Текст книги "Последняя амазонка"

Глава 56

Лето уже подходило к концу, а хазары все никак не могли взять Белую Вежу.

Город штурмовали едва ли не ежедневно, но беловежцы отбивали атаки раз за разом. Хазары несли огромные потери.

И чем больше росли потери, тем стремительнее падал дух хазарского войска. Если раньше воины лезли в бой без размышлений, то теперь стали отлынивать под различными предлогами. Некоторые даже бежали из войска.

От этого Абадия сатанел. Он с рассвета до темноты носился по войску на коне и придирался ко всем, кто попадался ему на глаза. И не дай бог попасться под его горячую руку. Им уже было казнено несколько тарханов, а уж простых людей он казнил без счета.

Тем не менее, несмотря на жесточайший террор, хазары оставались там, где и были в начале лета.

В конце августа во время ужина сам собой завязался разговор между Абадией и присутствующими на ужине братом Хануккой и сыном Манассией.

После гибели Езекии Манассия резко переменился в характере – стал сдержан и рассудителен.

Разговор начался с того, что Абадия сообщил, что сегодня он заметил несколько человек, которые пытались бежать из войска. По его приказу они были арестованы. Теперь надо решить, что с ними делать, чтобы отбить охоту другим уходить из войска.

Ханукка пожал плечами:

– Многие не хотят воевать. Чтобы отбить охоту бежать из войска, нужны жестокие меры.

Абадия раздраженно перебил его:

– Спор не идет о том, казнить их или нет. Вопрос в том – как их казнить? Казнить их надо с такой жестокостью, чтобы другие боялись бежать.

– Казнь вызовет еще большее недовольство в войске. Никто не может хазар заставить сражаться, потому что они добровольно примкнули к отрядам своих господ, – заметил Ханукка.

– Зато их господа служат мне. И они обязаны сражаться на моей стороне, – зло сказал Абадия.

Видя, что Абадия обозлился, Ханукка не ответил.

– А ты что молчишь? – переключился Абадия на сына.

Манассия вздохнул:

– Отец, правда, как нож, колет больно, но без нее не обойтись. Лгать тебе я не могу, а говорить правду язык не поворачивается.

– Ну, так скажи правду, – сказал Абадия.

– Ладно. Дядя прав – с каждым днем настроение войска падает, потери растут… – начал Манассия.

– Чем больше сдохнет хазар, тем лучше для нас! – отрезал Абадия.

– … завтра будет очередной штурм. Но думаю, и он окончится безрезультатно. Тогда войско совсем развалится… – проговорил Манассия.

Абадия покраснел:

– И что ты предлагаешь?

– Надо прекратить штурм, – снова примкнул к разговору Ханукка.

– И уйти?! – возмущенно спросил Абадия.

– Уйти, – твердо проговорил Ханукка.

Абадия вскочил:

– Ханукка, да как тебе такое могло прийти в голову?! Никогда! Понимаешь – ни-ког-да! Слышишь: никогда еще хазары не уходили, не добившись своего!

Ханукка встал:

– Брат, однажды мы уверовали в свою силу и недооценили врагов, и славянский князь Бравлин едва не уничтожил Хазарию. Тогда нас спасло чудо. Но что, если подобное повторится?

Абадия, успокоившись, сел.

– Садись, – сказал он Ханукке.

Ханукка сел.

– Ты ошибаешься, я ничего не забыл. Я хорошо помню, что сделал с Хазарией князь Бравлин. Но сейчас обстановка изменилась: князь Бравлин, который объединял славян, погиб, и теперь славяне разобщены – никто не придет на помощь Белой Веже, потому что другие славянские племена опасаются разгневать нас. Но если славяне нам не страшны, то появилась новая опасность – внутренняя разобщенность среди хазар. Мы – иудеи. Мусульмане и христиане ненавидят нас. Они не понимают, что, приняв иудаизм государственной религией, мы избавились от зависимости от Константинополя и от Багдада. Тарханы плетут заговоры, чтобы сместить меня. Чтобы совершить переворот, им не хватает малости – предлога. Если мы сейчас уйдем от Белой Вежи, то войско еще не успеет вернуться в Атиль, как мы будем обвинены в предательстве, неумении руководить войском и будем отстранены от власти и казнены.

