Текст книги "Комментарий к роману Владимира Набокова «Дар»"

2–70

В начале апреля <… > члены Русского Энтомологического Общества по традиции отправлялись за Черную Речку, где, в березовой роще <… > водилась на стволах, плашмя прижимаясь к бересте прозрачными слабыми крыльцами, излюбленная нами редкость, специальность губернии. – Имеется в виду березовая пяденица, упомянутая в одном из стихотворений Годунова-Чердынцева (см.: [1–46]), хотя не ясно, почему она названа специальностью Петербургской губернии, ибо водится почти во всей России.

Упоминание о Черной речке, притоке Большой Невки на севере Петербурга, снова исподволь вводит пушкинскую тему (ср.: [1–2], [1–32], [1–72], [1–115], [2–22] и мн. др.), так как на ней Пушкин стрелялся с Дантесом.

2–71

… X.В. Барановского – в нем было что-то пасхальное… – О Пасхе прежде всего напоминают инициалы генерала: X.В. = Христос Воскрес, а его фамилия ассоциируется с пасхальным барашком из масла – обязательным украшением пасхального стола. В английском переводе Набоков заменил фамилию на Lambovski, чтобы сохранить семантику: англ. lamb – барашек, ягненок, агнец (Nabokov 1991b: 107).

2–72

Случалось, летним утром вплывала в нашу классную бабушка, Ольга Ивановна Вежина, полная, свежая, в митенках и кружевах… – Митенки (от фр. mitaines) – женские полуперчатки без пальцев. Модные в 1830–1880-е годы, к концу XIX века они постепенно превращаются в аксессуар одежды пожилых дам. Так, в поздней повести Толстого «Фальшивый купон» (впервые опубл. 1911) митенки носит немолодая жена хозяина фотографического магазина; в рассказе Бунина «Хорошая жизнь» (1911) – старуха-полковничиха, когда наряжается в гости («… в коричневом шелковом платье была, в митенках белых, с зонтиком и в шляпке маленькой, вроде корзиночка…»). Набоков, несомненно, вспоминал свою бабушку по отцу Марию Фердинандовну Набокову (урожд. баронессу фон Корф, 1842–1926). Ср. ее портрет в «Других берегах»: «В кружевных митенках, пышном шелковом пеньюаре, напудренная, с округленной под мушку черной родинкой на розовой щеке, она казалась стилизованной фигурой в небольшом историческом музее…» (Набоков 1999–2000: V, 245).

2–73

Живо бери рампетку… — В «Современных записках» (1937. Кн. LXIV. С. 134) опечатка: «карпетку» (то есть «короткий мужской чулок, носок»). Рампетка – сачок для ловли бабочек, слово неустановленной этимологии, введенное в обиход мемуарным очерком С. Т. Аксакова «Собирание бабочек» (см.: [1–177]), но оставшееся малоупотребительным. Например, оно не встречается ни в одном из руководств для начинающих энтомологов второй половины XIX – начала ХХ века, где соответствующее приспособление неизменно называют сеткой для ловли насекомых или сачком. Рассказывая о том, как он вместе с приятелем начал заниматься ловлей бабочек, Аксаков писал: «Рампетки для ловли бабочек сделали двух сортов: одни с длинными флеровыми или кисейными мешочками, другие – натянутые, как рампетки, которыми играют в волан. Рампеткой первого вида надобно было подхватывать бабочку на лету и завертывать ее в мешочке, а рампеткой второго вида надобно было сбивать бабочку на землю, в траву, или накрывать ее, сидящую на каком-нибудь цветке или растении» (Аксаков 1986: II, 155). Как явствует из этого рассказа, Аксаков ошибочно считал, что в волан играют рампетками, и по аналогии с ними называл так сачок, хотя с конца XVIII века в русском языке утвердилось слово «ракет(к)а» (от фр. raquette). См., например, в записках князя И. М. Долгорукова о цесаревиче Павле Петровиче: «Однажды, при Потемкине, метал с ним в волан, и раз до 500 ударили оба в ракетки» (Долгоруков 1874: 72). А. Г. Преображенский в «Этимологическом словаре русского языка» высказывал предположение, что Аксаков переделал «ракетку» в «рампетку» под влиянием слов «рама», «рамка», и, следовательно, его неологизм – это пример контаминации рамы и ракетки (Преображенский 1916: 178–179).

