Текст книги "Тупик во все стороны"

Макс сделал снисходительную отмашку, дабы Ширак больше не делал подобные оговорки.

– Капризный человек, сэр, – он вдруг произнес что-то красиво-музыкальное на своем родном языке. – У нас говорят: «Человек, который всегда придумывает виноватого».

– И кто же чаще им был?

– Кто подвернется, сэр. И терпеть не могла никаких возражений. Иногда доходило просто до глупостей.

– То есть постоянно портила людям кровь?

– Можно так сказать, сэр. Старая горничная из-за этого и уволилась. Хотя миссис Линч очень хорошо платила. И мне, в том числе. Справедливости ради, сэр, она не была жадной. Скорее наоборот.

– И случались крупные конфликты?

Ширака почему-то удивил этот вопрос, и он даже переместился на стуле.

– Как такое возможно, сэр? Разумеется, нет.

– А между собой? Я имею в виду ее кузин и кузена.

– Между собой они ладили. – Он чуть подумал. – Я бы сказал, вели себя солидарно.

– А, что-то вроде общего фронта.

– Примерно так, сэр.

Макс покивал головой и переменил тему:

– Она часто так поздно засиживалась в своем кабинете?

Простой вопрос не только не получил ответа, но и вызвал явные затруднения. Слуга молчал, глядя куда-то на середину стола… Потом медленно начал:

– Я был очень удивлен ночным звонком…

– Каким?

Тот запнулся как человек, сбитый с мысли. И произнес уже быстро:

– В половине первого мадам никогда раньше меня не вызывала.

– Вы хотите сказать, это слишком поздно для нее?

– Не совсем. Она придерживалась определенных правил. Ее капризы и мелкие издевательства сочетались с манерами. Вы меня понимаете?

– Не до конца.

– Ну, как бы с уважением к человеку.

– Ага, – произнес Макс, но было видно, что все равно «не до конца».

И Блейк решил облегчить ситуацию:

– Миссис Линч сочла бы продемонстрировать неприличие, побеспокоив вас в такое позднее время.

– В этом роде, сэр.

Макс теперь понял. И опять переменил тему:

– При каких обстоятельствах вы в последний раз видели ее пистолет?

– Месяц или с небольшим назад, сэр. Мистер Гринвей попросил у меня хлопковых тряпочек, чтобы его почистить.

– Он умеет обращаться с оружием?

– Говорил мне, стрелял из него, когда гостил здесь еще в сравнительно молодые годы. Потому что покойный муж миссис Линч иногда развлекался этим занятием.

– А когда вы в последний раз видели камень?

– Когда подавал кофе мадам и ее гостю. Это было месяца полтора назад.

– Какому гостю?

– Некто Чивер, сэр.

– Он здесь часто бывал?

Ширак отрицательно повел головой:

– На моей памяти всего второй раз.

Макс начал спрашивать о распорядке в доме – когда обычно встают, когда ложатся…

Блейк вдруг почувствовал: «что-то есть»!

В голове стала выстраиваться цепочка, и сейчас самое важное не слушать ничего и не сбиться!

Студия – статуя – пруд отчетливо встали в ряд и внутреннее зрение вернулось к гипсовой статуе.

Конечно! Донателло – «Давид». Давид, победивший Голиафа.

Удивительно, как все до примитивного просто: маленький Давид убил в поединке громадного Голиафа. Пращой!

Праща. Раскрученный на веревке весомый и компактный предмет улетает на расстояние втрое дальше броска рукой.

Удобные французские окна на четвертом этаже – высота даст еще десяток ярдов падения по дуге.

Кусок веревки в две трети ярда, привязанный к пистолету, – вот и весь фокус.

Блейк встал и, делая вид, что разминает ноги, подошел к окну.

Ну, да. Даже зачесались руки проделать это сейчас самому.

Конечно, получится.

Получится даже у подростка.

Блейк вел машину в противоположную от города сторону, в то небольшое местечко недалеко отсюда, где проживала прислуга.

Макс по телефону во второй раз повторил главные установки на поиск: действовать под водой металлоискателями прежде всего по центральной части пруда, и ближе к этому берегу.

– Патрон, а слова Гринвея о том, что лебеди разорались в ту ночь. Помните?

– Помню.

