Текст книги "Поднебесная (сборник)"

Щенок

Барбара, 31 год

Жека, 17 лет

Зоя, 21 год

Номер гостиницы, где остановилась Барбара. Телефонный звонок.

Барбара. А-ле?.. Да, Барбара… Из Москвы, конечно… Почему? Потому что я здесь родилась, школу окончила… Давно… Интервью? Зачем?.. Ах, городское радио. А вы кто?.. Ладно, попробуйте.

Кладет трубку. Подходит к зеркалу, поправляет прическу.

Стук в дверь.

Барбара. Входите.

Входит Жека.

Жека. Здравствуйте еще раз. Жека.

Барбара. Тебе сколько лет?

Жека. По паспорту или по жизни?

Барбара. Находчив. Или заготовка?

Жека. А что вас устроит?

Барбара. Находчив. Ну, давай, спрашивай.

Жека. Сейчас. (Достает из сумки магнитофон, включает.) «Дорогие радиослушатели, в наш город не часто приезжают люди, которые здесь родились, выросли, а известность получили в столице. Сегодня мы встречаемся с Барбарой Новиковой. Она живет в Москве, у нее шикарное платье, облегающее ее прекрасную фигуру. Иначе нельзя, ведь Барбара часто появляется на экранах телевизоров и в концертных залах. Сейчас мы узнаем подробней о ее творческом пути. Барбара, когда ты окончила нашу городскую школу номер?..

Барбара. Шесть. Я окончила шестую школу.

Жека. Шестая школа – это просто комбинат знаменитостей. Сколько вы еще думаете радовать нас в нашем городке своим присутствием?»

Барбара. Мальчик, у тебя все дома?

Жека. Рядом с вами трудно оставаться нормальным. Поэтому дома у меня не все. Вы там одна.

Барбара. Боже, если ты станешь развиваться в эту сторону, что из тебя попрет.

Жека. Не надо так буквально.

Барбара. Неужели ты имел в виду ЭТО?

Жека. Вас это оскорбляет? Или веселит?

Барбара. К сожалению, дорогой, что бы ты не говорил, как бы тут не вертелся передо мной на пупе, финал этой истории заранее предопределен. Так что оставь свои таланты для девочек на пляже.

Жека. Вы хотите сказать, что вы неприступны?

Барбара. Я хочу сказать, что мне тридцать один год. Ясно? Или перевести на ваш жаргон?

Жека. В смысле?

Барбара. Трахнуть меня ты не сможешь, потому что у тебя в кармане нет даже на мороженое. И еще потому, что меня от юношей школьного возраста тошнило еще в пятом классе.

Жека. Я, конечно, не маркиз де Сад. И не султан Брунея. Но у меня есть изюминка. И не одна. Я весь из изюма, из спелых долек, из стали и огня.

Барбара. Ты болтун. Мужчина должен быть молчалив, запомни. Он должен окружать женщину желанием. Деньгами. Платьями. Ты знаешь, сколько стоят трусики у Трампа?

Жека. Плевать.

Барбара. А ты знаешь, сколько мужчин меня целовало?

Жека. Зачем вы себя оскорбили?

Барбара. Я?.. Объясни. Только без соплей.

Жека. Каждое влечение первое. Пусть даже их сотня в день. Только пошлый человек прибавляет и прибавляет. Вы ведь не пошлячка?

Барбара. Сейчас я тебя погоню.

Жека. Знаешь что, ласточка? Никуда ты меня не погонишь. Ты уже так за меня зацепилась – танком не оторвешь.

Барбара. Сумеешь обосновать?

Жека. Конечно. Тебе в жизни никогда и никто такого не говорил. И не скажет. Ты сама знаешь.

Барбара. Ну, говори, говори.

Жека. У тебя губы разрезаны для меня. А не для тех четырех тысяч ублюдков.

Барбара. Да, губы у тебя суховаты. Я люблю такие кусать.

Жека. Смейся, смейся. Когда я буду смотреть в твои зрачки и входить в тебя через парадный ход, а не через черный…

Барбара. Имеешь в виду – сзади?

Жека. Парадный вход – это зрачки, дура!

Барбара. А ты пробовал сзади?

Жека. Ты все время хочешь оказаться наверху.

Барбара. Ты смотри, какой ловкий.

Жека. Я могу год рассматривать кусочек твоей кожи.

Барбара. Ты что здесь, весь город перетрахал?