2–74

… басню Флориана о <… > неестественно нарядном пти-метре мотыльке. –  В басне «Сверчок» («Le Grillon») французского поэта и писателя Жана Пьера Клари де Флориана (1755–1794) яркая бабочка Пти-метр (фр. щеголь), чьи крылья блистают «лазурью, пурпуром и золотом» (Florian 1821: 65), гибнет из-за своего легкомыслия.

2–75

… книгу Фабра… – французский энтомолог Жан Анри Фабр (Jean-Henri Casimir Fabre, 1829–1915) был автором популярных книг «Жизнь насекомых», «Инстинкты и нравы насекомых» и мн. др.

2–76

Верный – старое название Алма-Аты в 1867–1921 годах.

2–77

… как описать чувство, испытываемое мной, когда он мне показывал все те места, где сам в детстве ловил то-то и то-то, – бревно полусгнившего мостика, где в 71-м поймал павлиний глаз… – Похожее семейное предание Набоков передает в «Других берегах»: «Было одно место в лесу на одной из старых троп в Батово, и был там мосток через ручей, и было подгнившее бревно с края, и была точка на этом бревне, где пятого по старому календарю августа 1883 года вдруг села, раскрыла шелковисто-багряные с павлиньими глазками крылья и была поймана ловким немцем-гувернером <… > исключительно редко попадавшаяся в наших краях ванесса» (Набоков 1999–2000: V, 186). Красивая дневная бабочка Павлиний глаз (лат. Inachis io) прежде имела название Vanessa io.

2–78

… как разобрать муравейник, чтобы найти гусеницу голубянки, там заключившую с жителями варварский союз, и я видел, как, жадно щекоча сяжками один из сегментов ее <… > тельца, муравей заставлял ее выделить каплю пьяного сока… — Симбиоз муравьев и гусениц бабочек-голубянок Lycaena arion (совр. название Maculinea arion) оживленно обсуждался энтомологами в начале XX века (см., например: Frohawk 1906; Tutt 1905–1906: 30–37). В 1915 году известный английский исследователь Томас Чапмен (Thomas Algernon Chapman, 1842–1921) доказал, что гусеницы в муравейнике питаются личинками муравьев (Chapman 1916a; Chapman 1916b).

2–79

Но сильная гусеница одного экзотического вида до этого обмена не снисходит, запросто пожирая муравьиных детей и затем обращаясь в непроницаемую куколку <… > пока у нее самой, равнодушной и неуязвимой, крепли и сохли крылья. –  Отец пересказывает Федору содержание статьи австралийского энтомолога Фредерика Додда (Frederick Parkhurst Dodd, 1861–1937) o редкой австралийской бабочке Liphyra brassolis (Dodd 1902).

2–80

Он рассказывал о <… > пронзительном звуке, издаваемом чудовищной гусеницей малайского сумеречника, усовершенствовавшей мышиный писк нашей адамовой головы… — Сумеречная бабочка Адамова голова, или Мертвая голова (Аcherontia antropos), из семейства бражников (Sphingidae), действительно издает звук, который некоторым исследователям напомнил мышиный писк. См., например, описание этого звука в популярной книге, которую Набоков мог читать в детстве: «a shrill, plaintive and mournful squeak, somewhat resembling that of a mouse [пронзительный, жалобный и печальный писк, несколько напоминающий мышиный (англ.)]» (Badenoch 1899: 234; ср.: Tutt 1904: 444). В Индии и на островах Малайского архипелага встречается другая, более крупная разновидность Мертвой головы, Acherontia lachesis, которая тоже пищит, когда чувствует опасность. Гусеницы обоих сумеречников издают звуки другого типа – они похожи не на писк, а на щелчки или стрекот (Tutt 1904: 406–408).

