Текст книги "Последний американец"

Пути богов

Со дня гибели эскадры, пытавшейся захватить систему, как они теперь сами себя назвали, хоббитов, прошло немало времени. В течение этих неполных четырех месяцев продолжились точечные удары по бунтующим мирам Квири, десанты на планеты, не желающие покоряться захватчикам, с жесточайшим подавлением любого сопротивления. Нет надобности говорить, что во всех этих операциях участвовала звездная пехота.

Но главным было еще одно – на этот раз успешное – вторжение в систему Чистые Дни. Планета Чистый Лист оказалась захвачена, а къери почти все истреблены. Сообщалось, что также захвачен один из «мозгов» къери. Удалось это не в последнюю очередь потому, что десант теперь был готов к тому, что встретит, и десантная операция разрабатывалась не в пример более тщательно, чем предыдущая.

Как сообщалось, в настоящее время шла планомерная зачистка галерей, вырытых «кротами» къери, и уничтожение последних заплутавших в этой немыслимой сложности сети коридоров и залов представителей чуждой биоцивилизации.

Операция сопровождалась также ударами рейдеров по планетам, осуществляющим связь и снабжение системы Чистые Дни. По ним просто долбили аннигиляционными бомбами, стараясь нанести как можно больший урон в надежде, что «жуки» все время будут тратить на восстановление порушенного и уничтоженного, не пытаясь контратаковать.

Расчет был на то, что пока Йос будет поглощать захваченные миры Квири, у нее будет небольшая передышка в войне с оказавшими неожиданно эффективное сопротивление мирами Къери. Расчет на неизбежную паузу в активных действиях с их стороны, которая позволит закрепиться в новых мирах, начать мобилизацию и производство оружия. Теперь уже вся экономика работала на войну, и получалось так, что сама война стала активно работать на экономику. Эта связка оказалась само– и взаимоподдерживающейся. Теперь у Йос не было иного выхода, кроме как продолжать войну, распространяя свое влияние все шире и шире. Захватывая новые миры, ресурсы и рабочие руки. Направляя все это на новые захваты и приобретения.

«Мелкая неудача» с бесследным исчезновением целой эскадры «где-то на окраинах» просто утонула в океане победных реляций, изобильном потоке новых товаров и ресурсов, текущих с захваченных миров. Но если обывателям об этом даже не сообщили, то в штабах случившееся вызвало натуральный шок.

Сергея, предоставившего полный отчет из той системы, затаскали по разным заседаниям и начальствующим личностям. Всем нужно было услышать шокирующую новость из уст непосредственного свидетеля. То, что встречена еще одна цивилизация, крепко давшая по зубам зарвавшимся йосовцам, внушило изрядный страх чинам, причастным к ответственным решениям, затрагивавшим судьбу народа Йос.

Они начали понимать, что их реально ожидает. И в какое дерьмо они реально влезли. Ведь получалось, что они своими руками создали вокруг родной планеты целый кордон враждебных миров, причем из сугубо мирных.

Но реакция «ответственных руководителей» оказалась парадоксальной. Первое, что они сделали – попытались подвергнуть сомнению информацию, принесенную службой, давно раздражающей значительную часть элиты своей вопиющей «инаковостью». Сработали давние стереотипы соперничества, и Службу дальней звездной разведки очередной раз попытались скомпрометировать. Сначала атака была организованна на генерала Кларка. А после, когда скандал и возня в верхах достигли максимума, была организована «сенатская комиссия по расследованию», в которую то ли как свидетеля, то ли как обвиняемого притащили Диего-Сергея, капитана третьего ранга дальней звездной разведки.

Комиссия рыла очень глубоко, пытаясь докопаться до мельчайших нестыковок и противоречий в отчетах, данных, словах свидетеля. Сергей слышал очень много плохого о таких комиссиях. Они были способны на корню зарубить любые, даже самые здравые и нужные начинания. Так что к вероятным вопросам он подготовился как можно тщательней. Тем не менее, с неожиданностями он все-таки столкнулся.

