Текст книги "Славянские колдуны и их свита"

Словацкая сказка изображает сыновей Ежи-бабы лютыми змеями[773]773
  Slov. pohad., 338 и дал.


[Закрыть]. Очевидно, что под этим именем, смысл которого давным-давно утрачен народною памятью, предки наши разумели мать змея Вритры, демона, похищающего дожди и солнечный свет. Подобно змею, Баба-яга любит сосать белые груди красавиц, то есть извлекать молоко (дождь) из грудей облачных нимф; подобно змею, она ревниво сторожит источники живой воды и заботливо прячет в своих кладовых медь, серебро и золото, то есть сокровища солнечных лучей[774]774
  Гануш: Дед и Баба. 63.


[Закрыть].

Так, по свидетельству одной сказки, жили-были два богатыря, взяли к себе названую сестру, и повадилась к ней ходить и сосать груди Баба-яга[775]775
  По другому варианту это делает змей.


[Закрыть]. Богатыри заприметили, что сестра их стала хиреть и coхнуть; подстерегли ягу, изловили и заставили указать себе источник с живою водою. Приводит их яга в лесную трущобу, указывает на колодец и говорит: «Вот целющая и живущая вода!» Тогда богатырь, по имени Катома, сломил с дерева зеленую ветку и бросил в колодец; не успела ветка до воды долететь, как вся огнем вспыхнула. Разгневались добрые молодцы, вздумали за такой обман бросить Бабу-ягу в огненный колодец (метафора грозовой тучи), но она упросила-умолила пощадить ее и привела к другому колодцу. Катома отломил от дерева сухой прутик и только что кинул в воду – как он тотчас же пустил ростки, зазеленел и расцвел[776]776
  H. Р. Ск., V, 35; VIII, 23; Lud Ukrain., I, 325. Наравне с драконами ведуны и ведьмы тотчас же разрывают наложенные на них оковы и пропадают из темницы, как скоро добудут воды и утолят свою жажду.


[Закрыть].

Словаки верят, что Баба-яга может по собственному произволу насылать ненастье и ясную погоду[777]777
  Пов. и пред., 124–5; Nar. zpiewаnky Колляра, I, 420–1.


[Закрыть]. Так как наводимый тучами мрак уподоблялся ночи, а следующее за грозой прояснение солнца напоминало утренний рассвет, то русская сказка[778]778
  Н. Р. Ск., IV, 44.


[Закрыть] отдает во власть яги трех таинственных всадников – белого, красного и черного, олицетворяющих собою день, солнце и ночь. Наконец, подобно змею, Баба-яга пожирает человеческое мясо. Вокруг избы, в которой живет она, тянется забор из человеческих костей или высокий тын с вогнутыми на нем черепами; из тех же костей устроены и ворота: вереями служат ноги, засовом – рука, а замком – челюсть с острыми зубами[779]779
  Ibidem; Маяк, XV, смесь, 21–22.


[Закрыть].

Баба-яга и ведьмы чуют присутствие скрытого человека и при всякой встрече с странствующими героями восклицают: «Фу-фу! доселева русского духа видом не видано, слыхом не слыхано, а ныне русской дух в очью проявляется!» или «Что это русским духом пахнет!» Те же слова произносят при встрече с людьми и все другие мифические лица, которым приписывается пожирание человеческого мяса: Чудо Морское, Вихрь, драконы, великаны, черти. В немецких сказках означенные восклицания заменяются выражением: «У-у-у! я чую – здесь пахнет человеческим мясом!»

Наряду с ведьмами Баба-яга ворует детей, жарит и поедает их; наряду с ведьмами она питается душами усопших[780]780
  Н. Р. Ск., I. 3, 4, 13; Пов. и пред., 181; сказки Гримм, I, 180; Norweg. Volksmärch, I, 5, 24, 27; II, 6. У финнов Бабе-яге соответствует Сiеэтср = пожируха (Зап. Акад. наук 1862, I, Шифнера, 136); в чувашской сказке старая ведьма как только вошла в избу, так и закричала: «Что это человеческим духом пахнет?» «Матушка, – возразила ей дочь, – да разве ты не каждый день употребляешь в пищу человеческое мясо; так какому же запаху быть в нашей избушке!» (Чуваш. разговоры и сказки, 36–37.)


[Закрыть]. Как олицетворение черной тучи, как существо, равносильное змею, производителю засух, бесплодия и морового поветрия, Баба-яга в среде вещих облачных жен является с значением третьей парки и роднится с богинею смерти[781]781
  Желая навести дождь, яга выставляет на двор мертвую голову (Морану – черную тучу).


[Закрыть]. Народная фантазия представляет ее злою, безобразною, с длинным носом, растрепанными волосами, огромного роста старухою.

