Текст книги "Паблисити эджент"

Глава последняя

Я просто сбился со счёта а модератор говорит,

что у меня вообще четыре четвёртых главы.

Лишь бы придраться.

Когда-то дядя учил меня играть на гитаре, и даже остался доволен моими небольшими успехами, но играть на гитаре, это совсем не то, что играть на форминге. Совсем не то, как оказалось.

После того, как мои пальцы весьма безыскусно коснулись серебряных струн мифического инструмента, во мне что-то лопнуло, как будто какая-то важная жила оборвалась, или точнее будет выразиться, ослабла, отпустила до того момента натянутые нервы. И вероятнее всего, то же самое произошло со всеми, кто находился вокруг меня.

Я плохо помню, как выбрался из горящего дачного посёлка, но отчётливо запечатлелось, как я тащу бесчувственного и полегчавшего колдуна на закорках, и как мимо меня несутся обезумевшие, ничего не понимающие, и не помнящие люди, те самые, которые несколько минут назад пытались разорвать нас с Ялдыгой на куски.

Где-то на пол дороге к нам присоединился Петька, он бережно баюкал сломанную руку, видно мои уроки впрок ему всё-таки не пошли, он молча забрал формингу и так же молча топал до самой остановки.

Кстати, водитель подъехавшего автобуса долго не хотел пускать нас в салон, мотивируя это тем, что куски грязи и копоти он не возит, тогда немного пришедший в себя Ялдыга, гениально разыграл из себя сердечника погорельца, и водила, плюнув на чистоту, домчал нас до станции в мгновение ока.

Уже в городе, отправив Петьку в травм пункт, мы с Ялдыгой забурились в пельсисочную, расположенную не далеко от автовокзала с красивым названием «Яма», в целлофановом пакете-майке с надписью «карусель» мирно покоилось оружие массового поражения, а на столе жарко бились друг о друга гранёные стаканы. Правда бились он не долго, сил на третью поллитру у на не хватило.

А потом….

Утро третьего дня, если вести исчисление от попойки с колдуном, я решил посвятить отдыху и расслаблению, и поэтому налил полную ванну горячей воды, высыпал в неё кучу разных расслабляющих средств, которые маман в своё время навезла из заграничных командировок, я погрузил в это благоухающее море своё бренное тело. Благоухало просто жутко, но и расслабляло весьма не плохо.

И только я прикрыл глаза, в надежде вздремнуть минуток пять, как в дверь начали настойчиво звонить и барабанить. Я поспешно выбрался из ванны, обернул бёдра полотенцем и, кипя праведным гневом, открыл дверь, за порогом стоял взъерошенный Петька, с загипсованной рукой, помятый Ялдыга, видно наше возлияние в честь Бахуса, не прошло для него даром.

– Вам чего? – Не пустил я их в квартиру. Петька непонимающе вздёрнул на меня глаза, впихнул меня в прихожую и вошёл сам.

– Ты глянь Борис Михайлович он, видишь ли, ванные принимает.

– Вижу. Там на улицах народ потихоньку с ума сходит, город на запчасти разбирает, а ему и дела нет.

– Я вообще-то ничего такого не слышал.

– Ты хоть телевизор включал? – поинтересовался Петька.

– Да он его только по большим праздникам включает, концерт Леонтьева посмотреть например.

– Ага, скажи ещё группы «Комбинации».

– Тогда понятно. – Пётр прошёл в зал, отыскал пульт, включил ящик, и первое, что появилось на экране, были новости. Очень нехорошие, надо сказать, новости. Резко возросло количество квартирных краж, разбойных нападений, угонов и грабежей, но самое удивительное в том, что произошёл просто всплеск немотивированной агрессии одних граждан, против других. Сотрудники милиции хоть и валятся с ног, но пресечь беспорядки, грозящие перейти в массовый беспредел, пока не в состоянии, ибо многие из них тоже за последние три дня совершили правонарушения той или иной степени тяжести, и поэтому временно отстранены от дел. И всё это шло по всем каналам, с интервалом в пять минут, как бы нарочно ещё больше подогревая людей, каждой своей такой новостью раздёргивая и расшатывая им психику. По-моему, новостники реально не понимают, что валом негативной информации они укорачивают нашу с вами жизнь, стресс после таких новостей, обеспечен каждому, а он здоровья не прибавляет. – Ну, что скажешь?

