Текст книги "Вселенная Марка Сенпека. Роман"

Комната пуста, как и остальные. Обугленные стены и потолок, пол усеян копотью, стоит сгоревшая мебель. Пепелище, как и вся башня. Тарина хмурится. Она придирчиво осматривает все внутри, а затем закрывает двойные двери. Через мгновение хмыкает, а потом выпускает из кончиков пальцев полупрозрачную волну и снова хихикает. Когда она повторно открывает широкие двери кабинета, тот не покрыт следами пожара. Внутри тепло, но грязно. На Львицу обрушивается палка, которая не причиняет какого-либо вреда. Слышится хруст, деревянная ветка ломается, оставив обрубок в руках худой женщины, спрятавшейся за стеной.

– Проклятые…, ― бормочет нападавшая. Ее лицо комкается страхом. На глаза выступают слезы.

В глубине кабинета несколько лежаков и матрасов возле стены. На них сидят полдюжины детей и три женщины. Между ними пробегает рябь ужаса и шепот: «Проклятые… нет-нет-нет…». На их худые плечи накинуты рваные одежды, покрывшиеся пятнами грязи и пота. Забежавший ветер вспенил стойкий запах немытых тел. Никто не выходил из кабинета долгое время.

– Мы не проклятые, ― говорит Тарина успокаивающим голосом. Она слегка прикрывает глаза, проникая в разум женщин и детей. ― И не станем вас мучить.

– Бей ее! ― внезапно кричит девочка, играющая с почерневшим от копоти медвежонком. Ее писк резонирует где-то внутри Амейзинмена.

Другие женщины поднимаются с матрасов, их руки тянутся к кирпичам, лежащим рядом, словно, приготовленным заранее. В Михаэля и Тарину летят камни, но, попадая в цель, падают возле их ног. На обоих не остается и царапины. Женщины и дети кричат, в ужасе прижимаются друг к другу, понимая, что бессильны перед незваными гостями. Осунувшаяся тощая защитница, по-прежнему держа кусок сломанной палки в руке, оседает по стене.

Тарина, закрыв глаза, испускает волны энергии, которые вибрируют в воздухе. Постепенно детский плач и женские всхлипы стихают, все умолкают, прикрыв глаза, и медленно раскачиваются, их дыхание становится глубоким, размеренным.

– Убейте их! ― вновь кричит девочка с плюшевым медведем. ― Убейте-убейте-убейте!

Она повторяет громче и громче, словно пытается разбудить остальных. Ее крик превращается в бесконечный визг, который просверливает голову и уши.

Амейзинмен быстро щелкает двумя пальцами и ее губы слипаются в ледяном капкане. Загипнотизированные женщины и дети лежат и сидят на полу, матрасах, непонимающе озираясь. Когда липкая пелена массового гипноза исчезает, девочка с медвежонком трясется в конвульсиях. По ее тельцу бегают волны и рябь преображений. Тарина подлетает к ней, держит за плечи, но Амейзинмен качает головой: «Жди». Волосы девочки втягиваются в череп, становясь короче, кожа покрывается морщинами и волосами, лицо ребенка сминается и появляется рыхлая мужская физиономия с многодневной щетиной. На матрасе, держа мягкую игрушку, лежит низкорослый мужчина, одетый в перепачканное платье девочки, личину которой когда-то принял. Увидев его, дети закричали и попятились к стенам, а женщины вновь схватили камни.

Проклятый.

– Малоед Баэл-младший, ― говорит Амейзинмен, улыбаясь. ― Почему один? Где отец?

Малоед вертится на матрасе, пытаясь встать. Его круглый выпуклый живот мешает согнуться и перевернуться. Витые рога на голове напоминают бараньи. Всего секунду назад наводивший ужас, теперь он похож на большого жука-оленя, застрявшего на спине. Утерев слезы, дети рассмеялись, увидев его неуклюжие попытки бросить в Амейзинмена кирпич.

– Не твое дело, Похоронник! У нас с ним план! Когда Корганиум займет свое законное место, мы будем его советниками. Его правой… и левой руками! ― заголосил пискляво Баэл-младший.

– И что он собирается делать? ― спрашивает Тарина.

– Он всех… так и сказал я вам, не получится. Я вашу хитрость сразу просек, ― хихикает Малоед.

