Текст книги "Без Нас"

Он обманул меня – заставил отвлечься и нанес удар. Не ожидал Я от него такого, недооценил. О нем у меня сложилось впечатление, что он слабый и жалкий человек, неспособный на серьезные действия. Но человек способен на отважные или бессмысленные поступки, когда его жизни угрожает смерть. Видимо, он решил, что сейчас, как раз такой момент.

– Рустам! Я не хотел этого делать – ты не оставил мне выбора! – кричал Андрей, скрываясь за забором.

Не оставил выбора? Я даже не угрожал его убить. Сам домыслил или мое поведение не оставляло другого вывода? Неважно. Этот сученок не доживет до конца этого дня!

– Ты совершил самую большую ошибку в своей никчемной жизни! – прокричал Я в ответ. – Довольствуйся её последними минутами!

Надо подниматься. Нога болела и каждый раз, когда вес переходил на неё, в голове лопался очередной сосуд, разнося по всему телу дрожь, которую перекрывала боль. Мощными импульсами, она разносилась по всему мозгу, заставляя сознание, искаженно и заторможено, воспроизводить окружающую обстановку.

– Рустам! – раздавалось из-за забора, но уже тише. – Прости меня – я не хотел этого! Я испугался! Давай поговорим!

Жалкая пародия на человека.

Не о чем нам разговаривать. У каждого человека есть черта, которую нельзя переступать. Я её давно переступил, и сейчас меня снова через неё протолкнули.

– Для этого уже поздно! – Я тяжело дышал, и, прихрамывая, старался двигаться, как можно быстрее.

Нельзя дать ему уйти. Можно это считать делом принципа.

– Дело принципа? – кричал Костя, крутясь вокруг меня. – Ты совсем с катушек слетел? Ты не должен его убивать.

– Нет, должен – спокойно ответил Я, не боясь, что меня кто-то услышит. – Это всё зашло слишком далеко.

– Ты себя послушай! У тебя опять мозги набекрень съехали! – не унимался Костя. – Вспомни! Ситуация повторяется: ты опять вбил себе идею, что так будет правильно, а самом деле, ты сделаешь только хуже.

– Он мне вонзил кусок стекла в ногу! – рыкнул Я, прихрамывая на больную ногу.

В ране, наверняка, остались осколки.

– Ты сам до этого довел! С чего ты вообще начал гнать про какую-то опасность? Там нет ничего! Ты даже не удосужился спросить у меня.

– Ты не знаешь всей картины полностью – снова рыкнул Я. – Я тоже могу видеть то, чего нет перед глазами! Там есть и другие люди!

– Ты реально больной… – поникшим голосом прошептал Костя. – Рустам, я тебя прошу: не делай этого. Просто дай ему уйти!

– Нет – сказал Я. – Это дело принципа.

– Рустам! Не смей этого делать! – Костя повторял одни и те же слова.

Он не мог придумать новые аргументы в защиту Андрея, и видимо, надеялся взять меня измором. Но бесполезно. Этот урод сдохнет – Я воткну ему этот кусок стекла в глаз, а затем вырву его трахею. Он будет мучиться… и долго.

– С чего ты взял, что там кто-то есть? – не унимался Костя. – Там нет никого. Да вообще, вокруг кроме вас двоих никого нет!

– Никого? – Я даже остановился. – Как никого? Они там должны быть!

– Нет там никого! – закричал Костя. – Ради всего святого, успокойся!

– Никого…. – прошептал Я. – Черт. Вот это Я просчитался.

Паранойя сильно меня убедила.

– Просчитался? – не понял Костя.

– Теперь Я просто обязан не дать ему уйти – закончил Я мысль и продолжил хромать за Андреем.

– Если бы Я мог, то давно бы проломил тебе голову – прошептал Костя.

– Даже если бы и мог, то не сделал бы – буркнул Я. – У тебя не раз была такая возможность.

– Была – согласился Костя. – Но раньше ты так не переходил черту, и тем более мама бы мне этого не простила бы!

– Как мило, что ты вспомнил про неё сейчас – шмыгнул носом Я. – Не думаю, что она сильно бы расстроилась – ты же всегда был у неё любимчиком!

– Чушь. – Костя возник прямо передо мной. – Остановись же ты, наконец! Его смерть ничего тебе не даст!

