Текст книги "Тени иного. Повести"

24

Перекусив, Сергей сразу же отправился посмотреть, как там вверенная ему установка. Проверил состояние клапанов, подачу масла и топлива, показания датчиков давления и выходной мощности – всё функционирует исправно. Слава богу, хоть тут всё в порядке. И Равиль молодец, присматривал за машиной.

Какие бы чрезвычайные происшествия ни сотрясали житьё-бытьё, система жизнеобеспечения должна работать. И его, Сергея, основная задача остаётся прежней – чтобы на станции было электричество. Теперь главное – продержаться до прибытия помощи.

Вот только когда она прибудет, эта помощь…

И чёрт его дёрнул откликнуться на это объявление! За три дня он столкнулся уже с четырьмя смертями. И сам подвергся смертельному риску. Этот кошмар он не скоро позабудет.

Что же тут творится с прошлой смены? Кто этот зловещий и неуловимый монстр, который охотится на людей?

И какое отношение имеет ко всему этому доктор? То, что имеет, Сергей теперь не сомневался.

Да, вот с кем надо было говорить следователю. Но тот пошёл по ложному пути, и их с собой потащил. И сам погиб, и двоих других не спас…

Теперь до прибытия других людей нужно попробовать самим разобраться в происходящем. Собственно, ничего другого и не остаётся.

Сергей ещё некоторое время сидел в одиночестве, пытаясь под шум генератора собрать убегающие обрывки мыслей.

Интересно, Варвара что выяснит? Вдруг это и вправду какой-нибудь неизвестный науке вид? Пожалуй, он, Сергей, прославится.

Со дна памяти всплыла прочитанная где-то фраза: «Не так известен снежный человек, как тот, кто его видел».

А тут хоть и не видел, но отбился от его нападения. Тоже неплохо. Он даже усмехнулся про себя. Будет что внукам рассказать. Если доживёт, конечно, до внуков.

Он покинул помещение, вернулся в здание станции, поднялся по железной лестнице на второй этаж. Стараясь ступать как можно тише, подошёл к кабинету врача, постоял, прислушиваясь. Из-за двери, обитой дерматином, не доносилось ни звука. Сергею постоял ещё немного, борясь с отчаянным искушением постучаться, подёргаться, окликнуть того, кто находился за дверью.

Но что-то внутри его существа говорило ему, что пока делать этого не стоит. Не стоит, пока он один и не вооружён.

Он миновал врачебный кабинет, подошёл к двери химической лаборатории, осторожно постучался.

Услышав откликнувшийся женский голос, вошёл.

– Не помешаю?

Варвара сидела, приникнув к окулярам микроскопа, рядом лежал раскрытый журнал с какими-то записями и ручка.

– А, это вы, Сергей, – она на секунду оторвала взгляд от прибора. – Нет, конечно, не мешаете. Присаживайтесь!

Это был второй раз, когда Сергей видел лабораторию изнутри – в первый раз во время ознакомительной экскурсии по зданию. Ничего особенного, всё как в обычном помещении такого рода. В одном углу вытяжной шкаф, в другом – термостат и морозильная камера. Вдоль стен – столы, на которых громоздятся приборы непонятного назначения. Шкафы с полками, уставленными банками с реактивами, колбами, пробирками, фарфоровыми чашками и прочей лабораторной посудой. В стеклянных сосудах биологические препараты – заспиртованные части тел разных животных, некоторые мелкие твари целиком.

– Варь, ну как? – не в силах сдержать любопытство, спросил Сергей. – Можете что-нибудь сказать определённое про обладателя этих пальцев?

– Знаете, Сергей, странно, очень странно… – задумчиво сказала она, продолжая рассматривать что-то в микроскоп. – Судя по строению эритроцитов, это человеческая кровь. И структура клеток характерна для высших приматов. То есть для нас, людей. Но есть кое-какие существенные отличия… И вот этого я никак не понимаю.

– Какие отличия? – у Сергея перехватило дыхание.