– Зачем он принял внешность моего брата? ― спрашивает Амейзинмен, чувствуя, как обычный вопрос поднимает изнутри злость.

Тарина вопросительно посмотрела на него. Малоед только ухмыляется и смотрит Михаэлю в глаза. Он так и не поднялся, не смог перевернуться, его взгляд блестит из-под окружности брюха.

– Зачем?! ― кричит Амейзинмен, приблизившись к Малоеду. Его голос сотрясает стены.

Дети и женщины вскрикивают. Тарина что-то шепчет Михаэлю.

Баэл-младший молчаливо ухмыляется, показывает язык, резко вздрагивает, пугая детей. Направив руку, Амейзинмен силой энергии поднимает Малоеда над полом. Мужчина барахтается в воздухе, словно тонет и пытается выбраться из воды. Он недовольно пищит, шипит диким животным, старается дотянуться грязными когтями до окружающих.

Михаэль щелкает пальцем, и ближайшее окно открывается, впустив ветер завывать по углам и взлохмачивать длинные женские волосы. По-прежнему удерживая Малоеда в воздухе, Амейзинмен вытаскивает его наружу. Проклятый в ужасе кричит. Внизу пропасть, сотни метров холода.

– Малоед, ответь мне. Зачем? ― спокойно спрашивает Амейзинмен. Он стоит рядом, заслоняя собой проем окна. ― Ты знаешь, почему меня прозвали Похоронником? Не за черный костюм. Я почти всегда убиваю преступников. Не позволяю им сидеть в тюрьмах, попасть в суд.

Амейзинмен щелкает пальцем и Малоед резко летит вниз, его визг разносится по пустырю. Вновь щелкнув, Амейзинмен возвращает рогатого наверх.

– Я так долго могу, Малоед. Ответь мне.

– Нет! Нет-нет-нет!

Снова голос теряется в глубине падения. Возвращается. Падает. Амейзинмен трясет его, словно тряпичную куклу. Из карманов Малоеда вываливаются монеты, лазервер и светящийся пузырек, который Амейзинмен успевает поймать.

– Михаэль! Он не знает! ― кричит позади Тарина, проникнув в голову Малоеда. ― Отпусти его…

– Я не знаю! ― визжит Баэл-младший. ― Не знаю! Не знаю! Не знаю!

Притянув Малоеда внутрь кабинета, Михаэль отбрасывает его на матрасы. Тот катится футбольным мячом до противоположной стены, а отпружинив, затихает.

– Кто вас запер? Он? ― спрашивает Тарина узников, показывая на рогатого.

Все молчат, но через некоторое время женщина с куском палки в руке отвечает:

– Баэл… старший.

– Молчать! ― булькает в углу Малоед. Он вновь крутится, пытаясь подняться.

– Он сделал нас прислугой, а наших детей оставил… для устрашения… сдерживания, ― прошептала другая женщина, словно не пользовалась голосом много недель.

Только тогда Амейзинмен заметил другие двери, распахнувшиеся от ветра, а за ними увидел кровати, еще матрасы, и старую гудящую энергопечку, холодильник.

– Откуда у вас энергия?! ― удивленно восклицает Михаэль.

Праксис погрузился в хаос и средневековье после аварии и разрушения башен. Десятки лет никто не мог вскипятить воду в энергочайнике.

Женщины синхронно указывают на соседнюю комнату. Амейзинмен находит за стеной энергогенератор, размером с платяной шкаф. Работающий генератор! Такой раньше питал жилую многоэтажку. Такой был в подземелье отцовской фабрики.

– Где твой отец нашел столько генераторов? ― спрашивает Амейзинмен, вернувшись к Малоеду.

Сын Баэла молчит, скрипит зубами и сжимает кулачки, сопротивляясь силе Тарины. Львица, закрыв глаза, кидает фрагменты:

– Не Баэл… кто-то другой…

– Кор…, ― начинает Михаэль.

– Не Корганиум, ― прерывает Тарина.

Малоед вспотел, дрожит руками и ногами:

– Нет-нет-нет! Не позволю! Не найдёшь! Стена-стена-стена!

– …брат, ― говорит Львица.

