Текст книги "Становление теории человеческого капитала в рыночной экономике"

2.3. Альтернативные взгляды на роль нематериальных компонентов человеческого труда

Параллельно теории человеческого капитала появились альтернативные взгляды на роль образования и производственного опыта как факторов экономического роста на микроуровне. К ним, прежде всего, относятся взгляды радикальных экономистов, таких как С. Боулс, Д. Гордон, Г. Джинтис, М. Карной, Р. Эдвардс и др. Их основная идея состоит в том, что образование не столько формирует человеческий капитал индивида, сколько воспроизводит социальное неравенство, подчиняя труд капиталу. Они опирались на исследования П. Тобмена, исследовавшего роль наследственного фактора на выборках с близнецами и показавшего, что на долю образования приходится всего 6 % различий в заработках в сравнении с 45 % различий, связанных с генетическим потенциалом и 12 % различий, связанных с социальным происхождением. Образование, по мнению леворадикальных исследователей, выступает лишь посредником между социальным статусом работника и социальным статусом его родителей, но не определяющим доходы фактором.

Вторым выводом радикальных экономистов был вывод о том, что корреляция между образованием и заработками обнаруживается лишь для агрегатных, групповых величин и не прослеживается при анализе индивидуальных данных.

Взгляды радикальных экономистов тесно связаны с концепциями образования как механизма воспроизводства власти и образования как социального фильтра. Основателем первой является представитель английской социологии школы Б. Бернстайн. В 70-е гг. ХХ века он обосновал точку зрения, согласно которой с помощью латентных (скрытых) образовательных программ власть через образование воспроизводит сама себя. Теория фильтра (английский экономист П. Уилс и др.) утверждает, что образование отбирает наиболее способных учащихся. Гипотеза такого отбора (креденциализм) предполагает, что образование не создает человеческий капитал, а осуществляет «транспортировку» в слои элиты генетически более одаренных, закрепляя социальное неравенство на биологическом уровне.

Другая альтернативная концепция человеческого капитала подчеркивает вероятностный, случайный характер процесса детерминации заработков. Так, К. Дженкс считает, что корреляция между образованием и заработками обнаруживается лишь для агрегатных групповых величин, тогда как при анализе индивидуальных данных связь эта практически исчезает. А все факторы, влияющие на уровень доходов – происхождение, генетический потенциал, пол, возраст, цвет кожи, образование, профессия и другие – способны объяснять не более 22 % всех различий в заработках [32, с.56].

Подвести итог обозначенной дискуссии между ставшей классической теорией человеческого капитала Г. Беккера и альтернативными взглядами на нематериальные составляющие человеческого труда можно, используя позицию самого Г. Беккера. В его докладе Всемирному банку «Human Capital and Poverty Alleviation», размещенном на сайте этой организации в 1994 г., а также в статье 1996 г. "The Economics of Life" показана общая схема взаимосвязи основных параметров человеческого капитала (инвестиций в него) с уровнем доходов человека: социально-экономический статус семьи и врожденные задатки индивида преобразуются в рыночные активы работника через систему образования. Задатки, преобразуются в способности именно в системе формального образования, их влияние на заработки является хотя и существенным, но косвенным. Качество обучения оказывает прямое влияние на будущие доходы как косвенно, так и в прямой форме. Позднейшие активы (опыт и компетенции, полученные в процессе производственного обучения) хотя и определяются более ранними активами, но во многом зависят от «энергии работника» – от его мотивации к труду и готовности тратить время и силы на расширенное воспроизводство человеческого капитала [90].

2.4. Развитие теории человеческого капитала Г. Беккера в конце XX – начале XXI веков

В дальнейшей эволюции теории человеческого капитала можно, на наш взгляд, проследить три основные линии. Первая связана с развитием и уточнением классической модели Г. Беккера и Т. Шульца. Вторая – с трансформацией теории человеческого капитала в модель knowledge-management и связанную с ней теорию интеллектуального капитала. И, наконец, третья линия отражает попытки российских исследователей трансформировать западные теоретические схемы и прикладные модели оценки человеческого капитала к специфическим условиям российского рынка.

Представителя первой линии исходят из признания позиции Г. Беккера и Т. Шульца большинством экономистов: «В последние десятилетия идея, что капитал_состоит из одних физических активов, была подорвана. На ее место постепенно утвердился более всеобъемлющий взгляд, согласно которому капиталом является любой актив – физический или человеческий, обладающий способностью генерировать поток будущих доходов» [92, р.39].