– Ошибаешься! – ответил Я. – Она многое что даст.

– Брат, прошу тебя – взмолился Костя. – Не делай этого!

Я ухмыльнулся неизвестно чему и продолжил шагать дальше. За всеми уговорами Кости, Я даже не заметил, как прошел уже несколько домов. Андрея нигде не было видно. Только бы он не ушел.

– Андрей! – закричал Я. – Ты все равно не спрячешься! Выходи!

И как будто, эти слова оказались волшебными. За соседним домом раздался дикий крик. Кричал Андрей. Его крик был полон боли и жалости. Я довольно улыбнулся – этот крик был музыкой. Даже нога стала меньше болеть. Меня совсем не интересовала причина его крика. Главное он здесь, он рядом и теперь никуда не денется. Я из-за всех сил старался добраться до Андрея, как можно быстрее. У него стекло. У меня нож. Хоть и тупой, но нож. А нож для чего нужен? Для разделывания мяса.

– Господи! – снова взмолился Костя.

– Помолчи, а? – обратился к нему Я. – Пожалуйста.

Костя разочарованно покачал головой.

Оставалось дело за малым – добраться до Андрея. Единственная мысль, которая крутилась у меня в голове. Ничего другого там и быть не могло. Если до него добрался кто-то другой… тогда останется проконтролировать, чтобы процесс был завершен. Я почти обошел дом, как Костя возник передо мной.

– Рустам, не выходи! – крикнул он, выставляя вперед бесплотные руки. – Не надо.

– Ты ещё не понял? – спросил Я. – Я все равно сделаю это. Так надо, пойми.

– Не может быть, что так надо – закрыв глаза, произнес он. – Но дело в другом.

– И в чем же?

Костя резко открыл глаза и прошептал, как будто боясь, что его кто-то услышит:

– У него есть граната и он готов ею воспользоваться.

Граната?

– Что ты несёшь? – удивился Я. – Какая граната?

– РГО.

– Что?

– Ручная граната, обор….

– Неважно! – оборвал его Я. – Откуда она у него?

Я воскликнул слишком громко – Андрей услышал меня. Он продолжал находиться за углом дома и явно не собирался куда-то уходить.

– Рустам? – его голос дрожал и обрывался сквозь слезы и всхлипы. – Если это ты – не подходи! Я убью тебя, если ты приблизишься!

– И чем ты меня собрался убивать? – угрожающее спросил Я. – А, уебок?

– У меня граната! – продолжал всхлипывать он.

Могу поспорить, что он даже не умеет ей пользоваться.

– Значит, граната? – Я снова обратился к Косте. – Неплохо для ничтожества.

– Неплохо – согласился он. – Только, если ты не в курсе, с помощью гранаты убить гораздо проще.

– Чем с помощью ножа – закончил Я.

Граната. Черт. Граната. Нет – он её не взорвет. Он не до такой степени готов бороться за свою жизнь. Он никогда раньше не имел дела с оружием. Иначе бы кинул сразу, а не орал, что убьет меня. Я сделаю все быстро, даже если он и решится. Я убью его и заберу гранату себе. Даже не знаю, для чего она мне будет нужна, но мало ли что.

– Слушай меня внимательно, урод – крикнул Я. – У тебя есть… минута на последние сожаления о своей никчемной жизни. Если веришь в Бога – молись. Он тебе все равно не поможет.

Я выдохнул воздух, успокаивая себя, и шагнул за угол. Андрей лежал на земле – он не мог уже никуда убежать. Его нога была захвачена острыми лезвиями капкана. Интересно, что он тут делал? Неважно – после об этом подумаю. Но теперь у меня пропал вопрос – почему он не убежал сразу, а дал себя обнаружить.

Лезвия капкана сомкнулись на его колене, пробив его насквозь при этом, не оторвав ногу. Штанина его некогда белого спортивного костюма пропитались кровью. И вокруг капкана растекалась черная жидкость – надо же было ему так попасться. Олимпийка покрылась слоем грязи, не хватало только разбитого лица, и все было бы, как в моем бреду.

– Не подходи! – закричал Андрей и вытянул вперед руки с гранатой.

