Текст книги "Тайные безумцы Российской империи XVIII века"

Из объявленных в поданном святейшему Синоду ис Тайной канцелярии доношении колодников, поврежденных в уме, по имяном четырех человек, один, а имянно кондуктор Яган Фридрих Штель, хотя веры и не греческого исповедания, но понеже к отсылке ево в монастырь учинено по силе вышеупомяненного имянного Ея Императорскаго Величества указу, ибо оной Штель в том числе, о которых пяти человеках во оном Ея Императорскаго Величества указе объявлено, чего ради со оным Штелем иначе учинить неможно. Что же Святейший Синод разсуждать изволит, что означенной Штель по ссылке в монастырь, ежели случитца ему смертный час, а перед тем может он во исправление ума притить и станет требовать по своей вере для исповеди себя пастора, и тогда за неимением пастора может он бес покаяния умереть, и на оное Святейшему Синоду к разсуждению донести, что для оного надлежит помянутого Штеля послать в ымеющейся при Москве монастырь, в которой за благо Святейший Синод изволит разсудить, ибо во обретающейся при Москве Немецкой слободе при кирхах пасторы имеютца… При том же ко известию донести, что по имеющимся в Тайной канцелярии делам и кроме вышеозначенного Штеля другия как лютерского, так и католицкого законов находившияся по приличеству до них важных дел, которым свободы дать было не можно, как в монастыри, так и в другия места в посылке напредь сего имелись204204
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 367. Ч. 1. Л. 201 об. – 202.


[Закрыть].

Кондуктор Штель был, по-видимому, российским подданным, а уже упоминавшийся финн Дальрот, чье дело было решено в том же 1735 году, иностранцем, приехавшим в Россию с паспортом из Норвегии в 1727 году. Он утверждал, что носит одежду, подаренную ему цесаревной Елизаветой Петровной, и что «голос» ему говорит: «…ты король дацкий и швецкий». Под конвоем он был отправлен в Выборг, а оттуда выслан в Швецию, где тамошние власти могли попытаться разобраться с его происхождением205205
  Там же. Л. 229–253.


[Закрыть]. Напротив, называемый в документах «иноземцем» и считавший себя «шведским королем» Яков Лют в 1739 году после испытания батогами был отправлен в Калязин монастырь. Уже совсем в другое время, в 1768 году, в Тайной экспедиции допрашивали саксонца садовника Мартына Шнидера, явившегося в Царское Село «для женитьбы на государыне, ибо, де, она мне невеста». Шнидер был прислан из Царского Села к Вяземскому с письмом дежурного генерал-адъютанта Г. Г. Орлова: «С адъютантом моим Пушкиным посылаю к Вашему Сиятельству однаго немца, который врет, что сами услышить изволите. Ея Императорское Величество указать соизволила дать ему сто рублев, купить ему шубу и протчее, что надобно будет, и отправить за границу»206206
  Примечательно, что в данном случае Орлов, видимо, пользуясь своим особым положением фаворита, нарушил установленный порядок и сам доложил о случившемся императрице, а Тайная экспедиция получила уже готовое решение, которое только оставалось исполнить.


[Закрыть]. Высочайшее повеление было исполнено207207
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2262. Л. 1–2.


[Закрыть], и стоит отметить, что забота о материальном обеспечении ссыльных и членов их семей – характерная черта екатерининского времени. Так, к примеру, жене отставного капитана Дмитриева, об умственных способностях которой фельдмаршал Голицын был столь невысокого мнения, императрица также велела выдать 100 рублей для проезда домой в Осташковский уезд.

Именно Голицыну пришлось в 1775 году разбираться и с делом курляндца, поляка по происхождению Николая Баташевского. Последний давно жил в России, работал попеременно камердинером, парикмахером, бухгалтером, учился переплетному и «футлярному» делу, во время Русско-турецкой войны 1768–1774 годов сопровождал в Крым подполковника А. Я. Леванидова, а потом из‑за несчастной любви208208
  Баташевский признавался, что влюбился в дочь Ридгера, но сперва решил, что отец ее «за него не отдаст, поскольку он не знает переплетного дела». Он ему выучился, но друзья отговаривали его от женитьбы, потому что «она любила другова», но «хотя он и старался было истребить из мыслей сию любовницу свою, однакож, столь велика его была к ней страсть, что он не в силах был одолевать оной, и любовница его почти ежечасно мечталась в его глазах».


