Текст книги "Бабочка"

Глава 6
В кабинете декана

Это длится мгновение, и я даже не успеваю удивиться. Парня дергают за капюшон и толкают вперед, зрительный контакт рвется.

– Пошел!

– Нисса! – Голос мужчины звучит со стороны кабинета, и я не сразу понимаю, что он обращается ко мне. Все потому, что смотрю в сторону арестованного и политари, которые ведут его по коридору, но он даже не пытается обернуться. – Нисса!

Последнее звучит уже раздраженно, и я поворачиваюсь к мужчине, стоящему у открытой двери.

– Мне кажется или у вас пропала сестра?

Киваю и прохожу внутрь: здесь гораздо теплее, чем снаружи, а стены выглядят более-менее сносно. В остальном это обычный рабочий кабинет, за исключением голографической доски, на которой мигает карта западной дуги Пятнадцатого круга. Светящиеся точки передвигаются по улицам, петляют между домов (видимо, наряды политари).

Мужчина резко дергает верхний ящик стола, так что чудом не срывает его с доводчика, а после кивает мне на диван. Видавший виды, с потрескавшейся кожей, этот диван стоит у дальней стены под портретом основателя Ландорхорна, пафосная надпись «Клянусь служить и защищать» занимает всю стену наряду с дипломами, особая полочка выделена под награды. Дж. К. Ронгс, успеваю прочесть я, перед тем как мужчина подходит ко мне. Оказывается, он уже закурил, и едкий дым проникает мне в легкие, вызывая желание зажать нос.

– Так, – говорит он и жестом указывает на диван, но я не сажусь. Потому что не представляю, зачем мне садиться на диван, если заявление удобно заполнять за столом.

Кажется, он понимает ход моих мыслей, потому что раздраженно хмурится и затягивается еще глубже, выпуская кольца вонючего дыма.

– Вы говорите, у вас пропала сестра, нисса…

– Мэйс. Вирна Мэйс.

– Вирна, – повторяет он мое имя, прищурившись, и мне едхово не нравится его взгляд, потому что мужчина смотрит мне не в глаза, а куда-то в район выбившейся из заколотых волос пряди, упавшей на грудь. – Тебе уже объяснили, что мы начинаем розыск совершеннолетних не раньше чем через неделю после исчезновения?

– Объяснили, но моя сестра никогда не…

– Понимаю. – Он перебивает меня раньше, чем я успеваю договорить. – Загруженность у нас сейчас по самую макушку. Ну, вы видели, что творится.

Политари кивает в сторону закрытой двери, и я киваю в ответ. В холле действительно головастика негде кинуть, и это притом что сейчас раннее утро.

Я смотрю на него, понимая, что должна думать о Лэйси, но думаю о том странном парне, о ныряльщике, которого уже не ждет ничего хорошего, и вспоминаю его взгляд. Почему он так на меня смотрел?

– Ваша сестра не могла исчезнуть без серьезной причины, я правильно понимаю?

– Да. – Стряхивая наваждение, снова смотрю на стол. – Так вы примете у меня заявление?

– Заявление, – эхом повторяет он и продолжает смотреть на мою грудь. – В качестве исключения я готов принять у вас заявление, нисса Мэйс. Но только в качестве исключения и если вы окажете мне ответную услугу.

Прежде чем я успеваю что-либо понять, он указывает на ширинку двумя пальцами, между которыми по-прежнему дымится сплющенная сигарета, источая вонь. В ту минуту, когда до меня доходит его предложение, я рывком дергаю дверь на себя и вылетаю из кабинета. Стены мельтешат перед глазами, рябят облупленной краской, а я все бегу, бегу и бегу и, только оказавшись на улице, за пределами этих давящих стен, останавливаюсь. Опираюсь раскрытыми ладонями о колени, выравниваю дыхание и бреду к станции платформы.

