Текст книги "Из глубин"

– Ага, Синтии хватило.

Ну да, она у нас многостаночница – мало того, что главный ветеринар, так еще и по людским болезням неплохой специалист. По крайней мере, за терапевта спокойно в любой поликлинике сойдет.

– Короче, она сказала, что мы все правильно сделали. А потом эмёрдженси подъехали, так они тоже диагноз подтвердили и заявили, что нечего находку лишний раз туда-сюда таскать, пусть в нашем медкомплексе отлеживается. Обещали, что завтра в себя придет.

Ага, эмёрдженси. Скорее безопасники, они такие случаи на контроле держат, и их первым делом оповестили. Хотя агентов я особо и не заметил. Наверное, штатным персоналом ограничились – не может быть, чтобы хоть кто-то из служащих не принадлежал к скрытному племени сексотов.

– А до сих пор не приходила?

– Полностью нет. Полуобморочное состояние, но она потихоньку справляется. А потом Синтия всех выгнала и сказала, чтобы до завтра никто к ней не приставал.

– Понятно… пойдем домой?

– Обязательно! Меня не провожай, ты и так уже все, что мог, получил!

Вот язва! Ну и ладно… хотя жалко, конечно. Впрочем, мне и одному дома есть чем заняться. Причем чем-то таким, для чего казенный рабочий терминал не заюзаешь. Надо кое-какую мыслишку проверить… и бог с ней, с Тинкой. Хотя все равно досадно…

* * *

Система: Нуэво Сол

Объект: Колония Терра-Нова

Пункт дислокации: бывшая территория Корпорации STG, остров Ла Пинца, научно-исследовательская база Университета Патриа-Нуэво

14 октября 2168 года

Сегодня в кои-то веки проснулся не от света, лезущего в глаза, а от страшного грохота, бьющего по ушам. Да и, должен признать, вряд ли бы мне жалкий солнечный зайчик помешал – слишком уж вымотался. Спать-то лег, дай бог памяти, в четвертом часу утра (не забываем про плюс два часа к стандартным суткам!), и то лишь по той причине, что мозг отказался воспринимать новую информацию. Про песок под веками молчу. А проспал всего… черт, где смарт? Что?! Вот какой заразе приспичило меня в полдесятого будить?! Я рассчитывал давить на массу минимум до полудня… но нет, придется вставать – рекомая зараза попалась упорная. А еще сильная и безбашенная, того и гляди, дверь из косяка вышибет.

– Да иду уже, чтоб тебя!!! – в сердцах запустил я подушкой в сторону входа.

Попасть не попал, но все равно на душе стало чуточку легче. Так что взял себя в руки и мужественно, хоть и в полубессознательном состоянии, выбрался из кровати. Машинально себя обхлопал, убедился, что одет (сил не хватило стянуть шорты с майкой перед сном) и поплелся открывать.

– Плохо выглядишь, Антонио! – жизнерадостно сообщила мне ухмыляющаяся во все тридцать два зуба Тинка. – Не выспался?

– Да чтоб тебя!.. – сквозь зубы прорычал я, но все же постарался изобразить нечто вроде приветливой улыбки. Правда, не получилось – раззявил пасть в могучем зевке. – И чего так рано приперлась… хм… явиться изволила?

– Вот, уже лучше! – похвалила Тинка. – Что, так и будешь держать девушку на пороге?

– Ага, – мстительно усмехнулся я. – У меня бардак, так что изви-и-и-и-ни!..

– Да хватит уже зевать!

– Ничего не могу с собой поделать. Смирись. Или подожди, пока умоюсь.

– Подожду.

– Куда!!! – Я умудрился вовремя перекрыть проход и оттеснить незваную гостью от двери. – Здесь жди, сказал!

– Ну и ладно! – демонстративно надулась Альбертина. – В следующий раз сам звать будешь, не пойду.

– Мечты, мечты, как вы прекрасны!