– Капитан Гонсалес, будь осторожен! В комиссии есть очень сильные ментаты, – бросил генерал Кларк, выходя из зала. Диего-Сергей кивнул и шагнул через открывшиеся двери. Но реальность превзошла его ожидания. Когда он осмотрел зал, то взгляд его натолкнулся на фигуру, казалось, всем своим видом излучающую на всю вселенную тотальную скуку. Сидел этот человек за спинами экспертов. Как бы с ними, но очень даже отдельно, слишком уж сильно он выбивался из спаянных корпоративным духом групп, сидящих рядом.

«Скучающий» эксперт поднял взгляд и мысленно «подмигнул» Сергею. Тот чуть не споткнулся, идя по направлению к кафедре. Ведь этот «как бы скучающий» был не кто иной, как Жан Д'Эстре. «Один из сильнейших ментатов своей службы», «восходящая звезда» и т. д. Но только Сергей его знавал и под другим именем. И в другой должности: корабельный психоскульптор звездолета «Пегас», мир Каллисто, Сеня Голковский.

«Закройся! Тут есть еще ментаты, – «услышал» Сергей. – Не объявленные. Но я сильнейший из них, так что буду руководить тобой и подсказывать, что и когда говорить. Я специально напросился в эту комиссию».

«Понял! Действуй, я готов», – бросил мысль Сергей и, как было велено, «закрылся» тщательнее, чем обычно.

«Вот так! – удовлетворенно передал Голковский. – Теперь держим оборону».

* * *

Первое – и самое простое, – к чему придралась комиссия, это каким образом была записана передача, ведущаяся узким лучом с планеты. В действительности, по согласованию с разведуправлением Штаба на оба линкора были поставлены шифраторы, периодически пакетами скидывавшие запись на «Катти Сарк».

Второе было закономерным – эльфы с хоббитами. Как было заметно по вопросам, элиту данное положение вещей ввело в сильнейшее замешательство. Очевидно, что психологический трюк с апелляцией к земным еще архетипам через сказки и мифы, примененный специалистами «Пегаса», сработал на йосовцах великолепно. Среди элиты явно появилось сильное подсознательное ощущение неправедности содеянного, неправедности целей и средств. Вопросы, которые обрушила комиссия на капитана «Катти Сарк», очень откровенно характеризовали именно этот страх. Показывали чисто детское желание избавиться от неудобного факта, серьезно ломающего представления о Величии и Праведности Цивилизации Йос.

По мысленному указанию Голковского, Сергей проигнорировал «наводящие» вопросы обвинителя и оставил все его измышления по поводу эльфов без комментариев. Отговорка была железобетонная: «Мы записали – вам разбираться. Ибо не нашего ума дело!». Но на последнее тут же последовала придирка: «А как же тогда понимать ваши комментарии насчет возможного оружия, уничтожившего эскадру?!»

– Был применен резонанс компенсаторных полей. Только он мог вызвать такой эффект, – невозмутимо ответил Сергей, стараясь подальше увести разговор от причин.

– Чем вы это можете подтвердить? – не сдавался обвинитель.

– Расчетами, – лаконично ответил Диего-Сергей.

– Они были переданы по инстанции сразу же после возвращения уважаемого капитана Гонсалеса в Службу, и в настоящее время копия его вычислений имеется в папке номер 118, – тут же влез адвокат.

Председательствующий сенатор покосился на секретаря, роющегося в папках.

– Почему она не приложена к рапорту? – тут же задал вопрос обвинитель.

– Не знаю, ваша честь! – лениво ответил Гонсалес-Сотников. – Она изначально прилагалась к моему рапорту, как изложение возможной причины случившегося. В рапорте указано наличие расчетов в последней строке приложений.

Секретарь глянул в рапорт и тут же кивнул на вопросительный взгляд председательствующего.

– Насколько я знаю, майор Гонсалес не имеет специального образования. Не заканчивал университет и не является профессиональным физиком-теоретиком, – ядовито заметил все тот же обвинитель.