– Разбуженные предметом, который плюхнулся рядом. Мы почему остановились?

– Во-первых, этот предмет еще нужно найти. А во-вторых, многое не стыкуется в этом деле. Чем дальше в лес, тем меньше дров – я бы сказал.

– Что именно?

– Начнем с камня. – Блейк заглушил мотор и опустил боковое стекло для свежего воздуха. – Ну, скажи мне, пожалуйста, зачем убийце забирать камень, который на одну треть и так принадлежит ему? Пяток миллионов себе прибавить, связавшись с такой опасной уликой, которая поставит под угрозу все остальное, включая жизнь? Это же двадцатка, не меньше. Кто из них похож на безумно жадного идиота?

– Ловлю вас, патрон. Керэлл. Ее расплата за прикрытие Чилвера. Ей доля от остального, ему – камень.

– Я тебе что, глупая рыба?

– В смысле?

– Зачем Чилверу эта комбинация со старым и ненадежным пистолетом? Почему она не сработала полученным от него современным оружием, которое можно было передать через двери или отправить в пруд?

Макс тоже открыл стекло у своей дверки.

– А зачем Керэлл вообще этот Чилвер, если можно так легко отправить пистолет в пруд?

– А зачем ей в таком случае забирать камень?

Макс высунул голову в окошко и глубоко вздохнул, как будто воздуха не хватало в кабине.

– Вернись, мыслитель.

– Ширак, патрон.

– Просто так, методом исключения?

– Маловато, я понимаю. – Макс вдруг щелкнул пальцами в воздухе. – Слушайте… Керэлл видела утром пистолет в тумбочке. Потом недовольная всем Линч уехала и появилась лишь вечером. Так?

– Так. Зачем ей было убирать его оттуда обратно в сейф? На пару часов? Чтобы тащить потом назад в тумбочку?

– Вот, я тоже об этом думаю. И так ли часто она его убирала в сейф?

– То есть, в действительности, каждый знал, что он почти наверняка там и валяется?

Макс побарабанил пальцами по панели…

– Патрон, а шансы Ширака начинают расти.

– Ну?

– Керэлл сказала, Линч терпеть не могла, чтобы в это вечернее время к ней в кабинет совались.

– Да, помню.

– Шираку все проще: «Мне показалось, вы вызывали, мадам», «Не будет ли распоряжений на завтра, мадам?». И в таком роде. У него легкий повод.

– У других тоже был легкий повод.

– Какой?

– «А вот и нашелся ваш красный платок».

– Тьфу! Как это я сразу не подумал.

Блейк включил зажигание.

– Дашь мне увеличенные фотографии с бумагами.

– С каким увеличением?

– Чтобы был виден текст на бумагах, которые перед ней лежали.

– У вас идея?

– Хочу показать Генри Данфорду.

– Для чего?

– Ну, важное там, может быть, что-нибудь.

Они проехали всего триста ярдов, и стрелка с нужным названием указала на съезд направо к видневшимся уже сельским коттеджам.

– С кого начнем, патрон, с горничной или с кухарки?

– Давай с кухарки.

Макс заглянул в бумажку.

– Тогда это должен быть второй дом от начала.

Через минуту, когда они медленно подкатывали вдоль низкого заборчика к калитке, Блейк заметил женскую голову в окне первого этажа, а когда они вылезли, женщина уже стояла на крыльце – немолодая, полная, с грубоватыми, невыразительными чертами.

Представиться не потребовалось.

– Вы из полиции, да? Я сразу поняла.

– Хотели задать вам несколько вопросов, мэм.

На небольшой улице было пусто и удивительно тихо.

– Можно и прямо здесь, – предложил Макс, потому что идти в дом совсем не хотелось.

– Я бы угостила вас чем-нибудь.

Внезапно появившаяся печаль сделала вдруг грубые черты привлекательно-стройными.

– Как это можно, чтоб кто-то взял и убил человека?

Вопрос был не риторическим, а очень конкретным и прямо адресованным к ним.

Блейк ощутил неловкость, а Макс замялся и, чуть опустив голову, начал:

– К сожалению, мэм, мы живем в обществе, которое… – он не отыскал подходящего определения и от этого недовольно повел головой.

– Которое не все состоит из людей, вот, что я вам скажу.

