Текст книги "Оборотни космоса"

Сыск! Близко маячат лица ньягонцев, в щелях между напряжённых век блестят остро нацеленные зрачки. Мрак. Идущие вглубь коридоры-кишки. Взлетающие вверх и падающие решётки дверей. Вдруг всё заливает слепящий белый свет, безжизненный и жгучий, свет с запахом металла. Голос быстро и настойчиво задаёт вопросы, на разные лады повторяя одно и то же. Где-то рядом раздаётся душераздирающий, долгий крик. «Говори, выкладывай, а то и ты так запоёшь». Язык сам собой начинает что-то лепетать; сыщики потряхивают ушами.

Это остаётся внутри – и на выходе, и по дороге, и у Неминучих. Будто щипцами вынули душу и бросили на скользкий от кровавых плевков пол между решётками, в темноту застенка, а опустошённое, пошатывающееся тело увели прочь. Голая душа лежит там, внизу, продолжая осязать и слышать; её ощущения по незримым нитям передаются далёкому телу, заменяя слух, зрение, все чувства.

По-настоящему Коел били дома – если длинные извилистые норы считать домом. Оказалось, сыщики-Окурки относятся к чужому имуществу лучше, чем Неминучие Ножи – к своему собственному.

Хозяин «Обороны» пристально оглядел навигаторшу. Вроде бы цела, ноги не хромают. После такой измены – и не битая?!

– Так, и что с тобой делали?

– Спрашивали. – Глаза унылые, тёмные от безысходности, ничего не ожидающие, кроме боли.

– Только и всего?! Придётся самому! – И за туанский хлыст-разрядник. – Меня, Нихана Гурга, так опозорить!.. – И по рукам, по бокам, по ногам. – Как в сговоре оказалась?!

– Я не оказалась! Моё имя нашли в списке! Не знаю, почему! – заслонялась она, уворачиваясь и сгибаясь.

– Знала, не знала, а штемпель заработала! Куда теперь тебя девать?

Молчит, вздрагивает и сжимается на каждый шум и стук, плотней запахивая кофту. Ответов у неё осталось только два: «нет» и «не знаю».

И-ти-ти, как бы это не энэвилл начался! А говорят: «Психболезни не заразные!» Спросите у рабовладельцев, они в этом лучше докторишек смыслят. Когда с Эридана завезли аморов, помимо лимфатической лихорадки фэл на Ньяго проник и энэвилл, болезнь безволия с бесчувствием. Раб выключается из всего, замыкается; ни битьём, ни лаской его не пробудишь. Некоторые режут себя, чтоб хоть что-то ощутить. А там, смотришь, второй замолкнет, третий... Нельзя допустить.

– Тащи свой матрас в боковушку! Заприте её. Пока не пинать, пусть выдрыхнется.

– Еду еле тронула, – доложил Нихану малый, которому поручили кормить Коел. – С тела спала, глаза в пол-лица сделались. Завернулась в одеяло и сидит в углу. Вещички сгребла в мешок, держит в обнимку.

«Может, и не энэвилл!» – обнадёжил себя Нихан.

– Отоспалась?

– Плохой день, – тихо-тихо выговорила Коел, до носа укутавшись в тощее одеяло.

– Ничего, обыкновенный! Лопай, я велел дать двойную порцию. Не кисни, лохматая, всё образуется.

– Плохой день...

– Чего заладила – «плохой, плохой»?! Сидишь тут, накликаешь!

Из-под одеяла вылезла рука с таймером в ладони.

– Шесть-шесть-шесть, три раза шесть. В такой день что-нибудь случается...

– Где – шесть?! – Нихан вырвал таймер. – Ну, шестое марта, где три раза?

– Шестого марта шесть лет прошло... когда взяли «Звёздный Флаг», где я служила. Вдобавок – пятница...

От магии чисел нет приёмов. Хоть ногами стучи, хоть надорвись от крика, три шестёрки и пятницу не перешибёшь Нихан и сам не стартовал бы в градскую ночь – что за ночь несуразная, клином в численный ряд вбита? словно спецом для колдовства! Что говорить о прочих незыблемых правилах – не брать на борт своих баб в пору двухлунных очищений, не произносить в рейсе названия погибших кораблей, имена их капитанов и слова от корня «падать», не брать ложку тремя пальцами и не обходить ничего против хода часов.

– Сходи в бар, напейся. До старта несколько ночей, успеешь протрезветь.