– Тогда надо держать осаду города до тех пор, пока они не начнут умирать с голода, – сказал Манассия.

Ханукка натужно рассмеялся:

– Да у них наверняка запасов на семь лет!

– Но что же делать? – спросил Манассия. – Бесплодные штурмы неминуемо приведут к волнениям в войске. Боюсь, тогда не сносить нам голов.

Прерывая разговор, в шатер вошел стражник из черной сотни личной охраны. Он приложил руку к груди и склонил голову.

– Чего тебе?! – со злой досадой спросил Абадия.

– Пришел человек. Просит выслушать его, – доложил стражник.

– Кто он?

– Простой человек – его имя ничего не говорит.

– Чего ему надо? Пусть обращается к своему тархану.

– Он говорит, что у него важное дело именно к тебе.

– Ко мне? – изумленно спросил Абадия. – И какое?

– Он говорит, что знает, как сломить оборону славян.

Абадия вскочил:

– Зови его скорее!

Стражник скрылся.

– Если мы не знаем, как нам взять город, то как это может знать простой человек? – скривил губы в недоверчивой улыбке Манассия.

– Но, выслушав его, мы ничего не теряем.

– Глупость скажет он.

– А скажет глупость, велю сломать ему хребет и бросить в овраг.

Занавесь на входе колыхнулась, и Абадия сел на место – не принимать же ему простого человека стоя?

Глава 57

В шатер вошел совсем невзрачный человек в грязной рабочей одежде. Посетителей такого рода в шатре никогда не бывало.

Абадия вытаращил глаза от его вида.

Войдя в шатер, человек несколько минут подслеповато щурил глаза, привыкая к полумраку, затем, увидев людей в пышных одеждах, рухнул, словно подкошенный на пол.

– Кто ты? – спросил Абадия.

– Я – А-а-арон, – заикаясь, ответил человек.

– Ты иудей? – спросил Абадия.

– Да, я иуд-д-дей.

Это было уже другое дело, и Абадия сказал:

– Встань, иудей.

Аарон поднялся с колен.

– А почему ты, иудей, и такой грязный? – спросил Абадия.

– Я – л-л-лозоходец. Ищу воду, – сказал Аарон.

– Дело полезное. И что же – у тебя нет рабов, чтобы копать колодцы? – спросил Абадия.

– Есть, но их надо п-п-проверять. Потому мне самому п-п-приходится лезть под землю.

– И что же ты хотел мне сказать?

– Я з-з-ннаю, как взять г-г-город.

– И как же? – с неприкрытым сарказмом спросил Абадия.

– Я вижу, ч-ч-что штурмы не удаются.

– Это и так понятно.

– Значит, остается брать крепость осадой.

– Возможно…

– Но з-з-запасов еды в городе, похоже, м-м-много.

– Умный иудей, – с усмешкой проговорил Ханукка. – Конечно, много.

– Но м-м-много ли у них воды? – проговорил Аарон.

– В городе, говорят, есть колодцы, – сказал Манассия.

– Но почему п-п-пленные говорят, что горожане всегда брали воду с реки? – задал вопрос Аарон.

– И почему? – спросил заинтригованный Абадия.

– Наверно, п-п-потому, что в крепости плохая вода, – сказал Аарон.

Абадия на минуту задумался, затем спросил:

– Ты думаешь у них в колодцах плохая вода?

– С-с-скорее всего, да.

– Почему ты так считаешь?

– В окрестных местах к-к-колодцев почти нет. В тех, что есть, вода с-с-соленая. Мы с-с-сами берем воду из Дона.

– Но горожане пока пользуются водой из своих колодцев.

– У них не может быть много воды – город стоит на высоком берегу. С-с-сейчас конец лета – дождей давно не было. Если г-г-город лишить воды, то они через неделю либо умрут, либо сдадутся.

– Поясни?

