерства ответа пока никакого не пришло, но сюрпризом не стало.

Ангелина тоже чуть опоздала, заходила в последние секунды перед началом лекции – задержалась у директора. Похоже, обсуждали ее способности оказываться свидетельницей несчастных случаев в женском туалете – потому что, как мне да Сильва во время завтрака сообщил, с ней это случилось уже целых два раза. Еще один раз – после того, как к нам юноши на разборки приходили, оказывается.

Едва мы с Ангелиной, озвучив оправдания задержки, заняли свои места, как недовольно глядящий на нас преподаватель снова активировал трехмерную модель человеческого тела. Заговорил он без лишних предисловий:

– Нашей темой на сегодня является классификация энергетических щитов. Каждый владеющий даром после инициации в первую очередь создает и наполняет энергией внутренние щиты. Запас защитной энергии является неприкосновенным, это защита вашей души от истинной смерти. Сохранив душу, вы можете сохранить и жизнь…

Преподаватель продолжал говорить, рассказывая и показывая способы владеющего элементарной магией сохранить жизнь и душу. Я слушал внимательно, примеряя услышанное на полученные вчера знания. Помогала Альбина – Крюгер действительно как флюгер вертелся, переходя с одной темы на другую, без нее улавливать общее направление мне было бы нелегко.

Вчера на последней лекции от целителя я узнал много интересного об отличиях в способах магического восстановления, и услышанное тесно перекликалось с тем, что Крюгер вещал сейчас. Я весь в слух обратился, открывая для себя очевидные вещи, которые превращались в понятные знания.

Тело – сосуд души, починить при повреждении его можно разными способами. Лекари, использующие силу Жизни, восстанавливают физическое тело, используя энергию своего Источника. Лекари-ментаты действуют по-другому: воздействуют на энергетический каркас и астральную оболочку, уже через нее вытягивая поврежденную физическую оболочку обратно к здоровой форме. Примерно по такому же принципу действовал и слепок души одержимых, только со слепка восстанавливали полностью физическую оболочку, создавая новую. Как раз сейчас Крюгер переключился на эту тему, рассказывая, что сразу после гибели тело одержимого превращается в прах. Я слушал крайне внимательно – держа в уме, что Надежда говорила мне про свой слепок души, который находится в проклятом мече.

Крюгер снова перескочил с темы на тему, и сейчас рассказывал, что методы лечения и восстановления физического тела, как и методы создания защитной ауры – как постоянной, так и временной в виде щитов, происходили по одним и тем же принципам. По мере того как профессор говорил, я сам – сопоставляя услышанное вчера, все больше улавливал общее между этими процессами.

Причем снова только я один живо интересовался словами Крюгера. Все остальные – как и вчера, с рассказываемой им информацией были знакомы. Что наш Х6, что класс «Лима», большинство девушек которого все больше переглядывалось между собой, периодически бросая взгляды на троицу Бертезен-Гарсия-Ангелина. Похоже, первые дни в этом учебном заведении наполнены лекциями с очевидной (для всех кроме меня) информацией специально, чтобы за это время в каждом «дворе» появилась своя «королева» и к серьезным занятиям пострадавшие девушки успели поправить здоровье, потраченное в процессе выборов.

Несмотря на мое внимание, именно на меня Крюгер то и дело посматривал колючим и неприязненным взглядом. Со вчерашнего дня, что ли, расстраивается? Сам придумал, сам обиделся? Не понимаю. Вот сейчас опять зыркнул из-под насупленных бровей, причем неожиданно я волну открытой неприязни почувствовал.

– Сейчас мы посмотрим с практической стороны на работу щитов, – сообщил вдруг всем нам Крюгер. – Господин Новицкий, подойдите ко мне, требуется ваша помощь.

Краем глаза увидел обеспокоенный взгляд Ангелины – у нее способности эмпата, она тоже чувствует неприязнь Крюгера. Так, не нравится мне это – думал, выходя на помост к трибуне.

– Ударьте меня.

– Эм. Простите?

– Попробуйте меня ударить. Сжимаете руку в кулак и бьете. Это сложно?

Пожав плечами, я ударил. Хорошо вложился, от бедра. И попал тоже хорошо – четко, плотно. Преподаватель – дядька худой, но под два метра ростом, так что упал он с высоты немалой. С глухим стуком затылок его ударился в паркет помоста, после Крюгер вытянулся в струнку, ноги его пару раз дернулись.

