Текст книги "Без Нас"

Дрён осторожно выглянул, осматривая гараж на наличие других людей. Затем, он посмотрел вниз:

– Нихрена себе!

Он спустился вниз и стал разглядывать мертвеца. Я увидеть его не мог, и удивление моего друга мне было не понятно.

– Скажи мне, Костя, вот что – мой друг нагнулся и пропал из поля моего зрения. – Это же он?

– Кто? – не понял я.

Дрён приподнял мертвеца так, что бы я мог его видеть. От удивления у меня дернулась челюсть. Дрён держал мёртвого Честера.

– Это же тот мудак, что тебя топором порубил? – он провел ладонью по лицу мертвеца, вытирая кровь с лица. – Это ведь он?

Я не был уверен, чисто внешне, он выглядел, как Честер. Но было один момент, который нельзя было исключать – я видел труп Честера.

– Да…. – неуверенно подтвердил я. – Похож…..

– Тогда, как это возможно? – Костя отпустил труп, и он с глухим звуком упал на пол. – Я ему в голову всадил четыре пули! А он сейчас, как ни в чем не бывало, пытался вытащить меня из машины!

Я вцепился целой рукой в ремень безопасности:

– Дрён, все равно – давай уже уедем отсюда.

Дрён кивнул:

– Согласен. Не важно, как это возможно – пора….

Голос Дрёна оборвался на полуслове, утонувший в громком хлопке выстрела. Голова моего друга разлетелась на куски, забрызгивая стенку и стекло.

Я замер в ужасе. Я не ожидал этого. Я не мог ничего сделать.

Нет… нет, нет, нет…. Не может этого быть! Нет, нет, нет, нет….

Я хотел закричать от боли, страха и отчаяния. Но из меня вырвался только глухой стон.

– Нет…. – я хотел рыдать. – Дрён, Боже… этого не может быть….

Убийца подошел к машине и заглянул в салон. Я уже ничего не боялся. Ни близкой мучительной смерти, ни отвратительного вида убийцы моего друга – ничего. Внутри меня что-то оборвалось. Я хотел видеть своего друга, даже мёртвого. Ему только нужно было быть в поле моего зрения. Но это было невозможно. Поэтому, мне ничего больше не оставалось, как поднять глаза на убийцу.

Половина его лица была обезображена, – оно сильно обгорело, где-то даже до кости. Вторая половина лица была вся в порезах и кровоподтёках. А челюсть и гортань были вырваны.

К моему удивлению, убийца равнодушно посмотрел на меня единственным глазом и скрылся из поля зрения.

Я не хотел умирать, даже зная, что мне осталось недолго. Даже зная, что судьба моего брата навсегда останется для меня неизвестной. Но мне больше ничего не оставалось, как умереть. Я не хотел гнить заживо.

Мой потенциальный палач игнорировал меня. Я уткнулся лицом в сидение и замолчал. Почему всё так плохо? Что я такого ужасного сделал при жизни? Я никого не убивал, ничего не воровал, никогда не подставлял людей. Всё старался делать по совести. И вот такая расплата?

Я хотел плакать. Я знал, что слёзы – это слабость. Но с этой слабостью выходила и большая часть боли, что сидела в человеке.

Но сейчас этого было недостаточно, но это хоть малая крупица моих сил. Я не мог помочь своему другу – он мёртв. Я не смог защитить своего брата – теперь мне неизвестно жив он или нет? Я даже не смог защитить себя – и был порублен топором. Я никогда не сдавался, потому что знал – чтобы не случилось, выход есть всегда.

Но какой может быть выход в ситуации, где ты не можешь самостоятельно передвигаться и не осталось никого, кто мог тебе помочь. Я остался один. Дрён был тем человеком на кого я мог положиться в любой ситуации, какой бы она плохой не была. И теперь его нет. Я ничего не могу сделать.

Язык затвердел и во рту пересохло, я не чувствовал своих губ и в глазах всё помутнело. Я обреченно вздохнул, хватит несбыточных планов, хватит стараться ради других. Мне остаётся только позаботиться о себе и постараться, как можно скорее умереть.

Сколько я ещё так пролежу? Если меня найдут, убьют из милосердия? Я не знал.

– Дрён. – прошептал я. – Прости меня, дружище.

