Текст книги "Золотые крылья дракона"

9. ЗАКРЫТОЕ КОРОЛЕВСТВО

Дорога, причудливо петлявшая по склонам гор, то взмывая под облака, то ныряя обратно на самое дно ущелий, помаленьку начала выравниваться, становилась лучше. Но у Хани возникло странное ощущение, что они все дальше уходили от жилья. Может, причиной тому были горы, становившиеся все выше и угрюмее. Теперь они полностью оправдали свое название – Черные, ибо только этот цвет остался на отвесных склонах грозных пиков, поднимавшихся со всех сторон. Они давили, заставляли чувствовать себя крошечным, слабым и ничтожным. Сахарно-белые снежные шапки на вершинах гор делали эту черноту буквально светящейся.

Хани зябко ежился, крутя головой.

– Неприветливое место.

– Да, бывают более гостеприимные дороги, – согласилась принцесса.

– Мне кажется, что эта чернота создана нарочно, – пожаловался Чани.

Ториль метнула на него быстрый взгляд.

– Что ты об этом знаешь?

– Ничего. Просто мне так кажется.

– Да, в какой-то степени ты прав, – неохотно согласилась она. – Вечный Лост старался сделать пограничные земли неприглядными для чужестранцев. Хотя дальше, на обратных склонах Черных гор, картина совсем иная.

– Зачем? – спросил Чани.

– Владыка Озерного королевства не хочет соблазнять понапрасну охотников до чужого богатства.

Постепенно дорога поднималась все выше, и вскоре Хани понял, что идут они по высокому акведуку, выстроенному почему-то вдоль ущелья. Далеко внизу шумела речка, так далеко, что ее даже не было видно в легком тумане, стелившемся под ажурными колоннами акведука. До путников долетало только слабое журчание струек воды, скачущих по камням.

Впереди показалось неясное черное пятно, пересекавшее дорогу. По мере приближения оно росло, расползалось в стороны, и вскоре Хани понял, что дорога упирается в исполинскую гору. Не обходит ее по скалам, а именно уходит в глубь горы. Смотреть против солнца было трудно, и лишь подойдя вплотную, он понял, что немного ошибся. Это была не совсем гора.

Когда-то давно, в незапамятные времена, гора была расколота надвое ударом сильнейшего землетрясения. Огромные каменные глыбы, вырванные из ее склонов, до сих пор громоздились по бокам акведука. Но разлом в самом теле горы был заделан. Его прикрывала каменная стена, сложенная из тех же черных обломков и потому казавшаяся продолжением самой горы. Хотя нет, не стена. Целая крепость была втиснута в узкую щель. Хани насчитал пять ярусов высоких зубчатых стен, поднимавшихся один над другим. Первые два яруса были совершенно гладкими, последующие три украшали приземистые толстые башни, в которых виднелись странные большие круглые окна, закрытые тяжелыми стальными щитами. Можно было предположить, что нижний ярус стены-крепости по толщине не уступал самой горе. И была еще одна странная особенность, поразившая Хани. Обычно крепость имеет ворота. Здесь же ни в одной из стен, даже в самой верхней, ворот не было.

Ториль остановилась, глядя на подсвеченную сзади солнцем черную массу крепости, казавшуюся безжизненной. Только где-то высоко, на пятом ярусе, сверкали крошечные точки шлемов часовых, так решил Хани. Но путники сразу почувствовали, что за ними следит множество глаз.

– Это Норденкалст, один из четырех входов в королевство Найклост, – сказала принцесса.

– Какой же это вход? – усмехнулся Чани. – Ни входа, ни выхода.

– Тем не менее. Обойти крепость по горам вообще невозможно. Только пройдя через ее укрепления, можно попасть во владения вечного Лоста. Озерное королевство хорошо защищено природой. Дальше мы пойдем по тракту до Левертона, а потом повернем на восток и через Леверкалст выйдем на восточную равнину. Ну, а там… Там посмотрим.

– Пока что мы никуда не идем, – иронически отозвался Чани.

– Нужно ждать, пока комендант крепости выйдет к нам.

– И когда это произойдет?

– Когда он сочтет нужным.

Чани раздраженно хмыкнул.

– Может, поторопить его? А то придется торчать здесь до завтрашнего дня.

