Текст книги "Паблисити эджент"

Я вернулся в тело, остановил метроном и открыл глаза. Ба-а как всё тут тускло и неинтересно, прямо жить не хочется, никак не привыкну.

Поднявшись с лавки и осторожно, что бы никто не видел, отряхнул штаны на заднице, не помогло, было не приятно и мокро. Я конечно мог войти в транс и стоя, но выглядело бы это странно, представьте, залип мужик по среди дороги, ни на что не реагирует, почти не дышит, но стоит. Одного моего знакомого так на скорой и увезли, а он с перепугу и неопытности вернуться в сознание сразу не смог. Врачи над ним суетятся, «пульс нитевидный» орут, «срочно реанимацию, готовь электроды», а он, опять же, наверное с перепугу, в себя вернулся, глаза открыл, врача с электродами оттолкнул и с воплем выпрыгнул из машины, хорошо скорая помощь, тащилась еле-еле, потому как пробка. Короче, отделался приятель лёгким сотрясением, потому что выйдя из скорой, угодил в не закрытый канализационный люк, в котором доблестный сантехник боролся с утечкой воды, ну и повстречался там с ним, как говорится, голова в голову, сантехника увезли на той же скорой.

Работник санитарно технических услуг и представить себе не мог, что такое бывает.

На мои телодвижения мужик в синем «ауди» никак не отреагировал, сидел и тупо смотрел перед собой. Я ещё потоптался немного у подъезда и решил подойти, поинтересоваться на предмет огонька. Вдруг он совсем не причём, и просто спит с открытыми глазами. Подойдя к дверке авто я постучал в окошко, но товарищ никак не отреагировал, я постучал ещё раз, и даже наклонился посмотреть, живой ли он там, но этот гад резко распахнул дверь которая чуть не угодила мне в голову. Почему чуть? Да потому что она сначала въехала мне в левое плечё, которое от такого удара почти отнялось, а я, как ни странно, остался стоять немного ошеломлённый таким напором, а этот деятель прикрыл дверь и открыл её ещё раз, но куда резче. Вот тут я пошатнулся, и даже схватился онемевшей рукой за дверь, а дядя немного высунувшись из тесного салона машины провёл классический прямой мне в торец. Профессионально, это всё, что в тот момент успел я подумать, улетая в неизвестность. Скажу честно, если бы не те трое любителей пива в холодную погоду, этой «серый» тип меня растоптал как слон арбузы. Что поделать, и на меня бывает проруха. Троица резво подскочила, оттеснила мужика от меня, окружила и грамотно нейтрализовала головой об капот, потом вежливо подняли меня из лужи, дали платочек утереть кровавые сопли и, пошли допивать пиво на угол, на самый сильный сквозняк. Вам не кажется, что слишком много грамотных драчунов на один обыкновенный, городской двор развелось? Мне нет, а если и да, то мне сегодня очень повезло.

Снова сидя на сырой лавке и утирая последние капли крови с физиономии я радовался, что всего этого не видела Марьяна, а то бы сейчас такое началось… Дверь подъезда распахнулась и на пороге, в домашней одежде появилась она.

– Что случилось?! Что тут произошло?! Кто тебя избил!!!?

– Да… – Я автоматически перевёл взгляд на «ауди» но там никого не было, как не было и троицы на углу. – Задумался, упал, темно у вас в подъезде, а на улице плохо стало….

– Хватит врать Репин! Я же видела!

– Что ты видела?

– Тебя били! – Убрал её руки от своего лица и встал.

– Никто меня не бил, я просто упал.

– Но ты же весь грязный, как будто тебя по лужам возили….

– Мне идти надо, дел, сама знаешь, невпроворот.

– Да пошёл ты! – Она оттолкнула меня и скрылась в подъезде. Я не стал ждать, пока появится Наталья Сергеевна и всё начнётся заново и поскорее покинул двор. Что это было, чёрт возьми?