– Помните, я вам рассказывала про вирус, который передаётся через ДНК в митохондриях?

– Ну, чего-то такое смутно помню, – кивнул Сергей, хотя последние события полностью вытеснили у него из головы беседу с Варварой под полярным сиянием.

– Так вот, насколько я могу судить по результатам иммуноферментного анализа, в крови у хозяина этих пальцев аномально высокое содержание специфических антител. И я почти уверена, что это действие того самого вируса.

– То есть, вы хотите сказать, это существо, тоже… заражено?

Варвара кивнула:

– Похоже на то. Во всяком случае, картина такая же, какую я наблюдала у других млекопитающих – грызунов, например. Хотя, чтобы сказать точно, нужно более тщательное исследование. Другого уровня оборудование… скажем так, сканирующий электронный микроскоп. А он есть только в нашем техническом университете. Надо образцы везти туда.

– И что это значит вообще? Вы говорили, что этот вирус… вызывает бешенство, правильно? Так это для нас всех опасно?

– Ну, скажем так, это не совсем вирус бешенства. Я уже вам, Сергей, рассказывала. Это очень похожий на него вирус. Возможно, его эволюционный предшественник. А возможно, и это скорее всего, – новая мутационная разновидность, атипичный штамм. Он опасен, только если попадает в кровь. Но более всего интересно то, какое действие этот вирус производит в организме…

Варвара задумалась. Сергей весь превратился в слух. Он почувствовал: то, что сейчас эта молодая привлекательная женщина в белом халате и очках расскажет, очень важно…

Важно для понимания всего, что происходит здесь.

– Как бы вам сказать… Я, кажется, говорила, что митохондрии – это как бы мини-электростанции в клетке. Как ваш дизель-генератор для всего нашего комплекса, понимаете? – Она улыбнулась, Сергей тоже кивнул с улыбкой. – Так вот, этот вирус влияет на деятельность митохондрий таким образом, что существенно меняется метаболизм, то есть обмен веществ. Он сильно ускоряется, становится гораздо более интенсивным – буквально в разы. И это резко увеличивает способность тканей к регенерации.

– То есть…

– То есть к восстановлению. Опыты, которые я проводила с живыми крысами, и с культурами тканей, отобранными у заражённых местных животных… В общем, всё говорит о том, что поражённые клетки заменяются живыми очень быстро. Опять-таки, в разы быстрее, чем обычно. Такой вот необычный биологический феномен. Но и это не самое удивительное.

– А что же? – вымолвил Сергей, весь внутренне замирая.

– А самое удивительное то, что клетки организма, поражённого этим вирусом, воспроизводятся по другой программе. Не по той, что закодирована в ядерной ДНК, а по той, которую задаёт ДНК в митохондриях.

– И… что ж тогда за клетки новые получаются?

– Вот тут самое интересное, – сказала Варвара, подняв палец. В другой обстановке Сергея бы умилил и позабавил этот жест. Но сейчас ему было не до смеха.

– Этот вирус передаёт другим клеткам от заражённой ту часть наследственной информации, которая, по сути, ему самому не принадлежит.

– Это как? А кому тогда?

– Именно тому существу, в клетках которого он гнездился достаточно долго. Своего рода перенос стенотипических признаков на уровне отдельных организмов. Минуя длительные эволюционные изменения, как они есть в природе, понимаете? Это совершенно иной, неизвестный науке механизм передачи наследственной информации. Вот это я и имела в виду, когда говорила, что это может означать переворот в биологии и генетике.

– Варвара, постойте, если я вас правильно понял…

– Сергей почувствовал, что у него мутится рассудок. – Получается, тот, кто заражается этим вирусом… ну, неважно, человек или зверь, – он как бы перерождается? Превращается в того, кто был заражён раньше?

– Ну, не совсем, но в чём-то так, – кивнула Варвара, – хотя полностью этот процесс наблюдать ни мне, ни кому-либо ещё не доводилось.

