Текст книги "Персональная инфраструктура. Книга для тех, кто собрался на самый верх"

6. Середина

Дальше наращивать масштабы деятельности получится, только если потери управляемости персональной инфраструктурой будут оптимизированы.

Размеры группы, которой можно эффективно управлять, – предмет научных дискуссий. Так, известный исследователь групповой динамики Марвин Шоу утверждает, что верхний предел численности эффективной одноранговой группы – 20 человек, нижний – 5–7[1]1
  Shaw M. E. Group Dynamics: The Psychology of Small Group Behavior. N. Y.: McGraw-Hill, 1981.


[Закрыть].

Если амбиции принципала требуют увеличения команды ключевых исполнителей и выхода за эти пределы, единственный способ сохранить ее целостность, управляемость и результативность – децентрализовать принятие решений оперативно-тактического уровня.

Иными словами, на следующем этапе придется отделить от себя менеджерскую функцию.

В персональной инфраструктуре должен появиться третий компонент – «исполнительная дирекция», которая будет непосредственно руководить командой исполнителей.

При этом какая-то часть ключевых исполнителей может оставаться в прямом подчинении принципала – о причинах этого мы расскажем в соответствующей главе.

Появление менеджеров многократно увеличивает количество исполнителей, которых можно включить в персональную инфраструктуру, обеспечивает ей гораздо более высокую управляемость и, соответственно, результативность. Это, в свою очередь, позволяет принципалу нарастить масштаб деятельности до уровня, эквивалентного среднему бизнесу.

Но у такой персональной инфраструктуры есть недостатки и ограничения.

Прежде всего, существенно бóльшие издержки. Чем выше уровень человека в управленческой иерархии, тем сложнее его найти, а также заменить в случае необходимости. Именно поэтому подбор таких людей, выстраивание и поддержание с ними доверительных отношений – гораздо более ресурсоемкая задача, чем в случае с ключевыми исполнителями, и естественным образом ограничивает ее размеры.

Второй и гораздо более существенный ограничитель связан с фундаментальным недостатком любых иерархических систем – потерей информации по мере ее движения от уровня к уровню. Каждое дополнительное управленческое звено увеличивает риск отказа, который тем выше, чем сложнее управляемый объект. На заре авиации катастрофы происходили из-за ошибок летчиков, управлявших полетом непосредственно. А в современных самолетах, управляемых компьютером, аварии случаются из-за того, что пилоты слишком поздно замечают, когда что-то идет не так.

Поэтому размеры управленческой иерархии также имеют предел, при превышении которого она стремительно теряет эффективность.

Дальнейшее развитие и трансформация персональной инфраструктуры возможны только за счет компонентов, находящихся вне вертикали «принципал – исполнительная дирекция – ключевые исполнители».

7. Крупный размер

Чем масштабнее деятельность принципала, тем на большее число людей, групп и организаций она прямо или косвенно влияет и тем больше интересов нужно принимать во внимание, вырабатывая стратегические решения. А сами решения требуют компетенций все более высокого уровня во все большем числе сфер.

При масштабе деятельности, эквивалентном уровню крупного бизнеса, принимать их единолично, опираясь лишь на поступающую от исполнительной дирекции оперативно-тактическую информацию, слишком рискованно. Возникает необходимость привлечь к этому процессу людей, обладающих глубокими знаниями и опытом в ключевых областях, но не связанных напрямую с текущей деятельностью или основными активами принципала.

Иными словами – отделить от себя стратегическую функцию и сформировать персональный совет директоров.

Этот новый компонент персональной инфраструктуры решает несколько принципиально важных задач.

Во-первых, помогает контролировать исполнительную дирекцию и отчасти ключевых исполнителей.

Во-вторых, содействует принятию более качественных решений за счет подключения дополнительного опыта и знаний.

В-третьих, позволяет генерировать качественные и оригинальные идеи.

А также выполняет не менее важную роль «стратегического тормоза», критически оценивая инициативы принципала и удерживая его от ошибочных действий.

Наконец, он может служить дополнительным источником внешних ресурсов, прежде всего новых связей и репутации.

«Совет директоров» в составе персональной инфраструктуры должен состоять главным образом из «независимых директоров» – то есть людей, сопоставимых по своему уровню с социальной группой принципала.

8. Старшие товарищи

Если масштабы деятельности соизмеримы с уровнем сверхкрупного бизнеса, то обслуживающая ее персональная инфраструктура может позволить себе еще один компонент – «попечительский совет», или «совет старейшин».

Как следует из названия, его составляют люди, занимающие еще более высокое положение в социальной иерархии, чем принципал. Даже если его имя уже в верхних строках рейтинга Forbes.

