Текст книги "Держава. Власть в истории России"

Дружина Ермака очевидно была в 540 человек, к которым Строгановы добавили около 300 «охочих людей» из своих вотчин. Сам Ермак был опытнейшим атаманом, воевавшим более двадцати лет, такими же были и его соратники – Иван Кольцо, Яков Михайлов, Никита Пан, Матвей Мещеряк.

Затраты Строгановых на поход Ермака составили более 20 000 рублей – стрельцы получали по 4 рубля в год. Сибирский поход Ермака начался 1 сентября 1581 года. Казаки на стругах, выдерживавших 20 человек с грузом, поплыли вверх по рекам Чусовой и Серебрянке, волоком перешли в реку Тачил и зазимовали в ее верховьях в острожке Коку. В начале мая 1582 года казацкие дружины по рекам Тачилу и Туре с боями прошли до Чинги-туры, будущей Тюмени, взяв по дороге городок Епанчин – Туринск. Взяв летом 1582 года Чинги-туру, казаки двинулись вниз по Туре. В месте впадения Туры в Тобол казаков Ермака встретили отряды хана Кучума, около 15 000 воинов. После боя 8 июня 1582 года с отрядами племянника Кучума Маметкула казачьи струги вошли в реку Тобол, прорвавшись через железные цепи, натянутые татарами поперек реки. 21 июня крупный бой произошел у поселения Бабасановы юрты – татары «вдавшася бегству». 8 сентября казаки взяли городок мурзы Карачи, находившийся в 70 километрах от Искера – столицы Сибирского ханства. Получив от Строгановых подкрепление из 300 человек, приведенных Иваном Кольцо, 14 сентября 1582 года казаки взяли прикрывавший Искер городок Атик.

1 октября состоялся первый штурм Искера, отбитый татарами. 23 октября штурм был повторен и Искер пал. 26 октября 1582 года дружина Ермака «внидоша во град Сибирь». Именно в этот момент пермский воевода Василий Пелепелицын послал на Строгановых донос в Москву – отправив войско для покорения Сибири, Строгановы-де оголили границы Московского царства. Мелкие людишки всегда вредили талантливым и мужественным людям, «живот свой» кладущим на процветание России. «Кадровый голод» часто терзал российскую систему управления – кандидатов на должности подбирали из холуев или знакомых-непрофессионалов, теоретически преданных верхней власти, но часто неспособных даже подобрать талантливого заместителя. 6 ноября 1582 года Иван IV отправил Строгановым «опальную грамоту», но репрессировать их не стал – трусливый царь боялся открытия третьего фронта, а Строгановы надежно прикрывали царские земли с востока. В декабре 1582 года Ермак отправил в Москву посольство о покорении Сибири. Однако Иван IV воспринял строгановские победы как простое расширение пределов обширных вотчин именитых людей. Весной 1583 года «для присмотра за Строгановыми и Ермаком в Сибирь были отправлены 300 стрельцов. Продовольствия им не дали и в Искере начался голод, после которого у Ермака осталось 150 казаков. В результате нескольких обманов Ермак с дружиной погибли 6 августа 1585 года – в устье Вагая у урочища Атбали на речном острове у Иртыша.

Русские люди часто шли «встречь солнцу» не благодаря помощи властей, а вопреки ей, не желая терпеть идиотизм и деспотизм, чем часто славились правители и их окружение. Российский историк С.В. Бахрушин писал:

«Экспедиция, снаряженная Строгановыми, закончилась на первых порах полным разгромом Сибирского ханства. Страдая от недостатка продовольствия, теснимые кучумовскими татарами, потеряв Ермака, попавшего в засаду, русские были вынуждены весной 1586 года бросить Искер и Обью и Печерой перебраться на Русь.

Таким образом набег Ермака, расшатав Сибирское ханство и открыв путь русским в долину Иртыша, сам по себе не привел к прочным результатам. Предстояло приступить к планомерному покорению Сибири уже силами правительства и по плану, выработанному в столице. Вместо того, чтобы углубиться в неприятельскую страну, было решено закрепить за собой пути в нее. В этих целях на развалинах некогда богатого и сильного татарского города Чинги-туры был построен город Тюмень. Бывшая столица сибирских ханов пришла в запустение и на ее месте вырос центр русской колонизации – стольный город русской Сибири – Тобольск».