[Закрыть] пришел пешком из Москвы в Петербург, где был маркером «на трех билиартах». По его мнению, отец его возлюбленной переплетчик Ридгер, будучи масоном209209
  Вероятно, имелся в виду Христиан Ридигер, переплетчик и владелец в 1769–1785 годах книжной и музыкальной лавки в Москве. В 1789–1800 годах он вместе с другим печатником арендовал типографию Московского университета и в 1794–1798 годах был одним из издателей журнала «Приятное и полезное препровождение времени». Христиан Ридигер числится и среди членов масонской ложи Клио, где в 1779 году был избран обрядоначальником (Серков А. И. Российские масоны. 1721–2019. Биографический словарь. Век XVIII. М.: Гангл, 2019. С. 51).


[Закрыть], навел на него порчу с помощью лучей, направленных из Москвы в Петербург через дырочку, сделанную им при содействии профессора Рейхеля. Голицын предлагал отправить Баташевского в рижский или ревельский доллгауз, но императрица велела отвезти его на границу с Курляндией210210
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2405. Л. 1–7.


[Закрыть]. Тратить казенные деньги на лечение иностранца государыня очевидно не хотела.

В следующем, 1776 году, также была решена судьба датчанина, двадцатидвухлетнего Юнаса Бинга. Проучившись несколько лет в университете, он услышал, что в России заводят «риальную школу», и с рекомендациями явился в Петербург, где выяснилось, что слух ложный. Затем начались его скитания по России, кратковременная работа учителем, жизнь у разных людей, в том числе у помещика Хвостова, который велел ему спать с холопами, и «оные холопи всего его овшивели» и воровали у него мыло. В результате своих злоключений Бинг сошел с ума и решил, что он сын Екатерины II, с чем и явился в царский дворец211211
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2446. Л. 1 – 16 об.


[Закрыть].

Политика в отношении отправки неправославных подданных в монастыри, видимо, претерпела некоторые изменения уже в царствование Елизаветы Петровны, но далеко не сразу. Еще в 1747 году в смоленский Троицкий монастырь был отправлен лютеранин подмастерье Андрей Вульф. При этом на сей раз Синод принял меры предосторожности:

Понеже он, Вульф, не православново восточнаго, но еретическаго лютерскаго закона человек, и потому весьма опасно есть, дабы от него под образом якобы безумия не произошли какие на российское благочестие и на церковь противныя и хульныя…212212
  Лист дела поврежден, и часть текста не читается.


[Закрыть] и тем не пришли б кто из верных российскаго благочестия людей в какой соблазн и сумнительство, к тому ж не последовала бы и народная какая молва, что таковыя иноверцы определяются в благочестивыя монастыри, того ради для ево содержать во оном монастыре, отвесть особливую келлию, в коей бы никого из монахов отнюдь не было213213
  РГАДА. Ф. 349. Оп. 1. Д. 4471. Л. 1 – 1 об.


[Закрыть].

В следующем году Вульф вроде бы вылечился и заявил, что хочет перейти в православие. Желание было исполнено, но его монастырское заточение продолжалось. В 1753 году Вульф вновь заявил, что здоров, и попросил его выпустить и позволить жениться. Монастырское и епархиальное начальство просьбу поддержало, но пока шла переписка между инстанциями, Вульф умер.

Десять лет спустя после случая с Вульфом, в 1757 году, капитан Никифор Авинов донес на жену полковника фон Гевита, которая, будучи с мужем у него в гостях, говорила, что «российская, де, государыня Елисавет Петровна проклятая, и душа ее окаянная будет в аде проклятой и что, де, она, Марфа, таковых монархинев ногою трет», и прочее в том же духе. При допросе в Тайной канцелярии Марфа что-то говорила по-немецки и вела себя неадекватно. Чиновники рассудили, что она не в своем уме и ее следовало бы отправить в монастырь, но, поскольку она лютеранка, сделать это невозможно, так что отдали безумную мужу214214
  Там же. Ч. 13. Л. 234–242.


[Закрыть]. В 1760 году на свою жену Катерину Кондратьевну донес француз Александр Астезон, прежде служивший сперва в австрийской, а затем в российской армии, вышедший в отставку, получивший аттестат от Московского университета и зарабатывавший уроками, которые давал сыну смоленского прокурора Волынского. Своему работодателю он сообщил, что его жена «пела петухом» и в этом есть какая-то «важность», то есть «слово и дело». Губернская канцелярия известила Тайную канцелярию, что «присмотреть было можно, что то выговорил от горячности своей с легкомысленного своего о том невыразумления, а особливо признавательно, что он в меленхолии бывает» и поинтересовалась, что с Астезоном делать. Выяснилось, что у него имеется «спор» с несколькими местными чиновниками, но было решено следствие прекратить: «…хотя ж для разобрания того спору надлежало следовать далее, но понеже оной учитель Астезон человек иностранной и всех прав государственных уповательно не знает»215215
  Там же. Л. 312–314.