– Нет. – Коел снова втянулась в одеяльный кокон.

– Найди мужика на раз. Побалуешься, вся хандра сойдёт. Можешь на ночь загулять, разрешаю.

– Нет.

Ну что ей надо, чего не хватает?! Зарплату ей дают – конечно, чуть, а зачем давать много? В бары и на рынки их пускают. Наряжайся, мажься, причёски выдумывай, всякие бирюльки покупай, крути любовь с кем хочешь! С ребёнками сложней, но даже это дозволяется, в особенности эриданским аморам – пусть сами себя производят. Но есть упрямицы, которые живут как за ширмой и не хотят меняться. Ходят, завернув гриву узлом и сколов щепкой, с прядью-козырьком впереди, со дня поимки всегда в одной и той же кофте.

Омрачённый тягостной хозяйской думой, Нихан созвал попить горячего главного инженера-механика, старпома и судового распорядителя клана.

– Рассказывать, что сталось?

– Все слышали, – с горестью потёр виски старпом.

– И от Маджуха пришло, что она – не из зачинщиков. Всё-таки «особо неблагонадёжен» ей впаяли! – веско говорил Нихан, прижав кулак костяшками к полу.

– Надо оспаривать! – подал голос чиф.

– Не резон, – возразил распорядитель. – Верхние Окурки очень злы. Рабы им едва праздник не испортили.

– «Едва» – не «вконец»! – Чиф хотел во что бы то ни стало отстоять Коел. Она исправно отрабатывала паёк. Кого посадить вместо неё штурманом на «Оборону» – неизвестно. Навигаторы – специалюги ценные, по углам не валяются. Наймёшь непроверенного, он так курс проложит, что выйдешь из скачка по ту сторону ядра Галактики, куда и форцы не залетали.

– Я выбью разрешение на её вывоз с Ньяго. Можем перевести в мотористы... в трубопроводные техники... – гудел Нихан, пристукивая кулаком по натуральным доскам, залитым прозрачным лаком.

– Всё равно что бластером в ухе ковырять. Опасное нецелевое использование. В технарях она здорово выйдет из-под контроля, станет в коробах, на корме пропадать. Захочет нас в отместку подорвать – это ей как чхнуть, она ведь инженер. – Старпом, в отличие от чифа, не желал держать на судне обиженную рабыню. – Так-то она деньги получала, могла себе того-сего позволить, а в технарях не пошикуешь!

– Лекарка говорит: здорова, а в рейс брать нельзя, – продолжал Нихан.

– Как это?.. – напряг уши чиф. – Мотаси, зачем холопку слушаете?!

– Мол, она психованная. Напортачит чего-нибудь.

– Может, лечить здоровую прикажет? от этого не лечат!

– Всё равно ей штурманом не быть, – бубнил своё старпом. – Есть циркуляр; согласно циркуляру...

– Горел бы этот циркуляр!.. – Отняв кулак от пола, Нихан пошевелил пальцами. – Окурки придерутся – вот ухаб! Так бы я вывез её поломойкой, а в космосе посадил штурманом. Может быть измена в экипаже, застучит какая-нибудь гадь...

– А как её, психанутую, продать? Кто ей придаст товарный вид за две-три ночи? – Чиф гнул на свою сторону.

– Знаю я лекарку, – напирал и старпом. – Чудес не делает, зато своим приятелям-холопам потакает. Скажет: «Дайте того, дайте сего, за луну поставлю на ноги». На что мы будем денежки переводить, Нихан? на поломойку?

– Решено. – Нихан сплёл пальцы перед грудью. – Продаём какую есть.

– По бросовой цене! Кто компенсирует нам разницу – Маджух, что ли? – фыркнул чиф, сделав жест, словно стряхнул воду с кисти. – А кем заменим?

– Будем искать в темпе. Пару ночей повременю отправлять карточку Коел в контору на клеймение... пока время терпит, все ищем покупателя, как мясо ищут.

Коел всё сидела, закутавшись в одеяло. Запертая боковушка не казалась ей надёжным убежищем, но снаружи было ещё хуже. Она убеждала себя, что за порогом не начинается чёрный коридор, ведущий в пыточную, но, едва решившись подойти к двери, чувствовала, как слабеют ноги, а за механическим гулом вентиляторов чудился дальний отзвук исступлённого крика. Лекарка назначила пилюли без названия и противно-сладкое питьё бледно-лилового цвета; малый следил, чтоб снадобья принимались по часам и отправлялись куда следует.