– Для того ч-ч-чтобы колодец давал воду, мастер, который копает колодец, должен найти подземную реку. П-п-подземные реки пронизывают всю землю, словно кровяные сосуды тело человека. Если найти жилу с хорошей водой, которая питает колодцы в городе, и отвести ее, то в городе исчезнет вода, – пояснил Аарон.

– Так. И как же это сделать? – спросил Абадия, уже начавший понимать суть предложения Аарона.

Первый испуг Аарона перед вельможами прошел и, успокоившись, он перестал заикаться.

– Обычно водяные жилы текут над прочным основанием, состоящим из пластов камня или глины. Выход жилы можно найти по зелени близлежащих лесов…

– Здесь нет леса.

Аарон продолжил:

– Когда ноги утопают в земле и земля прилипает к ногам – это верный признак того, что в этом месте имеется вода. Но существуют еще более конкретные приметы наличия воды под землей. Верный знак – растения и деревья, которые предпочитают расти там, где есть вода, – тростники, ива, камыш, плющ. Там, где растет виноград, клевер и бузина или же одичавшая слива – земля отменная, и вода, поднятая в этом месте из колодца, будет аппетитной. О наличии воды, которая залегает неглубоко, так же могут подсказать животные и насекомые – лягушки, червячки и кружащие большими стаями голодные комары… Примет много.

Абадия перебил его:

– Мастер, я убедился, что ты знаешь свое дело хорошо, но мы не собираемся изучать твое мастерство. Лучше ответь – сколько надо времени, чтобы найти жилу и отвести воду от города?

Аарон поклонился:

– Точно сказать не могу, но, думаю, за неделю найду жилу, и еще пару недель уйдет на то, чтобы прорыть ход. Но потребуется много людей для рытья.

– У тебя будет столько людей, сколько понадобится. Если город будет взят благодаря твоей уловке, ты получишь большую награду, – сказал Абадия.

Аарон поклонился:

– Бек, я не подведу тебя.

– Иди! Начинай работу и поторапливайся, – приказал Абадия.

Аарон вышел и Ханукка проговорил:

– Хорошую идею подкинул наш скромный иудей. А пока они будут рыть, за это время в войске успокоятся.

Манассия добавил:

– А чтобы не скучали, пусть грабят окружающую местность. Это отвлечет их внимание.

– Манассия, ты настоящий иудей. Так мы и сделаем, – сказал Абадия.

Глава 58

После разговора с хитрым лозоходцем Абадия приказал передать тарханам, что он ожидает их утром для совещания.

Ожидая очередной гневной вспышки, тарханы шли к беку неохотно. Рассевшись у стен шатра для приемов, они стали ждать с непроницаемыми лицами.

Абадия вошел в шатер с другой стороны шатра, тарханы встали и склонились в поклоне. Абадия молча сел на трон. Окинув строгим взглядом тарханов, милостиво приказал: – садитесь!

Ему очень хотелось повторить то, что он говорил уже не раз: что тарханы глупы и трусливы и что они заслуживают только смерти. Но он знал, что тарханы, как всегда, молча выслушают его и уйдут. Но их ненависть к беку только возрастет.

Оглядывая тарханов, Абадия подумал, что в шатре он собрал своих злейших врагов. Но пока война со славянами не закончилась, он ничего не сможет с ними поделать.

С ужасающей ясностью Абадия еще раз осознал, что он во что бы то ни стало должен взять город. Если он признает свое поражение, то, воспользовавшись его слабостью, тарханы свергнут его.

От этого акробатического балансирования на грани жизни и смерти Абадия чувствовал холодок на спине. С трудом вылепив на пересохших губах подобие улыбки, Абадия проговорил мягким голосом:

– Господа тарханы, я пригласил вас, чтобы обговорить план ведения дальнейшей войны. Я хотел бы услышать ваше мнение о том, как нам действовать дальше.

Тарханы были изумлены словами бека – никогда еще он не просил у них совета и обычно только сыпал в их адрес оскорбления и угрозы, словно они были его рабами. Им многое хотелось сказать, но, помня о казненных, они предпочли промолчать.