Именем «яга», точно так же как именем «ведьма», поселяне называют в брань старых, сварливых и некрасивых женщин. Следуя эпическому описанию сказок, Баба-яга – костяная нога, голова пестом лежит в своей избушке из угла в угол, нос в потолок врос, груди через грядку повисли. Замечательно, что лихо (Недоля, злая парка) олицетворяется в наших сказаниях бабой-великанкою, жадно пожирающей людей; по выражению южнорусского варианта, лихо покоится на ложе из человеческих костей, голова его лежит на покути, а ноги упираются в печку.

Бабу-ягу называют на Руси:

a) ярою, бурою, дикою[782]782
  Украински приказки, 70, 285: «чорт ярой баби!» «чорт бурой (или дикой) баби!». – Н. Р. Ск., II (изд. 3), 34, b: яга-бура.


[Закрыть], что указывает на связь ее с бурными, грозовыми тучами и с неистовой породою великанов;

b) железною. Малороссияне, не позволяя детям щипать горох, говорят: «Нейди в горох, ботам зализна баба сидить!» Тою же угрозою останавливают они ребятишек, чтобы не бегали в леса и сады[783]783
  Номис., 274.


[Закрыть]. В Пошехонском уезде крестьяне с целью удержать детей от своевольного беганья по огородам и нивам запугивают их полевым дедом или Бабой-ягою – костяной ногою, с большими грудями и сопливым носом. В других славянских землях уверяют детей, что в колосистом хлебе сидит babajędza, žitnamatka, sserpashija, ловит шалунов и давит их своими железными грудями.

По мнению чехов, житная баба является на полях и нивах по преимуществу в то время, когда хлеб начинает цвести и наливаться. Сербы пугают шаловливых девочек и мальчиков гвоздензубою – бабою с железными зубами[784]784
  Гануш, 160; Срп. pjeчник, 84; Громанн, 15.


[Закрыть]. Те же самые поверья и эпитеты немцы соединяют с Бертою – Гольдою. Светлая богиня рая, кроткая владычица эльфов (блаженных душ), она, в силу присвоенных ей обязанностей неумолимой Смерти, получает демонический характер и преобразуется в дикую или железную Берту (wilde Bertha, Eisenbertha), отличительными признаками которой считаются: страшное лицо, всклоченные волоса, длинный нос, веник в руках и коровья шкура, наброшенная вместо верхней одежды. Гольда (Hulda, Huldra) представляется то молодою красавицей, то сгорбленной, длинноносою и косматою старухою, с большими зубами[785]785
  По свидетельству некоторых саг, она прекрасна спереди и безобразна сзади.


[Закрыть].

У кого вихрятся волоса, о том принято выражаться: «Er ist mit der Holle gefahren!» Стращая капризных детей, говорят: «Schweig! die eiserne Bertha (или: Perchr mit der eisernen nas) kommt». В Альтмарке и Бранденбурге плачущего ребенка заставляют умолкать следующими словами: «Halls maul! sonst kommt roggenmöhme (kornweib)[786]786
  Möhme = muhme, mutter.


[Закрыть] mit schwarzen langen (или: mit eisernen) zitzen und schleppt dich hinweg!» Эта roggenmohme представляется женщиной огромного роста; ее считают матерью блуждающих по нивам волчьих оборотней (roggenwolfen).

Чтобы дети не трогали снопов, их пугают вовкулаком: «Der verwolf sitzt im korn!» «der wolf ist im korne; wenn er euch frisst, mussen eure seelen von baum zu baum fl iegen, bis das korn eingefahren ist». Kornmuttcr имеет огненные пальцы и с горячими железными сосками груди, которые заставляет сосать заблудившихся детей; груди ее так длинны, что она может закидывать их за плечи. Когда ветер волнует ниву – это она гоняется за малютками и пойманных толчет в железной маслобойне или, подобно Берте, отнимает у них зрение.

Во время жатвы немцы, славяне и литовцы последний связанный сноп посвящают «житной бабе»; его наряжают в женское платье, украшают цветами и зеленью и торжественно, с песнями, несут в деревню; сноп этот называют бабою, kornpuppe, grosze mutter, die alte[787]787
  Beiträge zur D. Myth., II, 422; D. Mylh., 247–9, 255–6; Die Götterwelt, 293–5; Roggenwolf und roggenhund, 26, 29–32; Korndämonen. 20; Гануша: Дед и Баба, 9.


[Закрыть]. Таким образом, народные поверья сближают Бабу-ягу с царицею эльфов; истребляя род людской, она забирает к себе прекрасных малюток, то есть эльфоподобные души, и вместе с ними скрывается в колосистых нивах; сравни с вышеприведенными сказаниями о мавках, русалках и полудницах.

