Текст книги "Психотехнологии. (Базисное руководство)"

8. Понятие о манипулятивных, помогающих, развивающих и социально-стабилизирующих психотехнологиях; специфика содержания, технологического оформления и исследования.

9. Психотехнологии в системе наук о психике и гуманитарных науках. Место психотехнологий в секторе наук о психике.

10. Психотехнологии и авангардные науки. Место психотехнологий в общем корпусе науки.

11. Исследование комплексной и сравнительной эффективности наиболее проработанных и состоятельных в содержательном плане психотехнологий: консультирование (психологическое, социальное, бизнес-консультирование, консультирование без уточнения целеполагания и контактной группы); развивающие и адаптивные тренинги (психотерапевтические, психологические, социальные, тренинги без уточнений целеполагания и клиентской группы); коучинг; медиация, образовательные и воспитательные психотехнологии; психогигиена; психопрофилактика; эффективная самоорганизация с использованием ресурсов психического; иные проработанные психотехнологии. По каждой номинации может и должно быть проведено подобное исследование с использованием принципов и подходов доказательной исследовательской практики.

12. Исследование и выведение наиболее эффективных методологических и содержательных характеристик по главным профессиональным спецификациям психотехнологической деятельности: профильная научно-исследовательская деятельность; специальное образование; практическая деятельность; организация; нормативное регулирование; экспертная деятельность.

13. Исследования по наиболее актуальным проблемным темам, так или иначе присутствующим в поле современных психотехнологий: психологическая безопасность; психо-экология; психо-этика; искусственный интеллект – человек; виртуальная реальность – человек; возможные вредные последствия у человека, группы, общества в связи с использованием тех или иных психотехнологий; адекватная, в том числе правовая оценка таких негативных последствий.

14. Исследования в области экспериментальных психотехнологий по основным направлениям авангардных наук о психике (например, психотехнологии и управление временем; психотехнологии в аспекте развития ассоциированного сверх-адаптивного интеллекта и проч.).

15. Деструктивные психотехнологии и возможности эффективного противодействия.

Отрасль наук: Науки о психике.

Заключение

Актуальность выведения специальности «Психотехнологии» в статус прикладного научного направления и формирование долговременной исследовательской программы по данному направлению, в связи со всем сказанным, не вызывает никаких сомнений.

Структура и содержание настоящего документа разработаны на основании имеющихся достижений в сфере наук о психике, в частности – в области научной психотерапии, социальной психотерапии. То есть, стартовая теоретическая база у формирующейся научной специальности имеется. Профессиональное психотерапевтическое и психологическое сообщество Российской Федерации и стран, участвующих в деятельности Международного ученого совета по психотерапии и Академического совета МАНП, располагают необходимыми организационные и кадровыми возможностями по организации экспертиза научных достижений в сфере психотехнологий.

В ходе обсуждения настоящего проектного документа на совместном заседании Международного ученого совета по психотерапии и Академического совета МАНП 12 декабря 2023 года был утвержден Паспорт научной специальности «Психотехнологии» и соответствующим образом расширена сфера компетенции МУСП и АС МАНП.

Таким образом, в настоящее время научно-практическое направление «Психотехнологии» имеет статус самостоятельной и состоятельной научной специальности с возможностью планирования и реализации научно-исследовательских проектов и прохождения квалифицированной экспертиза научных достижений по данной специальности.

РАЗДЕЛ I.
Психотехнологии как инструмент культурного и цивилизационного развития человечества в различные исторические эпохи (систематический обзор по результатам эпистемологического анализа)

Вводная информация

Настоящий раздел монографии, выполненный по результатам проведенного эпистемологического анализа, раскрывает содержание первого звена в общем исследовательском алгоритме становления рассматриваемой научной дисциплины «Психотехнологии» – этапа проблематизации. Данный раздел демонстрирует истинную глубину и сложность исследовательских задач, и, следовательно, формирует горизонт тематического исследовательского проекта.

Таким образом, здесь будут рассмотрены наиболее значительные проблемные узлы становящегося научно-практического направления «Психотехнологии»: глобальные вызовы эпохи Новейшего времени, прямо или косвенно обращенные к рассматриваемой сфере психотехнологической деятельности; культурно-исторический аспект с обоснованием этапов становления психотехнологической практики и науки, и прояснением сущностных аспектов данного вида деятельности; собственно научная проблематика, в частности неготовность общего корпуса науки и, тем более, сектора наук о психике к формированию адекватных объяснительных моделей воздействия психотехнологий на психику и адаптивные кондиции человека, группы, общества; проблема уровней контроля над ситуацией в сфере распространения психотехнологий, в том числе агрессивных; институциональная проблематика; проблемы этического и нормативного регулирования, проблемы в сфере подготовки специалистов ментального профиля; собственно футурологическая проблематика в сфере психотехнологий.