Оба полицейских не возразили ни словом.

Опять наступила удивительная тишина, которая заставляет саму себя слышать…

– Я бы вас угостила. Есть хороший домашний джем и булочки.

Солнце пряталось за облаками, убрав ненужную яркость, и прозрачный воздух слился с тишиной, чтобы сказать, что жизнь может быть только вечной.

Даже Макс не захотел джема и булочек.

– Хорошо у вас тут. – Он глубоко вздохнул. – Нет, мэм, большое спасибо. Вы ведь давно работали у миссис Линч?

– Пять лет. – Она упредила ненужный вопрос: – Но о людях я мало что могу рассказать. Мое место внизу на кухне. Я и с самой хозяйкой не часто общалась. Свои желания она обычно передавала через Ширака.

– В тот субботний день вы не работали?

– Работала. Я работаю во вторую половину дня – обед и ужин, но выходной имею только по воскресеньям. И я как раз разговаривала с миссис Линч, когда уходила домой.

– Как это было?

Макс спросил, скорее, из вежливости.

– Я уходила домой, потому что уже приготовила ужин. Я всегда хожу через хозяйственный вход.

Блейк почувствовал, что от тишины и чистого воздуха его клонит в сон.

– Хозяйка с племянником как раз подъехали к главному входу. Он поспешил в дом, помню, еще сказал, что потом отгонит машину, а хозяйка не торопилась. Мы с ней поговорили немного.

– О чем?

– Я люблю готовить новые блюда, ну, мы с ней немножко об этом поговорили.

Сонная волна опять поднялась в голову, и Блейк с трудом удержал зевок.

Макс, формальности ради, спросил женщину про пистолет, и та ответила, что не имеет понятия.

Еще о том, не видела ли она в последнее время слонявшихся поблизости от усадьбы незнакомых людей…

Но вот, та уже показывает, где дом горничной. Кажется, в конце улицы.

– Знаете, патрон, – Макс захлопнул дверку и указал пальцем направление «прямо», – забраться бы сейчас в спальный мешок и продрыхнуть здесь часика два.

– Я бы даже сидя в автомобиле поспал. Где, говоришь?

– Вон тот, с большим деревом.

Небольшая, рыжая, очень улыбчивая, на вид совсем юная. Хотя оказалось, ребенок уже во втором классе. Он сейчас в школе, а муж – на работе.

Они сразу согласились выпить по чашечке кофе, и разговор пошел на небольшой чистой кухне с открытой дверью на травянистую лужайку позади дома.

Оказалось еще, она сама педагог младших классов, но в ближней школе нет мест, а автомобиль – только у мужа. Он работает в городе, и они копят деньги, чтобы туда переехать. Стыдно говорить, когда погиб человек, но она так рассчитывала на этот заработок. Они все посчитали с мужем, и через год бы уже перебрались в город, где у него маленький, но очень неплохой бизнес. И там бы она наверняка нашла место в одной из школ, это ее призвание.

– Миссис Линч хорошо платила?

– Очень хорошо.

– Но старая горничная ушла.

– Да, и она тоже из здешних.

Блейк обратил внимание, что кофе им заварили не из большого пакета, что стоял рядом с плитой, а из маленького, сортом дороже, который хозяйка специально взяла из шкафчика.

– Не хочу злословить, – она прервалась, чтобы разлить кофе на три чашечки, – но сама эта дама не считается тут у нас приятной особой. Прошу вас.

– А с молодыми родственниками при вас у Линч не было конфликтов.

– Нет. Хотя мне показалось, – она поиграла в воздухе пальцами и хмыкнула, – их жизнь что-то вроде золотой клетки.

Макс кивнул:

– Мы это уже поняли. А скажите, мэм, вам не попадался на глаза пистолет? В тумбочке спальной комнаты или на тумбочке?

– Пи-сто-лет? – в ее глазах появилось какое-то детское удивление. – Никогда. Хотя в тумбочке… может быть, я ведь вообще не открываю никакие ящики.

– А когда вы делали уборку в кабинете, не обращали внимания – там, за занавеской, сейф.

– Обращала. В первый день, когда я начала работать, хозяйка сказала, что ему раз в неделю нужна влажная протирка.

