Текст книги "Плач Стали"

Глава 17

Дыхание Светланы стало размеренным, девчонка уснула, как всегда, не поблагодарив. Засыпая сам, раздражённо подумал, что достаточно за день сгубил живых душ, ещё и ночью заниматься этим будет лишним. Серых братцев жалко, набегаются без меня, а с другой стороны им полезно, вдруг привыкнут к лёгкой жизни, разбалуются.

Да и не очень это важно, поразило открытие – мне, оказывается, необходимо этим заниматься. То есть приходится убивать не из чувства справедливости, даже не потому, что это так здорово… вернее, нравится – потому что подкатывает, припирает, как ломка.

По идее с этим нужно что-то делать, бороться как-то, регулировать. Но сколько в прошлой жизни прослушал разных лекций о зависимостях, везде повторялось – попытки регулировать дозу обречены, есть лишь один способ – только полный отказ. Ага, три раза! Да я только ради этого пришёл сюда! Значит что? Значит, скачи оно конём, один пень убьют когда-нибудь, а вернуться к прошлой жизни…

Вот и весь выбор – бросить Свету, забыть маму, наплевать на хитрого колдуна, предать братцев… себя самого, отказаться от себя и вернуться в исходную точку, ничего не поняв, даже не запомнив. Даже не представляю, как тут меня должно припереть, чтоб решиться на такое!

На этой оптимистической ноте уснул и проспал вообще без сновидений до самого утра. На завтраке Остромысл долго мялся, подбирая слова, наконец, решившись, официально объявил, что нам пора. То есть встали и в добрый путь, а мужиков-охотников он приведёт чуть позже с гостинцами и подарками, должен же кто-то пошить сапожки и курточки.

Я потребовал ботинки, желательно со шнуровкой, Света нахмурилась, но не нашлась, что возразить. Бедная девочка, кажется, впервые столкнулась с грамотно составленными формулировками, простого-то вранья должна была уже наслушаться.

Я разрядил напряжённость напоминанием, что она, вроде бы, хотела покататься на волке, так это никак не получится в присутствии посторонних без печальных для них последствий. Да и мне лень всю дорогу отводить мужикам глаза от собственной персоны, меня же не существует, как домовых, леших и прочих суеверий.

Мама в сердцах ладонью врезала мне по губам! Глаза буквально пылали гневом, она задохнулась возмущением. Впервые ударила сына! За неумную шутку… значит, очень неумную, и не совсем шутку – припомнил реакцию Остромысла на похожую фразу. Но он-то только предполагал, а мама… знает? Я заметил его очень заинтересованный взгляд, сам вполне естественно смутился, даже покраснел, прошептав, – прости, мама.

– Ступай. Прощу, когда поумнеешь, – ответила неприступная ведунья ледяным тоном. Мы со Светой поклонились ей в ноги, я прихватил за узел заботливо собранный мамой заплечный мешок, выкатились вон. На ходу накинул лямки, догнал Свету.

Она уходила, не оглянувшись, с твёрдой спиной. Ещё бы – при ней мужа наказали, как мальчишку, саму, как маленькую, обманули, по виду стало ясно – девочке важно не зареветь. Так и пошёл чуть позади и сбоку, лишь обозначив присутствие. Сопел мирно и не пытался заглянуть ей в лицо.

Когда отошли от урочища подальше, решился позвать братцев. Легко, одним воспоминанием вызвал в себе симпатию, попробовал почувствовать тоску, одиночество… не вышло, да и ладно – запрокинув голову, выдаю вой с прискуливаньем…

– Чего орёшь? – Света резко остановилась, наградила насмешливым взором.

– Волков зову, не мешай, – резковато ответил.

– А! – протянула, кивнув. – Оглянись.

Гм. Ясно, почему не получилось вызвать тоску… я же их чувствовал и не понял! Интересно, сколько они уже за нами идут?

– Не грусти, только что подошли, – ответила Света на молчаливый вопрос, пока, умильно поглядывая, приближалась пятёрка серых знакомцев. Просто окружили нас, Боец шутливо боднул меня в бок, вот и все приветствия.

Светлана взглянула с вызовом, пора уговаривать свободный народ послужить моей царевне. Положил Бойцу ладонь на холку, ничего умнее не придумалось. Тот ошарашено ко мне обернулся. Блин, снова его удивляю!

