Текст книги "У Бога и полынь сладка (сборник)"

От Бога не отдыхают

Третьего февраля 2017 года исполнилось десять лет со дня кончины протоиерея Василия Ермакова[44]44
  Протоиерей Василий Ермаков (1927–2007) – один из самых известных и авторитетных петербургских священников последних десятилетий.


[Закрыть]. В этот день на его могиле с утра до вечера служили панихиды священники храма во имя преподобного Серафима Саровского, в котором батюшка был настоятелем до последнего вздоха, многие клирики Санкт-Петербургской епархии, священники из разных городов и весей. В день преставления отца Василия приезжают почтить его память сотни духовных чад со всех концов России. На Серафимовском кладбище народ долго не расходится. Потом все перебираются в дом культуры у Нарвской заставы, где ежегодно проводится вечер памяти любимого пастыря. В переполненном зале не только его духовные чада, но и те, кто не был на его службах, а узнал о нем из документальных фильмов и книг.

При жизни батюшки в Серафимовском храме можно было увидеть такую картину: у Казанской иконы Божией Матери молится народная артистка Нина Усатова. В тесной кухоньке, примыкающей к алтарю, батюшка беседует с народным артистом России Сергеем Маковецким. У крыльца поджидает отца Василия группа офицеров Военно-морского флота во главе с адмиралом. Поодаль, в толпе гражданского люда, – армейские офицеры. На тропинке, ведущей от храма к церковному дому, и стар и млад стоят плотными рядами, так что невозможно пройти.

Отец Василий приезжал в храм очень рано (только в последние годы – незадолго до начала службы) и принимал народ, пока хватало сил. Кто только не приходил к нему! Его чадами были капитан первого ранга Владимир Багрянцев и офицеры печально известной подводной лодки «Курск», видные ученые, пожилые прихожанки, окормлявшиеся у него более полувека, молоденькие студентки, кадеты, нахимовцы, православные из Америки, Израиля, многих европейских стран. Мои друзья, чинившие крышу храма, видели, как ранним утром весной 2003 года шел на беседу к батюшке тогдашний петербургский губернатор Владимир Яковлев.

В праздничные дни в церкви собиралось такое количество молящихся, что некоторые люди, впервые попавшие на службу в Серафимовский храм, приходили в изумление. Один профессиональный архитектор из Голландии утверждал, что столько людей не могут вместиться в таком маленьком помещении. После службы он долго считал выходивших из храма богомольцев. Дойдя до пятисот, утомился и прекратил: «Этот храм и для сотни мал». После этой считалки он не удивился, что оба его сына приняли Православие. Младший, Эрик, был крещен с именем Георгий и вскоре принял священный сан. Из него получился многочадный и вполне русский батюшка. Служит он в России. (С трудом убежал из родной Голландии, когда деятели ювенальной юстиции хотели отобрать у него детей.)

Есть много свидетельств о чудесной помощи отца Василия не только при жизни, но и после его перехода в вечность. Я не стану рассказывать об этих чудесах. Об учителе судят по его ученикам. Многие из тех, кого отец Василий привел к Богу, стали священниками и продолжили пастырский подвиг своего духовника.

Об одном из таких чад, протоиерее Сергии Филимонове, хочется рассказать особо. Он не только священник, но еще и доктор медицинских наук, профессор Первого медицинского института, практикующий врач. Путь его к священству был очень непростым. Он написал о нем в книге «Воспоминания и размышления». Свой жизненный путь автор рассматривает в свете постижения Божьего Промысла о себе самом и о людях, с которыми пришлось пройти многие испытания. Несколько глав посвящены размышлениям о священстве.