Прикрывшись от метко брошенного Тинкой камня дверью и болезненно сморщившись от очередного удара по барабанным перепонкам, я кое-как добрел до ванной и принялся увлеченно плескаться над раковиной. Прохладная вода помогла не сразу, но все же через некоторое время я, пусть и отдаленно, но стал напоминать человека. Правда, побриться себя так и не заставил, ограничившись чисткой зубов. Зато зевать то и дело перестал. В общем, можно сказать, что минут через десять я предстал перед заскучавшей синьориной Монтанари во всей красе – умытый, расчесанный (пятерней ежик растрепал, и готово) и даже в свежей одежке. Ну, не особо мятой, я имею в виду.

– Оделся бы нормально, что ли, – нахмурилась Тинка при виде меня. – В приличное место идем.

– Это в какое?

– А я разве не сказала?

– Хм… а действительно… вы чего изволите в такую рань меня будить, а, барышня?

– Находка наша очнулась, – снизошла до пояснения утренняя гостья. – И изъявила желание пообщаться со спасителями. Чезаре наотрез отказался, так что остались только мы с тобой. Но если тебе не интересно, можешь дальше дрыхнуть.

– Да теперь уж вряд ли…

– Вот-вот! И хоть бы спасибо сказал!

– Не за что. Походу, Чезаре самый умный оказался, не гонится за дешевой популярностью. Там ведь наверняка от журналюг не протолкнуться.

– Тьфу ты! – отвернулась Тинка. И снова буркнула: – Нет там никого. Но оденься приличней!

Делать нечего, пришлось влезать в джинсы и более-менее нейтральную футболку. Топсайдеры где-то валялись, искать было лениво, так что сунул ноги в кроссовки-сникеры. Тоже нормальный вариант, бежевая классика. Как говаривал в таких случаях тренер дед Коля, и в пир, и в мир, и в добрые люди. За звездюлями, хе-хе. Причем последняя фраза его эксклюзив.

– Все, пошли.

– Не беги так! – возмутилась Тинка, подстраиваясь под мой шаг. Правда, долго не вытерпела и попросту взяла меня под руку, повиснув чуть ли не всем весом.

Пришлось чуток замедлиться и сделать вид, что так и было задумано.

– Она хоть где?

– В медбоксе, где же еще!

– В палате какой? Журналюг, говоришь, нет, по кому ориентироваться-то будем?

– Номер не помню. Держись за мной, не промахнемся. А еще там док Синтия вместе с нашим профом.

– А Спанидис-то что там делает?

– Фиг знает. Может, просто в начальство играет.

Это на него похоже, да.

– А это, часом, не он тебя за мной отправил? – подозрительно покосился я на спутницу. – Что за дела вообще?

– И обо всем-то он знает! А если и отправил, то что? Не пойдешь?

– Пойду, конечно, – вынужден был признать я. – И, так понял, наша суровая докторша дала добро на беседу?

Насчет журналюг, конечно, не ей решать, а вот персонал базы пребывал в полной власти доктора Росси.

– Именно.

– Слушай, а я вот понять не могу… где копы?

– Кто?

– Карабинеры.

– А им тут что делать?

– Ну как же… у нас тут самый большой инфоповод крайней недели отдыхает, а охраны нет… или никто еще не в курсе?!

Н-да. Знал я, что здесь бардак, граничащий с беспределом. Но не до такой же степени!

– Копы тут вообще ни при чем, – отрезала Тинка. – Это вне их юрисдикции. Эмёрдженси вчерашние им сообщили, те зафиксировали факт и успокоились. В утренних новостях передали, что Франсин Моро найдена в море, сейчас проходит реабилитацию. Кто, где, зачем – секретная информация. Расследованием занимается Морской патруль. Их следователь уже ушел, но, судя по его роже, док ему на уши спагетти навешала.

– А ты, похоже, ею восхищаешься?

– Есть немножко, – смутилась моя спутница. Но тут же разразилась пламенной речью: – Тони, пойми, это же сама Франсин Моро! Она знаменитость! Не просто крупный ученый с мировым именем, она еще и медийная персона! Я ее фанатка! И я наконец с ней познакомилась!!! Она такая классная! Ты не представляешь, каких усилий мне стоит сдержаться и не позвонить прессе! Или хотя бы в своем блоге фотки запостить! Представляешь, сколько всего интересного она может рассказать?!

– Спагетти, говоришь? А что ей помешает проделать то же самое и с нами?