Острые железные зубы Бабы-яги (первоначально – метафора разящих молний) отождествляют ее с поедучею Смертию; длинные железные груди, которыми она удушает детей, указывают на ее сродство с дивоженами; у последних груди так велики, что они употребляют их вместо вальков. Эти груди – дождевые облака, а смертельные удары, наносимые ими, знаменуют гром Замечательно, что Бабе-яге приписывается обладание волшебным прутом[788]788
  Lud Ukrain., I, 321–4; сб. Валявца, 120–7; Срп. припов., 29.


[Закрыть], которым стоит только махнуть, как тотчас же все живое превращается в камень; это – тот молниеносный жезл, прикосновением которого Гермес (проводник усопших в загробное царство) погружал людей в непробудный, вечный сон.

Длинный сопливый нос Бабы-яги – черта, не лишенная значения и столь же древняя, как и спутанные, растрепанные ее косы. Напомним, что, по свидетельству сказок, прекрасный герой (бог светлого неба) на пять зимних месяцев делается неопрятным замарашкою (Неумойкою): во все это время он не чешется, не стрижется, не моется и не сморкается, то есть покрывается облаками и туманами, которые исстари уподоблялись косматым волосам, и не проливает дождей. Г. Потебня слово «сопля» производит от глагола «сыпать», который в малорусском наречии употребляется в смысле лить; старослав. сачити, с кнжти, пол saczyć – испускать жидкость («источник иссяк») и малоросс. сякать, высякаться – сморкать, высморкаться. По другому преданию, сказочный герой превращается в сопливого козла; но вот наступает пора освобождения, и он берется за гусли и начинает (грозовую) песню; наносимые ему удары (удары грома) прекращают силу чародейного заклятия, козлиная шкура спадает и предается сожжению[789]789
  H. Р. Ск., VI, 50.


[Закрыть].

Белорусы рассказывают, что во время жатвы ходит по нивам Белун, заставляет встречных утирать себе нос и за эту услугу рассыпает перед ними деньги, то есть золото солнечных лучей. Тождество Бабы-яги с Бертою и Гольдою подтверждается еще тем, что все они равно представляются пряхами. По указанию народных преданий, Баба-яга прядет кудель, ткет холсты и гоняется за своими жертвами с железным грéбнем в руках[790]790
  Н. Р. Ск., I, 3; Глинск., I, 88; Slov. pohad., 250.


[Закрыть]; сербская гвоздензуба носит в горшке горячие уголья и, встречая нерадивых прях, жжет им пальцы. Из понятия смерти возникла мысль о могучей судьбе, представительницами которой явились три мойры, норны или моровые девы. Согласно с этим, сказки нередко упоминают о трех вещих сестрах – Бабах-ягах, изображая их хотя и сварливыми, но добрыми и услужливыми старухами: они предвещают страннику, что ожидает его впереди, помогают ему мудрыми советами, дают ему богатырского коня, клубок, указывающий дорогу в неведомые страны, ковер-самолет и другие диковинки. Из святочных игр[791]791
  Терещ., VII, 162.


[Закрыть] можно заключать, что Баба-яга – мастерица загадывать загадки и разрешать их таинственный смысл.

Процессы о колдунах и ведьмах

В предыдущей главе указано нами, что обвинения волхвов и жен-чародеек в сношениях с нечистыми духами, в похищении дождей и земного плодородия, в наслании болезней, голода и моровой язвы возникли из древнейших основ языческого миросозерцания. Подобные обвинения всякий раз, как только страну постигало общественное бедствие, возбуждали против них народную месть и вызывали суровые казни сожжения, потопления и зарывания в землю. Впоследствии, когда водворилось христианство, высшие духовные власти редко и небезусловно возвышали свой голос против несправедливости и жестокости таких казней. Мы знаем только протест епископа Серапиона (XIII в.), который, впрочем, не отвергает возможности колдовства, а осуждает произвол народной мести и требует для обвиняемых правильного суда.

По необходимому закону всякого исторического развития новая религия должна была стать во враждебные отношения к старым народным верованиям и главным образом противодействие свое направить на лиц, которые были представителями и хранителями языческого культа: умели гадать, предвещать, целить недуги, обладали тайной молитвенных заклинаний и священных обрядов. Такими лицами были волхвы, кудесники, чаровницы, мужи и жены вещие.

Христианская иерархия не могла относиться к ним индифферентно; по ее выражению, это были «бесовские сосуды», пособники Сатаны, через посредство которых он рассевает в народе злое семя неверия. С своей стороны волхвы и кудесники также не могли оставаться равнодушными при виде тех успехов, какие делала религия, чуждая их интересам, недоступная их пониманию, направленная против «старожизненных» богов и праотеческих заветов.

При самом введении христианства святым Владимиром дело не обошлось без борьбы. Иоакимовская летопись сохранила нам свидетельство о восстании новгородцев, которые, не желая изменять веру и отказываясь креститься, взялись за оружие; по словам этой летописи, «Богомил, высший над жрецы словян, вельми претя люду покоритися»[792]792
  Рос. ист. Татищева, I, 39.