Она была чертовски маленькой, и полностью скрывалась в его руке. Вторая рука сильно тряслась, но продолжала держаться за кольцо. Чтобы выдернуть его и заставить гранату превратиться из куска железа в неминуемую смерть, ему не хватит ни храбрости, ни сил. Но что это Я? Я попросту оттягиваю неизбежное.

– Как быстро ты передумал – улыбнулся Я.

Андрей удивленно моргнул:

– Что? О чем передумал?

– Сначала: давай поговорим. Теперь: я тебя убью. – Я тянул каждое слово, как можно дольше. – А ведь это ты первый на меня напал, и теперь Я буду очень долго хромать.

– Нет! – закричал он. – Если бы я ничего не сделал, ты бы первым напал на меня!

– Нет – произнес Я, доставая ножик. – Если бы ты сделал, как Я тебе сказал, то все было бы нормально. А теперь… Я буду искать Лёху в одиночку.

– Чтобы и его убить?

Что? И как ему это в голову пришло?

– Нет – от удивления, Я даже замер. – У меня другой интерес на этот счёт.

Андрей ловил взглядом каждое мое движение, боясь пропустить сигнал, когда Я начну действовать. Но Я не собирался показывать мастерство быстрой реакции. Чтобы не совершить ошибку, нужно все сделать медленно.

– Ну, ладно – произнес Я. – Мы и так с этим затянули.

Лицо Андрея уже не скрывало страх, который был готов взорваться истерикой.

– Не подходи! Я взорву нас обоих!

– Ты уже определись, что ты хочешь сделать – улыбнулся Я и захромал к нему.

До него оставалось несколько шагов. Я сделал замах целой рукой и начал опускать руку в ударе. Не знаю почему, но всё вокруг меня замедлилось. На секунду, Я даже поверил, что все остановилось. Но начатое мной действие медленно исполнялось – так что, мнимая остановка быстро испарилась. Андрей закрыл глаза и начал кричать. Его руки сделали последнее усилие в своей жизни. Кольцо с громким щелчком было вырвано, запуская смертельный механизм.

Он всё-таки сделал это! Да, недооценил Я его.

Но сделанное не изменить. Как только кольцо было вырвано, в голову Андрея вонзился мой нож. Голова Андрея немного ушла назад, а вместе с ней, все вокруг начало ускоряться и возвращаться в прежнее русло.

Я разжал руку, оставляя ножик в голове Андрея. Да! Я это сделал!

Какого хера ты стоишь? Беги!

Вопль Кости вернул меня в реальность. Восторг от победы сменился ужасом. Он же выдернул чеку. Черт, сколько времени прошло?!

Ответ последовал сразу же – Я даже не успел осознать, что произошло. Раздался оглушительно громкий хлопок, который без особых усилий перекрыл звон разрывающегося железа. Сначала хлопок, потом резкая и просто адская боль в груди, в левой руке и даже лицо разрывало от боли. Меня откинуло на спину, и Я больно ударился головой об землю. Мир перед глазами окончательно померк, хоть Я и перестал хоть что-то различать после взрыва. Во рту был привкус метала, смешанного с солью. Черт. Я даже не мог закричать от боли: все части тела были скованы, но при этом они горели. Горели от боли.

Доигрался. Костя был прав. И почему Я его не послушал? Все же было хорошо: он говорит – Я делаю, и все целы. Я умру. Снова. Пожалуйста, Господи! Сделай так, что бы Я умер сразу, а не мучился от боли!

И смерть наступила быстро. Все прекратилось: и боль, и ощущение материального мира вокруг. Снова пустота. Я снова умер. Снова умер, мучаясь от боли. Я ненавижу боль, ненавижу, когда мне её причиняют. Особенно, когда умышленно. А сейчас, Я сам до этого довел. Снова. Как было бы хорошо, если бы всего этого никогда не происходило. Я не умирал ни два, ни один раз. Я бы жил. Нет. Сам себе вру – не жил бы Я. А продолжал бы в максимально сжатый срок уничтожать себя. Человек не ценит, пока не потеряет. Я потерял возможность нормально жить. Я сам всё испортил. И поэтому так глупо погиб. От взрыва гранаты – очень глупо. И из-за кого Я погиб. Из-за какого-то ничтожества, которое за всю свою жизнь не сделало ни одного стоящего поступка. Эта отвратительная улыбка, его ужимки. Я даже рад, что всё-таки успел убить его собственными руками. Как он боялся в последние минуты своей жизни. Наверное, он так за всю свою жизнь не боялся. И теперь он мертв… и Я тоже. Тогда почему мой мозг продолжает функционировать? А, ну да. Мозг после смерти живет шесть минут. Значит, Я ещё успею поразмыслить о произошедшем.