Я закрыл глаза. Мне хотелось одного – закрыть глаза и больше никогда их не открывать. Чтобы моё сознание оборвалось также внезапно, как и при сне. И весь отрезок, что человек спит, проносится как одно мгновение. И это мгновение будет вечным, так что, я ничего и не пойму.

Я лежал достаточно долго. Мысли были беспорядочны и хаотичны. Я вспоминал самые приятные моменты в моей жизни. Я искренне смеялся над утверждением, что нельзя жить воспоминаниями – нужно жить только сегодняшним днём. Воспоминания спасают, ведь когда всё плохо – именно они и дают сил продолжать борьбу и не сдаваться. Человек будет верить, что скоро всё будет хорошо, как раньше. И что же у меня занимало самые приятные воспоминая? Как я первый раз подрался. Я тогда победил нечестным путем. Но когда дрались по правилам? Я воспользовался какой-то палкой, что дало мне преимущество. Я был счастлив. Первая серьёзная победа в моей жизни.

Следующее мое воспоминание скакнуло всего на год. Отец взял нас с братом на рыбалку.

Потом я познакомился с Дрёном. Мне тогда было двенадцать лет. Мы лазили по крышам капитальных гаражей. Я столкнулся с ним, и чуть не упал с гаража. Дрён тогда схватил меня за руку и не дал мне упасть. После этого случая, мы стали не разлей вода.

Потом был небольшой промежуток, мне было уже восемнадцать лет. Тогда я впервые встретил девушку, с которой я хотел быть всегда. Наши взаимоотношения не были идеальными. Мы часто расходились, но потом всегда возвращались друг к другу. Мы не могли быть долго вместе, но нас постоянно тянуло обратно. Это было прекрасно, осознавать, что ты хочешь провести с этим человеком всю свою жизнь и что ты хочешь от неё детей. И первая часть была выполнена – мы были вместе всю мою недолгую жизнь.

Самым моим последним воспоминанием оказался полёт на самолёте. За полгода до своей смерти я впервые полетел на самолёте в Москву к своим родственникам. Я не мог отойти от восторга полёта. Я всегда мечтал, чтобы у меня были крылья, и я умел летать. И хоть крыльев у меня не было – моя мечта частично сбылась. Я летел! И когда самолёт приземлился, я не хотел покидать его. Я хотел взмыть в небо снова! Всё время пребывания в Москве, я не мог дождаться, когда снова сяду в самолёт и смогу полететь! После этой поездки я решил для себя, что обязательно должен прыгнуть с парашютом. Чувство свободного падения – было бы самым настоящим полётом. Я бы стремительно приближался к земле, веря, что за моей спиной появятся крылья, и я свободно устремлюсь в небо!

Но этой мечте было не суждено сбыться…

Я услышал какой-то шум из гаража. Приподняв голову, я заметил, как кто-то промелькнул в дверном проеме. Мне стало тяжело дышать, и я понял, что не могу пошевелить целой рукой. Я пролежал достаточно долго и видимо, её отлежал.

Я слышал шаркающие шаги, вокруг машины. Убийца вернулся, только я не знаю зачем. Если бы он хотел меня убить, то сделал бы это сразу. Шаги начали приближаться со стороны пассажирской дверцы.

Мне стоило видеть всё происходящее. Приложив огромные усилия, чтобы без помощи рук перевернуться, я уперся ногой в спинку сидения и лег на спину. Шаги замедлились и в дверном проеме, не спеша, показался расплывчатый силуэт. Я напряг зрение.

– Привет, Костя – улыбнулся Честер. – Скучал по мне?

Я уже не мог никак выразить своё удивление.

– Ты жив – констатировал я.

– Ага – подтвердил Честер. – Меня очень сложно убить.

Я запрокинул голову и беспристрастно уставился в потолок.

– Костя, я скажу тебе вот что – голос Честера стал тише. – Я был прав. Ты угробил всю группу. Остались только я и Кригер.

Я приподнял голову и увидел то чудовище, что по словам Честера, являлось Кригером. Это был тот самый убийца моего друга. Обезображенный и молчаливый. Кригер не изменил в своей природе. Он только стал хуже.