– Бессмысленно, – покачала головой принцесса. – Напротив, к нам после этого вообще никто может и не выйти. Жители Найклоста – странный народ. Не зная его обычаев, можно легко попасть впросак и навсегда испортить с ними отношения. Поэтому я прошу вас смотреть и только смотреть, не вмешиваясь в разговор, каким бы странным он ни показался.

– А может, они просто не знают, что мы ждем? – предположил Хани.

– Не сомневайся, гроссмейстер давно знает о нашем прибытии и сейчас наверняка разглядывает нас, решает, как поступить.

Громкое хлопанье крыльев привлекло их внимание. Вскинув голову, Хани успел заметить большого орла, взлетевшего с одной из башен четвертого яруса.

– Ручной орел?

– Да, – кивнула принцесса.

Тут с тихим шорохом с самой нижней стены развернулась и закачалась веревочная лестница. Три человека в развевающихся белых плащах быстро и ловко спустились на дорогу, хотя высота стены была не меньше пятидесяти локтей. Под плащами у них виднелись голубоватые стальные латы, и Хани еще раз подумал, что эти воины очень сильны, раз такая тяжесть не помешала им. На боку у каждого из воинов висел прямой меч. Их головы были скрыты глухими шлемами, напоминавшими ведра и украшенными пышными голубыми султанами.

Высокий воин, плащ которого на правом плече был скреплен застежкой в виде большого бронзового креста, шагнул навстречу принцессе, подняв вверх приветственно правую руку в железной перчатке. Остальные двое остались стоять, скрестив руки на груди.

– Приветствую тебя. Хвала Вечности, в Найклосте нет новостей, – глухо прозвучал из-под шлема бас воина.

– Хвала Вечности, нет и не будет.

– От века и впредь.

– Как здоровье Лоста, вечного и неизменного в семнадцатом воплощении, Флоунинга Благородного? – спросила Ториль.

– Лост здоров, как обычно.

– Приветствую тебя, доблестный командор. Я хотела бы видеть гроссмейстера Ранденшрайзена.

– Зачем?

– Хочу уверить его в неизменности мира.

Саркастический смешок отчетливо послышался из-под шлема.

– В прошлое твое появление, всего месяц назад, ты совершила страшное преступление – принесла новости в Найклост. Тебя должны были казнить, и лишь совершенно непонятное заступничество морского маршала Дреггенхайнера спасло тебя тогда. Но приговор, вынесенный Лостом, вечным и неизменным, остается в силе. Твоя нога больше не ступит на землю Озерного королевства.

– Я хотела бы говорить с гроссмейстером, – упрямо повторила Ториль.

– Нет.

Принцесса начала злиться, красные пятна выступили у нее на скулах.

– Есть вещи выше твоего понимания, командор. Твой слабый ум не в силах охватить их.

– Гроссмейстер не пожелал встречаться с тобой.

– Я все-таки прошу встречи с гроссмейстером, пусть он выслушает меня и только тогда решает.

– Новости? – зловеще спросил командор. При этом страшном слове оба воина, стоявшие за его спиной, положили руки на мечи.

– Вы пытаетесь угрожать мне оружием? – почти весело удивилась принцесса. – Повелители Огня пока не враждуют с Найклостом.

– Избави нас Вечность, – отозвался командор, махнув рукой воинам. Те снова замерли, как две железные статуи.

– Новостей нет, – сказала Ториль. – Все старо, как мир. Морской Король. Передай эти слова Ранденшрайзену.

Командор отрицательно качнул шлемом.

– Нет. Найклост вечен неизменностью. Нет новостей – хорошая новость. И бури, несущиеся над миром, огибают горные стены королевства. Чистыми и светлыми остаются воды Голубого озера. Мы не вмешиваемся в дела мира и не позволим миру вмешиваться в наши дела. Это слова гроссмейстера.

– Последние слова?

– Да.

Ториль тяжело вздохнула.

– Вы берете на себя страшную ответственность, ты и гроссмейстер. Черные горы кажутся вечными, но вспомни о каменной буре, расколовшей этого великана. Она может повториться. И тогда новости придут в Найклост, страшные новости. Голубое озеро замутится и покраснеет от крови. И это будет лежать на твоей совести.

– Мы, дети Лоста, вечного и неизменного, только выполняем его веления, – возразил командор. – Мне приказал гроссмейстер, ему приказал маршал Нетцльбек, а тому приказал великий магистр, устами которого говорил сам Лост.