Путь к Богу будущего отца Сергия начался во время его учебы в Военно-медицинской академии. Молодой курсант часто задумывался о смысле жизни. Обрел он его в православном христианстве. Идеал бескорыстного служения был близок ему с раннего детства, пример такого служения он видел в жизни собственных родителей. Его колыбелью стала карета «скорой помощи», в которой работала его мать. Ребенка не с кем было оставить, и она возила его с собой на вызовы. Отец – военный врач, многие годы прослуживший в горячих точках – в Афганистане и Африке. Вопрос о выборе профессии определился уже в детстве, а позже решимость продолжить дело родителей обрела твердую христианскую основу.

С первых дней врачебной практики отец Сергий следовал незыблемым принципам, в основу которых легла заповедь о любви к ближнему. Он откровенно признается в том, что без соблюдения этой заповеди невозможно стать настоящим врачом. Но соблюсти ее трудно. Помимо профессиональных проблем врачу нередко приходится сталкиваться с грубостью, неблагодарностью, недоверием, а иногда и откровенной ненавистью. Порою приходится напрячь все душевные силы, чтобы разглядеть в ненавидящем тебя человеке образ Божий и возлюбить его. Молодой военный врач Сергей Филимонов служил на флоте, а когда горе-реформаторы принялись разваливать армию, стал гражданским врачом. Он не мог и представить себе, какие жестокие бои ему придется выдержать.

Военным врачом он был в мирное время, а как только «вступил на капитанский мостик корабля спасения», христоненавистники объявили ему настоящую войну. Бесовские «торпедные атаки» продолжались много лет, пока он служил литургии в больницах, а особенно, когда приступил к строительству храма в честь Державной иконы Божией Матери. Теперь, когда домовые церкви есть почти в каждой больнице, трудно представить, с чем пришлось столкнуться первопроходцам. После векового официального безбожия больничное начальство искренне не понимало, для чего нужна церковь. Но даже когда отцу Сергию удавалось уговорить начальство выделить помещение и наладить в нем регулярное богослужение, возникали проблемы. В одной из больниц ему предоставили проходную комнату над моргом. Сверху были палаты с больными, снизу – ушедшие в мир иной. Иногда во время службы через домовую церковь проезжала каталка с трупом. А в другой больнице в конце литургии при выносе Святой Чаши и окроплении святой водой в коридоре стали дико кричать и метаться пациенты. Врачи не знали, как их успокоить. То, что это беснование, они, в силу атеистического воспитания, не могли понять. Отца Сергия обвинили в том, что своими «религиозными действиями» он нарушает спокойствие больных. Церковь была закрыта.

Священником он решил стать после прочтения книги об архиепископе Крымском Луке (Войно-Ясенецком). Но решил далеко не сразу. Подвиг этого святого врача произвел на него неизгладимое впечатление. Он понял, что быть только врачом для него уже недостаточно. Хотя и работал он в нескольких клиниках, что называется, на износ. Книгу об архиепископе Луке дал ему духовник, отец Василий Лесняк. Он же предельно деликатно стал помогать Сергею взрастить в собственном сердце сокровенное желание послужить Богу в качестве священника. Во всем, что стало происходить в его жизни с момента воцерковления, просматривалась очевидная помощь Божия. Прежде всего, в том, как Господь бережно передавал его с рук на руки духовникам.

После кончины отца Василия Лесняка его духовником стал архимандрит Псково-Печерского монастыря Пантелеймон (Борисенко). Но и он вскоре скончался. По совету старца архимандрита Иоанна (Крестьянкина) священник Сергий обратился к отцу Василию Ермакову с просьбой взять его в духовные чада. Тот после краткой беседы ответил в свойственной ему манере: «Берем».

С той поры иерей Сергий не расставался со своим духовным отцом вплоть до последней в жизни отца Василия литургии в Казанском соборе. Отец Василий, совершенно обессиленный, в полуобморочном состоянии, сидя, выслушивал молитвы. Отец Сергий видел, что это предынсультное состояние и что батюшка может умереть в любую минуту. Но отец Василий, превозмогая боль, неожиданно поднялся, подошел к престолу и вместе со всеми священниками причастился. Это было лишь врачу понятное чудо: не Кто иной, как Господь, дал силы Своему верному служителю. Для отца Сергия это стало уроком того, как трепетно нужно относиться к причастию, и уверением в том, что для любящих Бога нет большей радости, чем приобщение Святых Таин и что ради этого Самим Богом «нарушается естества чин».