В первую градскую ночь, намного после днёвки, заглянул сам Нихан, весь такой заботливый и радостный, с противоестественно доброй гримасой:

– Дело уладилось! причём самым лучшим для тебя образом. Один шкипер набирает экипаж для люгера, и ты, похоже, станешь там не только штурманом, но и старпомом! По сути, выходишь на волю... Чтобы дело прошло без заминок, будь умницей и приведи себя в порядок. Завтра твои смотрины. Веди себя вежливо, на вопросы отвечай правдиво, лишнего не болтай, почаще улыбайся...

Коел вроде бы и не заплакала, но слёзы потекли. Вот всё и закончилось!.. Как бы ни было трудно работать на «Обороне», но она свыклась и с судном, и с хозяином. Какой-никакой, но обустроенный быт. Что-то её ждёт дальше?..

Она кивала, односложно соглашалась со словами Нихана и даже пробовала растянуть губы в подобие улыбки, но думала о том, что завтра её придётся вытаскивать из боковушки не меньше чем десятку ньягонцев, за руки и за ноги. Или опоив горстью пилюль. За дверью было устрашающе темно; никто не смог бы доказать ей, что там не поджидают кровожадные пси Маджуха.

Без очков!

Удюк будто прозрел, когда в семнадцатую ночь эйджи, носивший эриданскую шляпу и светлый однотонный жилет, появился на живом рынке без плексов. В очках эйджи смотрелся как слепец без поводыря. Серебряная полоса поперёк лица делала его безглазым, под очками чудились пустые впадины; казалось странным, что он ходит не ощупью и не тычется мимо дверей.

В первый миг Удюку пришло в голову, что чужаку надоело форсить очками. Мелкими глазками эйджи в затемнённых переходах Аламбука не разобрать ни ценника, ни надписи на чеке. Но следующее мгновение открыло Лишаю всю правду: этому парню без разницы, в очках он или нет.

Лицо и жилет. В прошлый раз, когда Удюк встречался с ним, жилет был узорчатым; вышивка означала, что корноухий – офицер из нао Унгела. В руках он держал оружие, похожее на раздвижную трубу.

В нао Унгела есть только один эйджи-офицер – Pax Пятипалый, он же Дух Бесследный, бич Аламбука. Он здесь, и его нет, он во плоти, и он – тень. Все знают, как Рах отрекался от сущего мира, чтобы заживо перейти край. Полковник Ониго, искуснейший некромант и мрак в образе человека, вопрошал Раха: «Где ты?» – «Нигде»; «Кто ты?» – «Никто»; «Что в тебе?» – «Ничто»; «Чего хочешь?» – «Небытия»; «Раскаешься?» – «Никогда». Пятикратно отрекшись, он стал тем, что он есть.

– Он, – хрипло вырвалось у Псицы. – Тот, с трубой.

– Молчи, – шикнул Удюк. – Иди за ним следом. Потом беги в Кабельную Ветвь, найди меня.

– Удюк, я не пойду. – Мухарму сковал страх. – Если оглянется, помру... Ой, он посмотрел на нас!..

– Пойдёшь. Осьмуха от денег, какие за него дадут, – твоя. Жить к себе возьму. А не пойдёшь – измордую.

Сделав несколько финтов среди публики, бродящей по рынку, Удюк бросился на выход. Быстрей. Сколько есть силы в ногах. Не к сержантам, прямо к Дуке. Сердце «князька» било куда-то под горло, спирая дыхание. Стало страшно от мысли, что вдруг в нутре лопнет жила, кровь хлынет и задушит. Будешь кататься под ногами прохожих, побурев от натуги, с кровяной пеной на губах... Помереть в двух шагах от счастья! нет, нет, не сейчас!

Он нёсся, в глаза светила удача. Доложить лично Дуке! пробиться к самому Подвальному хозяину и закричать: «Я, Удюк, выследил Духа – для тебя!! я самый ушлый лазутчик!» Ни денег не надо, ни подарков – только возьми в сухие норы, буду прислуживать бойцам на побегушках, делать, что скажут! лишь бы вырваться из отсыревшего погреба, где дохнут и перхают, сплёвывая ржавую мокроту. Добежать, упросить, чтоб допустили до вождя. Кривая тёмная нора, в которой на куче подушек восседал Подвальный, казалась Удюку блистательным дворцом – там пели и наслаждались яствами, любуясь танцами девок. Он войдёт туда, станет бойцом Дуки. Доложить – и судьба враз повернётся к добру.