– Впечатляющее зрелище, – в полной тишине раздался голос Бертезен, а чуть погодя звуки сдерживаемого смеха – это да Сильва, закрыв рот ладонью, едва сдерживался, чтобы не засмеяться.

Крюгер пришел в себя очень быстро. Всего несколько секунд, а он уже открыл глаза и поднялся. Не очень уверенно поначалу, но встав на ноги, полностью вернул себе контроль над телом. Но не самообладание – его неприязнь сейчас ощущалась гораздо сильнее.

– Интересно, интересно, – спокойным голосом (на контрасте с обжигающей злостью во взгляде) протянул он. – А как вы это сделали?

– Я не очень уверен в своей способности правильно объяснить технику, потому что мои познания…

– Своими словами! – довольно резко перебил меня Крюгер.

От его окрика я слегка нахмурился. Подбешивает уже меня этот странный мужчина.

– Перенес вес тела на переднюю ногу и со скручиванием корпуса нанес удар по траектории…

Закончить объяснение не смог – настолько ощутимо меня ожег взгляд профессора.

– Я не спрашивал технику выполненного вами апперкота. Я спросил, как вы пробили мои щиты?

Вообще-то удар, который я исполнил, апперкотом не был. Говорить об этом профессору я не стал, спросил о другом:

– А у вас были активированные щиты?

Профессор смотрел на меня со злостью, в которой мешалось недоумение.

Я смотрел на него с недоумением, в котором уже мешалось раздражение.

Присутствующие в аудитории просто смотрели на нас с недоумением. Коротко обернувшись, увидел интерес во взглядах Гарсии и Бертезен, и беспокойство в глазах Ангелины. Ну и да Сильва показал мне большой палец.

«Красавчик!» – прочитал я по его губам.

– Давайте попробуем еще раз. Бейте, – произнес профессор, пощелкав пальцем, чтобы я повернулся к нему.

Щелчки пальцев мне как пенопластом по стеклу оказались, спокойствия не добавили. Я глубоко вздохнул, прикрыв глаза, в попытке сохранить самообладание. Когда открыл, увидел, что взгляд Крюгера загорелся ярким отсветом желтоватого сияния.

– Профессор, вы нарушаете технику безопасности, я подам на вас жалобу! – вдруг звонко раздался голос Ангелины.

Недоумения во взглядах, наблюдающих за нами, стало больше. Похоже, все, кроме меня, понимали, что должно произойти.

«Когда вы его сейчас ударите, сила противодействия окажется много серьезнее. Активная защита, вам может и руку сломать», – подсказала Альбина.

– Вы боитесь, господин Новицкий? – холодным голосом, превратившимся практически в змеиное шипение, поинтересовался Крюгер.

– Полагаю, что после моего удара сработает ваша активная защита, поэтому да, опасаюсь, – согласился я.

– Все мы чего-либо опасаемся в этой жизни, – согласился профессор. – Но признаться в своей трусости, это довольно редкое явление.

– Я не за себя боюсь, за вас, господин профессор. Видите ли, сегодня утром у меня вышли из строя браслеты-негаторы, их необходимо заменить. Поэтому, если я ударю, могу нанести вам вред.

– Чушь! Вздор! – всплеснул руками Крюгер. – Браслеты-негаторы не могут сломаться, это невозможно!

– Они об этом не знают, господин профессор, – пожал я плечами.

– Кто не знает?

– Браслеты. Я как раз после этой лекции собрался доложить Прасковье Богдановне о том, что мои браслеты перестали выполнять свое предназначение, их как будто выключили.

– Профессор, предупреждаю, что подам на вас жалобу в министерство образования и…

– Госпожа Новикова! Еще одно слово, и вы покинете аудиторию, – обернулся к Ангелине Крюгер, после чего снова горящим взглядом посмотрел на меня: – Вы же, юноша, не говорите ерунды! Я активировал усиление щитов, и прошу вас попробовать их пробить. Даже если браслеты вышли из строя, ваши способности таковы, что никакого вреда причинить вы мне не сможете…

«Шеф, нет!» – громко крикнула Альбина.

– Дима, нет! – снова звонко крикнула Ангелина.

– Госпожа Новикова, выйдите вон! Вы, Новицкий, если не выполните моего распоряжения, можете уходить следом за ней, прямиком к кабинету директора.

Глубоко вздохнув, я прикрыл глаза, пытаясь удержать накатывающую вместо раздражения злость. Сдержать не получилось и, открывая глаза, я смотрел на окружающий мир через пелену голубой ярости, расчерченной всполохами молний.

«Шеф, не надо! Шеф, это провокация!»

