Текст книги "Бабочка"

Глава 10
Завтра будет новый день

Из «Бабочки» я вышла в подавленном состоянии. Не в моих правилах так легко сдаваться, но сейчас у меня не было ни малейшей идеи, что делать дальше и как искать Лэйс. Можно было бы остаться у служебного входа и надеяться, что кто-то из коллег сестры согласится со мной поговорить, но, пока я прокручивала в голове эту мысль, следом за мной вышел охранник. Тот самый, который собирался меня выставить, – окинул пристальным взглядом, однозначно говорящим о том, что мне пора сваливать, и я двинулась в сторону станции.

Честно говоря, моя идея «дождаться и поговорить» была заранее обречена на провал. Если ты подписал соглашение, в котором обязуешься молчать по поводу и без, любое его нарушение влечет за собой не только дикую неустойку и увольнение, но и соответствующее занесение в трудовой файл, с которым тебя вряд ли возьмут куда-то еще. Не потому что не захотят, а потому что это запрещено государством, своего рода глубинная метка[4]4
  Глубинная метка – старинное поверье, согласно которому отмеченные морем (получившие какое-либо ранение во время шторма, которое осталось на теле шрамом) рано или поздно погибнут от воды.


[Закрыть], от которой никогда избавиться.

Рисковать заработком, карьерой и возможностью прокормить семью вряд ли кто-то станет, пусть даже я десять раз дам клятву Недр, что никогда ни словом не обмолвлюсь о том, что произошло. Винить кого-то за то, что они хотят спокойной сытой жизни, так же глупо, как пытаться вломиться в «Бабочку» через турникет, чтобы поговорить с начальством. Так уж устроен этот мир: в нем каждый сам за себя, единственное, что у тебя есть, – семья. Если она, конечно, есть.

К ночи ветер еще усилился, завывая в трущобах и колошматя в поднятые противоштормовые жалюзи. Платформа дребезжала и стонала, словно готовая развалиться на куски. Обычно до своей станции я добиралась одна, но сегодня на металлической сидушке напротив меня устроился какой-то парень. Длинные светлые волосы, падающие на плечи, почти полностью закрывали лицо, он не отрывал глаз от тапета, безостановочно то ли колотя что-то в чат, то ли отстреливая неведомого противника в игре. Я бы поставила на первое: обычно тем, кто забирается в такие районы, не до игр.

Когда платформа остановилась, я спрыгнула с подножки и, сунув озябшие руки в карманы, быстро зашагала в сторону дома. Привычная дорога сейчас казалась чуть ли не вдвое, если не втрое, длиннее. Колючий ветер, сносящий с ног, забирался повсюду, а плавучие фонари (так называют нанизанные на бесконечные гроздья проводов светосферы) раскачивались с такой силой, словно собирались улететь в море. Благо, лететь тут недалеко.

Едва я успела об этом подумать, как из проулка прямо навстречу мне шагнул бугай размером со шкаф.

– Куда-то торопишься, детка? – поинтересовался он, обнажив полусгнившие зубы.

Одним движением спустив сумку с плеча, нащупала шокер.

– Да брось, ты собираешься меня напугать вот этим? – хрипло поинтересовался он.

– Давай проверим.

Лучшее, что можно сделать в такой ситуации, – не показывать страха. Худшее – повернуться к нему спиной. Теоретически ему ничего не стоило свернуть меня в узел и выжать, как половую тряпку. Практически одного прикосновения шокера, выставленного на максимальный режим, будет достаточно, чтобы он выбил себе все зубы в конвульсиях.

– По ходу, собирается, Гак, – донеслось из-за спины.

Вздрогнув, я поняла, что дело дрянь. Даже не оборачиваясь, по теням я видела, что сзади надвигаются двое. Оставалось только одно – бежать, но не факт, что я бегаю быстрее их. К тому же единственный путь отступления остался за спинои громилы, который сейчас ухмылялся, пережевывая что-то во рту, а потом смачно сплюнул. Чувствуя, как внутренности сдавливает ледяная рука, тем не менее я вскинула руку с шокером и бочком двинулась к стене.