В данной последовательности, и по необходимости кратко, мы и рассмотрим предварительные результаты проведенного эпистемологического анализа.

Глобальные вызовы эпохи

Необходимость обращения к теме психотехнологий в первую очередь связана с обстоятельствами, которые лишь с известными оговорками можно обозначить как внешние и которые имеют крайне неблагоприятную тенденцию стремительного и неконтролируемого кризисного развития с предсказуемым катастрофическим итогом.

Речь здесь идет о глобальных экологических проблемах, эффективное решение которых невозможно без «прорывных» достижений в сфере таких психотехнологий как эволюционная этика, экология разума (Г. Бейтсон, 2005, 2016), психоэкология, психоэтика. Но также – и о процессе распространения деструктивных социальных эпидемий Новейшего времени, на наших глазах перерастающим в главную угрозу существующему социальному порядку.

Нет никакого сомнения в том, что, с одной стороны, мы являемся свидетелями абсолютно беспрецедентного роста степени агрессивности среды – и в большей степени информационной среды, нежели природной. С другой стороны, мы наблюдаем все более ускоряющуюся динамику разрушения адаптивного потенциала (или потенциала здоровья) человеческой популяции,. Притом что какого-либо ощутимого успеха в сфере противодействующих усилий – а по другим, более жестким оценкам речь идет о вполне очевидном провале таких усилий – идейное и технологическое содержание доминирующих цивилизационных процессов нам так и не принесло. И далее, понятно, что только лишь радикальный разворот векторов цивилизационного развития в сторону существенного снижения степени агрессивности среды с одной стороны, и «прорывного» улучшения адаптивных кондиций современного человека и общества – с другой стороны, способен изменить обозначенную здесь тревожную ситуацию в позитивном направлении. А такой разворот возможен лишь с разработкой эффективного научно-практического направления «Психотехнологии».

Далее необходимо иметь в виду, что наиболее агрессивный агент внешней среды – рынок деструктивных психотехнологий – в последние десятилетия не только увеличивался в объемах, но и непрерывно расширялся по ассортименту используемых технологий. Озабоченность по этому поводу выражали многие известные ученые и философы, в том числе известные специалисты в области лингвистики, технологий контроля сознания Н. Хомский (1989), С. Хассен (2001), Н. Д. Узлов (2011), П. Кауфман, (2024). Этими специалистами в конце прошлого и начале нынешнего века отмечался взрывной рост использования психотехнологий, ограничивающих свободу человека: информационного манипулирования сознанием и поведением человека, деструктивного социального влияния, манипулирования личностью, манипуляции сознанием, скрытого управления человеком, тайного принуждения личности, контроля сознания, «промывания мозгов», рефлексивного управления, психоинжиниринга, психологического кодирования, несанкционированного программирования, «зомбирования», «шизофренизации» массового сознания, «теневой» психологии, создания виртуальных «групп смерти», создания компьютерных игр, стимулирующих суицидальные тенденции и проч При том, что сектор конструктивных психотехнологий – в первую очередь профессиональной психотерапии, психологического консультирования, экологически выверенных тренинговых технологий, инновационных психотехнологий воспитания и образования – так и не был надежно отграничен от деструктивного психотехнологического сектора. В теоретических концептах, на которых базировались данные технологии, вопросы современного понимания, сохранения и развития крайне важной категории индивидуальной и социальной устойчивости-свободы в ходе прохождения соответствующего психотехнологического цикла, в должной степени не прорабатывались. В силу чего некоторые чрезмерно критически настроенные авторы до самого последнего времени считают даже и научную психотерапию и психологическое консультирование не более чем «промыванием мозгов».

Но и это еще не все. Социальные, экономические, политические и иные глобальные кризисы, сотрясающие население планеты в последние десятилетия, не возникают на пустом месте. Речь следовательно идет о глубинном кризисе стержневых параметров порядка, координирующих бытие современного человека. По мнению многочисленных экспертов-футурологов доминирующая система координат с ее несущими смыслами как минимум перестала выполнять ресурсную функцию для большей части населения. Как максимум – вследствие трансляции «родимых пятен» в проекцию будущего эта отжившая свое система становится источником постоянной фрустрации и перманентного многовекторного кризиса. Готовы ли специалисты ментального профиля к тому, чтобы принять и этот вызов? Есть ли у специалистов-психотехнологов, экспертов, ученых, действующих в этой области, хотя бы намек на видение обновленной ресурсной системы координат, которую можно предложить человечеству, переживающему, возможно, наиболее тяжелый по своим проявлениям и последствиям кризис? Может ли сфера психотехнологий и в этом глобальном смысле стать масштабной и наиболее востребованной – в том числе институтами науки, культуры, политики – технологией и практикой формирования обновленных параметров цивилизационного порядка? И пока что ответ здесь такой – скорее «нет», чем «да».