– Чёрт побери… – пробормотал Сергей, пытаясь удержать идущую кругом голову. – Кажется, я начинаю кое-что понимать…

– Что вы начинаете понимать, Сергей? – Варвара с недоуменной полуулыбкой воззрилась на него.

– Что тут творится, – ответил Сергей, вставая. – Варь, вы извините за неожиданное вторжение, не буду вам больше мешать. Я пойду, мне надо ещё кое-что выяснить.

25

В коридоре он столкнулся с Равилем. Тот выглядел возбуждённым и испуганным.

– Сергей, пошли, чего покажу! Сейчас ещё позову начальника!

Метеоролог быстро подбежал к двери радиорубки, открыл:

– Владимир Николаевич, пойдёмте скорей, вам это надо увидеть!

Через несколько секунд в дверях показался Марченко.

– Равиль, что случилось?

– Пойдёмте в ледник! Там такое…

По дороге Равиль сбивчиво объяснил, что он сегодня дежурит по кухне, пошёл взять мяса или рыбы в хранилище, а там…

– Что? Ещё чей-то труп? – мрачно осведомился Владимир Николаевич.

– Нет, слава богу… Но мясо…

Равиль распахнул дверь ледника, мужчины по очереди зашли внутрь. Вездесущий Чоп нетерпеливо крутился рядом, и когда все зашли, тоже юркнул внутрь.

Тело убитого дизелиста к тому времени было перенесено из ледника в отдел, где находились дрова, чтобы не напоминать лишний раз о произошедшей трагедии. Но теперь их взору предстала другая картина, тоже не самая успокаивающая.

Разделанные туши, которые лежали в яме, были в разных местах изгрызены. Из них тут и там были выхвачены большие, с ладонь, бесформенные куски. Мёрзлый до гулкости бетонный пол вокруг был усеян ошмётками мяса.

Чоп подскочил к одному куску, к другому, тыкаясь носом, обнюхал. Потом, издав недовольный рык, подняв морду, посмотрел на людей.

Марченко наклонился, потрогал:

– Да, это не пилой и не топором… Это зубами сделано. И кого-то побольше, чем крыса.

Он достал из кармана носовой платок и с брезгливым выражением на лице вытер руку.

– То есть вы понимаете, да? – задыхаясь от волнения, выдавил Равиль. – Зверь здесь был! Совсем недавно!

– Да, и он может быть сейчас совсем неподалёку, – сказал Марченко тихо.

Мужчины подняли головы, оторвав взгляд от жутковатого зрелища, и переглянулись.

– Это Сахнов, – тоже негромко сказал Сергей.

– Опять вы о своём! – досадливо поморщился начальник станции. – Слушайте, ну прекращайте уже!

– С ним что-то случилось, я уверен, – упрямо пробормотал Сергей. – И сейчас он представляет опасность для всех нас.

Равиль молчал, задумчиво теребя жидкую бородёнку.

– Он ведь так и не выходил? – спросил он, обращаясь к начальнику.

– Нет, не показывался… – покачал головой Марченко. – Не знаю, что и думать.

– Надо добиться, чтобы он нам открыл, и с ним поговорить, – решительно заявил Сергей. – Я не вижу другого способа прояснить ситуацию.

– Да, пожалуй, вы правы, Сергей Владиславович… – пробормотал Марченко. – Но всё же надо помнить, что тот, кто это сделал, – он ткнул пальцем в сторону изгрызенных кусков мяса, – он, скорее всего, где-то поблизости… И мы все в опасности. Надо всем вооружиться, кто чем может, держаться вместе и по возможности не покидать станцию.

– Владимир Николаевич, а сообщение на большую землю вы передали? – спросил Сергей.

– Нет, не удалось. До сих пор сильные помехи.

– Так значит, до сих пор никто не в курсе, что у нас тут случилось? – воскликнул Сергей, понимая бессмысленность своего вопроса.

Начальник тяжело кивнул:

– Пока никто не знает. Так что полагаться пока можем только на себя. Попробую ещё в течение дня сегодня достучаться. Но вряд ли получится, пока ещё сохраняется высокая амплитуда магнитных возмущений… Скорее всего только через сутки сигнал сможет пройти, не раньше.