Развивая эту мысль У. Боуэна, И. Бен-Порэт создает концепцию человеческого капитала не как промышленного фактора производства, а как базиса надотраслевой сферы, обеспечивающей развитие всех сфер хозяйства. Бен-Порэт рассматривает человеческий капитал как основу всего хозяйственного базиса общества. Вследствие этого он в определенной мере «отрывает» его от своего носителя-человека. По его мнению, человеческий капитал есть некий фонд, функция которого – «производство трудовых услуг в общепринятых единицах измерения и который в этом своем качестве аналогичен любой машине как представительнице вещественного капитала» [91, р.163]. Подчеркнем, что в этом утверждении автор не сводит функции человеческого капитала к функциям физических средств производства. Исходя из формирования в ХХ веке четвертого сектора общественного производства – информационного или «знаниевого», он рассматривает тенденцию повышения доли прогрессивных отраслей и сфер деятельности, имеющих высокую концентрацию квалифицированной рабочей силы как физического, так и умственного труда. И подчеркивает надотраслевой характер сферы производства знаний как основной сферы реализации человеческого капитала.

Если Г. Беккер применительно к макроуровню использовал термин человеческий потенциал, а свою концепцию человеческого капитала обосновал средствами микроэкономики, то развитие его идей Бен-Порэтом открыло перспективу распространение теоретической модели Беккера и Шульца на макро – и региональный уровни.

В дальнейшем последователи Чикагской экономической школы рассматривают влияние роста стоимости человеческого капитала на экономический рост и трансформацию отраслей экономики и создают различные варианты общих микро– и макроэкономических моделей функционирования человеческого капитала в условиях современной экономики. Основными уровнями анализа являются:

• уровень индивидуальных инвестиций в человеческий капитала и процесс повышения норм отдачи от инвестиций в образование, профессиональную компетентность и здоровье индивида;

• уровень фирмы с такими проблемами как: а) выбор стратегии и планирование инвестиций в человеческий капитал; б) эффективные технологии реализации человеческого капитала как основного ресурса производственной системы; в) управление рисками инвестиций в наемных работников и др.;

• уровень экономики в целом, когда человеческий капитал на макроуровне анализируется не столько в качестве фактора роста ВНД или ВВП, но как основа обеспечения конкурентоспособности страны в долгосрочной перспективе и, прежде всего, по доли освоения мирового рынка инновационных товаров.

Кроме этого рассматривается проблема взаимного влияния инновационной деятельности и человеческого капитала друг на друга, а также их синергетическое влияние на динамику и темпы экономического роста

Кроме Жд. Уолша, Т. Шульца и Г. Беккера эту проблему рассматривал Э. Денисон, по исследованиям которого среди факторов производительности труда на макроуровне, определяющих и темпы экономического роста на первом месте стоит труд (36 %), на втором – инвестиции в развитие экономики (27 %), на третьем – образование (22 %) и затем идут прочие факторы (15 %) [17, с. 552]. Также Э. Денисон ставит проблему качества человеческого капитала, показывая, что его влияние на производительность труда значительно выше, чем отдача от прямых вложений в образовательную и производственную подготовку работника. В рамках исследования процессов глобализации экономики эти идеи развивают Ф. Б. Ларрен, Р. Лукас, Дж. Д. Сакс и др. [64]

Ряд разработанных моделей количественной оценки таких взаимосвязей были апробированы на данных отдельных стран, например, Испании [107], Франции и Великобритании [99]. На моделях оценки человеческого капитала и его влияния на экономические процессы остановимся в третьей части данного раздела, а здесь лишь отметим, что возможности реального применения подобных моделей для адекватного планирования инвестиций в человеческий капитал на том или ином территориальном уровне вызывают сомнения у многих зарубежных и российских исследователей [см., например: 53].

Подводя итог краткой характеристике первой линии в развитии классической теории человеческого капитала, отметим, что последователи Беккера и Шульца в основном шли по пути модификации теоретических схем и математических моделей, предложенных Чикагской школой микроанализа, в том числе в процессе распространения их на макроуровень. Независимо от различий, можно выделить главное, что составляет сущность современной теории человеческого капитала:

1. Человеческий капитал есть производительная способность человека, т. е. способность людей производить предметы, услуги и информацию, имеющую рыночную ценность.

2. Человеческий капитал отличается от физических и монетарных форм капитала соединением в себе природной, генетически заданной основы и приобретенных в процессе образования и трудовой деятельности знаний и опыта. Это есть «мера воплощенной в человеке способности приносить доход. Человеческий капитал включает в себя врожденные способности и талант, а также образование и приобретенную квалификацию» [77, с. 303].

3. Необходимым условием реализации способности человеческого капитала к созданию добавленной стоимости является мотивация или внутренняя личностно-психологическая готовность работника к творческому производительному труду.

4. Структура человеческого капитала включает ряд форм: образовательный капитал (общие и специальные знания), капитал профессиональной подготовки (квалификация и производственный опыт), капитал здоровья, а также капитал трудовой миграции, тесно связанный с капиталом информации (как профессиональной, так и о рынке труда) [90].