Дука, шумно дыша простуженным носом, выслушал запыхавшегося малого. Да, так бывает! Самый тонкий в своём ремесле неуловимый убийца порой прокалывается на пустяке. Не заметит какого-то малого, не придаст значения оставленной улике... тут ловушка и захлопнется!

– Нам это великая честь, – солидно молвил Дука офицерам. – Если будет фарт, большую награду хапнем, в фаворе окажемся у Папы. К нему приблизиться – как в стужу к очагу. Этого, – он показал на Удюка, – принять ни кошт к бойцам. Верным вырастет. Всем молчать о том, что он нашёл! Дело надо вести хитро...

Не забыл и Мухарму, велел дать ей полсотки крин за быстрые ноги:

– Ступай, девка.

– А... – Она осмотрелась растерянно. – Меня...

Сержант помог ей покинуть хазу Дуки. Удюк бочком выбрался за дверь вслед за Псицей.

– Ты думаешь или чего? тебе нельзя в те норы, ведь истреплют. Погоди, я тебя... потом вызову.

Она мяла в ладони полсотку, не веря тому, что случилось.

Как же это?.. выходит, зря провели вместе столько лун? Она так верила ему, так любила... и получила: «Вот тебе бумажка – отвали, милашка».

Она на опасные задания ходила, на риск – всё ради него. Думала, навсегда вместе. А теперь не нужна стала... Он в тепле и при котле будет, а ты – ступай назад в грязь, пся паршивая!..

– Есть люди... – прошипела она, обжигая Лишая пламенным взглядом. – Которые не бросят!

И спешно пошла от «князька». Сержант с отвращением проводил её глазами:

– У, какая!.. Того гляди, разболтает из вредности. Лишай, у тебя нож есть?

– А? – очнулся Удюк.

– Займись, – кивком показал сержант на уходящую Псицу. – Полсотка твоя будет. А мне принесёшь хвост и уши.

Блок 12

– Приём, приём, – радировал для пробы Форт. – Pax, как слышишь?

– RRR. – Должно быть, урчание в эфире означало: «Я же просил не трогать чип! Эксперт, зачем ты это сделал? У меня, в отличие от тебя, сигнал передаётся к связкам по нервам, а не оптоэлектронным способом!»

– А знаешь, как порой не хватает тёплого, дружескою слова?.. и чип настолько прост, что не повозиться в нём иголкой прямо-таки невозможно.

– RRR, RRR. – То ли протокол связи не позволял иначе модулировать ответ, то ли Pax нарочно выбрал сигналом рык.

– Я совершенно не представляю, как себя вести. У меня нет опыта таких покупок. Ты мне обещаешь, что устранитель образов забьёт все видеоформаты?

– RRR.

Волновался и маклер торговой конторы. За успешную сделку ему причиталась четверть шестнадцатой доли от договорной цены, но затылочное чувство намекало, что в любую секунду сзади могут возникнуть соглядатаи Окурков: «Йооо, да тут попирают циркуляр Маджуха! Всем стоять, не двигаться!»

Тряслись свидетели, вызвавшиеся за приличную мзду заверить, что «навигационное устройство» Коел Дром – исправное и благонравное. Ёжился и мялся агент Нихана, которому предстояло за всё отдуваться, потому что час назад владелец «Обороны» с ласковой миной всучил ему взъерошенную рабыню, прижавшую к груди мешок личных вещей, и дарственную на неё, задним числом заверенную казначеем клана. «Владей! только недолго». И агенту, и свидетелям после оформления купчей надо было исчезнуть на луну-другую, так как в скором времени явится разъярённый покупатель с претензиями: «Как это вы продали мне бабу с клеймом „особо неблагонадёжна"?! я по вашей милости теперь обязан в каждый прилёт платить общаку штраф по статье „судно без навигатора", и так полный год!!» Маклер и казначей заранее готовились выпячивать честные глаза и восклицать: «Нам представили чистую карточку, без особых пометок!»

Хуже всех было Коел, поскольку ей от сделки полагался шиш и неизвестный новый господин. Одна надежда, что шкипер сумеет быстро сговориться о её вывозе и поспешит с отлётом, – тогда она окажется подальше от Ньяго.

