Текст книги "Фамильяры Смерти"

– Ну-у-у-у-у-у, раз ты так просишь, да, я могу это устроить.

– И ты можешь поспособствовать нашему выживанию в этой ситуации и поручиться, что ни меня, ни моих друзей, ни призрака, ни кого-либо другого за пределами дома, в который мы попадем, ты не тронешь.

– Да, да, да, – закатывая глаза, подтвердила Карма. – Так что, ты согласна?

– Я подумаю, – ответила девушка, поднимаясь с пола.

– Что-о-о? – возмутилась демон. – Я даю тебе выигрышный билет в лотерею, а ты подумаешь?

– А никто и не говорил, что я сразу соглашусь. Слишком уж все складно и красиво выходит. И еще, если я соглашусь, это будет на один раз. Когда вся эта история закончится, мы распрощаемся с тобой раз и навсегда.

– Вот за что я не люблю умников, – пождала губы Карма. – Какая же ты зануда.

Спустя мгновение фигура в зеркале поплыла и, моргнув, Гелла снова увидела в деревянной раме свое обычное, совершенно нормальное отражение.

– Ёж тебе в задницу, – сердито ругнулась она и пошла на кухню варить кофе.

* * *

Юля сидела в кресле и, уныло поникнув, вот уже пятый раз перечитывала одно и то же предложение. Художественная литература не давалась, ровно, как и что-либо другое. Все мысли девушки были заняты неутешительными новостями от подруги. Мысль о том, что ей придется невесть ради чего соваться в, пожалуй, самое страшное место в городе, приводило Юлю в ужас. Больше всего на свете ей хотелось уехать в какой-нибудь Небывальск и пожить там, пока все само собой не утрясется.

– А что ты прикажешь мне делать? – вопрошала у нее во время телефонного разговора Гелла. – Без Стефана мы не сможем узнать, куда и когда нам нужно будет прокрасться, чтобы услышать нужные сведения, а раз говорить с ним можешь только ты, то должна идти с нами.

Юлю передернуло от воспоминаний о неприятной беседе и она обреченно отбросила книгу прочь. Очевидно, почитать ей в этот вечер было не суждено и проще уже сразу лечь спать.

– Эй, ты чего книжками бросаешься? – удивленно спросил Стефан – Будь я материальным, мог бы и без глаза остаться.

– Так тебе и надо, – буркнула раздраженная девушка, – очень жаль, что ты нематериальный.

– Фу, как грубо, – надулся призрак, – я ведь и обидеться могу.

– Обижайся, сколько влезет! – не выдержала Юля. – А еще лучше, пойди и растворись где-нибудь в астрале! Лучше бы ты пошел с теми загадочными лицами, которые души могут забирать.

– Я вообще-то еще жить хочу, – ответил Стефан, но она его не услышала. По ее щекам градом покатились слезы, а голос то и дело начал срываться на крик.

– И почему ты не явился кому-нибудь другому? Почему именно мне? За что мне такое наказание? Что я сделала плохого? Гелла бы, небось, плясала от восторга, явись ей настоящий призрак, и не скулила бы, как сейчас, рассказывая, как мне повезло, ведь я стала участницей феерического действа из области научной фантастики!

– Юля, успокойся, пожалуйста. Я думаю, ты просто сильно перенервничала, как и все мы. Я, конечно, на твоем месте тоже переживал бы, но если ты посмотришь на ситуацию с другого ракурса, то сможешь увидеть и положительные сторо…

– Ты не понимаешь! Здесь нет ничего положительного! Я должна рисковать жизнью и, вполне вероятно, умереть от рук бандитов, только для того, чтобы душа абсолютно незнакомого мне парня упокоилась с миром! Почему я должна совать голову в пасть голодного дикого зверя ради жалкой попытки восстановить справедливость, которой и так толком нигде нет? Департамент не может прищучить этого человека вот уже много лет, так с чего вдруг это должна сделать я? Я не героиня фантастического экшена и не хочу ею быть. Я планировала выйти замуж и жить тихой счастливой жизнью, а теперь рискую не дотянуть даже ближайшего дня рождения!