– Так что, сейчас идём на рандеву с доктором? – спросил Равиль, заметно нервничая.

– Думаю, втроём ломиться к нему нет смысла, – сказал Марченко. – Равиль, вы всё же отрубите мяса сколько надо. Только не от этих, которые грызли, их лучше теперь сжечь! Рубите от нетронутых – вон, которые на полках, и несите на кухню. А мы с Сергеем сходим, проведаем Геннадия Алексеевича.

Аспирант кивнул, как показалось Сергею, с облегчением.

«Я его понимаю, – подумал Сергей, – кому охота иметь дело со здоровенным типом, у которого неизвестно что случилось с головой. У меня-то тоже особого желания нет…»

– Пойдём, Чопа! – Он нагнулся, похлопал пса по холке. – И смотри внимательно вокруг, не прозевай зверя!

Ему стоило больших трудов оставить собаку на кухне, в обществе метеоролога и хозяйки. Чоп всё порывался пойти с ним.

Некий внутренний голос говорил ему, что пока пёс с ними, доктор им не откроет.

За Чопом захлопнулась дверь на кухню, и он жалобно заскулил, заскрёбся с внутренней стороны. «Прости, Чопушка, – подумал Сергей, – но сейчас ты нам только помешаешь!»

– Ну что, готовы? – спросил Марченко.

– Идёмте, – ответил Сергей.

Он сунул руку за пазуху и ощутил холодную тяжесть во внутреннем кармане. С пистолетом он уже не расставался со вчерашнего дня и так чувствовал себя гораздо увереннее.

Они поднялись на второй этаж, подошли к двери, обитой коричневым дерматином. За дверью, ведущей в кабинет врача, было по-прежнему тихо.

Марченко подёргал ручку – закрыто. Постучал кулаком, раз, другой:

– Геннадий Алексеевич!

Ответом было молчание.

Марченко постучал ещё сильнее.

– Геннадий Алексеевич, вы меня слышите? Откройте немедленно!

Дверь лаборатории приоткрылась, выглянула Варвара с обеспокоенным выражением лица. Марченко махнул ей рукой: дескать, всё в порядке, занимайтесь своими делами. Женщина посмотрела пару секунд, потом скрылась обратно.

Сергей и Владимир Николаевич постояли у двери ещё немного. Изнутри послышалось какое-то шевеление. Потом тяжёлые размеренные шаги. Похоже, доктор приблизился к двери, но открывать не торопился.

– Геннадий Алексеевич! – Марченко уже кричал и колотил в дверь что есть силы. – Что с вами происходит?! Открывайте, я требую!

– Сейчас, – послышался глухой недовольный голос Сахнова. Впечатление было такое, будто он доносился из глубокого колодца.

Последовала томительная пауза. Доктор почему-то мешкал, словно раздумывая.

Наконец щёлкнул внутренний замок, и дверь открылась.

26

Доктор и вправду выглядел неважно: остатки волос на голове и борода всклокочены, под глазами набрякли мешки, сами глаза ввалились и были покрасневшими, будто он не спал несколько суток.

И – что сразу бросилось Сергею в глаза – кисть левой руки была забинтована. Полностью.

– Геннадий Алексеевич, где вы столько времени пропадали? Что с вами? – торопливо выговорил Марченко. – Вы знаете, что у нас тут сплошное ЧП?

– Да, мне Варвара Андреевна сообщила… – кивнул доктор, глядя как-то настороженно, исподлобья. – Мол, кто-то опять напал на наших, и снова две жертвы… Да, ужасно. Надо нам всем срочно отсюда эвакуироваться!

Он встретился с Сергеем взглядом.

Сергею стало жутко, когда он увидел эти налитые кровью, воспалённые глаза. И эту забинтованную большую руку, поросшую на запястье жёстким тёмно-рыжим волосом.

