Текст книги "Военный дневник (2014—2015)"

30 июля 2014 г., позывной «Юрист»

…Оправляться в центре города под декоративной туей (или как там это дерево называется?) мне еще не приходилось. Ну, да дело солдатское!

Часов в шесть проснулись, перекусили. По рации с «Царской охоты» передали, что Кутузов подорвался на растяжке. Ранения множественные, но руки-ноги-глаза целы: жить будет.

К МАЗу пришел Ярош, стал обсуждать с капитаном Кудрей план зачистки. Тут у него оживает рация:

– Друже Яструб, друже Яструб! У нас сп…ли автівку!

Пока правосеки спали у себя в РОВД, у них кто-то спер пикап. А потому, что надо посты выставлять! У нас вот ничего не сперли.

Через несколько месяцев эту машинку, правда, изрядно потрепанную, бойцы моей роты нашли у виадука, между Авдеевкой и Донецком. Вернули владельцам. Ну, в смысле, правосекам.

…Собрались, пошли зачищать город. Пехота, танки… Рядом со мной шла худенькая девочка-правосечка с чешским пистолетом-пулеметом «скорпион». Как впоследствии я узнал, это была Яна Зинкевич – начмед ДУК ПС. Она потом часто приезжала к нам в роту, по медицинским вопросам.

Сопротивления не было. Сепары – кто затаился, кто бежал из города.

После зачистки мы заняли позицию за многоэтажкой на окраине, у брошенных сепарских укреплений.

Начали осторожно выбираться на улицу местные. Понесли нам гостинцы – кто хлеб, кто воду, кто пепси-колу.

Было приятно: чувствуешь себя эдаким воином-освободителем. Симпатичная девушка принесла трехлитровую банку растворимого кофе, уже разболтанного с сахаром. Толстый после демобилизации на этой девушке женился.

Набежали дети – девчонки лет 10–12. Рассказывали, как плохо было при сепарах. Девочкам очень понравился наш Рустам – какие-то там особенные глаза они у него обнаружили. Русик же глаза эти делал страшными, говорил, что он бандеровец и детей ест.

Авдеевка

Впоследствии, когда возле многоэтажки организовали стационарный опорный пункт, эти девчонки стали там постоянными гостями. Бойцы их подкармливали, давали фоткаться с оружием и в балаклавах, а девчонки разрисовывали маркерами наши машины – украшали их зайчиками и белочками.

Наступило время адресных зачисток.

Многие местные жители решили воспользоваться нами для сведения личных счетов со своими давними друзьями и соседями. Пошли одно за другим сообщения о прячущихся сепарах и пособниках террористов. Несколько раз съездив по адресам и не найдя ровным счетом ничего, мы перестали реагировать на фантазии местных.

…Со стороны Донецка показался грузовик, едущий на большой скорости. Мы взяли его на прицел. «Урал» с низкими бортами, в кузове – ЗУшка на талрепных растяжках. Доехал до перекрестка, остановился.

Я пошел к грузовику, пацаны – прикрывали.

В грузовике оказались шесть офицеров во главе с подполковником – командный состав зенитной части. Эта часть с мая месяца держала оборону под Донецком. Узнав об освобождении Авдеевки, офицеры приехали проверить, целы ли их квартиры и машины в гаражах.

Проехался с ними по городу. Все имущество уцелело, и довольные офицеры, сердечно с нами попрощавшись, убыли к себе.

…В 17 часов мы выехали на 15-й блок. Ротный пошел к Медведюку обсудить дальнейшие планы. Пацаны – гарнизон блокпоста, накормили нас горячим супом. На блоке гостили знакомые священники Украинского патриархата, что приходили к нам на ужин перед Песками. Пока мы хлебали суп, они за нас молились…

Я в первый раз за полтора суток снял броню и разгрузку, но не прошло и пяти минут, как появился капитан Кудря и скомандовал выезд.