Зажатая где-то у поручня, тупо смотрю в спину стоящего передо мной парня. Эта спина – все, что я сейчас вижу, спина, а еще два пальца, указывающие вниз, на молнию брюк. Меня начинает тошнить, и я прикрываю глаза, чтобы не слышать голос: «Ты же будешь хорошей девочкой, Вирна?» Этот голос снился мне долгое время, после чего я просыпалась в холодном поту, а еще начала носить с собой шокер. Несмотря на то что лицензию на защитные приспособления выдают только совершеннолетним, Лэйси дала мне свой. Потом заявила о пропаже и купила себе другой. Конечно, это было опасно: случись мне им воспользоваться, с него сняли бы «потерянный» серийный номер, но к счастью, до такого не дошло. Тем не менее Лэйси здорово рисковала, рисковала ради меня. Она каждый день делала для нас то, что другая девчонка ее возраста просто не потянула бы. Она ходила на эти едховы ночные смены, убивала свое здоровье, разнося напитки и прочие радости богатой жизни тем, для кого самое страшное – пропустить очередную вечеринку. Она бы сделала для меня все, а я… я просто сбежала.

Брось, Бирна, ты правда думаешь, что он бы принял у тебя заявление? Или пошевелил бы хоть пальцем, чтобы найти Лэйс? Может быть, если бы ему понравилось… Нет. Нет, я так не думала, и только поэтому на конечной мне стало легче. Отпустило мерзкое чувство, холодный липкий пот перестал заливать спину. Политари – не выход. Даже в самом лучшем случае они просто запихнули бы мое заявление в базу и благополучно о нем забыли. Нет, нужно действовать самой.

Лэйс работала в «Бабочке», значит, оттуда и начну искать. Сегодня после смены у Доггинса поеду туда, благо деньги я отдала сестре, и у нее есть на что купить еды себе и Тай. Приободренная этой мыслью, спрыгиваю с подножки гусеницы и почти лечу в сторону раскрытых крыльев академии Кэйпдор. Мне уже не терпится отправиться в «Бабочку», но, насколько я поняла, это исключительно ночное заведение класса премиум и раньше чем за пару часов до полуночи там вряд ли появляются даже парни с фейс-контроля.

В холле я прикладываю пропуск к турникету и едва успеваю сделать шаг, как слышу механический голос:

– Бирна Мэйс. Пропущено четыре академических часа. Срочно зайдите к декану.

М-да. Оперативно работают. Учитывая, что раньше пропускать занятия мне не доводилось, с таким я не сталкивалась и никогда не слышала о подобном. Зато сейчас в меня снова вонзились сотни взглядов – все студенты, оккупировавшие холл, пялились на меня.

– Калейдоскопница, – фыркнула крашеная блондинка-въерха и отвернулась.

Зато кое-что прояснилось: похоже, пропуски в Кэйпдоре оглашаются исключительно для людей. У навигатора, представляющего собой огромную стелу, вбила в поиск «факультет лиабиологии декан», и на экране высветилась схема, как найти нужный мне кабинет. Внимательно ее изучив, я направилась к лифтам. Меня обогнали две девушки, одной из которых была та самая крашеная блондинка.

– На что они только надеются? – донеслось от меня. – Да им до потолка прыгать надо, что их вообще к высшему подпустили.

– Видимо, потолок у них более низкий.

– Погоди-ка, а это разве не…

Они обернулись и обе уставились на меня.

– У меня что-то с лицом? – спросила я, коснувшись пропуском панели вызова лифта.

Разумеется, со мной въерхи не поехали, зато из-за спины донеслось:

– Кажется, Бирна Мэйс…

– Да, точно она! Красные волосы…

– Та чокнутая…

К счастью, двери лифта отрезали меня от них раньше, чем я услышала еще несколько весьма ярких характеристик. Понять, откуда ноги растут, труда не составило: они наверняка были на вводной лекции, где я умудрилась назвать Лайтнера К’ярда засранцем. Алетта мне все уши прожужжала о том, что я должна перед ним извиниться, если не хочу проблем, но извиняться перед ним я не собиралась. Во-первых, потому что засранец – он засранец и есть, а во-вторых, я сильно сомневалась, что на следующее утро этот парень вообще вспомнит, кто я такая, не говоря уже о том, чтобы чинить мне проблемы.