Хотя один из тарханов все же негромко заметил:

– Хитрит, окаянный…

Абадия окинул быстрым взглядом тарханов – все они сидели с непроницаемыми лицами. Однако Абадия знал, кто позволил себе сделать непочтительное замечание.

Абадия мог бы крикнуть верную стражу и отдать приказ казнить дерзкого. Не раз уже такое происходило.

Но только не в этот раз, потому что замечание сделал Барсбек – вождь тюрков.

За Барсбеком стояла могучая сила тюркских племен, и попытка задержать Барсбека мгновенно привела бы к восстанию. Да и не смогла бы стража арестовать Барсбека, потому что была того сильная охрана, которая, почувствовав опасность для своего вождя, тут же перебила бы стражу, а заодно прирезала бы и самого бека.

Эти мысли пролетели в голове Абадии в одно мгновение.

– Так может, нам оставить этот проклятый город в покое и уйти домой? – спросил Абадия, коварно улыбаясь.

Тарханы и в самом деле предпочли бы уйти домой. Они уже договорились, что когда вернутся домой, то свергнут бека и вернут власть законному кагану, который томился в заключении в своем же дворце.

Но их подобной хитростью не проймешь, они сразу догадались, что Абадия проверяет их. Но и заверять в своей верности они не хотели, поэтому снова промолчали.

«Проклятые изгои!» – мелькнула в голове Абадии раздраженная мысль. Но снова скрыл за улыбкой злобу и проговорил:

– Я решил…

Тут он замолчал, помедлил и, вглядываясь в лица тарханов, только затем продолжил:

– … что хватит нам нести напрасные потери…

На лицах тарханов мелькнуло изумление.

«Ага, попались на крючок!» и продолжил: – Таким образом, я решил, что штурм города прекращаем. Будем город брать осадой. А чтобы быстрее они сдались, мы сделаем под город подкоп и разрушим их колодцы. Оставшись без воды, они сдадутся через неделю.

На лицах тарханов появилось недовольство.

Один из тарханов скептически проговорил:

– Ты хочешь заставить воинов рыть землю?

Вот тут Абадия не стал себя сдерживать – он грозно повел глазами и рыкнул:

– Если воины не умеют воевать, то какие они воины?! Понадобится – заставим их рыть землю. Но сейчас никто их не собирается заставлять копать землю. Вы тупы, как всегда! Вы забыли, что для грязной работы существуют рабы. Рабы сделают всю грязную работу. А отряды пусть займутся ловлей новых рабов. Чем больше их наловят, тем скорее возьмем город и уйдем домой.

Глава 59

Как только утренняя заря осветила стены Белой Вежи, хазары уже были тут как тут. С лестницами, камнеметными орудиями и таранами.

Дубыня привык к утренним штурмам хазар. Утренние штурмы вошли в привычку, подобно умыванию по утрам.

За два месяца безуспешных штурмов хазары нанесли большие разрушения домам в городе, но жители ушли в подвалы, перекрытыми сверху толстыми бревнами и толстым слоем земли. Таким укрытиям не были страшны ни камни, ни огонь.

Камни даже шли в дело – женщины и дети их собирали и относили на стены. Там ими били самих же хазар.

Через два месяца отряд, защищавший башню, уменьшился больше чем наполовину, поэтому Дубыня с радостью встретил подлечившегося Полыню.

Раны Полыня залечил не полностью, сильно хромал, но и в таком состоянии он был хорошим помощником. Чтобы поберечь друга, на первое время Дубыня поручил ему кашеварить.

Это утро ничем не отличалось от других: Полыня еще до рассвета наварил каши, все поели и стали ждать, когда хазары пойдут на приступ.

Но в этот раз все пошло иным порядком.

Солнце быстро встало, но хазары не пошли на приступ. Подождав еще немного, Дубыня выглянул за стену и отметил, что вроде бы внешне ничего не изменилось – в хазарском лагере дымились костры, пахло горелым кизяком и горячим овечьим салом.

Дубыня видел, как отряд конников вышел из хазарского лагеря и, поднимая пыль, ускакал в поле.

