Текст книги "Держава. Власть в истории России"

Смута и первые Романовы. XVII век

Царь Василий Шуйский недолго усидел на московском троне. В Путивле против него поднял восстание князь Шаховской, в Чернигове – князь Телятевский, в Рязани – местный дворянин Ляпунов. В Польше быстро нашли нового самозванца – Лжедмитрия II, во главе восставших рекомендовавшего поставить беглого холопа Ивана Болотникова. В царстве, охваченном смутой, началась крестьянская война. Заигравшиеся бояре столкнулись, наконец, лицом к лицу с народом. С.Ф. Платонов писал о боярских интригах, вызвавших «интриги» народные:

«Они не раз для своих целей поднимали эту массу. Теперь, как будто приучаясь к движению, эта масса заколыхалась, и уже не в качестве простого орудия, а как стихийная сила, преследуя какие-то свои цели. Олигархи почувствовали, что нити движений, которые они привыкли держать в своих руках, выскользнули из их рук, и почва под их ногами заколебалась. В тот момент, когда они думали почить на лаврах в роли властей Русской земли, эта Русская земля начала против них подниматься. Воцарение Шуйского может считаться поворотным пунктом в истории нашей смуты: с этого момента из смуты в высшем классе она окончательно принимает характер смуты народной, которая побеждает и Шуйского и олигархию».

Восставшая армия И. Болотникова пошла на Москву и с помощью рязанских дворян осадила столицу царства. «Полуцарь» смог набрать служилых людей на севере страны и через пять недель отряды Болотникова отбросили от Москвы. Беглый холоп рассылал по стране письма, в которых поднимал крестьян против бояр и помещиков, требуя отнимать и делить их земли и должности. Ляпунов явился к Шуйскому с повинной. Оставшихся с Болотниковым восставших заперли в Туле, которую войска Шуйского осаждали с апреля по октябрь 1607 года. Крестьянский вождь при захвате кричал: «Придет мое время, я вас закую в железо, зашью в медвежьи шкуры и отдам псам». В железо никто не хотел и И. Болотникова утопили.

Пока войска В. Шуйского стояли под Тулой, польские войска Лжедмитрия II подошли к Москве и стали лагерем у Тушино, не имея достаточных сил для захвата Москвы. «Тушинскому вору» даже не пришлось писать воззвание к борьбе с «полуцарем», чтобы собрать необходимые для штурма силы. Л.Н. Гумилев писал:

«Когда он со своими приверженцами подошел к Москве и стал лагерем в Тушине, множество русских людей: и казаки, и дворяне, и крестьяне – стали перебегать в его стан, предлагать свои услуги, прося денежной награды и милости. Получив пожалование от нового самозванца, эти люди с легкостью бежали обратно в Москву и предлагали свои услуги Василию Шуйскому, прося у него то же самое. Называли этих искателей благ и выгод «перелетами».

Ни та, ни другая партия окончательно победить не могла: за Шуйского никто не хотел класть голову, а Тушинского вора поддерживали только поляки и казаки, которых не слишком занимала судьба их патрона. Пользуясь случаем, они в основном грабили население. Русские люди не любят, когда их грабят, и потому города «садились в осаду» – закладывали ворота и не впускали тушинцев. Однако противостоять профессиональным головорезам обыватели не могли. Тушинцы, особенно полки, брали город за городом, крепость за крепостью».

К Лжедмитрию II стекались отбросы со всей Европы, его армия постоянно увеличивалась. Государство спасла Троице-Сергиева Лавра – укрепленный монастырь, закрывавший дорогу в богатые северные города.

В сентябре 1608 года тридцатитысячная польская армия Л. Сапеги осадила монастырь, защищавшийся десятью тысячами воинов, монахов, крестьян. Крепкие стены и личное мужество защитников стали непреодолимым бастионом, который не смогли взять оккупанты. Осада монастыря окончилась ничем – собранные на севере М. Скопиным-Шуйским войска разгромили отряды тушинского вора, который был зарезан в декабре 1610 года.

Спаситель Москвы М. Скопин-Шуйский, погнавший врага с родной земли в мае 1610 года был отравлен на боярском пиру, как потенциальный конкурент «полуцаря». С.Ф. Платонов писал, что «в Москве, благодаря Тушину, все сословия дошли до глубокого политического разврата».