– Кошмар.

– И всё?

– А что я ещё могу сказать?

– Но ведь мы можем же что-то сделать? Мы должны! – Петя…, итит его мать, как я его нена… блю, за эти вот, «МЫ ДОЛЖНЫ!», вечно он такой…, весь из себя правильный.

– Что? Сыграть на этом демоническом инструменте ещё разок? – Кивнул я на формингу висящую на стене на фоне чёрного кашмирского платка с серебренной вышивкой, на который искоса поглядывал Ялдыга – Так никто из нас этого не умеет.

– Но в посёлке этом, Могилках, получилось! Вон, даже мне мозги прочистило, а уж одурманенные те вообще…

– Тебе!? – Ни за что не поверил я. – Тебе невозможно что либо прочистить, и не потому что там ничего нет, там лежит целый Сизифов камень, который настолько упрям, что всё время возвращается к подножью горы, сколько бы этот Сизиф не бился. Просто более упёртых личностей чем ты, я ещё не встречал! – Вообще вся наглость такого заявления меня ух как взбесила.

В комнате на несколько секунд повисла тишина, которую прервал необычно тихий голос колдуна.

– Однако Василий прав, нельзя не умеючи пользовать такую штуку. – И покривившись он указал на стену. – Ты и так дел натворил, возмущение внёс, а брякнул бы по струнам ещё раз, то вообще мог всё к лешему порушить.

– Это ты о чём? – Не понял Петька.

– О тонких энергиях бестолочь, – повысил голос колдун – и рожу не криви, а то по шее дам и не посмотрю, что отец двоих детей. – Ялдыга сдвинул брови. – Ты представь, что будет, если я начну играться с термоядерным реактором? Так вот эта штука посерьёзней будет, во всяком случае мне так кажется, уж больно прёт от неё, аж стоять рядом жутко.

– Чего, радиация? – Забеспокоился Петька.

– Слушай Василий, убери его за ради его собственного здоровья, а? Не ровён час оставлю детей сиротами.

– Петь, не лезь, у Бориса Михайловича похмелье, и он не в духе. – Петька насмешливо хрюкнул, но с расспросами и комментариями больше не лез. – Какие варианты Михалыч у нас имеются? Может есть среди твоих знакомых мастера, например, на гуслях играть?

– Да я и сам когда-то играл, на балалайке правда, но здорово выходило, заслушаешься.

– Нет, балалайка не пойдёт, а может…. – Но меня прервал телефонный звонок, надо же, мобильник ожил, неужели жизнь налаживается? – Алло? Слушаю?

– Василий Александрович, это я, Георгий.

– Ух ты, рад тебя слышать, как дела?

– Да я…, мне не совсем удобно говорить…

– Тогда давай помолчим.

– А, хм, тут Золин велел передать, если вы завтра на работу не выйдете, то послезавтра вас уволят по статье. Вот. – Очень грустно закончил Геша.

– М-да-а, не было печали. Ты передай там Золину трубку, я же знаю, что он подслушивает.

– Да, не-е-ет, – совсем неуверенно промямлил Геша – он оставил мне поручение…

– Слышь, Золин! – Перебил я Гешу. – Пока я к тебе не устроился, уволить ты меня не можешь, а на счёт передачи вам своих клиентов я уже подумал. – И взял долгую паузу, но И.О. ждать не привык.

– Что вы надумали Василий Александрович? – Тут же отозвался он.

– Я сегодня с утра разослал своим клиентам письма по электронке, где подробно и доходчиво объяснил, почему после смерти Протасова с «Эдельвейсом» работать нельзя. Я описал сложившуюся ситуацию в агентстве, про увольнение трети сотрудников, о перестановке кадров, об отказе работать со мной, а по сути, вы заставляете меня предавать интересы моих клиентов. Плюс изменении расценок на рекламную продукцию и прочая, и прочая, и прочая, так, что уважаемый господин Золин, не видать вам моих клиентов как своих ушей.

– Но это же всё ложь!