За грандиозные усилия Строгановых в присоединении Сибири к России Иван IV «пожаловал им право торговать беспошлинно» – правда только в своих городах. «Щедрый» государь не экономил только на жизнях своих подданных.

В.О. Ключевский и С.Ф. Платонов подвели итог царствования Ивана IV. В.О. Ключевский писал:

«Положительное значение царя Ивана в истории нашего государства далеко не так велико, как можно было бы думать, судя по его замыслам и начинаниям, по шуму, какой производила его деятельность. Грозный царь больше задумывал, чем сделал, сильнее подействовал на воображение и нервы своих подданных, чем на современный ему государственный порядок. Жизнь Московского царства и без Ивана устроилась бы так же, как она строилась до него и после него, но без него это устроение пошло бы легче и ровнее, чем оно шло при нем и после него; важнейшие политические вопросы были бы разрешены без тех потрясений, какие были им подготовлены.

Важнее отрицательное значение этого царствования. Царь Иван был замечательный писатель, пожалуй даже бойкий политический мыслитель, но он не был государственный делец. Одностороннее, себялюбивое и мнительное направление его политической мысли при его нервной возбужденности лишило его практического такта, политического глазомера, чутья действительности, и, успешно предприняв завершение государственного порядка, заложенного его предками, он незаметно для себя самого кончил тем, что поколебал самые основания этого порядка. Карамзин преувеличил совсем немного, поставив царствование Ивана – одно из прекраснейших по началу – по конечным его результатам – наряду с монгольским игом и бедствиями удельного времени. Вражде и произволу царь жертвовал и собой и своей династией, и государственным благом. Его можно сравнить с тем ветхозаветным слепым богатырем, который, чтобы погубить своих врагов, на самого себя повалил здание, на крыше которого эти враги сидели».

С.Ф. Платонов писал о причинах ужасающей Смуты начала XVII века, чудом не уничтожившей Московское государство:

«Террор больше всего подрывал силы самого правительства и готовил ему жестокие неудачи вне и кризис внутри государства. Террор, устроенный Грозным, был вообще ужасен и подготовлял страну к смуте и междоусобию. Смута XVII века в своем происхождении есть дело предыдущего XVI века».

Московским царем стал сын Ивана IV Федор Иоаннович, начинавший свой день с молитвы: «Дай, Господи, никому не сделать ничего плохого». В.В. Назаревский описывает как проходил рабочий день царя:

«Царь Федор вставал очень рано, около четырех часов утра. К нему являлся с крестом его духовник, протопоп Благовещенского собора, и вносилась икона святого, который праздновался в тот день. Перед ней и домашними богато украшенными иконами затепливались свечи. Царь молился с четверть часа, прикладывался ко кресту и иконам, а духовник окроплял его свежей святой водой из серебряной чаши, ее ежедневно приносили и даже присылали из далеких монастырей. Затем государь шел к царице здороваться, а потом отправлялся с ней в домовую церковь к заутрене. По возвращении оттуда царь садился в большом покое, куда к нему приходили на поклон бояре. Около девяти часов государь шел в другую домовую церковь или в Успенский собор к обедне. Возвратившись, беседовал с боярами и другими сановниками, а после отдыха, в полдень обедал. Каждое кушанье предварительно отведывали разные придворные, а подавал кравчий. Число блюд – печеных, жареных и похлебок – доходило до семидесяти. Невдалеке от обеденного стола находился стол с дорогой посудой и медным чаном со льдом, где стояли разные напитки. После обеда царь почивал около трех часов или меньше – в том случае, когда ходил в баню или отправлялся на какую-нибудь потеху вроде боя с медведями, кулачного боя. Царь каждый день бывал на вечерне, а после нее оставался во внутренних покоях и чем-нибудь развлекался: например, рассматривал изделия своих мастеров, золотые и серебряные вещи; тешился шутами и карликами, слушал сказателей былей или чтение книг».

