Текст книги "Тени иного. Рассказы"

Но тут перед моим внутренним взором всплыло лицо Петра Арсеньевича. И мне показалось, что я снова слышу его голос, который говорил о моём страхе перед жужжащими созданиями. И о том, что у меня пока не было стимула, чтобы преодолеть этот страх:

«…А мне кажется, он у тебя появится в нужный момент. Когда выполнишь главную свою задачу: вспомнишь всё до конца».

Кто в действительности говорил мне это? Не фантом же? Наверное, кто-то во мне самом, – некая потаённая часть моего существа, которая знала, что я могу побороть этот страх. И побуждала меня сделать это. Не откладывая. Сейчас же.

Этот голос почти помимо воли повёл меня в направлении моего страха. Я двинулся к ульям, которые стояли в паре сотен метров от меня. Пчёл пока было не слышно и не видно.

Но всё равно было страшно. Как если бы я приближался к логову какого-то опасного зверя. Хотя выглядели ульи безобидно – ни дать ни взять большие, сколоченные из досок почтовые ящики. Только горизонтальные щели (вроде хозяйка пасеки их называла «летки») внизу, а не вверху. Я подошёл к ним уже достаточно близко и мог видеть деловито снующие через эти щели внутрь и наружу мелкие чёрные точки. Их было много, очень много. Они вились вокруг ульев, одни садились, другие взлетали, одни улетали прочь, другие откуда-то тут же появлялись, и это движение было непрерывным.

Я сделал над собой усилие и подошёл ещё ближе. Ульи были поставлены в один ряд, на расстоянии нескольких метров друг от друга. От ближайшего меня отделял десяток шагов. До меня уже доносилось тихое и неумолчное «з-з-з…», издаваемое тысячами пар крылышек. Такое знакомое и такое зловещее. Этот звук уже сам по себе нагонял у меня волну неприятных мурашек по всей коже. И мелкой, пробирающей насквозь дрожи, словно я весь был большим камертоном, вибрирующим в унисон с этим зудением. Моё сердце сильно заколотилось, и я остановился, чтобы перевести дух. Ноги стали тяжёлыми и непослушными.

Потом я собрал остатки воли и шагнул вперёд, потом ещё раз, ещё. Каждый шаг давался мне всё труднее, как будто я шёл к обрыву в пропасть. Гудение становилось всё громче, и надо мной уже замельтешили штук пять пчёл. Мне отчаянно захотелось повернуться и стремглав бежать прочь.

Я застыл на месте, хотя и просто стоять было страшно. Дальше приближаться к ульям уже было выше моих сил. Я замер, ожидая неизвестно чего.

И тут до меня долетел стрёкот, перекрывший пчелиное гудение.

Стрёкот не кузнечика, он быстро перешёл в рёв. Мотоцикл. Он выскочил из-за того самого рокового поворота, со стороны дороги на город. Из-за деревьев я до поры до времени не мог его ни слышать, ни видеть.

Водитель мотоцикла повернул с дороги в мою сторону. Меня было хорошо видно издалека. Да и велосипед мой, оставленный на обочине. Я пока не мог различить, кто едет, так как на голове ездока был шлем.

Но он катился прямо на меня. Я застыл, всё ещё недоумевая, кому я тут мог понадобиться. Может, человек не местный, заблудился, кого-то увидел и хочет спросить дорогу?

Когда между нами осталось метров десять, водитель остановил машину, слез и снял шлем. У меня внутри всё захолонуло. Это был Жора.

* * *

Он знал, что я сюда сегодня поеду. И узнал это он от Витьки. Больше не от кого.

Он, не медля, направился ко мне. На физиономии у него была нарисована его обычная гадкая ухмылка, а болотно-мертвенные глаза смотрели угрожающе и злорадно. Я уже не раз видел у него такое выражение.

Бежать от него нет смысла, подумал я. Догонит в два счёта. Я просто стоял и смотрел, как он приближается. У меня мелькнула неуместная и нелепая мысль, что сейчас я, как барон Мюнхгаузен, нахожусь между львом и крокодилом. И оба были смертельно опасны.