[Закрыть]. Феодор и Илларион, первые епископы Ростова, принуждены были бежать от озлобления тамошних язычников, а святой Леонтий пострадал от них смертию; в послании Симона о нем сказано: «…первый ростовский Леонтий священномученник… его же невернии, мтного мучивше, убиша; и се третий гражданин небесный бысть руськаго мира с онема варягома (убитыми при великом князе Владимире), венчався от Христа». Событие это исследователи относят ко времени около 1070 года. Такая же мученическая кончина постигла и преподобного Кукшу, который в половине XII века проповедовал вятичам: все сведают (писал про него Симон), «како вятичи крести… и по многых муках усечен бысть с своим учеником Никоном»[793]793
  Истор. рус. церкви Филарета, еписк. Рижского, изд. 1848 г., I, 30–34.


[Закрыть].

По сведениям, занесенным в «Повесть временных лет», в XI столетии волхвы громко, всенародно хулили христианство и, пользуясь своим влиянием на массу населения, старались возбуждать ее к открытому сопротивлению. Так, в 1071 году в Киеве явился волхв, который предсказывал, что через пять лет Днепр потечет назад, земля греческая станет на месте русской, а русская на месте греческой; тогда же переставятся и прочие земли. В народе нашлись невегласи, которые охотно слушали волхва и верили его предсказаниям; но «верные» посмеялись ему, говоря: «Бес тобою играет на пагубу тобе», – и действительно, волхв пропал в одну ночь без вести. Переяславский летописец дополняет, что, по словам волхва, ему предстали пять богов и велели поведать людям о будущих изменениях стран и что сам он погиб, вринутый в ров («и вринуша его беси в ров»). Также и волхв, явившийся в Ростове в 1091 году, погиб вскоре. Можно догадываться, что волхвы гибли не без участия ревностных приверженцев христианской стороны. На это имеется и несколько положительных указаний.

Посланный на Белоозеро для сбора княжеской дани Ян, вместе с священником и двенадцатью вооруженными отроками, выходил на волхвов, которых не хотели выдать ему местные жители. Волхвов было двое, но у них были свои сторонники; эти люди ринулись на Яна, один из них уже замахнулся на него топором, но, по старинному выражению, огрешился, не попал; тогда Ян, оборотя топор, ударил своего противника тульем, а остальных приказал рубить отрокам Мятежная толпа не устояла и побежала в лес. В этой схватке убит и священник Наконец настояния и угрозы Яна заставили белозерцев схватить и выдать ему волхвов. Начался допрос. Волхвы требовали поставить их перед князем Святославом. «Сам ты ничего не можешь нам сделать, – говорили они Яну, – так поведают наши боги!» «Лгут ваши боги!» – возразил Ян и велел их бить и рвать за бороды; потом связал их, посадил в ладью и вместе с ними поплыл но Шексне. Остановясь на устье этой реки, он спросил: «Что вам поведают боги?» «Боги поведают, – отвечали волхвы, – что не быть нам в живых». – «Правду говорят!» – «Но если отпустишь нас – много будет тебе добра; а погубишь – многую печаль и зло примешь». Ян не поверил предсказанию; оба волхва были убиты и повешены на дуб; трупы их достались в пищу лесным зверям. Более значительное восстание волхвов было в Новгороде при князе Глебе, о чем летопись повествует так: «…встал волхв… творяся акы Бог, многы прельсти, мало не всего града; глаголашеть бо, яко все ведаю, и хуля веру хрестьянскую, глаголашеть бо, ако перейду по Волхову пред всеми. И бысть мятежь в граде, и вси яша ему веру и хотяху погубити епископа; епископ же взем крест и облекся в ризы, ста рек: иже хощеть веру яти волхву, то да идеть за нь; аще ли веруеть кто, то ко кресту да идеть. И разделишася надвое: князь бо Глеб и дружина его идоша и сташа у епископа, а людье вси идоша за волхва, и бысть мятежь велик межи ими». Тогда князь, скрывши под верхнею одеждою топор, подошел к волхву и спросил: «Знаешь ли, что будет утром и что будет к вечеру?» «Все знаю!» – отвечал волхв. «Знаешь ли, что теперь должно совершиться?» – «Я сотворю великие чудеса!» При этих словах князь выхватил топор и ударил волхва с такою силою, что он тотчас же пал мертвый; смерть его поразила народное воображение, толпа разуверилась в его пророческом призвании и тихо разошлась по домам[794]794
  П. С. Р. Л., I, 75–78, 92; Летоп. Переяслав., 47.


[Закрыть].