В феврале 1609 года В. Шуйский заключил со шведским королем «союз» – за 6000 шведских солдат Москва отдала Швеции даже права на Ливонию, Карелу с землями и обещала выступить против Польши. Польский король Сигизмунд в сентябре 1609 года осадил Смоленск. В июне 1610 года войска В. Шуйского были разбиты под Смоленском и поляки пошли на Москву. 7 июня 1610 года «народ» во главе с З. Ляпуновым свергнул В. Шуйского с престола. «Полуцаря» постригли в монахи и за московский трон тут же началась борьба – польская партия предлагала сына Сигизмунда Владислава, З. Ляпунов с дворянами – Василия Голицина. Романовы во главе с Филаретом выдвинули четырнадцатилетнего Михаила – двоюродного племянника последнего законного царя, Боярская дума и Земский собор не поддержал никого из претендентов. Для управления государством в период междуцарствия Боярская дума назначила особую комиссию, в составе Ф. Мстиславского, И. Воротынского, В. Голицына, И. Романова, Ф. Шереметьева, А. Трубецкого и Б. Лыкова. В сентябре 1610 года Семибоярщина пустила польские войска в Москву, которая присягнула королевичу Владиславу, отец которого взял Смоленск. К Сигизмунду для утверждения Владислава на царство поехало «великое посольство» и было задержано в Польше на 8 лет. Королевич в Москву не ехал, поляки и шайки грабили Россию, издеваясь над населением. Шведские войска воспользовались смутой и взяли Новгород с землями до Финского залива. Устоял только Псков. Положение Москвы стало безвыходным. С.Ф. Платонов писал о положении дел в Московском царстве в начале 1611 года:

«По всей стране бродят казаки, везде грабят и жгут, опустошают и убивают. Это казаки, или вышедшие из Тушина после его разорения, или действовавшие самостоятельными маленькими шайками безо всякого отношения к тушинцам, ради одного грабежа. Северо-западная часть государства находится в руках шведов. Их войско отступило на север и с того времени, как Москва признала Владислава, открыло враждебные действия против русских, стало забирать города, ибо Москва, соединяясь с Польшей, тем самым делалась врагом Швеции. Но и Польша не прекращала военных действий против Руси. Поляки разоряли юго-западные области. Сама Москва занята польским гарнизоном, вся московская администрация – под польским влиянием. Король враждебного государства, Сигизмунд, из-под Смоленска распоряжается Русью своим именем, как государь, без всякого права держит в то же время, как бы в плену, великое московское посольство, притесняет его и не соглашается с самыми существенными, на московский взгляд, условиями договора Москвы с Владиславом.

С этих пор смута получает характер национальной борьбы, в которой русские стремятся освободиться от польского гнета, ими же в значительной степени допущенного».

В январе 1611 года на Москву двинулось первое ополчение во главе с Прокофием Ляпуновым. Патриарх Гермоген из Кремля рассылал грамоты по русским городам, призывая не признавать Владислава русским царем. Патриарх дал народу разрешение от данной польскому королевичу присяги – это развязало русским людям руки. Поляки и бояре требовали от Гермогена остановить двинувшееся на Москву ополчение, но патриарх ответил: «Если все изменники и королевские люди выйдут из Москвы вон, то я отпишу ратным людям, чтобы они вернулись назад». Патриарха заточили в подземелье Чудова монастыря и уморили голодом, но народ уже поднимался на защиту Отечества. Приговором 30 июля 1611 года из членов первого ополчения был создан «Совет всей земли», который всю полноту власти возложил на Д. Трубецкого, И. Заруцкого и П. Ляпунова. В лагерях ополченцев под Москвой – казачьих и дворянских, были созданы приказы, восстановившие нити управления страной. Власти ополчения сменили воевод и произвели мобилизацию служилых людей, установив им фиксированные оклады содержания. Земли изменников конфисковывались и раздавались дворянству.