Упоминание о писке Адамовой головы, с энтомологической точки зрения вполне корректное, исподволь отсылает к критику Мортусу и к его прототипу – Адамовичу (см. преамбулу, с. 32–33, и [1–136]). Как отметил Дж. Мальмстад, в словаре Даля дается устаревшее латинское название бабочки: «Адамова-голова <… > Самый большой сумеречник, бабочка мертвая голова, Sphinx Caput mortuum, на спинке которой виднеется изображение человеческого черепа», которое устанавливает связь между псевдонимом критика (mortuum (лат.) – средний род от mortuus ‘мертвый’) и фамилией ненавистного Набокову критика (Мальмстад 1987: 286). На той же игре построены и прямо обращенные к Адамовичу инвективы в стихотворении-мистификации Набокова «Из Калмбрудовой поэмы „Ночное путешествие“» (1931): «Бедняга! Он скрипит костями, / бренча на лире жестяной; / он клонится к могильной яме / адамовою головой» (Набоков 1999–2000: III, 669). Ср. также пискливый голос Чернышевского: [4–245].

2–81

… эволюциониста, наблюдавшего питающихся бабочками обезьян… — Как установил В. Александров, речь здесь идет об экспериментах английского энтомолога-дарвиниста Дж. Д. Хейла Карпентера (Geoffrey Douglas Hale Carpenter, 1882–1853), описанных в его статьях и книгах. Пытаясь подтвердить эволюционную теорию мимикрии, Карпентер кормил разными насекомыми двух молодых обезьян и фиксировал их реакцию на различные виды защитной окраски (см.: Alexandrov 1995a; Александров 2001).

2–82

… он рассказывал об этих магических масках мимикрии: о громадной ночнице <… > принимающей образ глядящей на вас змеи, об одной тропической пяденице, окрашенной в точное подобие определенного вида денницы <… > и о своеобразном гареме африканского кавалера… – Сходство рисунка на концах крыльев у гигантской ночницы Attacus atlas семейства павлиноглазок (Pieridae; см. иллюстрацию), размах крыльев которой достигает 240 мм, с головой индийской кобры многократно отмечалось исследователями эволюции и мимикрии (см., например: Metcalf 1906: 142–143, fig. 42). Два других примера взяты из книги кембриджского биолога Реджинальда Паннета (Reginald Crundall Punnett, 1875–1967) «Мимикрия у бабочек»: обитающая в Новой Гвинее редкая пяденица Papilio laglaizei (совр. название Chilasa laglaizei) имитирует оранжевое брюшко обычного дневного мотылька Alcidis agathyrsus; африканский кавалер Papilio dardanus имеет «гарем различных супружниц [harem of different consorts (англ.)]», подражающих бабочкам более распространенных видов (Punnett 1915: 27, 14, 30–34). Подобно Набокову, Паннет отвергал дарвинистское объяснение мимикрии как защитного механизма в естественном отборе.

2–83

Он рассказывал о миграции, о том, как движется по синеве длинное облако, состоящее из миллионов белянок, равнодушное к направлению ветра, всегда на одном и том же уровне над землей <… > случайно встречаясь, быть может, с облаком других бабочек, желтых <… > а к ночи садясь на деревья, которые до утра стоят как осыпанные снегом, – и снова снимаясь, чтобы продолжить путь… – Сведения о миграции бабочек семейства белянок (Pieridae) Набоков почерпнул из двух книг: Tutt 1902: 66–70; Williams 1930: 72–90.

2–84

Наша репейница <… > «крашеная дама» англичан, «красавица» французов <… > рождается в африканской степи; там, на заре, удачливый путник может услышать, как вся степь, блистая в первых лучах, трещит и хрустит от несчетного количества лопающихся хризалид. –  Бабочка репейница (лат. Vanessa cardui) по-английски называется Painted Lady, а по-французски – la Belle-dame. «Удачливым путником», наблюдавшим ее рождение в нубийской степи (территория современного Судана), был английский ботаник и геолог Сидней Скерчли (Sydney Barber Josiah Skertchly, 1850–1926). В заметке, опубликованной в еженедельнике Nature, он писал: «На рассвете наш караван двинулся с гор, покрытых густыми облаками, к морю. У подножья горной страны мы въехали в степную полосу, за которой до самого берега моря простирается безводная пустыня. С верблюда я заметил, что вся масса травы очень сильно шевелится несмотря на безветрие. Спешившись, я обнаружил, что это дергались хризалиды репейниц, которых было так много, что они, казалось, сидели едва ли не на каждом стебельке. <… > Вскоре хризалиды начали лопаться, и вылившаяся из них красная жидкость окрасила траву, словно кровавый дождь. Мириады бабочек, вялых и беспомощных, усеяли землю. Тут выглянуло солнце, насекомые высушили крылья, и через полчаса целый рой бабочек поднялся и густым облаком полетел на восток, к морю. Я не могу сказать точно, какой длины достигало это облако, но оно, безусловно, было больше мили в длину и четверть мили в ширину» (Skertchly 1879; Williams 1930: 208–209).