Задачу узнали уже в кузове. Вводная такая: БМП 17-й танковой бригады, истратив БК, на последних каплях горючего вышла из боя за Авдеевкой. Экипаж покинул машину, замаскировав ее в посадке, и отошел, рассредоточившись в «зеленке».

Задача: найти экипаж, найти БМП, дозаправить и вывести к своим.

Рации до экипажа 17-й не добивают, но телефонная связь пока есть. Проблема в том, что карты района боевых действий у них нет, как, впрочем, и у нас.

У ближайшего наливняка наполнили солярой несколько пятилитровых бутылей и поехали на поиски.

Следуя указаниям по мобильнику, мы выехали на северо-западную окраину Авдеевки. Машину оставили у старого кладбища. Принадлежность территории – спорная. До позиций сепаров метров 400.

Ваня, Женя, Ротный, я и еще несколько человек пошли на поиски. Четверых, во главе с лейтенантом Морозом, оставили у машины.

Мы долго блуждали в этом районе терриконов, песчаных карьеров и озер, среди зарослей полыни и амброзии, вымахавшей почти в рост человека. Экипаж 17-й внятно описать, где находится, не мог. Мы пошли на крайнюю меру: демаскировали себя – дали ракету. Ракету бойцы 17-й не увидели, но услышали хлопок.

Ротный понял, что пропажа наша где-то за терриконом, и постепенно, по телефону, вывел экипаж на нас.

Бойцов 17-й было 10 человек, полный комплект. Все очень заморенные. Неудивительно – ведь как показал обратный путь, они успели отбежать от своей БМП почти на 10 километров!

Повели их к МАЗу. На обратном пути через кладбище, виляя между могил, подошли к машине другим путем, не тем, каким уходили. Оставшиеся ребята немного понервничали, не сразу распознали в лучах заходящего солнца, что мы свои. Но обошлось.

Погрузились на кузов. Командир машины из 17-й объяснил Ротному, где они ее бросили, и мы («Автоматики по бортам, предельное внимание!») поехали.

Пока добирались, я расспросил их снайпера о том, что случилось. И оказалось, что соляра в «бэхе» есть. И боекомплект почти полный. У них, видите ли, стартер барахлит! Охренеть можно!

Ну, ладно, доложил по рации ротному в кабину. Тот помолчал немного и выдал лаконичное:

– Ты меня расстроил!

Наконец доехали на северную окраину Авдеевки. Частный сектор. В двухстах метрах в направлении на Ясиноватую идет бой. В воздухе посвистывают изредка пролетающие мимо куски металла. Пофыркивают рикошеты.

БМП-2 слетела с дороги на пологую левую обочину, густо заросшую деревьями и кустами. Обочина переходила в смешанный лиственный лесок. «Бэха» стояла, четко «вписавшись» между двумя древесными стволами, спереди и сзади. Как это так получилось, было не очень понятно. Похоже, несло ее с дороги боком.

А Ротному в телефон уже новое задание! Ну, вот карма у нас сегодня такая: спасатели – вперед!

Впереди, на дороге провалился танк. Куда провалился?! В болото? Под асфальт?! Кто знает? В армии не любят лишних расспросов, особенно, когда они идут «снизу-вверх»! Экипаж эвакуировался. Задача: вместе с бронегруппой выдвинуться к танку, обеспечить прикрытие, танк спасти, при невозможности – взорвать!

И тут я «словил» боевой азарт.

Мне сложно описать это чувство, что называется, «на бумаге», хотя впоследствии еще несколько раз доводилось его испытывать.

Вторые сутки напряжения, толком не спал… Поймал кураж – психологическое возбуждение. Накатило какое-то вдохновение, что ли… Ничего не было страшно. Чувствовал несокрушимую уверенность в том, что того, кто, не боясь, идет ЕЙ навстречу, ОНА первым не возьмет. Обойдет…

Было весело. Зрение обострилось. Звуки, запахи – чувствовались очень объемно, полно. Усталости – как не бывало…

– Товарищ гвардии капитан, разрешите, если чего, мне танчик рвануть! – свесившись с кузова к кабине, прокричал я.