– Ну, прощай, командор. Но помни мои слова. Несокрушимым кажется Норденкалст, но рушатся не только стены, а даже горы.

– Лост вечен, – упрямо повторил командор.

10. ЧЕРНЫЙ ТУМАН

– Это сильно затруднит наш путь, – ворчала принцесса, ловко перепрыгивая с камня на камень. – Обход совсем не входил в мои планы, но кто же мог знать, что они так перепугаются?

– Чего? – спросил Чани, подхватывая ее под локоть, когда булыжник повернулся и принцесса едва не упала.

– За моей галерой гнался Морской Король, я приказала зайти в Брискоуп. Ну и там все поняли.

– Трусы.

– Нет, – усмехнулась Ториль. – Просто они слишком ценят неизменность.

Теперь вместо дороги им пришлось брести по узкой тропинке, прилепившейся над обрывом. Она, причудливо извиваясь, медленно ползла вверх. Путники шли, сняв плащи на меховой подкладке и расстегнув куртки, так как от жары и усталости пот ручьями струился по спинам. Тропинка по краям заросла густыми и колючими кустами ежевики, продраться сквозь которые не было никакой возможности. Впрочем, если даже это и удалось бы, склон горы был так крут, что двигаться по нему пришлось бы ползком. Когда они переваливали через один хребет, перед ними немедленно вырастал второй, еще более высокий и крутой, на который опять нужно было подниматься.

– Надоело, – Хани остановился. – Мы почти не двигаемся вперед.

– Попробуй быстрее, – предложил Чани.

Хани почесал затылок, посмотрел на поднимающуюся перед ним серую стену, кое-где украшенную редкими колючими кустами, в которых запутались клочки черного тумана, потрогал стену рукой. С тихим шорохом вниз просыпалась струйка мелких камешков.

– А что? И попробую, – неуверенно сказал он.

Хани раздвинул колючки и приготовился было нырнуть в них, чтобы подобраться к самой скале, но Чани дернул его за рукав.

– Перестань дурачиться.

Хани отмахнулся от него и шагнул вперед, ветки, качнувшись, сомкнулись за ним, больно хлестнув Чани по щеке. Он отер выступившую капельку крови и вернулся к принцессе. Хани попытался вскарабкаться на скалу, ему даже удалось подняться немного, но потом камень вырвался из-под руки, и он, увлекая за собой ворох щебня, съехал вниз, прямо в гущу колючек.

– Что, съел? – поинтересовался Чани, пока брат, поохивая и постанывая, выдирал острые и твердые шипы из рук.

Хани только вздохнул, глядя на изодранные в клочья рукава, и не ответил ничего. Ториль, следившая за происходящим, холодно спросила:

– Позабавились? Достаточно? Тогда вперед!

Хани подхватил свой мешок и первым зашагал дальше по тропинке. Чани, недовольно поморщившись, пошел за ним, пробурчав под нос, что самое легкое на свете – это командовать. Ториль сделала вид, что не замечает его бурчания.

Они поднимались все выше и выше, но вершины гор по-прежнему сверкали ослепительно-белыми точками в синем небе, ничуть не приближаясь. Наоборот, они вроде бы даже становились все дальше. Воздух постепенно делался холоднее и холоднее. Ежевику сменила какая-то жесткая черная колючка, царапины от которой были особенно болезненны и долго кровоточили, в чем Чани убедился, неосторожно влетев в самые заросли. Тут и там в кустах виднелись лоскутки того же странного тумана, словно кто-то, продираясь сквозь них, оставил клочья одежды. Ториль озабоченно хмурилась, глядя на туман, но пока ничего не предпринимала.

Постепенно исчезла и колючка, лишь дряблые полосы скользкого серо-зеленого мха трепыхались на ветру, который из теплого и ласкового там, внизу, превратился в холодный и резкий. С пронзительным свистом он хлестал путников по лицу, выскакивая неожиданно из расселин. Туман оседал на камнях каплями мороси, и ноги начинали скользить еще сильнее. Камни, с шумом выскакивая из-под сапог, падали в пропасть. Даже небо изменилось. Из голубого оно превратилось в густо-синее, слегка фиолетовое, глубокое и прозрачное. Хани показалось, что он различает звезды, хотя был день.