Глава 4

В день похорон непогода рассвирепела не на шутку. Снег с дождём, сильным ветром и морозом разом обрушились на похоронную процессию отходящую от дома и до автобусов и машин добрались скорее белые, трясущиеся от холода мумии, чем торжественно одетые скорбящие люди. Больше всех досталось оркестру играющему траурный марш Шопена, у парней свело пальцы, посинели от холода губы, а на духовые инструменты налипло по килограмму льда.

Народу собралось раза в три больше чем ожидалось, Наталья Сергеевна всё время переживала, хватит ли всем мест на поминках и когда выяснилось, что больше половины пришедших проводить Геннадия Петровича в последний путь, ехать с нами не собирались, немного успокоилась.

Помимо непогоды, но днём ранее возникли проблемы в епархии, сначала архиерей долго не мог решить созывать ли ему священный клир на собрание, он был уверен в грехе Протасова, потом, когда всё же решился это сделать и все собрались, они долго спорили, считать ли раба Божьего Геннадия самоубийцей или же нет. Долго вертели в руках справку выданную капитаном Мусатиным, как оказалось гением казуистики, из которой не было ясно, что всё-таки сотворил с собой Протасов, однако после шести часов споров и часа молчания было решено, совершить полный чин отпевания. Что их подвигло на такое решение, понятия не имею, но со всем возможным чувством благодарности к уважаемым служителям культа, и со сто процентной уверенностью в промысле Божьем, выражу благодарность, как первым, так и последнему.

Место Протасову досталось приличное, я, если честно, ожидал чего-то похуже, но видно гн. Золин напряг свои связи. Одно только удручало.

Ещё на подъезде к Стригинскому кладбищу всё пространство от горизонта, до горизонта было усеяно крестами. Тысячи и тысячи, без всякого, даже чахлого деревца меж могилами, они стояли открытые всем ветрам. Прямо не кладбища, а поля крестов. Посадки крестов, где никогда, и ничего не вырастит.

Моим соседом в автобусе, своей машины, как вы знаете, у меня не было, а навязываться кому-то я не хотел, был дальний родственник Протасова, Иван Павлович Естрикин, так он, завидев эту картину, тяжело вздохнул и печально произнёс:

– Что со страной сделали суки. – Я, в это время видевший то же, что и он, но думавший о чём-то своём, не расслышав, спросил:

– Вы о чём?

– О чём? Вы серьёзно юноша? – Иван Павлович был очень пожилым человеком и потому имел право так ко мне обращаться.

– Вполне. – Спокойно ответил я подкупленный его доброжелательным тоном, и благообразной внешностью, и даже не подозревая какой вулкан гнева я только что разбудил. Из последовавшей за взрывом тирады я узнал о себе много нового и то, что я либерал, (и это я, который за домострой, в мыслях, конечно, попробуйте сказать такое вслух, в среде либералов или начитанных женщин). И то, что я, как впрочем, большинство молодых мудаков, не интересуюсь историей, и сукин сын я, и тварь последняя и т. д. и т. п. Короче пришлось мне пересесть, но оно и к лучшему, потому как следующим моим соседом оказалась очень спокойная и симпатичная девушка по имени Вера.

Я правда ещё кое-что от Естрикина узнал, до того как успел пересесть, оказывается все эти поля могил возникли здесь за какие-то пять лет, с 1993 по 1998 года, я помню это время, но не знал, что было ТАК страшно.

Под самый конец, вернее в тот самый момент, когда гроб с моим шефом опускали в могилу, у меня зазвонил отключенный мобильник, а кнопка отбоя вызова на отрез отказалась повиноваться и, на чёрт его знает какой попытке я, то ли случайно, то ли не случайно, нажал «зелёную трубку». Хорошо еще, что часть зажигательной, латиноамериканской мелодии заглушил оркестр, но он не успел заткнуть рот самопроизвольно включившейся громкой связи, которая голосом Ялдыги проорала на всё кладбище.