«Ну, ты и крыса тупая! А то, что я это изучил еще в школе, мозгов сообразить не хватает?! Ведь мой аттестат у тебя же под носом валяется! Да и Ай-Кью у меня далеко не твоего уровня», – с насмешкой подумал Сергей, при этом пара сидящих на стороне обвинения людей ощутимо вздрогнули.

Сергей быстро глянул на пытающегося сохранить невозмутимый вид Голковского-Д'Эстре и понял, что он специально пропустил через фильтр эту заряженную сильными эмоциями мысленную тираду Сергея, чтобы шокировать тех двоих. Явно ментатов. Теперь было ясно, кто именно в комиссии обладает этими способностями. Сеня, похоже, преднамеренно вот так выявил их.

Председательствующий посмотрел осуждающе на допрашивающего и повернулся к группе экспертов.

– Каково мнение экспертов по поводу расчетов капитана Гонсалеса?

– Мы находим его версию, изложенную в расчетах, единственно возможным объяснением случившегося, ваша честь! – сохраняя постное выражение лица, ответил глава экспертов.

– То есть вы считаете его писульку достаточно профессиональной, – допрашивающий поднял переданные секретарем листы как дохлую крысу, – чтобы держать ее, как вы выразились, «за единственно возможное объяснение»?

– Мы достаточно профессиональны, сенатор Зальцман, чтобы отличить бред от серьезной работы. Смотрите наши официальные заключения по этому поводу, – с раздражением огрызнулся ученый.

Практически все дальнейшее было перемалыванием мелочей. Они с Сеней отбились очень легко, чем, как было явно видно, сильно прибавили настроения председательствующему. Очевидно, тот был сторонником и Кларка, и вообще группировки в элите, к которой тем или иным образом относился генерал дальней звездной разведки.

Однако не солгать Сергею не удалось. Самый дотошный из обвинителей все же спросил его прямо о собственном мнении по поводу цивилизации «сусликов». Пришлось врать, что не имеет такового. Ведь если бы он сказал то, что реально думает и что когда-то, еще по свежим следам разгрома Второй Эскадры, высказал астрогатору, – были бы серьезные неприятности. Возможно, он чем-то выдал свое отношение. Не брешью в блоке, а мелькнувшим выражением лица. Потому что в него тут же вцепился один из тех самых подсадных ментатов.

– Проверялся ли капитан Гонсалес на способности ментата? – спросил он.

– Да, я проверялся. Еще при поступлении на федеральную службу, – без промедления ответил Сергей. – И как вы можете судить по моей карточке, мои способности оказались весьма скромными.

– Тем не менее, вы закрылись очень даже профессионально! – с некоторым вызовом сказал ментат.

– Да?! – деланно изумился Сергей, что, правда, со стороны выглядело вполне естественно. – Но я, как вы сами можете удостовериться, ничего более делать не могу в этой области. И вообще, к чему был ваш вопрос?

– Меня интересует, зачем вы закрылись!

– А меня очень сильно раздражала и раздражает манера некоторых без спросу рыться в моих мыслях! – огрызнулся Сергей. – Тем более, что вы знаете Кодекс… Да и мы тут собрались не рыться в моих комплексах, а выяснять причину катастрофы Второй Эскадры. То есть рассматривать факты, а не домыслы.

– Капитан Гонсалес прав, – «расшифровался» Голковский-Д'Эстре, – а все остальное, коллега, я контролирую. Он говорил и говорит правду. Для меня его блок не имеет значения.

Сергей «для приличия» вздрогнул, следуя мысленной команде Сени, что наблюдающие интерпретировали как легкий испуг. Чего, собственно, Голковский с Сотниковым и добивались. Ментат, увидев такую реакцию, посчитал себя «отмщенным» и с удовлетворенным видом сел на место. При этом он бросил благодарный взгляд в сторону Д'Эстре. Тот с независимым видом кивнул в ответ.

* * *

На следующий день после заседания комиссии Голковского неожиданно вызвал к себе в кабинет Корвин. Сеня, в мире Йос носивший имя Жан Д'Эстре, с неохотой отложил в сторону написание подробного отчета о вчерашнем заседании и отправился на аудиенцию к начальству.