На Вербное Воскресенье 1611 года в Москве начались уличные бои. Восставших москвичей, погибавших тысячами, поддержали отряды земского ополчения князя Д. Пожарского. Поляки были отброшены в Кремль, где смогли удержаться вместе с поддержавшими их московскими боярами, один из которых чуть не убил патриарха, требуя остановить ополчение. Полякам удалось сжечь Москву, которая горела три дня, подвергшись полному разграблению. Историк XIX века писал:

«Полякам не нужно было ни дорогих полотен, ни олова, ни меди. Они брали одни богатые одежды, бархатные, шелковые, парчовые; серебро, золото, жемчуг, дорогие камни, снимали с образов драгоценные ризы. Иному немцу или поляку доставалось до 12 фунтов чистого серебра. Тот, кто прежде не имел ничего, кроме окровавленной рубахи, теперь носил богатейшую одежду. На пиво и мед уже не глядели: пили только самые редкие вина, коими изобиловали боярские погреба – рейнское, венгерское, мальвазию. Поляки стреляли в русских жемчужинами величиной с добрый боб и проигрывали в карты детей, отнятых у бояр и именитых купцов. Гонсевский, засевший в Кремле, стал с изменниками боярами отсылать к Сигизмунду русские царские сокровища: короны, сосуды, драгоценные одежды. Сколько в это время погибло вековых сокровищ Москвы! К счастью, стольник Траханистов успел скрыть часть сокровищ в подземном тайнике Кремля».

Через три дня в сожженную Москву вошло стотысячное ополчение П. Ляпунова. Рядом стояли казачьи отряды Д. Трубецкого и И. Заруцкого. Польский гарнизон в Кремле состоял из 3000 человек. «Совет всей земли» решил покончить с «беспорядками» в государстве. Ляпунов, Заруцкий и Трубецкой «должны были строить землю и всяким ратным делом промышлять». Воеводы «не могли без земского и всей земли приговора не по вине смертной казнью казнити и ссылати». Нарушителя «приговора земли» тоже казнили. Воеводы переизбирались.

«Приговор» постановил направить во все казачьи отряды служилых людей для контроля и пресечения грабежей. Беглых холопов в казаки принимать запрещалось. Приговор наряду с казачьими атаманами подписали представители двадцати пяти российских городов.

Полякам доносили, что происходит вокруг Кремля, который ополчение не спешило брать. Гонсевский подбросил казакам поддельную грамоту с приказом П. Ляпунова земским людям «убивать казаков как собак». Рязанского дворянина пригласили для разговора на казачий круг и не слушая объяснений, зарубили. Дворянское ополчение поняло, наконец, что с казаками И. Заруцкого дела иметь было нельзя, и разошлось по домам. Поляки вышли из Кремля и продолжили грабежи. Польское руководство отправилось в Варшаву праздновать победу над Московским царством. Пьянствовать начали уже на выезде из Москвы, утопив после кутежа под Можайском даже шапку Мономаха и другие царские регалии.

Пока поляки праздновали, Земский собор в Нижнем Новгороде принял решение о создании нового ополчения для спасения Отечества. Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский с войсками 18 августа подошли к Москве. С другой стороны к Москве подошел посланный из Варшавы большой отряд гетмана Ходкевича. Удивительно, что польские войска Ходкевича не успели объединиться с польским гарнизоном в Кремле – у них для этого был почти год, но не хватило одного дня. С третьей стороны встали лагерем казаки Д. Трубецкого и И. Заруцкого, тут же пригласившие князя Д. Пожарского «для согласования действий». Д. Пожарский был знаком с П. Ляпуновым и предложил казакам хотя бы не пропустить отряд Ходкевича на соединение с польским гарнизоном. В августе 1612 года отряд Ходкевича был разбит, его остатки ушли из Москвы. В октябре ополчением был взят Китай-город и начались переговоры о сдаче польского гарнизона в Кремле. Полякам обещали жизнь и они выпустили из Кремля бояр, среди которых был пятнадцатилетний Михаил Романов с матерью и дядей Иваном Никитичем. 28 октября поляки ушли из Кремля. К зиме Московское царство было очищено от польских, казацких и разбойничьих шаек. Смута на Руси закончилась. По Деулинскому миру 1618 года поляки оставили за собой Смоленск и Чернигов. Шведы ушли из Новгорода, но оставили за собой устье Невы и все побережье Финского залива. Европейские земли Московского царства заметно уменьшились.

Итоги Смутному времени подвел в своих «Очерках по истории смуты в Московском государстве XVI–XVII веков» выдающийся российский историк С.Ф. Платонов:

«Политическая сторона кризиса Московского царства в XVI веке имела вид борьбы между верховною властью и родовой аристократией. Борьба еще до Смуты привела к полному разгрому княжеского боярства и к образованию дворцовой знати.