Жека. Ты думаешь, что я способен такое выдавать по шестнадцать часов в сутки? Я тебя увидел вчера на набережной у бабы с крокодилом, и задымился.

Барбара. Что такое крокодил?

Жека. Пулемет.

Барбара. Значит, готовил операцию по плану?.. Все. Ты действительно задымился. Выметайся.

Жека. Но я хорошо работал.

Барбара. Хорошо, хорошо. Давай, двигай.

Жека. Руку можно поцеловать?

Барбара. Нельзя.

Жека. А сколько вы стоите?

Барбара. Много… Ах ты, скотина! Откуда тебе известно?

Жека. Предполагал. Теперь знаю.

Барбара. Я этот ваш городок – презираю.

Жека. А вот здесь ты подсела. Сама задымилась. Дай мне твою грудь.

Барбара. Зачем?

Жека. Откуда я знаю? У меня ладонь этого хочет.

Барбара. Ладно. Мне было не скучно. Зайди сзади.

Жека. Снова сзади. Тогда ты поверни голову и смотри мне в глаза.

Подходит к ней сзади, заводит ладонь в вырез. Она с непонятной улыбкой смотрит в зеркало напротив.

Барбара. Что значит юность. Уже торчим?

Жека. Я со вчерашнего вечера хожу в кожаных плавках.

Барбара. Ты комментируй.

Жека. Здесь просто рай.

Барбара. Нравится?

Жека. Я весь расплавился… Из чего она у тебя сделана? Она просто льется, и такая волшебная – все отдает и отдает… Как шелк, как рынок, как Млечный Путь и сады Шираза…

Барбара (дышит). Потрогай сосок…

Жека. Тогда я умру…

Барбара. Негодяй… сладкий негодяй…

Распахивается дверь. На пороге стоит Зоя, провинциалка. Она загорела, светловолоса и взбешена.

Зоя. Трахаетесь?

Барбара (не меняя позы). Девочка, здесь занято.

Зоя. Давайте. Я подожду.

Садится, сложив руки под грудью, смотрит в упор.

Жека. Вали отсюда.

Зоя. А может, я хочу присоединиться.

Жека. Я кому сказал?

Барбара. Не надо, мальчик, так грубо. Если девочка хочет – пусть присоединяется. Вот только к чему? То есть – к кому? Вас как зовут?

Зоя. Зоя.

Барбара. Я – Барбара. Вы что умеете, Зоя?

Зоя. В морду могу дать.

Барбара. И эта очень находчива. Ну, убери руку. Ты мне чуть сосок не оборвал. Садись рядом с Зоей. Я буду на вас смотреть и возбуждаться.

Зоя. А у меня получше.

Барбара. Что?

Зоя. Сосок.

Барбара. Сравним?

Зоя. У меня грудь совершенная. И живот плоский. И ноги гладкие. А эта сволочь бегает по бабам. Убила бы.

Барбара. Значит, любит нас всех. Бывает. Пусть живет.

Зоя. Баб бы всех убила.

Барбара. Напрасно. Мальчик, до свиданья.

Жека. Ходит за мной! Паразитка!

Барбара. Выйди, я сказала!

Жека бурно дышит, топает ногой, выскакивает из номера.

Барбара. Ну, чем думаем покорять? Тупостью и предсказуемостью?

Зоя. Да знаю я! Ноги сами несут. Он младше меня на четыре года.

Барбара. Сколько ему?

Зоя. Семнадцать.

Барбара. Сразу легла, в первый вечер?

Зоя. Вы же видите, что за сатана!

Барбара. И что? Хорош?

Зоя. Не знаю. Не сравнивала.

Барбара. Так ты еще и девочкой?.. С ума сойти.

Зоя. А что? Стыдно быть девочкой?

Барбара. Нет, не стыдно. Но – как? У тебя что, воображение отсутствует?

Зоя. Не поняла?

Барбара. Но как же… В двенадцать лет в постельке начинаешь себя трогать… Трогала?

Зоя. Да чепуха все это! Что, так уж хочется? Спортом надо заниматься.

Барбара. Так ты хотя бы орешь, когда он тебя достает?

Зоя. Он меня психологически достает. Физически он нестойкий.

Барбара. Что значит нестойкий? Двухминутный, что ли?

Зоя. Что это я тут рассказываю? Совсем чокнулась.