Тинка на мгновение смутилась, потом все же выкрутилась:

– Наш интеллект и моя чуйка. А еще опыт профессора Спанидиса.

– Угу. Блажен, кто верует.

– Чего?

– Не обращай внимания. Могла бы и предупредить, я бы детектор лжи захватил.

– А у тебя есть?! – загорелась идеей Тинка.

– Конечно! И не один. Утюг и паяльник называются.

– Дурак!..

Вот и поговорили. А заодно и до медбокса как-то незаметно дошагали.

– Доброе утро, профессор!

– День добрый, молодой человек. – Проф как обычно сама галантность и пример хорошего вкуса – костюм, галстук, трость. Такому захочешь соврать, и не сможешь. – Готовы пообщаться со спасенной?

– Почему бы и нет? – пожал я плечами. – Блин, надо было все-таки побриться…

– Да ладно, так ты даже симпатичней, – подбодрила меня Тинка. – По крайней мере, я бы спросонья тебя не испугалась. Ну, наверное…

Язва, чтоб ее. А вообще пофиг, соблазнение спасенной красавицы (со скидкой на измождение и костлявость) у меня в плане на сегодняшний день не значилось. Главное, чтобы у нее память не отшибло, страсть как хочется подтверждение своей теории получить. Пусть безумной, но пока что единственной, хоть что-то (и хоть как-то!) объясняющей.

Доктор Франсин Моро нашлась в палате под номером три, если это кому-то интересно. Ничем не примечательная комнатушка с унылыми серыми стенами – здесь даже не потрудились краситель в пластик замешать при строительстве. Из мебели необходимый минимум: кровать, тумбочка, пара табуретов и шкаф. И никакой громоздкой аппаратуры, за исключением кондиционера над окном, прикрытым горизонтальными жалюзи. Но это здесь тоже стандарт, как я заметил. Все насквозь типовое и лишенное хоть какой-то индивидуальности. Серое. Да и пациентка обстановке под стать. Если честно, я ее не сразу и заметил – бледные шелушащиеся щеки и выгоревшие до белизны волосы терялись на фоне подушки, простыней и больничной пижамы. Выделялись только глаза – то ли глубокой синевой, то ли фанатичным блеском. А на контрасте с местными барышнями – доком Росси в накрахмаленном белом халате и Тинкой в розовой блузке, светлых бриджах и босоножках – наша нечаянная находка и вовсе выглядела болезненно-изможденной.

– Доброе утро, доктор! – поприветствовал я Синтию. – Прохладно у вас.

– Это для пользы пациента, – строго глянула на меня докторша. – Доброе утро, Энтони.

– Доброе… э-э-э… здравствуйте! – нашелся я, переключившись на обитательницу палаты. – Меня зовут Анте Свенссон, я аспирант профессора Спанидиса. Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Если вы не против, разумеется.

– Не против, – качнула головой женщина. – Я доктор Франсин Моро, Институт морской биологии Университета Патриа-Нуэво.

– Да я вас сразу узнал, если честно, – не стал скрывать я. – Два дня ваши фотки глаза мозолили на каждом втором сайте. Хоть и выглядели вы, коллега, несколько… помято.

– Я и сейчас не в лучшем виде.

Надо же, кокетничает! Но, если честно, больше удивило не это, а голос пострадавшей – сильный и твердый, с приятной хрипотцой. Если у Тинки меццо-сопрано, то у этой ярко выраженное контральто, которое удивительно шло худощавой блондинке.

– Вы тоже биолог? – не осталась в долгу Франсин. – Коллега Тины, стало быть?

– Нет, я биофизик.

– Присаживайтесь, Анте, пообщаемся.

Ага, вроде есть контакт. Уж если после визита следователя из Морского патруля она желания поговорить не утратила, то по-любому что-нибудь, да расскажет. И настроена дружелюбно – все-таки я спаситель. Что ж, грех будет не воспользоваться ее расположением… еще бы присесть, как она и предложила… вот только оба стула заняты.

– Я, пожалуй, пойду, – напомнила о себе доктор Росси. – Не заставляйте пациентку нервничать и не утомляйте ее. Альбертина, я на тебя надеюсь.

– Да, док.