– А твой спутник погиб только потому – продолжил Честер. – Что он всадил четыре пули мне в голову, а мне это очень не понравилось. Я знал, что нам не стоит здесь останавливаться. Знал, и ничего не предпринял.

Честер грустно вздохнул.

– Но сделанного не вернешь. Этот медицинский комплекс – гнилая затея, там нечего делать. Я был прав в самом начале, ты нас всех угробишь.

Кригер схватил меня за ногу и потянул на себя. Я попытался схватиться за рычаг коробки передач, но хватка у чудовища была сильной – он буквально выдернул меня из машины. Даже не знаю, зачем я вообще пытался за что-то зацепиться?

Я больно ударился спиной о пол гаража. Хоть я и был готов к удару, но в глазах все равно помутнело, и я закашлял.

Кригер перешагнул через меня и залез в машину. Честер присел рядом со мной:

– Ну, вот и всё. Когда окажешься там. – Честер указал пальцем наверх. – Извинись перед ребятами.

Честер обошел машину и занял водительское место. Машина завелась и медленно выехала из гаража.

Я лежал на полу до тех пор, пока звук мотора не стих. Пол был холодным. Мне хотелось, чтобы последние мгновения мои жизни были проведены хоть в каком-то комфорте. К моей руке вернулась чувствительность, и с её помощью я стал ползти к стене. Спустя несколько минут, я добрался до стены. С помощью единственной руки, я приподнялся и прислонился спиной к стене.

Что мне теперь делать? Позвать на помощь? Попробовать удавиться собственным языком?

Мне было неизвестно, остался хоть кто-то живой в гостинице. Дрён упоминал, что их очень мало. А раз Кригер и Честер смогли самостоятельно добраться до гаража, можно считать, что живых здесь больше нет….

Чем же себя занять? Жалость к себе у меня кончилась. Все приятные жизненные моменты я вспомнил. Тоска по Дрёну никуда не делась, но больше развить я её не могу. Думать ни о чём не хочется.

Рустам…. Извини, брат, я не смог до тебя добраться… Мне оставалось пройти совсем чуть-чуть. Мы бы снова встретились, наверное… Даже не знаю, хотелось ли мне верить, что мой брат жив? Мне просто хотелось знать, что я здесь остался не просто так, что у меня есть цель, и кто-то во мне нуждается. Может, я сам себя в этом убедил? Я не знаю. Голова совершенно отказывается думать.

Я окинул взглядом гараж. Гараж, как гараж – ничего необычного. На полках лежали различные ключи, приборы, инструменты. В углу стояло несколько банок с краской.

Я пренебрежительно опустил голову. Сколько же можно ждать? Я закрыл глаза. Если мне и предстоит ожидать смерть, то пусть я буду спать, когда она придёт. Я не заметил, как заснул… или потерял сознание. Какое это сейчас имеет значение? Когда я открыл глаза, было уже темно. Было очень холодно. Видимо, это и послужило причиной моего пробуждения. Я прижал покалеченную руку к груди. Глаза уже адаптировались к темноте. Я видел слабые очертания своего мёртвого друга. С грустью вспомнил, что моя отрезанная рука лежит где-то в гостинице. Да и какой от неё смысл? Я же не смогу пришить её обратно…

Я поглаживал покалеченную конечность. Меня расстраивал не тот факт, что люди могут быть так жестоки, а то, что это произошло со мной. Никто не застрахован от случая. Но каждый человек будет безрассудным, непредусмотрительным и бесконечно верить, что случай может произойти с кем угодно, но только не с ним.

С этой мыслью я снова потерял сознание.

Снова пустой кусок жизни, который никак не отложится в моей памяти. Сквозь эту пустоту я услышал чей-то голос.

– Он жив ещё – голос принадлежал девушке.

Я сделал внутреннее усилие и открыл глаза. Казалось, что я был в стазисе и ждал, когда меня кто-нибудь найдет.

Передо мной стояли девушка и парень. Такие же молодые, как и я. А что я ожидал увидеть? Никого старше тридцати я тут не видел, и вряд ли увижу.

– Точно – согласился парень. – Хоть что-то.

Я постарался держаться и не потерять сознание снова:

– Вы кто? – прохрипел я.

На сотрудников гостиничного комплекса они не были похожи. Предположу, что они очередные скитальцы, что решили переночевать под крышей.