Тропинку начали пересекать провалы, через которые приходилось перепрыгивать. Чани опасливо жмурился, глядя, как Ториль хладнокровно идет по уступу шириной в ладонь, приткнувшемуся к отполированной дождями и ветрами чуть не до зеркального блеска скале, за которую нечего было и думать ухватиться. Братья давно уже считали, что пришла пора передохнуть, а Хани то и дело тоскливо облизывался, думая об обеде. И вообще, не лучше ли повернуть назад? Приключения хороши в умеренных дозах. Однако, взглянув в холодные глаза принцессы, они невольно без возражений тащились дальше.

Чани заметил, что принцесса начала с тревогой поглядывать на небо, по которому ползла темная туча, похожая на растрепанный половик. Странная какая-то была туча. Она двигалась не плавно, как положено всем нормальным тучам и облакам, а судорожными рывками. Сначала вперед выбрасывался лохматый серый рукав-щупальце, он словно цеплялся за что-то невидимое, а потом подтягивалась и остальная масса. Чани с легким страхом понял, что туча движется против ветра!

Постепенно она подобралась к солнцу и проглотила его. Сразу стало сумрачно и холодно, камни покрылись инеем, словно на них дохнул невидимый ледяной великан. Туча же, похоже, обосновалась в небе надолго. Во всяком случае, больше она никуда не двигалась, а начала растекаться в стороны, пятная синеву неба грязными серыми кляксами.

Ториль нервно сжала кулаки. Вдруг кто-то тронул ее за плечо, она испуганно обернулась. Но это был Чани.

– Не бойся, – сказал он.

– С чего ты взял, что я боюсь? – голос принцессы был по-прежнему насмешлив.

– Заметно.

Она надменно вскинула голову.

– Вздор. Я не знаю, что такое страх.

– Верю, – согласился Чани, – но все равно сейчас ты боишься.

В холодных глазах мелькнула растерянность, но принцесса тут же опомнилась, хотя в голосе ее не было прежней твердости:

– Лжешь. Не забывайся.

Чани изумленно посмотрел на нее.

– Опять?

Но, словно обжегшись о взгляд ледяных глаз, он смешался и замолчал. Вопль Хани раздался очень кстати, разрядив ситуацию.

– Смотрите! Смотрите!!

Они подбежали к нему. Хани показал вниз. Там, из узкой расселины, клубясь, выплывало густое черное облако, оно заполнило уже пропасть, по краю которой шла тропинка, и теперь медленно поднималось вверх, цепляясь за скалы.

– Камни! Быстро! – приказала принцесса.

– Что камни? – не понял Хани.

– Собирайте камни и сваливайте в кучу. Только быстрее, если вам дорога жизнь!

Жесткий, повелительный тон словно подхлестнул братьев. Они лихорадочно, сбивая в кровь пальцы, начали собирать щебень и выворачивать потрескавшиеся камни. Вскоре на тропинке выросла большая куча, и Ториль жестом остановила их.

А черное облако тем временем было уже совсем рядом. Мгла, поднявшаяся из пропасти, сомкнулась с опустившейся сверху, и они оказались внутри черного шара. Чани заметил, что по краям облака сверкают крошечные голубые огоньки, мелькают серебристые искорки. Ему даже показалось, что он различает мельчайшие четырехконечные звездочки…

Ториль, белая, как мел, но спокойная, достала свой Факел и направила его на груду камней. Она произнесла длинное и сложное заклинание на незнакомом певучем языке, Факел сразу брызнул струей белого огня… Пламя Факела стремительно налилось желтизной, и, к удивлению и испугу братьев, камни сами вспыхнули ярким желтым пламенем. Хани, стоявший слишком близко к костру, попятился.

Но его остановил окрик Ториль:

– Стой! Назад!

Она схватила Хани за руку и с силой подтащила к костру.

– Нельзя отходить от огня. Нельзя! – повторила она. – Может быть, нам удастся спастись.

Плотная черная стена надвигалась, выбрасывая колышущиеся отростки. Даже сквозь жар огня чувствовалось ее леденящее дыхание. Послышалось ровное мерное гудение, словно рядом пролетел рой рассерженных пчел, серебристые огоньки завертелись быстрее, сливаясь в светящийся вихрь. Но и необычное пламя, которое было сложено из сотен мельчайших золотисто-желтых кубиков, тоже разгоралось все сильнее.