Умница девочка. Умеет, когда нужно, под сильных мира сего прогнуться. Насколько я знал дока Синтию, той ничего не стоило остаться и взять на себя роль штатного цербера. И фиг бы мы чего интересного узнали. Жаль только, что докторша все это время стояла, так что лишний табурет с ее уходом не освободился. Ну и ладно.

– Вы не против? – поинтересовался я у Франсин, показав взглядом на кровать у нее в ногах.

– Присаживайтесь, – разрешила та. Дождалась, когда все, включая меня, устроятся поудобнее, и спросила: – Что именно вас интересует?

– Может, сами расскажете, что считаете нужным? – подал голос излишне деликатный профессор. – Ведь это ваша инициатива побеседовать со спасителями.

– Боюсь, получится так же, как и с господином из Морского патруля, – горько усмехнулась женщина. – Лично от себя я лишь могу выразить глубочайшую признательность. Спасибо, ребята. Обещаю сделать все, от меня зависящее, чтобы вы не остались без награды. Уверена, что банальные деньги вам не нужны, так что думайте. А насчет рассказа… вы лучше вопросы задавайте.

– Профессор, позволите? Спасибо. Франсин, скажите… мы нашли вас на надувном плотике из аварийного комплекта. А куда делся катамаран, не помните?

– Утонул, – пожала плечами женщина. – Это же очевидно.

Н-да. Поторопился я насчет «желания сотрудничать».

– А что стало причиной… хм… затопления? Не мог же он просто взять и утонуть? К тому же вы успели воспользоваться спасательным плотиком. Вы ведь попали в тот страшный шторм с цунами, не так ли? Но почему вы не попробовали от него уйти? В конце концов, переждать его на берегу? У нас же здесь не океан, суша всегда в пределах досягаемости.

– Вы говорите совсем как господин из Морского патруля, – слабо улыбнулась доктор Моро. – А на самом деле все просто – предупреждения о непогоде не было.

– Франсин… давайте не будем лукавить. Если бы вы были настолько неопытны, чтобы не определить приближение шторма, вас бы просто не выпустили в плавание.

– Шторм начался внезапно.

Врет, однозначно врет. По глазам видно, хоть она и пытается напустить на себя безразличный вид. Ладно хоть не злится и вообще разговаривать не отказывается.

– Не верите? – правильно истолковала мою заминку женщина. – Я бы вам сказала… правду. Ну, по крайней мере попыталась бы… но у вас реакция типовая. Следователь воспринял мой рассказ как бред, а мне не хочется снова почувствовать себя полной дурой.

Ага, я же говорил! Кста-а-ати!

– Профессор, можно вас на секундочку? На конфиденциальный разговор.

– Это не очень вежливо по отношению к дамам, Антониос, – укоризненно глянул на меня тот.

– Дамы нас извинят. Ведь правда, дамы?

Дамы согласно покивали, хотя и было видно, что Тинку снедает любопытство и согласилась она лишь из солидарности с пострадавшей ученой. Или в надежде, что я потом все равно проболтаюсь, о чем речь шла. Короче, препятствовать нам они не стали, и я деликатно увлек Спанидиса в коридор.

– Профессор, скажите, а про найденный обломок в Морской патруль уже сообщили? – поинтересовался я, едва за нами закрылась дверь.

– Естественно. Уже приезжал эксперт, он был вместе со следователем.

– Ну и?..

– Что «и»? Будьте последовательны, Антониос! Я решительно не понимаю, чего вы от меня пытаетесь добиться.

– Заключение какое?

– Обломок несущей плоскости экраноплана катамаранной схемы класса «Мурена». Принадлежность не установлена.

– А вы не думаете, что это мог быть обломок катамарана Франсин? В новостях передавали, я помню – у нее был такой же. Или кто-то еще в то же время потерпел бедствие на судне аналогичного класса? Тогда почему об этом молчали?

– А если предположить, что обломок давнишний? Это что-то меняет?

– Возможно. И очень многое. Мне важно установить, что этот обломок принадлежал именно пропавшему катамарану доктора Моро.

