Текст книги "Военный дневник (2014—2015)"
Автор книги: Александр Мамалуй
Жанр: Книги о войне, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
10 января 2015 г., позывной «Юрист»
Температура по-прежнему высокая и кашель рвущий… Ротный принимает решение отправить меня на несколько дней домой на излечение.
В обед в Тоненькое приезжает неустрашимый Гена Мазепа, и мы едем в Харьков.
Дома врач определяет воспаление легких.
Лежу, ем антибиотики. Пацаны воюют…
9—13 января 2015 г., заместитель командира 1-го взвода роты снайперов 93-й гвОМБр гвардии старший сержант Павел Калеников, «Калина»
9 января мы по темноте, без фар, выдвинулись на метеостанцию. Я и Валерчик ехали в кузове. Вижу, впереди нас идут две МТЛБ. Тихо так, осторожно. И явно тоже на метеостанцию!
Я связываюсь с Ротным, он в кабине.
– Товарищ капитан, МТЛБ видите? Это чьи?
– Вообще без понятия, связался с «Шалашом», там не знают!
– Так, может, сепары?!
– Может, и сепары, но кидаться на «Мазде» на две мотолыги не будем!
Так мы и въехали тихонько на метеостанцию – вместе с МТЛБ. Десантура это была…
Заменили предыдущую смену, они нам оставили ПКМ и тепловизор. Заселились, приступили к выполнению задания.
Задача одна: удержать метеостанцию Донецкого аэропорта!
Что вспоминается о тех четырех сутках?
Ваня с Саней Юристом навязали на металлические колышки гранат на растяжки, оставили их нам в наследство. Мы только приехали, приходит правосек. Спрашивает:
– Когда пойдем растяжки ставить? На рассвете, да?
– Подожди, братан, дай оглядеться! Я знаю, обычно в 5 часов вас «Грады» обваливают – давай доживем до утра!
На рассвете, по-моему, в 4-30, «Грады» – га-гах! Легли. Прихожу, спрашиваю:
– Ну что? Пойдем ставить?
– Та неее!
– Отож! И я так думаю.
Ну, а потом закрутилась такая карусель с сепарской пехотой, что эти гранаты проще было руками за забор закинуть, даже удобнее кидать – колышек, как ручка.
Вспоминается, как на взлетку со Спартака выкатывались два сепарских танчика. Как они, словно профессиональные фигуристы на льду, крутились на летном поле. Каждый делал по 5 выстрелов по терминалу и 5 – по диспетчерской вышке.
Вспоминается, как эти танки начали обстреливать метеостанцию, когда поняли, что отсюда на них наводят артиллерию.
Попаданий было два. Один снаряд попал в стену комнаты, которая, через предбанник, находилась напротив нашей. Дверной проем в ту комнату мы перегородили металлическим шкафом. Взрывом его вынесло нам под двери…
Второй снаряд попал в угол дома и засыпал обломками землянку. Хорошо, что пацанов там в этот момент не было. Пришлось им в доме место для ночлега искать…
С нами сначала была группа кировоградских спецназовцев из 3-го полка. Их группник был командиром обороны. За два дня до нашей замены спецназовцев сняли на другой участок.
Командиром обороны метеостанции выбрали меня.
Без спецназеров, конечно, стало крепко похуже…
Обстрелы усилились и участились. «Грады» били по нам каждый день. К счастью, в основном ложились с перелетом, на поле за станцией.
Сепары подлазили под самый забор, бегали по посадкам, стреляли.
Когда мы выходили на позиции, всегда накидывали в посадки по два ВОГа – в каждую из них. Чтобы знали: мы не спим!
Вообще ВОГи оказались одним из наиболее эффективных средств обороны Метео: за смену мы извели 6 коробок.
Договорные ротации к этому времени уже закончились и через метеостанцию, фактически, пролегла Дорога Жизни. Колонны проходили через нас и, по диагонали, через летное поле, пробивались к нашим в терминале.