Хотя народ и принял христианство, но уставы и предания предков не вдруг утратили для него свою обаятельную силу; тайно еще продолжали жить старые верования и соблюдаться старые обряды. «Невегласи» (а такими следует признать целые массы населения) еще долгое время совершали мольбы и требы языческим богам и во всех сомнительных и тревожных случаях прибегали к помощи колдунов и чародеев.

Заветы древней религии и культа сохранялись в семьях, передавались по наследству от отцов к детям и потому легко укрывались от постороннего вмешательства и преследований. Сверх того, при всеобщей грубости нравов и отсутствии образовательных начал предки наши и не в состоянии были возвыситься до восприятия христианства во всей его чистоте; мысль их, опутанная сетью мифических представлений, на всякое новое приобретение налагала свои обманчивые краски и во всяком новом образе силилась угадывать уже знакомые ей черты. Результатом этого было странное, исполненное противоречий смешение естественной религии с откровенною: предания и мифы о древних богах переносятся на Спасителя, Богородицу и святых угодников; суеверные обряды и чары обставляются предметами, освященными в церкви, каковы: ладон, пепел кадила, святая вода, свечи страстная, богоявленская, сретенская и венчальная, верба, сбереженная от недели Ваий, соль четверговая[795]795
  Пережженная на Чистый четверг.


[Закрыть], которую, по свидетельству Стоглава, клали под престол, и проч.; заговоры сливаются с христианскими молитвами, и рядом с воззваниями к стихийным силам природы народ призывает ангелов, апостолов и Пречистую Деву; языческие празднества приурочиваются к христианскому календарю; священников заставляют кататься по нивам – на плодородие почвы, выдергивать хлебные заломы, принимать не установленные церковными правилами приношения. Старинные моралисты называли наших предков людьми двоеверными, и нельзя не признаться, что эпитет этот верно и метко обозначал самую существенную сторону их нравственного характера.

Духовенство в высших своих представителях сознавало вред и незаконность такого положения дел и в поучениях своих постоянно возвышало голос как против басен и обрядов, наследованных от языческой старины, так и против народного доверия к волхвам, ведунам и ведуньям. Кирилл Туровский восстает на скоморошество, игры, волхвование, потворы и запрещает искать и посещать волхвов.

В правилах митрополита Иоанна (XII в.) предписывается: кто будет творить волхвование и чары, тому не давать святого причастия[796]796
  Памят. XII в., 90, 121; Рус. Достоп., I, 91.


[Закрыть]. В Кормчей книге, по списку 1282 года, велено всех, «иже вследоуе(ю) ть поганым обычае(я)м и к волхвом или обавником ходять или в дом свой призывають, хотя те увидети от них некая неизреченная», отлучать на шесть леть от церкви[797]797
  Ист. хрестом. Буслаева, 381–2.


[Закрыть]. Подобные же запреты встречаем в грамотах игумена Памфила (1505 г.), митрополитов Фотия и Даниила, в Домострое, Стоглаве и других памятниках, направленных против народного суеверия.

В поучении священнослужителям 1499 года сказано, чтобы они не принимали приношений от волхва, потворника, игреца (скомороха); а в дополнительном указе (1552 г.) к Судебнику повелено было кликать по торгам, чтобы к волхвам, чародеям и звездочетцам не ходили, под опасением опалы и духовного запрещения[798]798
  Доп. к Ак. Ист., I. 22; Пам. стар. рус. лит-ры, IV, 202; Ак. Ист., I, 109, 154.


[Закрыть]. В патриаршей грамоте на основание Львовского братства 1586 года читаем: «…а если бы в котором месте или селе будеть чаровница или ворожка – сосуды диавольские, или волшебница… да истребится от церкве, и тех, которые диаволом прельстившися до чаровниц и до ворожок ходять, отлучайтеся»[799]799
  Памятн., изд. Врем. Киев. ком., III, 18.


[Закрыть].

В одном из рукописных сборников XVI века[800]800
  Рукопись, принадлеж. купцу Болотову.


[Закрыть] мы нашли следующее правило: «…грех есть стрячи (встречи) веровавши – опитемьи 6 недель, поклонов по 100 на день; грех есть в чох верова(ти) или в полаз – опитемьи 15 дней, по 100 поклонов на день… грех есть к волхвам ходити, вопрошать или в дом приводити, или чары деявше – опитемьи 40 дней, поклонов по 100 на день; грех есть пивши зелие молока деля или детей деля – опитемьи 3 недели, поклонов по 60… грех есть деявше чары каковы-либо в питьи – опитемьи 5 лет, поклонов по 100 надень; грех есть носивше наузы какие-либо – опитемьи 40 дней, поклонов по 60 на день» и т. д.