Возглавлял правительство боярин Борис Годунов, чья сестра Ирина была замужем за Федором Иоанновичем. Все современники писали, что при Борисе народ «отдохнул». Годунов заключил почетный мир с Речью Посполитой, укрепил границы, восстановил крестьянское хозяйство, разрушенное Иваном IV. В.В. Назаровский описывает прием послов при царском дворе:

«На престоле, возвышенном на три ступени, сверху донизу украшенном золотом, жемчугом и драгоценными камнями, сидел государь в царском убранстве. На голове он имел золотой венец, выложенный алмазами, притом очень большими; в руки держал скипетр, тоже украшенный драгоценными камнями. Кафтан на нем был красный бархатный, сплошь шитый крупным жемчугом; на шее висело несколько дорогих камней, оправленных в золото и расположенных в виде цепи или ожерелья-бармы. На двух пальцах левой руки было по большому золотому перстню со смарагдом-изумрудом. Впереди его с обеих сторон стояли двое благородных юношей с серебряными секирами, в белых атласных платьях, на которых крест-накрест висели золотые цепочки.

После представления и передачи грамоты и подарков послы были отпущены в посольский дом, куда им был прислан с царского стола обед в 150 кушаний на серебряных блюдах, закрытых серебряными крышками. На посольство произвели сильное впечатление московская роскошь и хлебосольство.

По вручению царем послу ответной грамоты к императору посольство было приглашено к царскому обеду. Во дворце иностранцев проводили в зал Думы, потом в другую палату, где кругом по стенам стояли длинные поставцы с тремя высокими ступенями: все они были так уставлены бесчисленными серебряными и золотыми кубками, что и представить себе трудно. На нижних ступенях было поставлено множество больших блюд и стол из золота, серебряный лев в натуральную величину, несколько серебряных братин и чаш, настолько больших, что одному человеку невозможно было поднять их, не то что употребить в качестве посуды для питья. Четырехугольная обеденная зала, куда были введены послы, была в семьдесят саженей в объеме, вверху и по стенам расписана картинами и много украшена серебром и золотом. Пол был вымощен белым камнем очень искусными узорами. Посредине залы – толстый каменный столб, на коем лежал весь свод. Кругом колонны – поставцы с драгоценной посудой. В зале четыре больших окна. На высоком седалище, сплошь вызолоченном, за столом, который стоял на ступень выше других, сидел царь, одетый в кафтан из серебряной парчи. Его голову покрывала золотая московская шапка, унизанная драгоценными камнями и крупным жемчугом; на шее висело богатое ожерелье. Другие столы занимали князья и бояре, одетые в белые одежды, отороченные бобром, в высоких черно-бурых шапках. Стольники в золотых кафтанах подавали кушанья на золотых блюдах. Во время пира наступил вечер, и понадобилось зажечь свечи в четырех люстрах. На посольский стол были поставлены восковые свечи в яшмовых и хрустальных подсвечниках в серебряной оправе. Государь подзывал к себе посла и в знак своей милости давал ему из своих рук маленькую золотую чашу, осыпанную дорогими каменьями, с превосходным вином. Во время стола звонили все колокола кремлевских церквей.

Возвратный путь послов был освещен плошками и смоляными бочками. Впереди посольства несли фонари и факелы. Обедавших во дворце было 1000 человек».

В 1589 году в Московском царстве был введен сан патриарха. Патриарх (от греческого Patriarches – отец, управляю) – высший титул главы самостоятельной (автокефальной) христианской церкви в некоторых странах. Титул патриарха был установлен Халкидонским церковным собором 451 года. После разделения в 1054 году христианской церкви на западную – католическую и восточную – православную он закрепился за иерархами восточной церкви. В Византийской империи православную церковь возглавляли 4 патриарха – Константинопольский, Александровский, Антиохийский и Иерусалимский. С возникновением самостоятельных государств Болгарии и Сербии во главе их церквей также становились патриархи. В России первый патриарх был избран собором русских церковных иерархов в 1589 году. Московская элита посчитала, что процветавшей церкви могущественного царства было «невместно» составлять часть Константинопольского патриархата, находившегося в упадке и под властью турок, постоянно шедшего на компромиссы в вопросах веры.