– Послушай, я абсолютно уверен в том, что все закончится благополучно. Если бы я мог обратиться к кому-то еще, я бы непременно так и сделал. Да, звучит странно, но мне кажется, что все идет именно так, как и должно идти, – примирительным тоном произнес Стефан, не теряя надежды успокоить разбушевавшуюся девушку. – Более того, нет сомнений, что Гелла обязательно придумает, как нам всем выпутаться из этой ситуации. Никто ведь не знал, что все так сложится.

– О, конечно! – саркастически воскликнула Юля, размазывая по лицу слезы. – Гелла придумает! Гелла станцует самбу на канате, растянутом над преисподней, а потом скажет, что ей просто на чертей посмотреть захотелось, а танец был обязательным условием! Ей это в кайф, ей нравится рисковать всем, нравится пытаться прикоснуться неизвестному и объяснимому. И даже если ее там решат убить, она будет заливаться со смеху и говорить, что оно того стоило. Вот только я – не Гелла. Я ненавижу все это и не вижу смысла в том, чтобы распрощаться с жизнью, свободой или еще чем-то ради немыслимой загадки за гранью понимания. Ну за что ты свалился на мою голову? Я не хочу в этом участвовать, не хочу тебе помогать и быть убитой тоже не хочу! Короче, пропади оно все пропадом! Убирайся, Стефан! Проваливай к чертовой матери и больше никогда не появляйся в моей жизни со своими больными просьбами!

– То есть, тебе плевать, что я умру только потому, что однажды свершил ошибку и решил, что мелкая кража утешит мое самолюбие? Тебе все равно, что мой убийца никогда не будет призван к ответственности и не понесет наказания? Да, я знал, что прошу слишком много, и представить себе не мог, что все так обернется. Но я увидел реальный шанс изменить мир к лучшему, даже не смотря на то, что вероятно, скоро умру. Я решил, что неспроста оказался в твоем доме, что не просто так получил возможность попросить помощи у человека, чьи друзья обладают такими уникальными талантами. Но, кажется, я все-таки ошибся. Поверь, меньше всего на свете мне хотелось просить помощи у наивной дурочки, огражденной от темной части нашей жизни усердной заботой далеко не бедных родителей, но никто кроме тебя в этом городе меня не видит и не слышит. Только тебе безумные создания и странная парочка, которая занимается их уничтожением. Но, к сожалению, никто из них не горел желанием мне помочь.

– Вот только не надо мне теперь тут на жалость давить!

– На жалость? – злобно рыкнул Стефан. – Мне твоя жалость и даром не нужна, жалость тут не причем. Мои родители давно умерли, а тетя еле концы с концами сводит. Денег в нашей семье вряд ли хватит даже на то, чтобы срастить пару переломов, не говоря уж о лечении, которое мне нужно сейчас. Я надеялся, что, восторжествуй справедливость, ей будет не так обидно закапывать в землю последнего родственника, но, видно, не судьба. Прости, что доставил тебе столько хлопот, больше я тебя не побеспокою.

С этими словами Стефан вышел на улицу прямо через стену и, скрываясь от единственного человека, который мог его увидеть, впервые так горячо жалел, что явился не разноглазой девице с вагоном странностей и кучей подозрительных знакомых.

Спустя несколько часов петляний по городу в попытках перенести путаные объяснения вышеупомянутой особы о своем месте жительства на реальный мир, ноги сами принесли его к дому, где жила Гелла в нелепой надежде на помощь. Что-то, а вот так глупо и ничего не сделав, уходить из жизни Стефану не хотелось. Он никак не мог общаться с Геллой или кем-то другим, любая попытка повлиять на материальный мир высасывала из его тела остатки жизни, загоняя еще глубже в кому, но он мог бы оставить пару слов для своей тети. Как-то раз ему удалось пнуть камушек на улице, хотя это выбило его из сил на несколько часов и он чувствовал, как его физическое состояние ухудшилось. Но все же стоило попробовать нацарапать хотя бы короткое предложение. Даже если не подписать записку, Гелла поймет, кому она адресована. Вот только придумать гораздо легче, чем воплотить в жизнь.