К волхвам и чаровницам чаще всего обращались с просьбами об исцелении недугов. Духовенство старалось искоренить этот обычай: оно убеждало, что чародеи служат Сатане и врачуют его силою, а потому если и спасают тело, то губят душу. Из вопросов Кирика и ответов Нифонта узнаем, что всякий, кто приходил к волхвам лечиться или приносил к ним детей для навязки предохранительных науз, подлежал эпитемье[801]801
  Памят. XII в., 202.


[Закрыть]. В «Слове о злых дусех», приписанном святому Кириллу[802]802
  Москв., 1844, I, 243–5.


[Закрыть], высказаны сильные упреки тем, которые в случае болезни обращались к женам-чародейкам: «…о горе нам прельщеным бесом и скверными бабами… идем во дно адово с проклятыми бабами!»

Проповедник советует недужным приглашать попов, «да творять молитвы врачебныя, Бога призывающе». Митрополит Фотий в послании своем новгородцам (1410 г.) предписывает священникам: «.. також учите их (паству), чтобы басней не слушали, лихих баб не приимали, ни узлов, ни примовленья, ни зелья, ни вороженья и елика такова; занеже с того гнев Божий приходит, и где таковыя бабы находятся – учите их, чтобы престали и каялись бы, а не имут слушати – не благословляйте их; христианом заказывайте, чтобы их не дрьжали между себе нигде, гонили бы их от себе, а сами бы от них бегали, аки от нечистоты; а кто не имать слушати вас, и вы тех от церкви отлучайте»[803]803
  Ак. Арх. эксп., I, 369; сравни поучение Петра-митрополита в Пам. стар. рус. лит-ры, IV, 187.


[Закрыть]. Те же требования заявляют царская грамота 1649 года, различные назидательные статьи и Домострой. Из последнего памятника видно, что бабы-колдуньи ходили по боярским домам, лечили недуги, гадали, переносили вести и особенно охотно были принимаемы на женской половине.

Следующее свидетельство, занесенное в притчу о женской злобе, несмотря на общий тон этого сочинения, явно враждебный женщине, кажется, указывает на действительные бытовые черты: «…издетска начнет она у проклятых баб обавничества навыкать и еретичества искать, и вопрошати будет многих, како б ей замуж выйтить и как бы ей мужа обавити на первом ложе и в первой бане; и взыщет обавников и обавниц, и волшебств сатанинских, и над ествою будет шепты ухищряти и пол позе подсыпати, и в возглавие и в постелю вшивати, и в порты резаючи, и над челом втыкаючи, и всякие прилучившиеся к тому промышляти, и корением и травами примешати, и всем над мужем чарует»[804]804
  Пам. стар, рус. лит-ры, II, 463–4.


[Закрыть].

Когда приключится болезнь, Домострой советует возлагать надежду на Бога, а с волхвами и теми, кто промышляет зельем, отнюдь не знаться и на двор их к себе не приводить[805]805
  Времен., I, 33, 38, 40–44, 57.


[Закрыть]. Троицко-Сергиевский монастырь в приговорной грамоте 1555 года запрещал в своих волостях держать скоморохов, волхвов и баб-ворожеек; за нарушение этого указа назначалась пеня в десять рублей с каждой сотни, а скомороха, волхва или бабу-ворожейку, «бив да ограбив, выбити из волости вон»[806]806
  Ак. Арх. эксп., I, 244.


[Закрыть].

Другою заботою духовенства было уничтожение народных игрищ; вместе с музыкой, песнями, плясками и ряженьем в мохнатые шкуры и личины игрища эти вызывали строгие запретительные меры, как дело нечестивое, бесовское, принадлежавшее некогда к религиозным обрядам язычества. Согласно царской окружной грамоте 1648 года, «многие люди, забыв Бога и православную хрестьянскую веру, тем прелестником – скоморохом последуют, на бесчинное их прел(ь)щение сходятся по вечерам на позорища, и на улицах и на полях богомерзких их и скверных песней и всяких бесовских игр слушают… да в городах же и в уездах от прелестников и от малоумных людей делается бесовское сонмище, сходятся многие люди мужского и женского полу по зорям и в ночи чародействуют… и чинят бесчинное скакание и плясание», поют песни, играют во всякие бесовские игры и накладывают на себя личины и платье скоморошеское. Запрещая все это под страхом наказания батогами и ссылкою, грамота предписывает: скоморохов никуда не принимать, «а буде где объявятся домры, сурны, волынки, гудки, гусли и хари – таковые немедленно отбирать, ломать и огнем жечь»[807]807
  Aк. Ист., IV, 35.


[Закрыть].

С особенною ревностью были преследуемы так называемые отреченные, или отметные, книги, принесенные к нам вместе с грамотностию из Византии и отчасти с Запада; к ним причислялись и те листы и тетрадки, в которых записывались народные заговоры, приметы и суеверные наставления. Следуя церковному индексу, запретными книгами признавались следующие.