Амейзинмен широко раскрывает глаза. Значит, он был прав! Максим жив…

– Нет, Михаэль, ― осторожно говорит Тарина, открыв глаза. ― Брат Корганиума.

Килоний.

«?!?!#$%?!&!?!?!», ― появляется в облачке над Амейзинменом.

– Я знаю, где они, ― шепчет Тарина.

***

Мир Теней появился после падения энергобашен Праксиса. На стыке вселенных, между реальностью и… неизвестностью. Взрыв, наделивший силой Амейзинмена, разорвал границы, образовав новую вселенную, из которой часто выбираются разные твари. Парочку, прорвавшихся в Полис О, Амейзинмен уничтожил несколько недель назад.

Амейзинмен, Тарина и Фулгар возникают в сумраке Мира Теней. Тусклые звезды мерцают на небосводе. Черная дыра виднеется вдалеке. Михаэль подсвечивает пространство ярким излучением из глаз. В свете виднеется множество тел существ: тварей, населяющих этот мир. Их животы распотрошены и обожжены, видны следы от энергоснарядов.

Трое летят над землей. Тела убитых хаотично разбросаны между прожилками горящей земли. Из-под поверхности планеты вырываются сгустки энергии. Амейзинмен чувствует покалывание в руках, где-то в глубине груди. На лицах Тарины и Фургала удивление смешивается с непониманием. То же самое испытывает Михаэль.

Над линией горизонта появляется строение, высокое, тянущееся к небу.

«Килоний построил новую башню?», ― появляется в мерцающем облачке над Амейзинменом. На его лбу проступили капли пота, которые быстро исчезают на ветру.

При приближении видно, что башня построена недавно. Еще свежа каменная кладка. Ни окон, ни дверей. На верхушке поблескивает острый наконечник. Она похожа на башню семейной фабрики Донаммер.

– Снова уловки Баэла? ― спрашивает Тарина.

Амейзинмен молчит. Облетает несколько раз постройку. Вокруг нее ров, заполненный чем-то напоминающим лаву, но искрящуюся энергией. Низ башни покрывает паутина энергопотоков, выпрыгивающих изо рва. В башне проявляются линии, которые обрамляют выпадающий из нее подвесной мост, словно попавший сюда из средневековья. Выбегают корганиумцы: вновь клоны, созданные Баэлом. Их слишком много для толщины построенной башни.

Амейзинмен первым выпускает ледяной шторм из рук и лучи из глаз. Ему вторит Тарина. Фургал комкает сектантов силой энергии, сплющивает их тела, создает из нескольких клонов огромный клубок, который бросает в космос. В ответ летят энергоснаряды, а светящиеся сабли и кинжалы нацеливают на грудь и живот супергероев. Лезвия блестят в потоках энергии и огня.

Напалм изо рта Амейзинмена сжигает толпы порождений силы Баэла. Со всех сторон прилетают полчища неизвестных птиц: огромные стаи заполняют небо, пытаются клювом и когтями проткнуть голову Михаэля, Тарины и Фургала. Ночная Львица успевает накрыть троих непроницаемым щитом:

– Их слишком много!

– Надо найти Баэла, ― говорит Фургал, и по сигналу Амейзинмен, выпуская напалм, пролетает сквозь стаю в башню.

Внутри башни воздух слишком густой и как будто вибрирует. Прозрачные волны пронизывают пространство, натыкаются на стены. Мелькают искры, отблески энергии. Слышится утробный гул двигателей, словно башня ― огромный энергогенератор.

Михаэль летит по винтовой лестнице наверх, убивая попутно нападающих на него врагов. Сумрак здания попеременно подсвечивается огнем и голубым излучением, оставляющим ожоги на стенах, дыры в сектантах.

Наконец, Амейзинмен добирается до верхушки. Комната освещена энерголампами, опоясывающими ее по стенам. Красноватое излучение лежит багровыми пятнами на Баэле и Килонии. В этот момент куполообразный потолок растворяется в воздухе, являя черное звездное небо. Острый шпиль остается на месте: кажется, он пронизывает башню насквозь и уходит вглубь планеты. От него отходят шипящие молнии, это он заставляет воздух и здание искриться.

Килоний стоит рядом со шпилем. Его руки словно приклеены к нему: он подпитывает башню, или, наоборот, получает энергию. У него лицо Макса.