В первом периоде Смуты новая дворцовая знать сама истощила свои силы в борьбе за престол и стала жертвою внутреннего междоусобия. Падение виднейших семей дворцового круга дало возможность остаткам родовой знати с Шуйскими во главе снова стать у власти с явно реакционною программой. Но несочувствие общества и ряд восстаний ниспровергли олигархическое правительство княжат. Тогда, в виде компромисса между родовой знатью и знатью позднейшей формации, создан был проект унии с Речью Посполитой, по которому власть должна была принадлежать думе под главенством государя из дома Вазы. Но этот проект повел к полному падению боярского правительственного класса. Раздавленное Сигизмундом боярство больше не поднималось, и новая династия XVII века по своему усмотрению, искусственно и без внешних стеснений, могла образовать свой собственный правительственный класс на почве бюрократической выслуги и дворцового фаворитизма. Это было одно из видных последствий Смуты.

Другая сторона кризиса XVI века представляла собой очень сложный процесс борьбы за землю и рабочие руки. Недовольство закрепощаемой трудовой массы выразилось в центре и на окраинах государства усиленным выходом крепостных на новые земли и в казачество. Выходя на Поле и собираясь в казачьи станицы или же снова попадая на новой оседлости в постылую зависимость, «боярские люди» готовы были силою действовать против государства. Они воспользовались движением первого Самозванца и поддержали его, а затем вторично пошли за Болотниковым на Москву уже с открытым желанием общественного переворота. Оказавшись слабее того порядка, на который восстали, «воры» казаки и холопы понесли поражение от Шуйского, но немедля снова пришли под Москву с Тушинским вором. Новая неудача заставила их стать од одни знамена с земскими людьми для борьбы с иноземным игом. В общем стане под Москвой им впервые удалось одолеть служилых людей, овладеть правительственным положением и стать властью в стране. Но то самое торжество «воров» вызвало дружный отпор земщины, начавшей немедля прямую войну с казаками и победившей их. Стесненные Пожарским, подмосковные казаки разделились: часть их вступила на земскую службу в прямое подчинение земской власти, а часть ушла из государства. У государства с казачеством понемногу установился своеобразный порядок отношений не то прямого подданства, не то политического протектората. В этом заключалось важное последствие земских побед 1612 года.

В Смуте уничтожилось старое боярство и было поражено казачество. Верх и них московского общества проиграли игру, а выиграли ее средние общественные слои. Их ополчение овладело Москвою, их «начальники» правили страной до царского избрания, ими же, наконец, был избран царь Михаил. Смута выдвинула вперед простого дворянина и «лучшего» посадского человека. Они стали действительной силой в обществе на место разбитого боярства. Произошла смена господствующего класса и исчезли последние остатки старого социального режима».

После окончания Смуты в стране было необходимо восстановить государственную власть. Символом власти на Руси был государь – необходимо было выбрать нового царя, новую династию. Желающих было много. Один из главных кандидатов Василий Васильевич Голицын находился в польском плену. На московский престол претендовали королевич Владислав и шведский наследник Карл-Филипп. Раздавались голоса в поддержку Дмитрия Пожарского и Дмитрия Трубецкого. В январе 1613 года в Москве был созван Земской собор. Всех устроила кандидатура шестнадцатилетнего Михаила Романова, из древнего боярского рода, известного со времен Ивана Калиты. Большое значение имело то, что Михаил был внучатым племянником первой жены Ивана Грозного Анастасии Романовой, а его отец Федор Никитич Романов, также находившийся в польском плену, являлся двоюродным братом сына Грозного царя Федора Иоанновича. Именно основанный на родстве с ушедшей династией принцип наследования царской власти дворянско-казацкое ополчение посчитало главным залогом устойчивости новой династии и порядка в государстве.

21 февраля 1613 года победившие казаки и дворяне сыграли решающую роль в выборе на московский трон династии Романовых. Новый царь находился в Костроме и был поставлен перед фактом своего избрания. Послы о воцарении Михаила Федоровича отправились в Персию, Турцию, Священную Римскую империю, Англию, Данию.