[Закрыть].

По-видимому, в дом сумасшедших в 1782 году был водворен однажды уже побывавший там, но, по сообщению обер-полицмейстера, сбежавший оттуда годом ранее лифляндец кузнец Самуэль Кригер, явившийся к князю А. М. Голицыну с неким сочинением, представлявшим собой смесь религиозных и политических рассуждений. Ответственный за дом сумасшедших в петербургском приказе общественного призрения граф Х. С. Миних оправдывался тем, что по заключению лекаря Кригер выздоровел, но императрица выразила свое неудовольствие инцидентом, и Миних, узнав об этом от князя Вяземского, пребывал «в ужасном огорчении»216216
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2592. Л. 1–13.


[Закрыть].

Уже в самом конце столетия, в 1798 году, решая судьбу некоего Карла Гольма, Тайная экспедиция долго разбиралась с его подданством. У задержанного на пути к русско-шведской границе Гольма обнаружилось три паспорта – российский, шведский и французский, причем в последнем местом рождения был указан Стокгольм. Гольм, впрочем, честно признался, что, хотя по происхождению он действительно швед, но родился в Ревеле, куда переехал еще его дед. Будучи же в Париже, он назвался шведом «из опасения от буйства народнаго, поелику Россия неприязненная Франции держава». Покинуть революционную Францию, где он успешно работал пуговичником, Гольм был вынужден, поскольку «времяна там переменились и сделался недостаток в съестных припасах, так что каждый иностранец должен был уезжать». Как российский подданный Гольм был определен сперва в богадельню, а затем переведен в дом сумасшедших217217
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 3275. Л. 1–16.


[Закрыть].

Несколько десятилетий, с 1768 по 1801 год, длилось дело пастора Фабиана Рейнгольда Бурмейстера, в судьбе которого принимали участие высшие должностные лица Российской империи. В 1765 году пастор был определен к немецким колонистам в Саратов, а три года спустя ему стали сниться необычные сны, содержанием которых он делился с окружающими (см. приложение). Арестованный в Саратове, он записал свои сновидения на бумаге и выбросил в окошко колодничьей избы, адресовав послание императрице Екатерине II, и она, как ни странно, записи пастора получила. Как писал позднее Вяземский, «естли б то письмо не дошло до рук Ея Императорскаго Величества, могли б написанные в письме непристойные слова быть разглашены в народе [и] произвести развращенные толковании». По уверению матери пастора, сын с младенчества бывал в беспамятстве «от головного убою», и было решено, что Бурмейстер, конечно же, достоин сурового осуждения, но так как он помешан и «как фанат поставлял себя точно пророком, посланным от Бога», следует отправить его с глаз долой в Фридрихсгам218218
  Шведское и русское название города Хамина в Финляндии; отошел к России по Абосскому миру 1743 года.


[Закрыть] и установить там за ним надзор, а его семье выделять содержание – 150 рублей в год. В 1771 году местный комендант фон Линден известил Тайную экспедицию, что жена пастора умерла и тот хочет жениться вновь. Высочайшее разрешение было получено, но пять лет спустя тот же Линден прислал в Петербург длинное письмо, в котором описал свою ссору с неблагодарным Бурмейстером, которого он столько лет поддерживал, кормил обедами, снабжал деньгами и устроил на службу в шведскую кирху. Пастор в свою очередь написал жалобу на Линдена, мол, тот не заплатил ему за обучение своих детей. В ответном приказе, конфирмованном императрицей, было велено сохранить прежний режим содержания пастора, за обучение детей ему заплатить, от «грубостей» в отношении Бурмейстера воздержаться и перевезти его с семьей в Нейшлот219219
  Ныне Савонлинна в Финляндии; вошел в состав Российской империи по Абосскому миру в 1743 году.


[Закрыть]. Однако в Нейшлоте, по сообщению выборгского губернатора Н. Н. Энгельгардта, для пастора с женой, тремя сыновьями и четырьмя дочерями, не нашлось подходящей квартиры. Помещать Бурмейстера с другими арестантами Энгельгардт не посчитал возможным, поскольку дети пастора, как он написал, ни в чем не виноваты. Губернатор предложил во всех крепостях губернии построить специальные дома для подобных секретных арестантов. Неподалеку, сообщил он, имеется небольшой островок, но нанять там жилье невозможно, жизнь там дорогая и в результате, по мнению Энгельгардта, Бурмейстер из‑за нищеты либо сойдет с ума220220
  Судя по этому замечанию Энгельгардта, губернатор не знал, что Бурмейстер уже был признан сумасшедшим.


[Закрыть], либо покончит с собой. В Петербурге решили не доводить дело до крайности и отправили семейство Бурмейстеров в Кексгольм221221
  Ныне город Приозерск Ленинградской области.