Барбара. Ты рассказываешь в нужное место. Продолжай.

Зоя. А кто вы такая?

Барбара. Я знаю о любви все. У меня было несколько тысяч любовников. Так что пользуйся моментом – спрашивай.

Зоя. Несколько тысяч?!

Барбара. В основном двухминутники. Но бывали орлы… Твой, кстати, неплох.

Зоя. Уже попробовали?

Барбара. Нет, и не собиралась. Сделала ему маленький презент.

Зоя. Я вас не виню. Когда он начинает говорить, женщины теряют разум.

Барбара. Ты сама для себя решила что-нибудь?

Зоя. Что?

Барбара. Хочешь оторваться или мечтаешь продолжить сумасшествие?

Зоя. Не могу я оторваться. Хотя… оторвалась бы, с мясом вырвала. Полгода за ним ношусь.

Барбара. Хочешь его наказать?

Зоя. Как? Его невозможно удержать. А чтобы он страдал? Никогда не будет.

Барбара. А хочешь, он будет сюда рваться, а ты его раз за разом станешь вышибать? Он ведь далеко не пошел. Ждет, когда ты уйдешь.

Зоя. Вышибать? Я?

Барбара. Да, ты. Я его буду удерживать, а ты – вышибать.

Зоя. Вышибать… О, как я этого хочу! Я просто вся в судорогах!

Барбара. Но для этого ты должна научиться целовать меня в губы.

Зоя. Вас?!

Барбара. А что? У меня чистый и благоуханный рот. Или ты с луны свалилась?

Зоя. Это что – лесбиянство, что ли? Гадость какая.

Барбара. Что ж. (Встает.) Ты показалась мне простенькой, но сообразительной. Но простоты в тебе больше.

Зоя (пауза). Я как-то не думала.

Барбара. Все. У меня дела.

Зоя. А вы пробовали?

Барбара. Это пробуют все. Хотя бы в мечтах.

Зоя (пауза). Ну, давайте. Если не стошнит.

Барбара. Как это – давайте? Это мне нужно?

Зоя. На Зою Космодемьянскую вы не похожи. Если бы вам не хотелось, меня бы здесь давно не было.

Барбара (садится рядом). Человек, Зоенька, это животное, которое находит наслаждение даже в самоубийстве. Я не скажу, что я большая любительница женщин, но иногда некоторые из них меня влекут. А вообще все они хабалки. Давай, посмотрим друг на дружку в упор.

Смотрят.

Зоя. А у вас хорошая кожа.

Барбара. Еще что?

Зоя. А глаза врут.

Барбара. А так?

Зоя. Правый исправился. Левый – врет.

Барбара смеется.

Барбара. Ну тебя к бесу! Я этого дурака не понимаю. Ладно, будешь в Москве, приходи в любое время. Я тебя полюбила.

Зоя. В Москве… Это не город, а большая обжора.

Барбара. Весь мир, Зоечка, большая обжора.

Зоя. Нет. Мир разный. Только он весь из углов. Туда пойдешь – врежешься, развернешься – еще острей. Просто люди не могут выучить правила движения.

Барбара. У тебя сестра есть?

Зоя. Нет. Я одна у мамы.

Барбара. А у меня брат. Спился.

Зоя. Бедная.

Барбара. Да. Младший брат. И спился. Совсем уже не человек.

Зоя. А где живет?

Барбара. В Лондоне. Посылаю ему пятьсот баксов в месяц.

Зоя. Здесь это было бы дешевле.

Барбара. Здесь он бы погиб.

Зоя. Неизвестно.

Стук в дверь.

Барбара. Бери мою руку… Войдите!

Входит Жека с букетом флоксов. Молча подходит к кувшину с водой, опускает туда цветы, нюхает. Садится.

Барбара. Что?

Жека. Цветы.

Барбара. Кому?

Жека. Вам.

Барбара. Спасибо. От нас с Зоей.

Жека. Это – вам.

Барбара. Зоя?

Зоя. Вали отсюда. (Пауза.) Кому сказала?

Жека. Ха! Сговорились.

Зоя (Барбаре). Дай-ка.

Обнимает Барбару за шею. Долгий поцелуй.

Жека. Кайф. (Разваливается.) Продолжайте.

Зоя. Барбара!

Барбара. Живенько, мальчик. И молча. Как на уроке.

Жека. Неизящно. (Встает.) Как в борделе.

Уходит.

