Текст книги "1942. Воздушная война в Заполярье. Книга первая (1 января – 30 июня)."

11 марта 1942 г.

11 марта противник вел активные действия только на мурманском направлении. В 10:30 пара Ме-109 5-го отряда произвела разведку Кольского залива, а на обратном пути несколько раз обстреляла маяк и батарею № 231 на мысе Цып-Наволок (северо-восточная часть полуострова Рыбачий). В результате обстрелов загорелся склад с боеприпасами, где взорвались шесть 45-мм снарядов, пожар был быстро ликвидирован, один краснофлотец получил ранение.

В свою очередь наши самолеты выполнили разведку войск и аэродромов противника: на мурманском направлении – два Р-40 147-го ИАП (14:50–15:52), на кандалакшском направлени – два Пе-2 137-го КББП (в 14:45 и 17:00).

Ближе к вечеру противник совершил налет на аэродром Мурмаши. Согласно боевому донесению 5-го воздушного флота в 17:37 с аэродрома Хебуктен вылетели 6 Ме-110 отряда 6.(Z)/JG5. Экипажи доложили, что 3 Ме-110 сбросили 6 бомб SC250 с пикирования с высоты 4000 до 1000 метров, после чего два Ме-110 с малой высоты произвели обстрел бортовым оружием, при этом подожгли грузовой автомобиль, вывели из строя позицию зенитной артиллерии, добились прямого попадания в здание фабрики, на которой якобы возник пожар.

По нашим данным, противник попытался атаковать авиамастерскую ПАМ-7, но все 6 бомб упали в 500–2000 метров от данного объекта, а по данным ПВО – в 300 метрах западнее аэродрома и не принесли никаких повреждений, люди не пострадали. Один «Мессершмитт-110» атаковал пулеметно-пушечным огнем позицию мелкокалиберной зенитной артиллерии 426-го ОЗАД‚ но также безрезультатно. В районе аэродрома Мурмаши на высоте 2000 метров в 17:58 три истребителя 147-го ИАП (2 «Томагавка» и 1 «Харрикейн») атаковали 4 Ме-110. Противник принял бой, стараясь атаковать в лоб, при этом огонь открывал с очень больших дистанций, до 1,5 километров. Воздушный бой начался на высоте 2000 метров и постепенно дошел до бреющей высоты. От атак наших истребителей «Мессершмитты-110» старались уходить пикированием до бреющей высоты, предоставляя стрелку возможность вести оборонительный огонь. На бреющей высоте подошли еще два Ме-110, которые также атаковали в лоб одного «Харрикейна» с большой дистанции, но не попали. Немцы активно вели воздушный бой, но без одномоторных Ме-109 тяжелым «Мессершмиттам-110» пришлось очень туго. Воздушный бой длился около 10 минут. Один из «Мессершмиттов» с подбитым мотором ушел вниз, еще через некоторое время остальные «Мессершмитты-110» стали покидать поле боя, их продолжали преследовать «Томагавки» старшего лейтенанта Елисеева и лейтенанта Юшинова. При преследовании летчики подбили одного Ме-110, у которого задымился мотор. На помощь тройке истребителей 147-го ИАП ВВС 14-й армии были подняты три «Харрикейна» 769-го ИАП 122-й ИАД ПВО, но они противника уже не застали. В воздушном бою был подбит мотор у Р-40 № 170 старшего лейтенанта Елисеева, который произвел вынужденную посадку без шасси на лед реки Тулома в районе Мурмашей. Летчик при этом не пострадал, а самолет был вывезен и отремонтирован в полку 16 июня 1942 года.

После этого воздушного боя поисковыми полетами был обнаружен сбитый «Мессершмитт» Bf-110Е-2 № 4502 с бортовым кодом «М8+ZE», севший на вынужденную посадку, по этой причине один сбитый Ме-110 был засчитан двоим летчикам: старшему лейтенанту Елисееву (третий сбитый самолет) и лейтенанту Юшинову (первый сбитый самолет).