На этом уровне другие механизмы уже не расширят его возможности. Стратегического преимущества не даст ни включение в персональную инфраструктуру равных по статусу людей, ни тем более ее расширение за счет тех, кто уступает ему в уровне. Дальнейшее развитие возможно только за счет тех, кто обладает еще бóльшими возможностями, чем он.

Этому компоненту персональной инфраструктуры делегируется функция коллективного наставника и покровителя принципала. Очевидно, что таких людей не может быть много и выстроить с ними устойчивые отношения нелегко. Соответственно, эта группа – самая малочисленная. И самая дорогостоящая с точки зрения затрат времени и сил, необходимых для ее формирования и поддержания.

Чтобы выделить вышеперечисленные элементы персональной инфраструктуры и передать им соответствующие функции, потребуется не только соответствующий масштаб деятельности, но и время и серьезные усилия. Именно поэтому законченный вид эти элементы приобретают далеко не сразу – и на каждом этапе развития системы их состав и функции будут отличаться.

Поэтому в следующих главах мы будем рассматривать персональную инфраструктуру в ее максимальной конфигурации – когда дифференциация и делегирование функций принципала уже завершены.

Глава 2. Я

9. Базовый элемент

«Театр начинается с вешалки», – говорил Константин Станиславский. «Мегафон начинается с тебя» – гласил девиз компании, когда ее возглавлял один из моих учеников. Так и персональная инфраструктура начинается с ее бенефициара – самого принципала.

Если представить ее в виде детской пирамидки, то принципал здесь базовый элемент – диск-основание со стержнем, на который будут нанизываться составляющие персональной инфраструктуры, перечисленные в предыдущей главе. Соответственно, от свойств его личности зависит, какой будет эта инфраструктура – с точки зрения и состава, и качества компонентов, и масштабов, до которых она может вырасти.

Но не только. Персональная инфраструктура – рычаг, многократно усиливающий потенциал человека, его индивидуальность. Она воспринимает его ценностные установки, интересы, систему целеполагания, максимизирует черты характера и личные качества, за счет которых он добивается результатов. То же происходит и с его недостатками, слабыми местами и уязвимостями.

Поэтому и строительство, и модернизацию персональной инфраструктуры следует начинать с себя. Чем лучше принципал знает свои сильные и слабые стороны, чем четче представляет свои цели, задачи и планы, тем более качественную и эффективную систему в итоге сформирует.

Сказать легче, чем сделать. Лучшие умы бьются над этой задачей с древнейших времен – задолго до того, как фраза «Познай самого себя» была начертана на стенах храма Аполлона в античных Дельфах.

С другой стороны, в контексте персональной инфраструктуры нас интересуют лишь три ключевых компонента, которые формируют «я» принципала и закладываются в ее основу:

• ценности: границы, определяющие диапазон приемлемого в отношении как собственных поступков и их последствий, так и действий и результатов других;

• интересы: предметные сферы, в которые направлен вектор деятельности принципала;

• цели: конкретные результаты, которые он хочет получить.

10. Генезис ценностей

Суть жизни – борьба за существование. Чтобы выжить, необходимо уметь адаптироваться: находить решения, позволяющие эффективнее нейтрализовывать повторяющиеся угрозы, а за счет сэкономленного ресурса успешнее противостоять новым, ранее неизвестным.

Иными словами, нужно уметь накапливать опыт.

Эта способность живой материи составляет одну из основ эволюции. Самые примитивные бактерии сохраняют в генах память о когда-то заражавших их вирусах, благодаря чему последующие поколения приобретают способность им противостоять.

И чем более сложные конструкции создает жизнь, тем более важен опыт для их выживания и развития.

Опыт во многом определяет наш облик и внутреннее устройство. Он отвечает за наши реакции на внешние раздражители и за глубинные мотивы наших поступков. Поведенческие паттерны и жизненные стратегии. Цели, которые мы преследуем, средства, которые мы используем. Через него мы определяем и границы дозволенного – как для себя, так и в отношении себя.

Опыт кристаллизуется в ценности: установки, которые, с одной стороны, определяют наши желания и приоритеты, с другой – ограничивают методы и подходы к их удовлетворению.

Опыт и есть ключ к пониманию как самого себя, так и окружающих. А также – к построению любых социальных систем и управлению ими.

Формирование опыта требует умения накапливать информацию. Нам доступно три способа это делать; каждый соотносится с определенным типом опыта и уровнем ценностей.