– А кабинет, когда там не было Линч, запирался?

– По-моему, у нее на третьем этаже вообще ничего не запиралось. Конечно! – она радостно закивала головой. – Я ведь рано начинала уборку, когда все еще спали. Кабинет, библиотека всегда были открыты. – Она на секунду сосредоточилась… – И остальные тоже днем никогда ничего не закрывали. Только Ширак. Но он жуткий аккуратист.

Макс попробовал кофе, радостно промычал и показал хозяйке большой палец.

– Пейте, я приготовлю еще.

– Нет, мэм, – Блейк тоже глотнул и понял, что сонливость им угрожать больше не будет. – Превосходный кофе, взбодрит до самого вечера. Убирая в кабинете, вы часто находили окурки в пепельнице?

– Нередко.

– Сколько обычно их там было?

– Два или три.

Они допили кофе и стали прощаться.

– И еще, сэр. Вы спросили про окурки…

– Да-да.

– В таких случаях на столе обязательно оставалась чашка из под чая.

Правда, сонливость как рукой сняло.

– Вы, патрон, отлично зацепили эту чашку. Значит, всегда, задерживаясь у себя в кабинете, она вызывала Ширака и тот приносил чай. И если верить его же словам про деликатное позднее время, она должна была обеспечить себя чаем сама. Тогда почему этого не сделала? Правильный ход моей проснувшейся мысли?

– Правильный.

– Стало быть, очень вероятно, что чашечка все же была, и была потом убрана?.. Но это можно было сделать только сразу после убийства.

– Тоже правильно.

– А Ширак мог просто соврать, что она его не вызывала в позднее время?

– И это правильно.

– Теперь не хочется спать, но хочется есть. Зачем мы отказались от булочек с джемом?

– Это было не правильно.

– Патрон, вы чего-то замыслили и держите про себя.

– Все мелочи, Макс, как тараканы, разбегаются в разные стороны. Уже не говорю про большее – камень и чертово это письмо.

– А что если письмо лишь провокация кого-то из родственников, а пересечение Керэлл с парнем Чилвера простая случайность?

Блейк недовольно повел плечами: ну, как объяснить свои ощущения от той лисьей морды.

Он хотел выехать на другую сторону шоссе, чтобы двигаться к городу, но Макс углядел:

– Не надо, патрон. Вон указатель, в полмиле подальше дают пожрать.

Время действительно соответствовало, и Блейк подчинился.

Он уже открыл дверь заведения, как за спиной из их автомобиля донеслась сигнализация полицейской связи. Макс поспешил назад.

Внутри он увидел приятное безлюдие.

Лишь уминали за обе щеки два дальнобойщика, чей белый трак стоял на площадке, и молодая мама уговаривала есть ребенка.

Оно и хорошо, а то в этих деревенских местах все любят говорить громко и почему-то обращаться по любым пустякам друг к другу.

У стойки выяснилось, что сегодня «очень прекрасный» пирог со свининой.

Почему-то сильно захотелось пива.

Заказывать пиво Максу, который только и рад поводу, было непедагогично, а пить одному – несолидарно. Поколебавшись, Блейк заказал два бокала.

Он только успел направиться в дальний угол, как появилась физиономия Макса. Так прямо на ней и написано: «Новости». Блейк сделал приглашающий жест в сторону кресел.

Из Макса перло:

– Ей-богу, патрон, есть основание употребиться пивком.

Тот указал глазами на стойку – там уже наливали.

– Французы, а я всегда думал – какие-то там французы. Ан, нет! Вольтер недаром среди них уродился. И… еще кто-то.

– Я заказал пирог со свининой.

– Ну, прямо одно к одному!

– Чем тебе угодили французы?

– Их парень из Интерпола, представляете, решил инициативно проверить – а может быть, наш Ширак, который не числится в криминальных списках, имеет связь с другими шираками? Оказалось, фамилия-то не редкая.

– Кто б мог подумать.

– Да. Его родной брат числится.

– Не Жак?

– Поль. Старше его на пять лет. Живет где-то в провинции, и сейчас отдыхает от дел. А знаете, от каких? Ой, пиво несут! – И не дождавшись, пока от них отойдут, произнес громким шепотом: – Ю-ве-лир.