Но, как выясняется, реальная победа летчиков 147-го ИАП была еще более значительной, так как, по немецким данным, из-за боевых повреждений, полученных в ходе этого воздушного боя‚ были потеряны еще два «Мессершмитта-110»: Bf-110Е-2 № 2651‚ который был почти полностью разрушен на 90 %, и Bf-110Е-2 № 4500‚ поврежденный на 70 %, оба самолета были списаны. Летчики 147-го ИАП вели бой в меньшинстве и уничтожили пулеметным огнем три Ме-110 при одном поврежденном «Томагавке», это был один из самых удачных воздушных боев на Севере в 1942 году. Но об этом своем крупном успехе участники того боя так и не узнали, так как два указанных выше Ме-110, получив пулевые пробоины, были разбиты на вынужденных посадках на территории противника (на аэродроме Хебуктен). В этом боевом вылете немцы потеряли половину самолетов из участвовавших в налете, после чего налеты на аэродромы в районе Мурманска надолго прекратились.

Bf 110 M8+ZE, сбитый 11 марта 1942 г.

Согласно боевому донесению 5-го Воздушного флота после бомбардировки и штурмовки аэродрома 6 Ме-110 провели воздушный бой возле Мурмашей с 8–10 «Харрикейнами», при этом один «Харрикейн» наблюдался с дымящимся мотором. Унтер-офицеру Фидлеру чуть позже засчитали сбитый истребитель И-200. Мелкокалиберная зенитная артиллерия вела огонь по «Мессершмиттам-110». В этом же боевом донесении 5-го воздушного флота отмечены потери: 3 Ме-110 совершили вынужденные посадки, один из них на аэродроме, однако размеры повреждений самолетов не уточняются. Проценты повреждений этих трех «Мессершмиттов-110» даются в документах генерал-квартирмейстерства люфтваффе. Весьма интересны сведения немцев об этом воздушном бое, которые предоставил Эрик Момбек в своей книге «Eismeerjager. Zur Geschichte des Jagdgeschwaders 5. Band 1». В 17:35 на бомбардировку аэродрома Мурмаши и свободную охоту вылетели 6 «Мессершмиттов-110». После возвращения на свой аэродром немецкие пилоты доложили, что их атаковала большая группа советских истребителей в составе 15–20 «Харрикейнов»‚ МиГ-3 и Р-40. Унтер-офицер Фидлер заявил, что сбил МиГ-3 на высоте 50 метров, в то же время его «Мессершмитт-110» был подбит истребителем МиГ-3 и при посадке на аэродроме Хебуктен был разрушен на 90 %. Те же сведения о потере этого «Мессершмитта-110» дает отчетность генерал-квартирмейстерства люфтваффе, согласно которой Bf-110Е-2 № 2651 был подбит в воздушном бою и при посадке на аэродроме Хебуктен получил 90 % повреждений, экипаж не пострадал. В книге Э. Момбека приведены воспоминания унтер-офицера Фидлера: «Это, наверно, была не очень хорошая идея – на бреющем полете двумя самолетами атаковать аэродром, в то время как четыре самолета с бомбами на борту уже давно дали о себе знать. Когда мы подлетели к Мурмашам, то, естественно, истребители были уже в воздухе, а противовоздушная оборона и счетверенные зенитные пулеметы находились в полной боевой готовности. На краю аэродрома в полумраке на высоте 50 м я неожиданно увидел слева передо мной МиГ, идущий параллельным курсом. Откуда он вдруг взялся, я не знаю до сих пор. Под немыслимым углом я пропустил его примерно на три корпуса вперед и выстрелил из пулемета и пушек. Очередь нашла свою цель, попадания были хорошо видны в сумеречном свете. Между тем мы находились уже над взлетно-посадочной полосой и попали под сильный огонь снизу. Вилли (Брюггентис), естественно, стрелял в ответ, а при уходе от цели мой левый двигатель начал работать с перебоями, и я выключил его. Перед самой посадкой я снова запустил его, он заработал очень неплохо. Тем временем стало уже довольно темно. При попытке приземления я зашел слишком далеко, и мне пришлось пойти на второй круг, и тогда мой двигатель остановился. Мне еще удалось убрать шасси, после чего моя колымага провалилась в небольшую долину, по которой, извиваясь, тек ручей. Там лежал глубокий снег, который позволил мягко приземлиться на живот, и замершие кривоствольные березки также не создали проблем, они рассыпались на мелкие осколки, как стекло, когда мы въехали в них». По данным генерал-квартирмейстерства люфтваффе, второй Bf-110Е-2 № 4500 разбился на вынужденной посадке на аэродроме Хебуктен из-за «вражеского обстрела» (получил 70 % повреждений), экипаж при этом также не пострадал. Но больше всего досталось экипажу Bf-110Е-2 № 4502 унтер-офицера Гросса‚ который, по данным генерал-квартирмейстерства люфтваффе, был потерян в воздушном бою (указана потеря в размере 100 % из-за посадки на нашей территории). Воспоминания стрелка-радиста этого самолета унтер-офицера Сародника приведены в книге Э. Момбека: «Во второй неделе марта погода улучшилась настолько, что снова стали возможны регулярные самолето-вылеты. В среду, 11 марта 1942 года мы с Гроссом снова находились в кабине М8+ZE, который к тому времени был передан нам. Нашей целью был в этот день русский аэродром Мурмаши вблизи от Мурманска. Два из шести участвовавших в налете «Мессершмиттов-110» должны были