Однако под стенами было тихо, и не было ни единого намека на приготовление хазар к очередному штурму.

Дубыня снял железный шлем с головы и почесал мокрый затылок.

– Однако странно, – проговорил он, – похоже, они сегодня не собираются идти на штурм.

– Похоже, – согласился Полыня и уже смелее нагнулся над стеной.

Дубыня потянул его за плечо назад:

– Осторожно, Полыня, так тебя подстрелят лучники.

– Так нет никого там.

Он едва не уронил шапку. Поспешно схватил ее на лету и отпрянул назад.

– Вот, видишь, и сам мог свалиться.

– А то жалко меня?

– Жалко, хоть ты и дурень.

– Это почему еще я – дурень?

– Потому что нос свой вечно суешь куда не следует.

– Это куда я свой нос совал?

– Сейчас – за стену.

– Ну и что?

– Ничего. И в самом деле – ничего. Похоже, они сегодня не собираются воевать.

– Может, они хотят уйти? – предположил Полыня, который уже расположился в тени.

– Тогда бы они уже ушли.

Их разговор прервало появление гостей – Красимиры, Ярославы и Велички. Был с ними и Борислав. Во время штурма кто-то из них обычно находился в башне.

Заметив, что в башне тихо, Красимира спросила:

– Что тут происходит?

Полыня шутливо промолвил:

– Так сегодня у нас праздник.

– Какой праздник? Где хазары? – спросила Величка.

Полыня хохотнул:

– Однако передумали они сегодня штурмовать город.

Величка выглянула в окно и согласилась:

– И в самом деле, хазар не видно. Похоже, сегодня они на штурм не пойдут.

Красимира и Ярослава тоже выглянули в окно. Красимира задумчиво смотрела на далекий лагерь хазар минут десять, затем проговорила:

– Во время приступов хазары понесли большие потери… Как видно, они решили дать себе отдых.

– Думаешь будут брать нас измором? – спросила Ярослава.

Красимира пожала плечами:

– Не знаю. Пока не знаю.

– Измором нас не возьмут – у нас запасов на семь лет! – хвастливо проговорил Борислав. – А за это время кто-нибудь придет нам на помощь.

– Семь лет под стенами города хазары стоять не будут, – сказала Красимира.

– Не будут. Они же не сошли с ума?

– Слышала я об их беке Абадии. Иудей жесток, хитер. Если нападает, то не отступает, не добившись своего. Несколько лет назад он сжег и разрушил Армению за то, что ему показалось, будто его дочь, которую он отдал замуж в Армению, отравили, – задумчиво проговорила Красимира.

– Но на что же они тогда рассчитывают?

– Не знаю, пока не знаю.

Шустрый Полыня вмешался в разговор:

– Нутром чую, что они какую-то хитрость задумали.

Ярослава покосилась на него – не в свое дело лезет простой человек, – но проговорила:

– Да. Только – какую?

На ее вопрос никто не смог ответить, и Красимира, поняв, что хазары и в самом деле устроили себе выходной, ушла. При этом она была сильно недовольна, потому что, когда не знаешь, что собирается предпринять враг, жди больших неприятностей.

Величка осталась в башне. Дубыня почти не покидал башню, поэтому Величка, отведя его подальше от остальных, рассказывала ему о ребенке. Хотя они и виделись каждый день, однако у малых детей каждый день происходит что-то новое.

Глава 60

Хотя Абадия и согласился с планом Аарона, однако сомнения у него остались – не так-то просто найти водяную жилу в толще каменистого утеса, на котором была построена крепость. Если это вообще возможно.

«Скорее всего хазарскому войску все же придется уйти от города, так и не взяв его», – думал Абадия.

С таким развитием ситуации он уже смирился.

Разумеется, неудачное возвращение вызовет недовольство хазарской аристократии, подорвет авторитет бека. Впрочем, это особенно не изменит отношение к нему тюркско-аланской аристократии. Да и мадьяр, и кабаров, и многих других племен. Они и так мечтают свергнуть его.