В другое время это могло бы показаться забавным, но только не в данный момент.

Жора остановился от меня в двух шагах.

– Всё-таки никак ты не уймёшься, очкарик, – бросил он.

Я молча уставился в его ненавистную прыщавую рожу. Намерения его были ясны. Что я мог сказать ему в ответ? Просить о пощаде? Вот этого хотелось меньше всего. Даже сейчас.

– Повезло один раз, так и жил бы дальше, не дёргался! – продолжал он хрипло и зло. – Предупреждал же тебя, сопляка. А теперь хана тебе! Сам напросился.

Он вынул из кармана нож, нажал на ручке что-то, и со щёлканьем выскочило стальное лезвие. Я стоял в ступоре, не в силах до конца осознать, что он действительно собирается это сделать. Смог только выдавить через сухое и шершавое, как наждак, горло:

– Тебя за это посадят. До самого конца посадят.

– Да никто не узнает, – с издевательской миной ответил Жора. – Ты будешь лежать там же. Рядом с тем старым пердуном!

Я невольно попятился, стоя спиной к ульям.

И вдруг опять в памяти возникло лицо Петра Арсеньевича, который говорил:

«Пчёл бояться не стоит, они не опасны. Люди бывают гораздо опаснее».

Внезапно позади меня жужжание стало заметно громче. Жорина насмешливо-злобная гримаса моментально сменилась удивлённой. Что-то происходило за моей спиной.

Я увидел, как надо мной пронеслись несколько пчёл и разом устремились на Жору. Они, словно дробины, выпущенные меткой рукой из рогатки, одновременно ударили ему прямо в физиономию.

– А, сука! – заорал Жора и схватился рукой за лицо.

Насекомые попадали на траву, но тут же из-за моей спины вылетели ещё столько же. И тоже понеслись на Жору. Я резко обернулся. Зрелище заставило оцепенеть от ужаса.

Из всех ульев – да, именно из пяти летков быстро выползали и взмывали в воздух крошечные крылатые тельца. Будто некто незримый разом выдавливал из нутра ульев наружу эту живую, кишащую движением тёмную субстанцию. На глазах их становилось всё больше и больше. И сердитое жужжание над лугом нарастало с каждой секундой.

Жора завопил снова – его опять ужалили несколько пчёл. Он выронил из руки нож и яростно замахал обеими руками, отгоняя всё новых насекомых, которые неслись на него. Ему было уже не до меня.

У меня перехватило дух. Я не мог от страха сделать больше и шагу. В голове мелькнуло, что сейчас этот разъярённый рой бросится на меня тоже. Но пчёлы меня будто не замечали. Они продолжали стремительно вылетать из-за моей спины и, как одна, пикировали на бугая, орущего благим матом и бестолково машущего руками.

Уже и не жужжание раздавалось над ульями, а грозный гул. Я снова посмотрел туда – в воздухе висело целое живое облако из насекомых. Оно несколько секунд раздувалось на глазах, клубилось и кипело, как единый живой организм. И вдруг разом, как по чьей-то команде, ринулось в нашу сторону.

Моё сердце ухнуло куда-то вниз. Я понял, что это конец.

Жора тоже увидел это. Его лицо уже заплыло от укусов и скорчилось от боли и ужаса. Он издал хрип и повернулся, чтобы бежать. Мы оба поняли, что происходит нечто непонятное и страшное.

Пчелиная туча пронеслась над моей головой. Я даже всем телом почувствовал дуновение от тысяч и тысяч крылышек. Ни одна из них меня даже не задела, словно я был неодушевлённым предметом.

Пчелиный вихрь налетел на Жору, окутав его со всех сторон. Пчёл было так много, что сам Жора пропал из виду. Я услышал только его жуткий вопль. Он бросился было прочь, но сумел пробежать всего несколько шагов. Я с ужасом наблюдал, как пчёлы сплошь облепили его лицо, шею и руки, как они живой шевелящейся массой залезли даже за расстёгнутый воротник рубахи.