– Да ладно, малышка… может, просто отдашь нам все деньги, которые у тебя есть, а? И мы разойдемся.

Тот, кого назвали Гаком, шагнул вперед, сзади тоже напирали, зажимая в клешню.

– Просто отдай сумку и вали, – ухмыльнулся парень. – Недром клянусь, ты не в моем вкусе. Тощая и какая-то дикая.

Его дружки загоготали, как резаные флатьи[5]5
  Флатья – крупное животное, разводится на государственных фермах в промышленных масштабах. Основной истопник дешевого мяса в современном мире.


[Закрыть]. Сумку бросать нельзя – в ней тапет. Эта мысль пришла первой, а следом вторая. Возможно, Лэйс так же ехала на работу и встретила кого-то вроде этих уродов. Может статься, именно их. Осознание этого придало мне сил и какой-то сумасшедшей, нездоровой злости.

– Еще шаг, – процедила я, глядя в узенькие, заплывшие от частых возлияний глаза, – и заряжу по самые бубенцы.

Улыбка сползла с его лица, а я прижалась спиной к стене, оценивая обстановку. Двое, которые появились сзади, ростом ничуть не уступали Гаку, и единственный зазор между стеной и проулком, единственное мое спасение – за спиной этого недоделка.

– Слышь, ты, – процедил он, рука скользнула в карман широких плотных брюк и выудила лазерный нож, с шипением выплюнувший лезвие из рукоятки. – Не хочешь по-доброму, поговорим по-другому. Сумку давай. А потом придется хорошенько извиниться.

Гак вскинул брови и выразительно подтянул ширинку.

Сильнее сжав шокер в ладони, я дернулась в сторону, откуда пришла. Обманный маневр – все трое синхронно рванули мне наперерез, а я метнулась в проулок, в тысячных долях валла от лица мелькнула волосатая клешня, перехватила за капюшон. Меня рвануло назад, и я с наслаждением припечатала мясистое запястье шокером.

Гак взвыл, пальцы разжались, я снова бросилась вперед. На краткий миг даже показалось, что все получилось, но в этот момент в спину со всей дури влетела крышка от мусорного бака. Боль обожгла, швырнула меня вперед, лицом в грязь и на камни. Шокер отлетел в одну сторону, сумка – в другую. Благодаря тренировкам, которым я посвящала все свободное время (когда-то каждый день), а сейчас только выходные, я успела сгруппироваться и не размазалась кляксой по щербинам улицы.

– Надра драная! – прорычали за моей спиной, вздергивая на ноги, разворачивая лицом к лицу, точнее, к перекошенной от злости морде. – Да ты даже не представляешь, что я с тобой сейчас сделаю!

Объяснить это он не успел – раздался громкий хруст, хватка ослабла, а глаза парня вылезли из орбит от боли. Его рывком отшвырнуло назад, с такой силой, что я не выдержала и полетела на землю. Подхватив лазерный нож скорчившегося на земле Гака, еще один урод метнулся к невесть откуда взявшемуся парню. Тот ушел в сторону от рассекшего воздух лезвия, пригнулся, а потом с такой силой впечатал раскрытую ладонь в солнечное сплетение, что придурок согнулся пополам, хватая ртом воздух. Нож отлетел и погас, а я рванулась к валявшемуся на земле шокеру.

– Валите отсюда, – раздался за моей спиной хриплый и сильный голос. Команда прозвучала как приказ.

Дрожащей рукой я подхватила шокер, нажав кнопку перезарядки, достала из грязи сумку и только после этого резко обернулась. Двое тащили все еще изредка дергавшегося Гака под мышки, его ноги волочились по земле. У одного парня вдоль тела висела сломанная рука, второй так и не разогнулся до конца после удара. Сыпля ругательствами, тонувшими в завывании ветра, они удалялись достаточно резво, но у меня появилась другая проблема: парень, который разделался с ними, шагнул ко мне.

– Не подходи, – процедила я, вскинув руку с шокером.