Делаю строгое лицо и глажу его с наглой рожей. Братец выдал неуверенный рык, как бы извиняясь – ведь так положено волкам. Я нарочито ничего не понимаю, он оглянулся за поддержкой к Старшей. Волкам отчаянно интересно, уставились, Чуня аж башку склонил по-собачьи набок. Подхватываю Светлану на руки и бережно опускаю на спину Бойца. – Только держись!

У Бойца, бедняги, чуть глазки не лопнули, волка как парализовало. Срываюсь с места в галоп, – а ну, за мной!

Волки рванули вдогон, взметнув лапами облако снега. Я прибавил ходу, не оглядываясь. Серые быстры, но и я не простой пацан, тоже не прочь побегать с ветерком наперегонки. Меня подгоняет Светин испуг с восторгом вперемежку, просто знаю, что всё идёт по плану. То есть бежит, конечно.

Меняю аллюр на обычную волчью побежку, бежим, сменяясь, отстаём и нагоняем, каждое мгновенье готовые к неожиданной схватке. Только Боец стелется в центре строя с драгоценной ношей на спине.

Слух уловил хрипы в его дыхание, братец устал, нагоняю Ганса, глажу по спине. Волки сразу меня поняли, остановились, Ганс сел для Светкиного удобства, та без подсказок пересела. Серые приняли новый способ путешествовать как давно ими придуманный. Ведь это же так для волков естественно – бегать с симпатичными девчонками на загривках в компании вооружённых мечами подростков. Насколько они настоящие, судить не возьмусь, но, видимо, сказки в детстве мы слушали очень похожие. А может, не всё в сказках ложь?

* * *

Без волков мы бы точно опоздали, перехватили уже уходящих от заимки Светланы гонцов. Она бы всё и так узнала в деревне, но тогда точно было бы уже поздно. Серые умники скромненько скрылись с глаз, мы перепуганных насмерть девушек отпоили водицей, успокоили, убедили, что серенькие им просто померещились, мы ж сами волков боимся.

Девчата, едва пришли в себя, наперебой принялись рассказывать, что из Обвального вышел большой отряд, все верхами, ни одних саней не взяли. Это вызывает самые плохие предчувствия – идут карать, торопятся, всё уже для себя решили – невиноватых не будет.

В деревне судят да рядят какими бы дарами улестить злодеев, в других селищах те же настроения. Коллеги Светланы оставили деревни, и ей ни к чему возвращаться. Волхвы думают, как собрать да обустроить тех, кто сумеет спастись. Селения обречены.

Велели связным возвращаться и передать Радоку, главе совета, что Горислав передаёт ему поклон и обещает скоро наведаться, посмотреть, как люд живёт, понял ли его последнее слово. Девочки часто-часто закивали, оловянными от ужаса глядя на меня, одна, кажется, дар речи утратила, вторая, к счастью, стала всего лишь немного заикаться – сумела повторить поручение.

Ну, что я мог им сказать? Что я хороший и вообще не я, а другой просто паренёк? Нафиг – шустрее будут, даже ножны для солидности поправил за спиной, вроде бы невзначай. Ломанулись через снежную целину к родному селу строго по азимуту, не сворачивая.

Посмотрели им вслед задумчиво, сочли сказанное достаточным, лично пока в деревне делать нечего. Только девчонки скрылись за деревьями, приблизились волки, будто подслушивали. Чуня присел рядом со Светой, та взобралась на спину, снова в путь.

Она по пути объяснила расклад, благо, дыхание беречь ей было не нужно. Всего в округе три деревни, её самая дальняя. Отряд разделится, чтоб накрыть примерно одновременно. С одной стороны жечь селища не в интересах мародёров, с другой это в холопьей натуре – посеять ужас, убить саму мысль о сопротивлении, даже если бунта не было. Наоборот – особенно если не было, это же так сладко – творить насилие не только безнаказанно, но и беспричинно.

Откуда в лесной дикарке эти мысли? Что она могла знать о власти, о самой её природе? Из каких жизненных наблюдений вывела законченные формулировки? Об этом я подумал немного потом, тогда же сознание заполнила кровавая взвесь чистого бешенства. Если она хотела меня настроить, подобрала самые верные слова.

Я бежал за волками, вместе с волками приводить в исполнение вынесенный чуть припухлыми розовыми губками приговор. Чувствовал, что ярость моя передалась серым, мелькали деревья, лицо обжигал мороз… куда мы бежали? Туда – вот и весь сказ, у меня даже не возникло этого вопроса, так Светка оседлала, взнуздала нас, как одного стремительного зверя с пятью клыкастыми пастями и боевым клинком.