Наконец, безусловно следует иметь ввиду, что в области ментальных дисциплин – и в первую очередь в психотерапии и психологическом консультировании – приоритетный этический принцип «не навреди» был реализован за счет введения в данную сферу профессиональной деятельности базовых принципов и требований биоэтики. При этом главные требования здесь заключались в использовании только таких технологий и методов профессиональной помощи, эффективность которых доказана и не вызывает никаких нареканий с позиции прочих этических принципов. Тем не менее, должным образом проработанной и апробированной технологии научных исследований в авангардном секторе наук о психике, так же как и в собственно психотехнологической сфере, разработано до самого последнего времени разработано не было. И это, вне всякого сомнения, главный интеллектуальный вызов эпохи.

Однако прежде, чем мы обратимся к актуальной проблематике профильных научных исследований, рассмотрим важнейший культурно-исторический аспект становления психотехнологической традиции, без учета которого любые объяснительные модели, проясняющие взаимодействия традиционных и современных психотехнологий с психикой человека, группы, общества, будут неполными.

Психотехнологии в процессе культурно-исторического развития человека и общества

Приступая к изложению настоящего раздела необходимо иметь ввиду глубинный эпистемологический контекст рассматриваемой здесь проблематики. В частности – непримиримый конфликт двух базисных способов способов познания реальности, на основе которых стихийно складываются или преднамеренно конструируются известные нам ареалы адаптивных психотехнологий. Эти фундаментальные способы познания реальности (в сущности – наиболее масштабные, эпохальные психотехнологии, не заявляемые в качестве таковых) обозначаются как «Гнозис» и «Логос».

При этом, понятие «Гнозис» определяется нами как наиболее древний эпистемологический архетип, или способ постижения сложной темпоральной конструкции объемной реальности, основанный на уникальной генеративной и пластической функции психического.

Понятие «Логос» определяется как доминирующий в эпоху Нового и Новейшего времени способ познания, ориентированный на исследование закономерностей плана так называемой «объективной» реальности, и конфликтующий с гностическим способом познания «объемной» реальности.

Проблема конфликта Гнозиса и Логоса, столетиями не находящая адекватного решения, так или иначе транслируется в поле традиционных и современных психотехнологий и препятствует адекватной ассимиляции первородной психотехнологической традиции с научными (правильнее сказать наукообразными) установками современной психотехнологической практики и понятными последствиями в отношении эффективности как одного, так и другого ареала.

Традиционное компромиссное решение данной ключевой проблемы в общем цивилизационном поле заключалось в более или менее удачной мифологизации гностического опыта. Что, в итоге, и способствовало формированию ригидных, догматических концептов, выстраиваемых в духе соответствующих конфессиональных установок и требований некритической приверженности к тем или иным догматам.

В сфере современных психотехнологий ситуация еще более сложная, в том смысле, что мифологические конструкции здесь выстраиваются лишь на основании ограниченного эмпирического опыта и его интерпретации в духе заимствованной психологической эклектики. При том, что психология, как наука, пребывает в состоянии перманентного кризиса, и сама эта наука использует в целом неадекватные для сферы психического, заимствованные эпистемологические конструкции. О чем, к примеру, свидетельствует следующее высказывание признанного авторитета в сфере историографии психологии Дэниела Робинсона: «Появление научной психологии не было обусловлено каким-либо открытием, расширившим имеющиеся знания в сфере психического и продемонстрировавшего специфику и независимость нового направления. Таким образом, не успев создать собственные внутренние основания для самостоятельного развития, психология была вынуждена искать убежище в логике развития сложившихся к этому времени естественнонаучных дисциплин, по преимуществу биологических. Но такое убежище могло быть предоставлено наукам о психике только лишь ценой принятия последними определенных обязательств, в частности – ценой отмежевания от своих истоков в философии и ценой жесткого ограничения множества допустимых методов и задач». В данной связи, элементы первичный гностического опыта, так же, как и фундаментальные – генеративная и пластическая – функции психического здесь предельно редуцированы, интерпретируются и технологизируются лишь в соответствии с принятой псевдонаучной мифологией.

Идея Спасения как фундаментальная телеология в гностической мифологии, религии и практике

Первородные психотехнологии были не просто функционально ориентированы, но имели высочайшую цель, сакральные смыслы которой только лишь начинают приоткрываться.

В постижении сложной структуры одухотворенного мира основоположники гностической традиции, мифологии и религии достигли небывалых высот, подлинное понимание которых еще только формируется в подходах и установках авангардных наук о психике.