– Васёк ты не поверишь! Ковчежец спиздили! Давай дуй ко мне! Срочно! – А потом ещё добавил сакраментальное: – Бляха муха, а вы-то все чего припёрлись? Идите на хуй!!! – И пошли короткие гудки, за которыми последовало гробовое молчание, не только моего телефона, а вообще всех присутствующих, включая оркестр.

Боже мой, как мне было неловко, описать какой стыд я испытал в тот момент просто не возможно, осуждающие, возмущённые, гневные взгляды десятков людей устремились на меня, и я виновато улыбающийся, прячу проклятый телефон карман и ни как не попаду в него.

Мгновение спустя ко мне приблизился Золин и в двух словах объяснил, что мне тут, с такими выходками, не место. На это я ответил гн. Золину последней фразой из монолога Ялдыги и извинившись перед Натальей Сергеевной, ретировался.

Что тут сказать? В последнее время мне как-то катастрофически не везёт, и с этим надо что-то делать. Знать бы ещё что.

До Ялдыги я доехал быстро, никак не ожидал такой скорости от маршрутки по имени ПАЗ, но водитель похоже играл с конкурентами в догонялки, и мчался по улицам города порою превышая всякую разумную скорость. Разумную потому, что на улицах практически нет асфальта, он ещё весной сошёл вместе со снегом, а гонять по ямам на такой скорости, это надо рехнуться, или быть очень азартным человеком.

Народ в салоне волновался, и кто-то из самых нервных пассажиров даже сделал замечание водителю, но тот на чистом таджикском ответил, нечто вроде моя твоя не понимай и на родном русском добавил «доедем все» и утопил педаль газа в пол.

Из автобуса я вышел, слегка обалдев, и с желанием покрепче схватиться за поручень, и поэтому шёл до дома своего знакомца, держась ближе к заборам, ну так, на всякий случай. Шёл и не верил, что такого человека как Ялдыгу можно обворовать, и не то что бы, прецедентов не было, они-то как раз были, просто удачных из них ни одного. Хотя….

Был один случай, опять же со слов самого Михалыча, а ему верить….

Было это в тысяча девятьсот девяносто затёртом году, он как раз тогда в силу вошёл, колдовскую конечно, а не мужскую, частенько якшался с братвой, с недавно появившимися бизнесменами, с власть предержащими пока знакомств не водил, но к этому всё шло, и если в двух словах, дела у него были, лучше некуда, а благодаря девальвации рубля, этих самых рублей у колдуна скопилось несколько десятков килограмм. Деньги дешевели и то, на что полгода назад можно было купить неплохую машину, превращалось в бумажный мусор, так конечно недолго продолжалось, но всё же было, и вор который обчистил Михалыча, это знал, но взял только деньги. Почему?

Притом ВСЕ деньги, все несколько десятков килограмм, во всех нычках, закутках и схронах, и даже мелочь из кошельков уволок, и всё это ночью в присутствии чуткого ко всему колдуна и его не менее чуткой супруги. Вот так.

Ялдыга сначала глазам своим не поверил и клялся, что без чародейства тут не обошлось, а посему громогласно, на всю округу пообещал, извести вора самыми жуткими проказами какие только существуют на белом свете, такими, от которых носы и уши в три дня отваливаются с чавкающим звуком и зловонными миазмами.

Деньги, как ни странно скоро принесли, все до копейки, хотя копейки эти нахрен никому были уже не нужны, принесли даже то, о чём он давным-давно забыл. Ну, спрятал от жены, и запамятовал. Вор, правда, с повинной не пришёл, но через четыре дня, какой-то мужик на краю их посёлка скончался в жутких корчах, а молва, само собой, приписала эту смерть Ялдыге, и конечно авторитет такого колдуна, сами понимаете, взлетел до небес. На мой прямой вопрос его ли это рук дело, Михалыч хитро улыбался в усы, и стоически молчал, а это удивляло, ибо приврать он любил. С тех пор все накопления он хранил вне дома, а в чём и где конкретно никто не знал, но жадные до чужого добра люди, ну или воры, периодически пытались подломить хату Михалыча, вот только как-то всё безрезультатно.