* * *

Кто сказал, что волки не лазят по деревьям? Не смешите Маугли! Вот всегда так – лезет в голову всякая чушь, когда вместо немедленной схватки попросили немного подождать. Светлана отправилась прямиком в деревню, а мы притаились в лесной опушке в виду главных ворот.

Я с ней согласился, что, судя по тишине, врагов пока в деревне нет, и нужно разузнать обстановку, но в аналогичных ситуациях предпочитал действовать самостоятельно, прибегая к вынужденно искренним услугам «языков». Она мой подход не то, что принципиально отвергла, попросила отложить до более подходящего случая. Например, для налёта на Обвальный или на сам Новоград.

Сижу теперь на ёлке, любуюсь видами и перебираю в мозгу, при каких раскладах нас понесёт в Новоград или даже в Обвальный?! Это так, конечно, общим фоном, оцениваю преимущества и неудобства местности, а так же оборонительные сооружения.

Ворота! Калитка в заборе из кольев! Лесная тропа вела от леса к воротам не напрямик, загибалась налево, нам навстречу. Позицию выбрали удачно, врага заметим загодя, ещё в лесу.

Что известно о противнике? Конные, блин! Нет у меня опыта действий против кавалерии, приходится теоретизировать. Читал, помнится, что для атаки им нужна дистанция разбега. Ага, а мы, значит, должны будем постоять спокойно, да и нет здесь места для такого маневра.

Нужно сделать поправку на конкретную ситуацию, теория моя касается тяжёлой кавалерии, эти же точно не рыцари, явятся курочек пощипать, спешатся…

О-па! А что это вдали блестит без реки? Мы, кажется, вовремя – радость-то! Хоть башку об ёлку разбей! Светка в компании местных выходит из ворот, останавливаются. Для чего? Какие тут переговоры?!

Еле как усидел на месте, чтоб не ринуться надрать засранке уши и за косу оттаскать! «Это её шоу, её политика, она верит мне!» – талдычу себе сквозь сжатые зубы. Два десятка конных выехали из лесу, не прибавив шагу, подъехали, остановились в десяти шагах.

Света разевает ротик, что-то говорит, подняла над головой ручку с луком. Злодеи спешиваются, ну и хватит – спрыгиваю с ёлки, в перекат, бегом к врагу. Душу переполняет волчье предвкушение схватки, из глотки рвётся утробный рык, мы вновь едины, бесшумные серые тени стелются на снегу.

Я не успеваю, ярость моя уже у ворот, где топчутся немаленькие с виду деревенские. Амбал в кольчуге подошёл к Свете, небрежно взмахнул, падает хрупкая фигурка. Кровавая взвесь в глазах тает, сознание опустело, ничего личного, ничего особенного – просто пришла Смерть!

Цели на дистанции прыжка, ржут и рвутся кони – атакуют волки. Серые наносят лошадям раны клыками, они хорошо знают, где у копытных артерии. Первый росчерк клинка по жилам на лошадиной ноге, кувырок под коня рядом, вскрываю брюхо, выскакиваю и вгоняю жало всаднику в бок.

Отскакиваю от взмаха меча, чёрная стрела вонзается в ощеренный злобой рот. Краешком взгляда замечаю стоящую на одном колене Свету с натянутым луком. Ну, что за паразитка – её же заметил не только я! Боец в прыжке на спину валит врага с уже занесённым мечом, мотнул окровавленной мордой, треснули позвонки, разлетаются клочья.

Круговым махом прикрываю братца, холодом обжигает незащищённую спину. Успеваю лишь обернуться и увидеть, как деревенский парнишка в щепки размозжил выдернутый из забора кол о сверкающий шлем. «Минимум, контузия», – отмечаю, повеселев. Светлана встаёт во весь рост, звонко кричит. – Стойте!

Так вовремя, блин! В последний момент лезвие уходит в сторону, мужик замер, глядя на меня расширенными глазами.

– Ну, что уставился, козёл? – пинаю ему с досады в промежность – этот пусть постоит согнувшись.

– Стойте! – властно звенит девичий голос. Ладно, стою. Боец вон на попу уселся, улыбается по-волчьи окровавленной пастью.