Отец Сергий обращался к своему духовнику за советом по всем вопросам. А проблем, с которыми пришлось столкнуться, было немало. И всякий раз он получал верные советы и благословения на задуманные дела. Он и сам не мог понять, как ему удавалось при огромной врачебной нагрузке служить в храме, учиться и закончить семинарию, а затем и Духовную академию, одновременно с научной и педагогической деятельностью строить храм, защитить сначала кандидатскую, а потом и докторскую диссертации. Помимо этого отец Сергий проделал огромную работу по организации в Петербурге Общества православных врачей. Это было одно из первых в России подобных объединений. Без помощи Божией и молитв духовника было бы невозможно совершить и десятой доли того, что сделано.

Особая проблема для отца Сергия – участие врача в деле спасения человека. Как познать меру дозволенного медицинского вмешательства? Он понимал, что для некоторых больных исцеление телесное может оказаться далеко не полезным, что болезнь для них – это горькое лекарство, которое Господь дает для исцеления и спасения души. Но как применить это понимание во врачебной деятельности, когда нужно строго выполнять то, что предписано правилами? Как убедить неверующего человека в том, что ему нужно не столько больничное лечение, сколько изменение жизни – покаяние и соблюдение заповедей Христовых? Разумеется, это непросто. Но отцу Сергию во многих случаях удается. И молодые врачи, которым он передает свои знания, явственно видят, как на деле реализуется то, чему учит их профессор, Сергей Владимирович Филимонов. Они прекрасно понимают, что имеют дело с духовным лицом, строго следующим высоким принципам. Их профессор обходителен и ласков и с больными и с коллегами. Примечательно, что на кафедре он работает с доцентом Владимиром Николаевичем Филимоновым – своим родным отцом.

Многие пациенты отмечают, что атмосфера в клинике не похожа на ту, с которой, к сожалению, приходится сталкиваться во многих лечебных заведениях. Но далеко не все понимают, в чем причина. Отец Сергий утверждает, что присутствие христиан в рабочих коллективах имеет огромное значение. Благодать Божия, почивающая на них, удерживает сообщества от разложения. И не надо отчаиваться, что таких сообществ немного. Чем меньше в мире христиан, тем изобильнее изливается благодать на оставшихся. Ведь заповедано «малому стаду» не бояться[45]45
  См.: Лк. 12,32.


[Закрыть], поскольку христиане и в меньшинстве удерживают умножившееся зло.

Своим прихожанам отец Сергий постоянно говорит о том, что самая большая беда – теплохладность, потому что теплохладным диавол не даст сделать добра. Добро могут делать только пламенные. Поспешности суеты и зла нужно противопоставить быстроту и пылкость осуществления добра. Быстрое раскаяние в грехах, быстрое прощение согрешивших против нас, быстрый отклик на всякую просьбу, быстрое подаяние ближним всего, что может вывести их из беды. Быстро замечать и вещественные и духовные нужды, быстро проявлять решимость противостать любому проявлению зла. Горячность веры, любви и надежды – это навык мгновенно возносить сердце и все естество свое к Богу, предаваясь в Его святую волю, благодарить и славословить Его за все и во всякое время.

Об одной из главных наших бед отец Сергий говорит: «Многие видят в Церкви требы, но не видят Бога. Хотят исцелиться от болезней, пьянства и наркомании, а Бога не ищут и о вечной жизни не думают. Живут лишь земным, временным и не думают о смысле и цели жизни. Вечная жизнь – продолжение земной. Человек не уходит пустым. Что накопил, что приумножил, как распорядился данным Богом талантом, то и унес в вечность, чтобы продолжить раскрывать накопленное в земной жизни. Мы не выбираем себе талантов. Бог Сам вложил их в нас для исполнения Своего плана. История – это канва бытия Божия во времени. Человек обязан искать свое призвание в жизни и реализовывать способности во славу Божию и для пользы людей».