– Килоний! ― кричит Амейзинмен. Незаметно подкрасться не было в его планах.

Брат Корганиума смотрит на Михаэля и улыбается. Но улыбка не похожа на улыбку Максима. Он кивает Баэлу, и тот, щелкнув пальцами, выпускает из воздуха новых клонов. Шпиль засветился ярче. Вся башня вибрирует и гудит.

Когда Амейзинмен уничтожает всех клонов, Баэл достает из ножен мечи, пронизанные энергией. Двумя руками он делает выпады и норовит попасть в Михаэля. Лезвия поблескивают в темно-красном отсвете ламп и шпиля. Баэл атакует в прыжке. Чередует удары с замахом и кувырки. После очередного сальто ему удается попасть мечом по плечу Амейзинмена. Михаэль почувствовал ручейки крови на руке. Зарычав раненым зверем, он выпускает сгусток энергии, который попадает в бедро Баэля, оторвав ногу. Тот закричал и упал на пол, уронив мечи.

Вибрация башни достигает пика. А излучение шпиля ослепляет. Из него вырывается луч энергии, пронзивший небосвод и словно скрутивший звезды. В воздухе появляются светящиеся трещины, которые разрастаются, превращаются в прорези, и словно пространство все шелушится, теряет куски. В дырах виднеется другая реальность, мир Ас-Генум. Луч достигает его поверхности, и город взрывается, вся планета бугрится землетрясениями, гибнет под штормами и цунами. Солнце темнеет, звезды на той стороне мигают и гаснут. Вселенная исчезает.

В наступившей темноте слышен громкий зловещий смех Килония.

На верхушку башни залетают Тарина и Фургал. Старый учитель только что видел гибель своего мира, своего дома. И, кажется, что он сильнее постарел. Морщины покрыли лицо глубже. Он закричал и выпустил из обеих рук столпы энергии. Испепеляющие несколько секунд назад сектантов, лучи не нанесли вреда Килонию. Он картинно отряхнул пыль с балахона и бросил сферу красной энергии, которая пронзила Фургала, отбросив к стене.

Тарина вскрикнула и бросилась на помощь учителю. Фургал захрипел, из его рта вытекает кровь, смешиваясь на полу с кровью из раны в животе. Амейзинмен впервые увидел слезы Тарины. Даже после смерти Мунмена она не плакала. По крайней мере, Михаэль не видел этого. Он зарычал, как секунду назад рычал учитель, и выпустил напалм из рук и лазеры из глаз.

Килоний улыбнулся и щелкнул пальцами. Огонь и излучение замерли в воздухе, а затем исчезли. Амейзинмен почувствовал покалывание во всем теле, которое вскоре перестало его слушаться. Парализованный, он упал на пол. Килоний силой энергии припечатал его и Тарину к стене, оставив рядом с погибшим Фургалом. Словно связанные невидимыми веревками, оба остались лежать неподвижно.

– Теперь ваша очередь, ― сказал Килоний голосом, будто скрещенным с чужими голосами.

***

Когда тело поверженного Корганиума притянула созданная им же черная дыра, на недолгое время наступила тишина. Михаэль оплакивал погибшего брата, также скрывшегося в черной пучине. Отряды корганиумцев, оставшиеся на свободе, разбрелись по вселенным и захолустным поселкам; туда, где их не знали в лицо, не разыскивала полиция, и где они могли получить второй шанс. Раненый Баэл сбежал. В Полисе О появился Запретный сектор на месте сражения с Корганиумом. И хотя черная дыра в своем размере едва превышала теннисный мяч, последствия ее мощи ощущают на себе спустя двадцать лет.

В то время маленький мальчик Килоний остался без своего единственного опекуна и брата ― Корганиума. Недавно разрушенный Праксис после энергетического коллапса Пяти Башен еще не оправился. Рассыпавшаяся цивилизация показывала свое истинное лицо ― хищника, охотившегося, чтобы не быть съеденным первым.

Килоний оказался везучим, если можно так назвать попадание в одну из новых банд. Он был слишком юным, чтобы участвовать в рейдах, нападать на одиночек или малые группы кочевников, ищущих спасение в пути. Его приютила женщина, потерявшая сына. Килоний напоминал его кучерявыми волосами и светло-зелеными глазами.