– И вся благодарность. – Он вздохнул, откинув со лба длинные светлые волосы. Тот самый парень, который ехал со мной на платформе.

– Он у тебя сейчас процентах на десяти, так? – Блондин кивнул на шокер, но все-таки остановился.

– Хочешь проверить?

С трудом, потому что зуб на зуб не попадал и жутко болела спина, я оперлась ладонью о стену и медленно поднялась.

– Не хочу, – мотнул он головой.

– Тогда вали куда шел.

– Я шел за тобой. Мне в ту же сторону.

– Да ладно?

Не сказать, чтобы я знала всех соседей: в трущобах Ландорхорна, читай в Пятнадцатом круге, жителей больше, чем где бы то ни было. Тем не менее подпускать его к себе я не собиралась.

– Вартас, – представился парень, шагнув под свет плавучего фонаря.

Лицо его из-за длинных волос казалось узким, а черты, наоборот, слишком крупными. Впрочем, мне было совершенно без разницы, какие у него черты.

– В общем, так, Вартас. Если тебе в ту же сторону, пойдешь впереди.

– И снова ни намека на спасибо, – хмыкнул он.

Тем не менее обошел меня и, сунув ладони в карманы растянутых джинсов, направился по проулку на два шага впереди. Закинув сумку на плечо, я пошла следом, не выпуская его из виду и не убирая пальца с кнопки шокера.

– Может, скажешь, как тебя зовут? – не останавливаясь, бросил он на меня взгляд вполоборота.

– Зачем?

– Хочу знать, как зовут девушку, разгуливающую по ночам в таком районе.

Я фыркнула, ничего не сказав, он, по всей видимости, понял, что пытаться завести разговор бессмысленно, и тоже замолчал. Мы вышли из проулка, свернули направо и под мечущимися тенями вместе дошли почти до самого моря.

– Проводить? – спросил он.

– Не стоит.

– Ну как скажешь, девушка, которая не говорит своего имени.

Я обратила внимание, что куртка у него распахнута (словно таранивший Ландорхорн ветер совсем ему не мешал), а под ней только футболка, подчеркивавшая внушительные грудные мышцы. Неудивительно, что он так легко разделался с двумя бугаями.

Я дождалась, пока он свернет на свою улицу, и только после этого направилась дальше.

– Хочешь совет? – донеслось до меня. – Найди себя парня, который готов за тебя постоять, или ходи в обход. Эти типы наверняка вернутся на место, где тебя ждали.

Я обернулась, но он уже скрылся на слепом участке – там, где не было фонарей, а глазницы окон зияли бездонными дырами. Напоследок вглядевшись в темноту, я зашагала быстрее и спустя несколько минут, подстегиваемая шумом бьющихся о камень волн, уже была дома.

Полоска света тянулась из кухни в холл. Опять забыли выключить свет, да что ж за… Сбросив грязную сумку на пол, стянула куртку и поморщилась от боли. К спине будто приложили раскаленную пластину, и наверняка она представляла из себя один сплошной синяк. Отмахнувшись от этой мысли, я прошла на кухню и увидела Митри. Сестра спала, сидя за столом, вытянув руку поперек и лежа щекой на тапете. Я подошла и осторожно тронула ее за плечо.

– Эй! Ты чего?! – Та подскочила, сонно моргая.

– Ты заснула, – пояснила я. – Уроки делала, что ли?

– Тебя ждала, – буркнула она, но, оценив мой внешний вид, широко распахнула глаза. – Э-э… что случилось?

– Три придурка по дороге попались, – отмахнулась я.

Вспомнила, что купила хлеба, пак с готовой лапшой и водорослями и упаковку соевых котлет, поэтому вернулась за сумкой. Водоросли размазались по коробке вместе с лапшой, но не пострадали, котлеты и хлеб остались в первозданном виде. К тому моменту, как я выгрузила еду в холодильник, сестра проснулась уже окончательно и теперь хмуро смотрела на меня.

– Все в порядке?

– Ага. – Я захлопнула дверцу. – У меня.