Когда я слушаю проповеди отца Сергия, читаю его размышления о сути веры и думаю о его трудах, невольно вспоминаю нашего общего духовного отца, протоиерея Василия Ермакова, видевшего смысл жизни в достижении святости. Его замечательный афоризм: «От Бога не отдыхают» – стал девизом жизни отца Сергия Филимонова.

2016 г.

Татьянин день

Была у нас замечательная компания. В студенческие годы встречались часто, но чем дальше отодвигалась дата окончания университета, тем реже мы собирались. Татьянин день отмечали всегда. Кто такая Татьяна и почему студенческий праздник пришелся на день ее памяти, никто толком не знал. У нас было пять Татьян, собирались всегда у одной.

Посиделки были поначалу веселые, шумные, с возлияниями (иногда изрядными). А беседы… Ну о чем мы говорили во время застолий? Шутки, анекдоты да сплетни об общих знакомых – тех, кого не было за столом. И, конечно, комментарии по поводу очередных «подвигов» властей. С годами веселье стало как-то угасать, народ становился все угрюмее, а шутки все злее. Но кулинарные достоинства хозяек, принимавших друзей, продолжали оставаться выше всяких похвал, так что расходились все сытые и с надеждой так же попировать через год.

И вдруг ежегодные празднования прекратились. Самая радушная хозяйка, у кого собирались чаще, чем у прочих именинниц, имела неосторожность приветствовать возвращение Крыма России. Этого оказалось достаточно, чтобы многолетняя дружба в одночасье была забыта. Некогда добродушные образованные люди оказались приверженцами невероятно радикальных взглядов. Мои рассуждения о том, что мы можем повторить подвиги столетней давности интеллигентов, накликавших революцию, были восприняты как жалкие бредни недоумка, отказавшегося от светлых идей безбрежного либерализма. Отношения прекратились.

Признаюсь, терять друзей больно. Особенно тогда, когда они отправляют тебя в лагерь своего политического противника. Прошло два года без традиционной встречи в Татьянин день, но недавно я был неожиданно утешен самым невероятным образом. Мой друг, отец Михаил Преображенский, пригласил меня поучаствовать в освящении квартиры его прихожанки Татьяны Равтопуло. Историю влюбленности ее деда, офицера Эриванского полка, в Великую княжну Татьяну Николаевну я знал от одного из организаторов дворянского собрания, Зураба Чавчавадзе. Борис Равтопуло в пятидесятые годы прошлого века нашел семью Чавчавадзе в далекой казахстанской ссылке и был у них частым гостем. Его история такова.

В начале празднования в Эриванском полку трехсотлетия Дома Романовых Борис Равтопуло пригласил Великую княжну Татьяну на танец, а в конце бала дерзнул пригласить ее еще и во второй раз. Это было не принято, поскольку офицеров в полку много и не все удостоились чести танцевать с ней. Но Борис не мог удержаться. Он влюбился в царскую дочь и в душе поклялся быть ее верным рыцарем и до конца своих дней больше ни с кем не танцевать. Он долго не верил в гибель Царской семьи, а потом много лет не мог забыть о своей клятве и не решался заводить семью. С Татьяной Николаевной он встречался и после бала.

Об этом я узнал во время трапезы после освящения квартиры его внучки. В квартире явно чувствовалось дыхание благодати. На иконной полке рядом с образами стояла фотография Великой княжны Татьяны. И все невольно почувствовали присутствие в доме этой святой именинницы. О подробностях ее служения во время Великой войны рассказал один из гостей, Юрий Шмелев – царскосельский краевед и автор книги о больнице, в которой императрица Александра Федоровна устроила первый лазарет. В нем она прослужила в качестве сестры милосердия и операционной сестры два с половиной года. Вместе с ней трудились и Великие княжны Ольга и Татьяна. Мария и Анастасия были слишком малы и приходили в лазарет, расположенный в Федоровском городке, поддержать раненых офицеров. Лазаретов, открытых их Августейшей матерью было восемьдесят семь. Трудно поверить в эту цифру, но она верна. Поразительно то, что офицерский лазарет стараниями императрицы был открыт уже через две недели после начала войны, и Великие княжны вместе с их Августейшей матерью сразу же приступили к обслуживанию раненых.