2–85

… она пускается в северный путь, ранней весной достигая берегов Европы <… > оживляя крымские сады и террасы Ривьеры <… > достигает Шотландии, Гельголанда, наших мест, а там и крайнего севера земли: ее ловили в Исландии! – В составленном К. Уильямсом (Carrington Bonsor Williams, 1889–1981) перечне тех мест, где когда-либо наблюдались мигрирующие репейницы, значатся Крым, французская Ривьера, Шотландия, южная Россия, Прибалтика и Исландия (Williams 1930: 168–200). На Гельголанде (небольшой архипелаг в Северном море, владение Германии) была замечена массовая миграция не репейниц, а бабочек-металловидок гамма (лат. Plusia gamma или Autographa gamma) из семейства совок (Ibid.: 19).

Подводя итоги многолетних наблюдений, Уильямс приходит к выводу, что репейницы пересекают Средиземное море и достигают берегов Европы не ранее 15 апреля, а оттуда летят на север, попадая в Англию к концу мая. «В некоторые годы, – пишет он, – они достигают Скандинавии и северной Шотландии, а летом 1888, в июле 1897 и в октябре 1914 года их ловили в Исландии» (Ibid.: 209).

2–86

… в первые холодные дни наблюдается обратное явление, отлив: бабочка стремится на юг, на зимовку, но, разумеется, гибнет, не долетев до тепла. –  Как заметил Уильямс, в науке описан только один случай обратной осенней миграции репейниц (Австрия, 1879), что оставляет вопрос о ней нерешенным (Ibid.: 211–212). Набоков представляет единичное природное явление как обыкновенное.

2–87

Одновременно с англичанином Tutt, в швейцарских горах наблюдавшим то же, что и он на Памире, мой отец открыл истинную природу роговистого образования под концом брюшка у оплодотворенных самок аполлонов… — Набоков отсылает к главе «Долина реки Дора» из книги «Прогулки по Альпийским долинам» видного английского энтомолога Джеймса Уильяма Татта (James William Tutt, 1858–1911), где подробно описан процесс образования роговистых наростов у оплодотворенных самок бабочек Parnassius apollo (Tutt 1895: 19–22).

2–88

… супруг, работая парой шпадлевидных отростков… – в «Современных записках» (1937. Кн. LXIV. С. 138): «работая шпорами лапок». Шпадлевидных – ошибка Набокова, сделанная при подготовке текста для отдельного издания (см. фотографию соответствующей страницы рукописи с авторской правкой: Leving 2011: 247), вместо правильного «шпателевидных» (то есть похожих по форме на медицинский шпатель). В английском переводе «Дара» – spatulate (шпателевидный; Nabokov 1991b: 112).

2–89

… лепной пояс верности собственной выделки… – В «Современных записках» (1937. Кн. LXIV. С. 138): «настоящий пояс верности собственной ковки» (Grayson 1994: 23).

2–90

… у редчайшего темно-пепельного orpheus Godunov – наподобие маленькой лиры. –  Название «редчайшего» вида бабочек вымышлено и вместе с упоминанием мотивирующей его лиры указывает на поэтический, «орфический» характер научных занятий и путешествий старшего Годунова-Чердынцева, связывая их с творчеством Федора. Здесь важен не столько сюжет нисхождения Орфея в Аид (Сендерович 2012: 525), сколько символика божественной лиры, которая, согласно мифу, продолжала играть и после гибели Орфея, пока не превратилась в яркое созвездие. Набоков продолжает тему, начатую отсылкой к «Тяжелой лире» Ходасевича (см.: [1–102]), отстаивая взгляд на творчество как освоение, преображение и «оживление» внешнего мира. Возможный адресат полемики – направленная против Ходасевича декларация Г. Иванова в его стихотворении «Мы из каменных глыб создаем города…» (1922): «И пора бы сказать, что поэт не Орфей, / На пустом побережьи вздыхавший о тени, / А во фраке, с хлыстом, укротитель зверей / На залитой искусственным светом арене» (Иванов 2009: 436). В «Приглашении на казнь» обличье дрессировщика, залитого искусственным светом, принимает не поэт, а предводитель его мучителей и врагов, директор тюрьмы Родриг Иванович: «Тихо отпахнулась дверь – и в ботфортах, с бичом, напудренный и ярко, до сиреневой слепоты, освещенный, вошел директор цирка. <… > Арена, однако, оставалась пуста» (Набоков 1999–2000: IV, 115–116).