Вспоминается, как он горел, этот новый терминал…
Помню, как приехали «военные кроты», рыть нам блиндаж за домом. Я их предупреждал – сейчас, на рев вашего двигателя, прилетит. Но им было пофиг: выпившие. Загнали экскаватор, раз копнули, другой копнули – тут и мина прилетела, а за ней и вторая. Сразу резко копать расхотелось, пошли укрытие искать.
Дальше они тротилом землю рвали, а потом уже копали: земля-то промерзлая…
Вообще, сепары думали, что тут, на метеостанции, танки стоят – и потому интенсивно нас обваливали. А танков у нас не было вообще – они били по сепарам с соседнего поля! Ну, а рев двигателей с нашей стороны, вот и доставалось нам…
Помню, как после минометного обстрела, продолжавшегося целый час, с позиции «Север» пришел пацан – ОУНовец. Пальцы у него были стерты до крови.
– Ты что ими делал?!
– Пока нас обваливали, я руками ямку в полу выкопал, почти весь в нее уместился, только зад наружу. Ну, думаю, зад пусть отрывает!
Помню сепары интересную тактику применяли: стреляли дымовым зарядом, маркировали нас дымом, а потом уже прилетало тяжелое…
В общем, так и воевали. Держались. Задачу выполнили.
Вечером, 13 января, пришла смена…
13—17 января 2015 г., заместитель командира 2-го взвода роты снайперов 93-й гвОМБр гвардии старший сержант Константин Ходак, «Кос»
Поздним вечером 13 января мы выдвинулись из базового лагеря на метеостанцию Донецкого аэропорта, или, как ее еще называют, РЛС ДАП.
Костя Ходак, Кос
Мы ехали менять предыдущую смену: Калину, Валеру, Бороду и Толстого.
Саня Панда сидел за рулем нашей «Мазды», рядом с ним Ротный, сзади – я и Женька. Медведь и Ромашка ехали в кузове. Женя Позитивчик и Ромаха выходили на Метео уже второй раз. Старшим группы был я.
Панда наконец-то отключил «стопари» в машине, поэтому мы подобрались к метеостанции, ничем себя в темноте не обнаруживая. Что называется, «без выстрела».
Когда выкинули из машины наши пожитки, я бросил взгляд на поле. На него только что упали «Грады». Они что-то там подожгли, хотя чему там, в битом-перебитом поле, гореть?!
На поле встал огненный вихрь. Это было какое-то завораживающее зрелище – пожалуй, самое впечатляющее из всего, что я видел за войну…
Я стоял буквально с открытым ртом, пока Паша Калина не заорал:
– Давайте в здание! «Грады» с перелетом упали, сейчас по нам навалят!
Мы сменили пацанов, и в ту же ночь приступили к обороне. Жека и Ромаха встали на стационарных позициях – на «Кабинке» и на «Севере». Мы с Медведем затихарились во дворе и иногда обходили периметр.
Все дни, что мы провели на Метео, было довольно тепло, но очень сыро и промозгло. По ночам, конечно, примораживало.
Обстрел из минометов был практически постоянным и очень жестоким. Часто насыпали из «Градов».
В основном, били по нам со Спартака.
Полуразваленное здание метеостанции спасало от полного уничтожения только то, что с востока оно было прикрыто бугром. На бугре находились наши окопчики…
Ну что рассказать: несли службу, держали оборону, отстреливались. Из пулемета по монастырю наваливали. Далековато, правда…
По нам с монастыря регулярно бил «Утес». Причем так приноровился, гад, что попадал в трубу метеорологической вышки, чтобы рикошеты шли в периметр. А ведь монастырь был от нас в 1800 метрах, близко к пределу прицельной дальности НСВ…
Однажды Медведь схватил такой рикошет в плечо: пуля 12,7 мм шлепнула его сверху, довольно чувствительно, но не натворила бед. Скорее всего, это был уже двойной рикошет: от трубы и от стены метеостанции.
На мне постоянно висело три рации: местная «метеостанционная», наша ротная, из тех, что Юрист добыл, – для связи с моей группой, и большая радейка-«мамка», командирская, для связи с бригадой. И ходил я с ними, как елка новогодняя – светящийся и мигающий. Залепляй – не залепляй изолентой эти огоньки на рациях, на морозе все равно отвалится.