Зоя. Вы видите? Просто сатана.

Барбара. Забудь. Через пять минут примчится. И тогда уже бери игру на себя.

Зоя. Я просто в говне.

Барбара. Ты хоть помнишь, что ты делала?

Зоя. Ничего не помню. Такое ощущение, что залезла от страха под одеяло, а задница голая.

Барбара. Ладно. Все. Прекращаем. Давай я тебе напишу адрес. (Пишет.) И электронная почта. Как затоскуешь, через пять минут получишь ответ.

Зоя. У меня компьютера нет.

Барбара. Я тебе куплю. Пошли.

Зоя. Не надо. Я не смогу вернуть.

Барбара. Иногда ты просто дура. Железобетонная. Я делаю только то, что мне нравится, от чего я наслаждаюсь. А ты хочешь лишить меня наслаждения. Держи.

Достает из сумочки деньги, отсчитывает.

Барбара. С рук не покупай. Вызовешь мастера, он тебе все настроит. Я тебе буду работу искать. Хочешь в институт?

Зоя. Я учусь. Заочно.

Барбара. А этот?

Зоя. Этот в Москву ездил, в МГУ. На журналистику. Вернулся совсем бешеный.

Барбара. Он действительно на радио работает?

Зоя. Да.

Барбара. Вот как… Хм. Надо было мне ему наговорить. С три короба.

Зоя. Зачем?

Барбара. Не знаю… Иногда вдруг наступает это «не знаю». Не могу понять. Мерзкое состояние.

Зоя. В детстве плаваешь в жизни, как рыба. И не понимаешь, как это здорово. А потом тебя кидают на сковородку.

Барбара (обнимает ее). Ничего, Зоенька. Мы с тобой не пропадем. Да?

Входит Жека. Молча забирает магнитофон.

Жека (с порога). Просто две сучки.

Барбара. А ну извинись.

Жека. Дали вам волю. И все полетело кувырком. Пороть надо было! И ту, и другую.

Зоя. А ты, оказывается, дурак.

Жека. Я?.. Я – дурак?.. Я?!.. Впервые слышу. Повтори еще раз.

Зоя. Дурак.

Жека. Вся жизнь пролетела в одно мгновение перед мысленным взором. И ни одного подтверждения. Даже обидно.

Зоя. У тебя цели глупые.

Жека. А у тебя? Если я дурак, а твоя единственная цель – я, то кто же ты?

Зоя. Я – птичка. И попала в сети.

Жека. Птичка… Зяблик? Синичка? Чего же ты хочешь, синичка? Чтобы я подрос и начал вить гнездышко? Деток хочешь? На дни рождений пирог печь? Внуков нянчить? И юркнуть под могильную плиту?

Зоя. Вот я и говорю – дурак.

Жека. Даже интересно. (Барбаре.) Можно, я сяду? Я недолго, честное слово!

Барбара. Сядь.

Жека садится. Хмурится. Пауза.

Жека. Да. Я действительно глуп. Вернее, не по годам умен, во мне завелись черви. Вы ведь знаете, что и Лермонтов, и Рембо, и даже наш великий Пушкин были червивы. Жить мне скучно, вокруг полно идиотов. Дайте мне альтернативу. Иначе мои черви расползутся и всех вокруг изгрызут. Дайте мне альтернативу! Только не надо меня сажать в банку. Потому что банка лопнет, и последствия будут катастрофичны. Все понятно?

Зоя. А ты представь, что Барбара – твоя мама. И поплачь у нее на груди.

Жека. Мама?! Что такое созрело в твоей птичьей головке?!

Зоя. Зачем ты меня топчешь? Я понимаю, можно один раз наступить на человека, другой, и не заметить. Но почему ты топчешь меня полгода?

Жека. А ты отойди от меня. Вот и все. Тоже – проблема.

Зоя. Я не могу. Я в силках. Ты бы взял… поговорил… попробовал хотя бы… У меня все внутри оббито, а ты все топчешь, топчешь…

Жека. О чем с тобой говорить? Провинциалка.

Зоя. Совсем дурак. Спасибо вам, Барбара. Я выздоравливаю.

Жека. Она выздоравливает!.. От чего ты выздоравливаешь?

Зоя. Как все-таки здорово все понимать! Еще минуту назад ничего не понимала и бесилась. А стоило немного отойти, призадуматься… Спасибо вам, Барбара.