Жора орал страшно и непрерывно, он рухнул на колени и молотил себя ручищами по лицу, по груди, давя насекомых десятками. Но сотни и сотни новых тут же занимали их место. Потом Жора упал и стал кататься по земле, и вопли его были уже надсадными. Но жужжащий рой не отставал от него. В него продолжали вонзаться новые и новые жала.

Это продолжалось ещё несколько секунд, и Жора внезапно затих. Он ещё несколько раз конвульсивно дёрнулся и остался лежать на траве без движения.

Потом пчелиное облако, снова как по команде, взметнулось в воздух, немного повисело над телом, и понеслось над моей головой назад к ульям. Некоторое время пчёлы вились над своими жилищами, а потом их единый рой стал постепенно разделяться на части, редеть: пчёлы залетали обратно в ульи. Скоро их живое облако растаяло в воздухе.

Я стоял, замерев на месте. Сердце бешено колотилось. Случившееся на моих глазах потрясло меня больше, чем что-либо до этого.

Я всё ещё не мог поверить в своё неожиданное спасение. И не мог осознать, что произошло. Как так получилось, что меня ни одна пчела не ужалила? Почему всё досталось Жоре? Почему они вообще вдруг накинулись на него?

Хозяйка пасеки рассказывала, что пчёлы не любят всяких резких запахов. Может, они почуяли идущий от Жоры запах курева? А может, что-то другое их разозлило? Не знаю…

Впечатление было такое, что ими управлял кто-то невидимый.

Потом я набрался смелости и осторожно подошёл к Жоре, валяющемуся на траве в скрюченной позе. Его было не узнать. Всё лицо и руки вздулись и были синюшного цвета, как ноги у мороженой курицы. Правильнее было бы сказать, что его лицо потеряло черты, оно превратилось в какое-то жуткое бесформенное месиво. Рот был широко раскрыт в застывшем вопле.

Я наклонился над ним. Он не дышал и не шевелился. Совсем. Он был мёртв.

Такая доза пчелиного яда, которую он получил, убила бы, наверное, быка.

Я попробовал представить себе, что Жора чувствовал в последние моменты своей жизни, и содрогнулся.

Но он это заслужил.

Ноги всё ещё мелко дрожали, но я побрёл через луг к дороге.

Потом сел на велосипед и покатил домой.

* * *

Нет смысла пережёвывать нудное повествование о том, как я пошёл в полицию и всё рассказал следователю. Да, тому самому, который приходил ко мне в больницу. Он сначала мне не поверил. Что и не удивительно.

Не хочется в подробностях пересказывать, как со специальной группой мы снова в тот же день поехали на луг, – туда, где всё случилось. Как уносили на носилках изуродованную, потерявшую человеческий облик Жорину тушу. Как на следующий день, уже в присутствии Витьки и Даши, доставали из озера труп старого пчеловода, уже обезображенный разложением и объеденный рыбами.

Как рыдала над ним старушка, хозяйка пасеки, которая присутствовала на этом жутком мероприятии. Как потом опять со следственной группой мы поехали к известняковому месторождению – к тому месту, где Жора столкнул меня в шурф, ударив сначала шокером (как оказалось, принадлежавшим Даше).

Не хочется вспоминать все эти допросы и следственные эксперименты. Как те двое быстро раскололись насчёт своих ролей во всём, что случилось. Как хныкал и утирал сопли Витька, давая признательные показания, и нещадно сваливая всё на покойного хахаля своей сестры. Как всхлипывала Даша, умоляя следователя не судить их с братцем слишком строго.

Я старался не наговаривать лишнего на них. Наоборот, Витьку я всячески выгораживал. Я сказал, что Жора угрозами заставлял его помогать скрыть своё злодеяние, а потом молчать. Уж не знаю, был ли Витька мне за то благодарен – я потом с ним очень мало общался. Оба мы понимали, что уже никогда друзьями не будем.

И ещё: после того, как всё стало известно, его батя на выборах снял свою кандидатуру. Насколько я знаю, джип у них конфисковали, а самого Витькиного отца обязали выплатить вдове убитого огромную сумму.