Развивая идею капитала здоровья, исследователи выявили взаимообусловленность уровня образования и уровня здоровья. Здоровье как состояние физического, психического и социального благополучия человека (по определению Всемирной организации здравоохранения) увеличивает суммарную отдачу от человеческого капитала на 15–20 % [16, с.64]. В экономике здравоохранения сегодня активно разрабатывается и проблема влияние состояния здоровья нации на качество человеческого капитала. Для этого используется показатель «бремени болезней» – DALY. Он учитывает характерный для населения страны в целом уровни инвалидности, нетрудоспособности и заболеваемости, выраженный в показателях потерянного для производства времени, а затем приведенный к стоимостной форме.

2.5. Трансформация понятия «человеческий капитал» в теории интеллектуального капитала

Ускорение темпов научно-технического прогресса и возрастание роли инновационных компонентов в экономике развитых стран способствовали трансформации категории «человеческий капитал» в категорию «интеллектуальный капитал». В результате, из классического понятия человеческого капитала Беккера, была элиминирована знаниевая составная часть человеческой способности, приносить доход. Тем самым была подчеркнута креативная роль знаний в экономике инновационного предпринимательства. Такая трансформация беккеровской теории осуществлялась по двум направлениям. В первом случае интеллектуальный капитал рассматривается как часть человеческого капитала, обеспечивающую его способность максимизировать инвестиции в творческие способности работников. Во втором – способности человека за счет индивидуальной творческой деятельности максимизировать прибыль от вложений в знания рассматриваются как один из элементов сложной системы нематериальных активов экономической системы.

Не ставя специальной задачи анализа сущности, структуры и методов оценки интеллектуального капитала, выделим в интересах дальнейшего анализа два аспекта: аспект разграничения этих понятий и аспект их соотношения в рамках одной концептуальной модели. Проблема интеллектуального капитала сегодня активно исследуется не только зарубежными [70, 10, 11, 31], но и многими российскими исследователями [6, 86, 14, 66]. Тем не менее, в этой сфере научного знания еще много белых пятен. Так, проблемы, связанные с нечетким определением сущности интеллектуального капитала, подчеркивает, например, В. А. Супрун. Исследователь выделяет так называемый «эффект использования более современного термина». Следствием этого являются:

• игнорирование одного из понятий при изучении другого;

• терминологическое смешение понятий человеческого и интеллектуального капитала, что особенно часто встречается при характеристике изменений в современной экономике.

По мнению В. А. Супрун, понятие «интеллектуальный капитал» вытесняет понятие «человеческий капитал», так как «более точно отражает современные тенденции» [72, с. 103–104]. На наш взгляд, с таким утверждением нельзя согласиться. Интеллектуальный капитал не только более новое или точное понятие. В рамках выделенного нами первого подхода, оно отражает наиболее значимый для инновационной экономики компонент человеческого капитала – творческие возможности человека по поиску, обработке и анализу информации, преобразованию ее в знания с последующей коммерциализацией. При этом понятие «человеческий капитал» не может быть заменено на термин «интеллектуальный капитал» на микроуровне, так как его содержание более широкое, оно отражает те качества индивида, которые оказывают существенное влияние на способы и темпы создания добавленной стоимости: здоровье, мотивация, профессиональная мобильность выступают факторами формирования интеллектуального капитала, но не подводятся под его сущностное определение.

Поэтому интеллектуальный капитал как аккумулированные и реализуемые в условиях рынка интеллектуальные способности работников по объему – более узкое понятие, чем человеческий капитал, и не может заменить последнее на концептуальном уровне. Подобная позиция выражена, например, в концепции Н. Бонтиса: человеческий капитал представляет собой интегрированный человеческий фактор организации, он объединяет специальные знания, навыки и интеллект работников. Бонтис выделяет два условия реализации этих компонентов в экономических результатах деятельности организации – мотивация работников и достаточные инвестиции в персонал [приводится по: 5. с.65].

Второй подход к разграничению интеллектуального и человеческого капитала сформировался в теории фирмы в рамках концепций knowledge– management – управления знаниями фирмы. Здесь также можно выделить множество моделей, как зарубежных, так и отечественных. На наш взгляд, различия между ними не существенны и отличаются скорее терминологией. Приведем несколько примеров.

Микроэкономическую теоретическую модель, наиболее типичную для англоязычных авторов, описывает М. Армстронг. Интеллектуальный капитал состоит из запаса и движения полезных для организации знаний. Они составляют нематериальные ресурсы организации и вместе с материальными (физическим и монетарным капиталом) составляют рыночную стоимость фирмы. Основными составляющими интеллектуального капитала организации являются:

1. Человеческий капитал – знания, умения и способности работников.

2. Социальный капитал – запасы и перемещение знаний, возникающие благодаря сети взаимоотношений внутри и вне организации.