Автоматом отмечаю состояние противника – большинство лошадей разбежались, три коняжки ещё бьются в агонии, десяток человечков точно трёхсотых, трое фиг пойми, шестеро таращатся на меня да на братцев, седьмой невнятно мычит, схватившись за яйца или что у него там осталось. Вот с него и начнём разговор. – Покажи пальцем на старшего!

Придурок в шоке ткнул пальцем в меня. Растерянно оглядываюсь на Свету. – Давай лучше ты!

Глава 18

Послышался пронзительный, высокий голос, что за бред?! Приглядываюсь – Света беззвучно открыла рот, глазки устремлены на кого-то позади. Оборачиваюсь – фу! Неподвижная фигура Старшей на упругих лапах, задрала морду к небесам, протяжный вой заполняет всё вокруг, уносится вдаль.

– Что это она? Плачет? – Растерянно лепечет Света. Направляю к ней серьёзный взор. – Война войной, обед по расписанию…

Брови девушки изумлённо изогнулись, поясняю нарочито спокойно. – Приказывай – плавно подобрали человечков и без паники скрылись за палисадом.

– Так лошади же вот и разбежались ещё, – неожиданно высоким голосом возразил детинушка, так и не бросивший обломок дрына.

– За них не беспокойся, вскоре всех поймают, – дарю ему небрежную улыбку. – Старшая сзывает стаю на пир – не стоит спорить с волками о добыче.

Мужик растерянно повернулся налево, направо, лица односельчан угрюмо неприветливы. Подумать только, что делают с людьми шаблоны! Минуты три назад готовы были всё отдать бандитам, а тут какой-то мальчик с ножиком. Болваны начинают бесить, улыбка каменеет. Уже с трудом выцеживаю пока понятные слова. – Плавно положи дубину, олух… Вот так…

Парень, не отводя от меня взгляда, согнулся, разжимает ладонь – дрын упал в снег. Как дурацких фильмов обсмотрелся! Расставив руки, разгибается – в разрез образа портки парня стремительно темнеют в промежности, бедняга потерялся от стыда. Это его и спасло, сквозь рык вырвалась усмешка. – Экий ты пугливый!

Обращаюсь к сельскому активу. – Степенные! Хорош тупить! Забрали трупы и скрылись в ужасе!

Светлана переводит мою речь, успела нахвататься сленга. Мужики, нервно поглядывая на волков, схватив убитых за ноги, волокут к воротам. Волки смотрят с виду безучастно. Пленные налётчики подключились без напоминаний, здраво рассудив, что так у них появится повод оказаться за палисадом, наружу на растерзание не выгонят уже – чай, не звери. Из лесу донеслось истеричное конское ржание, началось.

– Замёрзнешь, приходи, – последней проходя в калитку, проявила заботу Светлана.

– Ну, знаешь! Как стемнеет, приди за мной, а то как же я – сквозь стены что ли? – Говорю с досадой.

– Тебе же не привыкать гулять с волками по ночам! – Задорно улыбнулась девушка. А мне нисколько не смешно. – Короче так, не выйдешь по-хорошему, зайдём сами, как получится.

– Ладно-ладно! – засмеялась она из-за забора.

* * *

Наконец-то ворота закрыты, мы одни – какое облегчение! Пропала необходимость стоять как подобает и говорить, что следует. Никто не смотрит исподлобья, не раздражают «незаметно» брошенные косые взгляды. Под сереющим небом темнеет лес, на голубеющем снегу серые красавцы, открытые взгляды, приветливо скалятся честные морды волков.

Старшая завыла с новой страстью, добавила в призыв власти, нетерпения. Из-за деревьев неспешным шагом выходят. Потешно нерешительны, стесняются пировать у человеческого жилища, на виду у людей. Присаживаются поодаль, почтительно замерев, я разрубаю туши. Вскрываю лошадиную утробу и – да провались оно всё! – вырезаю печень. Когда пересекаю незримую черту, к мясу двинулись молодые.

У палисада собралось чуть больше половины стаи, в основном молодняк и старики, сильные звери загнали сбежавших лошадей. На глубоком снегу в лесу домашняя скотина лёгкая добыча, но и она борется за жизнь – большинство приняли наше приглашение.

Я начинаю постигать волчий этикет – Старшая не сзывала на охоту, приглашала на пир. Кстати, о приличиях – едва удержался от того, чтобы не вгрызться в добычу. Не ели ж с самого утра, к тому же бегали весь день.