Биологический опыт обеспечивает эволюцию человечества как вида, закрепляя в потомстве полезные способности и качества. Он вытекает из самой нашей природы и представляет собой совокупность инстинктов и запрограммированных поведенческих паттернов, которые сформировались в результате эволюции. Его основа – генетическая память, способность записывать информацию непосредственно в ДНК.

До недавнего времени считалось, что изменения в генах совершенно случайны и полезные мутации, способствующие выживанию, закрепляются в последующих поколениях исключительно в результате естественного отбора.

Однако последние исследования[2]2
  Докинз Р. Расширенный фенотип. Длинная рука гена. М.: Corpus, 2014; Шпорк П. Читая между строк ДНК. Второй код нашей жизни, или Книга, которую нужно прочитать всем. М.: Ломоносовъ, 2021; Шэнахан К. Умный ген. Какая еда нужна нашей ДНК. М.: Бомбора, 2020; Сапольски Р. Кто мы такие? Гены, наше тело, общество. М.: Альпина нон-фикшн, 2022.


[Закрыть] доказывают существование механизмов, помогающих организму регулировать активность собственных генов и их изменчивость в достаточно широких пределах. Таким образом, и окружающая среда, и образ жизни существенно влияют на то, какие гены будут переданы потомству.

Социальный опыт создает основу для эволюции общества, закрепляя в нем и в отдельных его членах идеи, концепции и поведенческие установки, способствующие выживанию и развитию сообщества. Индивидуальные воспоминания живут столько же, сколько их носитель, – то есть относительно недолго. Однако человечество научилось сохранять наиболее ценный опыт совместными усилиями, преобразуя его в мифы и легенды, обычаи и традиции, религиозные доктрины и научные теории, корпоративные ценности и политические идеологии.

Носителями и распространителями этого опыта выступают социальные институты – от родов и кланов до корпораций и государств.

К категории социального опыта относятся и все изобретенные человечеством материальные носители информации – от глиняных табличек до облачных дата-центров.

Наконец, третий вид опыта – индивидуальный – представляет собой совокупность знаний и навыков, приобретенных в процессе внутренних переживаний и взаимодействия с миром. Обычно под словом «опыт» подразумевают только эти вещи, но в действительности они лишь его видимая, регистрируемая сознанием часть.

Этот вид опыта отвечает за прогресс и успешность отдельной личности в рамках социума. Поскольку он, в отличие от биологического и социального опыта, накапливается в результате сознательной и целенаправленной деятельности и его корреляция с индивидуальной результативностью и социальной успешностью наиболее очевидна, люди склонны придавать ему наибольшее значение. И соответственно, недооценивать роль двух других.

Тем не менее все три одинаково важны в формировании системы ценностей индивидуума.

11. Источник желаний

Человеческий мозг – одна из самых сложных структур, известных современной науке. В нем содержится более 89 миллиардов нейронов, и каждый может образовывать до 10 тысяч связей с другими нервными клетками. Также мозг – самый энергозатратный орган нашего тела, на его долю приходится почти четверть всей потребляемой нами энергии.

Но, как и всякая структура, сформировавшаяся эволюционным путем, он содержит большое количество неоптимальных, ситуативных решений и компонентов, чья современная функция отличается от изначальной.

Природа не отбрасывает старое, а вместо этого строит поверх него новое. Поэтому мозг, условно говоря, представляет собой структуру, где каждый последующий уровень модифицирует функционал предыдущего – иногда до полностью противоположного. Предельно упрощая, можно выделить три таких уровня: рептильный мозг, лимбическую систему и неокортекс.

Рептильный мозг – самая древняя часть мозга, появившаяся еще у первых сложноорганизованных животных. Она управляет автономной регуляцией организма – дыханием, сердцебиением, равновесием, регуляцией температуры и пр. – и отвечает за самое простое инстинктивное поведение (агрессию, страх, спаривание и пр.) и безусловные рефлексы – жестко заданные алгоритмы реакции на внешние раздражители и изменения состояния организма. Сильная сторона рептильного мозга – скорость реакции: рефлексы срабатывают автоматически, еще до того как успевает подключиться сознание.

С другой стороны, реакции типа «бей или беги», помогавшие первобытной ящерице прятаться от хищников, не слишком полезны в международной дипломатии или при обсуждении бизнес-стратегии. Кроме того, ими почти невозможно управлять – только подавлять. При этом инстинкты и безусловные рефлексы оказывают сильное влияние на нашу мотивацию и принятие решений. И далеко не всегда – желательное.