[Закрыть]. В 1779 году в результате нового обмена посланиями между Кексгольмом и Петербургом одной из дочерей пастора было разрешено выйти замуж. В последующие годы проживавшие в столице родственники постепенно забрали к себе детей Бурмейстера, на что всякий раз нужно было получать разрешение на высшем уровне. В 1793 году кексгольмский комендант Гофман сообщил, что пастор просил записать трех оставшихся при нем малолетних сыновей в военную службу. В 1795 году тот же Гофман несколько раз писал в Петербург о том, что Бурмейстер буянит, дерется с солдатами и бьет окна. Императрица распорядилась посадить буяна под караул и держать в одиночестве, отдельно от семьи. В мае 1796 года комендант сообщил генерал-прокурору Самойлову, что жена Бурмейстера обратилась к правителю наместничества князю Ф. П. Щербатову с просьбой разрешить ей видеться с мужем, но Гофман посчитал это опасным, поскольку невозможно было уследить, что она ему принесет.

Через несколько месяцев умерла Екатерина II, началась новая эпоха российской истории, но дело пастора Бурмейстера продолжало жить. В 1799 году новый кексгольмский комендант попросил разрешения у нового генерал-прокурора отпустить жену узника на три месяца в Петербург для свидания с родственниками, что было одобрено лично новым императором. Через два года имена и фамилии действующих лиц сменились вновь, и в мае 1801 года сын Бурмейстера, служивший лекарем в Измайловском полку, подал прошение на высочайшее имя о том, что его отец уже тридцать семь лет содержится в крепости, и попросил отдать его ему на попечение. Император Александр I велел Д. П. Трощинскому, два месяца назад сочинившему манифест о восшествии императора на прародительский престол, где говорилось, что новый самодержец обещает править «по закону и по сердцу» бабушки, выяснить обстоятельства дела. Трощинский запросил нового генерал-прокурора А. А. Беклешова, и уже в июле того же года Бурмейстер был отдан жене, дабы она отвезла его в Петербург к сыну222222
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2264. Л. 1–168.


[Закрыть].

Дело пастора Бурмейстера, многие подробности которого тут опущены, демонстрирует, что, однажды попав в поле зрения органов политического сыска, даже умалишенный, не представлявший никакой реальной угрозы государственной безопасности, оставался под постоянным подозрением и неусыпным надзором, и малейшие изменения в его судьбе, вне зависимости от его социального статуса, решались на самом высоком уровне. Сменявшие друг друга императоры, генерал-прокуроры Сената, губернаторы, не говоря уже о местных администраторах, тратили свое время на переписку о судьбе его самого и членов его семьи, их перемещении, бытовых условиях и прочем.

Не принадлежность к официальной церкви иногда могла избавить от монастырского заточения не только лютеранина или католика, но и старообрядца. Крепостной крестьянин Иван Савостьянов в 1759 году был взят в рекруты и, когда ему брили лоб, заявил: «…я, де, раскольник и вашему князю, которой живет в Питербурхе, что вы называете государынею, не верю, а верю Богородице». Попытки урезонить Ивана с помощью священника успехом не увенчались, и тот поставил диагноз: «…полоумен от природы». В Тайной канцелярии решили крестьянина освободить и вернуть хозяйке223223
  Там же. Ч. 13. Л. 268 – 271 об.


[Закрыть]. Также без наказания была освобождена и отдана мужу в 1758 году жена каптенармуса Авдотья Маевская, которая, будучи больна, читала много книг, «в коих и усмотрела истинный путь, ведущий ко спасению, и в одну, де, пору, когда она читала книгу Ефрема Сирина и хотела перекреститься, то, де, у правой ее руки персты сами сложились как надлежит креститься двуперстным сложением, и от того времени стала она крестное знамение на себе воображать двуперстным сложением и получила, де, от болезней своих совершенное исцеление»224224
  Там же. Ч. 14. Л. 61 – 61 об.


[Закрыть]. Однако подобная практика не была правилом. Страдавший от видений и голоса, говорившего ему, чтобы он съел кошку, старообрядец крестьянин Иван Яковлев в 1756 году был помещен в монастырь, откуда в 1759 году сообщили, что он кричал «слово и дело» и бранил государыню. В Тайной канцелярии он «озирался весьма неистово и дрожал», да еще и называл императрицу «любодеицей»: «…с нею, де, любодействуют цари и князи, а государь царь Алексей Михайлович первой сатана»225225
  Там же. Д. 2041. Л. 63.