– Я даже не знаю… могу, конечно, позвонить эксперту, сказать, что у нас есть новые данные. Но ведь мы ничего не можем доказать. Одно дело, если бы вы нашли доктора Моро на этом обломке… но ведь обе находки независимы друг от друга, и удалены на достаточно большое расстояние. Прямой связи нет, принадлежность не установлена. Время пребывания обломка в воде определить проблематично. Суд это однозначно не учтет.

– Да сдался мне этот суд…

– А для чего еще вам экспертиза, Антониос?

– Чтобы подтвердить мою гипотезу.

– Подробнее, пожалуйста.

– Давайте тогда в палату вернемся, чтобы дважды не повторять.

Профессор не возражал, и вскоре мы снова устроились на своих местах, проигнорировав любопытные женские взгляды. Впрочем, и долго испытывать их терпение я не стал.

– Франсин, скажите, пожалуйста, а какой именно плотик вы использовали? Где он лежал?

– В аварийном наборе у мачты, – удивленно покосилась на меня та. – А что?

– Да так… совпадение. Незадолго до вашего спасения мы нашли в море обломок катамарана. Если точнее, кусок несущей плоскости с мачтой. Мачта была сложена, а вот лючок аварийки открыт, и ниша пуста. Может это быть обломок вашего катамарана?

– Почему нет? Но я не понимаю, что из этого следует…

Понимает, еще как понимает! Глаза выдают.

– Сейчас объясню, – пообещал я. – Только давайте сначала условимся: все, что я скажу, не более чем гипотеза. И к тому же с важным допущением – мы считаем, что это обломок именно вашего катамарана. Потому что если нет, то все мои слова потеряют смысл. В общем, нашли мы этот кусок пластика, вернее, на него среагировал наш дельфин – запаниковал. Начали выяснять, почему, и наткнулись на… хм… артефакт. Я прыгнул в воду и подплыл к нему, чтобы осмотреть вблизи. И когда забрался на него, заметил одну странность…

Речь я вчера обкатал на Тинке, так что сейчас уложился куда быстрее. Да и коллега не вмешивалась, поскольку ей было не интересно. А вот проф то и дело хмурился, скептически поджимал нижнюю губу и заламывал бровь. Но ничего не сказал – деликатный.

– … поэтому я в полном тупике, – закруглился я. – Такое ощущение, что ваш экраноплан попросту растворился в воде. Опять же, если допустить, что это обломок именно вашего судна. Но ведь этого же не может быть?

– Звучит как вопрос, – снова усмехнулась Франсин и глубоко задумалась. Потом кивнула какой-то своей мысли и решительно заговорила: – Похоже, с вами все же будет проще, чем с господином из Морского патруля. Вы хотите правду? Так слушайте. Если честно, я до сих пор сама себя спрашиваю о том же. И сама себе не верю. Но вы, Анте, облегчили мою задачу. Подвели, если позволите так выразиться, научное обоснование под откровенный бред. Потому что именно так все и было – катамаран в какой-то момент начал испаряться.

– Вот прямо так внезапно? – не утерпела Тинка.

– Да, – подтвердила доктор Моро. – Я не сразу это заметила. Просто на море было очень тихо… даже не покачивало на волне, как это обычно в проливах случается… как глаз бури… только без бури…

– А рябь улеглась также внезапно, или какие-то предпосылки были? – посчитал нужным вступить в беседу проф Спанидис. – Вы же не спроста такую аналогию выбрали? Глаз бури… это подразумевает, что сначала была непогода.

– Если вы намекаете на шторм или что-то такое, то нет. Шторм был после, когда я решила, что валяться на обломке не самая лучшая идея и достала плотик. Думала на нем до ближайшего острова догрести, да не успела – разразилась непогода, потом налетела огромная волна… а потом я почти ничего не помню. Так что еще раз спасибо вам огромное, ребята, за спасение. Извините, отвлеклась… так вот, стояла самая обычная нормальная погода, почти штиль. «Почти», потому что когда дошел этот самый «глаз», я поняла, что такое настоящий штиль. – Франсин откинулась на подушку и смежила веки, как будто восстанавливая перед внутренним взором сцены из недавнего прошлого. – Просто наступил мертвый штиль. Абсолютно никакого движения воздуха… проклятье!..