атаковать аэродром на бреющем полете, чтобы не допустить взлета русских истребителей. Остальные четыре самолета, среди них и наш М8+ZE, должны были затем бомбить аэродром с относительно безопасной высоты. В 16:36 Эмиль Гросс поднял М8+ZE в воздух со взлетно-посадочной полосы в Киркенесе и присоединился к пяти взлетевшим ранее самолетам. Перед самой целью четыре самолета, которые получили приказ бомбить аэродром, набрали высоту, наш М8+ZE несколько отстал от них. С неожиданным появлением русских истребителей начались все наши несчастья. Три истребителя сконцентрировали свой огонь на отставшем самолете, и спустя несколько секунд снаряды буквально изрешетили крылья и правый двигатель нашего самолета, из которого повалил густой черный дым. Вторая атака последовала спереди, один снаряд пробил переднее стекло фонаря кабины и зацепил щеку Эмиля Гросса. Если бы в этот момент он смотрел вперед, то снаряд точно попал бы в него и наверняка уложил бы его на месте. Издав крик о помощи – или крик боли, Эмиль Гросс нашел в себе силы, чтобы, свалившись на крыло, перейти в пике и таким образом уйти от своих противников. При выравнивании самолета на высоте примерно 100 метров от земли мы оба очень быстро поняли, что нам не удастся удержать в воздухе наш серьезно поврежденный самолет. В то время как Гросс пытался удержать Bf-110 под контролем, мне удалось выпустить красную сигнальную ракету в надежде, что этот сигнал бедствия будет замечен другими самолетами. Несмотря на сильные боли, Эмиль Гросс попытался посадить М8+ZE на живот на слегка возвышающемся холме на снег глубиной в 1 метр. Bf запрыгал и заскользил по холму, постепенно потерял скорость и остановился, упершись в деревья, растущие на вершине холма. При этом дерево, поваленное крылом самолета, ударило по задней кабине и чудом не зацепило меня. В течение нескольких секунд мы оба покинули самолет и легли лицом в снег в ожидании взрыва. Но вокруг нас было все спокойно. Всего только сорок четыре минуты прошли с момента взлета. Было 17:20. Гросс со своей зияющей и кровоточащей травмой лица находился в жалком состоянии. Он попросил, чтобы я застрелил его, – Гросс считал, что он не сможет перенести длинный путь по вражеской территории, а если я оставлю его, то это может означать попадание в плен к русским. Этого он хотел избежать даже ценой своей жизни. А я, имевший лишь легкие ранения, отказался выполнить его просьбу, и мне удалось убедить Гросса в том, что самое важное для нас – найти до наступления темноты надежное укрытие. Мы вернулись к самолету и взяли два рюкзака с аварийным комплектом (в который, в частности, входили спальные мешки, надувные матрасы, продукты питания, сигнальные ракеты). Снегоступы мы, к сожаленью, использовать не могли. Мы глубоко проваливались в них в рыхлом снеге и с трудом могли вытаскивать из него. Поэтому наше движение вперед было очень затруднено и отнимало много сил. На удалении в полкилометра от самолета нам удалось найти подходящую низину под стволом дерева, которую с помощью наших парашютов превратили во временное убежище. После этого я перевязал рану Эмиля Гросса, насколько это было возможно. Вскоре наступила ночь, стало ужасно холодно, и температура упала до –30…–40°С. Наши шансы на выживание казались нам такими же призрачными, как и полярная ночь. Мы не могли даже думать о том, что ради нас начнут спасательную акцию. И так глубоко во вражеском тылу ночью не искали нас и русские… Что мы, однако, не знали, так это то, что сигнальная ракета, выпущенная мною перед вынужденной посадкой, была замечена одним экипажем и что полным ходом шла подготовка к поиску нас грядущим утром. Ранним утром мы покинули наше убежище и отправились в путь в направлении своих… Гроссу было особенно тяжело идти, поскольку наряду с другими ранениями была сильно обморожена его правая нога. Его правый сапог разорвался при вынужденной посадке, и нам не удалось снова так обвязать его, чтобы внутрь не попадал снег. Пройдя несколько километров, мы услышали гул самолета и быстро поняли, что это был один из наших. Я выпустил сигнальную ракету, и через несколько минут над нами закружился Bf-110. Затем самолет развернулся и покачал крыльями, чтобы указать нам направление к подходящей посадочной площадке для спасательного самолета. Теперь мы знали, что наши спасители скоро направятся к нам. Затем где-то около 16:00 приземлился «Физелер-Шторьх» и доставил нас на аэродром Киркенеса… После пребывания в доме отдыха ВВС в Италии и отпуска с выездом на родину в Германию я вернулся в 5-ю истребительную эскадру и проходил службу в ней до конца войны. Эмилю Гроссу в связи с сильными обморожениями, которые он получил, ампутировали часть правой ноги. Его направили на дальнейшее лечение в лазарет в Германию. Как я узнал от его сестры, позднее он был переведен в транспортную эскадрилью в Вену. Он погиб 3.7.44 г. при посадке на авиационной базе Костелитц при столкновении с другим самолетом».