Ну вот я же все понимаю, что как ребенка развели, но почему не могу противостоять? Почему так легко покупаюсь, почему не могу удержать в себе?

В этот раз бил уже из стойки, широко размахнувшись – как по груше. Пробил в корпус, и попал… хорошо попал, в общем. Мой объятый молниями кулак пробил лопнувший щит и профессора просто взорвало. Меня, как и предполагалось, отбросило к стене, в которую я ударился спиной.

Когда поднялся, слегка морщась, увидел, что профессору крайне не повезло – целой у него осталось только нижняя часть туловища, все остальное превратилось в кровавый фарш, над которым поднимался дымок. Ну и голова целой осталась, в широко открытых глазах до сих пор отсветы гаснущего сияния. Все, потухло – а глаза вдруг заполонило Тьмой. Он, получается, одержимый?

– Рейден винз. Экселент! – произнес вдруг да Сильва в наступившей тишине.

Надо же, запомнил. Я же, глядя на разбросанные по полу дымящиеся внутренности Крюгера, вдруг понял, что произошедшее – примерно то же самое, что ожидали от меня увидеть на балу.

Кто-то очень хотел, чтобы мои способности стали достоянием общественности.

Кто-то знает, что перед моим даром пасует комплекс Ви-блокатора. Маска мне, как дракону марлевая повязка, браслеты тоже довольно легко снимаются – в Йокогаме я это уже показал. Но зачем нужна еще одна демонстрация?

«Доказательство», – произнесла Альбина в тот момент, когда я сам об этом додумался.

В Йокогаме на мероприятии было ограниченное количество людей, и сразу после того как я превратил в пепел Ичиро Огасавара, на месте появился Соколов со своими кавалеристами в роли бригады зачистки.

Скорее всего, утечка – в виде слухов, или неподтвержденных данных, после Йокогамы все же была. Но для подтверждения требовались доказательства, причем серьезные. И вот теперь тот, кому это надо, доказательства получил. Наверняка в классе ведется видеонаблюдение и наверняка видео уже ушло кому нужно.

Попался как дурак – причем знал ведь, понимал, что это какая-то ловушка, но все равно действовал на волне одолевающей меня ярости, как баран. От злости я зажмурился, закрыв глаза и сжав кулаки. Ну почему все так по-идиотски получается?!

Знакомое чувство невесомости и яркая надежда. Неужели?

– Сейчас мы посмотрим на щиты для начала с практической стороны, – услышал я вдруг голос Крюгера. – Господин Новицкий, подойдите ко мне, требуется ваша помощь.

Да, оно – время вернулось, разбитая ваза склеилась, как и не было падения.

Открыв глаза, увидел заметно обеспокоенный и недоуменный взгляд Ангелины – от нее не укрылось, что я зажмурился и бормочу ругательства под нос. Невредимый Крюгер надменно смотрел на меня и ждал, пока я выйду к нему на помост трибуны.

– Простите, мне срочно нужно выйти, – поднявшись с места, под недоуменным взглядом преподавателя, я направился к выходу из аудитории.

– Господин Новицкий! – крикнул мне вслед Крюгер, но я уже выскочил за дверь.

Переведя дух в коридоре – злость, рожденная совсем недавно в несостоявшемся будущем, никуда не ушла, заглушить ее пока не удавалось. Я подумал немного и направился в кабинет к Прасковье Богдановне. Наш мастер-наставник проводила время в работе, глядя в экран монитора. Моему появлению несказанно удивилась, настороженно глядя.

– Прасковья Богдановна, мне нужна ваша помощь.

Говорить я старался сдержанно, но голос подрагивал. Злость в груди у меня все еще клокотала, кулаки сжимались и разжимались. Злился я и на Крюгера, и на себя – как не очень умный на простейшую уловку попался.

– Слушаю.

– Давайте придумаем повод, по которому мне оказалось нужно срочно покинуть аудиторию Крюгера.

– Давайте придумаем, – кивнула Прасковья Богдановна и, судя по виду, начала думать. Вопросов она мне пока никаких не задавала, все еще настороженно на меня глядя. Охрану тоже пока не звала, спасибо ей за это.

Я же в это время мерил шагами кабинет, пытаясь собраться с мыслями и вернуть спокойное состояние. Злость и ярость с того момента, как я разметал в лоскуты преподавателя, у меня так и не прошли. Притупились, но не ушли – лежал в груди тяжелый груз. Да что ж такое-то!