И, услышав командирское «Решим!», – счастливо засмеялся. Как подрывать танки, я не очень хорошо представлял, но думал, что закрепить гранату в боеукладке и выдернуть чеку концом через люк механа – смогу.

Стрелкотня продолжала трещать. Посвистывало. Из-за забора ближнего дома несколько местных старушек настороженно глядели на нас.

– Бабушка! – суровым голосом спросил я, продолжая веселиться, – немцы в деревне есть?!

Подтянулась бронегруппа: два танка и мотолыга – не знаю чьи: 93-я или 17-я бригада. Пехоты нету – только мы.

Сгрузили с кузова бойцов 17-ки.

– Вот ваша «бэха», вот вы, найденные и спасенные, вот соляра, если все же надо. Не заведетесь – вызывайте своих бригадных ремонтников, пока-пока!

Отъехали метров на 50 в сторону боя, стали у домов. Бронегруппа выстраивается для продвижения, мы – замыкающие.

Глядим, а эти гаврики, из 17-й, стали полукругом на асфальте, смотрят на свою БМП и ни «бэ», ни «мэ»!

Ротный, Рустам и я идем узнать, в чем дело. Эти, чуть ли не хором, твердят:

– Здесь все не так! Эти тряпки, что на броне лежат, – в «десанте» раньше были! Тут кто-то лазил! Здесь, наверное, заминировано! Надо саперов вызывать!

Да какие саперы, откуда они здесь, и солнце уже почти село…

Ротный приказал мне по-быстрому найти местных и узнать у них, лазил ли кто по «бэхе». Благо, что до крайнего дома было метров 30. Я побежал по улице.

И вот тут начинается военный сюрреализм. Именно так я теперь называю события подобного рода.

Навстречу мне по улице идет голый до пояса мужик. Местный, вроде гражданский, выпивший. На плече – пограничная советская татуировка. В руке абориген держит радейку и какую-то карточку. Стрельба и посвистывающий в воздухе металл его не беспокоит абсолютно.

– О! Это тебе! – говорит мужик и отдает мне рацию и карточку. – Здесь, у забора, нашел!

Радейка оказалась сепарской, а карточка – сепарским удостоверением на некоего «Боцмана» из Горловки.

Скоренько расспросив мужика, я прибежал обратно к Ротному и сунул ему «трофеи».

– Держите, Кэп, вы такое любите!

Ротный коллекционировал сепарские радиостанции: на тот момент их у него было штук восемь.

– Местный говорит: часа два назад, какие-то ребята по «бэхе» лазили, на вид – лет 18–25, не местные.

– Да, не наши, не отсюдова, – подтвердил подошедший мужик.

– Ну, ясно: заминировано! – опять завел свою «шарманку» командир БМП.

Тут я, все еще находясь под адреналином боевого куража, Ротному:

– Кэп, разрешите, я проверю «бэху»!

– Та ну на х…й!

– Та ладно! – а сам подумал: ну что там эти мальчики, 12-25 лет, могли наминировать?! Ну, растяжку поставить, ну, гранату без чеки под гусеницу сунуть – вряд ли чего мудрёней. Разберусь!

– Давай! – махнул рукой Ротный.

Я отдал ему автомат и начал спускаться к «бэхе».

Опять пошел военный сюрреализм. Первый шаг в мягкую, как мука, придорожную пыль – и рядом с ногой начало выползать из этой самой пыли что-то, с первого (излишне впечатлительного) взгляда напоминающее «усик» противопехотной мины. Я замер.

– Растяжка! – закричали вокруг.

Но это была не растяжка. Это был использованный одноразовый шприц, вылезший из пыли иголкой вверх. Помянув по матери неизвестного «торчка», пошел дальше. В воздухе посвистывало.