К этому весьма подробному описанию стрелка-радиста можно добавить, что 12 марта сбитый экипаж уже искали поисковые группы в составе нескольких Ме-110, Ме-109 и «Физелер-Шторьха». Таким образом, кроме трех сбитых Ме-110, 6-й отряд (6.(Z)/JG5) лишился и одного пилота – унтер-офицера Гросса.

12 марта 1942 г.

12 марта на мурманском направлении плохая погода сильно ограничивала действия авиации. В этот день к Кольскому заливу подходил конвой PQ-12. Согласно боевому донесению 5-го воздушного флота для атаки по конвою вылетели две группы самолетов. Первая состояла из 3 Ю-88 1-й группы (I/KG 30), которая вылетела в 15:25 с аэродрома Луостари. Из-за сложных метеоусловий конвой не был обнаружен, поэтому тройка «Юнкерсов-88» сбросила бомбы с пикирования с высоты 3000 до 1000 метров в 17:54 по запасной цели – постройкам в пункте Эйна на полу острове Рыбачий. По нашим данным, никаких повреждений в этой бомбардировке не было. Вторая группа в составе 9 Ю-87 взлетела с аэродрома Хебуктен в 17:15 по той же задаче, но также вернулась по метеоусловиям и произвела посадку уже через 20 минут полета в 17:35. Это была первая серьезная попытка авиации противника атаковать союзные конвои в море. В это время над конвоем уже патрулировали «Харрикейны» 78-го ИАП ВВС СФ, которые выполнили 15 самолето-вылетов: первая тройка взлетела в 12:42 и произвела посадку в 13:49, вторая тройка – 15:03–15:32, третья тройка – 16:42–17:47, четвертая тройка – 16:49–18:15, пятая тройка – 17:51–18:55. В 20:00 первые суда конвоя PQ-12 начали входить в Кольский залив ночью в условиях плохой видимости и снежных зарядов. 12 марта «Харрикейны» 78-го ИАП вылетали в соответствии с планом прикрытия конвоя, который предусматривал, что в течение светлого времени суток транспорты на переходе в Баренцевом море на расстоянии 100 километров от губы Грязная, а также от входа в Кольский залив до губы Грязная должны были прикрываться ВВС Северного флота непрерывным патрулированием истребителей, дальше от губы Грязная и до Мурманска, а также на стоянке в мурманском порту прикрытие осуществлялось шестью истребителями 122-й ИАД ПВО. При нахождении транспортов в мурманском порту (если транспортов не было на переходе) ВВС Северного флота по плану должны оказывать помощь 122-й ИАД патрулированием истребителей над Мурманском. ВВС 14-й армии в этот период занимались в основном прикрытием Кировской железной дороги.