– В «Бабочке» ничего? – догадалась Митри, убирая длинные волосы за спину.

– Ничего. У них едхова конфиденциальность. – Я вспомнила, что ничего не ела, и пошла заваривать травы.

– У Лэйс был парень, – неожиданно произнесла сестра, закусив губу.

Я резко обернулась: сунув руки между сдвинутыми коленями, она покачивалась на стуле. Спокойно так покачивалась, словно только что не сказала ничего важного.

– И ты только сейчас об этом сообщаешь?!

– Лэйс просила не говорить. – Митри вздохнула. – Они встречались где-то полтора года.

Потрясающе. У моей сестры полтора года был парень, а я узнаю об этом только сейчас.

– И? – приглушив ворочающееся внутри раздражение, спросила я. – Кто он?! Как зовут? Где работает?

– Не знаю, – мотнула головой сестра. – Просто знаю, что он есть и что у них вроде как отношения.

Я покосилась в сторону кипятка и вырубила нагреватель. Плеснула в кружку горячей воды, чтобы согреться: может, я и не ела, но есть не хотелось совершенно. Сейчас во мне не осталось никаких сил – ни желания злиться на сестру, которая промолчала (да и толку злиться? парень, о котором ничего не известно, никак в поисках не поможет), ни желания двигаться, ни желания говорить. Даже разбирать задания к лабораторной не хотелось, несмотря на то что очень надо.

– Ви, мы ее больше не увидим, да? – У Митри задрожали губы. – Она тоже… как мама и папа…

– Увидим, – отрезала я. Только этого мне еще не хватало для полного счастья.

– Правда?

– Правда. – Я устало покосилась на холодильник и окончательно поняла, что ничего не хочу. Наткнулась на взгляд сестры, в котором отчаяние мешалось с надеждой, и сказала: – Я ее найду. Обещаю.

Сестра нахмурилась еще сильнее, а потом вдруг порывисто меня обняла, из-за чего унявшаяся было спина вспыхнула огнем. Я задохнулась от боли, но Митри уже отстранилась.

– Спасибо, – пробормотала она. – Спасибо.

А потом развернулась и убежала к себе раньше, чем я успела что-то сказать. К счастью, потому что пугать сестру видом своей спины я не хотела. Пугать там, честно говоря, было чем – это я поняла, когда сняла свитер в ванной перед потертым зеркалом. Синяя полоса пересекала спину от правой лопатки до поясницы, припухший кровоподтек выглядел так, что мне самой стало не по себе. В шкафчике у нас оставалось немного обезболивающей мази (Лэйс недавно сильно потянула ногу, а ей нужно было ходить на шпильках), ей я кое-как и намазалась, морщась и желая тем трем уродам до конца жизни хромать и трястись.

Сходила за остывающей водой и тапетом, забрала их к себе в комнату и уселась на расшатанный диван. Минут десять пялилась в методические материалы, после чего поняла, что это бессмысленно. Допила воду, погасила крохотную лампу и свалилась на кровать, под старый плед, сунув под голову плоскую от времени подушку. Перед глазами до сих пор стояло лицо Митри и звучало ее: «Спасибо». Одно короткое слово, неожиданно вернувшее мне веру в себя и в свои силы.

Я не сдамся. Никогда не сдавалась, не сдамся и сейчас. Я найду Лэйс, и все у нас будет хорошо. Найду, пусть даже пока не знаю как. Но это сейчас, завтра я обязательно что-нибудь придумаю. Ведь завтра будет новый день.

Глава 11
Польза и вред физподготовки

– Едховы водоросли! – выругалась Алетта.

Я фыркнула.

– Тебе смешно! – проворчала она. – Твои-то не напоминают волосы моей прабабушки в их самые худшие дни.

– Твоя прабабушка красилась в синий? – поинтересовалась я.

– Моя прабабушка во что только не красилась.