Было нас всего на метеостанции где-то человек 14. ОУНовцы, корректировщики из 81-й десантной… Единого командования не было.
На третьи сутки, на рассвете, я был на «Кабине» и услышал мотор танчика. Я знал от пацанов, что это сепарский танчик-ас: он выскакивает на летное поле, крутится по нему, как на коньках, обваливает и терминал, и Башню, и даже Пески.
Захотелось как-то помочь.
Я знал, что «метеостанционные» радейки сепары слушают. По нашей ротной рации вышел на Ромаху, сказал, чтобы он дал ее в руки Прокурору – корректировщику из 81-й.
Прокурору, в нашу ротную «моторолу», описал ситуацию, предупредил, что сейчас по «метеостанционной» буду гонять «дезу».
И начал:
– Я Кабина, я Кабина, слышу на 12 часов танчик! Как только увижу, что катается, буду наводить на него арту, будьте в готовности, в готовности передавать поправки, прием!
Прокурор отвечал мне что-то, не менее убедительное.
Так мы с ним очень содержательно поговорили.
Звук танкового двигателя стал удаляться. Танчик ушел…
Обстрелы продолжались. Трубу нашей буржуйки на крыше так покорежило, что печка гореть перестала. В минуту редкого затишья мы с Ромашкой вылезли на крышу. Труба была перекручена и вся издырявлена осколками. Ромаха, как знатный строитель, двумя ударами ноги сломал ее заподлицо с крышей, и печка опять разгорелась.
А так, ну что: сидим на позициях. Жахнет мина – Медведь мне по рации:
– Ты в норме?
Опять жахнет – я ему:
– Ты в порядке?
Так и жили.
Сепары часто подходили к пролому в заборе, к тому, что за кустарником, и наваливали по Кабине из стрелкотни. «Утес» с монастыря тоже прижимал, не давал голову поднять. Но я приноровился. Сидя на дне окопа, накидывал из подствольника несколько «кабанчиков» за забор – туда, к пролому. Мало им не казалось.
Что еще вспоминается? Однажды я, по нашей ротной традиции, Медведя штрафанул на 100 гривен за выход на улицу без каски. Потом как-то побежал я за дровами. За дровами надо было бегать, и чтобы кто-то тебя прикрывал.
Ну, и выбежал я – без каски и брони. Женька с автоматом кроет меня…
А Медведяка за углом затаился – и курит. Потом долго мне «предъявлял» и язвил…
Однажды ночью мы с Медведем шли с позиции отдыхать. За зданием метеостанции располагалась большая яма – под блиндаж рыли. Тропинка была совсем узкая. Я поскользнулся – и, во всей амуниции, ухнул в эту яму башкой вниз! Метра на два заглубился.
Ну, обошлось без жертв. Было бы глупо и банально свернуть шею в месте, где летает столько благородного зазубренного металла!
В этот период «договорняки», по которым наши заезжали на ротацию в терминал через сепарский Донецк, сошли на нет.
Через Метео часто проезжала наша техника, выскакивала на летное поле и рвалась по диагонали, «навпростець», к терминалу. Бывало так: уйдут три «бэхи», а назад придут две. Война…
Кажется, 15 января на метеостанцию пришла группа спецназеров из третьего полка. Трое у нас в комнатухе поселились. Вторым ярусом, под нашими топчанами, на полу ночевали.
«Грады», когда рядом ложатся – стены эти, хлипкие, ходуном ходят…
17 января армия пошла в наступление на монастырь.
Мимо Метео проходили танчики и «бэхи», выскакивали на поле, били по монастырю, терминалу, гаражу, что был западнее развалин диспетчерской вышки.
Сепарские «Грады» старались уничтожить нашу технику еще на подходе: как только слышали движки – сразу обваливали. Попадали и по нам.
На мотолыге из-под монастыря привезли первых раненых пехотинцев, человек 11 их было. В основном – в ноги. Многие – «тяжелые».
Я командовал разгрузкой, пацаны носили 300-х. Медведь взваливал себе на плечи по одному человеку и нес. Ромашка и Жека с другими ребятами вчетвером носили, на плащ-палатке.