– А… Жан… Привет! Заходи, – генерал небрежно махнул рукой, полностью отсекая обычные при таких встречах церемонии с докладами. Он даже послал ментальный образ, который буквально сочился презрением и неприязнью к «церемониям». Голковский пожал плечами и, плотно затворив за собой дверь персонального кабинета Корвина, прошел внутрь.

Генерал был очень необычной личностью, сильно выбивавшейся из общего образа генералов планеты. Этакий философствующий эстет нонконформистского типа. Из-за последнего качества его нередко заносило, что порой создавало щекотливые ситуации. Но даже своим ментатам-телепатам он внушал если не страх, то немалое уважение. Это, впрочем, не мешало генералу вызвать любого подчиненного и поговорить с ним «по душам». Очень часто, выйдя от него после таких бесед, очередная «жертва» пребывала дня два в сильно ошарашенном состоянии. Голковский тоже этому подвергался не раз, но быстро привык к такому закидону начальства. И, в принципе, сейчас был готов к тому, что последует.

– Проходи и садись, – добавил Корвин, так и не поднявшись из своего глубокого кресла. Напротив него на низеньком столике стояла початая бутылка очень дорогого коньяка. И было видно, что Корвин успел ополовинить ее содержимое: мрачное настроение было уже основательно залито спиртным. А вот чем оно вызвано, Голковскому предстояло услышать непосредственно. Корвин являлся специалистом высочайшего для Йос класса, и это его качество для него самого было главным источником печали. Словно всю вину и печаль этого мира он нес на своих плечах.

– Сейчас я тебе налью… – Корвин хватанулся было за бутылку, но после сообразил, что нет еще одной рюмки. – Так, Жан! Вон там, в шкафу, возьми рюмку и иди сюда.

Недоумевающий Сеня подошел к шкафчику, открыл дверцу, достал рюмку, закрыл шкафчик. Все это он делал не спеша, гадая, зачем и для чего высокое начальство решило перевести общение с официального уровня на неофициальный. Похоже, что-то важное… Возможно, его перевели в окружении генерала на новый уровень доверия. Возможно, что-то поручат. Новое. Но что? В прошлые разы именно так и происходило: «доверительная беседа», некие неизвестные для Голковского «глобальные выводы» относительно его персоны и, как следствие, новое назначение с повышением ранга. Таков был стиль работы Корвина.

«Не заморачивайся, Жан! – «услышал» он послание генерала. – Бери рюмку и присоединяйся».

Когда недоумевающий Голковский наконец-то обернулся, Корвин встретил его насмешкой:

– Не волнуйся, твои щиты идеальны. Ты всегда был очень аккуратным и хорошим учеником. Я не читал твоих мыслей. Но по тому, как ты извлекал рюмку из шкафа, можно легко догадаться о том, что ты на самом деле думаешь. Садись…

Генерал наполнил поставленную на столик рюмку и пододвинул Сене.

– Пей! – почти приказал он.

Некоторое время длилось молчание, затем Корвин словно нехотя бросил:

– Я вчера наблюдал за комиссией…

При этих словах Голковский похолодел. Но генерал следующей тирадой полностью его успокоил.

– Я видел, как ты прикрыл того капитана… Хм! – Корвин, повертев в руках рюмку, решительно опрокинул ее в себя. Бросил на язык кусочек шоколада и долго молчал, испытывая нервы подчиненного.

– Ты молодец, Жан! Ты очень хорошо понял то, что я тебе сказал. И правильно сделал.

Голковский вопросительно посмотрел на начальство, ожидая продолжения. Начальство хмыкнуло и снова наполнило рюмки.

– Кларка и его выдвиженца надо было поддержать во что бы то ни стало… Жаль, что Гонсалес – слабый ментат… Его бы тебе в пару… Мощная связка получилась бы! Но…

На мгновение на лице Корвина мелькнула лукавая усмешка. Он осторожно с сожалением развел руками, не выпуская наполненную рюмку, и внезапно сменил тему.