С раннего утра её так напрягли и взбудоражили, что прежние страхи метнулись врассыпную, уступив место лихорадочным хлопотам. То её держали взаперти, заставляя терзаться в одиночестве, а тут вдруг полезли в дверь гурьбой – с криками, приказами и навязчивой нежностью.

«Живо беги мыться, ты пахнешь!»

«Не сметь надевать эту кофту! Комбез убрать! Это не туфли, а колоды!»

«Вынь щепку из головы! расплетись!»

«Дай-ка я причешу тебя, Коел!»

«Перестань, с такой гримасой ты похожа на старуху. Надо себя хорошо подать».

«Какая ты счастливая, старпомом будешь!»

«А позвонить в Сэнтрал-Сити сумеешь?..»

«Нет, это не слишком открытое платье. Это не поход на танцы, но быть бесформенной мымрой нельзя. Слава богу, тебе есть что показать, а ты в комбезе прячешься».

Такая закрутилась кутерьма, будто Коел срочно выдавали замуж. Из зеркала на неё уставилась какая-то ресторанная певичка в муаровом малахитовом платье, с пояском-змейкой на талии и султанами волос, спадающими за спину. От прежней Коел остались чёлка и испуганные глаза.

– Звезда на меня – ты понравишься! – одобрил Нихан, обойдя её кругом.

«Кому?» – закралось в сердце Коел первое смутное подозрение.

В контору пришли рано, покупатель ещё не явился. Дорогой Коел мучалась с чужим (наверняка трофейным) платьем, обдёргивая его то слева, то справа, и туфлями, от которых отвыкла; вещмешок пришлось тащить самой (удальцы багаж рабов не носят), это прибавляло нервозности и душевного смятения.

– Могу я почитать молитвенник?

– Валяй.

После шести лет хождения в широких брюках сидеть по-ньягонски в платье, едва прикрывающем ляжки, – нелепо и крайне неловко. Разве что подогнуть ноги вбок Как потом вставать на каблуки? Решив не садиться вовсе, Коел раскрыла книжечку от «Гедеонов». Чтение на все случаи жизни. Варианты: «Вы в беде»; «Вы боитесь»; «Вы нуждаетесь в Божьей защите»; «Вы одиноки»; «Вам грозит опасность»...

– А вот и шкипер Кермак с консультантом! – просияв, вскочил маклер. Конвоир незаметно ткнул Коел под рёбра; она еле успела положить Псалтирь в карман мешка.

О-о, вот когда нужна молитва, провал всех возьми!

«Ты должна иметь фигуру», да? а на чью потребу?!

Это был эйджи!

– Почему вы не предупредили, что он – землянин? – машинально выдавив слащавую улыбку, углом рта шепнула Коел подставному владельцу.

– А что бы это изменило? – Агент стряхнул с пальцев воображаемую воду. – Тебе же выгоднее – сможешь развлекаться прямо в рейсе. Проблем не будет, от детей ты привита.

«Чтоб тебя экипаж гомиков купил!» – пожелала ему Коел, стараясь рассматривать шкипера исподволь, непрямым взглядом. Вот уж о чём не мечтала! Надо было кусаться, но оставить на себе комбез и кофту. О, эти подружки по несчастью! расчесали на продажу, словно знали!

Атлетически сложенный шкипер с металлическим словом «НИКЕЛЬ» на богатырской груди стоял как надолб на кургане, измеряя всех взором расиста из-под низко опущенных полей «эриданки». Он эриданец?.. они никак не смирятся с тем, что их рабовладельческий мир распатронили, – летают всюду, ищут оазисы привычных им порядков...

Косит под туанца. Имперский дух так и бьёт в нос. Новое дворянство космоса – милиты, военная каста Эридана. Лицо неподвижное, глаза еле видны. Консультант в изжелта-коричневом костюме, стрижка на здешний манер, взгляд цепкий и рафинированно деловой.

– Вот, мистер Кермак, интересующее вас устройство.

«Устройство» отвело глаза и прикусило язык, чтоб отвлечься от назревающей процедуры.

– Карточку, – ровным голосом автоответчика проронил шкипер. Какой-то он... очень гладкий! В нём что-то не так. Но... сама мысль летать и общаться с ним была противна Коел. Для ньягонцев она не представляла интереса, они слишком чётко различали запахи тел, безошибочный нос-компас вёл их к своим длинноухим милашкам. Плюс поверья – якобы в рослых самках скрыта кладезная сила, вызывающая сухоту и немочь. Даже есть рядом не сядут – кто долго глядит, как ест эйджи, заражается прожорливостью.