Лабораторный зал, где мы выращивали водоросли, по периметру был окружен столами. Преподаватель сидел в центре – в лучшие времена, а в худшие прохаживался рядом с нами и отпускал всякие комментарии вроде того, что зачет нам не светит, потому что…

Водоросли лару прославились тем, что были чуть ли не самым капризным подводным растением, причем, поскольку подводные погружения были запрещены, синтезировались лару искусственно, и из них изготавливали бешено дорогие таблетки для похудения. Что самое интересное, таблетки работали (то есть месяц курса ты ходил синего цвета, как водоросли лару, и ничего не мог жрать), и въерхи отваливали за них баснословные деньги. Честно говоря, у меня таких проблем не возникало, поэтому разделить их ценность я не могла.

В общем, именно этим мы сейчас и занимались. Какого едха – понятия не имею, но на то, чтобы вырастить одну веточку, уходило около двух месяцев при строжайшем соблюдении всех условий, которые требовались этим синим гадам. В методичке было прописано все от и до, поэтому сейчас я вертела водоросли в разные стороны, имитируя движение воды. «В спокойных водах лару не выживет», – утверждала методичка.

– Неплохо, – похвалил меня преподаватель, пучеглазый въерх, который увидел, что моя водоросль выглядит в целом живенько. – А у вас что такое, нисса Грейм?

Алетта вздохнула.

– Учтите, без выращенных водорослей зачет по лиаботанике вы не получите, – хмыкнул он. – А если будете продолжать в том же духе, ваша лару умрет через пару недель.

Стоило ему отойти, Алетта скривилась и принялась вращать лиариум на специальной подставке так яростно, что вода чуть не выплеснулась ей на руки.

– Мне кажется или мне в жизни это никак не пригодится? – поинтересовалась она.

– Тебе кажется, – ответила я, замеряя в лиариуме уровень соли. – Тебе это пригодится, чтобы сдать зачет, выучиться на лиабиолога и работать по специальности.

– А если я не хочу работать по специальности?

– Тогда что ты здесь делаешь?

Однокурсница покосилась на меня.

– То же, что и ты. Меня выбрал «Калейдоскоп», а сюда было проще всего поступить.

– Мне нравится лиабиология.

– Серьезно?! – Алетта ткнула пальцем в лиариум. – Как это может нравиться?

– Вот поэтому она у тебя и не растет.

– Очень смешно! – огрызнулась девушка, но тут же помрачнела. – Так… мы не договорили про Лэйси. Ты уже решила, что будешь делать дальше?

Нет. Нет, я не решила, и мне это не давало покоя. К счастью, прозвенел звонок, и отвечать на неудобный вопрос не пришлось. Однокурсники зашумели, задвигались стулья, загремели шкафчики: лару должны были храниться при определенных условиях, и если неправильно выставить им температурный режим, освещение и прочее… в общем, зачет можно было не сдать.

– Поможешь? – шепнула Летта, махнув головой в сторону инкубаторов.

Я кивнула, подхватила сумку и поморщилась: вчерашнее тесное общение с крышкой бака давало о себе знать. Нет, болело вполне сносно, если не делать резких движений, поэтому сумку я вернула на плечо более чем аккуратно и так же аккуратно подхватила лиариум с водорослями, которые бултыхались внутри. Их огромные синие листья напоминали крылья бабочки, и я снова вспомнила клуб, где работала Лэйс. Если бы только мне удалось туда попасть… И поговорить с кем-то адекватным. Увы, вход в «Бабочку» был открыт только его сотрудникам, а мифический парень сестры не имел ни имени, ни возраста. Что ни говори, мы с Лэйси знали друг о друге бесконечно «много».

– Смотри и запоминай, – сказала я, выставляя режим в инкубаторе.

Алетта повторила за мной и, когда мы ввели защитный код и захлопнули шкафчики, облегченно вздохнула.

– Если эта дрянь сдохнет, я не знаю, что я с ней сделаю.

– Если эта дрянь сдохнет, ей будет все равно, – философски отозвалась я.

– Кто составляет расписание?! – Алетта глянула на часы на тапете. – Я, в конце концов, бегаю, а не летаю. Они что, не в курсе расстояний между корпусами? А ведь еще переодеться надо!