3. Организационный капитал – институализированное знание, сохраняющееся в базах данных, нормативных и инструктивных документах и др. [5, с.64].

М. Армстронг подчеркивает, что последний компонент часто обозначают как структурный капитал, имея в виду знания, воплощенные в структурные компоненты хозяйственной системы. А к социальному капиталу относят также такие нематериальные активы организации как имидж компании, рыночная репутация (goodwill) и торговые марки. Добавим, что в ряде исследований эти компоненты обозначают как рыночный капитал, что на наш взгляд, не совсем точно, так как рыночная позиция фирмы, в соответствии с концепцией И. Ансоффа, определяется и такими фиксированными в материальной форме показателями как доля рынка, конкурентные преимущества и конкурентный статус фирмы. Да и goodwill выступает финансовым показателем, выраженным в стоимостной, т. е. материальной форме.

Отметим, что в описанной модели человеческий капитал как способность работников вырабатывать, сохранять и использовать знания включается в интеллектуальный капитал как более широкое образование. Социальный капитал помогает эти знания «расширять», увеличивать за счет социальных взаимодействий, а организационный капитал не только позволяет сохранять накопленное знание, но дает возможность сохранять его в виде интеллектуальной собственности – знания, имеющего фиксированную рыночную ценность.

В качестве модификаций этой модели приведем теоретические схемы, предложенные в публикациях российских авторов. Так, в работе В.П. Багова, Е.Н. Селезнева и В.С. Ступакова трехкомпонентная модель Армстронга принимает следующий вид. Составными элементами интеллектуального капитала на микроуровне выступают: кадровый капитал, интеллектуальная собственность и маркетинговые активы. Кадровый капитал в свою очередь состоит из:

• человеческих активов: знаний, опыта и профессиональных качеств работников;

• структурных активов: корпоративной культуры, технологии коллективной работы, системы обучения и мотивирования персонала, а также бизнес-технологий.

Интеллектуальная собственность включает в себя такие нематериальные активы как объекты промышленной собственности, объекты авторского права и ноу-хау организации. Маркетинговые активы состоят из имиджа фирмы, клиентской базы, продуктивных контактов в национальной инновационной сфере и эффективные международные связи [6, с. 1113].

Признавая возможность использования теоретической модели этой группы авторов, отметим, что, на наш взгляд, в ней допущено не совсем четкое разведение компонентов. Так, к кадровому потенциалу отнесен и собственно человеческий капитал организации в беккеровском смысле, а также отдельные элементы социального и организационного капитала из модели М. Армстронга. Так выделяя в структурных активах корпоративную культуру, технологии коллективной работы и принципы руководства персоналом, авторы не учитывают, что два последних компонента входят в корпоративную культуру в качестве ее элементов, а реализуемые бизнес-технологии могут быть отнесены к ноу-хау как к компоненту интеллектуальной собственности. Технологии коллективной работы, в свою очередь, могут быть отнесены к внутреннему социальному капиталу организации, как и отнесенные к маркетинговым активам контакты и связи на национальных и международных рынках.

В.А. Супрун в качестве оптимальной модели соотношения интеллектуального человеческого капиталов предлагает следующую схему. Интеллектуальный капитал включает:

• человеческий интеллектуальный капитал – знания, носителем которых являются люди;

• структурный капитал – наличие нематериальных активов и «проявление организационных способностей предприятия отвечать требованиям рынка;

• потребительский капитал – отношение предприятия с потребителями его продукции и поставщиками ресурсов: постоянство и лояльность контрагентов, взаимосвязи предприятия [72, с. 106–109].

По поводу представленной схемы отметим следующее:

• автор использует понятие «человеческий капитал» в беккеровском смысле, но недопустимо сужает его содержание до одного, знаниевого компонента;

• автор необоснованно включает в структурный капитал и интеллектуальную собственность (нематериальные активы в бухгалтерском смысле), и качество стратегического менеджмента предприятия;

• отношения с потребителями и поставщиками в качестве потребительского капитала, на наш взгляд, также достаточно уязвимая конструкция, поскольку лояльность покупателей обеспечивается конкурентоспособностью продукции или услуг, а поставщики, в соответствии с известной моделью «пяти рингов конкурентной борьбы» Ф. Котлера, выступают в большей мере конкурентами, чем устойчиво лояльными партнерами.

А если из рассмотренной схемы элиминировать экономический интерес покупателей и поставщиков, то их лояльность скорее может быть отнесена к социальному капиталу как системе устойчивых социальных взаимодействий фирмы в контактных зонах хозяйствования.

Признавая более четкое критериальное разведение понятий человеческого и интеллектуального капитала в модели М. Армстронга, следует признать ее большую логическую обоснованность и признать ее большую логическую обоснованность и эвристическую значимость.