Стали их перевязывать. Ромаха рассказывал: жгутует он одного мужичка, а жгут рвется! Старье… Ножом пытается штанину взрезать – нож не режет, затупился. Мужичок говорит ему:
– Братуха, поправлюсь – заточу тебе нож, как бритву! Я знаешь, какой заточник? От Бога!
Ну, зажгутовал его Ромаха как-то. Только вроде потом узнавал – не выздоровел этот мужик…
Приехали медики из батальона «ОУН». Красавцы! Помощь наладили, эвакуацию наладили!
Пришла броня, погрузили мы в нее и на нее раненых, эвакуировались они.
Потом, ближе к вечеру, но еще засветло, приехали на «Мазде» лейтенанты – Ваня и Леша. Забрали нас.
Такими были мои крайние бои в Донецком аэропорту…
18 января 2015 г., позывной «Юрист»
…Гвардии лейтенант Лёша Мороз мечтал о дембеле.
С 5 мая 2014-го он под Донецком командовал взводом снайперов. Ходил на боевые, воевал не хуже других.
Но войну ненавидел.
Война расстроила его свадьбу: ее пришлось перенести, Леша был на фронте.
Во время войны умер его отец – а Лёши не было рядом, он воевал.
Алексей Мороз
Плевать ему было на лейтенантскую зарплату, звания, ордена, карьеру.
Он хотел вернуться домой, жениться, пахать землю, растить детей…
Лейтенант никогда ни с кем не ссорился. Старших по возрасту солдат называл на «вы» и «дядечку».
Вчера, при выполнении боевого задания, осколком «Града» ему оторвало руку.
Они с Игорем Коваленко собирались выезжать из базового лагеря, находились возле штаба. Сепарские БМ-21 накрыли Тоненькое. Руку отсекло в предплечье. Еще один осколок вошел сбоку в грудь…
Ротный старается не подавать виду, но очень сильно переживает. Да мы все переживаем, чего там говорить. Лейтенант воевал восемь месяцев – и тут такое…
У меня все штатно. В связи с полным выздоровлением прибыл на фронт.
19 января 2015 г., позывной «Юрист»
…Сегодня в новом терминале просочившиеся сепары подорвали и обрушили целый этаж. Наши под завалами. Плохо. И пацанов жалко, и терминал потерян. Фактически, нашими в аэропорту сейчас остаются метеостанция и высотка у забора, в полутора километрах западнее Метео. Вот не знаю, правда, как там, в развалинах Башни, – держится еще кто-то или нет…
К счастью, Ваня Мирошник успел ротироваться, заменился из терминала. Сейчас отдыхает…
20 января 2015 г., позывной «Юрист»
Друзья, родственники и просто хорошие знакомые звонят и пишут, задают вопрос:
– Ну, как там?!
Тут тяжело, но держимся. Тут постоянные обстрелы. Аэропорт, Пески, Тоненькое, Водяное – под огнем ствольной и реактивной артиллерии противника. Есть потери…
Наша артиллерия бьет постоянно. Интенсивно работает артиллерийская разведка. Идет война…
Мне вот сегодня подумалось: раз это всё, похоже, надолго, чем воевать станем? Боеприпасов на наших складах РАВ и базах стратегического резерва – хватит ли?
Мы ведь за 23 года их столько растратили… Выстреливали на учениях и стрельбах, продавали в другие страны, жгли в Лозовой и Новобогдановке… Ну, патроны, допустим, и пороховые заряды для артиллерии мы делали, а остальное? И где сейчас наше патронное производство?
Пока еще «снарядный голод» не ощущается. Но надо понимать, что этот ресурс у нас – конечен.
У противника же он неисчерпаем, поскольку враг, в отличие от нас, эти боеприпасы ПРОИЗВОДИТ.
К сожалению, время работает на врага.
Невозможно вести затяжную войну без производства боеприпасов, на одних резервах. А у нас всё – от снарядов к БМ-21 «Град» и до гранат к подствольникам – складское. И даже единственный в стране патронный завод – под сепарами, в Луганске.