Барбара. Кушай на здоровье.

Жека. Да у тебя не получается мыслить! С этим надо родиться! Только избранные способны мыслить! Это так не бывает! Был дурак – и поумнел!

Барбара. Почему не бывает? Был умный и вдруг – дурак.

Жека. У вас ведь нет инструмента!

Барбара. Конечно. Инструмента. Какой пошлый, а?

Жека. Запомните: мужчина всю жизнь оттачивает инструмент ума, потому что ему всего надо добиваться – женщин, славы и куска хлеба. И это длится тысячи лет. А вы думаете, дали вам равноправие и вы тут же начнете наводить порядок. Фигушки! У вас есть самое сильное оружие, согласен. Но вы понимаете это слишком поздно, когда уже никто на улице не оглядывается на вашу попку. И вы тратите его примитивно, на конфетки и пряники.

Барбара. Мальчик, у тебя все дома?

Жека. Да! Мне хочется! Тебя конкретно! И я весь трясусь от этого хотения! И ты ведешь себя грамотно, заставляешь меня работать на пределе возможного! И я таким образом наращиваю мощность!.. Если, конечно, не сгорю.

Барбара. Ах, я, оказывается, выполняю свою роль. Оказывается, я помогаю этому щеночку превратиться в классного пса.

Жека. Классно! Барбара! Я мечтал о такой женщине с шести лет! Все понимает! Ничего не боится! Покрыта такой кожей!.. Готов пойти в рабство.

Барбара. Ладно тарахтеть. Ты скажи мне лучше, чем тебя не устраивает моя подруга.

Жека. Откуда я знаю? Почему нравится соленое, а не кислое?

Барбара. Допустим. А почему ты такой хам?

Жека. Не сдержался.

Барбара. Тогда я не понимаю, о чем нам дальше говорить.

Жека. И не надо понимать. Главное, что я все понимаю.

Барбара. Ну, давай. Расскажи нам, что ты станешь делать в ближайшие два года.

Жека. Пожалуйста. Я прилично говорю по-английски, сейчас изучаю французский и испанский. Через пару месяцев надеюсь стать спичмейкером на нашем знаменитом заводе холодильников. Потом неизбежно пойду по этой лестнице выше и выше.

Барбара. И все халдеем, халдеем?

Жека. А разве американский президент не халдей? Или папа римский?

Барбара. Женщины, естественно, тебя внесут на самый верх?

Жека. Не знаю. Женщины забирают много времени. Это нерационально.

Барбара. То есть только разгрузился и тут же побежал дальше?

Жека. Если угодно, то так. Можно потратить жизнь на какую-то глупую любовь. Например, к своей бедной парализованной маме. Сначала это будет красиво. А потом становишься уродом, злым и убогим. И лицемером. Зачем? Если есть заведения, где этой самой парализованной маме будет хорошо, а главное, она будет избавлена от невозможности благодарить? И ты проживешь свою жизнь по своим возможностям. Что, я не прав? Где здесь преступление? Здесь только неосязаемый нравственный долг. Но он действительно неосязаемый.

Зоя. Ой-е-ей-е-ей! Маму не трогай, пожалуйста. Потому что куда мне до мамы? Если ты и с мамой так четко разобрался… Нормально.

Жека. Это я фигурально выражаюсь, не надо меня ловить, птичка. Конечно, буду я сидеть около мамы, и сбегу, в конце концов, и буду приезжать на три дня, весь в соплях и в чувстве вины. Но это глупо, понимаете? Мир движется только на интеллекте. Точка. Сами выдумали Бога, сами его загрузили заповедями, сейчас коллективно пробуем себя, любимого, воспроизвести в бесконечность. Но в этот поезд, который сегодня отходит в сияющее будущее, все билеты проданы. Он уже летит, весь в огнях!

Со всеми посторонними старухами, кошками и племянниками. Но с ними он загремит в пропасть. В этом поезде должны быть только полезные люди.

Барбара. Голубые, что ли?

Жека. Там должно быть предельно отфильтрованное общество! Со строжайшим отбором! А не эти мордовороты!

Барбара. То есть, ты снова намечаешь передел собственности? Знаешь, чем пахнет?

Жека. Знаю. Но с каждым новым переделом состав избранных все избранней. В конце концов, мы придумаем систему, когда мордоворота просто обанкротят за то, что он мордоворот.