Шестнадцатый этаж был более вытянутым, соединяясь с соседним корпусом стеклянным переходом, по которому мне и предстояло пройти. Сегодня, в отличие от вчерашней пасмурной тяжести, выглянуло солнце и небо расстелилось пронзительной осенней синевой, звенящей от прохлады. С деревьев падали листья, их мгновенно убирали с газонов, лишь изредка на земле можно было увидеть красные пятна.

Кабинет декана располагался сразу за стеклянным переходом, перед ним раскинулся огромный холл, а в приемной меня встретила секретарь, тоже въерха. Глянув на меня поверх стильных очков в тонкой роговой оправе, она приподняла идеальную, густую по последней моде бровь:

– Вирна Мэйс, я полагаю?

– Совершенно верно.

– Проходите. – Она даже не потрудилась встать и лишь кивнула в сторону соседней двери, пальцы ее тотчас снова запорхали над тапетом.

Недолго думая, я шагнула в указанном направлении и оказалась в просторном, светлом кабинете. Запечатанные под рулонными шторами окна не пропускали солнечный свет, из-за обивки стен льдисто-голубого цвета создавалось чувство, что я оказалась в лиариуме, который накрыли тряпкой.

Директор лиариума, ой, в смысле декан, оторвалась от изучения своего тапета и посмотрела на меня так, что мне в пору было провалиться сквозь пол аккурат до первого этажа, а еще лучше сразу в подземный переход.

– Вы пропустили занятия, – произнесла она таким тоном, каким прокурор мог бы объявить: вы совершили убийство. – Четыре академических часа по профилирующим предметам.

– У меня пропала сестра…

– В вашем договоре, нисса Мэйс, четко обозначено, что занятия пропускать недопустимо. – В ее голосе звенела сталь. Она не предложила мне сесть, не предложила пройти, но даже с другого конца кабинета ее пронзительный голос металлическими занозами впивался в кожу. – Государство тратит огромные деньги, когда дает вам шанс получить высшее образование, поэтому пропуск занятий – уже достаточная причина для отчисления, если у вас нет серьезных оснований.

– Вы не позволили мне и слова сказать, – произнесла я. – У меня пропала сестра, участок открывается в то же время, когда у нас начинаются лекции.

– Ваша сестра не имеет никакого отношения к вашему обучению, – отчеканила она.

– Моя сестра имеет отношение ко мне! – Я невольно повысила голос, и брови декана сошлись на переносице.

– Ваша. Личная. Жизнь. Меня. Совершенно. Не волнует, нисса Мэйс, – отчеканила она, вырастая над столом. На вид ей можно было дать как тридцать пять, так и все пятьдесят: возраст слабо сказывался на въерхах из-за питающей их силы. Юбка-карандаш цвета стали и такой же пиджак придавали въерхе сходство не то со статуей, не то с вышеупомянутым карандашом. – Вы не просто прогуливаете, вы пренебрегаете Уставом академии. Или не читали его вовсе? Прежде чем подняться ко мне, вы должны были надеть форму.

Какого едха! Она что, глухая?

– Моя сестра исчезла, – уже с трудом сдерживаясь, говорю я, руки сами собой сжимаются в кулаки. – Я не знаю, что с ней. По-вашему, я должна была просто явиться на лекции, переодеться в форму и наслаждаться вашими едховыми знаниями?!

– Не смейте говорить со мной в таком тоне! – Огненные глаза опасно сверкнули. Всю невозмутимость с нее как волной смыло. – Вы ранены?

– Нет, – цежу я.

– У вас умер кто-то из родственников и есть свидетельство о кремации?

– Нет.

В этот момент я уже готова похоронить ее под кипой лежащих на столе бумаг, а сверху возложить надгробный указатель-тапет с напечатанной большими буквами характеристикой «едхова надра».

– Вы нуждаетесь в неотложной медицинской помощи, не в состоянии передвигаться самостоятельно или серьезно больны?

– Нет.

– В таком случае вынуждена вас огорчить, – теперь уже слова цедит она. – В договоре на обучение, который вы подписали, оговаривается, что вы обязуетесь посещать занятия согласно учебной программе и выполнять тесты не ниже восьми пропускных баллов. В случае нарушения и первого, и второго пункта я имею право поставить вопрос о вашем отчислении.