Костя! Где он? Почему ты молчишь? У меня остались последние минуты, а чуть не забыл про тебя. Поговори со мной, если слышишь меня! Прошу, мне это очень нужно!

Молчишь. Если ты на меня обиделся, то это не самый подходящий момент. Или… он тоже умер, но вместе с телом. Я остался один. В пустоте, где даже нельзя спрятаться от своего одиночества. Единственное, что меня сейчас успокаивает – это то, что мое одиночество не долго продлится. Осталось ведь совсем чуть-чуть.

И точно. Мои мысли стали воспроизводиться в голове все медленнее и менее точно от того, какими Я их задумал. Все заканчивается. Обычно в таких ситуациях закрывают глаза. Но у меня их нет. И наверняка взрыв их уничтожил.

…Я… больше… не хочу… страдать….Я… мне… так… жаль.

****

– Эй, хватит спать! – раздался крик, и на меня обрушилось что-то тяжелое.

Я мгновенно подскочил с кровати, закрываясь руками от невидимой угрозы. Мои руки сразу же опустились, как только Я услышал смех Кости. Он стоял рядом с кроватью, держа в руках подушку.

– Ты что здесь забыл? – рыкнул Я.

Такого радостного пробуждения Я не ожидал. Костя тоже не рассчитывал на такое приветствие.

– Вот что ты за человек! – улыбка пропала с его лица. – Брат, в кои-то веки, приехал в гости, а он!

Я понял, что сказал слишком резко, поспешил исправиться:

– Да конечно Я рад тебя видеть! – усмехнулся Я, – Какой разговор!

Улыбка снова засверкала на лице Кости. Как же меня иногда выводит из себя эта улыбка. Хотя у меня улыбка точно такая же.

– Может, тогда обнимешь меня?

Тихо ворча, Я обнял брата и мысленно отметил для себя, как же Я давно его не видел.

– Ты бы хоть предупредил, что приедешь – сказал Я, выпутываясь из его объятий.

– Зачем? – удивился он. – Чтобы вы тут устроили праздничный ужин со слезами умиления?

– Так вообще-то принято.

Костя усмехнулся, с разбегу плюхнулся в кресло и крутанулся на нем в сторону окна.

– Ну и срач ты тут устроил – его голос звонко разносился по комнате. – Так и знал, что один ты не справишься.

– Так проще – отмахнулся Я. – Только не смей тут ничего убирать, хорошо?

Костя крутанулся в мою сторону и рассмеялся:

– Убирать? Слишком много чести – ты здесь так тщательно всё захламил, что даже весь настрой пропадает.

– Родители в курсе, что ты пришел?

– Нет. Я решил устроить сюрприз.

Сюрприз – это хорошо. Но он был не менее приятным, если бы он предупредил нас заранее.

– Мама соскучилась по тебе – совершенно по-детски отметил Я.

– А чего скучать? – удивился брат. – У неё дома есть точно такой же, с таким же лицом. Зря мы, что ли близнецами родись?

Я посмотрел на него с нескрываемой улыбкой – его доводы всегда поднимали мне настроение.

– Нет, конечно, точно такой же, но…. – он на секунду задумался, и продолжил с большим азартом. – Но я красивее и умнее.

Самодовольно отметил он и рассмеялся.

****

Костя? Ты здесь?

Нет. Это было давно.

Так давно, что это можно считать неправдой.

Почему Я это вижу? Я не хочу это вспоминать – слишком много ужасных моментов связано с этим отрезком времени. Слишком много.

Открыть глаза оказалось не так-то просто. Правый глаз открылся одновременно с возвращением в моё тело сознания. Я лежал на спине и рассматривал ночное небо. Опять ночь. Опять Я лежу на земле. И… боль. Её нет.