Войдя во двор дома, я застал Ялдыгу за весьма редким занятием, он чертил на земле какие-то тетраграммы и триграммы, куда пытался втиснуть «ставрос», ставил знаки первоэлементов по углам, прикусив от усердия язык вырисовывал идеограммы, всё время бормотал что-то, застывал на короткое время, а потом, остервенело матерясь, стирал только что написанное и начинал заново. Так продолжалось минут десять, пока он в конец не озверев, зашвырнул в кусты свой калам (в виде спицы от вязания) и разразившись новой очередью мата, пнул курёнка попавшегося под ногу и скрылся в доме.

– Привет. – Понимая, что не успею, но всё равно выкрикнул я. Вышло жалко. Правда дверь почти сразу приоткрылась и высунувшаяся, красная рожа колдуна пролаяла.

– Чего встал? Заходи. – Простить дважды я не заставил.

– Где супруга?

– В деревню отправил.

– Что так? Неужели воров испугался? – Почти весело спросил я, припоминая как он тут недавно надомной изгилялся. – Да твоя А….

– Воров?! – Судя по тому, как он глянул на меня, мне лучше было помолчать. – Тебе бы таких воров, вот тогда бы я посмотрел куда ты своих родственников отправишь. – Но молчать я не привык.

– А мне некого отправлять, мои и так уже…, дальше некуда….

– Ошибаешься. – Перебил меня колдун. – Дальше есть куда, и там отпусков не дают, и подарков из того места не присылают. – Это он намекал на пять килограмм специй, что моя матушка пару месяцев назад прислала мне из Индии, а ему, по моей просьбе, каких-то аюрведических «самаханов» и актинодафну лавсони. Ах да, и пару кашмирских шалей, одну из которых я зажал для собственных нужд. Я её закрепил на жёсткую раму и повесил на стену вместо ковра, чудо как красиво, серебро по чёрному фону, да и орнамент редкий для Индостана, строгий и не аляповатый.

– Так тебя ограбить или убить пытались?

– По-моему, ограбить, хотя…, вполне возможно, что и убить. Скажем так, сначала ограбить, а когда я их спалил, попытались убить. – Я внимательно огляделся, никаких следов недавних боевых действий в доме видно не было, а зная на что способен Михалыч, погром был бы обязательно.

– И каким способом они попытались от тебя избавиться?

– От НАС, меня и жены моей, дорогой Алевтины Яковлевны. – Подумайте, какая манерность, и откуда только взялась. – Способ прямо скажу, проще некуда, сжечь дом хотели, но не учли, что у меня «сторожа» стоят, заминка у них вышла.

– Так их много было?

– Да не понятно, не разглядел. Но самое главное, они как-то умудрились в дом войти, никого не потревожив.

– А сторожа, это кто?

– Дурень! Я тебе про «оболок» говорил?

– Да. И говорил и учил.

– Ну тогда ты должен помнить, что это самый надёжный сторож, твой личный, который всегда с тобой. Есть правда и другие «сторожа», которые присутствуют в течение всех твоих перерождений, но тут речь не о них, речь вот о чём. – Он указал на маленький значок на пороге двери, нарисованный, по-моему, ручкой. Со стороны посмотришь, так, пятно какое-то, или шляпка гвоздя. А может это и на шляпке гвоздя накарябано. Тогда не ручкой?

– А чего там накарябано?

– Что нужно, то и накарябано, главное, что незамеченным никто не войдёт, такие же значки есть и в воротах, во всех дверях, окнах, и даже на заборе и чердаке, но ни один не сработал.

– Постой, а как они могут кому-то помешать?

– Тебе показать?

– Давай. – С готовностью согласился я.

– Тогда тащи сюда какого-нибудь буйного духа, враз покажу.

– Так они против этих самых, потусторонних сил что ли? – Огорчился я.