Второй уровень – лимбическая система. Эта эмоциональная часть мозга особенно развита у социальных млекопитающих, способных осознавать свое положение в стае. В отличие от рептильного мозга она способна к самообучению за счет обработки обратной связи от каждого сородича или члена сообщества. Именно она формирует сложные поведенческие паттерны, комбинируя их из более простых импульсов и реакций. Она же обеспечивает запоминание и закрепление наиболее результативных алгоритмов в виде привычек, навыков и убеждений. Именно здесь находятся память и эмоции.

Третий уровень – неокортекс, или новая кора головного мозга. Блестящая аналитическая машина, отвечающая за высшие кортикальные функции и когнитивные умения, в том числе за целенаправленное формирование новых навыков, а также за способность осознавать абстрактные понятия и предполагать, то есть предсказывать возможные сценарии, а значит, прогнозировать будущее. Только эта часть мозга способна задействовать логику, оперировать фактами и вычислениями. Иными словами, ее мы обычно и называем разумом.

Рациональное мышление также наиболее медлительно и энергозатратно, поэтому мозг предпочитает пользоваться им в крайнем случае. В результате 80% того, что мы считаем сознательно принятыми решениями, – не более чем попытки неокортекса рационализировать импульсы, возникшие в более древних отделах мозга.

Взаимодействие этих трех уровней выглядит следующим образом.

Первичные импульсы – основа целеполагания – зарождаются в рептильном мозге под действием инстинктов – жестко запрограммированных паттернов поведения, отвечающих за удовлетворение базовых потребностей: питания, размножения, обладания, доминирования и тому подобных.

Лимбическая система оформляет их в желания – конкретные образы целевого состояния реальности.

Неокортекс осмысливает их и ищет пути к удовлетворению. Так в общих чертах выглядит конструкция встроенного в нас аппарата целеполагания и мотивации.

Когда мы представляем какую-либо цель, рептильный мозг запускает выработку гормонального коктейля, главную роль в котором играют четыре базовых гормона: дофамин, серотонин, окситоцин и кортизол.

Дофамин отвечает за удовольствие. Это гормон предвкушения и награды, он выделяется, как только мы видим или хотя бы думаем о чем-то желаемом, – поэтому нам так приятно помечтать.

В момент, когда мы осознаём разницу между желаемым и действительным, возникает чувство, известное в психологии как фрустрация. За него отвечает другой гормон – кортизол. Фрустрация неприятна, но не менее важна, чем мечты, – именно стресс побуждает нас действовать.

Получение желаемого вызывает новый, намного более мощный выброс дофамина – награду. В результате формируется система с обратной связью: стремление повторить этот приятный опыт создает долгосрочную мотивацию к действию.

Третий важный гормон – окситоцин – регулирует построение отношений, от делового сотрудничества до дружбы и любви. Все это невозможно без определенного взаимного доверия, за возникновение которого и отвечает окситоцин. Он же отвечает за агрессию в сторону «чужих» – важный элемент защиты «своих».

Соответственно, он играет важнейшую роль также в социальном поведении и формировании общественных институтов. На нем базируются такие важные для выживания чувства, как принадлежность к группе и признание со стороны ее членов.

Способность вырабатывать окситоцин определяет многие значимые для понимания социальной динамики факторы, например число Данбара – максимальное количество людей, с которыми возможно поддерживать личную связь. Или среднюю продолжительность отношений, от которой зависит статистика браков, разводов и длительность деловых партнерств.

Наконец, четвертый гормон, серотонин, отвечает за работу нервной системы, память, механизмы влияния и хорошее настроение. Но главное, он отвечает за стремление к власти. Высокий социальный статус стимулирует выработку серотонина, именно поэтому уважение окружающих дает человеку чувство комфорта и ощущение благополучия. Это, в свою очередь, мотивирует его искать больше источников уважения. Именно поэтому человек – существо не только социальное, но и иерархическое. Нам важно не просто ощущать себя частью группы, но занимать в ней определенное положение. Желательно – как можно более высокое.

Итак, комбинация этих четырех гормонов регулирует все многообразие нашего поведения, закладывает базовые импульсы, которые отвечают за мотивацию: от удовлетворения простейших физиологических желаний до следования абстрактным идеалам.

Каким бы сложным ни был этот аппарат, изначально он не предназначался для регулирования поведенческих паттернов, которые порождает сознание. Поэтому цели и задачи, которые оно ставит, регулярно входят в противоречие с сигналами лимбической системы и опосредованно с инстинктами рептильного мозга. Она работает по принципу наименьшего сопротивления – хочет получить результат здесь и сейчас. Поэтому, как только появляется альтернативный способ удовлетворить насущную потребность, возникает соблазн отказаться от глобальной цели ради сиюминутной выгоды.