– Вы что-то вспомнили? – встрепенулась Тинка.

– Да… кажется. Только теперь осознала: ветер был, очень легкий, едва ощутимый, но был. И он никуда не делся, когда море успокоилось. Экраноплан перестал покачиваться, и одновременно вода начала светлеть… я пошла к борту, посмотреть, что там… – Женщина прикрыла глаза руками, силясь отогнать неприятные воспоминания, но не преуспела в этом. – Такое ощущение, будто что-то приближалось… из глубин. Что-то большое и светящееся… свет такой… рассеянный… мягкий… молочный.

– Как это?

– Не знаю, как точнее описать… но было полное ощущение, что вода за бортом превратилась в молоко. А потом в это молоко влили еще что-то, причем не помешивая. Такими отчетливыми клубами, как туман… и он какое-то время удерживает форму, а потом растекается, сливаясь с базой… как две жидкости, которые начинают взаимно растворяться друг в друге. Потом до меня дошло, что туман серый, а катамаран как будто стал ниже.

– Хм… не самая типичная картина, – задумчиво буркнул я. – Зато подтверждает мою теорию. То есть пластик растворился в воде, причем очень быстро и очень равномерно, как будто связи между отдельными молекулами, а потом и атомами, внезапно распались. Но что могло так воздействовать на полимер? Явно не простая вода, пусть и соленая…

– Я в тот момент о таких мелочах не думала, – со вздохом призналась доктор Моро. – Если честно, я испугалась. А потом, когда поняла, что палуба опускается все ниже с каждой секундой, чуть сознание от ужаса не потеряла. Вроде бы я кричала… а потом… знаете, я ученый и к мистицизму не склонна. Я бы даже характеризовала себя как атеиста. Но тогда вдруг вспомнила молитву, которую пару раз в детстве слышала от бабушки, и начала молиться. Поверьте, настолько искренней я еще ни разу не была. Ни с кем, не говоря уж о такой абстрактной сущности, как Бог.

– Бедненькая… – шмыгнула носом Тинка.

А вот профессор, напротив, являл собой воплощенный скепсис – сидел, скрестив на груди руки, и недоверчиво кривил губы. И я его понимал, потому что еще вчера сам бы точно также реагировал.

– И что же было дальше? – все же не вытерпел Спанидис.

– Не помню… я молилась… наверное, не очень долго, потому что катамаран растворялся довольно быстро… но молитва кончалась, я начинала заново… похоже, я была в трансе. А потом осознала, что меня покачивает, но я не в воде. Открыла глаза и увидела, что экраноплан растворился почти полностью, остался небольшой кусок, и я в самом центре. А вокруг обычная вода, с обычной рябью. Безбрежная гладь. Безмятежная. В этот момент меня до глубины души поразил контраст между ожиданием неминуемой смерти и… пасторалью, иначе не скажешь. Кажется, я начала хохотать, как безумная… а потом навалилась апатия, и я упала в обморок. Ну, мне так кажется. Потом очнулась, еще раз ужаснулась произошедшему и поняла, что нужно что-то делать. Достала плотик, перебралась в него и стала грести наугад. Сначала все было хорошо – плотик хотя бы волны не захлестывали… а потом начался шторм… и все, дальше одни кошмарные обрывки.

– Это самая странная история, какую я когда-либо слышал. Уж извините, госпожа Моро.

– Вы имеете полное право мне не доверять, профессор, – устало улыбнулась женщина. – Я сама уже не верю. Все это кажется дурным сном. Особенно второй и третий день, как теперь выяснилось. Я-то счет времени потеряла, такое ощущение, что постоянно в забытье находилась…

– Это на вас так тепловой удар и обезвоживание отразились, – блеснул я медицинскими знаниями.

– Да, доктор Росси сказала то же самое. А еще сказала, что мне повезло. Нашли меня вовремя. Еще день, и обезвоживание перешло бы в тяжелую форму. Так что большое вам спасибо, Анте.

– Да будет вам, – смутился я. Не привык как-то, чтобы меня персонально за спасение чьей-то жизни благодарили. И, если честно, подобного опыта у меня раньше не было. – Я же не один участвовал. А вообще вам бы дельфинов поблагодарить. Если бы не они, мы бы даже и не подумали в тот район наведаться. А так начали анализировать причины их паники…

– Дельфинов? – удивилась Франсин.