У десятилетки не было времени на детство. Поэтому его направили на прохождение стандартного для всех курса бойца, обучения обращения с оружием, тактики и навыкам выживания, сделав к пятнадцати годам искусным воином. И кровожадным. Праксис уже превратился в пустыню к тому времени. Их банда переходила от одной башни к другой в надежде, что хотя бы одна сохранила остатки энергии, которую можно использовать для выживания. Они обошли уже четыре и направились к пятой, когда Килоний встретил Малоеда Баэла-младшего.

Рогатый, низкого роста, Малоед напоминал сатира из чужой мифологии. Не было копыт, хвоста, и он не обладал таким же сластолюбием. Правда, в мире песка и жарящего солнца Праксиса, лесных нимф тоже не было. И брата, когда-то читавшего Килонию книги из других миров, не стало.

Килоний уже несколько лет как придерживался главного правила: сначала стрелять, а потом проверять, кого убил. А если не убил ― спросить, кто такой и зачем пришел? И, возможно, после этого пристрелить. Принципы просты и действенны.

Тогда он лежал неподвижно, покрытый песком для камуфляжа, в ожидании добычи: штрамуки ― пустынные нелетающие птицы с короткой шеей и нежным мясом, которое так все любили в банде. После общей катастрофы штрамуки расплодились на радость выжившим людям. Отличительная черта этих птичек ― небольшие рожки на лысой голове.

«Неудивительно, что я принял тебя за одну из этих бегущих штрамуки», ― рассказывал потом Килоний своему новому другу Малоеду. Но сперва пуля пробила плечо Баэла-младшего и умчалась прочь, оставив визжащего Малоеда болтыхаться в песке.

– Так ты Проклятый! ― воскликнул Килоний, прибежавший проверить добычу. Ему еще не доводилось встречать последствия энерговзрыва на других людях. Свою «особенность» он скрывал от чужих глаз под одеждой. Только Маврика ― женщина, приютившая его когда-то, ― знала о небольшом гребне на его спине, напоминавшем веерообразный гребешок хамелеона.

Брошенные сыны Праксиса быстро подружились. Малоеда приняли в банду на роль погонщика. Самая низкая должность, но Баэл-младший был рад. Отправляясь в рейд, он становился главным пугалом и развлечением для бандитов. Исследуя пустоши, группа еще находила переселенцев или подобных им отчаявшихся путешественников в поисках энергии. Малоед направлял в нужном пути попавшихся беглецов. Выпрыгивая неожиданно из-за угла какого-нибудь заброшенного здания, он яростно вопил и бежал на них. Его рога и жуткие желтые клыки заставляли на секунду застыть несчастных людей, а потом умчаться стремглав, роняя пожитки. Только позднее Малоед понял, что его функция не так уж была важна. Убивать кочевников можно и без Пугала-Страшилища, как прозвали его бандиты.

Килоний уговорил Маврику разрешить Баэлу-младшему жить с ними. Банда продолжала кочевать, останавливаясь иногда ненадолго, чтобы расставить палатки, пополнить запасы. Подумать.

Мезамир ― вождь банды ― вел своих людей дорогой надежды, которая вскоре разрушит их хрупкую мечту на энергию и расколет бандитское племя: на довольных и разочаровавшихся, на верных и решивших предать Мезамира.

Они достигли пятой башни через год. Она оказалась такой же безжизненной и пустой, как остальные. Ее шпиль сверкал на солнце символом разрухи и неминуемой гибели. Наступила зима без снега, но с холодным солнцем и морозными ночами. Штрамуки попрятались по норам для спячки. Среди бандитов начались сомнительные разговоры; вначале шепотом, но вскоре каждый громко выказывал свое недовольство и вызывающе не соглашался. Мезамир пристрелил одного особенно ретивого на слова рейдера. Килоний был знаком с ним пять лет.

В ту ночь Мезамира зарезали в собственной палатке. Многие бандиты ретировались, оставшаяся треть устроила сражение на ножах и пистолетах. Выстрелы и крики были слышны за многие дюны, на которые успели отбежать Килоний и Малоед. По очереди они несли на руках раненую Маврику. На следующее утро она не проснулась. Оплакивая женщину, которая его вырастила, шестнадцатилетний Килоний впервые почувствовал силу: закричав от горя, он выпустил синее пламя изо рта, снеся верхушку одной из дюн.