Макс придвинул к себе бокал и нервно осмотрел слишком еще выступающую над ним шапку пены.

– Ты поспокойней. Что на него у французской полиции?

– Пятнадцать лет назад его почти зацепили на серьезных операциях с контрабандными драгоценными камнями. Действовала, естественно, целая группа. Кого-то посадили, а он сумел отмотаться за недостаточностью улик.

Макс все-таки приник к краю бокала и осторожно отпил из-под шапки. Верхняя губа, тем не менее, оказалась в пене.

Блейк вынул из стаканчика бумажную салфетку и протянул.

– Спасибо. И я сразу подумал, Ширак живет здесь уже около шести лет, наверняка слышал о Чилвере.

– И придуривается, произнося его имя с ошибкой?

– Французская хитрость, патрон. Там каждый второй – Вольтер. Что если всю комбинацию с Чилвером провел именно он, а девчонку они элементарно подставили?

– Тогда самое время рассказать тебе про автомобиль, который, в первый день наблюдения за Керэлл, вел за мной слежку.

К концу рассказа как раз принесли пирог, и Блейк наложил временный запрет на дальнейшие разговоры.

– Все сходится, патрон. – Макс успокоился, доев и допив. – Линч всегда пила чай за работой у себя в кабинете, стало быть, Ширак там был. Чашка не убиралась на ночь, стало быть, исчезла сразу после убийства. И именно затем, чтобы не было улики, что он там был. Передача пистолета и камня произошла, скорее всего, не через главный, а через хозяйственный вход – так незаметней и безопасней. И то, что водолазная группа ничего не найдет в пруду, будет весомым всему подтверждением. Девчонку они подставили, а их наблюдение подтвердило, что на подставку клюнули.

– Зачем потом было светить парня от Чилвера?

– А вот мы и клюнули на ложное направление. И что у нас при этом может быть против Чилвера? Камушек, наверняка, уж давно тю-тю.

– Ты хочешь сказать – либо по дороге к братцу, либо уже у него?

– Думаю, по дороге. Воздухом, при таких, как сейчас, проверках, они побоятся.

По пути назад распределили функции.

Макс будет работать по основной версии – тут надо быстро добиться по Интерполу, чтобы французы плотно пасли «ювелира», а это не решается простым звонком, как в кино, нужен официальный отчет с предварительными выводами следствия.

Блейк займется «белыми пятнами», то есть уточнением деталей второго ряда.

В управлении выяснилось, что водолазная группа только вот выехала, люди к дополнительному прослушиванию ночной записи со странным вызовом Ширака еще не приступали, потому что были заняты другой работой. Ну, в общем, все как всегда.

Блейк отправился к себе в офис.

Да, с утра пришли предложения.

В одном – от мужа – проследить за женой, в другом, наоборот, от жены – за мужем.

Надо бы вообще указать, что он не занимается уличениями для бракоразводных процессов.

И нужно было сделать звонки, но сначала он посидел и подумал.

Как правило, при следственной работе чего-то не хватает. А здесь, наоборот, слишком много.

Вот, с этой подставкой… Если операцию продумывал Чилвер, «подпутать» дело они могли и чем-то еще.

Пустая пепельница не дает покоя…

Платок… Был хитрой манипуляцией, чтобы войти с ним в кабинет Линч? Керэлл сказала, она терпеть не могла, чтобы вечером к ней в кабинет совались.

Но как предлог платок Шираку не нужен.

Сами теряют, сами потом находят?

Платок, лак… Горничная, конечно, не воровка. И совсем не потому, что симпатичная и образованная – попробовать только снять наблюдения в супермаркетах, все унесут. Но девочка не будет воровать, когда так заинтересована в работе, и мелочный человек не угостит ненужных ему людей дорогим кофе. Блондинка Джойс отчетливо подбрасывает двум другим мысль, что надо плотнее держаться. Вот, мало ли, может быть, и камень прислуга сперла. У забывчивой Линч… Которая не была забывчива. Лео Гринвей, этакий, слишком уж меланхольный. Играет?.. Очень похоже. У юристов, пусть бывших, всегда собранные мозги. Напомнить Максу узнать, чем Лео все-таки занимался.

И Блейк поймал себя на том, что не думает, а просто перепрыгивает с детали на деталь. Как Макс по камням на рыбной ловле.