а) Остролог (другие названия: Мартолой, Острономия, Звездочетец и Зодий). В статье о ложных книгах сказано: «Звездочетец – 12 звезд»; другой Звездочетец, ему же имя Шестодневец: «…в них же безумнии людие верующе волхвуют, ищуще дний рожения своего, санов получения и урока житию». Это – сборник астрологических замечаний о вступлении солнца в различные знаки зодиака, о влиянии планет на счастие новорожденных младенцев (то же, что Рожденник, Родословие), а также на судьбы целых народов и общественное благоденствие; отсюда почерпались предсказания о грядущих событиях, будет ли мир или война, урожай или голод, повсеместное здравие или моровая язва.

b) Рафли (греч. ραµπλιου) – астрологическая книга, разделенная на двенадцать схем (σχηµατα), в которой трактуется о влиянии звезд на ход человеческой жизни[808]808
  Правосл. собесед., 1860, XI, 250.


[Закрыть]. Стоглав[809]809
  Глава 40, вопр. 17.


[Закрыть] замечает, что тяжущиеся, как скоро доходило до судебного поединка, призывали на помощь волхвов – «и в те поры волхвы и чародейники от бесовских научений пособие им творят, кудесы бьют, и в Аристотелевы Врата и в Рафли смотрят, и по планетам глядают и смотрят дней и часов… и на те чарования надеяся, поклепца и ябедник не мирятся и крест целуют и на поли бьютца, и поклепав побивают». Вследствие этого современный Стоглаву указ требует, под опасением опалы и духовного запрещения, чтобы к чародеям и звездочетцам не ходили и у поля бы чародеи не были[810]810
  Ак. Ист., I, 154.


[Закрыть]. Одна из грамот 1628 года называет Рафли «гадальными тетрадями». Кроме того, о Рафлях упоминает еще Домострой; но в статье о ложных книгах, тщательно перечислившей запретные тетрадки, этого имени не встречаем – вероятно, потому, что в сущности оно обозначало то же самое, что Остролог, или 3одий[811]811
  Словом raffl a на Западе обозначалось метание жребия, азартная игра в кости. Поэтому г. Пыпин приписывает Рафлям западное происхождение и думает, что гадательными тетрадями названы они в смысле известной книжки Соломона, которая и поныне с успехом расходится в народе чрез посредство дешевых (лубочных) изданий. В этой книжке изображен круг с цифрами и напечатаны разные краткие изречения, долженствующие служить ответами на вопросы гадающих; на какой цифре остановится брошенный шарик или зерно (зернь), та цифра и указывает гадающему номер ответа.


[Закрыть].

c) Аристотелевы Врата – перевод средневекового сочинения «Secreta secrelorum», составление которого приписывалось Аристотелю. Книга эта, сверх нравственных наставлений, содержит сведения по астрологии, медицине и физиогномике; она состоит из нескольких отделов, называемых вратами.

d) Громник, или Громовник, = греч. βρουτολόγια: в рукописи Императорской Венской библиотеки означен «творением премудрого Ираклия, царя Перского». Книга эта известна по спискам XV – XVI столетий сербского письма и заключает в себе различные, расположенные по месяцам предзнаменования (о состоянии погоды, о будущих урожая, болезнях, ратях и проч.), соединяемые с громом и землетрясением; к этому присоединяются иногда и заметки «о состоянии луны право или полого», с указанием на значение таких признаков в разные времена года[812]812
  В числе отмеченных книг упоминаются также: «месяц окружится» и «стенем (лунным и солнечным затмениям) знамянье».


[Закрыть].

e) Молник (Молнияник), сохранившийся в сербской рукописи XV столетия: здесь собраны сведения, в какие дни месяцев что предвещает удар молнии.

f) Коле(я)дник = χαλαυδολόγια содержит в себе приметы, определяемые по дням, на какие приходится Рождество Христово (праздник Коляды); например: «аще будет Рождество Христово в среду – зима велика и тепла, весна дождева, жатва добра, пшеници помалу, вина много, женам мор, старым пагуба» (по списку XV столетия).

g) Записка о днях и часах добрых и злых.

h) Мысленник – вероятно, то же самое, что Разумник, содержащий апокрифические сказания о создании мира и человека.

i) Волховник – сборник суеверных примет, «еже есть се: храм трещит, ухозвон, воронограй, куроклик, окомиг, огнь бучит, пес выет», и проч. Некоторые статьи Волховника переписывались отдельно и занесены в индекс под своими частными названиями, каковы: Воронограй (приметы и гадания по крику воронов), Куроглашениик (по крику петухов), Птичник или Птичьи чарове (по крику и полету птиц вообще) и Трепетник – истолкователь примет, основанных на трепете различных частей человеческого тела: «…аще верх главы (челюсть, бровь, око и т. д.) потрепещет, лицо или уши горят, во ухо десное и левое пошумит (или позвонит), длань посвербит, подошвы отерпнут…» Подлинник Трепетника найден в одной из греческих рукописей Венской библиотеки.