Малоед и Килоний бродили бесцельно по пустыне несколько дней. Оставшиеся патроны для охотничьей винтовки тратили на случайных птиц и животных, которых встретили лишь дважды. Слабость тягучей резиной опутывала им ноги и руки.

После очередной ледяной ночи, когда они проснулись, прижимаясь друг к другу под остатками крыши небольшого коттеджа, на них сверху смотрел незнакомец. Голова человека была подсвечена солнцем, скрывая черты в тенях. Мужской голос одновременно со щелчком взводимого курка спросил, кто такие и куда идете? Вопросы, которые раньше задавал Килоний. Но человек не стрелял в них.

Протерев глаза, Килоний увидел позади незнакомца женщину с ребенком на руках. Годовалая девочка с шипами на руках и кошачьими глазами. Окончательно проснувшись, Килоний увидел цепочку кочевников вдалеке, взобравшуюся на дюну. Бородатый мужчина с обрезом ружья возглавлял процессию. Женщина с ребенком улыбнулась Килонию.

– Оставь их, Горуний, ― сказала она мужчине. ― Они еще дети.

Горуний хмыкнул, но как-то сурово, без улыбки, и двинулся дальше. Кочевники брели за ним, привязанные веревкой ожиданий и желания спасения. Их взгляды были похожи на выражения лиц собратьев Килония в банде. Он подвинулся ближе к Малоеду, с интересом рассматривая людей, огибавших их малый лагерь по дуге осторожности и недоверия. Почти все оборачивались, опасаясь нападения или выстрела. Стрелять двоим было нечем, а винтовка осталась где-то позади.

– Нам нужна еда, ― прохрипел вдруг Килоний и резко поднялся.

Процессия вновь остановилась, а потом, откуда-то из ее глубины пролетел и упал у ног подростка кулек с вяленым мясом штрамуки. Килоний и Малоед накинулись на еду, а кочевники продолжили свой путь. Но через несколько шагов человеческий поезд остановился. Из его «головы» подошла женщина с ребенком и Горуний.

– Вы можете пойти с нами, ― сказала женщина и улыбнулась.

Через несколько месяцев они достигли небольшого городка, когда-то бывшего коттеджным поселком. По периметру охрана, забор, косые взгляды пронизывают рентгеном насквозь. Их пропустили, представили жителям поселка, а потом направили в кабинет мэра. Грязные и потные вошли они в офис. Сидя в кресле, их приветствовал мэр Баэл.

Встреча сына и отца прошла холодно и напряженно. Но узнав, кто такой Килоний, бывший привратник его брата едва ли не подпрыгнет в кресле от радости. Тут же он схватил Килония за руку и повел темными винтовыми лестницами старого бомбоубежища, которое когда-то предусмотрительно построили бывшие жильцы коттеджа, но так и не успели воспользоваться. Или успели, но были застрелены, как с ухмылкой намекнул Баэл.

Войдя через взрывоустойчивую дверь в убежище, Баэл включил свет. В центре комнаты на энергогенератор был установлен допотопный компьютер, собранный из разных частей, найденных на останках цивилизации Праксиса. На огромном мониторе на стене проявилось лицо. Собранное из пикселей лицо лишь отдаленно напоминало человеческое. И только голос помог понять. С экрана к своему брату обращался Корганиум.

Несколько лет ушло на то, чтобы выживший дух Корганиума воссоединился с братом, захватил его тело и получил новую жизнь.

Но в черной дыре смог выжить не только Корганиум.

***

― Пройдя черную дыру, мы с Мунменом очутились здесь, в Мире Теней, ― говорит Килоний-Корганиум, смотря в глаза Амейзинмену. ― Наши бесполезные тела выкинуло из черной дыры, но духом мы были живы. Все благодаря этому миру. Умерли физически, но остались в этом мире, смогли мыслить. У вселенной были на нас планы. Тени сплели нас, слили, сделав единым духом. Вы все глупцы, думаете, что Мир Теней образовался после коллапса на Праксисе, но все наоборот. Это родной мир Энергии. Он создал нас. Он же уничтожил и Праксис, а несколько минут назад я уничтожил Ас-Генум, используя его силу. Нашу силу!