– В том-то и дело, что не только. Это, – он указал на значок – триклион малый. На потолке, под слоем краски, энэаграф великий, такой, любого злодея ошеломит в буквальном смысле, а энергетическую сущность, которые имеют привычку цепляться к разного рода несознательным гражданам и проникать с ними в дома, заставит в ужасе усвистать дальше Андромеды.

– Постой, постой. Значит, срабатывает на всех?

– Да.

– И на меня?

– Конечно.

– Тогда почему же я в ужасе не бегу?

– Ну. – Ялдыга скривил рожу. – Скажем так, тому есть свои причины.

– Ага. – Я попытался заглянуть ему в глаза, но Михалыч упорно не хотел мне их показывать. – Ага. Ты меня как-то пометил.

– Я те чё, кот что ли?

– Ладно, с этим потом разберёмся, а твои клиенты ничем не отмечены, почему же они не убегают?

– Это так важно?

– А если они, как и твои посетители, твою метку получили?

– Я НИКОГО НЕ МЕЧУ.

– Ну, хочешь, назови это пропуском! – Ялдыга почесал голову.

– Слушай, давай я тебе так скажу, а то мы до второго пришествия будем про маркеры, метки и пропуска рассуждать. Они не проходили мимо «сторожей», для них «сторожа» стали полной неожиданностью, они как будто попали в дом сразу из ниоткуда.

– Кто они?

– Воры.

– Я понял что воры, но как они выглядели?

– Как мороки. Нечёткие, не ясные, как в тумане. Я сначала подумал, что это мне спросонья кажется, оказалось, нет.

– Ага, так это люди.

– Ну да! Кто же ещё?

– Ну…, мало ли.

– Ну ты Вася и дал! С тех самых пор, как с тобой начала непонятная хрень происходить, ты прямо во всём готов бесовскую силу видеть. Пойми Василий, вся эта нечисть если и ходила когда по земле воплоти, то только вместе с динозаврами, если вообще когда-либо было такое. Все демоны давно тут сидят. – Он постучал по моей голове. – Вот тут, и в остальных подобных пустых тыквах.

– То есть ты отрицаешь саму суть своей профессии?

– Нет. Я же ведь не утверждаю, что отсюда, – теперь он постучал по своей голове – нельзя влиять на окружающий мир, не применяя при этом

физической силы. То, что тебе кажется непонятным, необъяснимым, и даже невероятным, всего лишь следы воздействия некоторых неплохо развитых умов на окружающий среду, ну и на пустоголовых людей, заодно. Ибо мы тоже часть этой среды. – Ялдыга поставил чайник на плиту, и продолжил. – Я не хочу сказать, что где-то, в глубоком подземелье сидит такой паук и силой мысли меняет погоду на континентах, зомбирует целые страны, или занимается ещё какой-нибудь подобной ересью. Для всего этого существуют свои инструменты, давно всем известные, но люди, обладающие сверх способностями, действительно проживают среди нас. Среди таких людей немало самородков, потомственных ведунов, колдунов вроде меня, есть ещё просветлённые, в общем, много всяких, но ни одного я не знаю, кому взбрело в голову покорить целую планету. Как-то так сложилось, что среди людей, реально много знающих о сути вещей, природных процессах, человеческом устройстве, психов мало. Сумасшедший работать с тонкими энергиями не сможет, потому что мозг его на это не способен, хотя и тут бывают исключения. Те же юродивые например, способны на такое, что ни одному магу и не снилось, причём абсолютно спонтанно. И тут возникает вопрос, а сумасшедшие ли они?

– Интересно, куда ни глянь, кругом сплошные исключения, создается такое впечатление, что правила специально создаются для исключений.

– Мысль дурацкая и в то же время правильная, подход только неверный. У всего, что имеет плюс, должен быть минус, а иначе это ноль, а ноль это стазис, покой, отсутствие всякого развития, что прямо нарушает основной закон вселенной.