Для совершения действия в Москву приехал Константинопольский патриарх Иеремия, посвятивший во Всероссийские патриархи митрополита Иова, поздравив его «отцем отцев и патриархом всех северных земель». Иеремия уехал в Константинополь, щедро награжденный драгоценными кубками, жемчугом, деньгами, соболями и шелковыми тканями. Восточные патриархи подтвердили учреждение патриаршества в Московском царстве, чей авторитет еще более поднялся – на Востоке.

В 1700 году вместо умершего патриарха Адриана была учреждена временная должность «экзарха святейшего патриаршего престола, блюстителя и администратора», на которую был назначен митрополит Муромский и Рязанский Стефан Яворский, власть которого была ограничена. Все важнейшие вопросы церковного управления он был должен решать совместно с другими иерархами, для этого вызывавшемуся в Москву на «священный собор». В 1721 году Петр Великий ликвидировал звание патриарха и руководство церковными делами стал осуществлять Синод.

Титул патриарха был восстановлен на соборе Русской православной церкви 1918 года. В настоящее время действуют Константинопольский, Александрийский, Антиохийский, Иерусалимский, Грузинский, Армянский, Сербский, Болгарский и Румынский патриархи. Всероссийский патриарх занимает 5 место среди глав православных церквей. Согласно уставу Русской православной церкви патриарх пожизненно и со священным Синодом управляет церковью; подчинен только Поместному и Архиерейскому соборам. Он представляет церковь перед государством.

Борис Годунов был избран царем после смерти Федора Иоанновича в 1598 году, когда пресеклась династия Рюриковичей. Царь Борис основал в Сибири города Томск и Туринск, чем довершил покорение Сибири, строил новые города в России, преследовал народное пьянство, чем многих настроил против себя, приглашал из-за границы врачей и аптекарей. Он хотел создать в России школы с изучением иностранных языков и вызвать для этого специалистов из Европы, что вызвало сопротивление церковных иерархов. Он впервые послал двадцать дворян учиться за границу. Проучившись в Европе, они не захотели возвращаться в допетровскую Россию.

Активная внутренняя политика требовала больших денежных средств и в 1597 году Борис Годунов отменил Юрьев день, введя таким образом крепостное право. Крестьяне были прикреплены к земле, где находились в момент подписания указа, и были подчинены административной и судебной власти земледельца. До этого указа крестьяне имели право перехода от одного помещика к другому. Самодуров-землевладельцев с садистскими наклонностями в царстве было немало и крестьяне тайно уходили от помещиков – появилось много беглых и гулящих людей.

Беглыми называли зависимых крестьян, незаконно покинувших, сбежавших от своего помещика. С конца XVI века это явление приобрело массовый характер – крестьяне, не хотевшие быть под властью идиотов и подонков, уходили на южные и юго-восточные малозаселенные окраины Московского царства. Центральную власть это даже устраивало, но под давлением помещиков, которым грозило разорение, оно увеличило срок сыска беглых людей до пятнадцати лет. Разумнее вести крестьянское хозяйство и не издеваться над людьми, части землевладельцев почему-то не приходило в голову. Помещикам не возвращались только крестьяне, ставшие казаками. Впоследствии для пресечения бегства в царстве была введена паспортная система. С этого момента крестьянин мог отлучиться с места жительства только с паспортом, в котором указывались его место следования и срок отлучки. Пойманный без паспорта подлежал аресту, наказанию и немедленному возвращению на место жительства.

Гулящими людьми называли отпущенных на свободу слуг и холопов, кабальная зависимость которых по закону прекращалась со смертью их господ. Они не платили податей государству и жили работой по найму, часто вновь попадая в зависимость к землевладельцу. Гулящими людьми также называли крестьян и посадских, занимавшихся отхожими промыслами. Сам отход населения на заработки назывался почему-то «гулять», «ходить в гуляках», «быть гулящим». Беглые крестьяне и посадские часто называли себя гулящими людьми. С 1729 года гулящие люди должны были или поступить на военную службу, или, если они не были к ней годны, перейти в крепостное владение к тем, кто их запишет за собой в подушный оклад. Если такие не находились, гулящих людей отправляли в Сибирь.