Дворян-победителей Смуты устраивала новая перепись их поместий, часть которых была переведена в вотчины. Через несколько лет система поместно-вотчинного земледелия была восстановлена, дворянству выдали новые грамоты на землю, отличившихся наградили. Иная ситуация была с казачеством. Крестьяне и часть посадских, за времена Смуты в боях превратившихся в казаков, не хотели возвращаться в крепостные и холопы.

На русских землях крестьянство появилось в VIII веке в результате разложения первобытно-общинного строя. Феодалы-землевладельцы уже существовали, но крестьяне, создавшие территориальные сельские общины – «мир» – были еще свободны. Только с образованием Древнерусского государства крестьянство было обложено данью. Лично свободные крестьяне в IX–XI веках были «привязаны» к земле подчинением судебной и административной власти землевладельцев – князей, бояр, монастырей. Крестьяне, земли которых захватывались и насильно, стали зависеть и от государства и от частных землевладельцев. Образовались различные категории феодально-зависимого крестьянства, получивших наименование «смерды» – свободное сельское население, жившие на княжеской, государственной земле. Крестьяне платили дань, в основном натуральными товарами, выполняли барщинные повинности. Неполноправность крестьян, зафиксированная уже в «Русской правде» Ярослава Мудрого, вызывала восстания еще в XI веке – в 1024, 1071, 1113 годах. Через триста лет исторические источники зафиксировали разделение крестьян на богатых, зажиточных, бедных.

Обозначение «крестьянин» – «христианин» – появилось в конце XIV века. Термин имел религиозно-национальный смысл и обозначал весь русский народ – отделившийся от захватчиков – монголо-татар.

В середине XV века переход лично свободных крестьян от «плохого» помещика к «доброму» был ограничен Юрьевым днем – крестьяне могли уходить на новы земли за две недели до и за две недели после праздника, с обязательной уплатой «пожилого» бывшему помещику. Ограничение было закреплено законом. Конец XV века для крестьян обозначился и тем, что с них стали требовать и денежную дань. Вместе с введением «Юрьева дня» в государстве была установлена поместная система, была увеличена барщина и боярско-дворянские повинности. В 1592 году было отменено право перехода в Юрьев день и крестьяне стали просто крепостными людьми. Окончательно крепостничество было юридически оформлено Уложением 1649 года, но со времен Бориса Годунова крестьяне были прочно прикреплены к помещикам – дворянам и боярам, князьям и царю. Единственным способом получить свободу стал уход от помещика в «дикое поле», на окраины государства, в казаки.

Слово «казак» на языке половцев означало «страж передовой, ночной и дневной». С XIV века по окраинам русских княжеств стали селиться служилые и просто смелые, свободолюбивые люди – для несения сторожевой – «станичной» и пограничной – «полевой» службы. Именно их позднее и стали называть казаками, первое упоминание о которых в русских летописях относится к 1444 году. С этого времени за линией сторожевых укреплений на южной и юго-восточной окраинах Польско-литовского государства и Московского княжества начали селиться беглые крестьяне и посадские люди, также называвшими себя «вольными людьми» – казаками. Под 1538 годов в русских летописях встречается упоминание о «вольных» казаках на южных землях Московского царства. Непрерывная борьба против соседних государств способствовала объединению этих людей в общины донских, волжских, запорожских казаков, известных с XV века. Казаками считались и вольные люди, работавшие по найму, несшие военную службу в пограничных районах. Их называли городовыми и сторожевыми казаками. Наблюдательные посты – разъезды – находились по рекам Хопер, Дон, Сосна. По южной и юго-восточной границе Московского государства образовалась линия с населением из служилых казаков, охранявших сторожевые посты и пограничные города.

Каждое казачье войско делилось на станицы, состоявшие из одного или нескольких казачьих поселений, именуемых хуторами и поселками. Площадь владений каждой станицы называлась станичным юртом. Казаки, как образовавшееся военное сословие с момента своего создания было обязано государству военной службой, за что за казаками закреплялись большие земли. Донское и Уральское казачье войско имело земли, занятые ими самими. Образовавшиеся позднее казачьи войска – Кубанское, Оренбургское, Забайкальское, Сибирское, Терское, Астраханское, Семиреченское, Амурское, Уссурийское – получали земли от правительства при своем образовании при Екатерине Великой.