В общем, дальнейшее было уже не столь интересно.

Мне остаётся только добавить, что я потом ещё раз съездил на пасеку к старушке.

Мы с ней сидели, пили чай с мёдом (конечно же!) и долго разговаривали о разном.

От неё я узнал самую последнюю деталь, которая в этой истории осталась для меня тёмным пятном. Старика действительно звали Пётр Арсеньевич.

И последнее: когда возвращался с пасеки, я знал, что больше не боюсь пчёл.

Подобно Фениксу

Марио посмотрел на неё пьяным, полным обожания взглядом и взял её руку в свою. Алиса уже знала, что он сейчас скажет, но с трепетом предвкушала эти слова. Да, те, которые после Трёх Самых Главных женщина всегда ждёт от мужчины как естественного их продолжения. Три самых главных она уже не раз слышала, и не только от Марио. С определённого возраста она не то чтобы привыкла их слышать (разве привыкнуть можно?), но стала воспринимать из уст разных мужчин как нечто вполне естественное. Чуть ли не как что-то само собой разумеющееся.

Она, женщина в самом расцвете лет и привлекательности, умница и красавица, успешная и образованная, состоявшаяся и состоятельная, имела на то, похоже, все основания. Многие мужчины о такой паре могли только мечтать. И наверняка мечтали – по крайней мере, большинство из тех, кому хоть раз в жизни посчастливилось с ней общаться.

Но вот Марио в этом плане повезло больше, чем многим другим. Прежде всего, повезло от природы: высокий, обладающий спортивной фигурой и модельной внешностью, – тем самым глянцево-журнальным образчиком мужской харизмы. По характеру весёлый и общительный, способный быть учтивым и галантным, но когда и где надо – решительным и напористым. Правда, с образованностью и успешностью дела обстояли не столь замечательно, как у той, которая сидела сейчас рядом с ним. Однако он был молод, полон сил и амбиций, и всё у него было впереди.

Держа в правой руке ладонь любимой, Марио левой поправил галстук и несколько нервно прокашлялся. Хотя его, двадцативосьмилетнего, уже трудно было чем-то смутить, сейчас он испытывал некоторое волнение. Ведь он так долго шёл к этому моменту. С того времени, как они познакомились, прошло шесть лет. Тогда он, студент-четверокурсник международного московского университета, впервые увидел Алису. И сразу потерял голову.

Ему и раньше случалось влюбляться. И на родине, в Сан-Паулу, где он родился и вырос, и в этой далёкой холодной стране, куда он по настоянию родителей поехал учиться. Благо студенток вокруг было много, и на любой вкус. И многие девчонки отвечали ему взаимностью – он всегда был парень видный. Но эти мимолётные романы с однокурсницами и соседками по общежитию – всё было каждый раз не всерьёз и не надолго. Иногда на месяц, а иногда всей этой любви хватало только на вечер и на ночь.

С Алисой было совсем не так. Он впервые понял, что попал по-настоящему, когда она, вся такая уверенная в себе и сногсшибательно эффектная, впервые вошла в аудиторию, где заседала их группа. Наверное, вся мужская часть слегка была поражена. К концу лекции Марио решил для себя: кроме этой женщины, ему никто не нужен.

Только вот какая была загвоздка: она была на тот момент ему совсем не ровня. Он был студентом, а она – преподавательницей. Она читала у них курс международного права.

Однако темпераментного латиноамериканца это не особенно сдерживало. Разница в возрасте и социальном статусе меркла на фоне его разгорячённого воображения. Он решил во что бы то ни стало добиться внимания этой молодой красивой преподавательницы, а потом – может и благосклонности, как он это себе представлял. А там чем чёрт не шутит…

Похоже, замужем она не была, сразу зорко отметил Марио, – во всяком случае, кольца на руке не наблюдалось. Наверняка у неё кто-то есть – у такой женщины не может не быть, – но и в этом обстоятельстве Марио видел только дополнительный стимул к достижению цели. Он привык одерживать на любовном фронте по-наполеоновски лёгкие и быстрые победы, завоёвывая женские сердца и бесцеремонно отшивая конкурентов. В случае с Алисой всё было гораздо труднее, но и победа была бы куда интереснее, а главное, сулила гораздо больше. Так что потенциальное соперничество только подогревало его азарт. Но главное всё же была не пикантность ситуации, а то, что эта женщина казалась ему олицетворением всей его мечты о спутнице жизни.