Юридически крепостное право было оформлено Уложением 1649 года. До конца XVII века крепостные и холопы, работая на барской запашке и в хозяйстве на своего господина, не были обложены государственными налогами, а кабальные холопы по традиции имели право выхода на свободу после смерти своего господина. В петровскую эпоху произошло слияние крестьян и холопов в единое сословие путем распространения на крестьян многих норм холопьего права. По ревизии 1725 года все категории населения, проживавшие в имениях и городских хозяйских дворах, были закреплены за дворянами. Указ 1736 года давал право помещику самому определять меру наказания за побег и они не скупились. По ревизиям 1742 и 1762 годов в крепостную зависимость попали и ранее свободные категории населения – вольноотпущенники, незаконнорожденные, «не помнящие родства», «бродяги, солдатские дети, приемыши, пленные иностранцы, даже заштатные священнослужители. С 1760 года дворяне получили право ссылать крепостных на поселение в Сибирь с зачетом их за рекрутов, а с 1765 года на каторжные работы – «за предерзостное состояние».

В начале правления Екатерины II крепостные потеряли право жаловаться на господ, данное им Борисом Годуновым – было много необоснованных доносов. Закрылся и единственный выход из неволи – добровольная запись в солдаты. Крепостные вообще не имели никаких прав и были единственной категорией населения, которая не приносила присягу при воцарении нового монарха – до 1861 года.

В 1601 году в России начался страшный трехлетний голод – мера хлеба с 15 копеек поднялась в цене до 3 рублей. Люди резались, ели трупы, в стране начался мор, уносивший десятки тысяч подданных. Никакие раздачи хлеба из казны не помогали. Падали от ветра колокольни, появились многочисленные волчьи стаи.

Народная молва приписывала бедствия «беззакониям Бориса» – бояре-конкуренты не дремали, многие после кончины династии хотели надеть шапку Мономаха. Борис Годунов, отдавший весь хлеб голодающим, ожесточился, начались опалы и тайные казни. Другу Бельскому он приказал выщипать бороду по волоску и сослал в дальний городок. Бояре Романовы скопом были отправлены в тюрьмы в разные города. Главу рода Романовых Федора Никитича Годунов с супругой велел постричь в монашество и отправил на север в заточение. Все ждали перемен к лучшему и появился самозванец Лжедмитрий. Об ужасах будущей смуты никто почему-то не задумывался.

Борис Годунов умер неожиданно для всех в 1605 году в возрасте 55 лет – у него сильно закололо внутри, из носа и ушей хлынула кровь и он резко поседел. Были убиты его жена и сын, патриарх Иов низвержен. Московское царство семимильными шагами шло к превращению в польскую или шведскую провинцию.

Л.Н. Гумилев писал о семилетнем царствовании царя Бориса:

«Борис Годунов был настоящим реформатором и по-своему справедливым, хотя и крутым человеком: он хотел, чтобы всем было одинаково плохо. Конечно, порядок, установленный Годуновым, был лишен тех крайностей и злодеяний, которые происходили при Иване Грозном. Но режим во время его царствования вполне можно назвать полицейским. Этот режим оказался довольно тяжел для всего населения страны. Никто не чувствовал себя ни на одну минуту в безопасности: знакомые, слуги, родственники всегда могли донести, и последствия этого могли быть самые печальные. Правда, казни применялись мало, «воров» в основном отправляли в ссылку, но ссылку тоже счастливой долей не назовешь.

Таким образом, правительство Бориса Годунова, несмотря на очень разумную внешнюю политику, несмотря на то, что была налажена хозяйственная жизнь страны, сделаны большие государственные запасы, упорядочена налоговая система, не было популярно в народе. Недовольство политикой Бориса зрело во всех сословиях и было вызвано прежде всего «пережитками прошлого», то есть сохраненном при Борисе наследия царствования Ивана Грозного в виде застенков и системы тотального доносительства. Всеобщее недовольство должно было найти выход и оно нашло его в поддержке Самозванца».