Дикая догадка взорвалась в его сознании, ошпарила мозг, ёкнула безжалостным, смертельным холодом во всём теле. Разум его вздыбился от внезапного прозрения, которое отказывался признать.

Нет, никак не укладывалось это в голове, не охватывалось здравым рассудком.

Это было нереально, как в кошмарном сне. Сергей застыл в охватившем его ступоре, пытаясь побороть прилив тошноты и ужаса, задыхался и молча пялился на человека, стоявшего перед ним.

Вернее, на того, кто в данный момент выглядел человеком.

И, похоже, этот некто тоже понял.

Понял, что Сергей знает его тайну.

– А с вами-то что стряслось? Не расскажете нам? – продолжал начальник. – И что у вас с рукой?

– А, с рукой-то… – Сахнов криво улыбнулся. – Да вот перед тем, как идти к охотнику, ночью не спаслось, знобило что-то. Я решил истопить печку в своей комнате, пошёл дров наколоть, заодно и согреться. Ну и ударил нечаянно себе с непривычки… Попал, как назло, прямо по пальцам.

– Правда? – озабоченно выговорил Марченко – Что ж вы так неосторожно?

«Да, хорошо придумал», – пронеслось в голове у Сергея.

– Вот и не пошёл с вами поэтому, – продолжал доктор. – Но это ведь пустяки по сравнению гибелью наших сотрудников!

«Тебе ли не знать!» – подумал Сергей, хранивший молчание во время их диалога.

– А чего мы на пороге стоим? Может, впустите нас в кабинет? – Марченко сделал было шаг вперёд, но Геннадий Алексеевич остановил его здоровой рукой:

– Я же говорю, заболел чем-то! Пока сам не могу понять, чем. Вероятно, когда поранился, занёс какую-то инфекцию. Или раньше подцепил. Это может быть заразно. Так что лучше нам близко не общаться. Мне, Владимир Николаевич, надо отлежаться, антибиотики себе поколоть. Я сейчас недееспособен. Даже говорю с трудом. Дайте мне пару дней. А потом я приду в норму.

– Вы уверены? – Марченко продолжал глядеть на него с беспокойством и некоторым недоверием.

– Уверен, с этим справлюсь. За меня не тревожьтесь.

– Ладно, как скажете, – пробормотал Марченко. – Вам поесть принести?

– Нет, пока не надо… Разве что вечером. А пока я один побуду. Считайте, что я сам себя определил в карантин.

Доктор почти выпихнул начальника смены за порог и захлопнул дверь у них с Сергеем перед носом. Снова щёлкнул поворачиваемый замок.

Владимир Николаевич и Сергей переглянулись. Потом отошли от двери на несколько шагов и остановились.

– Действительно, странно как-то всё это… – вполголоса сказал Марченко. – Я даже не дождался ответа, где он был всё это время. Что-то он скрывает.

– Владимир Николаевич, – наконец собрался с духом Сергей. – А вы можете сказать, где он был, когда пропал Олег? И где он был, когда произошли нападения на людей в прошлую вашу смену? И вообще кто-нибудь может это сказать, кроме него?

Марченко посмотрел на него с озадаченным видом, нахмурился:

– А ведь и вправду… Он, пожалуй, из всех наших сотрудников наименее занятый. И у нас, Сергей, никто специально ни за кем не следит – зачем это? Как и где проводит время доктор – он не отчитывается передо мной или кем-то ещё. Да и не обязан, в общем-то… И мне никогда не приходило в голову его контролировать. Выполняет человек свои обязанности как следует – и ладно. А когда он не делает профилактических осмотров персонала, никого не лечит, не дежурит – да кто его знает, где он находится и что делает. Может, в кабинете сидит, а может, гуляет по округе, его право… Но, послушайте, вы же не хотите сказать, что…

Марченко осёкся и поглядел прямо в глаза Сергею.