Так не бывает. Я уверен, что стоит мне только пошевелиться и она сразу вернётся. Левый глаз так и не открывался. Теперь все мои усилия были направлены на его открытие. Я напрягал все мышцы на лице, но все было бесполезно. Ладно. Тогда попробую позже.

Луна была не единственным источником света ночью – компанию ей составляли звёзды. Тысячи маленьких точек были разбросаны по всему небу. Я вдохнул глубоко и сразу же закашлял – дышать было тяжело и одновременно больно. Я был прав – боль вернулась.

Я на секунду задумался над случившимся и начал восстанавливать в памяти предшествующие события. Андрей взорвал гранату. И меня вместе с собой. Я находился рядом с ним в момент взрыва – Я должен был умереть вместе с ним. Но Я жив. Или мне дали третий шанс?

– Костя – тихо позвал Я. – Что произошло?

Костя не ответил – вокруг была гробовая тишина. Даже не было слышно насекомых и птиц. Костя, где ты можешь быть?

Вопрос о «третьем шансе» оставался открытым. Проверить эту теорию было возможно только одним способом. Нужно было встать. Каждое действие нужно делать медленно. Сначала опереться на руки, затем подниматься самому. Земля послужила мне опорой. Сначала свое место заняла правая рука, а левая наотрез отказывалась меня слушаться. Да что с ней может быть? Неважно, по ходу буду и её использовать. За счёт одной руки Я стал поднимать себя – было очень тяжело. Слабость была во всех мышцах. Теперь левая рука. Я повел плечом в сторону и попробовал опереться и на вторую руку. Но вместо упрощения своего подъема, Я снова упал на землю. Левая рука не нашла точку опоры. Она просто провалилась вниз и увлекла меня за собой. При падении Я снова ударился головой. Теперь боль разошлась по всему телу. Голова, тело и левая рука, а точнее боль которую они приносили, были готовы снова отправить меня в беспамятство. Мне оставалось только лежать и стонать, в надежде, что боль скоро пройдет.

Сложно было определить, сколько Я пролежал, прежде чем рискнул повторить свою попытку. Кажется, Я снова терял сознание, но силы не спеша возвращались ко мне. И теперь Я мог подняться с помощью только одной руки. На левую надежды не было. Она меня подвела – видимо, была травмирована при взрыве.

Скрепя зубами от напряжения, Я все-таки смог подняться и сесть на землю. Недалеко от меня лежал мертвый Андрей. Он лежал на спине с не успевшими распрямиться коленями. Даже отсюда было видно, что его грудная клетка была разорвана взрывом. Штанины были порваны в некоторых местах в клочья. Даже гадать не нужно было, что большую часть осколков получил именно он. Меня откинуло на несколько метров от него.

Я усмехнулся – кому-то ещё один шанс не дали. Он мёртв. Я жив. Всё сложилось вполне неплохо. Но на будущее – нужно быть осторожнее. Нельзя недооценивать людей, даже таких, как он.

Но теперь, мне стоило заняться более важными вещами. Что там с моей рукой? Она болела в районе мышцы плеча. Я чувствовал руку, но только в том месте, где она болела. Я сделал несколько рывков, но рука не желала подниматься.

– Да чтоб тебя! – Я начинал злиться.

Ну не может всё быть так хорошо. Если Я остался в живых, то значит, чем-то пришлось пожертвовать.

Я медленно стал поворачивать голову, боясь увидеть нечто ужасное. Да не может быть там ничего страшного – Я сам себя накручиваю.

Единственным видящим глазом Я уставился на страшный огрызок, который раньше был моей рукой.

– Нет! – вырвалось у меня. – Нет, нет, нет! Этого не может быть!

Моей руки не было – её оторвало взрывом. Теперь рука начиналась в районе мышцы плеча. Это объясняло, почему Я не мог почувствовать её. У меня начиналась истерика.

– Не может быть! – Я чуть не рыдал. – Этого не должно было произойти со мной!

Я кричал во весь голос и совершенно не боялся быть услышанным. Такие вещи случаются. Но почему со мной? Моя рука…. Внутри завыл рвотный позыв.

– Моя рука! – теперь Я уже рыдал. – Костя! Где ты?

Он продолжал молчать.

– Костя! – Я кричал, давясь слезами.