Во рту всё пересохло, язык совершенно меня не слушался – каждое слово давалось с трудом. Девушка села на пол, скрестив ноги по-турецки:

– Я Смерть – девушка подмигнула мне.

Я окинул её взглядом. Длинные, черные волосы до плеч, черная косметика на лице, черная футболка под таким же черным плащом. Смерть? Вполне возможно…

– Правду говорят, ты красивая – теперь подмигнул я.

Девушка еле заметно улыбнулась. Я улыбнулся ей в ответ. Я уже не чувствовал ни своих ног, ни рук. Своё тело я чувствовал не как продолжение меня, а как инородный объект, застрявший во мне.

– Знаешь, а мы искали именно тебя.

Зачем? Вопрос я не озвучил, смысла в этом никакого не было.

– Мы заканчиваем очередной этап терапии, и ты часть, которая не позволяет добиться результата.

– Что? – удивился я. – Терапия?

Парень положил руку на плечо девушки.

– Давай его грузить. Больше нам здесь делать нечего.

Я уже давно перестал понимать что происходит. Вокруг происходят какие-то события, люди что-то делают, и кажется, что только я не знаю, что делать мне. У всех есть план, какая-то логика, что недоступна мне. Тот, кто придумал этот мир, явно очень глуп.

– Да – кивнула девушка, а затем повернулась ко мне. – Не переживай, скоро всё кончится.

Меня вынесли из гаража, по большей части, я старался смотреть в небо. Я не собирался спрашивать, куда меня несут и какому делу я должен был послужить. Это было не так важно, особенно в сложившейся ситуации. Со временем человек перестает задавать вопросы, это связанно со старением разума или безразличием. Не важно, что происходит вокруг – нужно понять, что некоторые вещи просто случаются. И со мной эта вещь, случилась уже очень давно. Но я продолжал до последнего задавать вопросы – человеческий разум иначе не может. И не может он иначе, ровно до того момента, пока безразличие не возьмёт вверх.

Процессия остановилась рядом с небольшим грузовичком, Морфей, все время стоявший здесь, открыл двери, ведшие в грузовой отсек. Я не ожидал, что меня аккуратно положат и поэтому, не удивился, когда меня забросили в отсек, как мешок с мусором.

Я приземлился на бок. Мои зрачки сузились, но лишь на мгновение, и затем расширились до максимума. Не знаю как, но я это почувствовал. Весь грузовой отсек был заполнен трупами. В висках появилась ушедшая боль, дыхание участилось. Я попытался отползти назад, и постараться вылезти из отсека, но двери за мной закрылись, погружая всё во тьму. Хоть свет и пропал, в моей памяти всё равно остались все трупы, что я успел увидеть. Их количество было трудно сосчитать – их было очень много. Каждый лежал в своей позе, и, похоже, некоторых смерть застала именно здесь. Некоторые трупы выглядели вполне как живые люди, если не считать мертвецки белой кожи. Некоторым повезло меньше – они были перепачканы кровью, у них отсутствовали конечности. На их телах я успел заметить рваные раны. Был ещё один труп, который находился ко мне ближе всех. Он старался выбраться из-под горы трупов, что скопилась у противоположной стены. Он вытянул руки, которые устремились к дверцам. Трупу удалось выбраться из под завала только по пояс, вытащить застрявшие ноги он уже не успел….

Внутри у меня всё похолодело, я мог чувствовать, как зачесались разом всё шрамы на моём теле. Нужно только не думать про них, представить себе что-то хорошее, и надеяться, что эта поездка будет недолгой.

Машина завелась и тронулась с места.

Глава 7
[Без нас]

Машина дернулась и остановилась. Заглох двигатель.

Мы уже приехали?

Дверцы за моей спиной скрипнули и раскрылись. Я последовал следом за дверью. Пролетев небольшой участок, я снова упал на спину. Несколько позвонков и ребра окатили меня новой вспышкой боли. Кажется, я себе что-то сломал. Яркий свет слепил глаза. Голова кружилась после падения и удара. Кто-то взял меня за плечи и оттащил вперед. Я почувствовал, как болела целая рука. Я старался не двигаться. Зрение стало возвращаться ко мне, я стал различать окружающие меня объекты. Нас привезли в незнакомый двор, окруженный высоким забором, вокруг бегали люди. Я поднял голову и увидел, как из грузовика вытаскивают мертвые тела. Их с нескрываемым пренебрежением бросали на землю. При падении трупы поднимали клубы пыли.