А рыба где-то плавает сама по себе.

Еще что-то даст сегодняшнее дневное и ночное прослушивание.

Или ничего не даст…

Сначала он позвонил секретарю Генри Данфорда и договорился через него о встрече в «Леопарде».

Потом стал обзванивать три главные газеты.

И, как и ожидал, везде в отделах хроники его помнили и обещали помочь. Не хитрое дело – проверить по своим архивам, были ли за последние пять лет скандальные материалы по Чилверу, ну, если не скандальные, то какие-нибудь. Сказали, что по компьютерным данным выяснят очень скоро.

Ожидание впрямь оказалось совсем не долгим.

Уже через десять минут позвонили из первой газеты и сразу за тем – из двух других.

Совершенно одинаковая информация: три с половиной года назад Чилвер поддерживал на выборах соперника нынешнего мэра. В одной из газет была именно скандальная публикация, так что Чилвер даже грозил подать на них в суд. В двух других по нему тоже проехались. Заголовочки нехорошие – «Кто стоит за спиной…» и в таком роде.

В «Леопарде» был небольшой, но замечательный зимний сад.

Впрочем, это название не совсем отвечало, следовало, скорее, назвать сад «диковинным» из-за сплошь наполнявших его редких цветов и растений. Блейк и поехал пораньше, чтобы немножко полюбопытствовать там до появления Данфорда.

Странное дело, при очень хорошей профессиональной памяти он никогда не мог удерживать в ней ботанические и лекарственные названия. И старался ведь каждый раз, думая: «Ага, точно теперь не забуду».

Как вот называется тот оранжевый цветок из Центральной Америки? Или индонезийская лилия, на которую он всегда засматривается?.. Позор какой-то.

По дороге Блейк все-таки вспомнил лилию. А оранжевый цветок – ну, никак!

И с досадою на себя, вылез из автомобиля. Был еще шанс, пока он дойдет от площадки до клуба.

Сзади вежливо поздоровались, обратившись по имени.

Человек с теннисной сумкой уже прошел мимо.

– Здравствуйте, мистер Чилвер, – вслед ему произнес Блейк.

– Никогда не могу запомнить эти названия, добрый день, Артур.

– Как вы меня обрадовали, Генри! Значит, я не один такой. Ничего, что вытянул вас сюда?

– В самый раз, у меня тут еще две встречи.

– Я по одному пустяку. То есть, конечно, не по пустяку…

– Речь идет об убийстве Линч? В этом желтом пакете фотографии?

– Нет, не трупа, Генри, совсем другое. Линч в тот вечер просматривала в кабинете свои деловые бумаги. Здесь страницы разворота, текст хорошо виден. Что это такое, по-вашему?

– Ну-ка… Хм… страница девять и десять… нашего двадцатистраничного отчета за последний квартал.

Он протянул назад фотографии.

– Сейчас объясню. Для крупных клиентов мы готовим специальную ежеквартальную аналитику. Рыночная динамика по профильному сектору оборота их ценных бумаг. Прогнозирование ближайшей перспективы.

– Это серьезный материал? Он не читается «по диагонали»?

– Это очень серьезный материал. А «по диагонали» Линч, по-моему, вообще ничего не читала.

– Так-так, а когда она получила ваш отчет?

– Совершенно точно могу сказать – курьером в пятницу вечером.

– Значит, могла начать его читать и в пятницу вечером.

– Могла. А впрочем, это легко проверить.

– Каким образом?

– Она делала карандашные пометки, а потом уточняла некоторые вопросы у меня лично. Я сам консультирую таких крупных клиентов.

– Много пометок? На развороте их не было.

– Ну, если она остановилась на середине… Обычно, по отчету и перспективам у нее в целом возникало шесть-семь вопросов. Очень въедливых, кстати сказать.

Блейк решил ехать в управление, но только сел в машину, сам получил сообщение от Макса, коротенькое: «Есть кое-что, но не по телефону».

– А пока вы ехали, патрон, пришла другая новая информация.

Вид у парня был откровенно тоскливый.

– Проголодался, что ли?

– И проголодался.

– Ну, что ты завял?

– Нашли, патрон, нашли и везут.

– Что нашли?

– А что бы вы думали?