– Знать бы, в каком подъезде она живет, –подумал Стефан, заворачивая за угол дома во двор, и внезапно увидел знакомую фигуру. Он стоял перед ближайшим подъездом, засунув руки в карманы брюк, и задумчиво смотрел куда-то наверх. Казалось, его совершенно не волнует холодная промозглость весенней ночи, и лишь легкий ветер отчаянно пытался забраться под тонкую синюю рубашку без рукавов и растрепать завязанные в хвост волосы.

– Ты ведь тот самый Александр? – спросил призрак, подходя ближе. – Ты ведь слышишь и видишь меня, верно?

Даже если это и было так, загадочный молодой человек ничем не показал этого, продолжая разглядывать нечто, видимое только ему. Тем не менее, Стефан продолжил:

– Я догадываюсь, кто ты, и совершенно не понимаю, что тебе нужно от этой девушки, но не мог бы ты передать ей мою просьбу? Пусть она как-то объяснит моей тете, что произошло и что со мной уже ничего не поделаешь.

Александр все так же молчал. Юноша какое-то время потоптался рядом и, окончательно уверившись в том, что ему померещилось, а сотрясенный мозг подсовывает картины, которые он сам хочет видеть, уже собрался уходить, но был остановлен голосом этого странного парня.

– Каждый живет в таком мире, каким его сам видит. И каждый взаимодействует с миром в рамках своего восприятия и воображения. Одни живут в царстве вечного уныния, другие днем и ночью сражаются в безжалостных гладиаторских боях, третьи никогда не покидают добровольного заточения в узилище, которое сами вокруг себя выстроили. Но есть и те, чье воображение безгранично. Им подвластно все, потому что они могут это представить. И до тех пор, пока их не одолеют сомнения, взращенные на просторах их фантазии другими людьми, они могу совершать невозможное. Я стою здесь и смотрю вон на те окна, думая, что там живет человек с невероятными мыслями и снами, и что он может сделать все что угодно, но не сделает, потому что этой ночью на просторах его фантазии кое-кто вырастит столь невероятные сомнения, что они погубят все его безграничные возможности.

На какое-то время Стефан впал в глубокую задумчивость, осмысливая услышанное, а когда очнулся от размышлений, радом уже никого не было.

* * *

Утро выдалось унылым и холодным. Промозглый ветер остервенело дул, сдирая с головы шляпу, а холодные капли дождя норовили затечь за воротник. Роман взглянул на затянутое свинцовыми тучами небо и тут же поморщился, когда тяжелая капля упала ему на нос. Больше всего ему хотелось собственными руками придушить того, кто совершает преступления в такую погоду, и лишь надежда на то, что таких субчиков ждет отдельная сковородка в аду, утешала его. Осень в этом году выдалась еще более кошмарная, чем обычно и молодой человек предпочел бы провести этот унылый день дома, но когда совершается преступление, желаниями следователей убойного отдела никто не интересуется. Особенно его желаниями. Многие сослуживцы до сих пор считали Романа наглым выскочкой, появившегося невесть откуда в чужой стране и претендующего на высокопоставленные должности и хорошую жизнь. Конечно, на самом деле все было далеко не так, но, как говориться, хочешь жить – умей вертеться, поэтому следователь отогнал прочь неуместные размышления и занялся работой. Он достиг края причала как раз тогда, когда криминалисты начали вылавливать тело убитой. Вне всяких сомнений, это их серийник, с первого взгляда было видно абсолютно идентичный почерк. Возможно, при жизни эта девушка была мила, возможно, пока она была еще жива в плену безумца, он сделал ее восхитительно красивой, но сейчас все это было уничтожено водой. Безжалостное речное течение превратило накрашенное лицо в жуткую маску, платье, зацепившись за железный штырь, торчавший в сваях пристани, продралось в нескольких местах, а волосы, раскинувшиеся по воде, подобно водорослям, слиплись тонкими мокрыми сосульками, стоило работникам поднять тело. Роман присел на корточки и принялся изучать жертву. Она была такая же, как и все предыдущие – молодая, не больше двадцати шести лет, милая и замужняя, о чем говорило надетое на палец обручальное кольцо. Как и всех предыдущих, ее задушили и бросили в реку.