Рядом со мной стояла Смерть:

– Вот мы и приехали, – улыбнулась она. – Ой! Твоя рука….

Я прекрасно понимал, что она имела ввиду не мою отрубленную руку. Она говорила про мою, относительно целую руку. Я повернул голову и посмотрел на новый источник боли. Единственное, что мне оставалось, застонать. И этот стон был не от боли, а от отчаяния. В районе локтя из моей руки торчал кривой обрубок кости.

– Не везёт тебе, – вздохнула Смерть.

Я повернул голову к ней:

– Почему ты со мной так любезна?

Смерть равнодушно пожала плечами.

– А я от рождения очень добрая.

Я равнодушно кивнул. А с другой стороны, было бы лучше, если бы они меня били и унижали? Не думаю. Так хоть самую малость будет тепло на душе перед смертью.

К нам подошел мужчина в белом халате, перед собой он толкал инвалидное кресло.

– Думаю, самое время показать его Доку.

Смерть согласно кивнула, и они вместе усадили меня в инвалидку. Они старались сделать это как можно аккуратнее, но все равно задели торчащую из руки кость. Я еле сдерживал крик – было очень больно.

– Отвези ты, – предложил мужчина. – У меня здесь ещё дела.

Смерть подмигнула ему, и, развернув кресло, повезла меня к небольшим воротам, вероятно, это были те ворота, через которые нас привезли. Не смотря на то, что дорога не была заасфальтирована, она была достаточной ровной. И поэтому поездка на инвалидке не вызывала никакого дискомфорта.

– Смерть, – позвал я. – Кто этот Док?

– Это человек, который нас всех собрал и организовал работу. Довольно милый, тебе он понравится!

– Сомневаюсь, – пробурчал я.

Девушка немного ускорилась.

– Не ворчи, – пропела она. – Ты даже его не видел.

– Возможно, – согласился я. – Я смогу с ним поговорить или он сразу начнёт меня резать?

– Ты как скажешь, – хмуро ответила девушка. – Он тебя резать не собирается. Он хочет поговорить.

Мы выехали в небольшой дворик, сразу за ним стояло трехэтажное задние с огромным окнами. Стены были выложены плиткой. Смотря на них, я был уверен, что плитку выложили буквально на днях – слишком всё выглядело хорошо. Ни одной трещины, ни скопившейся грязи в швах. Все очень новое. Мы подъехали к воротам, ведущим внутрь здания.

Смерть любезно открыла дверь и затолкала мою инвалидку внутрь. Внутри было не менее роскошно. Белые стены буквально смердели стерильностью и лекарствами. Вмонтированные в потолок лампы равномерно освещали нашу дорогу. По полу тянулись полосы, указывающие направление в разные отделения. Стены в этом здании сильно отличались от стен, что я видел в других больницах. Никаких стендов, вывесок, рекламных брошюр, предупреждавших о болезни и рекомендовавших профилактику. Проехав мимо лифта, я увидел табличку с надписью «Приемный покой».

Смерть свернула в коридор, что находился за лифтом. Только завернув в коридор, мы остановились перед первой же дверью. На двери красовалась табличка: «Ридус Н. Д.»

– Он что, не русский? – только и спросил я.

– Он немец, но прекрасно владеет русским.

– Ясно, – кивнул я.

Девушка постучала в дверь и ответила:

– Я не пойду с тобой. У меня есть обязанности, которые я должна выполнять.

Из-за двери раздалось:

– Войдите!

Смерть улыбнулась мне, и открыла дверь. Закатив меня в небольшой кабинет, Смерть вышла, и закрыла за собой дверь. Кабинет был по размерам, как в обычной больнице. Так же стоял стол, кушетка и несколько стульев. Никаких окон.

Док стоял, облокотившись на стол. На вид ему было около шестидесяти лет. Доброе, улыбающееся лицо, морщины на лбу и огромная густая борода. Он был одет в привычный белый халат.