С подчёркнутым безразличием отрезаю от лошадиной печени ломти и даже не чавкаю. Волки пируют, мяса вдоволь, зараз не сожрать. Прям шведский стол – отходят от добычи, играют, валяются в снегу, гоняются, снова подходят.

Меня шутливо толкнули в спину, серый недоросль в притворном ужасе пытается удрать. Настигаю хулигана в два прыжка, в обнимку катимся в снегу. Даю себя победить, валюсь на спину со смехом, раскинув руки. Нежно хватает за плечо, наваливается, лижет в лицо, я вырываюсь.

Серый братец припал на передние лапы, смотрит проказливо снизу вверх – а ну-ка ты! Да ладно, убегаю в панике, резко падаю на колено, волчьи лапы встрепали волосы. Подскакиваю, сменив направление, снова маневр уклонения.

Эге, второй на подстраховке! Делаю ложный рывок, оставляю в дурачках двоих. Думаете, две головы мало, третья вам сильно поможет? Бегу прямо на забор, поверх кольев ни огонька, ни звука. Три шага по вертикали, сальто через себя и дёру без оглядки.

Волки, вообще-то, считают до трёх с бесконечностью, то есть «один, два, три и много» – вызов волчьему самомнению принял весь молодняк. Загоняют с двух сторон, а места между забором и лесом не разгонишься. Притворно неловкий шаг, хватаю самого инициативного за шкирку и через себя его с разворота навстречу загонщикам.

Подпрыгиваю с разбегу, ласточкой лечу над кучей-малой слева, правая рука погони с разгону врезается в свалку. Приземляюсь на руки, голову придать к груди, Качусь кубарем. Пытаюсь вскочить, но «много» в данном случае реально дофига – толчок лапами в спину, схватили за руку, повисли, падаю.

Нет, это не волки, слонята какие-то – пробежались по мне стадом, чуть не затоптали, в азарте ощутимо хватают зубками, только что не рвут – «туше» обозначены чуть более, чем отчётливо. Смеюсь. – Ладно-ладно, вы меня съели!

Счастливое сопение перекрывает грозный рык, дружескую атмосферу вспорол истеричный обиженный скулёж. Снова басовитое сварливое рычание, молодняк отходит, поджав хвосты. Поднимаю голову, в упор сердито смотрит Бука. Чуня, Ганс и Боец в неестественно напряжённых позах тяжёлыми взглядами провожают внезапно ставших очень послушными зверят.

Я виновато оглядываюсь на Старшую, та индифферентно мусолит кусок лошадиной задницы – не её уровня конфликт. Усаживаюсь, сутулюсь виновато, братцы подошли поближе, вальяжно разлеглись, взгляды нарочито направлены в сторону. Пытаюсь оправдаться. – Ну, поиграли с пацанами, что такого?

Насмешливый взгляд волка, это, доложу я вам… а тут четыре взгляда! Сразу! Проняло до донышка души – вот так глазами сказать, что всё им ясно, сами такими были, всё в принципе нормально, одно лишь но – матёрый волк не проигрывает никому и никогда, потому он и считается матёрым. Пусть я не волк, дело не во мне, а в стае – порядок должен соблюдаться.

Неловко как! Ладно, серые подростки, но я-то великовозрастный балбес, никак не наиграюсь. Братцы пошли со мною в бой, добыли стае много мяса, а я роняю свой и, главное, их авторитет.

За весёлой вознёй незаметно стемнело, одинокие звёзды тоскливо таращились из космического мрака на замёрзший лес, чужой забор, наши одинокие фигурки. Настала пора устраиваться отдыхать, волки сыто вытянулись на снегу, я вглядывался в посёлок.

В воротах внезапно вспыхнул огонёк, кто-то вышел с факелом, я даже знаю кто. Только у Светланы достанет смелости выйти к волкам… ну и ко мне, конечно. Встаю спокойно во весь рост, иду прямо на огонь. Братцам не нужны извинения, никто и ухом не повёл, не проводил и взглядом. Предупредительно замираю в двух шагах, Светино личико напряжено, вглядывается во тьму. – Ты один?

Ответ не нужен, просто подхожу. Протягивает факел. – Посвети, пожалуйста.

Ага, конечно, просто посвети! Вот за кого она меня принимает? Неужто всерьёз опасается, что я могу привести в село волков? Молча принимаю факел, упрёки, насмешки ни к чему – пора взрослеть и, кажется, не только Гориславу. Света смутилась, потупилась, заканчиваю сцену. – Веди.