– Уверен, до этого не дойдет, – раздался за моей спиной голос.

Голос, который я меньше всего ожидала услышать.

Голос Лайтнера К’ярда.

Глава 7
Приглашение

Не представляю, кто из нас больше выпал в осадок – декан или я.

– Ньестр К’ярд, – определенно, она пришла в себя быстрее. – Что вы здесь делаете?

– Услышал, что у моей хорошей знакомой неприятности.

На этих словах я чуть было снова не выпала в осадок, но перевесило чувство самосохранения, и я выпарилась в реальность. Обернувшись, столкнулась с насмешливым взглядом, в котором бурлил подземный огонь.

– …И решил ее поддержать.

– М-м-м… То есть вы утверждаете, что нисса Мэйс вам хорошо знакома и вы можете за нее поручиться?

– Ага.

Помимо насмешки и огня во взгляде сквозило что-то еще. Что-то подсказывающее мне, что лучше прямо сейчас признаться декану, что все это фарс, что я этого парня видела лишь раз, но в моей жизни сейчас творился полный хидрец. Судя по глазам въерха, расслабленно глядевшего поверх моего плеча на декана, он прекрасно это понимал. Судя по глазам декана, она уже сомневалась в своем решении, потому что имя К’ярд действовало примерно как допуск высшего уровня, не принимать во внимание слова сына правителя города было бы по меньшей мере опрометчиво.

Понимая, что, если продолжу молчать, через пять минут лишусь места в академии и возможности вытащить свою семью из нищеты, я кашлянула.

– Я говорила вам, что у меня серьезные обстоятельства, декан Фрейт.

– Что ж, – пробормотала она, отступая к столу, – тогда, полагаю, вы можете идти. На будущее учтите, что о таком надо предупреждать заранее, нисса Мэйс.

Думаю, если бы она могла, она бы вышвырнула меня, не задумываясь. Но она уже не могла. Не сейчас, по крайней мере, и, судя по кислому выражению лица и плотно сжатым губам, это бесило декана так, что она едва могла себя контролировать.

– Учту, – ответила я и, перехватив сумку, направилась к выходу.

– И не забывайте про форму, – запоздало бросили мне в спину.

– Не забуду.

Меня пропустили довольно учтиво, даже отступили в сторону. Въерх вышел следом за мной, даже не взглянув в сторону секретаря, которая не сводила с нас глаз. Стоило нам оказаться в холле перед деканатом, как я остановилась, сунув руки в карманы.

– Что тебе нужно?

– Никакого воспитания, – фыркнул он. – Никакой благодарности.

– Если ты сейчас скажешь, что сделал это просто так, я поцелую твои ботинки, – заявила я. – Ну?

Он приподнял бровь.

– Не искушай меня, синеглазка.

Глядя на меня сверху вниз (то ли благодаря росту – я едва доставала ему до плеча, то ли благодаря положению), он скользнул взглядом по моим губам. И сделал это так, что я вспыхнула, как от прикосновения к трещине в магме.

– То есть ты сделал это просто так и я могу идти? Супер, – развернулась я, но меня тут же перехватили за локоть.

– Не торопись.

– Ага. – Я стряхнула его руку. – Но если ты сейчас продолжишь играть в гляделки, у меня будет еще один прогул.

– Придешь на вечеринку, – коротко произнес он.

– Чего?

– Придешь на вечеринку. В конце недели, – повторил К’ярд. – Адрес пришлю.

– Нет.

– Нет?

– Я занята, – коротко отозвалась я.

– А мне плевать, – произнес он. – Я спас тебя от больших проблем, синеглазка. Ты мне должна. И ты придешь на вечеринку. Если хочешь и дальше здесь учиться.

Развернувшись, он направился в сторону стеклянного перехода, оставив меня посреди холла в компании декоративных рыбок. Лиариум был вмонтирован в стену, собственно говоря, он заменял одну из стен, ту, что была напротив расчерченного рамами окна от пола до потолка. Рыбки суетились, пытаясь урвать куски выпавшего по таймеру корма, и я почему-то подумала о том, что люди не сильно от них отличаются. Раскрывают рот, чтобы слопать то, что бросают въерхи. Заодно уши и глаза. И «Калейдоскоп» – не исключение.