2–91

Бабочки из собрания Линнея хранятся в Лондоне с восемнадцатого века. –  Коллекция насекомых, собранная Карлом Линнеем (1707–1778), знаменитым шведским естествоиспытателем, создателем научной номенклатуры флоры и фауны, и насчитывавшая 3200 экземпляров, была куплена у его вдовы в 1784 году и до сих пор хранится в Лондонском линнеевском обществе (The Linnean Society of London; осн. 1788).

2–92

В пражском музее есть тот самый экземпляр популярной бабочки-атлас, которым любовалась Екатерина Великая. – Какой именно экземпляр из коллекций пражского Национального музея (Národní muzeum) имел в виду Набоков, выяснить не удалось. В 1930 году Н. А. Раевский (1894–1988), пражский знакомый Набокова, профессиональный энтомолог, показал ему огромное собрание бабочек, подаренное Национальному музею коллекционером Наполеоном Кейлем (Napoleon Manuel Kheil, 1849–1923), в которой имелись и экземпляры конца XVIII века (Раевский 1989: 115–116). Как любезно сообщил мне куратор отдела лепидоптерологии музея, доктор Ян Шумпич, в собрании есть четыре экземпляра ночницы Attacus atlas (см.: [2–82]): два самца и самка с Целебеса (лат. Attacus atlas f. erebus Frust; совр. описание: Attacus erebus Frühstorfer, 1904) и самец из Новой Гвинеи (лат. Attacus atlas aurantiacus Rotsch; совр. описание: Attacus aurantiacus W. Rotschild, 1895). Кроме того, бабочкой-атлас Набоков мог назвать и другую павлиноглазку: Coscinocera Hercules (англ. Hercules Moth или Atlas Moth), четыре экземпляра которой входят в коллекцию Кейла. Своими размерами (размах крыльев у самок достигает 215 мм) они превосходят пражские экземпляры Attacus atlas и могли произвести на Набокова сильное впечатление. Даты сбора материала и какие-либо сведения о демонстрации экземпляра Екатерине II в собрании отсутствуют.

2–93

… в отличие от большинства нерусских путешественников, например, Свена Гедина, он никогда не менял своей одежды на китайскую… – Свен Гедин (Sven Hedin, 1865–1952) – шведский путешественник, этнограф и натуралист, исследователь Тибета, Индии и Китая. В своих травелогах и мемуарах он рассказывает о неудачной попытке проникнуть в священную столицу Тибета Лхассу под видом монгольского паломника (Hedin 1904: 344–347) и о том, как в 1902 году путешествовал по северному Тибету в одежде слуги из Ладака (Hedin 1913: 78, 268–293).

2–94

… на стоянках упражнялся в стрельбе, что служило превосходным средством против всяких приставаний. –  На длительной стоянке во время первого путешествия Пржевальского каждый день производились стрельбы в поставленные мишени. В одном из писем Пржевальский писал: «Такая острастка самый лучший паспорт для путешествия в тех странах, где мы уже были и куда вновь отправляемся» (Дубровин 1890: 146). В отчете о третьем путешествии он также отмечал, что перед выходом в путь члены его экспедиции ежедневно упражнялись в стрельбе (Пржевальский 1883: 8). О подобных стрельбах на походных стоянках упоминает и П. К. Козлов (см.: [1–139]) в отчете о путешествии во внутреннюю Азию 1907–1909 годов: «… В хорошие, ясные дни, когда солнце уже склонялось к закату и становилось прохладнее, мы нередко упражнялись в стрельбе из винтовок. <… > Наша стрельба привлекала любопытство местной публики, состоящей из монголов и китайцев» (Козлов 1923: 167–168).