– Здравствуйте, молодой человек, – обратился он ко мне, с едва слышным акцентом. – Не протягиваю вам руки, так как вижу, она у вас не в самом идеальном состоянии.

– Здравствуйте, – я попытался улыбнуться.

– Зовите меня Норман, – представился Док. – А вы Константин, я знаю.

Я постарался не подать виду, что меня удивило, что он знает моё имя. Видимо ему сообщили.

– Не удивляйтесь, – продолжал Норман. – Мы уже давно за вами наблюдаем, да и ваш брат успел у нас побывать.

– Что? – я не мог поверить в услышанное. – Он здесь? Он живой?

Док обошел вокруг стола и сел за стол.

– Извините, молодой человек, но ваш брат был уже мёртв, когда его доставили сюда.

Внутри меня все сжалось, звуки стали приглушенными. Я опустил голову. На подсознательном уровне, я понимал, что услышу только такой ответ о судьбе своего брата. Я не могу сказать, что проделал огромный путь ради брата, что я принес огромные жертвы. Я только был покалечен и то, из-за воли случая. Но то, что я зашел так далеко, давало мне надежду, что всё это не зря. Но мои ожидания не оправдались – все, что я делал, не имело смысла. Я старался себя убедить, что мой путь был не напрасным. Я делал это ради своей семьи – ради своего брата.

И теперь, я знаю, что с ним. Знаю, что больше мне ничего не сделать.

Внутри меня что-то умерло. Вместе с Рустамом умерла и часть меня. И умерла эта часть ещё несколько дней назад, но сейчас, когда я всё узнал, она отвалилась окончательно. Рустам, мой брат… извини меня, я не смог тебя защитить. Мы оба виноваты, что всё так вышло.

Мне никто не скажет, что я все испортил – я понимал это сам. Моя цель не будет исполнена никогда. Я всё испортил.

Теперь меня ничего здесь не держит – пора с этим заканчивать. Я просто хочу закрыть глаза и чтобы всё прекратилось. Чтобы всё оборвалось, и я ничего не помнил, ничего не ощущал – я хочу прекратить существовать.

– Скажите мне вот что, – медленно подняв голову, спросил я. – Зачем вы меня привезли?

Норман закашлял:

– Молодой человек, вы знаете, что человек в любом случае умирает. Только смерть можно квалифицировать с разных точек зрения. С медицинской, когда умирает тело или философской, когда умирает душа. В нашем случае, душа практически умерла – её заполнили пустой и деградирующей начинкой. Я хочу искоренить эту начинку. Вернуть человека к жизни, хотя бы в таком плане.

Я ничего не спрашивал, пока он ходил вокруг да около, у меня совершенно не осталось сил, что бы подгонять его.

– Вы опухоль, молодой человек. Давно мертвая опухоль. Именно из-за вас с вашим братом, мы не можем закончить этап терапии. Вы постоянно ставите палки нам в колеса, вы провоцируете отказ пациента от приема препаратов. Вы делаете всё, чтобы усугубить ситуацию. И я уже давно пытаюсь удалить вас. Но вы все время возвращаетесь. Я и так иду на радикальные меры, вы должны быть уничтожены!

– О чем вы говорите? – голова начала кружиться. – Что за бред вы несете?

Норман разочарованно посмотрел на меня.

– Конечно, вы не можете этого знать, – он провел рукой по бороде. – Слишком долго это продолжается…

Я не мог понять, о чем он говорит. Я хочу увидеть знакомое до боли лицо. Лицо человека, который умиротворенно спит и его ничто не беспокоит.

– Я хочу увидеть брата, – прошептал я.

Норман перестал трогать свою бороду.

– Молодой человек, вы видимо не совсем поняли, куда вы попали, – он извлек из футляра очки и надел их. – У нас здесь не бюро исполнения последнего желания. Наш разговор – это лишь попытка удалить вас. Ничего больше. То, что вы сейчас видите – это прелюдия. Наша работа начнётся несколько позже.

Мой мозг уже должен был начать закипать. Я умираю и у меня начался бред. Иначе и быть не может. А как ещё объяснить всё то, что творится вокруг?

Его рука потянулась к пульту, который лежал на столе. Он нажал на кнопу:

– Расмус. – проговорил он. – Зайдите ко мне в кабинет и заберите Константина.