Тот выдержал взгляд, помолчал секунду и решился:

– Именно это, Владимир Николаевич, я и хочу сказать. Нет никакого хищника в округе, и не было! Это доктор убил всех тех людей. И меня он пытался убить. Это я ему отрубил пальцы, когда он лез в избушку. С ним что-то произошло, понимаете? Что-то страшное, что его сделало другим. И я хочу понять, что же.

– Погодите-ка… – Марченко наморщил лоб, вспоминая. – Да, в прошлую смену он ходил, ставил капканы на зверьков всяких… Летом. Этому его охотник научил, Хатанзей. А ему понравилось это занятие, даже приносил на станцию, помню, зайцев… Все ещё ели да нахваливали – какой у нас доктор молодец! Так вот однажды его какой-то пойманный зверёк укусил, Геннадий мне сам рассказал.

– Укусил? – с дрожью в голосе переспросил Сергей. – Какой зверёк?

– Он сам так и не понял, что это было за животное. То ли хорёк, то ли горностай. Хотя горностаи тут, по-моему, не водятся… Наверное, хорь всё же. После этого доктор перестал уже ставить капканы. А вскоре случились эти две трагедии, и об этом случае уже никто не вспоминал – сами понимаете, на фоне случившегося это пустяки…

– Пожалуй, всё складывается… – пробормотал Сергей.

– Что складывается? О чём вы? – с тревогой спросил Марченко.

– А вы связи между этим укусом и гибелью людей не улавливаете?

– Вы думаете, его тогда уже этот зверь чем-то таким заразил? И у Геннадия Алексеевича от этого… – Марченко помотал головой. – Да нет, не может быть! И потом, он же сам врач, он знает, как в таких случаях действовать. Он ведь потом и себе прививку делал и другим…

– А я после всего, что видел, – усмехнулся Сергей, – уже не так уверен насчёт того, что может быть, а чего не может. Вы с Варварой Андреевной поговорите, – она вам кое-что расскажет про новый вирус в этих местах. Похожий на тот, который вызывает бешенство. Вирус-мутант как бы… И им заражено дикое зверьё в лесах. А та прививка против него, может, вообще бесполезна.

– Я в курсе, чем Варвара Андреевна здесь занимается. О вирусе этом в общих чертах знаю, но… – Марченко развёл руками, – чтобы вызываемая им болезнь могла принимать такие формы… Ну, не знаю. Никогда не слышал.

– Так и я не слышал, и вообще никто пока не слышал. Варвара сама поражается! Но если всё правда, что она мне рассказала, – это страшная вещь! Пострашнее ВИЧ и «Эболы» вместе взятых. Заражённый человек периодически становится кем-то другим. Каким-то монстром, понимаете? И это происходит с нашим доктором!

Марченко озадаченно потёр лоб:

– Я уже сам не знаю, что думать… Может, вы и правы, Сергей. Очень не хотелось бы, чтоб вы были правы. Но если всё так, как вы говорите… Получается, он для всех нас опасен!

– Ещё как опасен! И даже не как переносчик этого вируса, а сам по себе! Вылечить мы его здесь не сможем. Лечится ли это вообще? Однозначно надо изолировать его.

– Хм, так он сам вроде… изолировался. И сейчас нормальный. Во всяком случае, производит такое впечатление.

– Надолго ли? – с сомнением покачал головой Сергей. – Насколько я понимаю, это какое-то… даже не знаю, как правильно сказать… озверение, что ли. И оно как бы находит на него время от времени. Он просто перестаёт быть человеком и превращается… не знаю в кого. В существо, которому хочется убивать. Самое плохое, что когда это произойдёт, мы предсказать не можем. И сам он, наверное, не может.

– Так что же, по-вашему, нам делать-то?

Впервые с момента своего появления на станции Сергей видел начальника испуганным и растерянным.

– Не знаю… – ответил Сергей. – Ситуация непонятная и непредсказуемая. Что б вы делали, если бы где-то в этом здании прятался бешеный хищник? Наверное, приняли бы меры к тому, чтобы всех обезопасить, так? Вот нам и надо быть готовыми теперь к чему угодно.