Я осмотрел всю «бэху» снаружи. Снял броню и разгрузку, облазил «десанты» и места «недесантируемого» экипажа. Разве что ребристый лист не поднимал: посчитал излишним. Уже в «десантах» стало ясно – не сепары тут лазили. На полу валялось несколько рыжих пулеметных магазинов к РПК – пулеметчик, когда драпал, обронил. Пулеметные магазины на 45 патронов пользовались популярностью и у нас, и у врага. Достать их было не просто. Если бы в «бэхе» побывали сепары – они бы их конечно же забрали, а так их приныкал я – сунул за пояс, под футболку. Только, прежде чем брать, тщательно осмотрел…

А «бэха», кстати, была как новенькая, видать, недавно с консервации.

Вылез на броню, быстро оделся.

– Чисто, Кэп! Мин нет, а боекомплекта полно – и к пушке, и к ПКТ.

Мы заскочили на МАЗ, колонна тронулась вперед. Правда, далеко не продвинулась. Там, впереди, на сепарских позициях, загремели выстрелы из граников, мимо нас задним ходом шустро пролязгал первый танк, а за ним и второй, разбитым вдрызг бревном, принайтовленным спереди. За танчиками, так же шустро, назад ушла мотолыга.

Остались мы одни, а где провалившийся танчик искать – непонятно. И, кроме нас, искать его явно не собирается никто из приданной нам бронегруппы. Чуть отъехали в сторону, прикрылись домом. Ротный связался с командованием, доложил ситуацию. Приказали возвращаться на блок.

Проезжая мимо невезучей БМП, мы увидели, что экипаж из 17-ки понуро сидит в придорожной траве напротив…

Пока доехали до блока, почти стемнело. А еще – в очередной раз изменилась обстановка. И для нас, как для признанных специалистов в спасении и эвакуации, в очередной раз нашлась задача.

Экипаж из 17-й танковой бригады так и не уехал на своей БМП, а в очередной раз эвакуировался из неуютной Авдеевки на попутном транспорте.

Только в этот раз они забыли там одного из членов экипажа, гранатометчика. Гранатометчик скрывается где-то в частном секторе.

Задание: найти, спасти, а БМП – взорвать…

Вернулись в Авдеевку. Машина осталась за поворотом, пацаны, прикрывая друг друга, пошли по дворам, выспрашивать местных о пропавшем мотострелке. Ротный, Ваня-лейтенант, Валерчик и я взяли «мухи» и двинулись к БМП.

Взвели гранатометы, заняли позицию. Взрывать мне было очень жалко – «бэха» почти новая. Ротному, впрочем, тоже – он же по образованию танкист…

Я предложил снять БК, хотя бы к пулемету. Залезли, забрали все ленты. Опять выстроились, прицелились… Ну, жалко, и всё!

Короче, капитан Кудря по телефону уболтал начальство. Минут через сорок пришли танк и БРЭМ-ка. На броне привезли механа с этой злосчастной «бэхи».

Танк занял позицию на перекрестке. БРЭМ дернула тросом «бэху», машина завелась и выехала на асфальт.

Мы разрядили «мухи» в сторону противника. Ротному из штаба сообщили, что пропавший гранатометчик вызвонил своих торопливых товарищей, и они выехали за ним на легковушке. Нам приказали возвращаться и идти на базу.

Колонной мы тронулись в обратный путь. Поднялся ветер. Похолодало.

По дороге механик-водитель врезался на «бэхе» в высокий бордюр, потом в столб. В общей сложности, по дороге он глох три раза.

Я думаю, он пытался «разуть» БМП – снять гусянку, чтобы не обвинили в том, что исправное оружие в бою бросил… На третьем разу, когда он заглох, наш самый спокойный и рассудительный боец – лейтенант Леша Мороз вскочил на кузове и от злости высадил в небо полмагазина, а мы порывались бежать бить морду хитросделанному механу. Тросом его уже не дергали: просто подталкивали танком – и «бэха» заводилась.

Замерзшие и уставшие до полного отупения, в два часа ночи мы вернулись на базу в Николаевку. Я скинул амуницию, не купаясь (холодно!) залез в чистый комбинезон, и провалился в сон.