Этого не должно было случиться со мной! Почему Я? Помимо меня есть много других людей, которые совершают более страшные вещи и с ними такого не случается! Моя рука….

– Господи! – взмолился Я.

Не мог же Я это заслужить? Или мог? Нет! Моя рука. Моя драгоценная рука. Единственная!

Я рыдал. Самое забавное, что Я так думал. Слезы не текли – их просто не было. Я готов был взорваться и сделать всё что угодно, но лишь бы они появились. Их не было – мой организм просто не мог их выработать.

Плакать мне хотелось не от боли. А от несправедливости и боли утраты. У меня нет руки, и больше не будет. Я стал калекой. И мой эмоциональный срыв был не обыденным явлением. Он копился у меня ещё с моего существования там. Там, в нормальном человеческом мире. А не здесь – в «Ирие»…. Он всё копился и копился, и сейчас чаша оказалась переполненной. Слишком много на меня навалилось.

Я глубоко вздохнул и стал себя успокаивать. Глубокий вдох – теперь выдох. И так несколько минут. Все будет в прядке, нужно только не зацикливаться на моей руке.

Не смогу. Теперь в голову только и будут лезть мысли: как много вещей Я мог ей сделать. А теперь не смогу. Никогда.

Помимо моей оторванной руки, точнее, как следствие этой травмы, была разорвана моя куртка. Левый рукав отсутствовал, превращая куртку в безрукавку. Также левый край куртки был разорван, огромные куски были вырваны. Наверняка куча осколков воткнулось мне в грудь. Сейчас Я не готов это проверить, но от этого никуда не деться.

Я поднес руку к лицу, надеясь найти хоть малейшее доказательство своих слез. Но вместо этого почувствовал грубые, неаккуратные рубцы и засохшую кровь. Почему кровь? А больше там ничего не могло быть. Произошел взрыв. Там может быть только кровь. На левой щеке было множество мелких рубцов. Местами кожа была содрана, и отчетливо чувствовалось мясо. Немного ниже, ближе к зубам Я нашел небольшую дырку. Я осторожно засунул в неё палец и тут же с отвращением вытащил. Она настоящая и ведет внутрь меня. Ко мне в рот. Но это не самое страшное. Там внутри несколько зубов были сломаны и теперь это неровные кусочки некогда целого элемента.

У меня уже не было слов. Точнее слова были, но Я уже не мог ужасаться кошмару, который обрушился на меня. Левая половина лица непоправимо обезображена. Хоть другая сторона была в относительно приличном состоянии. Но среди всех рубцов один выделялся.

Этот рубец тянулся от верхней губы к левому глазу. Я медленно повел пальцем по этому рубцу. Меня стали посещать страшные предположения.

Только бы не глаз! Ради всего святого, только не глаз! Моё лицо и так уже изуродовано!

Пальцы дошли до глаза. Я на секунду остановился. Что Я ожидаю узнать? Нужно проверить. Пальцы скользнули немного выше, и Я с криком отдернул руку. Глаза не было.

Не важно, что меня кто-то услышит. Разве может быть ещё хуже? Сначала рука, теперь глаз.

На месте глаза была пустота, Я ещё раз попытался дотронуться до него. Может, мне это показалось и сейчас Я обнаружу его на месте? Я провел пальцем по рубцу до глаза, потом осторожно повел пальцем выше. Провал. Я сделал ещё небольшое движение, и мой палец наткнулся на маленький кусочек металла, который торчал из места, где обычно находилось слезное мясцо.

Моя рука затряслась и опустилась. Теперь у меня нет и глаза.

Теперь не просто калека. Ходячий кусок мяса. Нет руки, нет глаза. Черт. Сколько же Я крови потерял? Наверное, много. Обычно, от кровопотери умирают, а Я жив.

Я осторожно повел плечом и приподнял оставшийся от моей руки огрызок. Я ожидал увидеть разорванные мышцы, торчащую кость. Какой бы ужас там не таился – Я не был к нему готов. Поэтому, Я был готов в любой момент зажмуриться. Но мне хватило только одной секунды, чтобы понять – Я не смогу на это смотреть. Это же моя рука – и то что с ней произошло, навсегда останется для меня неизведанной темой. Я не мог смотреть на свои раны. И поэтому, наверное, даже хорошо, что Я не увижу свой глаз.