Этому, похоже, все поверья мимо. Человек-камень. Глаза-линзы.

Карточку принял консультант в коричневом.

– Возраст... – читал он вполголоса, жестковато и сухо, с заметным колониальным акцентом. – Налётано часов... Состояние здоровья... Привита... Сэр, если позволите, я кое-что уточню.

Шкипер «НИКЕЛЬ» едва кивнул. Консультант подошёл к Коел.

– Подержи всё это во рту.

Она замерла с зажатыми в губах тремя пластинками. Туаман, и все примочки у него туанские, даже медицинские детекторы. Знакомые штучки. Зелёный тестер проверяет на наркотики и средства, действующие на психику, розовый на беременность и наличие в крови антител к плацентарным клеткам, а белый с полоской – на факторы целой пачки болезней.

– Отдай, достаточно. – Консультант вставил пластинки в анализатор вроде портсигара; окошки датчиков зажглись рядами цифр. – Она в порядке.

– Посмотрим. – Под жилетом шкипера скрывался раскладной палм. – Иди ко мне. Тут все справочные данные по навигации. Проложи курс от Ньяго к ТуаТоу, старт с Иссы, скачок на тридцать второй федеральной минуте от взлёта, масса судна...

Знаток. Пока шкипер начитывал вслух параметры полёта, Коел старалась ничего не упустить. Отношения могут сложиться по-всякому, но у командира не должно быть сомнений в квалификации штурмана.

– ...на расчёт – пятнадцать местных минут. Время пошло.

В конторе не было стульев и стола. Выполнив церемонию приветствия, ньягонцы расселись по своим плетёнкам, а шкиперу принесли табурет. Коел охотно уселась бы на него, но шкипер счёл излишним уступать место даме. Теперь он изучал её карточку лично.

Она занялась своей работой стоя, стараясь максимально отвлечься ото всего, но расчёт не клеился. Уйти с головой в навигационное счисление мешало томительное, выматывающее ожидание техосмотра. Покупая такое «навигационное устройство», детина-шкипер не преминет наглядно убедиться, что его приобретение скомпоновано по схеме «Ева» без каких-либо изъянов и мигом выскакивает из платья по команде «Готовься!». Оставалось уповать, что «НИКЕЛЬ» закодирован. И то не гарантия. Власть приятна в любом состоянии.

Молчит. Это плохо. Молчаливый человек таит угрозу, что-то вынашивает – поди догадайся, какие замыслы он скрывает.

Форт не знал, что говорить и как сидеть. Карточка позволила спрятать глаза, но не отключить мысли и чувства. Его изводил постоянный страх – вдруг какой-то протокол видеосъёмки выпадет из перечня глушения? Потом ни в один капитанский клуб не войдёшь. «Вам нужен персонал? поищите в Аламбуке, вы там уже нарисовались, а в приличных местах вам делать нечего». Так вот космены и оказываются в тенетах криминала!

«Коел Дром... Начало службы – 17 апреля 6242 года Федерации». Где я был тогда? на ТуаТоу, космодром Икола-2. Наш «Холтон Дрейг» грузился химикатами, рейс на Атлар... через двое суток нас сбили. А почему? работали на воров, сами того не подозревая. Ну и профессию мы выбрали! не дорога с космос шириной, а путь по семицветному мечу... Крупный фрахт отшибает совесть начисто; где начинается отсчёт на миллионы, там кончается закон. Как говорили шкиперы невольничьих судов: «More souls, more money» – больше душ, больше денег. Смотри-ка, сколько веков прошло, а ничего не изменилось! Чьи документы ни возьмёшь – свои, её ли, – какие слова там пи увидишь – «служба», «сверхурочные», «налётано часов» – на самом деле там только одно слово: «рабство». Нас выжимают как лимоны; из ста граммов мякоти давай пол-литра сока...»

Надо что-то сказать, подходящее к случаю.

«Я – начинающий рабовладелец. Надо соответствовать имиджу».

– Она покорная? – обратился Форт к агенту.

У Коел рука примёрзла к сенсорам.

– О, вполне! очень послушна.

«Так, называется – поговорили. А что ещё тут спрашивают?»

– Она sexy?

Коел прижала нижнюю губу зубами; к глазам подступило. Ну вот, началось. Полезло мужское, не удержишь.