– Так вот ты какой, Черный Туман, – непонятно прошептала Ториль.

Чернота напряглась, пытаясь сомкнуться над ними, охватить их, но, натолкнувшись на пламя костра, отступила. Гудение стало сильнее, перешло в тонкий рассерженный вой. Опять и опять черные крылья протягивались к путникам, но, попав в огонь, таяли, оставляя после себя запах потревоженной пыльной паутины. Искры Тумана засияли ярче. Потом раздался гулкий раскат, похожий на гром, – и все стихло.

Ториль устало опустилась прямо на мокрые камни тропинки.

– Вот и все…

– Что все? – переспросил Хани.

– Сам смотри.

Черная сфера, окружавшая их, стремительно белела и редела, пропали или погасли мелькавшие раньше серебристые искры. И вскоре вокруг клубился самый обычный влажный туман, быстро тающий под жаркими лучами вновь появившегося солнца. С тихим потрескиванием и пощелкиванием догорал каменный костер. Ториль провела ладонями по лицу, как бы смахивая усталость, и легким упругим движением поднялась.

– Вперед! – приказала она.

– Ты что? – возразил Чани. – Ведь не видно же ничего. Как можно идти по горам в таком молоке?

– Это ненадолго. Туман израсходовал свою силу. И вообще, пора бы тебе прекратить оспаривать мои приказы.

Чани рассердился, но протестовать не посмел, не такой сейчас была принцесса, чтобы можно было ей возразить. Синие глаза ее превратились в кусочки льда и смотрели, безжалостно прищурившись, как бы выбирая цель для удара.

– Вперед, – повторила она.

И действительно, туман быстро растаял, и братья ахнули. Все вокруг – и тропинка, и скалы, и редкие кусты – было засыпано толстым слоем снега. Где-то вдалеке шевелились еще остатки тумана, образуя тонкую, белесую, полупрозрачную вуаль, сквозь которую проступали черные громады гор и бездонные провалы пропастей.

– Вперед так вперед, – согласился Чани. – Но только скажи, пожалуйста, что это такое было?

– Сам видел – Черный Туман.

– Колдовской? – опасливо спросил Хани.

– Да, и очень скоро мы увидим, что нам всем грозило.

Рыхлый сухой снег хрустел под ногами, и не верилось, что сейчас лето, что совсем недавно было жарко. Ториль зябко ежилась, кутаясь в плащ, ее трясло, но, когда Чани, заметив это, стал снимать свою меховую куртку, она отрицательно покачала головой.

Солнце начало постепенно склоняться к горизонту, окрашивая запад в пронзительно оранжевый цвет. Легкие перистые облака полыхнули огнем. Путники продолжали подниматься на гору, но перевал не приближался. Постепенно горы подступали к самой тропинке. На их покрытых снегом склонах дрожали и переливались оранжевые и красные отблески.

Вдруг Чани, шедший первым, остановился так резко, что Ториль невольно ткнулась носом ему в спину.

– Что там? – недовольно спросила она.

– Смотри! – посторонился Чани.

Прямо поперек тропинки лежала огромная глыба черно-зеленого льда, она даже свисала над обрывом. Где-то внутри ее был виден неясный белый свет. Чани, выхватив меч, ударил глыбу, однако меч глухо звякнул, словно ударился о камень, и отскочил, не оставив ни малейшего следа, но зато едва не вывернув кисть Чани. И как бы в ответ на удар зазвенели крошечные серебряные колокольчики. Или, может, это лишь показалось Чани. Свечение внутри глыбы стало сильнее, и он, вытянув руки, медленно, как завороженный, пошел вперед.

– Не смей! – отчаянно вскрикнула Ториль.

Но было поздно, Чани коснулся левой рукой льдины. И к своему ужасу, почувствовал, что не может оторвать руку. Потом ее словно пронзила огромная холодная игла, и рука пропала. Нет, Чани по-прежнему видел ее, но пальцы больше не повиновались ему, и он не ощущал их. Чани в испуге шарахнулся назад, и лед отпустил его. Не веря самому себе, Чани осторожно потрогал правой рукой левую. Она приобрела странный мраморно-белый оттенок и стала холодной и твердой, как лед.

Чани заметил, что на глазах Ториль выступили слезы, но она быстро моргнула, и слезы пропали.