[Закрыть]. Яковлев был отправлен обратно в монастырь, где было велено держать его скованным. С появлением домов для сумасшедших проблема изоляции неправославных сумасшедших перестала быть такой острой. Так, в 1790 году в такой дом был отправлен отставной секунд-майор Петр Замыцкий, который говорил о себе: «Он, Замыцкой, в веру греческаго исповедания хотя и крещен, но держится закону римско-кафолическаго» и «всегда с немцами в храме на хорах молится»226226
  Там же. Оп. 2. Д. 2763. Л. 2 – 2 об., 12. Судя по документам, Замыцкий, утверждавший, что его отец тоже был католиком, не видел различия между католичеством и лютеранством.


[Закрыть].

Дела Тайной экспедиции екатерининского времени демонстрируют бо́льшую вариативность принимаемых решений, чем в предыдущие правления, и, подчас, содержат их развернутую мотивацию. Судя по всему, в то время как прежде основное значение имел сам факт проступка политического характера, теперь на решение еще больше влияла степень его «важности». Причем эта «важность» уже оценивалась более здраво, и пренебрежительное упоминание всуе царского имени уже не воспринималось как преступление само по себе. Если же случившееся признавалось не слишком важным, в действие вступал второй фактор – социальная принадлежность обвиняемого. И дело тут было не в классовом подходе, а в чисто практических соображениях: предполагалось, что родственники дворянина обладают достаточными средствами для его содержания и излечения и могут взять его на попечение либо оплатить его содержание в монастыре, что, таким образом, позволяло не тратить казенные деньги. Сформулированный в «Учреждениях о губерниях» 1775 года принцип, согласно которому «имущих имение принимают в дом не инако, как за годовую плату на содержание», на практике действовал и до появления этого законодательного акта.

В середине – второй половине XVIII века довольно часто сумасшествие проявляется в письменном творчестве, но, как показывают документы, сам по себе этот факт также не воспринимался как девиация, а простое упоминание в подобном тексте царского имени или еще чего-то, так или иначе связанного с государственной властью, оценивалось уже вполне рационально. В 1772 году в Петербург из Казани пришло сообщение о протоколисте Сергее Попове, который, «начитавшись книг», и сам стал писать всякие сочинения, адресовывая их московскому митрополиту Амвросию и императрице. В них, в частности, Попов сетовал на то, что в прочитанном им «Кратком понятии о всех науках, для употребления юношества» Ж. А. С. Формея, впервые изданном по-русски в переводе с немецкого в 1764 году, при перечислении разных монархий и империй не упоминается Российская. Из Петербурга, познакомившись с творениями Попова и, видимо, не найдя в них ничего крамольного, ответили, что надо бы его освидетельствовать и, если окажется безумным, отправить в Спасо-Евфимиев монастырь, а если нет, то послать на службу в отдаленный город227227
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2345. Л. 1–120.


[Закрыть]. В 1781 году ничего крамольного не обнаружили и в сочинениях другого казанского жителя, престарелого мещанина Василия Ильина, которого велено было оставить в той же богадельне, где он содержался и до того228228
  Там же. Д. 2575. Л. 1–17.


[Закрыть]. В 1775 году в Спасо-Евфимиев монастырь был отправлен солдат Илья Буханов, пославший некие бумаги на высочайшее имя, при знакомстве с которыми в Тайной экспедиции было решено, что «состоят оные в одном пустом и совсем сумасбродном вранье»229229
  Там же. Д. 2398. Л. 8.


[Закрыть]. В Киевской губернии в 1774 году священник Прокопий Михайловский написал письмо тамошнему митрополиту, в котором утверждал, что в инструкциях о порядке поминовения лиц царской фамилии нельзя слово «бывший» употреблять по отношению к Петру III. Острожный и, вероятно, озадаченный этим письмом митрополит на всякий случай переслал его губернатору Ф. М. Воейкову, но тот, по-видимому, не захотел с этим разбираться и отослал письмо обратно, сославшись на то, что в тексте два слова на латыни, которые он не смог разобрать. Митрополит, которому пришлось взять ответственность на себя, решил, что Михайловский безумен и предложил отправить его для исправления в пустынь. В Петербурге разбираться с политическими взглядами священника не стали и с мнением митрополита согласились230230
  Там же. Д. 2392.


[Закрыть].

Примечательная резолюция, демонстрирующая, как во второй половине столетия, в «Век Разума», стали оценивать претензии безумцев на свое высокое происхождение, содержится в деле украинского казака Прохора Галушки, в 1781 году назвавшего себя «первым императором». В Тайной экспедиции постановили:

От имевшаго неповрежденной разум человека такого вранья отнюдь бы произойтить не могло, почему оное его изречение по благоразумию и существу своему заслуживает совершенное призрение231231
  Там же. Д. 2577. Л. 21 об.