– Вчера, Жан, ты прошел главный экзамен в нашей Службе, и теперь обладаешь всеми правами. Удивлен?

Голковский с готовностью кивнул. Видно было, что у Корвина философское настроение, и его сейчас снова занесет на рассуждения «высокого полета». Но также хотелось понять, что такое «все права». Он уже давно подозревал, что внутри службы есть если не один, то несколько «орденов», спаянных в одно целое какой-то общей идеей или целью. И возле них, и внутри них имелись свои «круги посвящения». Возможно, Сеня дорос в доверии до вхождения в один из таких «орденов» с очередным кругом посвящения. Его ожидания оказались не напрасными. Решивший пофилософствовать Корвин начал с места в карьер. Видно, просто стал озвучивать то, о чем в данный момент думал. Он смотрел куда-то в сторону и говорил, говорил, говорил… И это не был обычный пьяный бред спивающегося генерала. Корвин никогда до такого не опускался.

– Поэтому слушай… Главное о нас. Правду, – мрачно начал Корвин. – Мы не американцы, Жан. Мы иные. И эту инаковость мы все ощущаем, как никто другой. Даже латинос или индийцы… или японцы. Японцы вообще стали большими американцами, нежели мы сами… Перестали быть японцами… Но что-то меня занесло не туда. Не то хотел сказать…

Корвин сделал длительную паузу, прежде чем продолжить. Со стороны его рассуждения иному человеку показались бы изрядно занудными, но в том и состояло мастерство генерала, что он всегда мог так подобрать тему, что собеседник внимал с величайшим вниманием и жадностью. Сеня в этом случае не был исключением. Уже с первых слов Корвин всецело захватил его внимание, поскольку стало понятно: сейчас действительно будет сказано нечто очень важное для понимания ситуации на Йос. Особенно в Службе ментатов.

– Многие из нас сходят с ума. Это факт. Печальный. Но не потому, что мы умеем читать мысли, что прячемся от других людей. Ты сам это ощутил, наверняка ощутил… когда в тебе проснулся Дар. Мы не можем закрыть свои души от грязи мира. А ее становится все больше. Журналисты говорят, что наше общество загнивает, что ему нужна свежая кровь. Но ищут ту самую «свежую кровь» не там, где она реально есть. Мы же наблюдаем это загнивание не фигурально. И поэтому сходим с ума. Потому, что боль этого общества в нас отзывается тысячекратно. Мы можем помочь отдельным людям стать лучше, избавиться от страданий, тратим себя, тратим кучу времени, но уже назавтра приходит негодяй, и все усилия идут прахом.

И это сводит с ума.

Для нас нет лжи. Мы видим всегда, когда человек лжет. Мы видим, что ложь лежит в основе всего общества. Но только мы знаем, что можно жить иначе. Не по лжи. Мы сами не можем лгать. По крайней мере – друг другу. И это тоже нас ранит. Очень сильно. Мы видим, что жить не по лжи – лучше. Что ложь наносит вреда неизмеримо больше, чем голая правда. Потому что ложь всегда есть с нами. А правду люди часто даже себе боятся сказать. И это отсутствие правды их убивает…

Вот сейчас – почему только мы видим, какая беда надвигается? Потому что там, в Сенате, собрались лжецы. В Совете Директоров – собрались лжецы. В стране и мире живут лжецы. Они не хотят признавать правду, что мы и только мы – Йос – начали эту войну. Ради лжи одних и ради лживой выгоды других.

Но ведь ложь это яд. Мы – ментаты – лучше всех знаем, какой это страшный яд, как он разъедает души. Как он убивает людей. А сейчас мы оказались заложниками этой чужой для нас лжи. Мы уже знаем, чем это закончится. Мы знаем, что ИТИ там, на звездах, рано или поздно объединятся и сотрут нашу цивилизацию в порошок. В космическую пыль. Уже сейчас мы ощущаем, что это сопротивление там, на звездах, все возрастает. Мы слышим страх и понимание обреченности Йос в мыслях элиты. Мы слышим это понимание неправильности ситуации. Понимание того, что надвигается катастрофа. И что она надвигается нашими же стараниями.