Именно из-за этого «врожденного недостатка» биологической основы мотивации люди часто не добиваются желаемого и даже теряют имеющееся. Неудивительно, что эмоциональные реакции, которые определяют основные мотивации человека, имеют плохую репутацию. В частности, в христианстве их обозначают как «смертные грехи» – страсти, поддавшись которым он теряет надежду на спасение. Перечень грехов у каждой конфессии свой, но для простоты мы обобщим их.

Прежде всего вспомним инстинкт размножения, общий для всех живых существ. Его проявления, как правило, обозначаются термином «похоть».

Не менее универсален инстинкт самосохранения, отвечающий за один из самых сильных мотиваторов нашего поведения – страх.

Агрессивность – способность защищаться и нападать – характерна как для облигатных хищников, так и для всеядных животных. Ее проявление в человеческой природе известно как гнев.

«Социальный» инстинкт – стремление доминировать в иерархии – характерен для коллективных существ, к числу которых относится и человек. Его проявления более многолики: гордыня, тщеславие, зависть, жажда власти.

Прочие «смертные грехи», такие как чревоугодие или алчность, по сути, скорее компенсаторные реакции. Они необходимы для модерации или подавления крайних проявлений вышеперечисленных инстинктов.

Эти базовые импульсы – часть человеческой природы и потому присущи практически всем нам. Однако у каждого человека их соотношение разное. Чаще всего доминирует один импульс, и при этом он модерируется каким-нибудь компенсаторным механизмом. Со временем доминирующие импульсы могут меняться. Так, по мере старения выработка тестостерона уменьшается – соответственно, падают агрессивность и половое влечение. Зато возрастает роль компенсаторов – алчности или чревоугодия.

Даже беглый взгляд на знаковые исторические и современные личности показывает, как важно понимать эти механизмы, чтобы правильно выстраивать персональную инфраструктуру. Подобное тянется к подобному, люди легче завязывают отношения и сближаются с теми, чьи главные мотивирующие импульсы и, стало быть, ценности, интересы и цели наиболее комплементарны их собственным. Проще всего найти общий язык на почве базовых потребностей и принципов. Как метко заметил на этот счет Томас Дюар, «неважно, за что стоит человек, важно, на что он падок».

Не случайно практически во всех культурах важные социальные транзакции принято сопровождать ритуалами, например совместными трапезами.

Иногда общие пристрастия (или пороки) становятся значимым фактором, формирующим окружение личности, и даже основой для построения ее персональной инфраструктуры.

Так, Александр Македонский бóльшую часть жизни провел в военных походах, но при этом любил роскошные пиры и много пил – черта, унаследованная им от отца, Филиппа II. Со значительной частью ключевых участников своей персональной инфраструктуры он сблизился в ходе совместных попоек.

Пристрастием к спиртному отличался и 58-й премьер-министр Великобритании Генри Асквит. Именно он пригласил в свое правительство перспективного молодого политика Уинстона Черчилля, который поддерживал близкие отношения с его дочерью Виолеттой Асквит. И помимо прочего, вошел в историю как любитель крепкого алкоголя.

История также знает примеры, когда построение персональной инфраструктуры на почве базовых желаний приобретало экстремальные формы.

Рим в Х веке находился под сильным влиянием аристократического рода Теофилактов. Поначалу реальная власть принадлежала консулу Тускулу, занимавшему также должности главнокомандующего и папского казначея, а после того как он отошел от дел – перешла к его жене Феодоре и дочери Марозии, имевшим крайне спорную репутацию. Контролируя ключевые позиции при папском дворе и даже должность самого понтифика, они могли назначать на нее друзей, родственников и любовников. В результате за 60 лет на Святом престоле сменилось 12 пап, отличавшихся, как и их покровительницы, распущенным нравом и прославившихся многочисленными злоупотреблениями. Этот период вошел в историю как «порнократия» и на несколько веков основательно испортил репутацию как папства, так и Римско-католической церкви в целом.

Таким образом, биологический опыт закладывает основу ценностных установок личности.

В первую очередь он отвечает за то, какие желания имеют наибольший вес в персональной системе мотивации человека и побуждают его к определенным поступкам. Образно говоря, что для него наиболее желанно, то и будет «добром» в наиболее простой, физиологической интерпретации. И наоборот – наименее привлекательное и неприемлемое будет восприниматься им как «зло».

Во-вторых, он влияет и на то, как человек обычно компенсирует фрустрацию – неспособность удовлетворить эти желания здесь и сейчас.

Наконец, он задает основу общих ограничителей – тех самых «смертных грехов», преодоление которых составляет основу личностного роста.