Он стал задерживаться после её лекций под предлогом дополнительных вопросов, говорил кучу комплиментов на своём довольно хорошем, хоть и с заметным акцентом, русском. Потом стал дарить цветы, конфеты. Поначалу она показалась ему холодноватой и вообще для него неприступной. Но он, как и положено настоящему мачо, был настойчив. Через два месяца после начала осады ему удалось уговорить её пойти после занятий в ресторан. Вот тогда-то он почувствовал, что крепость скоро будет готова к сдаче.

Финансовое положение его было так себе. Родители были людьми не очень-то богатыми, денег почти не посылали, так что он мог рассчитывать только на себя. Но ради такого случая он занял нужную сумму у друзей, купил себе хороший костюм и выбрал один из самых дорогих московских ресторанов.

Марио не ошибся в своих прогнозах. На первом свидании Марио узнал, что у Алисы никого нет. Вернее, она формально пока замужем, но с мужем давно уже не живёт. Тот уже второй год не даёт развода. Всё ограничилось довольно откровенным разговором за ужином, потом Марио проводил её до дома. Но начало было положено. Его ухаживаний она не отвергла, более того – дала понять, что можно действовать дальше.

Затем последовали новые встречи вне стен вуза, прогулки по вечерней Москве, посещение музеев и прочих достопримечательностей. Ей, похоже, нравилось быть с ним всё больше. Она как-то сказала ему, что большинству соотечественников не хватает ни шарма, ни галантности. А с ним она получает то, чего не могли дать ей другие мужчины. Естественно, такое признание придало ему самоуверенности и подняло ещё выше планку самолюбия, которая без того располагалась достаточно высоко.

Их отношения развивались даже быстрее, чем Марио мог ожидать. Потом было ещё несколько вечеров в ресторанах, и наконец, настал тот долгожданный момент, когда она после очередного посещения пригласила его к себе домой. В тот день, проводив Алису до подъезда, Марио собрался было в очередной раз попрощаться и вернуться к себе в общежитие, чтобы всю ночь предаваться буйным фантазиям. Но Алиса неожиданно томным голосом осведомилась, не желает ли он зайти к ней в гости на чашечку кофе.

Это был знак, что бастион пал. О, как у него моментально закипела кровь! Конечно же, он зашёл, и, конечно же, остался до утра. Тогда-то Марио и показал, на что способен. Он знал, что все женщины, с кем он бывал в постели, считали его классным любовником. И на сей раз он выложился по полной.

Алиса была в восторге. Наутро она сказала, что такого не было у неё ещё ни с кем, а опыт в любовных утехах у неё, как оказалось, был побольше, чем у Марио. Впрочем, это не вызвало у Марио ни удивления, ни смущения. Главное, он добился своего. Теперь эта женщина принадлежала ему!

И у них завихрился головокружительный роман, в котором оба утонули, как в пучине. Прошло всего три месяца с того дня, как они познакомились, они были охвачены всепоглощающей страстью – той, которая бывает раз в жизни; той, о которой пишут романы и снимают сериалы.

Всё это было замечательно, но когда Марио пытался заводить с ней разговор насчёт совместного будущего, Алиса неизменно остужала его пыл. Она отвечала, что ещё не готова к такому шагу, а Марио тем более не готов.

Ведь у неё ещё где-то оставался законный муж. Правда, о нём Марио знал только с её слов и воспринимал как некую абстракцию. Тем не менее, пока существовало это досадное обстоятельство, они соединиться не могли.

Но то было дело поправимое, в чём оба были согласны, а вот главную трудность Алиса видела в другом. Любовь любовью, но для того, чтобы создать семью, нужен надёжный фундамент. И с женитьбой торопиться не стоит. Конечно, она была права. Она всегда была права в житейских вопросах – эта умная и жёстко, не по-женски расчётливая обаятельница.