Мы озлили всех. Мы уже не пугало там, на звездах. Мы Враг. Абсолютный. Злейший. Страшнее, чем вся тьма Космоса.

– Вот так! – закруглил свою мини-лекцию Корвин. – Ты теперь тоже полностью в курсе того, кто мы, чем мы являемся и куда идем… Принимаешь ли ты это знание?

– Так ведь деваться некуда! – развел руками Д'Эстре.

– Пра-авильный вывод! – протянул генерал и снова наполнил рюмки. – Пей, родной. Теперь мы одной крови – ты и я! И вместе нам принимать судьбу этого мира как есть. И вместе пытаться хоть что-то изменить к лучшему.

– Если удастся… – добавил он, после того как снова вылил в глотку очередную рюмку коньяка. До донышка бутылки оставалось уже немного…

* * *

Транспорт «Дельта Фокс» стоял в доках Муны. После совершенных рейдов можно было расслабиться, побывать на Йос, отдохнуть. Также продолжалось переформирование войск, участвовавших в боях. Прибывали одни, убывали другие. Десантники, приписанные к транспорту, вообще сменились на сто процентов – сказались потери. Кто-то получал медали, кто-то новые звания, а кто-то, если было что собрать после битвы, «вечную казенную квартиру»[19]19
  Для не знакомых с этим неологизмом: «вечная казенная квартира» – могила. (Прим. автора)


[Закрыть].

За это время «Дельте Фокс» самой «повысили звание», переведя в ранг десантного крейсера. Вследствие этого и всем членам экипажа присваивались более высокие чины. Так что было чему порадоваться и что отметить.

В связи с серьезными потерями образовался изрядный кадровый голод. Он, собственно, был и раньше, из-за чего, например, экипажи кораблей формировались часто с игнорированием мнений психологов. Поэтому при перетасовках экипажей в них, бывало, попадали и «паршивые овцы», изрядно портящие атмосферу в отношениях между людьми.

Одной из таких была Глэдис, которую назначили на место второго пилота, у той закончился контракт, и она не захотела продлевать его. Кошмарные потери в системе Чистые Дни произвели на женщину слишком сильное впечатление, и она просто сломалась. Глэдис же была вздорной бабой, главным развлечением которой являлись интриги. И если она видела, что кто-то, по ее мнению, совершил крупную ошибку, то обязательно на этот счет проходилась. Причем старалась все выставить в такой форме, чтобы причинить сопернице или сопернику максимальную боль.

До настоящего момента ей не удавалось как следует зацепить «принцессу». Наоборот, чаще всего доставалось в таких стычках самой Глэдис, от чего она еще больше злилась. Но тут внезапно приключилась история, которая буквально вопила о том, чтобы быть использованной в подколках и унижении противницы. Ну, как казалось самой Глэдис.

Шуму это происшествие наделало немало, скандал достиг огромных размеров за какие-то сутки, и все знали даже мельчайшие подробности случившегося. Пресса бушевала. Десантники ржали как жеребцы, когда об этом заходила речь. Этот смех сильно нервировал офицеров, так как тень из-за щекотливого положения, в которое они попали благодаря происшествию, ложилась и на них. Ведь и с ними, будь они чуть более отвязными, более смелыми и менее нагруженными мозгами, такое могло приключиться.

То, что в скандале фигурировала не просто пилот, а та самая «принцесса», только добавляло в историю массу «перца». Пресса вовсю изгалялась, что «надо было не десантников на Чистый Лист посылать, а взвод таких пилотов космофлота, как Гита Сингх Раджакумари, – они бы «жуков» голыми руками…». И все из-за того, что дама-пилот избила целого полковника звездной пехоты. Но даже пресса не была в курсе главной подоплеки происшедшего, которая всплыла в перепалке после традиционного общего обеда в кают-компании «Дельты Фокс».