– Это я виновата, я не предупредила тебя, – проговорила она с отчаянием.

– Нет, ничего, – трясущимися губами вымолвил Чани, все еще не до конца поверив в происшедшее, – это я сам.

Тонкие пальцы Ториль ощупали его руку.

– Я не смогу снять заклятье. Это могут только Радужники. Я могу уничтожить замороженную вещь, но не освободить ее.

– Ничего, – по возможности бодро повторил Чани, стараясь не поддаться страху. – Встретимся с Радужниками, все уладится, – заключил он, хотя и не имел ни малейшего понятия о том, кто такие Радужники.

– А что это? – спросил Хани.

– Черный Лед, порождение Черного Тумана, который недавно напал на нас.

– Напал? – не поверил Хани.

– Да, напал. Я тоже не верила в это, хотя и знала; считала все это сказками, страшными преданиями. Но, оказывается, иногда сказки говорят правду. Далеко на севере живет Хозяин Тумана, которому повинуются все тучи, облака, весь туман, в том числе и самый страшный и опасный – Черный. Заклинаниями Хозяин Тумана вызывает его из темных пещер в далекой Стране Заката и направляет туда, куда устремляется его злая воля. Черный Туман заполняет воздух, проникает в дома, просачиваясь в самую крошечную щелочку, обволакивает деревья, людей и зверей. А потом произносится новое заклинание, и Туман превращается в Черный Лед, твердый, как камень, много тверже камня. И все живое, оказавшееся в Тумане, теперь остается скованным Льдом. Скованным и замороженным, и само постепенно превращается в лед. Одно только прикосновение к Черному Льду опасно. Если бы Чани держался за льдину подольше, то он весь превратился бы в ледяную статую. И я не могу расколдовать его руку, – угрюмо повторила принцесса. – Хозяин Тумана сильнее меня.

– И рука не будет замерзать дальше?

– Нет, ведь она из обычного льда. Так что теперь тебе нужно держаться подальше от огня, если не хочешь потерять ее.

Чани послушно отступил назад.

Ториль направила огонь Золотого Факела прямо на глыбу Черного Льда. Раздалось тихое потрескивание, глыба начала вздрагивать и корчиться, как будто пламя причиняло ей боль, потекли ручейки грязной, почти черной воды. От глыбы начали откалываться куски, размякшие, они с противным плюханьем шлепались в темную лужу и, кажется, тихо взвизгивали, исчезая.

Потом все стихло. Постепенно рассеялся горячий, вонючий пар, и путники увидели в луже цветок. Его полупрозрачные остроконечные лепестки были окружены светящимся ореолом и чуть позванивали тем тонким серебристым звоном, который поманил Чани.

– Эдельвейс? – сама себя спросила Ториль. – А почему бы и нет? Если мы встретили одно чудо, то можем встретить и второе.

– Эдель… что? – словоохотливости Хани не было конца. – Я никогда не видел такого цветка раньше.

– Горный подснежник – эдельвейс. Но почему он не замерз? Или это Хрустальный?

Цветок что-то прозвенел – словно в ответ. Так показалось братьям. Ториль наморщила лоб, вспоминая что-то, может быть, слова полузабытого чужого языка. Потом она подошла к цветку и опустилась перед ним на колени. Протянула ладони и коснулась осторожно лепестков, те благодарно звякнули.

– Он говорит «спасибо», – повернулась Ториль к братьям. – И еще говорит, что скоро мы встретим пещеру, в которой сможем переночевать и укрыться от непогоды.

– Говорит? – изумился Хани. Чани молчал, прислушиваясь с тревогой к нарастающей боли в руке.

– Конечно, говорит, – ответила принцесса. – У всех деревьев, цветов, трав есть свой язык, нужно только понимать его.

Эдельвейс снова зазвенел. Казалось, играет целый оркестр маленьких колокольчиков – серебряных, золотых, хрустальных – вызванивая затейливую, приятную мелодию. Ториль внимательно вслушалась, а потом перевела:

– Он говорит, что теперь, в благодарность за его освобождение, цветы будут помогать нам, чем смогут.

– Они? – недоверчиво хмыкнул Чани, морщась.

– Да, именно они. Спасибо тебе, – помахала она рукой эдельвейсу. – Нам нужно спешить, надвигается ночь, и я не хотела бы встретить ее на тропе.