– А вы что, их не видели? Ну, когда все эти… чудеса начались?

– Если честно, Анте, то не припоминаю… может и резвились где-то рядом… но я больше за шепчущим китом наблюдала. Я же специалист по эндемикам, привнесенные виды меня мало интересуют.

Оп-па! Опять шепчущий кит.

– А зачем? – немедленно уцепился я за обмолвку. – Если не секрет, конечно.

– Я их изучаю, – пожала плечами женщина. – Они тема моей исследовательской работы.

– Надо же, – усмехнулась Тинка, – моей тоже.

– Так мы с вами коллеги?

Вот тебе и шанс, девочка моя! Не… пролюби, если деликатно выразиться.

– Возможно.

Ну вот. Могла бы и прогнуться, и намекнуть, что не отказалась бы от консультаций, да и вообще… может, вторым руководителем подпишетесь? Ведь реально сработало бы, даже я это понял. Так нет, гонор решила показать!

– Почему же я тогда не слышала о такой молодой и перспективной девочке?

Тинка вспыхнула, едва удержав язык за зубами, и я немедленно пришел ей на помощь:

– Наша Альбертина не только умна не по годам, но еще и необыкновенно скромна. И не спешит обнародовать свои, несомненно, грандиозные достижения.

– Действительно?..

– Рано ей, – подключился проф. – Мы пишем большую статью, но работа пока не завершена. Поэтому я как научный руководитель запретил ей раньше времени рассекречивать результаты.

– Ага, – энергичным кивком подтвердил я, проигнорировав Тинкин кулак, который она втихаря мне продемонстрировала. Не впечатляет ни разу. – Это будет бомба, попомните мои слова, Франсин! Перед нами, возможно, будущее светило науки Терра-Нова. А может и межколониального уровня, если я ее на Новый Оймякон сумею вывезти.

В качестве трофея, блин. Но этого я, естественно, вслух говорить не стал. А вообще не дай бог, конечно. Просто мыслишка шальная, не более того. Рано мне еще остепеняться, хотя маман, несомненно, была бы рада.

– Я очень польщена знакомством, – с непробиваемой серьезностью сказала Франсин. – И постараюсь запомнить этот день, юная коллега.

Ч-черт, ведь до белого каления сейчас Тинку доведет! Зараза какая, а? Вроде бы только что чуть ли не в обмороке валялась, а уже более молодую и перспективную потенциальную соперницу троллит. Очки в моих глазах зарабатывает? А зачем? Да не, фигня… не может она уже на меня планы строить… скорее, как раз Тинку на психологическую устойчивость проверяет. Да чтоб этих баб!

– Так что скажете, Анте? – переключилась на меня доктор Моро. – Подтвердила я вашу теорию?

– В какой-то степени. – Не знаю почему, но в голове упорно крутилась мысль про дельфинов. Ведь чего-то же они испугались. Если вообще поблизости были. Могли, кстати, от того самого обломка шугануться, как Люченте. – А скажите, Франсин… не было ли еще каких-то… э-э-э… спецэффектов?

– Что вы имеете в виду, Анте?

– Я не знаю… звук, вибрация, запах…

Женщина снова задумалась, потом отрицательно помотала головой.

– Уверены?

Ответом мне стало пожатие плечами. Оно и понятно. Хоть человек и является универсальным регистрирующим комплексом, возможности его ограничены. Тот же слух – мы воспринимаем лишь определенный диапазон частот. А дельфины ультразвук слышат, например. Тьфу, опять дельфины!.. А есть еще инфразвук, не воспринимаемые человеческим глазом спектры излучений, да много всего. Что-то вполне могло быть. Если вся эта история вообще Франсин не привиделась в горячечном бреду.

– А не допускаете ли вы связи между шепчущим китом и этим… загадочным явлением, скажем так?

– Как вы себе это представляете, Анте? Кит выделил какое-то вещество в окружающую среду?

– Алкагест.

– Что, простите?