В.О. Ключевский писал о системе управления в Московском царстве XVI века:

«Все делалось именем и по указу государя и великого князя всея Руси. Воля этого государя являлась высшим и бесспорным двигателем правительственного механизма, народный интерес этой всея Руси подразумевался, не проявляясь как высшая цель его движения, всеми одинаково признаваемая и одинаково понимаемая.

Царь предпринимает поголовное истребление боярства, своей правой руки в управлении, но не устраняет этого класса от дел, без него он не мог обойтись, а этот класс терпит и молчит, боязливо подумывая только о побеге в Литву. От ожесточившегося царя льется и небоярская кровь, на всю землю его именем набрасывается стая опричников, легитимизированных мундирных анархистов, возмущавших нравственное чувство христианского общества, а это общество терпит и молчит. Туга и ненависть поднялась, по словам современника, в миру на царя, роптали и огорчались, однако – ни проблеска протеста. Только митрополит заговорил было за свою паству, но скоро замолк насильственно. Как будто одна сторона утратила чувство страха и ответственности за излишества произвола, а другая, многомиллионная сторона забыла меру терпения и чувство боли, застыв в оцепенении от страха перед какой-нибудь шеститысячной толпой озорников, гнездившихся в лесной берлоге Александровой слободы. Как будто какой-то высший интерес парил над обществом, над счетами и дрязгами враждовавших общественных сил, не позволяя им окончательного разрыва, заставляя их против воли действовать дружно. Этот высший интерес – оборона государства от внешних врагов. Московское государство зарождалось в XIV веке под гнетом внешнего ига, строилось и расширялось в XV и XVI веке среди упорной борьбы за свое существование на западе, юге и юго-востоке. Эта внешняя борьба и сдерживала внутренние вражды. Внутренние, домашние соперники мирились в виду общих внешних врагов, политические и социальные несогласия умолкали при встрече с национальными и религиозными опасностями.

Московское государство складывалось медленно и тяжело. Можно отметить три его главные особенности. Это, во-первых, боевой строй государства. Московское государство – это вооруженная Великороссия, боровшаяся на два фронта: на западе – за национальное единство, на юго-востоке – за христианскую цивилизацию, там и здесь – за свое существование. Вторую особенность составлял тягловой, неправовой характер внутреннего управления и общественного состава с резко обособлявшимися сословиями. Управление вели обязанные органы, наверху – служилые люди, внизу – ответственные сословные выборные. Сословия различались не правами, а повинностями, между ними распределенными. Каждый обязан был или оборонять государство, или работать на государство, т. е. кормить тех, кто его обороняет. Третьей особенностью московского государственного порядка была верховная власть с неопределенным, т. е. неограниченным, пространством действия и с нерешенным вопросом об отношении к соответственным органам, именно к главному из них, к боярской аристократии.

Западная Европа слабо замечала само существование Московского государства. Это, впрочем, не мешало ему быть очень полезным для Европы. Наш народ был поставлен судьбой у восточных ворот Европы, на страже ломившейся в них кочевой хищной Азии. Целые века истощал он свои силы, сдерживая этот напор азиатов. Между тем Западная Европа, освободившись от магометанского напора, обратилась за океан, в Новый Свет, где нашла широкое и благодарное поприще для своего труда и ума, эксплуатируя его нетронутые богатства. Эта Европа чувствовала, что сзади ей ничто не угрожает, и плохо замечала, что там идет упорная борьба, что, переменив две главные боевые квартиры – на Днепре и Клязьме, штаб этой борьбы переместился на берега Москвы и что здесь в XVI веке образовался центр государства, которое наконец перешло от обороны в наступление на азиатские гнезда, спасая европейскую культуру от татарских ударов. Так мы очутились в арьергарде Европы, оберегали тыл европейской цивилизации. Но сторожевая служба везде неблагодарна и скоро забывается, особенно когда она исправна: чем бдительнее охрана, тем спокойнее спится охраняемым и тем менее расположены они ценить жертвы своего покоя».