Корганиум засмеялся. Но вдруг он посмотрел на лежащего рядом Баэла, лишившегося ноги и стонущего от боли.

– Ты был верным слугой, ― говорит он и как будто горестно вздыхает. А потом бросает энергосферу в Баэла, прервав его мучения.

На долю секунды Амейзинмен почувствовал, что хватка энергии ослабла. В тот момент, когда Корганиум убил своего самого преданного приспешника, Михаэль почувствовал прилив силы. Словно планета подпитывала его: чем больше в нем наливалась ярость, тем сильнее он становился.

– Мы путешествовали по вселенным, ― продолжил самодовольно рассказывать Корганиум. Его лицо стало меняться после каждой фразы: Максим ― Корганиум ― Килоний. ― Наблюдали за тобой, за Тариной. Бесчисленное количество раз мы пытались тебя убить. Но были слабы, бестелесны… Бесполезны. Множество тварей, населявших Мир Теней, мешали нам его заполучить. И тогда мы нашли Баэла. Я нашел! Он, разумеется, влачил ничтожное существование без нас. Мы помогли, сделали его мэром руин Праксиса, уничтожив всех врагов. Но по-прежнему оставались бесплотными. И словно знак свыше ― появился Килоний! Мой младший брат. Я был уверен, что он погиб. Но я увидел его. В голове одного глупца по имени Горуний, преследовавшего благие цели. И я направил их к Баэлу, хотя они шли в другом направлении. Бежали от голода и смерти.

«Треп злодея, исповедующегося в финале», ― появляется в облачке над Амейзинменом. Еще он думает, как его кулак ломает нос Корганиума.

– Вы должны все понять! ― кричит Корганиум, словно прочитав мысли Амейзинмена в облачке. ― Ни одна вселенная, кроме Мира Теней, не заслуживает существовать. Может быть только она! Моя прошлая попытка с черной дырой была… жалкой. Но теперь я все исправлю…

Он подходит к шпилю башни, и тот вновь светится красным и нагревается. Башня вибрирует, двигатель гудит, звезды скручиваются в зигзаг вихря.

Всеми силами Амейзинмен пытается вырваться из парализующих оков. Он видит, что и Тарина старается освободиться.

– Не делай этого, Корганиум! – кричит Михаэль, но его губы сомкнуты, а голос никто не слышит.

В этот момент Корганиум замирает. На нем лицо Максима и голос его:

– Скорее, брат!

Амейзинмен подлетает, но, направив руки на Корганиума, застывает. Видно, что Мунмен прилагает все усилия, чтобы сдерживать Корганиума. По его лбу течет пот. Он стискивает зубы. Поняв заминку брата, он кричит:

– Мы едины, нас не разделить. Быстрей!

Но Михаэль медлит. Он не слышал брата двадцать лет.

Корганиум оказывается сильнее, он отбрасывает Амейзинмена и бросает очередь энергосфер. Стены искрят от снарядов. Михаэль уклоняется и тянет за собой Тарину.

– Вы так и не поняли… ― бормочет Корганиум.

Он снова умолкает, но в этот раз Тарина проникла в его голову и сдерживает. Амейзинмен уверен, что брат помогает ей. И внезапно он понимает, что делать. Михаэль подлетает к шпилю и хватается рукой. Огромная сила бежит по его телу. Энергия переполняет его, светится из глаз, проявляется в виде узоров на теле. Неиспытанное до этого могущество пьянит и будоражит.

«Прощай, брат!», ― светится в облачке над его головой.

Амейзинмен поднимает свободную руку, и из нее вырывается яркий поток энергии, пронзающий Корганиума. Тот кричит и покрывается светящимися трещинами, проплешинами, растворяется в воздухе. От взрыва расходится волна, сбивающая с ног Тарину и Михаэля.

Трясется пол, бугрится земля. Башня крошится на осколки, шатается. Шпиль отламывается и летит огромным кинжалом вниз, исчезая в туче пыли и песка, поднявшейся с поверхности планеты.

Подхватив ослабевшую Тарину, Амейзинмен вылетает из разрушающейся башни. Планета, усеянная телами существ и клонов из армии Баэла, бурлит земляными волнами, вспучиваниями, проваливаются глубокие овраги. Созвездия закручиваются в спираль без воздействия шпиля, а черная дыра увеличивается, втягивая все на своем пути. Воздух искрится, шипит, а окружающая реальность шелушится и трескается.