Я перевела взгляд в направлении, куда ушел К’ярд. Часы показывали два больших деления и одно маленькое, которое стремительно сокращалось. До начала лекции оставалось чуть больше пятнадцати минут, а мне нужно было еще переодеться и добежать до аудитории. Поэтому я ускорила шаг, быстро спустилась в раздевалку (к счастью, никто из встретившихся по дороге больше не тыкал в меня пальцем), переоделась и влетела в аудиторию за пару секунд до звонка.

– Ты где была? – прошептала Алетта одними губами.

Мы с ней везде сидели вместе, и сейчас она отодвинулась в сторону, позволяя мне сесть.

– Потом расскажу, – ответила я так же шепотом.

Преподавательница окинула меня оценивающим взглядом, затем, коснувшись тапета, кивнула на доску, где высветились ее имя, название курса – «История Раверхарна» и краткие сведения по выпускным данным.

– Всем доброго дня. Меня зовут Ильтана П’риар, и я буду преподавать вам курс углубленной истории. На вашем факультете в конце семестра будет контрольный тест, в конце курса защитите работу по выбранной теме. Экзамена у вас не будет, но это не значит, что можно расслабляться. До теста и защиты я допущу только тех, у кого будет не менее восьмидесяти процентов посещения лекций и стопроцентная практика, не считая пропусков по уважительным причинам.

Дались им эти пропуски. Экран тапета вспыхнул. «Так где ты была?» – сообщение от Алетты. Я развела руками: пера по-прежнему нет. Однокурсница подтолкнула ко мне свое. «Лэйси пропала». – «Твоя старшая?» Алетта ткнула меня локтем в бок и, когда я кивнула, округлила глаза. «Как?!» – «Не вернулась со смены. Тапет выключен». – «Хидрец, – выскочило сообщение, и следом второе: – Так ты в участке зависала?!»

От переписки меня отвлек голос преподавательницы:

– Начнем с проверки основных знаний. Назовите четыре ключевые даты и события Раверхарна, раз и навсегда изменившие историю нашего мира.

Поскольку желающих ответить не нашлось (видимо, после обеда не все еще проснулись), въерха коснулась планшета со списком студентов.

– Ньестра Л’оу.

Сидевшая во втором ряду девушка с огненными волосами подняла голову.

– Глобальная катастрофа, раскол и схождение материков, объединение государств. – Она произнесла это таким драматическим тоном, будто бы «глобальная катастрофа» случилась прямо у нее глазах. – Год четыре тысячи пятьсот шестьдесят шестой по старому летоисчислению, в новом календаре он называется «точка ноль» или «начало отсчета», символизирующее первый год создания Раверхарна.

– Не совсем так, – поправила преподавательница. – Раверхарн как Объединенное Государство Возможностей и Процветания появился лишь шестьсот восемь лет спустя, до этого выжившие пытались строить новую цивилизацию, основываясь на достижениях предыдущей, и вели войны за территорию. Если мы обратимся к истории, в те годы людям очень сложно было смириться с тем, во что превратился наш мир, и неудивительно. Все коммуникации были повреждены, все технологии нарушены, не было ни электричества, ни возможности общаться на дальние расстояния. Процветало мародерство и грабежи, мир катился в Бездну. Кто скажет, кто сумел это изменить?

Сидевший на четвертом ряду парень вскинул руку.

– Лидх Картеры, – произнес он. – Въерх.

– Верно, – кивнула ньестра П’риар. – Именно катаклизм, почти полностью разрушивший наш мир, наделил нас силой, которую мы пронесли сквозь столетия. Я бы сказала, что это был дар нашей планеты тем, кто сумел выжить, чтобы мы могли уберечь мир от подобных последствий в будущем.