Расстрига Гришка Отрепьев, он же Лжедмитрий заключил тайный договор с польским королем Сигизмундом III. За неконкретную помощь он обещал ему Чернигов, Новгород и Псков. Польская элита высказалась против войны с Москвой и в походе Лжедмитрия королевская армия не участвовала. Отрепьеву удалось собрать около 2000 всякого сброда, включая мародеров, надеявшихся на богатую добычу. Отрепьева не пустили дальше пограничных земель, но вялые и нерешительные воеводы Бориса не стали выезжать из Новгорода-Северского. Сам Борис сказал своим боярам при появлении Самозванца в Польше, что это их рук дело и тут же доверил им свое войско.

В стране начались народные голодные восстания. Отрепьева поддержали донские казаки, а города ему сдавали восставшие посадские люди. Уставшие терпеть люди хотели перемен – к лучшему. Они не хотели думать, каким ужасом закончится их измена высшей власти. Отрепьев сформировал войско из казаков, стрельцов и посадских людей. Он вооружил крестьян и пообещал им волю. 21 января 1605 года войско самозванца было разбито под Добрыничами. Воеводы Бориса могли пленить Лжедмитрия, но не сделали этого. Он укрепился на юге и восстание продолжало расширяться.

Мятеж в армии подняли рязанские дворяне Ляпуновы, не раз обиженные Борисом. Войско разбежалось. В июне 1605 года войска Лжедмитрия подошли к Москве. Боярин Богдан Бельский на кресте поклялся, что именно он спас царевича Дмитрия в Угличе и что Лжедмитрий – сын Ивана IV. Ворота Москвы открылись, а москвичи ворвались в Кремль. Лжедмитрий сразу отстранил от власти укрепившегося в Кремле Бельского, назначив вместо него боярина Василия Голицина. Лжедмитрий вступил в Кремль и в стране вскоре началась грандиозная гражданская война.

Л.Н. Гумилев писал о правлении Лжедмитрия, при котором в Кремле появился папский легат, а в колокольне Ивана Великого ксендзы стали совершать католические службы:

«Поскольку Самозванец пришел в Москву при польской поддержке, будучи обручен с Мариной Мнишек, с ним явилось и много поляков. Лжедмитрий считал своим долгом рассчитаться с союзниками, а значит, ему нужно было проявить к ним щедрость. Впрочем, он был связан и прямыми обязательствами. При Иване Грозном и Борисе Годунове бюджет Московского государства был хорошо сбалансирован: расходы редко превышали доходы и дефицита в бюджете не было. С воцарением Лжедмитрия деньги из государственной казны полились рекой, подарки и пожалования делались без разбора. Казна истощалась, и народ начинал удивляться нраву нового царя.

Вот тут-то и сыграла свою роковую роль разница в стереотипах поведения русских и западноевропейцев. Поляки в XVII веке были народом очень смелым, талантливым, боевым, но весьма чванливым и задиристым. Польские паны, посадив своего царя на Москве, стали обращаться с московским населением пренебрежительно. Конфликты вспыхивали постоянно. А царь, естественно, поддерживал поляков. Возбуждение против Лжедмитрия возрастало, и при этом во всех сословиях. Кончилось это драматически, но вполне закономерно. Весьма деятельные русские бояре во главе с Василием Шуйским быстро организовали заговор и достигли успеха. Несмотря на своих польских защитников, Лжедмитрий был схвачен и убит. Труп его был сожжен, пеплом заряжена царь-пушка и произведен выстрел – единственный в истории выстрел царь-пушки. Царствование первого Самозванца завершилось».

1 июня 1606 года боярин Василий Иванович Шуйский венчался на царство, в которое входили Москва, Суздаль, Владимир, Ростов, Переяславль-Залесский, Тверь, Углич, Ярославль, Кострома, Поморье, Пермская земля, Западная Сибирь, Заонежье, Усольский полуостров, Соловки, Новгород, Псков, Смоленск, Брянск, Калуга, Тула, Рязань, Северские земли с Путивлем и Стародубом, часть «Дикого поля» с Воронежом, Белгородом и Курском, Поволжье, Нижний Новгород, Вятка, Закамье, Чебоксары, Казань, Астрахань, Башкирия и Кабарда.