Кто такой был на тот момент Марио? Недоучившийся студент с неопределёнными перспективами. Это он и сам осознавал. Она – да, имела профессию, но не сказать, чтобы хорошо оплачиваемую. Во всяком случае, недостаточно для счастливой семейной жизни, как её понимала Алиса.

Сначала, милый, окончи университет, внушала она ему всякий раз, когда он заводил разговор о женитьбе. Найди, дорогой, хорошую работу; заработай, золотой, денежек. Реши для себя раз и навсегда, что ты уже нагулялся и готов быть мужем и отцом. Вот тогда и будем эту тему всерьёз обсуждать. А пока… Ну, будем встречаться, пока получаем от этого удовольствие. А там посмотрим. В ней удивительным образом сочетались очарование и какая-то внутренняя сила, целеустремлённость и даже хватка, которые и у мужчин-то не часто встретишь. Марио сразу отметил это, почти с того момента, как они познакомились. И потом не раз подмечал и в малом, и в большом. У неё был такой подход – к людям, к делам, к вещам – вообще ко всему в жизни. Такой женщины, думал Марио, он действительно не встречал.

Но это качество в ней вкупе со всеми остальными безотчётно притягивало его. Думая об их отношениях, молодой человек не раз ловил себя на мысли, что ведущим в их паре был не он, а она, Алиса. И не только потому, что она была старше на семь лет, опытнее, образованнее и, в конце концов, просто мудрее.

В ней было нечто такое, чего не хватало ему самому, и он это чувствовал. Наверное, вот эта деловитость и прагматичность. Эта безжалостная расчётливость, которая вкупе с ярко выраженным женским началом производили прямо-таки убойный эффект. Марио с какого-то момента стало казаться даже, что это не он завоевал сердце этой женщины, а она каким-то образом присвоила его, умело расставив сети, как паук ловит муху. Впрочем, Марио не был склонен к продолжительной рефлексии. Такое положение дел его устраивало. Им вместе было хорошо, просто супер, а чего ещё надо?

…Да, это было шесть лет назад. С того времени случилось много разного, им обоим многое пришлось преодолеть. Но они прошли этот долгий и непростой путь навстречу друг другу. Теперь главные трудности позади. Остался последний шаг. И сейчас Марио его сделает. В этот знаменательный день, накануне новогоднего празднества.

Они сидели в номере-люксе одного из фешенебельных отелей в его родном Сан-Паулу. За окном, с высоты семнадцатого этажа, простиралась величественная городская панорама, освещённая лучами заходящего солнца. Из приоткрытой форточки доносились звуки праздничного фестиваля, – пёстрой и радостной человеческой мешанины, заполонившей улицы. Через несколько часов истечёт этот день, и наступит новый год.

Год, который для них двоих, вероятно, будет первым годом совместной жизни. И хочется верить, долгой и счастливой.

Марио собрался с духом и произнёс дрожащим от волнения голосом:

– Любовь моя, наконец мы снова вместе! Я хочу, чтобы нас больше никогда, никто и ничто не разлучало! Я прошу, будь моей женой!

Как-то всё это прозвучало несколько вычурно, подумалось ему, и, как это по-русски… мелодрама-тично, – с трудом выговорил Марио про себя по слогам. Он сделал над собой ещё одно усилие и протянул ей маленькую коробочку, покрытую снаружи чёрным бархатом.

– Вот… это тебе от меня, – добавил Марио.

Алиса улыбнулась, открывая коробочку. Конечно, она знала, что там. Но ритуал есть ритуал. Она притворно ахнула и закатила глаза:

– О, Марио, какая прелесть! Да, милый, да, конечно, я выйду за тебя!

Обручальные кольца были явно дорогие, из золота высокой пробы, филигранно выделанные, с алмазной инкрустацией. Алиса сразу оценила стоимость украшений. Ну что ж, опять Марио показал себя с лучшей стороны. Не зря она сделала его своим любовником на долгие годы.