– Да ладно, я лишь немного приукрасил, ведь по факту так оно и есть. Короче я им на выбор посоветовал двух ваших самых зловредных конкурентов, и предупредил, что через месяц окрою своё рекламное агентство, где будут работать лучшие рекламщики города, и пообещал первым пятидесяти клиентам скидка пятьдесят процентов и вы представьте, это предложение уже кое-кого заинтересовало.

– Кого. – Злым и холодным голосом спросил Золин.

– Да так, одну крупную сеть гипермаркетов.

– Вы по договору обязаны передать нам своих клиентов! – Отчеканил И. О.

– Не отрицаю, но по договору с Протасовым, а не с «Эдельвейсом», и в этом случае я поступил правильно, закрыл фирму и дал своим клиентам свободу выбора. Всего хорошего гн. Золин. – Я положил трубку и выдохнул, врать всё-таки тяжело.

– Ты это серьёзно? И когда только успел. – Подивился Петька.

– Да ну, брось, я даже не заморачивался.

– А разве так можно?

– Можно. Тем более он первым начал.

– Слушай, это конечно не моё дело но, вдруг это Марьяна, всё это…, ну ты понимаешь, ведь скорей всего она теперь владелица отцовского агентства.

– Конечно она Петь, кто же ещё.

– И ты вот так вот хочешь с ней поступить. – То ли спросил, то ли утвердительно сказал он.

– Да ладно тебе, ничего такого я делать не собираюсь. Это я Золина злю, о каламбур, пусть побесится. Не отвлекай Петь, – одёрнул я сам себя – у меня кажется мысль появилась. Значит Михалыч ты на балалайке мастак играть, да?

– Да ты что! Я эту штуку ни в жисть в руки не возьму!

– А чего тогда хвастался?

– Есть! – Выкрикнул Петька. – Есть!

– Чего есть?

– Помнишь, у вас офис менеджером Элла работала? – Ну как не помнить, такое забудешь, особенно когда она меня навестить в больницу приходила…. – Ну! Неужели забыл!? Это же такая женщина, все мисс мира по сравнению с ней болонки облезлые!

– Чего, правда? – Не поверил Ялдыга.

– Серьёзно никого красивее не видал, но она понимаешь такая, – Петька закатил глаза, ища подходящие слова – НАСТОЯЩАЯ женщина, а не эти улыбающиеся красотули с конкурсов красоты. Она…

– Короче, ценитель настоящих женщин, чем она может нам помочь? – Перебил я.

– Она играет на арфе, большой такой, педальной. – Ну что тут скажешь? Откуда он её знает? Понятия не имею, да ещё с такими подробностями. Фантастика просто.

Через три дня на экраны нашей области вышел ролик рекламирующий персидские ковры, ПЕРСИДСКАЯ ЛАВКА, КОВРЫ ПЕРСЕПОЛЯ, где в главную роль полураздетой танцовщицы, играя на форминге, исполнила Эллочка. Вы не представляете сколько труда мне стоило уговорить её на такое, особенно после того как она увидела свой наряд. Вернее практическое отсутствие оного. Зато весьма довольным остался Ялдыга, сыгравший роль продавца, (уж больно он понравился режиссеру) там был такой момент, когда танцовщица плавно изгибаясь, ложится на колени торговца. Эту сцену переснимали пять раз, колдун всё время портил кадр, скорее всего, намеренно, наверно очень ему понравилось созерцать два идеальных полуша…, ладно, что это я наговариваю. Старый козёл.

А дней через пять, когда волна преступности в городе и области немного спала, ко мне в квартиру, без приглашения, влез Эррат, во всяком случае, так я понял из оставленной им записки, забрал свой инструмент, и исчез в неизвестном направлении, прихватив с собой заодно и моё волшебное персиковое дерево. Больше я ни о нём, ни о уродах из чайной лавки ничего не слышал. Но ещё долго после этого мне чудилось, что на кухне очень тихо слышится чудесное пение, я списывал этот глюк на свою расшатанную психику, пока в один прекрасный вечер ни полез за батарею, Клава достала со своей уборкой, и обнаружил там волшебный персик. Вполне съедобный, нисколько не испорченный, светящийся плод, вокруг которого кружило несколько райских птичек похожих на колибри.

P.S.

А за ключами от индиан, всё-таки пришли….