– Да, в этом смысле нормальная. Встречалась с мужчинами.

– Я закончила. – С ненавистью и едва скрытыми слезами в голосе Коел вернула палм. Форт с радостью схватил его, потом нахмурился:

– Расчёт ошибочный.

«Хлыст об гадь сломаю! – внутренне вскипел агент. – Нарочно ошибок насажала!»

«Быть не может... – Коел оцепенела. – Скотина, под руку про sexy сказал. О, хоть бы не купил. Боже, спаси меня!»

– И за такого навигатора вы хотите восемь мириадов крин? – иронически спросил «НИКЕЛЬ».

– Она волнуется, – заскрипел агент, оскалившись. – Вы её первый хозяин-эйджи. Сами понимаете...

– RRR, RRR, – о чём-то предостерёг Pax.

– Вы даже не осмотрели её! Коел, ну-ка разуйся и сними...

– Что мне её внешность? Я начинаю сомневаться в её профессиональной пригодности.

– RRR, RRR!! – Поняв, что по радио достучаться до зарвавшегося Эксперта невозможно, Pax сдержанно кашлянул, прикрыв рот ладонью, и метнул на Форта мимолётный, но красноречивый взгляд, в котором читалось: «Партнёр, куда тебя понесло? Ты забыл, зачем мы пришли? Купить за любую цену!»

Но Фортом овладело вдохновение. Когда надо торговаться и выгадывать в свою пользу, централам нет равных. Любую цену? Щас, разбежались! Я вам покажу, как надо покупать.

– Коел, поживей.

«Не гляди», – в уме приказала Коел шкиперу, понимая всю тщетность невысказанных желаний. На это мужики готовы пялиться часами.

– Коел, пройдись туда-сюда.

– Не впечатляет, – неприязненно бросил шкипер. – Мне важней узнать, не угробит ли она мой космолёт. На какие судовые классы у тебя права навигационного обеспечения?

– От D до G. – Коел повернулась к нему боком, обхватив себя руками.

– Какой разряд дальности полётов?

– Третий, межсистемный.

– Так господин тебя не видит. Повернись лицом, подними руки.

– Когда истёк срок подтверждения квалификации?

– Два... два года назад. – Голос с усилием прорывался сквозь гортань. Когда же всё кончится?

– Даже учитывая понятное волнение мисс Коел и особую обстановку нашей встречи, – отмерял слова шкипер «НИКЕЛЬ», – я не могу дать за неё больше трёх мириадов. Вы должны понять: мне потребуется время, чтобы определить её возможности, а время – это деньги. Без проверки я её за штурманский пульт не посажу.

Pax даже рычать не смог – настолько нагло Эксперт снизил цену.

– Можно достичь согласования цены, оптимизировать её, – вмешался маклер. – Хозяин «устройством» доволен...

– Тогда почему продаёт?

– Финансовые затруднения! Неблагоприятная коньюнктура! – горестно взмахнул лапками агент.

– Ты так и будешь стоять? – чуть скосился Форт. Вздумай он мериться с Коел, кому более стыдно, – победил бы в этом раунде.

– Я могу одеться? – Она тотчас потянулась к лежащим на полу белью и платью. Отвернувшись, шкипер небрежно сделал ньягонский жест согласия.

– Скажем, сойтись на семи с четвертью мириадах. – Маклер бился за свою долю от сделки.

– Неподходяще. Максимум пять без четверти.

– RRR, RRR!!

– Тогда шесть с четвертью.

– Ммм... это ближе к истине, но всё-таки...

Коел поспешила влезть в одежду и всунуть ноги в туфли.. Агенту она желала подцепить фэл и сдохнуть в кошмарном бреду. Зачем он издевался, унижал, если клиенту вовсе не был нужен показ её прелестей?! «НИКЕЛЬ» и консультант в коричневом едва уделили ей по два равнодушных беглых взгляда.

– Итак, мы нашли взаимно приемлемый вариант. – Маклер торжественно развёл руками. – Купчую можем оформить сейчас же. Как будете платить?

Под жилетом оказалась и сейф-сумка. Шкипер чиркнул по моноблоку кодовым ключом – литая твердь разошлась, открыв жёлтую, денежного цвета мякоть обивки и дремлющие пачки купюр.

– Цена – пять мириадов. Комиссионные – полторы шестнадцатых, премия маклера – четверть шестнадцатой, отчисление в общак – одна восьмая, налог с продаж – одна шестнадцатая...