Барбара. А потом обиженные мордовороты соберутся и вырежут всех избранных. Что уже было, мальчик.

Жека. Если ты избранный, ты должен все просчитать. Все.

Барбара. И что же ты просчитал сегодня?

Жека. Все.

Барбара. Давай, бомби.

Жека. Не страшно?

Барбара. Мне? Страшно? Это тебе должно быть страшно. Или Зое.

Жека. Это если ты нас попрешь, да? Как бы «пошли вон». И мы с горя дружно отравимся газом?

Барбара. Ай-яй-яй. А уверял меня. И я поверила.

Жека. А Зое почему?

Барбара. А это если она тебя не стряхнет. Как липкое насекомое.

Жека. Ясно. (Пауза.) Встреча закончится так: Зоя будет с позором изгнана, я уйду, сохранив лицо. А ты, солнышко, будешь рыдать весь вечер. Так дешево тебя еще не разыгрывали.

Барбара. В смысле?

Жека. В смысле всех этих вымыслов.

Барбара. Чьих вымыслов?

Жека. Наших.

Барбара. Ты хочешь сказать…

Жека. А посмотри на Зоеньку.

Барбара (медленно). Зоя, вы все это разыграли?

Зоя рыдает.

Барбара. Но это… нехорошо. Нет. Я не верю. Ты ей мстишь. Иначе, зачем все это было делать?

Жека. Каприз художника. Ситуация была уже выиграна, но меня что-то взбесило. Не помню что.

Барбара. Ну, хорошо. Допустим. Но что вам надо было от меня?

Жека. Во-первых, московские связи. Во-вторых, войсковые командные учения. Для поддержания формы.

Барбара. Да. Слишком все было ловко. Пожалуй.

Зоя. Он все врет.

Барбара. Ну, не он один.

Зоя (достает деньги). Возьмите.

Барбара. Даже если это ложь, правду уже не отмоешь. (Берет деньги, прячет в сумочку.) И это достаточно мерзко. Все как-то гнусно. Давайте, ребята. В направлении дома.

Жека. Можно, я после нее?

Барбара. Нет, ты уходи первый. И можешь больше не появляться. Я не люблю таких шуток.

Жека, поразмышляв, уходит.

Зоя. Неужели вы…

Барбара. Тсс!

Тихо подходит к двери, распахивает ее. Жека едва не вываливается в номер.

Барбара. Ведешь себя все глупее.

Закрывает двери.

Барбара (достает деньги). Возьми обратно.

Зоя. Так вы не поверили? Правда?.. А я ничего доказать не могу! Ничего! Просто в отчаянии! Полная безнадежность! Как он мог такое придумать?

Барбара. Очень ловкий. Но, по-моему, сам не знает, зачем он это делает.

Зоя. Это-то как раз понятно…

Барбара. Ты имеешь в виду меня?

Зоя. Вас.

Барбара. Слушай, прекрати «выкать».

Зоя. Хорошо.

Барбара. Ты тоже очень ловкая, но от твоей ловкости испытываешь наслаждение.

Зоя. Он же сказал: кому-то нравится кислое, кому-то соленое.

Барбара. Нет. Здесь другое: кому-то нравится мутное, а кому-то светлое. Если бы не было тебя, он бы добился меня за полчаса.

Зоя. Ты когда говорила о нескольких тысячах… ты два нуля прибавила?

Барбара. А как тебе больше нравится?

Зоя. Мне нравится вообще без нулей.

Барбара. Я не понимаю… Тебе никогда не хотелось быть… ну – султаншей? и у тебя в гареме тысячи полторы мужчин?

Зоя. Да, это смешно. Только как ты сможешь изготовить евнухов.

Барбара. Не хотелось?

Зоя. Ты знаешь… Когда в августе наступают очень темные ночи со звездами, мне становится так одиноко. Просто нестерпимо. И мне казалось, что если рядом не появится он, который понимает тебя без слов, который реагирует на каждое твое движение души… то я умру от отчаяния. Вот. А появился Жека, который полмесяца лазил по ночам в мое окно и как раз в августе. Есть такое слово – надругался. Вот. Он надругался над моим одиночеством.

Барбара. А если бы я была с тобой в августе?

Зоя. Но это ведь другое! Причем тут это…

Барбара. Я ведь сказала: я тебя полюбила. А это не имеет никакого отношения к тому, чего ты боишься.