Следующей парой у нас шла физподготовка, а я в этом месяце уже брала освобождение по причине ЖН (женского недуга). И нет бы две-три недели назад – на прошлой. Что касается прогула, я однозначно себе уяснила, что так лучше не делать. Собственно, выхода у меня особо и не было – только идти и надеяться, что сегодня будем сдавать нормативы по бегу или заниматься дыхательной гимнастикой (к которой у нашей преподавательницы была особая любовь).

Оставив водоросли на милость инкубатора, мы с Алеттой пробежали по переходу в спортивный корпус, амфитеатром выраставший вокруг огромной площадки, по размеру больше похожей на стадион. Эта площадка была для обычных занятий спортом, а за корпусом располагался испытательный полигон. То есть место, где въерхи тренировали свою силу. Силовые тренировки были только для парней, девушки к ним не допускались, но меня это волновало мало. Точнее, волновало мало до сегодняшнего дня. Мы как раз шли в сторону раздевалок, когда мой взгляд упал за окно.

Лайтнер К’ярд.

Он разминался (если так можно выразиться), то есть держал на раскрытых ладонях сгустки энергии, между которыми протянулась дрожащая искрящаяся нить. Я впервые видела магию въерхов, поэтому сейчас просто залипла. Да, определенно, залипла я исключительно из-за магии земли, что переливалась всеми оттенками огня, запертого в силовой ловушке, и смотрела я исключительно на сомкнутые контуры, созданные парнем. То, что при этом он был обнажен по пояс, до меня дошло не сразу. Равно как и мысль, что перекатывающиеся под кожей мышцы, отзывающиеся на стихию, которую он удерживал под контролем, достойны быть увековеченными в киноэпопее. Несмотря на погоду, на смуглой коже блестели капельки пота. К’ярд отпустил стихию, и она вонзилась в землю, отчего та пошла трещиной. Корпус даже не тряхнуло, а вот по отгораживающему полигон силовому щиту прошла рябь, взметнулись брызги земли, которые тут же собрались в комья, а потом втянулись обратно, запечатывая только что созданный разлом.

Он потряс руками, словно сбрасывая остатки напряжения, а потом повернулся ко мне. Взгляд, обжигавший раскаленной медью, вонзился в меня, и я отпрянула. Влетела в Алетту, которая почему-то резко побледнела, но ни слова не успела сказать.

– На что это ты пялишься, калейдоскопница?

Прямо напротив нас стояла со своей свитой Ромина, сложив руки на груди и подчеркивая ложбинку, которую и так подчеркивала расстегнутая верхняя пуговица рубашки. Золото волос расплескалось по темно-синей ткани формы, на контрасте блестя еще ярче. Стоявшие по обе стороны от нее девицы и третья за спиной на фоне Ромины терялись точно так же, как форма на фоне ее роскошной гривы. Обладательница ее не просто смотрела на меня сверху вниз – она пыталась сделать меня еще ниже сокрушительной тяжестью взгляда огненных глаз.

– Ты всегда можешь подойти и заглянуть, – сказала я. – Но как по мне, там больше нет ничего интересного.

Не дожидаясь ответа, я прошла мимо опешившей от такого въерхи и ее компании, Алетта спешно припустила за мной.

– Ты с ума сошла! – выдохнула она, когда мы свернули к раздевалкам.

– Да, ты мне это уже говорила.

– Тебя пронесло с К’ярдом, какого ты нарываешься, Вир?

– Разве я нарываюсь?

– А что ты делаешь, позволь спросить?

– Даю понять, что с наездами – это не ко мне.

Алетта задохнулась, но мы уже вышли в женскую раздевалку. Там было шумно, хлопали дверцы, раздевалка гудела от множества девичьих голосов.

– Ты идешь на вечеринку к Лору? – донеслось до меня.

– Да делать мне больше нечего!

– Так и скажи, что Найд тебя не позвал.

– Плевать я хотела на Найда! Просто у меня есть дела поважнее.

– Например? Сопровождать папочку на благотворительный бал и сдохнуть со скуки?