– Пистолет в пруду.

– Точно.

– И что ты расстроился?

– Летит основная версия. Выходит, не нужно тревожить французов?

– Обязательно нужно. Кто тебе сказал, что Ширак работал по этой схеме с Чилвером, а, например, не с кухаркой?

– С кухаркой?

– Я сказал – например. Да, мало ли еще какой Вольтер мог быть у него на подхвате. А первая новость?

– Керэлл. Это она ночью сделала шухер. Шумы у себя в комнате производила, знаете для чего? Чтобы скрыть среди них поворот ключа. Закрыла дверь на ночь, а потом решила выйти. Так вот, чтобы этот звук не был слышен отдельно.

– Вот это любопытно.

– К тому же это значит, что она вычислила наша прослушивание.

– Скорее всего, просто страховалась на такой случай.

– Теперь, патрон, у меня все расползлось. И правда, пожевать бы чего.

– Ну, вот. Не раньше, чем я посмотрю бумаги Линч. Где они у тебя?

Пистолет был аккуратно упакован в целлофан. Сверху еще небольшой пакетик с туго завязанными ушками. В ушки продета бечевка длинной этак в две трети ярда.

– Как, говорите, звали того мужика?

– Давид.

– Нет, который скульптуру сваял?

– Донателло.

– Альбомчики надо у вас полистать. Дорогие ведь, черт, не укупишь.

– По дневному прослушиванию ничего интересного?

– Совсем ничего.

– Ну, убирай бумаги и пошли ужинать. Экспертиза по пистолету раньше получаса все равно ничего не скажет.

– Ага! Из бумаг вы что-нибудь поимели?

– Поимел.

Порешили сэкономить на заведении и пойти к Блейку, но зато взять получше пиццу и хорошего пива. Еще взяли больших черных маслин.

– Культурно, патрон, будем употреблять, в комнате?

– Да, доставай там, сам знаешь.

Только успели сесть, как у Макса просигналил мобильник.

Тот выслушал и протянул руку к бокалу.

– Ваше здоровье, патрон.

– А что сообщили?

– Предварительный осмотр. Номер пистолета – тот самый, зарегистрированный на Линч.

Видимо, потому что пицца изначально придумана для скорой еды, быстро управились.

– Так что там с бумагами?

– Это квартальная аналитическая записка компании Данфорда по фондовому рынку.

– Серьезное чтение, вы хотите сказать?

– Уже догадываешься. Получила его Линч в пятницу вечером. Материал развернут на середине.

– Вы опять к пепельнице, почему ни разу не закурила? Она могла первую половину прочитать еще в пятницу.

– Не могла. При чтении Линч делала пометки для уточнения потом в порядке консультаций. Данфорд сказал, шесть-семь вопросов у нее всегда возникало. Ни одной пометки, Макс. Ни одной.

– Прошла первую половину без единого вопроса?.. Постойте, тогда причем здесь пятница?

– Верно, значит, она вообще этот материал не читала.

Макс упер глаза в воздух… И покивал сам себе головой:

– Кто-то просто раскрыл его на середине.

– Убийца.

– Но зачем?!

– Допивай пиво, я сейчас сделаю крепкий кофе.

Макс не захотел прерывать разговор и потащил тарелки на кухню.

– Вы кофе варите, а я мою.

Блейк не признавал растворимый и никогда не держал его в доме. Помнится, когда Макс появился у них еще стажером и вскоре оказался у Блейка в доме, вылупил глаза на ручную кофемолку и спросил «зачем». Блейк объяснил, что электрическая не контролирует измельчения, а рука чувствует нужный предел. Тот снова не понял – «зачем, если можно сразу из банки». Сирота и детдомовец. А полицейская жилка у него природная, Блейк быстро это понял.

– Ну, зачем, патрон, убийце понадобился этот трюк?

– А давай пересчитаем все другие «зачем».

– Вы начнете?

– О’кей. Зачем Керэлл Адамс устроила эту ночную шутку с Шираком? Если бы такое сотворила Джойс с ее темпераментом и постоянным алкогольным подогревом, ну, я бы понял.

– Зачем кому-то было посылать письмо-компромат на Керэлл? А если она сделала это сама, то в чем смысл?