Снайперские патроны – уже в дефиците. Реактивные сигнальные патроны РСП-30 и дымовые шашки не выдавали с октября.
Пашу и Валеру Ротный отправил в ППД. В ближайшее время рота, наконец-то, получит пополнение. Пацаны в Черкасском будут его натаскивать.
…А с нами в домике, в базовом лагере, живет генерал! Генерал-волонтер и его команда. Со мной рядом, на втором этаже спят.
История генерала настолько нетривиальна и, одновременно, типична для этой войны, что заслуживает отдельного рассказа.
Генерал-майор Родион Романович Тимошенко командует Центром военно-стратегических исследований Национального университета обороны Украины имени Ивана Черняховского. Кандидат военных наук, умнейший человек, что называется – светлая голова.
В Центре у него подобрана команда такого же типа людей, я со многими теперь знаком. Молодые майоры, подполковники, часто – с учеными степенями. Высочайшей квалификации связисты, артиллеристы, ІТ-шники.
И вот, работает генерал в своем Центре, а война идет. И ему, как представителю высшего комсостава, то, как она идет, – не нравится!
А кому ж такое понравится?! Уверен, что и начальник Генерального штаба, и министр обороны – тоже не в восторге…
И вот генерал идет в Генштаб и предлагает посильную помощь. Генштаб, конечно, соглашается. Родион Романович собирает своих военных ученых, связистов, артиллеристов, компьютерщиков, берет оборудование – и они командой едут на передовую.
Команда ездит по разным участкам фронта. Разворачивает современные станции, при помощи которых засекают минометные батареи противника. Налаживают связь по командирским радейкам. Помогают устанавливать новейшее программное обеспечение артиллерийских планшетов.
Оказывается, многими командирские радейки (каждая стоимостью в 700—1000 долларов) у нас используются без шифрования сигнала, как обычные, стодолларовые! Вот ведь бред!
Генерал Тимошенко и его ребята это все прекратили, наладили и исправили.
Благодаря работе его станций было уничтожено несколько сепарских минометных батарей! Правда, эти станции тоже можно засечь. Дважды в дома, где работали его ребята, прилетали «подарки». Дважды этих молодых, интеллигентных военных ученых вытаскивали из-под завалов.
К счастью, все живы. Правда, разбито кое-что из оборудования, ну, на то и война…
То, что делает генерал Тимошенко с командой, входит в обязанности офицеров соответствующих служб и заведований, которые служат здесь, в частях. Но они этого не делают, или пока не умеют делать.
Дело Родиона Романовича и его людей – в своем Центре изучать и разрабатывать новейшие военные стратегии, исследовать военно-экономические проблемы, решать задачи военного образования и науки. А они вместо этого по фронту мотаются, под обстрелами в грязи лежат…
Воистину Генерал-Волонтер!
…Сепарская артиллерия бьет по Тоненькому. Ну, мы смотрим на генерала: пока он с койки не подхватится на первый этаж спускаться – мы, как и всегда, лежим.
Но уж если он вскочил, то и мы не отстаем. Родион Романович – ученый, природный артиллерист, ему виднее!
21 января 2015 г., позывной «Юрист»
Сепары брешут, что комбрига нашего взяли в плен.
Врут стервецы.
Они вчера захватили командира 90-го батальона то ли из 81-й, то ли из 95-й десантной бригады, подполковника Кузьминых.
В тумане, не разобравшись в оперативной обстановке, ребята выскочили на сепарские позиции.
Мне, как снайперу, привыкшему к мысли, что плен не для него, что туда – нельзя, сложно давать оценку ситуации, в которой я не был (не дай Бог!) и поступкам людей, с которыми не знаком.
Не буду я этого делать.
А 93-я гвардейская четырежды орденоносная мехбригада во главе со своим командиром ведет бои. Комбриг на боевом посту. Все, как положено.
22 января 2015 г., позывной «Юрист»
…Новый день.
Новый обстрел.
Рация хрипит: Нора! Нора! Нора!..
Третий час идет валево.
Показушно-ленивые перемещения – после нас ничего не остается, кроме репутации.
Ветеранский понт.