В эти дни десантников с корабля куда-то отправили. То ли на очередное переформирование, то ли на маневры. Следствием – и непосредственной причиной происшедшего – стало то, что обычной за столом мужской части населения десантного крейсера не было. Присутствовали только женщины из экипажа: пилоты, астрогаторы и сама капитан Дженингс.

Первой, как ни странно, преимущества отсутствия офицеров звездной пехоты оценила склочная Глэдис, заведя разговор на тему, которую никто из них никогда бы «при мужиках» не поднял.

– Если бы ты имела хоть каплю мозгов, то не отказала бы полковнику Гарту, – заявила она Гите громко, пройдясь перед этим по деталям скандального происшествия.

– Вот потому, что у меня – в отличие от тебя – есть мозги, я и отбила причинные места этому похотливому псу. С особой жестокостью, – спокойно парировала «принцесса».

– Чтобы уйти с десантного крейсера и попасть на утлую посудину, предназначенную для каботажных рейсов? – ядовито поинтересовалась Глэдис.

– Не каботажных. И это только во-первых. Во-вторых, как ты слышала, меня передали дальней разведке, а это значит, что все звания и привилегии, мной заработанные, – сохраняются. И в-третьих, – Ситара сделала многозначительную паузу, – я поступаю в распоряжение к майору Диего Гонсалесу.

На несколько секунд в кают-компании повисла мертвая тишина.

– Так ты это специально устроила? – с удивлением спросила астрогатор, давно симпатизирующая первому пилоту. Причем больше на почве ненависти к Глэдис, которую Гита Сингх регулярно ставила на место.

– Естественно! – невозмутимо подтвердила та.

– Но ты рисковала тем, что тебя вообще могли списать! – еще больше заинтересовалась астрогатор.

– Не рисковала, – так же невозмутимо продолжила Гита. Было видно, что этот разговор почему-то доставляет ей удовольствие. Это несколько не стыковалось с обычным ее образом «дракона в юбке».

– Как ты знаешь, сексуальные преступления имеют вес… – продолжила Гита-Ситара, – и рисковал конкретно Гарт, когда связался со мной. К тому же, думаешь, я как дура просто так поперлась на среднюю палубу, зная, как на меня реагируют эти гориллы?

– Я подтверждаю! – вдруг вмешалась капитан Дженингс, до этого сохранявшая многозначительное молчание, хотя и могла на корню в самом начале оборвать назревающую склоку. – Я была в курсе, что творится на корабле… и не только. Это я сказала Гите, что есть вакансия пилота на ту посудину. И что на нее почти наверняка назначат тебя, Глэдис.

От этих слов лицо той сморщилось, словно она разгрызла лимон.

– Да-да! Наше командование почему-то очень неровно дышит в сторону дальней звездной разведки и стремится насовать ей как можно больше палок в колеса. А это значит, что туда стараются направлять самый последний хлам и самых худших пилотов.

Глэдис такой отповеди не только не ожидала, но и не выдержала. Вскочила из-за стола и убежала.

Капитан Дженингс иногда была очень жестока к своим подчиненным, и не упускала возможности уколоть тех, кто, как она считала, проявляет в службе недостаточное рвение. А Глэдис действительно часто относилась к своим обязанностям спустя рукава, что в некоторых случаях было совершенно недопустимо.

Проводив убежавшую взглядом, капитан обернулась к первому пилоту.

– Мне жаль терять такого пилота как ты, Гита! – начала она. – Но мне доставляет истинное удовольствие наблюдать, как у тебя все складывается. Я не стала тебе мешать.

– Спасибо, мэм!

Ситара невольно посмотрела в сторону убежавшей Глэдис, будто пытаясь удостовериться, не прибежала ли та обратно.

– Но как же вы… с таким пилотом? – задала она мучивший ее вопрос.

– Это мой последний рейс. Туда и обратно. После него я ухожу из Флота. Так что новенькую я натаскаю. А проведем мы корабль вместе, не полагаясь на Глэдис.