– Зачем Чилвер подчеркнуто, по имени, сегодня поздоровался со мной в «Леопарде»?

– Да? И зачем ему было планировать убийство с помощью старого и ненадежного пистолета?

– Зачем Лео Гринвей изображает, будто ему не известно прошлое Чилвера? Он знает меня по газетам, а три с половиной года назад в главных газетах города были шумные публикации по Чилверу. С фотографиями, между прочим.

– Зачем Гринвею связываться с Чилвером и камнем, который и так на одну треть его. Что там особенного прибавится после дележки с Чилвером?

– Зачем Шираку, если он связан с Чилвером, рассказывать нам о том, что Линч недавно показывала Чилверу камень?

– Зачем Линч так поздно сидела у себя в кабинете, если, оказывается, она не работала с материалами?

– Зачем Джойс, рискуя, так спешила оказаться на месте событий?

– Зачем и Гринвей поспешил за ней, точно так же рискуя?

– Зачем Линч, которая держала на ночь пистолет в тумбочке, не позаботилась о большей безопасности дома? Она легко могла приобрести и зарегистрировать на Ширака, например, короткоствольный карабин.

– И зачем, все-таки, преступнику создавать видимость работы Линч над материалами?

У Блейка было еще одно «зачем», но мобильник Макса издал сигналы, и тот стал поспешно вытирать руки.

Сначала Макс, выслушав, вяло сказал «ну-да», потом встрепенулся.

И уже выключая аппарат, взволновано посмотрел на Блейка:

– Патрон, дактилоскопия обнаружила отпечаток на щечке пистолета. Они утверждают – это большой палец женской руки.

Конечно, можно было бы прямо завтра с утра получить у прокурора санкцию и снять отпечатки у дам. Но стоит ли указывать преступнику, что круг замыкается. А главное, существует надежный стандартный способ: людям дают подержать фотографию – «не узнаете ли этого человека?». Точнее, каждому дают подержать свой экземпляр. Макс прекрасно проделывает такие фокусы.

Решили не откладывать. Вечер только в начале. Макс заедет в управление, где за полчаса подготовят нужные фотки, и в еще не сонное время доберется в усадьбу. Фотки, естественно, нужно показать всем четверым.

Макс сразу и раззадорился.

– На кого ставите, патрон?! Ставка – поход в ресторан.

Блейк сначала хотел отпихнуться от этой глупости… но вдруг что-то взыграло внутри.

– А ты на кого?

– Ставлю, что это Керэлл. … Два к одному хотите?

– Два раза меня поведешь в ресторан?

– Если проиграю.

– Нет, давай так. Во-первых, спорим не на палец, а на убийцу. Ты по-прежнему ставишь на Керэлл?

Тот чуть поколебался.

– Ставлю.

– Если выиграешь, я тебя веду в ресторан. Проиграешь, прочтешь за неделю указанную мною книгу.

– Это как, я играю против всех остальных?

– В большом проигрыше все равно не окажешься.

Максу не очень понравилось, но ударили по рукам.

Тот вспомнил уже в дверях:

– Да, они ведь сделали пробную серию выстрелов и сравнили с найденной гильзой. Тот же самый боек.

Блейк, оставшись один, сам хотел почитать, но не вышло. Стали снова цеплять детали.

Он, конечно же, поставил против этой Керэлл «на авось». Вот еще одна мелочь – вдруг пролила акварельную краску на третьем этаже на дубовый пол. В коридоре ковер, значит, на площадке третьего этажа, где лестница.

Очень не хотела покидать дом в тот день? Похоже.

Что там сказала кухарка?.. Машина подъехала, Лео заспешил внутрь, сказав, что отгонит автомобиль позже.

Ну, заспешил внутрь через час после хорошего обеда, это понятно.

Или нужен был предлог, чтобы потом выйти из дома?

Выйти на прогулку человек может и просто так, это не подозрительно.

Но только если он имел обыкновение это делать.

И опять вспомнилась та история с парнем, который методично перебирал комбинации с таким же или очень похожим сейфом.

Предположим, что Линч смещала ручки от цифрового кода на три-четыре знака в ту или другую сторону. Блейк уже привстал, чтобы проделать вычисления на бумаге, но вернул себя в кресло – для тренировки надо сделать в уме.