k) Сносудец (Сновидец, Сонник).

l) Путник – «книга, в ней же есть написано о стречах» добрых или злых.

m) Зелейник – описание волшебных и целебных трав (зелий), с указанием на заговоры и другие суеверные средства, употребительные в народной медицине; подобные тетрадки и доныне обращаются между простолюдинами под названием травников, цветников и лечебников.

n) Чаровник, состоящий из 12 глав, «в них же суть двоенадесять опрометных лиц звериных и птичьих», то есть сказания о блуждающих оборотнях.

о) Метание (Метаньеимец или Розгомечец) – книга гаданий посредством жребия.

У г. Пыпина описана подобная тетрадка конца XVII или начала прошлого века, названная «Книгой пророка и царя Давида». Желающие допросить Судьбу метали жребий, то есть прутики (розги) с нарезанными на них чертами; вместо этих прутиков могли употребляться и помеченные точками игральные кости; по числу выпавших нарезок или точек определялся номер того изречения гадательной книги, которое должно было служить ответом на задуманный вопрос.

Такие изречения в «Давидовой книге» скрепляются ссылкою на псалмы и другие отделы Священного Писания; например: «…что во уме держишь и жедаешь, возрадуешися и сердце весело будет; о том царь Давид рече: изми мя. Господи, от человека лукава, и от мужа неправедна избави мя. Аще мечеши о болезни, и та болезнь минется; аще о дому, в доме твоем здраво, и путь тебе доброй, и пропажа твоя сыщется». При некоторых ответах добавлено: «эта меть добрая» или «берегися – меть злая!».

Наконец, р) альманахи. Максим Грек, который не раз протестовал против заблуждений современников, в одном обличительном слове коснулся и альманахов, обыкновенно наполнявшихся разными астрологическими предсказаниями. К нам они занесены с Запада[813]813
  Стоглав, гл. 40, вопр. 22; Летопись занят. Археогр. ком., I, 29–32, 42–49, 53; Времен., I, 38 («Домострой»); Иоанн, экзарх Болг., 211–2; Архив ист.-юр. свед., II, предислов. с. XXII, XXV; статьи г. Пыпина – в Архиве ист. и практ. свед. 1860–1861 г., I, 8–12; II, 15–27; Рус. Сл. 1862, I, 94, 100; О. 3., 1857, XI, 344-6; Археолог. Вестник 1867, III, 113–8; Памят. отречен. рус. лит-ры, II, 361–444.


[Закрыть].

Таким образом, календарные прогностики, напечатанные в 1710 и последующих годах[814]814
  Магазин землевед. и путешеств. Фролова, стат. Перевощикова, 507–604; Сев. Архив, 1828, XI, 132.


[Закрыть], уже имели своих предшественников в рукописных сборниках допетровского времени. Отреченные книги ясно свидетельствуют, что научные познания о природе были смешиваемы с языческими верованиями и волшебством[815]815
  Олеарий говорит, что русские признавали астрономию и астрологию за науки волшебные, что умение вычислять и предсказывать солнечные и лунные затмения казалось для них сверхъестественным даром. Когда в Москве сделалось известным, что царь желает принять Олеария на службу в звании придворного астронома, то в народе пошла молва, что в скором времени должен явиться волшебник. Эта молва и была причиною, почему ученый иноземец отказался от сделанного ему царем предложения. – Архив ист. и практ. свед. 1859, кн. III, 25–26. В начале XVIII в. известный Брюс, составитель календаря, дополненного астрологическими предсказаниями, считался в народе колдуном и чернокнижником. По рассказам простолюдинов, волшебники обладают черною книгою и с ее помощью вызывают чертей, узнают тайное и творят злые чары. Кто случайно найдет такую книгу и станет читать ее, к тому немедленно явятся черти и потребуют от него работы. – Иллюстр., 1845, 183–4; Абев., 73.


[Закрыть]. Духовная власть установляет бегать этих книг, аки Содома и Гоморры, и если они попадутся в руки, то немедленно истреблять их огнем: «.. аще кто заповедь Божию преступит, а имет еретическия писания у себя держати, еже есть враг Божий, и волхованию их веровати имет кто, с теми со всеми еретики да будет проклят. Аще который отец духовный, ведая у себе такового в сынех, а ведая то… имет ему в том потаковы (потачку) деяти, и приемля его на частое покаяние без опитемий и без отлучения церковнаго, или имет (и) сам то же творити… да извержется сана своего по правилом св. отец, и с прежеречеными еретики с теми со всеми да будет проклят, и написанная та на теле его да сожгутся».