Борис Равтопуло приезжал в Царское Село к своему отчиму – флигель-адъютанту Его Императорского Величества полковнику Льву Силаеву и всякий раз приходил в лазарет, где трудились великие княжны. Там в двух палатах лежали офицеры Эриванского полка. Сохранилось несколько фотографий Бориса с Татьяной Николаевной. Он помогал ей перематывать бинты, изготавливать перевязочные пакеты, приносил лекарства. Об их встречах есть немало записей и в дневнике Великой княжны Татьяны. Она оказалась самой талантливой, ответственной и бесстрашной из сестер.

Прежде чем приступить к работе в лазарете, главный врач, княжна Вера Гедройц, первая в мире женщина-хирург, долго испытывала молодых великих княжон. Ведь даже далеко не все мужчины могут видеть открытые раны и присутствовать при ампутации рук и ног. Царские дочери до войны жили обособленно и совершенно не знали жизни. И вдруг такие испытания! Татьяна выдержала их, и стала прекрасной сестрой. Она вместе с матерью и тридцатью девушками параллельно с работой училась на курсах сестер милосердия. Занятия проходили каждый день в лазарете, во дворце и на даче Анны Вырубовой. А потом два с половиной года Татьяна безропотно несла тяжелейший крест ухода за ранеными.

Юрий Григорьевич рассказал много интересного о «демократичности» Государыни императрицы. Она терпеливо сносила заявления княжны Гедройц о своих политических взглядах: «Я левее Государственной Думы». А когда врач Доломанов подал в отставку из-за вступления в левую партию, Государыня не приняла ее. Тогда он признался, что у него жена еврейка. Александра Федоровна сказала: «Ну и что! Пусть приходит в лазарет и работает. Ваша работа меня устраивает».

Я знал о том, что Государыня Александра Федоровна вместе с дочерьми были хорошими сестрами милосердия, но не знал деталей. Оказаться в день памяти святой мученицы Татианы в доме Татьяны, названной дедом в честь Великой княжны, с которой он дружил и был влюблен, – это большой подарок.

Как эта трапеза не походила на наши многолетние «татьяниноденские» застолья! Вместо сплетен и соревнований острословов – радостная беседа в духе братской любви. Именно радостная. И отец Михаил с такой любовью, просто и мудро отвечал на вопросы гостей, что всем стало легко. А поначалу вопросы задавали робко, извиняясь за свое невежество. Почти все гости впервые присутствовали на освящении квартиры. Только двое подпевали батюшке. Казалось, что и креститься стеснялись. И вдруг словно благодатное облако покрыло всех. Никакого следа первоначальной скованности. А потом супруги Шмелевы запели. Да так красиво! И песни – не чета нынешним: мелодичные, нежные. Мне стало стыдно. Я этих песен не знал. Да в нашей компании никто и не пел. Напевность народная, традиционная, но в стилистике текстов чувствовалось, что сложены они не в позапрошлом веке. И вдруг Юрий Григорьевич запел песню из фильма «Весна на Заречной улице» про заводскую проходную, что вывела в люди. Оказалось, что для него это не метафора. Он тридцать пять лет проходил через проходную Ижорского завода, где служил инженером-конструктором, и абсолютно уверен в том, что именно эта проходная вывела его в люди. Вот ведь какая история! Патриот родного завода воспел подвиг Государыни императрицы и великих княжон. Он нежно любит внучку царского гвардейского офицера, а она считает его родным человеком. Сама Татьяна Равтопуло – советский майор медицинской службы. Пятнадцать лет провела в войсках на Крайнем Севере, а сейчас лечит гражданскую братию. Сидят они за столом вместе с православным священником – и так всем хорошо…

А в это время мои бывшие друзья – те, с которыми я прежде праздновал Татьянин день, разгуливают по городу с плакатами: «Не отдадим РПЦ Исаакиевский собор!». Бедные…

2017 г.