Так прошло освобождение Авдеевки. Возможно, все, что мы делали на протяжении этих двух с половиной суток, может показаться довольно бестолковым. Но на войне вообще мало порядка и никогда ничего не происходит в соответствии с планами. Важен результат – Авдеевка, город с тридцатипятитысячным населением и крупнейшим в Европе коксохимическим комбинатом, опять стала украинской.

Впереди, в пяти километрах, был Донецк.

Мы думали, что нам дадут с неделю отдыха, пополнят техникой, людьми – и бросят на штурм. И мы были готовы к этому. Были готовы драться в уличных боях за город-миллионник.

Мы очень хотели победить. И выжить конечно же. Но победить – обязательно.

Я и сейчас этого хочу…

31 июля – 1 августа 2014 г., позывной «Юрист»

Весь день отдыхали: отсыпались, мылись, стирались, ели. Вернулся из отпуска поступивший в институт Паша Калеников.

Я уже, грешным делом, подумал, что так весь день спокойно и пройдет.

Спать легли рано: уже в полдесятого вечера все дремали по палаткам. Но тут пришел Ротный и скомандовал пятиминутную готовность на выезд.

Собирались спешно, но все равно – успели не все. А Пашу Калину вообще впопыхах забыли разбудить.

В результате через пять минут от штабной палатки отъехал наш МАЗ, в котором были только Ротный, Рома, Костя, я, Толстый, Медведь и Седой за рулем.

Ехали на «Царскую охоту». По пути Ротный вкратце обрисовал задачу: найти пропавший несколько часов назад за Ясиноватским виадуком танк, с экипажем которого нет связи. Экипаж спасти. Танк вывести к своим, при невозможности – взорвать…

Короче, опять: спасатели – вперед!

Подробности узнали на месте.

На «Царской охоте», где еще двое суток назад комбригом была оставлена усиленная бронегруппа, оказалось очень много выпивки.

А еды никакой.

Двое суток сепары усиленно гвоздили по этому месту из минометов. Многочасовой обстрел – дело нервное. Хлопцы пили-пили, сожрали всех павлинов, но еды все равно не хватало.

В результате «бэха» с нашим снайпером Плютой, вездесущим кинодокументалистом Снежаной и еще несколькими бойцами, сидящими по-походному, на броне, поехала в магазин за хлебушком.

Надо отметить, что Снежка не знала, куда именно идет броня, ей сказали – на задание.

Обстановки ребята не знали, карты не имели. И поехали в Ясиноватую. К сепарам…

В районе Ясиноватского виадука их обстреляли. Там у противника укрепрайон. Одна из пуль ударила Снежке в рюкзак, разбила камеру.

Подбитая «бэха» прорвалась через виадук. Они смогли углубиться на сепарскую территорию километра на полтора, прежде чем машина потеряла ход.

Рассредоточились в посадке, запросили помощь.

На помощь, уже в сумерках, с боем, прорвались две «бэхи» и танк. Забрали ребят и с боем ушли.

На «Царскую охоту» вернулись только две БМП. Куда по дороге делся танк – не знал никто.

…Товарищ капитан, а как мы его найдем?! Вот если он на малом ходу, задраенный по-боевому, пытается выбраться, как в темноте мы покажем ему, что мы – свои?! Ведь рас…дует нахрен! Тупо из НСВТ разберет!

– Сань, идем на голом патриотизме! Есть приказ! И – похрен! Ты ж не ссышь?!

…Кэп и я – первой парой. Основная группа на удалении ста метров. До позиций сепаров 300 шагов.

Не потому, что я самый суперхрабрый. Просто я без радейки, очень быстро собирались, не зарядилась. Поэтому Кэп – со мной.

Командир никогда не ходит как дозорный.

Никогда.

Нет таких правил, чтобы командир шел первым.

– Похрен!..

…Ночной поиск результата не дал.

Перед рассветом группа собралась в заброшенном летнем кафе на пыльном перекрестке, у кладбища.