На кандалакшском направлении одиночный «Хейнкель-111» (Stab Fl.F. Nord (Ost)) произвел налет на аэродром Белое Море, взлет был с аэродрома Рованиеми, его сопровождали 6 Ме-109Е 4-го отряда с аэродрома Алакуртти. По докладу экипажа «Хейнкеля», бомбометание было произведено в 18:08 с высоты 4000 метров по аэродрому, сброшены бомбы 1 SC500 и 15 SC50, попадания наблюдались в один крытый ангар и рядом с капонирами. По нашим данным, на аэродром упали четыре бомбы, остальные – вне аэродрома. Повреждений не было, один техник, сержант Балашов, получил ранение в ногу. Посты наблюдения сравнительно своевременно заметили подход вражеских самолетов, и в 18:00 на отражение налета поднялись 9 «Харрикейнов» 760-го ИАП ВВС 14-й армии, но район перехвата им назначили город Кандалакша. Подойдя к городу на высоте 2000–2500 метров, летчики заметили идущих на высоте 4000 м на юго-восток, по докладу, 1 До-215 и 4 Ме-109. «Харрикейны» стали преследовать вражеские самолеты с набором высоты, но догнать их не смогли.

В ночь с 12 на 13 марта бомбардировочные действия на кандалакшском направлении снова вели 137-й КББП и 668-й НБАП. Р-5 бомбили Алакуртти‚ разъезд № 6 и склады боеприпасов. В 01:15 одиночный СБ отбомбился по колонне автомашин в районе Куусамо и обстрелял ее из пулеметов, экипаж доложил о трех пожарах и трех уничтоженных автомашинах. По данным противника, в 01:32 13 марта над Алакуртти пролетели два бомбардировщика и сбросили пять авиабомб, упавших вблизи позиции зенитной артиллерии без повреждений.

13 марта 1942 г.

13 марта 1942 года в боевом составе Северного флота появился новый, 27-й истребительный авиационный полк, образованный из двух эскадрилий 2-го ГКАП на самолетах И-153 и И-15бис. 27-й ИАП появился в результате организационных изменений в авиации Северного флота‚ которые в эти дни были произведены с целью более эффективного использования ВВС СФ. Согласно приказу наркома ВМФ от 15 марта из 2-го ГКАП самолеты и личный состав убыли: «Харрикейны» и И-16 в 78-й ИАП‚ а И-153 и И-15бис в 27-й ИАП. Первая эскадрилья 27-го ИАП имела 13 И-153 (из них 7 исправных), вторая – 13 И-15бис (из них 9 исправных). В то же время все «Харрикейны» и личный состав 78-го ИАП перешли во 2-й ГКАП‚ то есть вернулись в ту же часть‚ из которой убыли в октябре 1941 года при формировании 78-го ИАП. Командиром 2-го ГКАП был назначен майор Сафонов‚ командиром 78-го ИАП – капитан Туманов‚ а командиром 27-го ИАП – капитан Хряшков. Майор Сафонов также был назначен начальником гарнизона Ваенга-1. Аэродромами базирования были назначены: 2-му ГКАП – Ваенга-1; 78-му ИАП – Ваенга-2; 27-му ИАП – Челнопушка и Иоканьга.