Сжал кулаки, и вдруг ощутил, как молнии обволакивают мои руки и запястья. И вдруг увидел себя словно со стороны. Так же, как это происходило и во время допроса Ядвигой. Так же, как тогда, когда избавлялся от внедрения в мой организм системы слежения личного терминала. Из моего тела как будто вышел, буквально вырос бесплотный дух сотканного из голубоватого сияния человекообразного вервольфа, разрывая браслеты.

Прасковья Богдановна вскрикнула от испуга, падая под стол – к счастью, раскаленные капли металла на нее не попали. Выплеск звериной ярости, когда сидящий внутри меня дух сотканного из молний волка разорвал оковы, занял считанные мгновения.

– Вот и повод, – произнес я, оглядываясь и видя, что серьезных повреждений не произошло. – Давайте составим акт утери браслетов. Мы же можем это сделать?

– М-можем, – кивнула Прасковья Богдановна.

– Отлично. Кстати, вы замужем?

– Н-нет. А вы по какому поводу интересуетесь…

– Одна живете?

– Да. Я не понимаю смысла ваших вопросов, – Прасковья Богдановна заметно покраснела, но голос ее звучал твердо. Боялась она меня сейчас уже как огня, но вида не показывала – ни внешне, ни на словах.

– Слушайте, вы только что видели то, что вам видеть не следовало. Думаю, понимаете, что вам не стоит об этом распространяться. Но мы живем в такое время, что даже если вы никому об этом не расскажете, к вам могут залезть в голову и посмотреть, а мне очень этого не хочется. Поэтому мне кажется, вам лучше пожить вместе со всем нашим дружным классом. Мы все на Адмирала Путятина живем у меня дома, вы там были. Ну да, неприятные воспоминания, – кивнул я, увидев выражение лица Прасковьи Богдановны. – Но это же лучше, чем вам сейчас исчезнуть или даже умереть от выброса неконтролируемой силы в результате несчастного случая, верно?

– В такой постановке вопроса я согласна на предложение воспользоваться вашим гостеприимством.

– Вот и отлично, вот и договорились. Давайте помогу вам прибраться, а то у вас тут беспорядок какой-то.

С этого дня Прасковья Богдановна жила вместе с нами, и вместе с нами ездила в школу. Ночевала она в той самой спальне, откуда вышла в памятное утро, когда мы впервые увиделись. Наоми, кстати, я об этом не сказал – было подозрение, что сестра может прилететь разбираться, отпросившись у Надежды. Очень уж сестричку-лисичку факт того, что Прасковья Богдановна спала на ее постели, расстраивал, уж не знаю почему у нее пунктик такой.

Со следующего же дня из школы исчезли Вениамин Илларионович Крюгер вместе с директором. Крюгер пропал, как не было, расписание утром без объявлений просто поменялось. Директор же не сразу доложил, что исчез – Прасковья Богдановна к нему несколько дней подряд ходила в гости безрезультатно, потом мне с недоумением сказала, что вообще никто не знает, где он.

Я догадывался, что связано все это с тем, что я сразу после несостоявшегося инцидента с Крюгером сообщил ротмистру Соколову, что преподаватель пытается меня провоцировать. Догадывался о причине, но подтвердить не мог – Соколов тоже исчез. Ни ответа, ни привета. За себя ротмистр оставил лейтенанта Никонова – когда мне его представили, я наконец-то начал отличать его от Кононова. Никонов сведениями о местонахождении ротмистра не обладал, и вообще почти никакими сведениями не обладал, разговаривая со мной дежурными фразами.

Учебные дни после этого потекли своим чередом. Я – после промашки с Крюгером, от которой меня спасла возможность видеть будущее, подаренная богиней, вел себя крайне осторожно. Впитывал базовую информацию на лекциях, вечерами тренировался с Патриком. После ужина мы традиционно собирались в гостиной всей компанией, причем Прасковья Богдановна на удивление не то чтобы в компанию вписалась, но лишней точно не казалась, несмотря на разницу в возрасте. Тем более что она не претендовала на права мастера-наставника, подчеркивая, что готова брать на себя только администраторские функции. В таком ритме прошло чуть больше недели, за которую – удивительно, ничего серьезного не произошло.

В один из вечеров, когда я вышел из комнаты как обычно, в гостиной оказалось неожиданно пусто. После того как неделю назад к нам присоединилась Прасковья Богдановна – любительница громкой музыки, вообще казалось, что в доме обитает прямо толпа-толпа. Особенно, когда да Сильва громко спорил с Магнуссоном, что у них бывало частенько. Сегодня же – тишина, в комнате только одна Гарсия.