Пластиковые столики, стены по пояс, без окон.

Капитан принял решение продолжить поиск днем. На отдых – час.

Кто на бетонном полу, кто за столом – головой на руки, задремали.

Костя ушел наблюдать в конец улицы.

Слышны дальние разрывы – сепары обваливают «Царскую охоту».

…Звук мотора. Издали очень похож на танковый.

Он?!

Звук приближается.

Присели за стенами, изготовились.

– Не он: жидковат движок-то… Мотоцикл, походу… Близко.

На перекресток выкатывается мотоциклист.

Остановился. Заглушил двигатель.

Тишина.

Минута…

Другая…

Мотоциклист стоит на перекрестке.

– Сепар, походу! Наблюдает…

Ну а кто еще будет тут торчать в такое время?!

Шаги.

Не заметив в рассветных сумерках сепара, входит Костя. Час прошел – пора выдвигаться.

– Кос! Мотоцикл! – сдавленный шепот.

Костя оборачивается, вскидывая автомат.

– О! Не разглядел…

Спалились.

– Кэп, надо брать!

… Показалось, что сорок метров до сепара я пролетел, не касаясь земли.

– Не рыпаться! Руки!

Подоспела группа. Обыскали.

Мужик лет 35-ти. Выпивший. Безоружный.

Бухал, потерял телефон, всю ночь катает по местам, где мог его посеять.

Живет поблизости. Танка не видел, следов тоже.

…Андрюха, бывший маркони с Черноморского флота, не сильно нас испугался.

Скорее выглядел рассерженным.

– Та вы притомили уже с вашей войной! Мне мина забор рас…довала! Неделю в подвале живу, и собака тоже!

– Да то ж не мы, то сепары!

– А мне как-то пофиг, кто!

…Держаться надо крепко, голову держать сбоку: с детства помню прием – поднять на заднее колесо и, одновременно, затылком в лицо пассажиру.

Обхватив Андрюху руками, я еду проверить, где он живет и где заканчивается дорога.

– Затвором в спину-то не дави!

…Сепарские недолеты четко ложились в пятачок, где стоял дом Андрея. Воронки испятнали дорогу, двор, а одна мина ударила в бетонное основание забора.

Из подвала выскочила молоденькая овчарка, стала прыгать вокруг хозяина. Он обнимал ее, целовал в нос…

– Товарищ капитан, дорога переходит в посадку, танк там не ходил. Дом я осмотрел, собака мужика опознала.

– Двигаем мимо кладбища вверх. Порядок продвижения – прежний…

…Пока мы шли, с «Царской охоты» сообщили: танкисты вышли на связь и сказали, где находятся! На рассвете им удалось выйти на окраину Авдеевки, на адрес.

…На этот раз к дому Андрея мы подъехали все вместе. Я долго барабанил в его ворота и выкрикивал имя.

Наконец Андрей вылез из подвала. Сказать, что он был мне не рад, – это ничего не сказать. Но схему проезда нарисовал.

Приехали на адрес, я выскочил, постучал в калитку. Открыла молодая женщина.

– Здравствуйте! У вас тут наши танкисты гостят?

Выскочили три бойца с АКСУ в руках, попрыгали на МАЗ. Поехали!

– А где танк?! – спросил я командира машины по пути на «Царскую охоту».

Оказывается, по дороге назад из-под Ясиноватского виадука танк получил две гранаты из РПГ и его снесло с дороги. Пацаны всю ночь выползали к нашим через сепарские блоки и секреты. К сожалению, танчик они уничтожить не успели…

Эти танкисты еще потом долго воевали. Я встретил мехвода из этого экипажа 25 января 2015 года, в Тоненьком. Ни командира машины, ни наводчика уже не было в строю: обоих списали «вчистую». Психика. Не выдерживают нервы у бойцов. Потому что танки – горят…

В базовом лагере нас ждала черная весть: умер от ран Вова Янчук. Ротный отправил меня на два дня в Харьков, на похороны.