– Привет, Роман, – прервал его исследование подоспевший патологоанатом.

– И тебе привет, Майк. Что-то ты неважно выглядишь.

– Как для шести утра? – улыбнулся Майк. – На себя лучше посмотри, я по сравнению с тобой просто красавчик.

Майк работал патологоанатомом в полицейском отделе уже много лет. Был он невысок и полноват, с не слишком приятным лицом и странными медицинскими шуточками, но работу свою делал отменно. Иногда он присоединялся к Роману и его напарнику Кайлу, чтобы пропустить в баре по кружке пива, но, в общем, был достаточно замкнутым человеком.

– Ладно, скажи мне лучше что-нибудь интересное.

– Интересное? – задумался Майк, осматривая тело. – Ну, например, вчера я выслушал от матери очередную лекцию о том, что мне пора обзавестись женой и детьми, потому что мужчине моего возраста не пристало ходить в холостяках. Она считает, что работа мешает мне общаться с женщинами, но она ошибается. Правда доказать ей это совершенно невозможно.

– Я имел в виду что-то интересное о жертве, – усмехнулся молодой детектив, оценив шутку. Исходя из рассказов Майка, его матушка была той еще занозой.

– Ну, о жертве могу сказать только, что время смерти где-то между часом и тремя ночи. Смерть наступила в результате удушения, а уже после были нанесены три раны острым предметом в область сердца. В общем, все как обычно, это наш клиент. – Майк осторожно, почти что со странной нежностью, отвел налипшую прядь волос со лба покойной и крикнул помощникам: – Давайте, грузите ее и в морг.

Роман никогда не понимал этой нездоровой заботы об убитых маньяком девушках, но пару раз все-таки замечал, что Майк иногда как-то странновато реагировал на жертв серийного убийцы, появившегося около пяти лет назад. Сам же патологоанатом как-то раз сказал, что ему очень жаль, что таким красавицам приходится умирать в самом расцвете жизни.

– Эй, Роман! У нас тут кое-что есть, – окликнул следователя его напарник. – Привет, Майк.

– И тебе не хворать, – ответил патологоанатом и удалился.

– Что там? – спросил Роман, поднимаясь с корточек.

– Мы тут случайно наткнулись на бездомного, он живет под мостом вниз по реке, говорит, что что-то видел.

– Ну пошли, послушаем, что он нам расскажет. Даже странно как-то, если он действительно свидетель, то станет первой живой зацепкой. Неужели наш маньяк стал допускать ошибки? Как же он его не заметил?

– Да он живет в такой куче мусора и картонных коробок, что его там сам дьявол не отыщет.

Морщась от холодного ветра, следователи отправились к своему нежданному свидетелю. Идти пришлось добрых минут пять вниз по реке, прежде чем они достигли небольшого пешеходного моста, пересекавшего реку в самом узком месте. Там, в компании нескольких сотрудников отделения сидел одетый в лохмотья бродяга. Поглядев на его импровизированное жилище, Роман понял, почему бездомный остался незамеченным. В груде непонятного мусора можно было спрятать целую армию, не то, что одного человека.

– Его зовут Билли, господа констебли, – сказал пошедший полицейский. – Говорит, будто видел нашего клиента с жертвой, но подробности расскажет, только если мы его накормим.

– А почему бы и нет? – выкрикнул сидевший неподалеку Билли. – Вам нужна информация, а я голодный.

– Ладно уж, идем, – сказал Кайл, проявив завидное благодушие, – тут неподалеку есть круглосуточная забегаловка. – А вы, ребята, осмотрите все хорошенько. Если тут и правда проходил подозреваемый, то могли остаться какие-нибудь следы.

– Какие тут следы, мало того, что кругом один щебень, так еще и дождь всю ночь лил, – буркнул один из криминалистов, но работать, тем не менее, пошел.