Марио, сияя от счастья и запинаясь, добавил:

– Алиса, я ещё приготовил для тебя маленький сьюр…приз, тьфу, никак не могу научиться правильно говорить это слово!

Алиса задорно рассмеялась.

– Учи это слово, Марио, учи! Оно тебе ещё пригодится! Правда, сюрприз? Обожаю сюрпризы! Спасибо, ты такой милый!

Она потянулась к нему и чмокнула в щёку.

Марио посмотрел на часы.

– Скоро… скоро уже должен быть. Как это у вас в России говорят: «с минуту на минуту», да?

– «С минуты на минуту», дурачок, – поправила она, ласково поглаживая его по плечу.

– С минуты на минуту, – послушно повторил Марио. – То есть вот уже сейчас.

Алиса была несколько заинтригована. Это скорее от неё можно было ожидать сюрпризов. Но и Марио за всё время их знакомства показал себя как парень не промах. Иначе она не была бы рядом с ним сейчас. Зачем ей лох?

Интересно, что же такое он приготовил?

Да, стать тем, кого она хотела из него вылепить, у него не получилось. Не хватило ему настойчивости, способностей. Да и просто не повезло, в конце концов, времена наступили в стране такие…

Она какое-то время думала, что Марио – просто очередной проходной персонаж в её жизни, и срок годности их взаимных чувств подошёл к концу. Но уж больно он был хорош в постели, и к тому же молод и привлекателен. А главное, он-то любил её без памяти и готов был на всё ради неё. Нет, такого парня не стоило отпускать…

К моменту, когда Марио с грехом пополам окончил университет, Россия переживала не лучшие времена. Для выпускника родом из Бразилии не просматривалось практически никаких перспектив. Не было ни связей, которые помогли бы ему зацепиться в Москве; не нашёл он и хороших вакансий по своей специальности. А подметать улицы или работать грузчиком Марио, вкусивший ночной столичной жизни, никак не хотел.

После получения диплома он какое-то время жил у Алисы, и по большей части за её счёт, что ему совершенно претило. Он представлял собой, возможно, типаж донжуана, но отнюдь не альфонса. Такая женщина, рассуждал он, достойна того, чтобы её содержали, а уж никак не содержать кого-то. Да и она сама не стала бы сколько-нибудь долго терпеть такое положение вещей. Любовь любовью, но надо же на что-то жить, и желательно не кое-как.

Долгое время Марио болтался в российской столице в безуспешных поисках подходящей работы. Наконец, с помощью Алисы всё же нашёл себе место менеджера по снабжению в строительной компании. Но карьера не задалась. Не сказать, чтобы он был очень эффективен на этой должности. Соблазнять женщин у него получалось гораздо лучше. Да и не очень-то нравилась ему эта работа. Марио всегда считал себя достойным лучшего, гораздо лучшего. Например, он мечтал о том, чтобы стать мужской фотомоделью – вот там бы он блистал… Но попробуй-ка пробейся туда без хороших связей! Внешних данных и даже его общительности и непосредственности было недостаточно. Таких, как он, в московском шоу-бизнесе уже хватало с избытком.

А самое неприятное, что у руководства компании, где он работал, начались проблемы с законом. Конечно, это отразилось и на общем состоянии дел в компании. И коснулось непосредственно самого Марио. На него могли повесить крупную недостачу. Помимо этого, его начальник оказался замешанным в криминальных разборках с конкурентами, в которые помимо желания втянулся и Марио. Время-то было смутное – вторая половина девяностых.

Личностью Марио заинтересовалась миграционная служба, а потом и управление по борьбе с организованной преступностью. Не так, чтобы он дал основания обвинить в чём-то конкретном. Но вопросы к нему были – относительно легальности его пребывания в России и прочего. Эти проблемы были уже более чем серьёзными.

Взвесив все обстоятельства, Марио решил, что лучше ему убраться подобру-поздорову на родину и на ноги вставать там. По крайней мере, не в России, пока здесь тянется это неспокойное время. Алиса отнеслась к такому решению если не одобрительно, то с пониманием.