Ад достоин всяческого посмеяния

Недавно мне пришлось принять участие в небольшой конференции, посвященной вопросам воспитания. Докладчики были и светские ученые, и священнослужители. Говорили правильные и глубокие вещи, но ушел я в сильном смущении. Знаю по опыту, что и методики новые не очень работают, да и желающих их применять немного. Но в некоторых православных гимназиях все же получается.

Есть немало замечательных педагогов, которые не только дают прекрасные знания, но еще и прививают христианские ценности своим воспитанникам. Верующие родители еще имеют возможности найти заведение, в котором детям дадут приличное образование и понимание того, как устроен мир и как в нем жить, чтобы обрести спасение. Но что произойдет с детьми, когда они выйдут во взрослую жизнь, где все построено на отрицании христианских заповедей?

А что делать с основным корпусом российских школ, где школьники зачастую остаются безграмотными до выпускного класса, да еще и получают массу сомнительных сведений о жизни и безнравственные установки, калечащие души? Чиновники из Министерства образования по-прежнему продолжают отстаивать необходимость сохранения ЕГЭ – этой нелепой угадайки, при которой ученики напрочь теряют способность логически мыслить и грамотно излагать то, что и мыслями с трудом можно назвать. По-прежнему в разных районах России проталкивают пилотные программы, развращающие юношей, отроков и даже детей.

Мы как-то несерьезно относимся к тому, что произошло с нами и нашими детьми за последнюю четверть века. Называем миллионы молодых людей «потерянным» поколением и продолжаем жить так, будто не это самое поколение идет нам на смену. В этом «потерянном» поколении людей, сохранивших чистоту и желающих посвятить свои жизни бескорыстному и многотрудному служению Родине, невероятно мало. А большинство «потерявшихся» когда-нибудь демократическим путем займет властные структуры и продолжит плодить себе подобных и вести страну к катастрофе.

Сейчас даже формулировать суть беды позволяют только на православных конференциях. Попытки обсуждения на общероссийском уровне в корне пресекаются криками: «Не смейте! Это неполиткорректно!». И мы уступаем развратителям и людям, мечтающим превратить русский народ в послушных вассалов тех, кто ненавидит Христа или стыдится своего европейского христианского прошлого. (Уступаем мы, разумеется, из политкорректных соображений.)

Так что же делать во взрослой жизни молодым людям, воспитанным в христианских добродетелях, при нашем телевидении, кино и театре? Как уберечь их от шквала пошлой болтовни, бесконечных сериалов о жизни бандитов, «ментов» и распутных женщин, сцен насилия и низкопробного юмора? Ведь молодые люди склонны подражать киногероям. «Делая жизнь» с тех, кто ежедневно входит в их жизнь через телеэкраны, они рано или поздно пополняют ряды преступников и людей не способных отличить дурное от хорошего.

До недавнего времени передовые люди в России – писатели, ученые, общественные деятели – разрабатывали идеи, способствовавшие просвещению народа, облегчению его жизни и повышению нравственных устоев. Тем же были озабочены и русские государи. Императрица Екатерина Великая считала, что театр – это школа народной нравственности. Простой люд, правда, в эрмитажный театр не очень-то пускали, но идеи поставленных в нем пьес быстро становились достоянием общественности и проникали в народ. Телевизоров не было, а передовые идеи распространялись и усваивались невероятно быстро. Так что же произошло с современными деятелями культуры? Почему они сознательно убивают традиции и нравственные идеалы, воспитывая невежественных потребителей заморских товаров и разрекламированных низкопробных псевдохудожественных поделок? Когда же найдется «мальчик», который крикнет: «Король-то голый!»?