Следователи тем временем отправились в круглосуточный буфет и, усевшись подальше от выхода, где при каждом открывании дверей летела туча брызг, сделали заказ и занялись допросом.

– Ну что, расскажешь теперь, наконец, что видел?

– Да ничего такого я толком и не видел, – отмахнулся Билли, но, увидев злобные лица детективов-констеблей, поспешил исправиться, – темно ведь было.

– И все же? – опираясь локтями на стол, спросил Роман.

– Ну, дело было часа эдак в два-три ночи. Как раз начался этот идиотский дождь, и ветер сдул несколько моих коробок. Но мне все равно было тепло, поэтому я остался лежать. Под мост капли задувает не так сильно, поэтому можно хорошо спать. – Тут принесли заказ и бездомный, забыв обо всем, принялся уминать жареную картошку и пироги с мясом. Ел он быстро и жадно, а нетерпеливые взгляды следователей только подгоняли его. В конце концов, дожевав последний пирожок, Билли продолжил: – Ну, в общем, спал я, никого не трогал, и тут бац! Слышу, как идет кто-то и, кажись еще и поклажу какую-то тащит. Я глаза-то открыл, смотрю, и вправду тащит. Вроде мешок какой-то, только вот росту у этого субчика маловато было, вот мешок-то по земле и волочился.

– А как он выглядел? – поинтересовался самым главным Кайл.

– Дык вот в этом и загвоздка, говорю же вам, темно было, я его не разглядел. Да и к тому же, если честно, стремновато было мне шевелиться и рассматривать его, мало ли что у него там в мешке было. Но, что точно могу сказать, так это то, что он совсем коротышка, ваш маньяк. Не знаю уж, какой у него там точно рост, но до метра шестидесяти вряд ли дотянет, а если и дотянет, то с очень большим трудом. А еще, – призадумался Билли, – может, мне конечно в темноте показалось, но, по-моему, он полный. Пока мимо меня прошел, пыхтел как паровоз. Знаете, как толстяки, которых тяжести таскать заставили.

– Понятно, – задумчиво протянул Роман. – А убитую, случаем, не знаешь? Парни говорят, что ты ходил к пристани на нее посмотреть, пока мы не подошли.

– Так я им и сказал, не знаю я ее. Но, кажется, видел ее пару-тройку раз недалеко от центра, может она работает где-то там или еще что.

– Ясно, спасибо, Билли, – ответил Кайл и протянул бродяге несколько мелких купюр, – твоя помощь в расследовании просто неоценима.

– Всегда пожалуйста, господа детективы, – сверкнул желтыми зубами бездомный.

– Что думаешь? – спросил у напарника Кайл по дороге в участок.

– Думаю, что в городе полно пухлых коротышек и с такими приметам нашего клиента придется, как иголку в стоге сена искать.

–Но, все же, это лучше, чем ничего.

– Тут не поспоришь, в конце концов, это первая похожая на правду зацепка. Теперь мы хотя бы знаем, что он своих жертв в мешке таскает.

– Мне больше интересно, как его до сих пор никто не заметил.

– Ага, и как нигде не осталось кровавых следов от его ноши.

– Мда уж, задачка одна другой сложнее, – поморщился Роман, – ладно, давай сперва нашей убитой займемся, может там что-то и всплывет.

Опознание девушки особо много времени не заняло. По счастливой случайности, по крайней мере, для следователей, к середине дня в участок из соседнего отделения прислали мужчину, который пришел заявить об исчезновении жены. Получив описание пропавшей, и сравнив его с утренней жертвой, следователи обнаружили почти стопроцентное сходство и отправили несчастного мужа на опознание.

– Да, это она, – подавлено произнес он, глядя на тело, – это моя Мириам.

– Мои соболезнования, – ничего не выражающим тоном ответил Майк и засунул тело обратно в холодильник. Что-что, но вот жалости и соболезнования на лице патологоанатома точно не было. Иногда Роман только диву давался, насколько непроницаемым ледяным спокойствием обладал этот человек. Единственное, что по его же словам могло вывести Майка из себя, так это его драгоценная матушка.