В Смуте участвовали и служилые казаки, и группы «вольных казаков». За пятнадцать лет в казаки ушло большое количество крестьян, ставших ими «по праву сабли» и в отсутствии сильной государственной власти. Казаки воевали на всех сторонах, грабили, разбойничали, мучили население, выпытывая места тайников с родовым добром. Великий российский историк С.М. Соловьев назвал их «разрушителями государственного порядка». Именно казаки зарубили руководителя первого земского ополчения П. Ляпунова, имевшего все шансы на изгнание оккупантов. Казачье руководство уклонялось и от совместных операций в 1611–1612 годах со вторым земским ополчением К. Минина и Д. Пожарского. Большую опасность при воцарении династии Романовых представляли действия казачьих отрядов И. Заруцкого, с Мариной Мнишек и их сыном претендовавшего на московский трон. С трудом отряды И. Заруцкого были разбиты в Астрахани, где мятежный атаман попытался создать собственное ханство. Вместо ханства И. Заруцкий получил осиновый кол, «походная жена» Лжедмитриев и атаманов Марина Мнишек закончила жизнь в коломенской тюрьме. Их пятилетнего сына – «воренка» повесили. Под легким весом тела петля не затянулась и на осеннем ветру ребенок через несколько часов просто замерз. Гражданские войны и борьба за власть не бывают милосердными.

Во времена Смуты многие люди «разного звания» научились хорошо владеть оружием и переняли военную организацию у князей и бояр, воспользовавшись хаосом и войной. У людей отобрали землю и личную свободу – не все остались под ярмом землевладельцев, а свободу часто завоевывали на баррикадах. Вместе со свободой появлялся и соблазн «легких денег», добывавшихся разбоями и грабежами. «Новые казаки» освобождали грабя и разбойничали – в Смуту многое решали личности вождей и их интересы. Крестьянство всегда смотрело на закрепощение как на насилие со стороны властей. Восстания И. Болотникова, С. Разина, К. Булавина, Е. Пугачева это кроваво подтверждали. Исследователь «народных движений в России» Н.Н. Фирсов писал в начале ХХ века:

«Крайний эгоизм, своекорыстие и стремление всякими способами поживиться на счет своего ближнего, обнаженно проявившиеся в верхах русского общества, подняли с низов его всю ненависть и злобу, которые давно и не без причины там таились и которые, выйдя на поверхность, замутили всю жизнь Московского царства и разрушили его едва налаженный государственный порядок.

В разгар Смуты было обнаружено, что житницы во многих местах переполнены зерном, нередко от давности заплесневевшим. По мнению современника, его могло хватить на 10 лет. Хлеба было изобильно, а простой народ умирал с голоду! Кто только тогда не прятал хлеба в терпеливом ожидании, что высокая цена на него еще более повысится, и к каким только способам не прибегали торговцы, чтобы получить больше барышей от продажи хлеба. Получаемый из царских магазинов голодающими хлеб отбирался у них насильно надсмотрщиками, приставленными царем следить за раздачей казенного хлеба. Кабальные холопы, которых к этому времени было очень много, выгонялись господами из усадеб для самостоятельных поисков пищи. Им некуда было идти, кроме разбойничьих шаек, которых становилось все больше и больше.

Походами Лжедмитриев и самозванцев, «неведомо откуда взявшихся», чьи польские войска были сильно подкреплены холопами, крестьянами и казаками, центральная область государства была разорена. Нашествие внешних врагов, шведов и поляков, было толчком к новым бедствиям, к еще большему разрушению государственного и социального порядка на Руси, к полной анархии.

Это было самое тяжелое время, когда-либо переживавшееся Московской Русью. Возник вопрос, быть этой Руси или не быть, как самостоятельному государству, и все те общественные классы, которые могли много лишиться от потери политической независимости, начали искать выход. Приобретение чужого имущества являлось главной целью поднявшихся низших классов населения. Шайки казаков и беглых крестьян с самозваными царями распространились по Руси и много содействовали окончательному развалу жизни. Все эти шайки убивали бояр, воевод и дворян, мстя им за все мучительства и насилия, которые ранее терпели холопы и крестьяне от своих господ. Этот натиск был в сущности борьбой крестьянства за волю и землю. Литовско-польские и казацкие отряды, бродившие по Руси, довершали ее опустошение. Современник писал: «Жилища человеческие превратились в логовища зверей. Медведи, волки, лисицы и зайцы свободно гуляли по городским площадям, и птицы вили гнезда на трупах человеческих. Люди сменили зверей в их лесных убежищах, скрывались в пещерах, непроходимых кустарниках, искали темноты, желали скорейшего наступления ночи, но ночи были ясны. Вместо луны пожарное зарево освещало поля и леса, охота за зверями теперь сменилась охотой за людьми, следы которых отыскивали гончие собаки. Казаки, если где не могли истребить сельских запасов, то сыпали их в воду и грязь и топтали лошадьми; жгли дома, с неистовством истребляли всякую домашнюю рухлядь; где не успевали жечь домов, там портили их, рассекали двери и ворота, чтобы сделать жилища неспособными к обитанию. Звери поступали лучше людей, потому что звери наносили одну телесную смерть».