[Закрыть].

Галушка, очевидно, не был мошенником-самозванцем, пытавшимся извлечь из своих вымыслов какую-то выгоду, и вряд ли мог более чем через полвека после смерти Петра I обрести сторонников и «благоразумие» подсказывало, что никакой опасности для власти он явно не представлял.

Не представлявший реальной опасности словами или писаниями безумец, как уже говорилось, нередко отдавался на попечение родственникам. В 1776 году в Тайную экспедицию попал копиист Николай Дмитриев, считавший себя сыном герцога Голштинского. Проводивший допрос Шешковский задал ему вопрос: «Ведаешь ли ты, что таких болтунов, кои себе ложныя имена присвояют, не только бранят, но и бьют?» Дмитриев в ответ заявил, что «болен головой», на своем высоком происхождении не настаивает и больше об этом никому говорить не станет. По высочайшему повелению он был отдан на попечение отца, поручика Адмиралтейства232232
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2458. Л. 1–18.


[Закрыть]. За тридцать лет до этого, в 1746 году, в то время капитан-командору, а впоследствии вице-адмиралу В. Я. Римскому-Корсакову был отдан на попечение его брат ротмистр Лейб-гвардии кирасирского полка Владимир Римский-Корсаков, через год выздоровевший и отправленный обратно служить233233
  Там же. Оп. 1. Д. 367. Ч. 8. Л. 32–57.


[Закрыть]. В 1757 году был отдан отцу, отставному прапорщику, кондуктор Инженерного корпуса Кондратий Расновский, повинный в том, что во время церковной службы нюхал табак, а на сделанное ему замечание стал материться и говорить: «…я де на него [именной указ] плюю, я де и сам император»; отец утверждал, что Расновский болен меланхолией234234
  Там же. Ч. 12. Л. 29–52.


[Закрыть]. В 1761 году на попечение родственника был отдан отставной капитан, участник Семилетней войны Макар Лавров235235
  Там же. Оп. 1. Д. 367. Ч. 14. Л. 356.


[Закрыть].

Также в 1779 году решилось дело 39-летней Александры Корсаковой, называвшей себя дочерью императрицы Елизаветы Петровны и А. Г. Разумовского236236
  Краткое изложение дела Корсаковой см.: Курукин И. В., Никулина Е. А. Повседневная жизнь Тайной канцелярии. М.: Молодая гвардия, 2008. С. 461–462.


[Закрыть]. Она утверждала, что воспитана была в доме капитана Василия Рагозинского (Рогозинского), куда ее привез граф П. Б. Шереметев. Когда ей было четырнадцать лет, ее якобы представили императрице, и та в присутствии великой княгини Екатерины Алексеевны признала в ней собственную дочь. Позже Екатерина II, вернувшись в Петербург после своей коронации, в присутствии Г. Г. и А. Г. Орловых называла ее своей невесткой. За два года до этого, в 1760 году, Александра вышла замуж за Ивана Алексеевича Корсакова и родила от него шестерых детей, из которых выжили только две дочери. Участник Архипелагской экспедиции капитан первого ранга Корсаков, командовавший кораблем «Европа», получившим во время похода повреждение в проливе Ла-Манш, скончался в Портсмуте в 1770 году. По свидетельству А. С. Мордвинова, его смерть так подействовала на жену, что она сошла с ума. Живя в доме Мордвиновых, она стучала палкой по стенам, глядела на стены, как в зеркала, называла себя «красавицей», дралась со служанками, хотела зарезать собственных дочерей и за бесценок распродавала вещи, которые из жалости скупала и посылала отправленным к бабушке дочерям Корсаковой вдова адмирала С. И. Мордвинова. Императрица велела запросить дядю несчастной женщины, старицкого уездного предводителя дворянства Ивана Вульфа, не заберет ли он ее к себе, и тот согласился237237
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2537. Л. 1–31.


[Закрыть].

Совсем иным оказался исход дела другой женщины – жены генерала Василия Ивановича Храповицкого. Дочь знаменитого петровского гидротехника Михаила Сердюкова, о которой ходили слухи, что в действительности она внебрачная дочь Петра I, мать кабинет-секретаря Екатерины II, литератора и сенатора Александра Храповицкого, красавица, изображенная на хранящемся в Русском музее портрете кисти Пьетро Ротари, Елена Михайловна, по уверению ее мужа, сошла с ума и говорила оскорбительные вещи об императрице, о чем он, муж, узнал от своих дворовых, вернувшись из армии в 1771 году. Докладывая об этом государыне, Вяземский упомянул, что ранее Храповицкая жаловалась на родственников, которые якобы хотят ее убить, что не подтвердилось, а также рассказал о ее «развращенной жизни». Генерал-прокурор предложил следующее:

…а по сим обстоятельствам и не остается ни малейшей нужды спрашивать ее в говорении тех оскорбительных слов, ибо, естли к формальному о сем следствию приступить, то неинаково откроется как то, что она по безумию своему и дерзости умножит и еще свое преступление, а тем самым и подвергнет себя наизлощастнейшему уже жребию, то в разсуждении сего, а не меньше, чтоб по тому следствию иногда и невинных людей не подвергнуть к каковому-либо нещастию, оную Храповицкую не спрашивать и следствия никакова не производить.