Зоя. Я не боюсь. Я просто знаю, что в августе, когда идешь среди садов по дорожке, тебя охватывает такое… такое мощное и грустное… что все гаремы и прочая чепуха даже в голову не придут.

Барбара. Я бы хотела с тобой погулять. Знаешь, раньше, в пятидесятые годы девушки ходили парами и шептались. Наверно, если не доводить это до секса, это очень волнует. Это называлось «девическая нежность». Но до секса – тоже неплохо.

Зоя. Я уверена, что женщина владеет летними вечерами. Ее кожей пахнет с полей, туманная река шепчет ее голосом, и ее руки касаются прохожих на деревянных тротуарах, во тьме… Мужчины становятся похожи на мальчиков, они так мечтают уткнуться лицом в колени… И со звездного неба светят женские глаза. И манят. Видимо, этот зов может довести до самоубийства.

Барбара. Ты красиво говоришь.

Зоя. И тогда хочется лечь… (Ложится.) И предаться мечтам.

Барбара (ложится напротив, на диване). Ты меня просто сводишь с ума.

Зоя. Твоя душа отрывается от земли и набирает высоту. Она медленно распространяется под звездами и вбирает в себя сотни, тысячи жизней! И она утешает их всех, и дает им отдых и покой. И кажется, что в твоем лоне может поместиться вся Вселенная. Что именно женщина была в начале. А потом пришло Слово. Может быть, Бог внутри каждого человека. Но осознать это может только женщина. Не случайно именно женщину пытаются измазать грязью, чтобы Бог исчез.

Барбара. Кто? Мужики?

Зоя. Нет, мужчины – это только оружие. Сами они не способны к созерцанию. Они всегда поспешны, нетерпеливы. Они – обозлившиеся дети. Наверное, мне надо родить. Тогда я достигну равновесия. Но так хочется родить своего, только своего ребенка! Потому что я им не доверяю. Они его испортят.

Барбара. Я сделала три аборта. Именно по этой причине, ты мне открыла глаза.

Зоя. Но другого способа нет. Я хотела родить от этого дурака. Не вышло.

Барбара. Если хотела, то почему не вышло?

Зоя. Не знаю. Я слишком рассудочно к этому отнеслась. А дети получаются только по недоразумению.

Барбара. Зоя, ты гений. Хочешь поставить ногу на мой затылок?

Зоя. Зачем?

Барбара. А просто так. Поставь ногу, а я скажу: «слушаю и повинуюсь».

Зоя. Ты шутишь?

Барбара. Да нет же! Я приехала в этот город, чтобы он остолбенел. Правда. У меня с ним связаны такие унижения… Я была гадкий утенок, у меня такое детство было… нищее. Я в августе – а ты сказала, какие здесь ночи в августе – ходила и заглядывала в окна. Там эти самодовольные местные воротилы пили, жрали, орали свои кобзоновские песни. А я как молодая сука только наливалась злобой. И ты вдруг сказала о душе, которая распространяется под звездами и дает всем покой! Мне это нужно было! Покой. Я бы не жила так, никогда. Ах! Если б ты знала, как я жила! Ты бы содрогнулась.

Зоя. Зачем вспоминать неприятное?

Барбара. Нет, это как раз приятное. Головокружительное. Меня два раза резали бандиты. У меня было четыре завода на Урале и одна нефтяная вышка. Я была депутатом Московской Думы. Я окончила Литературный институт и номинировалась на Букера как прозаик. Мой последний муж – английский лорд. Но три года я жила с одним очень грязным человеком и я от этого не отмоюсь никогда. Никогда.

Зоя. Он жив?

Барбара. Он?.. А действительно, почему он еще жив… Постой, постой…

Зоя. Мне кажется, что лишить жизни преступника неправильно, слишком гуманно. Пусть проживет весь свой позор до конца. Все равно от себя он никуда не скроется.

Барбара. Ты думаешь?

Зоя. Уверена.

Стук в дверь.

Барбара. Входи.

Входит Жека. Стоит у порога, как школьник.

Барбара. Ну, что скажешь?

Жека. Осознал.

Барбара. То есть, затаил.

Жека. Стараюсь, чтобы осознания было больше.

Барбара. Старайся. Зачем вернулся?

Жека. С вами интересно.

Барбара. Со мной?

Жека. С вами. С обеими.

Барбара. Что так внезапно?

Жека. Стремительно умнею.