– Но кто мог с ней такое сделать? – горестно спросил несчастный муж уже в кабинете следователей.

– Сейчас мы как раз пытаемся это выяснить, – ответил Роман. – Судя по почерку, это дело рук серийного убийцы, но, тем не менее, я должен спросить, у вашей жены были враги или недоброжелатели?

– Да вроде бы ничего такого, – задумался мужчина, – поговаривали правда некоторые злые языки, что она, мол, изменяет мне, но я никогда в это не верил. Мириам была очень хорошим человеком и мы отлично ладили, я думаю, ей не было нужды мне изменять.

– А на каких основаниях вообще возникли эти слухи? – заинтересованно подался вперед Кайл.

– Даже не знаю толком. Иногда, случалось, что я засиживался допоздна на работе и тогда Мириам провожал домой Джон, он ее коллега по работе в банке. Может быть, от этого и пошло. Но я знаю Джона, он неплохой парень и просто провожал Мириам до дома, когда я не мог ее встретить, тем более, что им по пути было.

– Вы знаете полное имя и точный адрес проживания этого человека? Спросил Роман, чувствуя, как его внутреннее чутье кричит, что он на верном пути.

– Его зовут Джон Ханифест, а вот точного адреса не знаю, – ответил муж убитой, – думаю, в банке вам смогут точно сказать, где он живет.

В банк детективы попали аккурат к обеденному перерыву. Внутрь их, конечно, пустили, но большинство сотрудников, включая нужного, разбрелось кто куда по ближайшим закусочным. Директор банка, приятная женщина лет пятидесяти, восприняла новость о смерти сотрудницы с должной скорбью и сказала:

– То-то я удивилась, когда она не вышла сегодня на работу. Мириам была очень пунктуальна, никогда не опаздывала, а если ей нужно было взять отугл, всегда предупреждала заранее.

– Как ни погляди, идеальная жена и работница, аж зубы сводит, – сказал Роман, пока они сидели в холле и дожидались окончания перерыва.

– Ага, но по каким-то критериям он все равно ее выбрал, – ответил Кайл. – Хотя, признаться честно, я вообще не понимаю, как он жертв выбирает. Они все из разных районов, разного социального статуса и работают на разных работах. Единственное, что их объединяет, так это, что они все замужем и достаточно молоды. Но мне кажется, этого слишком мало.

– Кто знает, что творится в голове у психа, хотя мне тоже кажется, что он выбирает их по какому-то другому признаку. Пока не поговорим с этим Ханифестом, не узнаем.

Джон Ханифест был довольно смазливым абсолютно типичным банковским клерком. Он с важным видом пожимал руки мужчинам, приветливо и сладко улыбался женщинам, и всячески демонстрировал свою доброту и участие к другим. Даже когда его вызвали в отдельный кабинет для разговора с детективами, он изобразил лишь легкое волнение, сверкая вежливой улыбкой, от которой у Романа ныл живот. Как ни странно, но этот раздражающий следователя образ пользовался большой популярностью в обществе.

– Итак, детективы, чем вам может быть полезен скромный сотрудник банка?

– Знаете Мириам Стрендж? – спросил Кайл.

– Мириам? Конечно, а что, что-то случилось?

– Случилось. Сегодня утром из реки выловили.

– Что? Но как такое могло случиться? – мужчина побледнел.

– Работа серийного убийцы, – сказал Кайл, наблюдая за реакцией собеседника.

– Насколько тесные отношения вас связывали? – взял быка за рога Роман.

– Мы хорошие друзья, – ответил Ханифест, – я часто провожаю Мириам домой, когда ее муж задерживается на работе. Мы живем недалеко друг от друга, поэтому мне не составляло труда это сделать.

– И часто ее муж задерживался?

– Да, частенько. Он архитектор в крупной компании, работы там много.

– И давно вы знакомы?

– Ну, года три, наверное.

– Вы познакомились до ее свадьбы или после? – продолжил наседать Роман.

– После, а что такое? – не понял Джон. – К чему эти странные вопросы, вы меня подозреваете? Но зачем мне ее убивать?

– Действительно, незачем. У вас ведь были более, чем нормальные отношения, да?