Екатерина II с этим рассуждением согласилась, и Храповицкая, чье психическое нездоровье не было подтверждено никаким медицинским освидетельствованием, была отправлена в казанский Богородицкий монастырь. Мужу надлежало ежегодно переводить в Казанскую губернскую канцелярию 120 рублей на ее содержание, но, судя по переписке 1774–1777 годов, делал он это не регулярно. Документы дела Тайной экспедиции свидетельствуют, что Храповицкая провела в монастыре десять лет и умерла 21 июня 1781 года, оставив после себя долги, в том числе «хлебнику за француские хлебы 1 руб.»238238
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2326. Л. 1–51. Документы дела уточняют дату смерти Храповицкой, которая в разных источниках указана по-разному, например в статье о ее отце в Википедии указан 1786 год, на сайте портала Rodovid – 1780 год. В посвященной ей заметке на сайте «Древний Волок», опубликованной в 1999 году, говорится: «Год смерти нашей героини неизвестен, и мы не знаем, пережила ли она своего мужа» ([Электронный ресурс] http://vischny-volochok.ru/gazeta_DV/1999/stat_1999_009.shtml (дата обращения: 20.09.2023)).


[Закрыть].

Почему судьбы этих двух женщин оказались столь разными? В первом случае различные свидетели смогли подтвердить наличие безумия у Корсаковой, во втором же оказалось достаточно слов мужа, ссылавшегося на рассказы дворовых, проверять которые сочли излишним. И это при том, что доносам крепостных на своих хозяев по закону верить не полагалось. Первая из женщин претендовала на родство с царской фамилией, вторая – якобы оскорбляла непосредственно государыню. По-видимому, при вынесении решений сказалось личное отношение к ним императрицы. Корсакова, с которой Екатерина вряд ли когда-либо встречалась, была в ее глазах жертвой трагических обстоятельств, вдовой умершего при исполнении служебного долга офицера, после смерти которого императрица распорядилась выдать вдове две тысячи рублей. Храповицкая же была светской дамой, знакомой, вероятно, с императрицей лично. Последняя наверняка знала про скандальную репутацию генеральши – и вследствие «развращенной жизни», и из‑за жестокого обращения с крепостными, которые, по некоторым сведениям, ранее покушались на жизнь хозяйки, за что шесть человек отправились на каторгу, а трое после наказания кнутом и плетьми возвращены обратно239239
  Матюнин Р. И. Дочь самоучки – жена генерала. [Электронный ресурс] http://vischny-volochok.ru/gazeta_DV/1999/stat_1999_009.shtml (дата обращения: 11.08.2023).


[Закрыть]. Возможно, они решили Храповицкой отомстить, оговорив ее перед мужем.

Ил. 6. П. Ротари. Портрет Елены Михайловны Храповицкой, рожденной Сердюковой, 1750‑е – начало 1760‑х годов © Русский музей, Санкт-Петербург, 2024

Парадоксально, но властных, активных, претендующих на субъектность и тем самым нарушающих неписаный гендерный порядок женщин Екатерина, тридцать четыре года единолично управлявшая огромной империей, явно недолюбливала и в семейных конфликтах высшего общества, которые ей приходилось разбирать, нередко выбирала сторону мужа, тем самым поддерживая этот гендерный порядок240240
  В качестве примера см.: Каменский А. Б. Дело капитанши Воейковой // ЭНОЖ «История». 2023. № 3 (125) ([Электронный ресурс] http://history.jes.su/issue.2023.1.3.3-125 (дата обращения: 03.11.2023).


[Закрыть]. Стоит при этом заметить, что, согласно наблюдениям зарубежных историков, попытки женщин раннего Нового времени выйти за рамки общественно признанных границ в принципе воспринимались как признак безумия. Р. А Хьюстон, однако, уточняет, что «женщин признавали безумными не потому, что они нарушали границы, установленные патриархатом, а потому что выходили за рамки норм собственного пола»241241
  Houston R. A. Madness and Gender in the Long Eighteenth Century // Social History. 2002. Vol. 27. No. 3. P. 320.