Остается загадкой, почему современный человек, привыкший отрицать все и вся, принял так называемое «современное» искусство. Его и современным-то назвать язык не поворачивается. Более века продолжается поиск «новых» театральных форм. Но происходит бесконечный повтор найденных в первые десятилетия XX века «приемчиков»: нагромождение нелепых конструкций, не имеющих отношения к содержанию пьесы (или полное отсутствие декораций), суета и беготня по сцене и по залу с воплями и нечленораздельным прокрикиванием текстов. То герои начинают раскатывать по сцене на велосипедах или мотоциклах, то исполнять перебежки с курбетами и лазанием по стенам… Примеров таких «находок» – тьма. Вся эта клоунада совершенно не мотивированна. Но ценители (сиречь оценщики-профессионалы) приходят в восторг от найденных «новых способов раскрытия смыслов». При этом никто даже не пытается дать логическое объяснение происходящему на сцене.

СМИ по-прежнему интересуют только кошмарные истории и протестные акции. Они превратились в хроникеров апокалипсиса: войны и военных слухов, землетрясения и голод по местам[46]46
  См.: Мк. 13,3-13.


[Закрыть]. В наши жилища по нескольку раз на дню врываются через экран маньяки и злодеи всякого рода. Ничего созидательного и утешительного. А ведь в жизни так много героического и поучительного. Что мешает теледеятелям, не скрывая негативного, давать примеры позитивные? Народ устал от бесконечных передач о плохом. Душа тоскует по идеалу, по светлому и высокому. Километровые очереди на выставку художника Серова свидетельствуют об этом. Мои друзья, преподаватели университета, рассказывают, с каким вниманием и радостью слушают студенты лекции по истории России, Православия, церковного искусства. Если педагоги говорят аргументированно и интересно, то в сердцах молодых людей возникает отклик, и они воспринимают материал с большим интересом.

Совершенно очевидно, что молодежи не хватает позитива. Ей онтологически свойственны поиски идеалов. Как говорили в недавнем прошлом словами Маяковского, они ищут «делать жизнь с кого»[47]47
  Маяковский В. Хорошо! //Полное собрание сочинений. T. 8. M., 1958. С. 319.


[Закрыть]. Кто герой нашего времени? Проведя вечер у телевизора, придешь к выводу, что это бандиты и распутницы… Конечно, у человека есть замечательный «орган» – совесть и внутреннее сердечное понимание того, что хорошо, и что – плохо. Но если изо дня в день получать огромную дозу нравственной грязи, то очень сложно не запачкаться. У молодых людей желание самоутверждения в крови. А поскольку у них еще и стадное чувство развито очень сильно, то даже одного усвоившего безнравственные принципы достаточно, чтобы заразить многих.

Душа по природе христианка. Она жаждет чистоты и правды и хочет питаться не гнилью, а здоровой пищей. И если мы ищем в магазинах натуральные продукты для пищи телесной, то почему же мы позволяем питать наши души падалью?

Педагоги просто обязаны уметь указать правильные векторы и духовные ориентиры. И если горе-реформаторы отказались от идеологии и даже закрепили этот отказ в конституции, то нам нужно сделать так, чтобы народ знал о духовных идеалах Руси. Жизнь без идеалов невозможна. Она превращается в бессмысленное существование с единственной целью – потреблять и брать от жизни все! Многие назовут мои рассуждения благоглупостью, невозможной к исполнению. Конечно, трудно любить ближнего, когда он отнимает у тебя то, что тебе самому нужно. Да и где взять любовь, когда в сердце пустота и гуляет ледяной сквозняк?