Вошла в ворота, я за ней. Два стража с настоящими мечами бездумно пялятся в забор. Светлана закрывает створку, помогаю поставить запорный брус. Вернув ей факел, отхожу из круга света. Смущённо говорит. – Ой, знаете, я передумала. И вправду страшно, не пойду.

Лица стражей обретают осмысленные выражения, парень помоложе улыбнулся, степенный бородач вздыхает облегчённо. – Конечно, доченька! Живёхонек твой братец, на ёлочке переночует, а утречком придёт.

– Уж вы пустите паренька, пожалуйста!

– Непременно пустим и проводим… Ты у Листвяны гостишь? Вот к ней и проводим! – басит дядька. Парень решился выдать комплимент. – Как не уважить такую красавицу!

Светлана вся такая смущённая протянула ему факел, пока тот соображал, зачем ему эта слепящая глаза штука, растворилась во мраке. Подошла ко мне, взяла под ручку. Немного отошли, говорит насмешливо. – Красавица проголодалась? Или нажралась сырого мяса?

– Так, немного печени поел, – отвечаю в тон.

– А у бабушки Листвяны кашка с молоком, да с мёдом!

– Это местная волхва? – уточняю между делом.

– Волхва в урочище ждёт вестей, – сурово ответила Света и, потеплев голосом, – а Листвяна просто моя бабушка, мамина мама.

* * *

Встретила нас моложавая, я бы сказал, совсем молодая ещё женщина. Приветила, усадила за стол, а я как дурак прикидывал, сколько ей может быть лет, даже если считать, что Света у мамы была старшей, и бабушка её в свою очередь первой рожала.

Хоть убейся, получается под полтинник, коли их замуж отдавали сразу по получению паспорта. Ну, какие тут паспорта, если на вид тётке не больше сорока! Допустим, экология, ага – топят начерно. Фитнес с детства – всё вручную. А бабы загляденье, чудеса, да и только.

Наверное, такой у них колдовской корень в роду, вот и Света моя принцесса, щёчки разалелись, глазки сверкают. Кстати, надо будет при случае с мамой её познакомиться, а то впопыхах как-то всё получилось. А может и не стоит форсировать… Светлана решала, какую деревню бежать спасать первой, к бабушке значит, хех!

После трапезы Листвяна завела плавную речь. – Рада знакомству, Гориславушка! Ладный парень и муж отважный, Светланка не всякого удостоит! Вот и от нас вам почтение, будьте как дома, поболтаем немного, да я пойду…

– Что вы! – Вырвалось у меня, – не смеем вас так стеснять!

– Ничего-ничего, нам с дедом моим и в избе Совета привычно, – походя внесла бабушка сумятицу в мысли и продолжила ласково словесный поток. – Вам от всего рода почтение, что помогли нам отбиться от злых людей!

– Жданушке вашему! – добавила Света.

– Ох, и удивил добрый молодец! Дубиною от оружных злодеев село оборонил! – Воскликнула бабушка.

Так, значит, Ждан это который с дубиной. Штаны подсушил и в герои, а что? Разве кто-то возражает? Уж точно не я – он же мне спину прикрыл. Подыхать так неприятно, валялся бы сейчас, слушал песенку тётеньки Смерти, мне боги опять рассказали бы, какой я балбес.

Пусть лучше Ждан будет героем, нужно лишь кое-что уточнить. – Бабушка Листвяна, а кто ваш дед?

– Глава местного совета. – Строго проговорила Света.

– Очень рад! – От души улыбаюсь. – Передайте, пожалуйста, деду низкий поклон и всего три слова: пленные, оружие, броня.

– Всего-то! – Всплеснула бабушка руками. – А мы головы ломали, как избыть этакую мороку! Вот радость-то! Побегу, обрадую старика, до утра не ждите. – Женщина подхватилась, поднялся сквозняк, бухнула дверь – точно Листвяна.

Поднимаю на Свету виноватые глаза. – Извини, не хотел, неловко как получилось!

– Думаешь, надо было занять избу Совета? – девушка растерянно захлопала глазками.

– Да я не о том! Нет, конечно, просто здесь всё так…

– Не усложняй, просто сегодня здесь переспим, пойдём, любый! – Озорно засмеялась Светлана.