Никто не надевает броню и не спускается в подвал: кому охота делать это первым, под насмешливыми взглядами товарищей? Пацанские дворовые понятия ничем не вытравишь.
…Полемика: сколько перекрытий пробьет САУшка, а сколько – «Град».
Чай.
Интернет.
Попытки уснуть.
Трое так и вообще не просыпались – а нафига?
Близкие разрывы «Градов» бьют, как кнут: короткий шелест – и удар…
А тем временем кто-то где-то в каком-то «нормандском» формате в очередной раз добазарился об отводе тяжелой арты…
Пришла колонна техники из Десны
А так – сегодня мы не слишком загружены. С Ротным, Косом и Ваней съездили, встретили и провели на место колонну бронетехники, что пришла к нам из Десны. Некоторые раскрашены забавно. Танчик «Ангелина – Белый Тигр». БМП – «Фикса». А что, «бэха» и вправду на зуб похожа!
Будут вместе с нами теперь воевать…
24 января 2015 г., позывной «Юрист»
…Полуразрушенный Дом культуры в Песках.
Январь. Пески. Клуб (ДК)
Все раздолбано, чистый Сталинград.
Я помню, как в день освобождения поселка, 24 июля 2014 г., мы с комбригом устанавливали над этим ДК флаг.
Январь. Пески. Клуб (ДК)
Январь. Пески. Дом культуры
Тогда этот ДК был абсолютно целым, ни царапинки. Помню, как мы долго открывали его заднюю железную дверь: ключей не было, а взрывать не хотелось.
Стены в дырах от снарядов, потолки обрушились, крыша провалена.
На первом этаже нахожу разбитое пианино. Пытаюсь сыграть «В далекий край товарищ улетает». Клавиши забиты кирпичной пылью и штукатуркой…
В ДК есть библиотека.
Очень много украинских книг, рушник на стене.
Выбитые стекла, пулеметчик у окна…
Январь. Пески. Дом культуры
Никогда не мог выбросить книжку, просто физически не мог, так воспитали – а здесь я вынужден по ним ходить.
За это сепарам отдельный счет…
Подобрал на полу трехтомник мемуаров Олеся Гончара. Штампы Ясиноватской районной библиотеки.
Ясиноватую мы не взяли. Пока – не взяли…
Прочитаю – верну.
Будем считать, что я записался в библиотеку…
26 января 2015 г., позывной «Юрист»
Часть ПВО между аэропортом и Спартаком. Позиция «Зенит».
Держится с мая месяца.
Перемолотая артналетами, битая-перебитая. Непокоренная.
Бункера под многометровым слоем грунта, три-четыре метра бетона.
«Акация» дает воронку глубиной полтора метра. 2С7 «Пион» – два, два с половиной.
Иди возьми их за рупь двадцать!
Разве что ядерным ударом…
Сепары хреначат по ним «Градами», пакет за пакетом рвутся на поверхности, рушатся казармы, выносятся системы РЛС…
Пацаны сидят в бункерах и смотрят «Камеди-клаб».
Сепары идут на штурм – пацаны рассыпаются по периметру, лупят из ЗУшек и пулеметов, вызывают подмогу.
Сколько тут легло сепарского мусора с мая 2014-го…
Много чего связано с этим местом.
Здесь, в начале сентября, на зачистке, был ранен Пашка Калеников, сержант моей роты…
Отсюда мы с Ротным и Ваней-взводным, обдирая в кровь пальцы, выволакивали сдохший БТР в декабре…
Здесь, 23 января, мы с Саней Чуваковым и Владом Науменко семь часов мерзли, орали шепотом «Три белых коня» и плясали, чтобы немного согреться…
Сегодня, по дороге туда, нас с Косом, Пандой и Бородой чуть не расстреляли собственные танчики…
Но «чуть», как известно, не считается!
Воюем дальше.
Ротный сегодня отправил по электронной почте в строевую часть бригады очередные представления на ордена. На Коса, Ваню, Ромашку, меня, Влада, еще кого-то из наших… Теперь уже по итогам войны на метеостанции аэропорта.
Какова судьба предыдущих двух представлений – неизвестно.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.