Христиане знают, что Источником любви является Христос. И если ребенок с раннего детства не припадает к этому Источнику, то в отрочестве и юности это сделать гораздо сложнее. Теперь отцам привить детям что-нибудь благородное и отвратить их от пагубных страстей и привычек невероятно сложно. Мы видим, как силен дух противоречия, особенно у юных. И не вчера возникла проблема отцов и детей. Сейчас же она усугубилась многократно. Ситуация доходит до абсурда.

Все прекрасно знают о вреде табакокурения, а число курящих, несмотря на антиникотиновую пропаганду, только растет. И в основном за счет юных. В Сочи по всему городу были развешены плакаты и растяжки с надписью: «Сочи – город некурящих». Так теперь чуть ли не под каждой пальмой стоят молодые люди с сигаретами. И почти все – девушки. В Петербурге я постоянно подсчитываю соотношение курящих на ходу мужчин и женщин. На неполный километр от моего дома до Владимирской площади соотношение в среднем десять к одному в пользу барышень. Никто им не говорит о вреде курения и о том, что выпускающая на ходу струю дыма девушка выглядит вульгарно. Но я убедился в том, что можно добиться определенного успеха, если вместо нотации девушки (с юношами я проделывать это не пробовал) услышат призыв покончить с курением в виде шутки. Я придумал такую: «Не кури, красавица, а то нос отвалится!». Две трети смеются и говорят, что бросают. Одна треть проходит мимо, обдав меня презрительным взглядом. Со смеющимися и склонными слушать, продолжаю в зависимости от ситуации. О последствиях в виде онкологических заболеваний, ранних инсультов и инфарктов говорить почти бесполезно. О хворях будущих детей – тоже малоэффективно. Как сказал поэт: «В неродившихся потомках нет мне братьев и врагов»[48]48
  Черный С. Потомки // Стихотворения. Л., 1960. С. 657.


[Закрыть]. А вот что-нибудь парадоксальное может сработать. Например: «Каждая пачка сигарет – это несколько пуль в сердце русского солдата, потому что вся табачная промышленность принадлежит американцам».

Однажды я подошел к группе студенток, извинился и сказал: «Барышни, я провожу кастинг (это слово теперь все молодые знают). Мне нужна девушка на роль младшей дочери Змея-Горыныча. Только нужно выпускать изо рта не только дым, но еще и огонь. Есть желающие попробовать?». Пожелали почти все. А дальше произошла такая беседа:

– Это будет спецэффект?

– Нет. Набираете в рот керосин, дуете, а мы подожжем.

– Так ведь можно обжечься.

– Можно. Но тогда компенсация.

– А сколько?

– Сто рублей.

– Мало. А почему только сто, а не тысяча?

– А за тысячу будете?

Несколько девушек закричали: «Будем!», остальные пожимали плечами и бормотали что-то нечленораздельное.

– Вот видите, как вредно курить. Это, барышни, от никотина люди глупеют настолько, что не могут отличить розыгрыш от правды. Так что бросайте курить!

Реакция была разной. Кто-то засмеялся, кто-то обиженно ворчал. Несколько девушек закричали:

– Мы давно решили бросить!

– Ну, Бог вам в помощь!

Моя однокурсница, профессор университета, тоже уверена, что вразумить молодых людей можно не призывами и нотациями, а высмеиванием порока. Недавно, выходя из подъезда, она столкнулась с компанией молодых людей. Единственный в этой компании юноша что-то рассказывал, громко матерясь, а девушки с интересом слушали, никак не реагируя на его брань. Моя приятельница остановилась и с грустью произнесла: «Ну, разве можно так громко портить воздух?!». Реакция была неожиданной. Девушки тут же назвали «своим именем» того, кто портит воздух. Молодой человек потерял дар речи. Он покраснел и был настолько обескуражен, что не смог найти подходящих слов, чтобы как-то «отбить» обидные слова. Он-то чувствовал себя героем, а тут такой обидный приговор. Смех и девичьи голоса были слышны долго. А начни мадам профессор стыдить наглеца, так и он бы стал грубить, да и подруги его могли к нему присоединиться.