Однако Алиса заверила, что если он, Марио, действительно не хочет её терять, то это расставание не навсегда.

Просто всему своё время, дала она ему понять ясно и недвусмысленно; а он, Марио, должен так или иначе реализовать себя. Иначе вся его любовь к ней останется не более чем ещё одним занятным увлечением, каких у него было немало.

Итак, Марио скрепя сердце отбыл туда, откуда приехал. В Сан-Паулу он тоже нашёл себя не сразу. Диплом специалиста по менеджменту в добывающих отраслях оказался не шибко востребован и дома, что оказалось для него неприятным открытием. Но пополнять армию безработных ещё и на родине Марио не хотелось. И к тому же он помнил об обещании, данном Алисе перед отъездом: он непременно осуществит все свои честолюбивые намерения. Он будет достойным её, во что бы то ни стало!

После долгих поисков молодой человек не нашёл ничего лучше, чем с помощью папиных связей устроиться на работу в отель. В тот самый, номер которого они с Алисой сейчас занимали.

Отец убедил его, что нет ничего зазорного в том, чтобы после вуза работать в сфере обслуживания. Многие из соотечественников Марио в его возрасте сочли бы такое место для себя престижным. После некоторых раздоров с родственниками и с самим собой Марио вынужден был признать, что его старик прав.

Какое-то время Марио работал сначала барменом, затем подсобным рабочим на кухне. Постепенно освоил кулинарное ремесло и стал помощником повара в одном из отделов. Не ахти какая карьера для выпускника международного вуза, но всё же лучше, чем быть безработным. Уровень доходов на этой должности, конечно, был далеко не тот, на который рассчитывал Марио и которого считал себя заслуживающим. Но жить было можно, и сама работа ему со временем даже понравилась.

Не сказать, чтобы Марио совсем забыл о своих амбициях, но отодвинул их достаточно далеко, на задворки сознания. Вот только об Алисе он не забывал. Постоянно слал ей сообщения по интернету и сотовой связи, что он тут без неё сходит с ума. Алиса отвечала изредка и сдержанно. Похоже, её чувства к нему остыли. А однажды Алиса сообщила, что встретила человека, за которого собирается снова выйти замуж. Это известие стало для ревнивого Марио шоком. Он даже стал крепко пить с горя. А Алисе написал сумбурное и полное эмоций письмо, что если она совершит такой шаг, то он что-нибудь сделает с собой.

Через короткое время он получил от Алисы очередное послание. Она писала, что теперь замужем, однако это должно стать хорошим известием для Марио. Ибо вследствие своего нового статуса она располагает достаточными средствами для того, чтобы навестить его. Она приедет с супругом отдохнуть в Сан-Паулу. Но приедет прежде всего к нему, к Марио. И им надо непременно встретиться. Поэтому она, Алиса, просит его подыскать и зарезервировать для них номер получше. Да, именно в этом отеле, где работаешь ты, дорогой. Если, конечно, добавляла она, ты меня любишь так же, как раньше, и как о том уверяешь в своих пылких посланиях. И тогда мы наконец-то увидимся!

Внутри Марио всё загорелось. Судьба наконец-то снова улыбнулась ему. Сама мысль о том, что он снова увидит женщину своей мечты, единственную и неповторимую, придала ему прямо-таки второе дыхание. Пусть она уже принадлежит не ему, а кому-то другому…

Впрочем, кто решил, что не ему? Марио заочно возненавидел этого «кого-то», как только узнал о его существовании.

Такие чувства он уже испытывал… Но того, кто стоял некогда между ним и Алисой, уже не было. И снова ещё кто-то…

Однако всё это меркло перед осознанием того, что он скоро увидит свою любовь. Он сделал всё так, как просила Алиса. И она не обманула. Она прилетела действительно не одна. Они с мужем поселились в том отеле, где работал Марио. И они с Марио нашли способ тайно встречаться, и были те самые безумные минуты, как когда-то у неё на квартире в Москве. Марио вновь почувствовал себя на седьмом небе.