2–95

… неслыханно свободно путешествуя по запретным местам Тибета, в непосредственной близости Лхассы, он не осмотрел ее… – Отказ Годунова-Чердынцева от посещения открытой для него Лхассы инвертирует ситуацию, возникшую во время третьего путешествия Пржевальского, когда его караван был остановлен на пути в Лхассу и ему пришлось «с грустным чувством» повернуть назад (см.: Дубровин 1890: 327).

2–96

… ради посещения еще одного вонючего городка… – Читинский бурят Г. Ц. Цыбиков, посетивший Лхассу на рубеже XIX—ХХ веков как буддистский паломник, свидетельствовал: «Большинство улиц кривы, узки и грязны. <… > тибетцы никогда не стесняются отправлять свои естественные потребности ни местом, ни присутствием людей другого пола. Поэтому пройти по излюбленным обывателями улицам можно, только крепко зажавши нос и пристально смотря под ноги» (Цыбиков 1919: 94, 101).

2–97

… целиком весь растительный покров горной разноцветной лужайки <… > найденный где-то на страшной высоте, среди голых скал и снегов. –  Возможно, реминисценция стихотворения Мандельштама «На страшной высоте блуждающий огонь…» (1918) из сборника «Tristia». То же словосочетание встречается и у Надсона вместе с горным антуражем: «Мне снился вечный сон: как будто ночью темной / В каком-то сумрачном, неведомом краю, / На страшной высоте, над пропастью бездонной / На выступе скалы недвижно я стою…» (Надсон 1887: 325).

2–98

… он не мог мне простить лешинского воробья, зря подстреленного из «монте-кристо»… — В дореволюционной России под названием «монте-кристо» продавали мелкокалиберные ружья и пистолеты с особым патроном без пороха, изобретенным французским оружейником Луи Николя Огюстом Флобером (Louis Nicolas August Flobert, 1819–1894).

Стрельбой из них особенно увлекались мальчики-подростки. У Льва Львовича Толстого (1869–1945), сына Льва Николаевича, есть назидательный рассказ для детей «Монте-кристо» (1891) – о том, как он мальчиком копил деньги на такое ружье, чтобы стрелять птиц, но потом пожалел нищенку и отдал ей все свои сбережения.

2–99

… дожидаться лета… — В «Современных записках» (1937. Кн. LXIV. С. 142): «дождаться лета».

2–100

… мой отец знает кое-что такое, чего не знает никто… — Ср. многократно повторенное восклицание Цинцинната Ц. в «Приглашении на казнь»: «Я кое-что знаю. Я кое-что знаю» (Набоков 1999–2000: IV, 98–99, 102).

2–101

… Марко Поло покидает Венецию. – Марко Поло (1254–1324) – венецианский купец, совершивший знаменитое путешествие через всю Азию и 17 лет проживший в Китае. Книга об этом путешествии была записана с его слов тосканским писателем Рустикелла да Пиза и дошла до наших дней в нескольких версиях и под различными заглавиями («О многообразии мира», «О чудесах мира», «Миллион», «Путешествия Марко Поло» и др.). В кабинете Годунова-Чердынцева висела копия с миниатюры на фронтисписе рукописной книги его путешествий на французском языке «Li livres du Graunt Caam» («Книга великого Хана»), датированной около 1400 года (хранится в Bodleian Library Оксфордского университета: Codex Bodley 264, fol. 218 r).

Считается, что миниатюра была создана в мастерской художника, подписавшегося на другой иллюстрации «Johannes me fecit [Иоганн меня создал (лат.)]» (см.: Yule 1903: II, 532; Madan, Craster 1922: 381; Knauer 2009: 47–48). Как предположил польский исследователь Я. Зелински, Набоков мог видеть цветную репродукцию миниатюры в четырехтомной «Краткой истории английского народа» («A Short History of the English People», 1874) видного английского историка Дж. Р. Грина (John Richard Green, 1837–1883). Первое иллюстрированное издание этого труда, подготовленное вдовой ученого, вышло в свет в 1892–1894 годах и многократно переиздавалось. Цветная репродукция миниатюры помещена на вклейке между страницами 386 и 387 первого тома (Зелински 1999–2000: 113; в заметке, однако, указаны неверные сведения об атрибуции и датировке миниатюры).