[Закрыть].

Не исключено, что Храповицкий попросту хотел избавиться от жены. В этом не было ничего необычного. Естественно, никакой статистики подобных случаев на российском материале не существует, но применительно к Англии, как отмечает та же Хьюстон, «представление о том, что мужчины использовали дома для сумасшедших, чтобы избавиться от нежелательных жен, – это часть фольклора о восемнадцатом столетии»242242
  Ibid. P. 314.


[Закрыть]. В резолюции же Вяземского можно усмотреть и нежелание раздувать дело, вовлекая в него других людей, что неминуемо произошло бы, если бы следствие стало разбираться с тем, что именно говорила Храповицкая об императрице. Объявление ее сумасшедшей давало возможность избежать публичного скандала и одновременно избавляло знатную даму от уголовной ответственности, что уже в первой половине XIX века стало довольно распространенной практикой, применявшейся властями по отношению к светским особам243243
  См.: Велижев М. Б. Мишель Фуко, Петр Чаадаев и история безумия в России.


[Закрыть].

Родственники, однако, далеко не всегда соглашались брать безумца под свою опеку или выделять средства на его содержание, но они могли оказать влияние на его дальнейшую судьбу. Отставной прапорщик Иван Забелин совместно с братом, отставным капралом, владел имением в Валдайском уезде. Когда в 1775 году его, ходившего по деревням с клюкой и ножом и называвшего себя императором Иваном Васильевичем, по предложению новгородского губернатора Я. Е. Сиверса было решено отправить в Иверский монастырь, с брата попытались взять обязательство его содержать. Последний, ссылаясь на бедность, отказывался. Однако эта отговорка не была принята, и по высочайшему повелению было указано часть доходов с имения посылать в Валдайскую воеводскую канцелярию. Позднее выяснилось, что имение продано, и ничего не оставалось, как тратить на Забелина казенные деньги244244
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 2411. Л. 1–19.


[Закрыть]. Напротив, мать поручика Федора Яснопольского в 1791 году сама попросила забрать у нее сына, чье безумство было подтверждено его братом и владимирским дворянским собранием, пообещав давать на его лечение 50 рублей в год. Екатерина повелела отправить Яснопольского в Спасо-Евфимиев монастырь, но владимирский губернатор Заборовский резонно счел, что 50 рублей недостаточная сумма, и запросил добавить еще 25. Судя по тому, что уже в следующем году поручик был возвращен матери, таких средств у нее не нашлось245245
  Там же. Д. 2780.


[Закрыть].

В 1748 году, когда в Тайной канцелярии решалась судьба сошедшего с ума прапорщика Григория Языкова, его жена просила, чтобы его послали в один из муромских монастырей поблизости от их имения. Просьба была исполнена, и Языков был определен в Спасо-Преображенский монастырь. В 1763 году его сыновья, один из которых был в это время адъютантом генерал-прокурора А. И. Глебова, а другой – сержантом Главной артиллерии, обратились в Сенат с просьбой об освобождении отца, и она также была удовлетворена246246
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 367. Ч. 6. Л. 42–53.


[Закрыть]. В 1747 году в новгородский Свирский монастырь был помещен подпоручик Преображенского полка Дмитрий Никитин. Его сестре Федосье, вдове сержанта Семеновского полка, было отдано в управление его имение, из доходов с которого она должна была оплачивать содержание брата. Вскоре Федосья заявила, что крестьяне стали ей «ослушны», денег не посылают и говорят, что их помещик выздоровел. Находившийся с Никитиным в монастыре дворовый в свою очередь сообщил, что Федосья отказалась присылать брату одежду и пищу, а в 1750 году наместник монастыря написал, что она не присылает ничего: нет свечей, а солдаты, караулящие Никитина, ходят в обветшалой одежде и обуви. В том же году из Тайной канцелярии последовал указ в провинциальную канцелярию «увещевать» крестьян и велеть им быть в повиновении у сестры узника, чье заключение продолжалось до 1763 года, когда с просьбой об освобождении в Сенат обратилась его жена247247
  Относящиеся к Никитину документы оказались распределены по нескольким архивным делам: РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 367. Ч. 5. Л. 459–545; Ч. 6. Л. 61–72; Ч. 14. Л. 599–615.


[Закрыть]. В 1768 году епископ иркутский и жена комиссара Китайского каравана Симона Свиньина, отправленного в монастырь в 1762 году, через иркутского губернатора Адама Ивановича Бриля просили о его освобождении. Вяземский предложил оставить все на усмотрение Бриля, и императрица наложила на это предложение резолюцию «быть по сему»248248
  Там же. Ч. 14. Л. 594 – 594 об.


[Закрыть].