Первородные гностики прямо говорили о том, что Спасение есть осознание бесконечного разнообразия космоса как Единого и Вневременного. Об этом же сообщают и такие глубочайшие и обращенные в будущее строки из гностического учения: «Мы не знали нашего дома, пока не покинули его. Затем мы обнаружили, что бесконечность – наш дом и вечность – наша судьба». Гностики полагали, что «Мертвые – т. е. не пробудившиеся и не осознавшие в полной мере таинства целостного бытия (авт.) – не живы, а живые не умрут». Эти и другие поразительные гностические логии представляют основу unus mundus, или подлинной, «единой жизни» с постоянным присутствием чувства покоя и полной уверенности (Т. Чертон, 2008).

В известном гностическом апокрифе Дидим Иуда Фома приводит следующее описание идеи Спасения: «И он сказал: Тот, кто обретает истолкование этих слов, не вкусит смерти. Иисус сказал: Пусть тот, кто ищет, не перестает искать до тех пор, пока не найдет, и, когда он найдет, он будет потрясен, и, если он потрясен, он будет удивлен, и он будет царствовать над всем» (Евангелие от Фомы, цит. по изд. 2001). Обрести, следовательно, нужно было не столько истолкование слов, сколько способность к гнозису, откуда и выводятся вот эти потрясающие переживания подлинной – в нашем варианте объемной – реальности, но также и идея бессмертия в этой вневременной реальности.

По-видимому, из этих же первородных гностических корней берет начало и более сложная идея Спасения, основанная на цикличном понимании бытия – в дольнем (телесное бытие в линейном времени) и в горнем (духовное бытие в полюсе вечности-бесконечности) мирах. При том, что даже и не вполне «живые» или «ожившие» в дольнем мире за счет неполного озарения в гностическом опыте рискуют быть возвращенными в этот материальный мир, который – с точки зрения гностиков – если не ад, то нечто вроде чистилища. Поэтому страшна не физическая смерть, но возвращение в телесную жизнь. Отсюда выводится особая ценность горних этических императивов, которые собственно и есть правила получения «постоянной прописки» в полюсе вечности-бесконечности.

Этап трансформации первородного гностического опыта в гностическую религию и практику

В проработанном нами массиве данных (А. Л. Катков, 2022) просматриваются возможности выстраивания обоснованной последовательности этапов формирования главных генераторов и носителей феномена Веры, как фундаментального условия Спасения: первичный гностический опыт – эмпирическая психотехническая практика, связанная с облегченным получением такого опыта – формирование мифа, как особого кода (объяснительной модели) горнего аспекта реальности – разработка ритуала, актуализирующего мифическую идею – формирование религиозной доктрины с полным набором психотехнического инструментария, обеспечивающего приверженность к этой доктрине. И конечно, для каждого из этих этапов характерна собственная психотехнологическая специфика, которая не то, чтобы разрывает, но точно фрагментирует общую панораму психотехнологической реальности в недифференцированую эпистемологическую эпоху.

Так например, в «допотопные» времена, как мы знаем из наиболее древнего гностического источника (Книга Еноха), Енох ходил перед Богом – как бы мы сейчас сказали «законным Представителем» потенциального-непроявленного полюса сложно организованной структуры объемной реальности, и выстраивал с этим Персонифицированным Образом объемной реальности особые отношения. И мы также хорошо знаем, что именно факт особых и личных отношений человека с Богом как раз и является «краеугольным камнем» практически всех религиозных доктрин. Ибо только лишь на этом «краеугольном камне» – согласно многих авторитетных свидетельств – и зиждется феномен Веры. Отсюда, приоритетные психотехнологии того времени должны были способствовать воспроизведению гностического способа генерации процесса взаимодействия идентифицированных статусов объемной реальности, в том числе персонифицированных богов и ангелов. Последних, как в случае Еноха – с очевидной пользой для людей того времени: к примеру, ангел по имени Азазел научил людей «видеть, что было позади их» (Книга Еноха, цит. по изд. 2016).

Таким образом для гностиков с таким вот актуализированным ангельским продолжением никакого секрета не было в том, что человек не начинается и не заканчивается границами своего тела. А для древнеиндийской гностической ветви наличие в человеке психического существа, отличного от физического тела, сущности, которая развивается, «достраивается» в продолжении многих земных жизней – в этом-то и есть смысл, и оправдание всех этих жизней – является некой аксиомой, даже и не требующей особых пояснений или доказательств. И понятно, что если есть задача что-либо менять в телесной оболочке, которая выстраивается вокруг информационной основы феномена жизни, то нужно взаимодействовать с этой информационной сущностью, или же тем, «что позади нас». В этом собственно и заключается функциональная подоплека всех «волшебных» манипуляций и заклинаний.