– Алкагест, – повторил я. – Я понимаю, что звучит бредово, но признайте – очень похоже. Ваш катамаран растворился. То есть если это допущение верно! – уточнил я специально для профессора. – Считанные секунды, и нет его. Ра-ство-рил-ся! А поскольку незадолго до этого растворяться он не собирался, я делаю вывод, что в забортной воде появилось какое-то вещество, обладающее свойствами абсолютного растворителя, сиречь алкагеста.

– Альбертина, а ты чего киваешь? – ожил профессор Спанидис. – Вот от кого, но от тебя не ожидал…

– Но ведь все логично, профессор! – вскинулась Тинка. – Я вчера тоже его на смех подняла, но теперь у нас есть свидетель! Свидетельница.

– Я бы не стал безоговорочно доверять свидетельским показаниям. Кто знает, каково было психическое состояние доктора Моро в стрессовой ситуации? Может, все это лишь плод больного воображения? Извините, госпожа Моро. Но можете ли вы исключить воздействие на вас… скажем, каких-то психотропных средств? А может, вы просто перегрелись, и у вас начались галлюцинации?

– Я уже ни в чем не уверена, профессор…

– Вот видите!

– … но удар или еще какое-то физическое воздействие я бы почувствовала. Мой катамаран не садился на мель, не врезался в другое судно, в него не стреляли ракетами. И торпедами тоже, если вы намекаете на пиратов, как господин из патруля. Никаких внешних воздействий. Просто он начал по какой-то причине распадаться на элементарные частицы. Хотите верьте, хотите нет.

– И эта причина пришла из воды, – вклинился я в перепалку.

Но однако! Чтобы так вывести деликатнейшего профессора из себя… сильна дамочка, ничего не скажешь.

– Почему ты так решил? – озвучил проф отразившийся на лицах всех присутствующих вопрос.

А ведь реально он на взводе – вон, при всех мне «тычет». Не похоже на Георгиоса Спанидиса.

– Потому что Франсин цела. И катамаран бы растворялся со всех сторон сразу. А мы имеем предельно ясную, подтвержденную фактами картину: повреждена, вернее, полностью уничтожена, только подводная часть аппарата. Вывод: источник аномалии кроется в воде. А там, как я понял, был шепчущий кит… вот я и спросил про связь.

– Нет, – после краткого раздумья покачала головой женщина. – Он находился у самого дна, метрах в трехстах от поверхности. А еще он спал.

Ну естественно он спал, на такой-то глубине. Там больше делать нечего. Вот кит и пребывал в аморфной полуматериальной форме, которая позволяла ему, например, беспрепятственно преодолевать Периметр без нарушения целостности оного. Иными словами, шепчущий кит просачивался через сеть, способную задерживать микроскопический планктон. Еще и поэтому шепчущие киты столь лакомая добыча для биологов, охочих до научных сенсаций. Никто до сих пор не объяснил природу данного вида. Высказывались предположения, что это переходная форма жизни между энергетической и физической, способная смещать состояние в ту или иную сторону по собственному желанию. А кое-кто не гнушался предположением, что киты вообще живут одновременно в нашем и каком-то еще измерении. Короче, я особо не вникал. Но организм, если начистоту, уникальный. От такого можно чего угодно ожидать. Даже выделения некоей загадочной субстанции, подобной легендарному алхимическому алкагесту.

– Тони, не городи чушь! – очнулась Тинка. – Нет у китов ничего такого. Мы бы наверняка заметили специализированную железу. Но даже намеков на подобное не было за всю историю наблюдений!

– Ты уверена?

– В смысле?

– Почему, по-твоему, я не выспался?

– В комп пялился?

– Бинго! И не просто пялился. Профессор, заткните уши, или просто сделайте вид, что не слышите. Короче, я вчера ломанул сервер Службы мониторинга моря…

– Действительно, что-то у меня со слухом…

– Проф, просто некогда было, да и поздно, чтобы вас беспокоить… – повинился я. – Но они ничего не заметили, зуб даю!

– А, что уж там!.. – махнул рукой мой руководитель.

Правда, посмотрел при этом так, что меня до печенок пробрало. Пофиг, это для пользы дела.

– Короче, я проанализировал все загадочные случаи за крайние три месяца. Больше просто физически не сумел, вырубился…