– Буду через минуту, Док, – раздался трещащий голос из динамика.

Обещанная минута тянулась в молчании. Норман смотрел куда-то в сторону и больше ничего не сказал. Когда в кабинет вошел высокий молодой парень, Норман несколько оживился. Одет парень был в бейсбольную куртку. Что-то щелкнуло в моей голове. Почему он казался мне таким знакомым?

– Познакомьтесь! – объявил Док. – Расмус, мой лучший сотрудник. Он закончит все необходимые мероприятия, а с вами я прощаюсь. Надеюсь, что навсегда.

Я обреченно уставился на Расмуса:

– Что?

Расмус смерил меня презрительным взглядом:

– В этот очередной раз.

В это время Норман сел за стол и начал перебирать пачку бумаги:

– Сообщи мне как закончишь.

Расмус кивнул.

Лучший сотрудник развернул мою инвалидку и выкатил меня в коридор. Меня везли на убой. Чтобы они не задумали, я должен увидеть Рустама.

– Расмус? – взмолился я. – Прошу, скажи мне. Мой брат ещё здесь?

Он остановился.

– Если он здесь, пусть даже мертвый – позволь мне с ним попрощаться!

Расмус встал напротив меня:

– Попрощаться?

Я кивнул:

– Я понятия не имею, что здесь происходит и о чем все говорят. Но я знаю только одно, я хочу увидеть своего брата! Не лишай меня этого, прошу тебя!

Лучший сотрудник вернулся в исходную позицию и продолжил толкать инвалидку по направлению к лифту.

– Почему ты себя так ведешь? – спросил он. – Как будто ты живой?

Я промолчал. Я не знал, что он подразумевал под этим вопросом, и сказать мне было нечего. Он больше ничего не сказал. Я не знал, вез он меня к брату или «удалять».

Лифт тихо пискнул, и двери медленно открылись. Закатив меня внутрь, Расмус, поводив рукой, нажал на кнопку «-3». Мой взгляд перестал различать детали. Я видел только лифт. Моя внутренняя борьба угасала. Оставалось только уткнуться взглядом в пол и ничего не делать. Мы ехали молча, и казалось, что Расмус старается лишний раз не смотреть на меня. Так продолжалось некоторое время. Когда лифт достиг нужного этажа, индикатор пискнул, и двери разъехались в разные стороны. Я сразу почувствовал, как повеяло холодом. За дверьми было неосвещенное помещение. Расмус толкнул мою инвалидку. Стоило Расмусу выкатить меня из лифта, как во всем помещении, несколько раз мигнув, включился свет.

Он привёз меня в морг. Поэтому здесь и было так холодно. Зал был огромным, все стены были заставлены холодильниками. Только в центре стояло три каталки. Он покатил моё кресло к трем одиноко стоящим каталкам. Я смог различить, что на каждом столе лежит по мертвецу, накрытому простыней. Расмус сдернул простынь с мертвеца, и я закрыл глаза. Я не мог смотреть. Не смотря на моё желание увидеть брата, сейчас я не мог себя заставить этого сделать.

– Приехали, – буркнул он. – Я приду через десять минут. Прощайся.

Он развернулся и скрылся в лифте. Раздался щелчок, он уехал обратно наверх.

Я медленно открыл глаза. Лучше бы я этого не делал. Прямо передо мной, на каталке лежал Рустам. Его голова завалилась на бок, и теперь он смотрел прямо на меня. Единственный правый глаз был по-прежнему открыт. Левая половина обезображенного лица была в страшных шрамах, вместо левого глаза зияла небольшая дыра с запекшейся кровью по краям. Левая щека отсутствовала. Во лбу было пулевое отверстие.

Ни смотря на грязь, засохшую кровь и шрамы, это был мой брат. Как будто я смотрел в зеркало, но только сейчас это зеркало показывало обезображенное отражение.

Я ахнул и схватился целой рукой за голову. Рустам… братик…. Я не верю в это….

Почему это случилось? Я подался вперед и упал на колени перед каталкой с трупом своего брата. Я же был рядом с тобой практически всё время, я видел всё, но не могу вспомнить – как это произошло. Кто тебя изуродовал или это произошло по твоей глупости? Я не мог заставить свой мозг выдать нужные мне ответы. Но, наверное, это теперь и не важно. Даже если я и вспомню, это ничего не изменит.