– Да уж, загнул.

– Ты не согласен? Тогда прекрати сначала расти, потом стареть, ослепни и оглохни, что бы не познавать новое, ибо познание нового это тоже рост. – Ну что тут возразить? Правильно, нечего и что бы сменить тему я решил мягко вернуть разговор на прежние рельсы.

– Хочу напомнить, тебя ограбили.

– Дудки, это тебя ограбили, меня всего лишь убить хотели.

– Не смешно старый, тот человек, которому этот ковчежец принадлежал, после того как побывал у меня в гостях, сгорел. Притом, сам собой.

– Да иди ты! – Не поверил Ялдыга. – И кто он?

– Назвался Эрратом Яссином, и он утверждал, что является прямым потомком Бриарея.

– Да ну, это того самого, из титаномахии?

– Ага. – Я усмехнулся, мы так запросто об этом говорим, как будто потомки древних богов, так и снуют вокруг нас. – Хотел обратно свой эльфольк вернуть, и я согласился, только попросил сначала доказать, что он и в самом деле является тем, за кого себя выдаёт.

– И как, доказал?

– Я честно сказать не совсем понял, реальный он потомок или одержим духом этого титана, но кое-какие доказательства он продемонстрировал.

– Ну-ка, ну-ка. – Михалыч от любопытства даже не заметил, как плеснул себе кипятка на ногу из только что вскипевшего чайника.

– Во-первых, он щелчком пальца усыпил мою Клавку, а это как ты знаешь не просто, во-вторых, поведал мне о тех индивидуумах, что засели в чайной лавке, и как я предполагаю, извели моего шефа посредством того же вещества, которым и меня отравили. Только Протасов не выдержал и совершил самоубийство, а я всего на всего, угодил в больницу.

– Жаль, крепкий был мужик. Когда похороны-то?

– Были уже, ты как раз позвонил, когда тело опускать начали.

– Извини. – Ялдыга вздохнул, выдерживая тактичную паузу перед следующим вопросом. К смерти он относился с почтением. – А что он тебе про этих «чайников» рассказал?

– Да немного, сами они откуда-то из передней Азии, занимаются чем-то вроде психологического воздействия на людей, подавление личности, с целью последующего полного подчинения их воли, а в эльфольке, то есть в ковчеге, лежит некий музыкальный инструмент, способный делать это массово. Да, и ещё, в анализе крови у меня и Протасова обнаружено вот это вещество, – я протянул Михалычу листок с химической формулой – Эррат назвал его «шотер», травка такая на земле нигде не растущая, но эту формулу мне показал не Эррат, а один человек из «конторы», который очень им интересовался.

– ЧЕГО!? Какой «конторы» Вася?!

– У нас, по-моему, существует лишь одна «контора», ФСБ называется. – Ялдыга нервно отхлебнул кипятка из чашки.

– Во что мы вляпались Вась?

– А что, ты, наверное, чувствуешь как люди с холодной головой, горячим сердцем чистыми руками сжимают твоё горло? Не бойся, мы с тобой не террористы, не международные наркодилеры и в иностранных НКО пока что не работаем, а на остальных им по большому счёту наплевать.

– Василий, ты дубина, если веришь в эту чушь с холодной головой, горячими ушами и всем остальным, запомни, от чекистов, как бы они там ни назывались, ещё никто не уходил. Чего он от тебя хотели?

– Я же сказал, интересовался Зерабом Вавелем, Эрратом Яссином то есть, говорил что он из какой-то организации под названием «шистра», это что-то вроде секты исповедующей зороастризм с примесью древних эллинских мистерий. Секта эта очень закрытая, очень богатая, очень древняя и влиятельная, не подступиться.

– Понятно.

– Что тебе понятно?

– Ты под колпаком. – Я чуть не заржал в полный голос. Все-таки у людей старшего поколения страх перед спецслужбами начисто отбивает здравомыслие.