2–102

… снаряжение отцовского каравана в Пржевальске… — Годунов-Чердынцев начинает путешествие из того же пункта, откуда сам Пржевальский должен был отправиться в свое пятое путешествие и где он скоропостижно умер от брюшного тифа. Ранее город назывался Каракола и был переименован после кончины Пржевальского для увековечения его памяти. В описании подготовки к путешествию Набоков следует за отчетом известного исследователя Центральной Азии, помощника и ученика Пржевальского, Всеволода Ивановича Роборовского (1856–1910) о его экспедиции 1893–1895 годов, которая также отправлялась из Пржевальска (см.: Роборовский 1900: 6). Кроме того, ряд сведений об экипировке и движении экспедиции Набоков заимствовал из очерка «Организация каравана» ее участника Михаила Ефимовича Грум-Гржимайло (1861–1921), брата Григория Ефимовича (см.: [2–27], [2–59]). Очерк напечатан как приложение в издании: Грум 1907: 441–448.

2–103

… готовились вьючные ящики и сумы (чего только не было в этих веками испытанных сартских ягтанах и кожаных мешках, от коньяка до дробленого гороха, от серебра в слитках до гвоздей для подков)… – Ср. в очерке М. Е. Грум-Гржимайло: «Наилучшими ящиками по конструкции надо считать сартовские < sic!> ягтаны или ящики, сработанные по той же системе <… > Такие предметы, как патроны, дробь, серебро в слитках, подковы, гвозди и т. под. мы укладывали в специальные кожаные мешки…» Для переходов через пустыню и в некоторых горных местностях отряд брал с собой зерновой фураж – чаще всего «дробленый горох, который очень питателен и важен…» (Грум 1907: 443, 445; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 42–43). Коньяк входил в запасы экспедиций Пржевальского (Пржевальский 1875: 66; Пржевальский 1883: 4; Дубровин 1890: 113, 121, 245, 278, 314; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 43).

Сартами в Российской империи называли оседлых жителей-тюрков Сыр-Дарьинской и Ферганской областей; изготовляемые ими ягтаны – кожаные вьючные сундуки небольшого размера – славились по всей Средней Азии.

2–104

… после панихиды на берегу озера у могильной скалы Пржевальского, увенчанной бронзовым орлом… — У могилы Пржевальского, похороненного на берегу озера Иссык-Куль, был поставлен памятник по проекту А. А. Бильдерлинга, изображающий скалу, на вершине которой сидит большой бронзовый орел (см. иллюстрацию). Как сообщает Роборовский, перед выходом в путь его экспедиции все ее участники посетили могилу «незабвенного учителя», где была отслужена панихида о покойном (Роборовский 1900: 14).

2–105

… между холмами райски-зеленой окраски, столько же зависящей от их травяного покрова, кипца, сколько от яблочно-яркой породы, эпидотового сланца, слагающей их. –  Эти холмы Грум-Гржимайло наблюдал не в начале, а в самом конце своего путешествия, спустившись в предгорья Тянь-Шаня. В его описании Набоков изменил всего несколько слов, введя важный мотив входа в рай. Ср.: «Уже подымаясь на плоскогорие, я встретил холмы зеленого цвета, столько же зависевшего от одевавшего их кипца (Festuca ovina, L.?), сколько и от слагающей их породы – яблочно-зеленого эпидотового сланца» (Грум 1907: 239).

2–106

Идут гуськом, эшелонами, плотные, сбитые калмыцкие лошади: парные, ровного веса вьюки охвачены арканом дважды так, чтобы не ерзало ничто, и каждый эшелон ведет за повод казак. – Монтаж подробностей из очерка «Организация каравана» М. Е. Грум-Гржимайло. Ср.: «… калмыцкая лошадь представляет хорошо сбитое и плотное <… > животное. <… > Вьюки мы употребляли всегда парные <… > наблюдалась равновесность обеих половин вьюка <… > мы употребляли арканы местного производства, которые охватывали вьюк и лошадь два раза. <… > приучали лошадей гуськом одна за другой <… > такой эшелон в 10–12 лошадей вел казак, взяв повод первой лошади» (Грум 1907: 441, 443, 444; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 43).