– Не бойся, я скоро буду с тобой, – прошептал я, проводя рукой по лицу брата.

Я закрыл брату уцелевший глаз. Единственное, что меня успокаивало, это то, что мне не придется объяснять родителям, как это произошло. Я бы не смог этого сделать. Хоть мы и близнецы, старшим всегда считали меня. Я нес за него ответственность и его смерть лучшее доказательство, что я не справился с возложенной на меня обязанностью.

Получается, что это конец. Я дошел до конца и нашел Рустама. Не живого как я надеялся, а мертвого и изуродованного. Теперь, мне больше некуда идти – я уже пришел.

Схватившись за поручни, я взобрался на каталку, слегка подвинув своего брата. Каталка была просторной, так что я смог лечь рядом с ним.

– Рустам, я скоро буду – подожди меня, – прошептал я, прижимаясь к нему лицом.

Я закрыл глаза. Время перестало течь для меня, все остановилось. Звуки стали приглушенными. Я хотел прижаться к брату, как в далёком детстве, чтобы он снова начал бурчать на меня, отпихнул и продолжил спать. Но это далекое детское воспоминание не сбудется. Мертвые так не умеют.

Я всегда задавался вопросом, что должно произойти, чтобы я сдался? Чтобы руки опустились, и не осталось никаких сил для дальнейшей борьбы? Нужно была самая малость – потерять себя в лице брата. Мои десять минут истекали. Что будет дальше? Расмус стащит моё тело с каталки и при падении я опять что-то сломаю. Он грубо усадит мое тело в инвалидку и увезет. Увезет от брата так далеко, как только сможет. Я не смогу ничего с этим поделать. Меня убьют, и я наконец-то догоню Рустама. Если бы я сразу пришел к этому выводу, смог бы я убить себя ещё в начале этого пути? Не смог бы, я в этом уверен. Но если бы я смог, я бы не увел ребят так далеко на Север и не видел как они умирают. Я не думаю, что они погибли из-за меня. Точнее не только из-за меня. Обстоятельства сложились таким образом. Я не мог их предотвратить, сил не хватило. Мне страшно. Я хочу увидеть брата, я хочу, чтобы эти мучения прекратились. Но я боюсь умирать.

Где-то вдали, я услышал тонкий писк, сигнализирующий о прибытии лифта. Затем глухие шаги, которые не спеша приближались ко мне. Это Расмус. Шаги оборвались. Готовясь к неизбежному, я прижался к брату ещё сильнее, как будто это могло что-то изменить. Что мой брат даст мне сил преодолеть страх. Безрезультатно. Последнее, что я слышал, это рассекающее воздух лезвие переходящее в глухой удар и острая боль в виске.

****

– Следующий! – крик медсестры был громким и протяжным.

Костя открыл глаза и обнаружил себя сидящим в коридоре. Рядом с ним кто-то сидел. Медленно повернув голову, он обнаружил, что этот кто-то был его брат.

– Рустам! – закричал он.

Брат резко повернул голову на звук и замер в изумлении.

– Я не верю! – закричал он.

Костя подскочил с места и обнял сидящего брата.

– Господи, я наконец-то тебя нашел! – рассмеялся Костя.

Рустам продолжал смотреть на него удивленными глазами:

– Я не понимаю, почему ты только сейчас оказался здесь? Где ты был раньше?

Костя присел рядом с ним:

– Знаешь, я снова обрел форму. Я снова был человеком.

Рустам кивнул, давая понять, чтобы брат не останавливался и продолжал рассказывать.

– Я искал тебя, после того взрыва, я потерял с тобой связь. Я не знал что с тобой! Я думал, что случилось самое страшное, но я до последнего не хотел верить! Эта вера повела меня, пожалуй, в самое отчаянное путешествие в моей жизни. Я нашел группу, которая так же двигалась на Север, и я отправился с ними. Знаешь, мне многое хочется тебе рассказать. Что я видел и что я узнал, но мне кажется, времени у нас немного. – Костя задумчиво провел рукой по голове, одернулся и с нескрываемым удивлением уставился на свою руку. – Что?