– Давай оставим это и займёмся нашими насущными делами. Скажи, ты можешь как-нибудь определить, откуда эти воры явились?

– А я, по-твоему, чем всё утро занимался? И кажется, я тебе уже сказал, ниоткуда.

– Неужели даже твои шаманские примочки не помогли? – Вот теперь я нарочно дразнил Михалыча, долги надо возвращать.

– Я не шаман и с бубном плясать не умею, у меня свои методы.

– Ага, видел я твои методы, каракули на песочке и трёхэтажный мат. – Ялдыга заиграл желваками. – Ты же сам прекрасно понимаешь, что ничто ниоткуда не берётся, может логически порассуждаем?

– Ну, козе понятно, откуда у этих воров ноги растут, я не в том смысле, что из задницы, я…

– Я понял Михалыч, не дуботряс чей.

– Да кто тебя знает? Короче, коли они за твоим ковчежцем пришли, значит, образно выражаясь, из твоей форточки дует, и если бы они мой дом сожги, я из тебя всё до последней копеечки вытряс.

– Шикарный вывод. Делать-то чего будем?

– Если из-за него такая катавасия началась, людей травят, убивают, значит, этот ларчик чего да стоит, и нужно его вернуть.

– Предлагаешь накрыть чайную лавку?

– А есть ещё какие-то варианты?

– Понимаешь, тот кадр из «конторы» сказал, что никакой чайной лавки и в помине нет.

– То есть как?

– Так. Никогда никакого магазина в этом доме не было, само здание много лет назад закрыли для реставрации и жильцов всех давно выселили.

– Тогда куда же ты ходил договор заключать, и Протасов, кстати, там тоже был. – Я развёл руками.

– В самый обычный чайный магазин, там ещё самовар огромный стоял на углях, прямо на деревянном прилавке, ах да, ещё прилавки эти…, ну как сказать? Ты бывал когда-нибудь в сельпо? Вот точь-в-точь как там, весь интерьер такой, только всё забито чаем, самым разнообразным, на любой вкус и цвет, интересное местечко, неординарное конечно, но кому что больше нравится, меня так впечатлило. Но самое главное, это ароматы, входишь, и прямо с ног сшибает.

– Открылся чайный магазин, на одной из самых дорогих улиц города, где один квадратный метр стоит как весь мой дом со всем содержимым, и никто на это внимания не обратил? Не верю.

– Я тоже, и вот теперь думаю, не иллюзия ли это была?

– Я вижу только один способ это проверить.

– Наведаться туда, я тебя уже понял, но погоди, если эта улица такая дорогая, то там камер понатыкано, как блох на собаке.

– И ты считаешь чекист этого не проверил? Да ты ещё наивней, чем я надеялся.

– Спасибо за комплемент но, по-моему, попробовать стоит.

– Хм. Кстати о камерах, – почесал макушку Михалыч – у меня ведь тоже тут стоят я, правда, не помню где. – Теперь настала моя очередь высказать Ялдыге, что я думаю о его умственных способностях, но я предпочёл промолчать. Вместо этого я обошёл весь дом и заглянул в каждый закуток и честно сказать подумал, что колдуна поехала крыша, никаких камер не было и в помине.

– И где они?

– Камеры? В сенях одна, во дворе две и со сторона огорода должна быть ещё одна.

– А куда они все выведены?

– В смысле?

– Понимаешь, камеры пишут, и то, что они записывают, где-то должно храниться.

– Да я как-то не задумывался над этим, я вообще считаю, что зря согласился их устанавливать, погоди. Ко мне раз в месяц приходит один паренёк, правда с ним супруга больше занимается…

– Так, где он работает, когда приходит?