В сгущающейся темноте Тарина прорывает вселенную, и напарники успевают прыгнуть в портал прежде, чем Мир Теней навсегда поглощает абсолютная тьма.

***

Для жителей Полиса О гибель далекой неизвестной им вселенной Теней прошла незаметно. Амейзинмен и Тарина по-прежнему вне закона.

Единственным человеком, кому Амейзинмен рассказал о произошедшем, был Гор Дрюмоф. В Запретном секторе прибавилось поселенцев. Михаэль встретил Поша Раттнамура, решившего «начать новую жизнь». Тот шагал под руку со своей девушкой, которая, впрочем, вновь выглядела невыспавшейся и с вечным похмельем. «Хотя бы не размахивает пистолетом», ― подумал Амейзинмен. Он видел там же детей и женщин, которых они спасли из плена Малоеда. Бандита из подворотни.

После сотни звонков и сообщений, десятков букетов цветов, и мольбах о прощении, Нона фон Диантанье смилостивилась и решила подарить Михаэлю очередной шанс на искупление. Он очень удивился, что она по-прежнему была не занята, хотя он знал, поток предложений о свидании у нее не иссякал. Они договорились встретиться после завершения ее съемок. Михаэль искренне надеялся, что в этот день никто не решит угнать космический корабль. Тарина обещала помочь.

Они стали чаще видеться с напарницей, устраивая настоящие семейные вечера вместе с Фарадом и Луизой. Вспоминая в разговоре брата, Михаэль больше не испытывал горечь или безумство неизвестности. На это ему понадобилось каких-то двадцать лет.

Михаэль решил восстановить семейную фабрику и даже знал, где наберет рабочий персонал. Запретный сектор хранил множество бывших работников.

Преступники по-прежнему каждый день грабили и убивали. И каждую ночь Амейзинмен надевал свой костюм, теперь перекрашенный в светлые краски. На улицы они вылетали только вместе с Тариной.

«Я не один», ― думал с улыбкой Амейзинмен.

***

Малоед Баэл-младший проснулся от духоты. Он лежит на грязной циновке, а перед глазами виден щелеватый потолок из шифера и сена. Малоед стонет от боли во всем теле и пытается подняться. Кто-то, сидевший рядом, выскакивает из постройки, а через минуту входит бородатый мужчина. Баэл-младший узнаёт его. Горуний. И женщина, которая несла тогда ребенка, тоже рядом.

– Выжил, значит, ― говорит Горуний. Уголки его рта тянутся в подобии улыбки. ― Нашли тебя на пустыре, тама вон, за дюной. Поджарился на солнышке, лежал кабанчиком. Если бы штрамуки питались мясом, ты бы давно стал их обедом. А так они окружили тебя, с любопытством рассматривая.

Он рассмеялся искренне и как-то по-детски.

– Благодари Макарию, ― продолжил он, кивнув на женщину рядом. ― Она тебя заметила издалече. Точнее, заметила стайку штрамуки, топчущуюся на месте. Значит, благодари и птиц.

Горуний снова засмеялся так зычно, будто не смеялся много лет. От его гогота у Малоеда заболела голова. В проеме соседней комнаты появилась маленькая девочка с небольшой деревянной игрушкой.

– Ты три дня проспал, ― подала голос Макария. Невысокая и плотная, тоже улыбчивая, как и ее муж.

– Мы бездельников не держим, ― бормочет Горуний. ― Если хочешь остаться, придется работать.

– Где остаться? ― с трудом проговаривает Малоед.

Мужчина и женщина помогают ему подняться и выводят из сарая. Яркое солнце слепит, Баэл-младший долгое время щурится и пытается привыкнуть к свету, будто жил в подземелье.

Поселок небольшой, огорожен высоким забором. Коттеджи на тех же местах, что и несколько лет назад, когда они вместе с Килонием впервые оказались здесь. Только людей стало больше. Они суетятся, куда-то спешат. Мимо Малоеда проходит девушка. Длинные волосы вьются волнами до поясницы, скрывают небольшие рожки на голове. Она улыбается и подмигивает ему.