Командир 2-го ГКАП подполковник Сафонов

13 марта 4 И-15бис 27-го ИАП патрулировали над военно-морской базой Иоканьга, когда появился одиночный «Юнкерс-88». Это был Ю-88 из 2-го отряда (2./KG30), который, по данным противника, выполнял разведку и в 11:00 сбросил 4 бомбы SC250 с пикирования с высоты 3200 до 1000 метров по кораблям на иоканьгском рейде, попаданий не наблюдалось. По нашим данным, бомбы упали в 50 метрах от тральщика ТЩ-906. И-15бис атаковал «Юнкерса» и даже доложил, что подбил его, но противник ушел в облака. После этого в 14:03 для бомбардировки обнаруженного транспортного судна с аэродрома Луостари вылетел второй Ю-88, также из 2-го отряда. В 16:00 этот Ю-88 отбомбился в районе мыса Черный по транспорту «Севзаплес», которого сопровождал английский тральщик «Стефа». «Юнкерс» пролетел на высоте 40 метров и сбросил бомбы по транспорту «Севзаплес», при этом имелись прямые попадания, но бомбы, к счастью, не взорвались. Зенитная артиллерия тральщика «Стефа» сбила этот Ю-88, который, горящий, упал прямо на лед, это был Ju-88А-5 № 3435, который, по немецким данным, вместе с экипажем обер-фельдфебеля Германна пропал без вести.

Аэрофотосъемка немецкого разведчика Кольского залива, аэродромов ВВС СФ Ваенга-1, Губа Грязная, Челнопушка

В этот день в авиации Северного флота произошли сразу три летных происшествия. При патрулировании над Мурманском в период 16:32–17:43 молодой пилот сержант Юрченко из 78-го ИАП на «Харрикейне» сорвался в штопор. Летчик выпрыгнул из самолета‚ но парашют не раскрылся – и пилот погиб. Также при патрулировании над Мурманском «обрезал» мотор у «Харрикейна» лейтенанта Джикаева из 2-го ГКАП, летчик совершил вынужденную посадку вне аэродрома, позже самолет был отремонтирован капитальным ремонтом. Также из-за отказа мотора произвел вынужденную посадку на своем аэродроме И-16 2-го ГКАП сержанта Будкина, самолет был отремонтирован средним ремонтом. На аэродроме Лоухи один «Харрикейн» 145-го ИАП №АР-578 получил повреждения из-за посадки на брюхо, причина была в том, что летчик не переключил бензобаки – и мотор остановился, самолет был отремонтирован в авиамастерской и вернулся довольно быстро в строй, уже 22 апреля.

По сведениям Э. Момбека, 13 марта в штаб 5-го Воздушного флота поступил приказ из Берлина: «С этого момента следует перенести центр тяжести ведения войны в воздухе 5-м Воздушным флотом на разгром вражеских конвоев, которые движутся в районе Мурманска, и на уничтожение военных и транспортных кораблей в самом мурманском порту. От всех остальных боевых задач 5-го Воздушного флота, за исключением разрушения железнодорожной магистрали Мурманск – Кандалакша, необходимо отказаться». Такие стратегические задачи были поставлены 5-му воздушному флоту на самом высоком уровне.

На кандалакшском направлении в период 14:25–16:20 одиночный Пе-2 произвел фоторазведку аэродрома Кемиярви и сбросил по нему бомбы с высоты 7000 метров, экипаж на аэродроме ничего не обнаружил, авиация противника действовала с другого аэродрома – Алакуртти. В ночь с 13 на 14 марта станцию и населенный пункт Алакуртти‚ склады и автомашины снова бомбили 1 СБ 137-го КББП и 14 Р-5 668-го НБАП. По данным противника, был нанесен незначительный материальный ущерб на армейских продовольственных складах.