– Да вон в той комнате. – Махнул он рукой на чулан, по-другому это тесное сооружение без окон и не назовёшь. Я протиснулся мимо коробок, включил свет и на небольшом столике под вышитой ажурной накидочкой обнаружил ноутбук. Просмотреть запись было не долго, но всё, что я там разглядел, оказалось клубком неясных теней, пролетевших от крыльца к воротам, следом за которым проскакал Михалыч в одних трусах с ухватом в одной руке и зачем-то крышкой от бака в другой. Тоже мне рыцарь печального образа, вернее семейных трусов в горошек. М-да, тут спеца надо, что бы эти тени хоть как-то рассмотреть. Может Геше звякнуть, вроде был в «Эдельвейсе» какой-то специалист по цифровым технологиям? Точно! Надо звонить, ведь его на похоронах не было, уж не случилось ли чего?

Я тут же достал телефон и набрал его номер, но там заныли заезженную мелодию, что-то вроде абонент – не абонент.

– Ити его за…, одно место! – Я уже хотел засветить мобильников в стену, но тут вмешался колдун.

– Ты чего там ругаешься? Компьютер поломал?! – Ялдыга тут же сунулся в дверь и навис надомной как коршун, жаждущий крови, а точнее как Плюшкин, у которого старую сургучную печать сломали.

– Да ничего я не поломал, просто один абонент на связь не выходит, думаю, не случилось ли чего.

– А. Ты лучше выйди отсюда, а то и правда сломаешь ещё чего. – Нет, вы не подумайте, Михалыч не жадный, просто достанется ему потом на орехи от его супруги. А про Плюшкина это я так, из вредности. Хотя….

– Ну и чего ты там увидел?

– Тебя в трусерах, ловко ты Борис Михайлович ухватом орудуешь, профессионально можно сказать.

– Да я серьёзно.

– Я тоже. – Ялдыга легонько дал мне по шее, имеет право, всё-таки учитель в своём роде. – Да ладно, ладно. Ничего интересного, вот смотри.

– Что это?

– Воры твои, должно быть.

– Да?

– Ну, тебе видней.

– Издеваешься? Чего тут увидеть-то можно?!

– Так-то не я тебе камеры выбирал. – Ялдыга рыкнул что-то про себя и вышел из чулана, стало намного свободней. – Я эту запись скопирую и одному человечку покажу, пусть поколдует, может чего и выйдет.

– Валяй.

– Отлично. – Я сунул флешку в ноут. – Михалыч!

– А!

– Когда в чайную лавку пойдём?

– Да хоть сейчас.

– А как же запись? Да и дела у меня кое-какие есть.

– Что за дела?

– Понимаешь, есть такой доктор, Павел Сергеевич Кморин, я ему на днях того самого чайку отнёс, интересно было бы послушать, что он на счёт этой формулы думает?

– Погоди, так эту формулу твой доктор написал? – Он потряс листочком.

– Ну да.

– Я же тебе говорил, что «контора» до всех доберётся. Ну Вася….

– Что Вася? Они к доку пришли не потому, что я ему тот самый чай отнёс, а потому что меня туда Протасов отправил после отравления, по знакомству так сказать. Не думаю, что доктор проболтался о моём третьем визите товарищам из органов, но согласись, поспрашивать его стоит, что это за абракадабра такая в листке нарисована, и есть ли от неё противоядие. Мне, если честно, не очень хочется, побывав в чайной лавке, ловить остаток жизни покемонов по всему городу.

– Чего?

– Ах, да, ты же не в курсе. – И вкратце пересказал ему историю с компьютерной игрушкой. Ялдыга сначала долго ржал, потом задумался он, конечно, знал, что среди мирных обывателей дураков хватает, но что бы так много…. А ещё через минуту задумался уже конкретно, и надолго, и после пяти минут раздумий выдал.

– Святые угодники, это же сколько на таких дебилах денег сделали, и некоторые ещё меня шарлатаном считают, а вот такие деятели людям воздух продают и уважаемыми бизнесменами считаются. ЕТИТНЫЙ ДУХ! Вася, куда мир катится?

– Учёные говорят куда-то вправо. – Ялдыга посмотрел на меня как на слабоумного, и тяжело вздохнув, сказал.

– В жопу он катится Вася. В жопу.