– На что вы намекаете?

– Вы ведь любовники, верно?

– Я же говорил, – весьма правдоподобно возмутился Ханифест, – мы просто друзья и…

– Эту приторно-сладкую сказку мы уже слышали, – откинулся на спинку стула Роман, – а теперь говорите правду, возможно, это единственный шанс поймать того, кто это сделал.

Ханифест помялся, а затем медленно произнес:

– Ну, положим, было что-то такое, о чем вы говорили.

– То есть, наша милая идеальная Мириам изменяла мужу вместе с тобой?

– Послушайте, ее муж хоть и любит ее, но сам законченный трудоголик, сутками пропадающий на работе. Когда он появляется дома, то просто спит или читает книги. Мириам было одиноко, какой молодой женщине захочется быть у мужа просто фоном?

– И вы благородно решили ей помочь скрасить это серое уныние? – хмыкнул Кайл.

– Да, решил. И я не считаю этот поступок плохим, я просто давал ей немного внимания и заботы, которых ей не хватало рядом с мужем.

– Вопросы благородства ваших душевных порывов нас мало интересуют, спасибо за помощь в расследовании, – сказал Роман, поднимаясь из-за стола, Кайл последовал за ним.

– Что, больше никаких вопросов? – удивился Ханифест.

– Нет, никаких. Мы узнали все, что нужно.

–Так, значит, они были любовниками, – пробормотал Роман на выходе из банка, – любовниками…

– Да что ты заладил «любовниками» да «любовниками»? – поинтересовался Кайл. – Это еще ничего не значит.

– Может и нет, а может и да, – задумчиво ответил Роман, – может это именно то, что мы ищем, принцип, по которому наш убийца выбирает свои цели. Сам подумай, все жертвы – замужние работающие женщины до тридцати лет. Не красавицы и не уродины, но качественный макияж может превратить их в настоящих королев. Занимаются оно своим преображением, впрочем, довольно редко, потому что мужьям, в принципе, все равно, как они выглядят. Ничем не примечательные скромные женщины, зачем их убивать?

– Затем, что он псих, – сказал Кайл, морщась от пронизывающего ветра. – Хотя, не могу отрицать, в твоих словах есть смысл. Если все жертвы изменяли своим мужьям, то это вполне себе мотив. Тогда у нашего маньяка имеет место быть какая-то психологическая травма или что там обычно бывает в таких случаях.

– Скорей всего, если придерживаться этого варианта, его либо водила за нос жена, либо мать тайком от отца ходила на свидания, а парень об этом прознал, и понеслась.

– Но как он их тогда находит? Если эти примерные женушки скрывали, весьма успешно, должен заметить, свои интрижки ото всех, то как он об этом узнает?

– Понятия не имею, фигли меня спрашиваешь?

– Ну это ведь ты у нас мозговой центр, – хохотнул Кайл.

– Раз так, то давай для начала выясним, насколько верны наши предположения, а потом уже будем думать, как он их находил.

На проверку предположений ушло больше недели. Работы было столько, что снимавшие вскладчину квартиру следователи практически не ложились спать. Поднять старые дела, заново опросить свидетелей, найти нужную информацию – все это было довольно тяжело провернуть, учитывая, что многим преступлениям было уже около пяти лет. Выходя очередным поздним вечером из участка, следователи столкнулись с Майком.

– Эй, Майк, не хочешь по бокальчику пива с нами пропустить? – спросил Кайл.

– Извините, ребята, но сегодня служба в церкви, не хочу пропускать, – ответил патологоанатом. – Как ваше дело продвигается? А то что-то смотрю, вы целыми днями на работе допоздна торчите.

– Да вроде что-то нащупали, но пока все мутно.

– А что ваш свидетель?

– Из него такой свидетель, как из меня оперная певица, – хохотнул Роман, – хотя, возможно, мы к нему еще вернемся.

– Что ж, удачи вам.

– Спасибо, Майк, – ответил детектив, и они разошлись в разные стороны.