С горькой гордость Коел узнала, что выросла в цене. В год захвата за неё давали вдвое меньше.

– Теперь она ваша! Владейте с пользой... и удовольствием. – Маклер подмигнул по-эйджински.

– Как я должна к вам обращаться? – с осторожностью поинтересовалась Коел у шкипера.

– Пока хватит «мистера Кермака». – Он как был, так и остался каменным. – Это твои вещи?

– Да. Могу ли я сменить одежду? это быстро, я вас не задержу.

– Обязательно. Только ньягонец мог так подобрать причёску к платью.

Верно – имея волосы длиной в неполных два сантиметра, парикмахерским искусством ньягошки не блистали.

Что ждёт впереди? Полная неизвестность.

Вскоре по выходе из конторы шкипер и консультант расстались без единого слова, пожав на прощание руки. Коел – уже в комбезе, кофте и разношенных спорт-ботах – осталась наедине с мистером Кермаком.

Нельзя откладывать выяснение вопроса «Кто есть кто?». Поскольку будущего всё равно не избежать, надо модифицировать его под себя. Ведь рано или поздно грянет час, когда груз, заработок и сама шкура капитана будут зависеть от настроения штурмана, – и капитан должен это усвоить! заодно узнаем рамки дозволенного.

– Мистер Кермак, разрешите спросить?

– Спрашивай, – буркнул он, глядя перед собой. Недурное начало. У ньягонцев рабы не начинают разговор. Коел поудобней разместила на плече лямку вещмешка.

– Какое у вас судно?

– У меня нет судна.

– А экипаж – уже укомплектован?

– У меня нет экипажа. Одна ты.

– О-о... значит, вы работаете на хозяина? – Ответы Никеля привели Коел в замешательство. Почему его звали шкипером, если он без судна? польстить хотели, что ли? но такая лесть похожа на издёвку – а он и веком не шевельнул.

Вблизи, спокойными глазами, Никель отнюдь не походил на тех молодцов с капитанскими дипломами, каких можно встретить в космопортах. На искателях вакансий, даже при большом внешнем лоске, нетрудно найти следы дешёвых – из-за хронического безденежья – излишеств. Этот был свеж и гладок...

...словно вышел из витрины.

Крайне редкие морщинки на его холодноватом лице выглядели посторонними, словно их провели по коже ультратонким карболитовым резцом.

– И хозяина у меня нет. Ты ела сегодня?.. На, пойди, купи себе чего-нибудь.

«Он настолько нелюдимый, что ему и говорить невмоготу? – недоумевала Коел, набивая сумку консервами и пачками галет. – И мне надо расстраиваться из-за этого?.. Капитан, живущий строго по уставу, – совсем неплохо. Подождём, пока он наберёт остальных. Насчёт должности старпома – видно будет, но не мешает выглядеть вольняшкой, и встречать всех новеньких по-сержантски. „Сэр, доверьтесь мне. Я вымуштрую этих обезьян и внушу им, что такое судовой рабочий. Это – каторжник, сэр!" Надо, Коел. Надо мало-помалу расширить свои полномочия».

– Сэр, я позволила себе купить пакетик чая.

«Или – или! или в ухо, или согласится. Будем считать это тестом на жадность. Чай, даже этот поддельный, – не дешёвый».

– Не пью.

«Ну хоть за перерасход не выругал».

Форт вспомнил, чем ещё был знаменателен 6242 год. Когда он уже служил в туанском космофлоте по приговору имперского суда, а Коел изучала основы покорности с помощью электрохлыста, федеральный конгресс дожал эриданское Сословное Собрание, и Эридан отменил рабство... которое заблаговременно откочевало в Аламбук, где могло спокойно процветать веками.

«Чем с пеной у рта орать „Права человека! права человека!" и устраивать всегалактическое шоу с разбиванием цепей, лучше бы переписали по уму кодекс законов о труде, а то он напоминает Эридан до реформы. А сюда высадить пяток бригад Звёздной Пехоты; здесь она нужней, чем на парадах. Или сэйсидов – с партизанами в Сэнтрал-Сити без них справимся; пусть они тут с настоящим врагом познакомятся – горожан-то гонять легко, а как вам покажется двуногое вооружённое зверьё?.. Да, я по натуре интервент. По-моему, это законно – где наших воспитывают хлыстом, туда должен обрушиться кулак державы».