– Костя – тихо позвал Я. – Где ты? Ты мне очень нужен.

Костя продолжал молчать. Почему он так со мной?

– Костя, если ты обиделся – продолжил Я. – То сейчас не самый подходящий момент. Пойми это.

Мне нужно с тобой поговорить.

«Рустам! Давай поговорим!»

Я резко дернулся и перевел взгляд на мертвеца. Это был голос Андрея. Его голос. Когда он умолял меня не убивать его.

– Костя, это ты сделал? – уже громче спросил Я.

Не он. Если бы он хотел, чтобы Я почувствовал угрызения совести за убийство и груз ответственности лёг на мои плечи, то он бы выбрал другой способ. Но если не он, то кто?

– Костя, это не смешно! – крикнул Я. – Ответь мне!

Но он не отвечал. Он не делал ничего, что могло показать его присутствие.

– Ты же не ушел? – дрожащим голосом спросил Я.

Он не мог уйти. Мы же…. Он не может так поступить со мной. Только не со мной. И его обещание. Его же не было. Оно было в моей галлюцинации. Но и то, об этом знаю только Я. Поэтому, остается только один вариант – он не может до меня достучаться. Отмалчиваться в такой момент он не сможет. Он не бросит меня в беде, никогда.

Я даже помню его слова: «Мне все равно, что ты сделал. Ты мой брат. Я с тобой до конца».

До конца… Он не бросит меня. Никогда. Это не из тех глупых обещаний, когда человек говорит, что ему можно доверять, что он никогда тебя не оставит. Он пользуется твоим доверием и потом уходит в свою жизнь, к своим друзьям, к своим делам и интересам. А ты остаешься один и переживаешь, как ты мог довериться такому человеку. Ведь всё ясно было с самого начала. Но нет, ты строишь для себя идеалы, которых никогда не будет и когда человек показывает своё истинное лицо – ты ужасаешься. А всё было ясно с самого начала. Не нужно строить воздушных замков, иначе, будешь наблюдать, как они рушатся.

Но Костя – он не такой. Он исключение из всех правил. Он никогда так не поступит. Ведь мы… братья. Хоть уже давно и не живые. Есть много событий, которые Я даже с ним не могу обсуждать. Но в остальном – мы братья, живые при этом или нет. Имеющие плоть или сидящие в чьем-то разуме. Но почему ты до сих пор молчишь?

Если Костя и не разговаривал со мной, то он всегда был на глазах.

– Ладно – успокаивал Я себя. – Ты сможешь до меня добраться. Я подожду.

Теперь нужно было уходить отсюда и как можно скорее. Наученный горьким опытом, Я пользовался теперь только одной рукой. Согнув в колене правую ногу, Я начал подгибать левую. Согнувшись, нога послала неописуемый импульс в мой мозг. Это была не боль. Четкий и ровный сигнал вошел в мозг и дал понять, что будешь продолжать в том же духе – потеряешь сознание.

Я застонал: это никогда не кончится. Если у меня и нога не сможет выполнять свои природные функции, то лучше сразу умереть, чем так мучиться!

Мне даже не нужно было смотреть на свою ногу – можно догадаться, что всё очень плохо.

Смешно. Буквально секунду назад, Я не хотел верить, что может быть что-то плохое, как теперь просто уверен, что иначе быть не может.

И, к сожалению, Я оказался прав. Пару осколков торчит из коленной чашечки – мерзость. И ещё… чуть-чуть пониже колена торчит кость. Совсем немного, но этого хватает, чтобы приносить достаточное количество боли. Я провел пальцами по земле – слегка мокрая, но достаточно липкая. Не нужно много ума чтобы понять – земля подо мной пропиталась кровью.

Моей кровью. Слишком много крови.

И как бы много крови Я не потерял, мой разум оставался в сознании, а Я продолжал жить.

– Костя? – снова позвал Я.

Я сделал небольшую паузу. Нужно собраться с мыслями. Нужно понять – откуда столько крови.

– Я все равно буду с тобой говорить – даже если тебя нет рядом.

Последние слова Я сказал уже с надрывом. Голос сорвался, и Я начал фальшивить. Никакой уверенности в голосе.