Одной кружкой пива дело не ограничилось и, возвращаясь домой, не слишком трезвые друзья размышляли о том, о чем в пятницу вечером нормальные люди вообще не размышляют – о работе.

– Нет, ну не понимаю я и все тут, как он их выбирает, они ведь из разных районов! – сокрушался Кайл.

– Может он врач и выслеживает своих пациенток, – ответил Роман, снимая шляпу и развязывая длинные, почти до самых лопаток, волосы.

– Но больниц-то несколько, – возразил Кайл, – и все жертвы ходили в разные, нет, тут что-то другое.

– Но что именно? А еще мне не дает покоя мысль о том, кто он по профессиональной принадлежности. Если он не врач, то кто же он? Раны, которые наносятся жертвам, настолько точны, что веет типической хирургией.

– Он псих, значит, мы должны мыслить, как он.

– Ага, давай-ка станем чокнутыми, – расхохотался Роман. – Нет, на самом деле, ты прав, нужно попытаться мыслить, как он.

– Итак, предположим, я маньяк. Меня бросила жена и ушла к другому или моя мать ходит налево, наставляя папочке огромные оленьи рога. Мои действия?

– Ну-у-у-у-у-у, – протянул Роман, поднимаясь на крыльцо дома, где они снимали квартиру, – скорее всего это и будет твоя первая жертва. Если это жена, то тут все просто, а вот если мать, то, вероятно, незадолго до этого твой отец узнает об ее интрижке и уходит.

– Но если я сын, то почему все мои жертвы не рожавшие?

– Потому что ты не хочешь, чтобы еще хоть одного ребенка постигла такая же отвратительная участь, что и тебя.

– А где тогда лежит тело моей жены или матушки, раз я не попался до сих пор?

– А вот это уже сложнее, – задумался Роман. – Либо ее исчезновение заметили, и она числится пропавшей, либо даже не знаю. Боюсь, скрывать где-то труп, выставляя ее живой, немного сложновато, разве что сказать, например, что у нее, скажем, отказали ноги, или еще что, как у матери Майка…

Роман, шокированный жуткой догадкой, замер посреди входа в квартиру и уставился куда-то сквозь разувавшегося напарника.

– Эй, ты чего столбом стоишь? Проходи уже давай, – не понял его подвыпивший друг.

Следователь очнулся от наваждения, запер дверь и, быстро раздевшись, направился в комнату, отчаянно ероша волосы и бормоча:

– Да ну нет, бред какой-то, Майк ведь работает уже много лет, пять где-то… Черт, да что ж такое-то?

– Да о чем ты вообще? – недоуменно воскликнул Кайл. – При чем тут Майк со своей занудной мамашей, которая пилит его по каждому поводу и заставляет ходить на службы в церковь?

– Церковь! Точно, вот оно!

– Объясни, наконец, что ты там бормочешь?!

Роман неожиданно замер посреди гостиной на несколько секунд, а затем резко опустился прямо на пол, напрочь игнорируя диван, и вновь занялся превращением своих волос в спутанную паклю.

– Майк.

– Ну что с Майком-то? – не понял Кайл.

– Он работает патологоанатомом в участке уже больше пяти лет, примерно с того же времени, когда начались эти убийства. У него медицинское образование, которое позволяет досматривать без участия других врачей старую мать. У него нет ни отца, ни жены, ни детей и он ходит в единственную в городе церковь. Все наши жертвы были набожны, могу поспорить, они частенько посещали церковь. И вот еще что, ты когда-нибудь видел мать Майка? – спросил Роман.

– Нет, она ведь болеет чем-то, не помню чем, ноги почти отказали.

– А от коляски отказалась, заявив, что не хочет выглядеть старой клячей, сидит все время дома, никого не хочет видеть и занимается тем, что пилит Майка чем-нибудь, особенно когда это касается женитьбы.

– Ну да, она та еще заноза… по словам Майка, – медленно произнес Кайл.

– Вот именно, по словам Майка. Никто никогда не был у него дома, никто никогда не видел его мать, но она у всех на слуху. Весь участок потешается с его историй, ни единого сомнения в том, что она пожилая вечно брюзжащая женщина.