* * *

Встреча на «Катти Сарк» была бурной. Как только астрогатор «Катти Сарк» узрел на подходах к доку сияющую Ситару, то счел благоразумным явиться на борт чуть позже, чем намечал, чтобы не мешать влюбленным. Сергей без слов подхватил Ситару на руки и закружил по кают-компании.

– Ты не испугался, что я там слегка… побарогозила? – спросила девушка, когда он наконец поставил ее на пол. Последнее слово она произнесла чисто по-русски.

– Нет! – с готовностью сказал Сергей. – Я всегда был уверен, что ты не только за себя постоишь.

– Наконец-то мне удалось перевестись поближе к тебе.

– А мне тебя перевести на «Катти Сарк». Я давал целевой запрос именно на тебя.

– Так мы тут оба постарались?! – расхохоталась Ситара. Сергей подхватил.

– И как отреагировал твой генерал? – сильно заинтересовавшись, спросила Ситара, когда веселье чуть улеглось.

– Хохотал до колик. А после, когда перестал, сказал, что приложит все усилия и…

– И… что?

– И что ему «нравится мой стиль».

– Мне он тоже нравится!

Начался новый этап в их судьбе. Они оба не знали, что ждет их впереди. Но теперь – после всего пережитого, после волнений – в основном, Ситары, которая каждый раз, когда Сергей уходил в особо рискованный рейд, со страхом ждала известий, – они уже не собирались расставаться. Если уж суждено дальней экспедиции испытать все ужасы, то только вместе. Потому и изобретали каждый со своей стороны способы воссоединиться. Сергей – несколько прямолинейные административные. Ситара же – интриганские.

Вообще, плести подобные интриги было не характерно для выходцев с Каллисто. Но высокий интеллект представителей этой цивилизации, далеко ушедшей от Йос, погрязшей в войнах, плюс специфические знания и опыт, которые получила Ситара вместе с памятью и личностью Гиты Сингх, создали гремучую смесь, позволившую разыгрывать такие хитрые многоходовые и, главное, безошибочные комбинации.

Интересно, знали ли об этих побочных эффектах сами ирби, предложившие такую схему проникновения на Йос – через подмену аборигенов, с совмещением психоматриц? Особенно учитывая тот факт, что сами каллистяне – и как цивилизация, и как отдельные личности – уже находились на подходах к тому, что называли Переходом.

* * *

Орбитальная станция, в доке которой стояла «Катти Сарк», была новенькой, построенной таким образом, чтобы принимать как можно больше кораблей любого тоннажа.

Так как Служба дальней звездной разведки была не очень большой по сравнению с другими подразделениями Флота, то генерал Кларк немедленно перебазировал свой штаб «поближе к звездам» – на эту орбитальную станцию. Вполне естественно, что большая часть кораблей Службы занимала теперь здешние доки. Но не только «бродяги космоса» являлись постояльцами станции. Всегда было многолюдно, скучать не приходилось, поскольку здесь дожидались своих рейсов все, кто использовал станцию, как перевалочную базу.

Одни прибывали снизу, с планеты, другие убывали кто куда – к Муне, на местные Марс или Венус, или вообще к звездам. На маленький клипер мало кто обращал внимания. Разве что по долгу службы.

И когда прискакал некий ретивый офицерик начальственного вида, то Сергей поначалу подумал, что это кто-то из руководителей технической обслуги. Но оказалось, что, наоборот, из десанта. Посыльный. Он вручил под роспись пакет и тут же отбыл, всем своим существом выражая презрение к утлой посудине и лузеру-капитану, которому не повезло с назначением. Это презрение из него лезло настолько явственно, что не требовалось даже очень посредственных телепатических способностей Сергея, чтобы уловить его. Все и так было написано крупными буквами на лице посыльного.

Сергей, хохотнув вслед умчавшемуся клерку, не спеша открыл пакет. Там было короткое сообщение, которого он так долго ждал. Каллистянин ернически прочитал почти вслух: «…в соответствии… трам-папам… командование Звездной пехоты, направляет в ваше распоряжение взвод…».