Но пользу из плана Аарона Абадия все равно получал. По крайней мере, пока он будет рыть скалу, осада города не закончится. Это время Абадия может использовать, чтобы обезопасить себя и в первую очередь – срочно осуществить задуманное им перед выходом на войну дело – набрать корпус из надежных двенадцати тысяч воинов-иудеев.

Оставалось только покинуть войско под таким благовидным предлогом, который не вызвал бы подозрения оппозиции.

Такой предлог был – погибший сын Езекия все еще дожидался погребения. По обычаю, его надлежало предать земле на родине со всеми причитающимися царскому сыну почестями.

Но пока велись активные действия, Абадия не мог покинуть войско. Поэтому, чтобы предохранить тело погибшего от порчи, он приказал забальзамировать его и спрятать в специально вырытый колодец.

Но теперь, когда штурм прекратился, Абадия мог покинуть войско. Никто не мог обвинить отца в том, что он хочет произвести похороны сына по положенному обряду. Поэтому Абадия на следующий же день после окончания активных военных действий объявил о своем отъезде и назначил главой войска Манассию.

Перед отъездом у Абадии состоялся тайный разговор с Манассией и Хануккой.

Ханукка, понимая, что Абадия, вернувшись в Атиль, непременно займется решением судьбы кагана, предупредил:

– Брат, только не торопись решать судьбу кагана. Кагана нельзя убивать.

Абадия бросил на него внимательный взгляд:

– Что ты хочешь сказать?

– Боюсь, что смерть кагана станет и нашей смертью, – сказал Ханукка.

Абадия, который раньше также пришел к выводу, что смерть кагана только ухудшит его положение, уже успел продумать о том, что делать с каганом. В его голове имелся другой план. Однако о нем еще рано было говорить.

Не поняв предупреждения, Манассия задал вопрос:

– Это почему?

– Потому что у кагана нет наследника. При таких обстоятельствах в случае смерти кагана хазарам придется избирать нового кагана. И правителем Хазарии на это время станет мать кагана, а она ярая язычница и ненавистница иудеев, – пояснил Ханукка и обратился к Абадии: – Понятно, что при ее ненависти к иудеям новым каганом окажется кто угодно, только ни ты, брат, и ни твой сын. И никакой другой иудей.

– Ты мудр, брат. Я согласен с тобой, что нельзя и думать об убийстве кагана, как бы нам этого ни хотелось, – проговорил Абадия. – Мы, напротив, должны беречь его, как себя.

В столицу Хазарии Абадия приехал через три дня.

Первым делом он вызвал к себе Аврахама, которого перед отправлением в поход назначил начальником охраны кагана, и поинтересовался у него, здоров ли каган и не пытался ли кто встретиться с ним.

Аврахам ответил, что, как и приказывал бек, к кагану никто не допускался, кроме парикмахера и портных. Каган здоров и доволен жизнью.

Абадия усмехнулся:

– Так уж и доволен?

– А чем же ему быть недовольным? – сказал Аврахам. – У него есть все, что он хочет: женщины, изысканные кушанья, нарядные одежды.

– И он даже не хочет выйти из дворца? – с сомнением проговорил Абадия.

– Зачем? – спросил Аврахам, и Абадия подумал, что он прав – кагану незачем выходить в мир, которого он не знает и не должен знать, потому что каган – это живой бог, а богам незачем пачкаться общением с грязными существами.

– Пусть так и будет дальше, – проговорил успокоившийся Абадия.

Вся следующая неделя ушла у Абадии на похороны сына.

Хоронили Езекию пышно: облачили в драгоценные одежды; рядом с ним в могилу положили его любимого коня, кувшины с изысканными винами и кушаньями, музыкальные инструменты, рабынь-наложниц, чтобы в загробной жизни ему не было скучно.

Только закончив с похоронами, Абадия поручил начальнику своей личной стражи Давиду, в чьей преданности он не сомневался, потому что тот был таким же иудеем, как и он, срочно набрать из числа иудейской молодежи двенадцать тысяч надежных профессиональных воинов.

Затем он занялся каганом, решив, что пришло время претворить в жизнь свои хитроумные замыслы.