В эпоху оккупации Москвы разорение стало грозить распространением и на такие местности государства, которые еще серьезно не пострадали от внутренней борьбы. Тогда там все домовитые слои, как городские, так и сельские, зашевелились и начали движение в пользу восстановления порядка. Коммерческий и зажиточный Нижний Новгород встал во главе этого движения, сделавшегося националистической реакцией, в конце концов освободившего Москву от поляков, пришедшего к избранию царя земским собором и восстановившего государственный порядок.

Учредительный земский собор 1613 года много сделал для восстановления государственного порядка и ничего не сделал для тех холопов и беднейших крестьян, восстание которых явилось главной революционно-разрушительной силой в Смутное время, силой, придавшей этой поре такой страшный и непримиримый характер. Эти беглые холопы и крестьяне, не добившиеся ни воли, ни земли, оставшиеся вне покровительства государства, в прежнем положении, в крепостной кабале, при прежних своих стремлениях бороться за лучшее будущее. Эти беглецы на далеких окраинах, на Волге, Дону, Янке таили в своей озлобленной душе надежду при случае посчитаться с ненавистными им правителями-боярами, тряхнуть Москвой».

«Укротить» казачество, новое и старое, власти смогли к 1619 году – сначала уговорами и часто не выполнявшимися обещаниями жалованья, потом силой. Руководителей казацких отрядов перевешали, большая часть пошла на службу, меньшая – в «дикое поле», многих беглых вернули в холопство, крестьян – в крепость помещикам. Иностранные послы доносили своему руководству о положении крестьянства в Московском царстве:

«Нет слуги или раба, который бы более боялся своего господина, или бы находился в большем рабстве, как здешний простой народ. Крестьянин владеет своей собственностью только по названию, и нисколько не огражден от хищничества и грабежа как высших людей, так даже простых дворян, чиновников и солдат. Благодаря притеснениям, крестьянам нет смысла заниматься промыслами, так как все равно у них можно все отнять. Отсюда и праздность русского крестьянина, его лень и пьянство, и всеобщая уравнительная бедность».

Наполнение бюджета Московского государства осуществлялось с помощью сбора чрезвычайных налогов, воссоздания и упорядочения налоговой службы. Новые власти просили в долг у кого только можно, одновременно освобождая от податей тех, кто «хорошо просил». Все историки отмечают, что составленные дьяками документы всегда имели как минимум три толкования. Становлению династии в очередной раз очень помогли именитые люди Строгановы, дав 3000 рублей особым послам от Романовых, очень большую по тем временам сумму. Именно купечество, имевшее оборотные деньги, смогло наполнить государственную казну. С 1620 года московские власти упорядочили «торговое законодательство», переставшее, в частности, обескровливать тяжелыми налогами посадских людей, и внешнеэкономическая деятельность в стране активизировалась. Опять началась конкуренция русских купцов и иностранных гостей, в которой очень хорошо и с выгодой для себя и государства разбирались московские власти.

Центром городской жизни, местом суда и объявления указов был торг, торговая площадь. Торг являлся политическим, экономическим и социальным центром города. Значение главной, вечевой торговой площади для жизни города подчеркивает значение торговли и купечества для благополучия и развития государства.

С XVI века иностранцы в России писали, что «все русские люди без исключения занимаются торговлей и первый купец – царь». Голландский купец с удивлением писал: «бравший у меня в долг товар русский купец столько успевал сделать оборотов с этим товаром, что через малое время возвращал ему долг и продавал тот же товар дешевле, чем покупал – хоть вези назад в Амстердам».