– Да иди ты…

Я прошла к своему шкафчику, располагавшемуся в центральном ряду. Шкафчик Алетты стоял вдоль стены, поэтому она просто кидала на меня косые взгляды, как будто я не Ромину отбрила, а ее. Интересно, вечеринка, о которой они говорили, – та самая? Хотя с какой радости мне это вообще интересно?

Форму для занятий нам не выдавали, она была у каждого своя, и, пожалуй, физподготовка была единственным предметом, на котором студенты Кэйпдора выделялись чем-то еще, кроме нашивок. У меня были ярко-красные шортики и такая же простенькая майка с белым принтом – изображением океанской раг’аэны. Это существо было размером с вагон гусеницы, передвигалось оно с небывалой скоростью, а знаменито было тем, что могло существовать как на суше, так и на море.

Правда, их мало кто видел – раг’аэны обожали глубину и приходили только во время штормов. Они не подчинялись ни людям, ни въерхам и обладали удивительной мощью, скоростью и красотой: огромный зверь с плавниками, больше напоминающими крылья, за что их называли океанскими бабочками. Мощное, гибкое тело, чешуя и огромные, почти человеческие глаза с круглыми зрачками. Разумеется, я их видела только на картинках. Но многое бы отдала за то, чтобы увидеть вживую.

Укрывшись за дверью шкафчика (чтобы никто не увидел жутковатую, протянувшуюся по спине темно-синюю полосу), я переоделась. Стянула волосы в хвост, морщась от боли, зашнуровала кроссовки, захватила спортивную куртку на случай, если занятия все-таки будут на открытом воздухе. Собственно, для занятий на открытом воздухе надо было дополнительно купить длинные штаны, но на них у меня пока не было денег.

– И все равно я считаю, что тебе нужно быть осмотрительнее, – продолжала бурчать Алетта, пока мы шли к аудитории. – С такими, как Д’ерри, лучше не связываться.

– Ты то же самое говорила про К’ярда.

– Ладно, с ним тебе повезло. У него просто было хорошее настроение, или Дерри ему дала…

Я фыркнула.

– Слушай, я серьезно. Эта надра может здорово испортить тебе жизнь.

На этот раз я промолчала. Да, Дерри могла бы испортить мне жизнь, вполне. Но чтобы этого не произошло, надо однозначно дать ей понять, что я не из тех, кто складывает плавники и позволяет делать с собой все что угодно.

– Сегодня сдаем нормативы по бегу, – заявила подтянутая и спортивная ньестра Экз. – Так что подходим, берем браслеты и дружно шагаем на площадку.

Не дыхательная гимнастика, ну и ладно. Могло быть гораздо хуже, например растяжки или прогибы, в которые я сегодня не скрутилась бы при всем желании.

Преподавательница раздала всем браслеты, измеряющие частоту пульса, скорость, а заодно и расстояние, после которого этот самый пульс начинал сбоить, и мы направились во двор. Стоило выйти из корпуса, как ветер прокатился по пустующим рядам металлических кресел и впился в обнаженные голени и ту часть бедер, до которой достал. Солнце светило вовсю, но теплее от него не становилось. Девушки обхватывали себя руками, только преподавательница бодро шагала вперед.

– Разминаемся и начинаем, – скомандовала она, остановившись у черты. – Бежим до сигнала, если кто-то попытается смухлевать, напоминаю, что все ваши результаты у меня все равно фиксируются здесь…

Она еще что-то говорила, но я потеряла мысль, потому что увидела К’ярда. Устроившись в первом ряду на трибунах, он смотрел прямо на меня, но я сделала вид, что не заметила этого. Отвернувшись, наскоро сделала несколько упражнений для разминки, чтобы разогреть мышцы, по минимуму тревожа спину. Когда тренер пригласила на пробежку первую пятерку, я сразу вызвалась, следом за мной лениво потянулись еще четыре девушки. Одну вставшую рядом со мной оттолкнула въерха с густыми темными волосами, заплетенными в косу, но я не придала этому внимания.

Как выяснилось чуть позже, зря.