А что касается вопроса о третьем шансе…. Вроде логичное объяснение, но не клеится это со здравым смыслом.

Граната – страшное оружие. Как Я мог остаться в живых? Андрей умер от единственного удара ножом.

Даже не знаю. Нужно думать – развивать мысль. Думать о чем угодно, но только не об оторванной руке, не о глазе – ни о чём. Может это не самое подходящее время, но выбора у меня нет. Буду думать на ходу. Если, конечно смогу справиться со своей ногой. Главное, нужно встать, а остальное на автомате. Да, на автомате. Какое хорошее слово. Буду действовать, как робот.

Я выпрямил спину и снова оперся правой рукой. Первый шаг выполнен. Теперь согнуть здоровую ногу в колене. Сделано – теперь надо встать. Я прижал огрызок, некогда бывшим моей рукой, к груди и сделал рывок. Я правильно рассчитал нагрузку и затраченные силы, поэтому с легкостью взмыл в воздух. Но на этом мои расчеты дали сбой. Рывок был чересчур сильным. Перед глазами, точнее перед глазом, все поплыло, голова закружилась, и Я полетел дальше. Весь удар принял на себя мой нос – никакая травмоопасная ситуация не могла обойтись без участия моего носа. Снова хруст, снова боль. Я даже не обратил должного внимания на грязь, которая резким толчком вошла внутрь моей дыхательной системы.

Я несколько раз кашлянул и перевернулся на спину. Голова ещё не успела прийти в себя после удара. А нос… теперь и нос. Не день, а одно сплошное расстройство. Стараешься держать себя в руках, не начать истерику… А, нет. Соврал. Сколько до этого Я плакал о своей руке и лице? Вот именно – что мог, уже вытолкнул наружу.

А пока было временное спокойствие. Не совсем уместное. Хотя Я не знаю, как ведут себя люди потерявшие конечности. Может у меня шок? Слишком просто. Слишком очевидно. Нет.

Нужно вставать. По старой схеме: распрямляюсь, подгибаю колено и рывок. В этот раз, Я более точно рассчитал прикладываемую силу. Перелет не должен случиться, даже если очень захотеть. А такого желания у меня не было.

Я завис, балансируя единственной рукой и перебрасывая весь вес на здоровую ногу. Это оказалось сложнее, чем Я себе представлял. Раненая нога позволяла передвигать себя лишь на небольшое расстояние и при этом держать её постоянно полусогнутой. Отдаваясь резкой болью за каждый шаг. Это было не самой большой ценой за передвижение. Ведь Я всё ещё мог ходить, и вторая нога у меня была не задета.

Я сделал осторожный шаг здоровый ногой, невольно определяя остаток веса на больную. Из меня вырвался крик полный боли. Слишком много времени было потрачено на один шаг – больная нога не может выдержать столько болезненных мгновений. И только они начались, так сразу же и закончились, и в результате Я снова оказался на земле.

Я медленно выдыхал воздух, поднимая небольшие клубы пыли – было очень боль. Под удар попали рука и поврежденная часть лица и, конечно, нога.

Недалеко Я смог уйти – и это было проблемой. Я не хотел даже думать, что со мной может произойти, если Я буду очень долго находиться в этом месте. Явно ничего хорошего. Я и так уже заплатил огромную цену. Только стоит ли это списать на особенности этого места или на мою необоснованную жестокость? К черту! Все мои последние мысли – тупое разглагольствование и никакой смысловой нагрузки. Такой навык крайне важен для какого-нибудь психолога – много говорить, но без смысла.

Я повторил попытку встать, и на этот раз все прошло намного быстрее и спокойнее. Я снова стоял на ногах и знал, какие ошибки не стоит повторять. Сам целее буду.

Нужно найти какую-нибудь палку. Сделать импровизированный костыль.

План действий – это хорошо. Нужно его и держаться.

Я выдохнул воздух, подготавливая себя к трудному пути. И ещё один момент: Я стал очень урывочно выражать свои мысли. Даже внутри себя. Слишком мало информации Я выделяю даже для себя. Куда делась моя привычка разжевывать даже логичные мелочи? Я более осторожен, даже с самим собой. Может, потому что их некому слушать? Я себя слушаю очень внимательно, а ещё больше Костю. Но пока его нет рядом.