В общем, да. Примерно так все и было. Первые въерхи появились в мире после той катастрофы, от прежней цивилизации мало что осталось, ее до сих пор пытаются изучать, чтобы восстановить исторические данные, но тщетно. По сути, там изучать-то особо нечего, поскольку все было разрушено подчистую.

Мне в ладонь ткнулось перо, и я снова опустила глаза в чат: «Так что сказали политари?» – «Что не примут заявление раньше чем через неделю». Вместо ответа однокурсница прислала смайл с отвисшей челюстью, а следом второе сообщение: «Что будешь делать?»

– Может быть, вы нам подскажете?

В аудитории повисла тишина, и я подняла голову. Обнаружила, что все смотрят в нашу сторону, включая преподавательницу. Точнее, она смотрела прямо на меня, но, поскольку я понятия не имела, о чем был разговор, пришлось уточнить:

– Что именно?

Въерха нахмурилась.

– Вторую основную дату Раверхарна.

– Год тысяча триста сорок четвертый. Признание въерхов отдельной расой.

– Верно, – подтвердила преподавательница. – Именно в те годы произошло признание нас расой, которая отличается от людей. До того времени считалось, что въерхи – всего лишь эволюция человеческой ветви, но потом оказалось, что это далеко не так. В те годы нам пришлось многое пережить, и все это мы будем изучать подробно. Как вас зовут?

– Мэйс. Вирна Мэйс.

Преподавательница скользнула по списку быстрым взглядом.

– Нисса Мэйс. Десять минусовых баллов за невнимательность.

С первых рядов донеслись смешки.

– Но я ответила на вопрос.

– Тем не менее до этого вы меня не слушали. – Въерха отвернулась, дав мне понять, что разговор окончен. – Третья дата. Кто хочет ответить?

С плотно забитого (пожалуй, плотнее всего) шестого ряда вскинула руку коротко стриженная студентка.

– Две тысячи восемьдесят восьмой. Проседание.

– Правильно. Расскажете подробнее?

– Материк начал медленно сползать в воду, миру грозили затопление и новая глобальная катастрофа. Мы объединились, чтобы удержать материк над водой.

– Четвертая?

На сей раз ответить вызвался въерх с длинными, стянутыми в хвост волосами:

– Становление въерхов у власти. Две тысячи восемьсот семидесятый.

– Все так. И по сей день мы с вами живы благодаря тому…

«Извини», – упало в чат от Алетты. «Не важно», – написала я. «Это все потому, что ты человек». Я не ответила. С калейдоскопников действительно был повышенный спрос, и то, что спускалось въерхам, нам не прощалось. Толку заморачиваться по этому поводу я не видела, поэтому просто вернулась на лекцию – как раз в тот момент, когда ньестра П’риар закончила разоряться о собственном величии, то есть о величии въерхов, и о том, что в наши дни (четыре тысячи девятьсот пятьдесят первый год) ничего этого не было бы, если бы не.

Сдается мне, говорить об этом любой въерх может бесконечно. Вот она и говорила – о тактике Лидха Картерна, о том, как он объединил города и создал Первую Армию Восстановления, о том, как мир снова стал единым целым и очистился от заразы потребленцев и мародеров. В общем-то, это была обычная вводная по истории, и, когда прозвенел звонок, преподавательница поспешно произнесла:

– Домашнее задание – подробно проработать вопрос, почему точка ноль все-таки считается датой создания Раверхарна. Устный опрос по времени Восстановления и стратегии Лидха Картерна. Все свободны.

«Все свободны» потекли в сторону выхода из аудитории, Алетта же повернулась ко мне.

– Что будешь делать, Вир?

– Вечером поеду в «Бабочку». – Я подхватила сумку и поднялась.

– В «Бабочку»?

– Да, клуб, в котором работала Лэйс. Надеюсь, что-нибудь выясню.

Летта кивнула.

– Держи меня в курсе, ок?

Я кивнула в ответ. Мы даже подругами не были, поэтому сейчас в аудитории стало немного теплее. В коридор мы вышли вместе, направляясь в сторону лабораторий. Летта молчала, а я думала о том, как мне досидеть оставшиеся занятия и пережить смену у Доггинса. Сегодняшний вечер казался далеким, как никакой другой.