2–107

… впереди каравана <… > верхом на белом своем тропотуне едет отец в сопровождении джигита. Позади же отряда – геодезист Куницын <… > и когда он останавливается, чтобы делать засечки да записывать азимуты в журнал, его лошадь держит препаратор, маленький, анемичный немец, Иван Иванович Вискотт, бывший гатчинский аптекарь… – Ср. описание каравана у М. Е. Грум-Гржимайло: «… впереди всего отряда обыкновенно ехал брат с джигитом, сзади же я с препаратором, который держал мою лошадь, пока я делал засечки и заносил отсчитанные азимуты в путевой журнал» (Грум 1907: 444). Тропотун – согласно словарю Даля, «лошадь со сбивчивою побежкою», ни рысь, ни иноходь.

Фамилии сотрудников Годунова-Чердынцева выбраны не без умысла. Первая из них уже раньше привлекала внимание Набокова. Он дал ее эпизодическому персонажу «Машеньки», гостю старого поэта Подтягина (Набоков 1999–2000: II, 73–74), и упомянул в «Подвиге», говоря о девичьей фамилии бабушки героя – Индрикова, которая, «волшебным происхождением разнясь от Волковых, Куницыных, Белкиных, относилась к русской сказочной фауне» (Там же: III, 99). В последнем случае, как и в контексте «Дара», фамилия Куницын имеет пушкинские коннотации, поскольку отсылает к любимому лицейскому учителю Пушкина А. П. Куницыну (1873–1841). Пушкин вспоминал о нем в рукописном тексте «19 октября» (1825) («Куницыну дань сердца и вина! / Он создал нас, он воспитал наш пламень») и в незаконченном стихотворении на лицейскую годовщину «Была пора: наш праздник молодой…» (1836; «И мы пришли. И встретил нас Куницын / Приветствием меж царственных гостей…»). Фамилию Вискотт носил довольно известный немецкий энтомолог-любитель и коллекционер бабочек (Max Wiskott, 1840–1911). Фабрикант по основному роду занятий, он был удостоен ученого звания доктора университета Бреслау за заслуги в лепидоптерологии (см. его некролог, составленный А. П. Семеновым-Тян-Шанским, в журнале Revue Russe d’Entomologie. 1912. T. XII. № 4. С. 638–639).

2–108

Дын Коу – город (или селение) на берегу Желтой реки в западном Ордосе (см.: [2–1]). Именно в такой транслитерации название встречается в следующих книгах: Потанин 1893: I, 44; Обручев 1900–1901: I, 266; II, 479; Козлов 1905–1906: I/2, 695; ср. также иное написание – «Дын Ху» (Пржевальский 1875: 150–155).

2–109

Далее я вижу горы: хребет Тянь-Шань. В поисках перевалов <… > караван поднимался по кручам, по узким карнизам <… > и вверх, вверх по едва проходимым тропам. –  Переходу через Тянь-Шань посвящено несколько глав первой части «Описания путешествия в Западный Китай» Г. Е. Грум-Гржимайло, откуда Набоков заимствовал целый ряд подробностей (см.: Грум 1896: 98, 103, 107–108, 163).

2–110

От сухости воздуха была поразительно резка разница между светом и тенью: на свету такие вспышки, такое обилие блеска, что порой невозможно смотреть на скалу, на ручей; в тени же – мрак, поглощающий подробности… – Ср.: «… я впервые обратил внимание на резкий контраст <… > между светом и тенью, что, может быть, объясняется чрезвычайной сухостью воздуха. <… > в тени – мрак, поглощающий все детали, на солнце же нестерпимый блеск от обилия отраженного света, при котором все краски получают иной, более яркий оттенок» (Грум 1907: 251–252; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 46).

2–111

… наполнялась грудь и голова… — В «Современных записках» (1937. Кн. LIV. С. 145): «наполнялись грудь и голова».

2–112

… младший урядник Семен Жаркой, например, или бурят Буянтуев… — Набоков использует реальные фамилии участников нескольких экспедиций по Центральной Азии. Семен Жаркой входил в состав отряда Пржевальского во время его последнего путешествия, а затем участвовал в экспедициях Певцова и Козлова. В списке отряда Роборовского младший урядник Семен Жаркой значится рядом с казаком Гантыпом Буянтуевым (Роборовский 1900: 40).