Барбара. Сядь там в углу. На пол.

Жека, помедлив, садится.

Барбара (Зое). Как думаешь, хитрит?

Зоя. Конечно.

Барбара. Зачем?

Зоя. Не может проигрывать.

Барбара. Не хочет?

Зоя. Не может. Некоторые боятся высоты или темноты. А он до смерти боится проиграть.

Барбара. Так боится проиграть или не может?

Зоя. И то, и другое. Он еще ребенок.

Жека. Ты взрослая!

Зоя. Вот видишь.

Барбара. Снова хитрит. Играет в обаятельного.

Зоя. Волосы взлохматил.

Барбара. Он как рыболов. Если рыба не клюет, меняет наживку.

Зоя. Но он действительно из лучших. Остальные элементарны. Хотя… и он совсем не интересен. Пока он меня отбрасывал, работал какой-то из безусловных рефлексов. Я просто не могла от него отцепиться. А сейчас – кому он нужен?

Жека. Вам обеим нужен.

Барбара. На большее, чем любовь втроем, у них мозгов не хватает.

Жека. Ты меня постоянно провоцируешь, Барбара, на ответную глупость. Но согласись, что я только один раз прокололся. Я предлагаю вам сотрудничество. Можете называть это любовью, как угодно. Втроем мы будем непобедимы.

Зоя. Для чего?

Жека. Что?

Зоя. Для чего – непобедимы? Я ведь сказала, что цели у тебя – глупые.

Жека. Ты знаешь мои цели?

Зоя. Знаю. Если человек хочет заниматься творчеством – неважно каким – то он не ищет для творчества партнеров. А коллективные мероприятия называются по-другому: стая, банда, мафия, партия, семья.

Жека. Ты смотри – действительно умная… А что ж ты вела себя, как дура?

Зоя. Если ты за полгода не смог человека понять, ты сам-то кто?

Жека. Я не присматривался.

Зоя. А тебе известно, что Наполеону достаточно было один раз о чем-то спросить солдата, чтобы запомнить разговор навсегда?

Жека. Не понял.

Зоя. Вот это уже хорошо, что ты начинаешь не понимать.

Жека. Нет, ну хорошо. Ты ставишь дымовые завесы, да? Чтобы сбить противника? Хороший прием.

Зоя. Ты только что предлагал любовь и сотрудничество и тут же назвал меня противником. Ты понимаешь, что нормальные волки тебя сожрут, как только ты раскроешь рот? Ты ведь совершенно не видишь никого вокруг. Ты в упоении от самого себя. Ты глуп.

Барбара. А зачем ему быть умным? Умными будем мы.

Жека. Ты согласна? Нет, правда, ты согласна?.. Барбара! Я буду твоим верным псом!

Барбара. Насчет верности мог бы промолчать. Но мне это нравится. Эта идея сильная – втроем. Причем здесь основная линия женская. А основная женщина – Зоя.

Жека. Я – раб Барбары. Барбара – рабыня Зои. А Зоя – моя рабыня. Классно.

Барбара. Вот только Зоя на такую комбинацию никогда не пойдет. Ты про нее и думать забудь. Да, Зоя?

Пауза.

Давай его прогоним?

Пауза.

Но это всего лишь политический союз. Как НАТО.

Зоя. Зачем я вам нужна? Я не люблю бороться. Нет.

Барбара. Тебе не надо будет бороться, Зоенька! Ты будешь хранить покой. А мы будем сражаться. И ты будешь только позволять нам иногда отдохнуть, поставив свою ногу на наш затылок.

Зоя. Я не люблю рабства.

Барбара. Это обожание.

Зоя. Нет, это рабство. Потому что здесь сражения, ноги, затылки, курилки, парилки, подстилки… Здесь тупость. Лучше работать в библиотеке. Лучше тосковать в одиночестве. Лучше сажать цветы или огурцы. Лучше стареть. Я ненавижу Соединенные Штаты Америки! И город Лондон! Вместе с Ливерпулем и Бирмингемом! И японцы мне неинтересны. Я хочу быть ребенком, стоять поздним вечером и смотреть в окно, на снег… Мне хочется плакать.

Барбара. Плачь.

Зоя. В детстве я плакала с надеждой на мамину юбку. Сейчас мне не на кого надеяться.

Барбара. Надейся на меня.

Зоя. Ты врешь. Ты врешь о четырех тысячах любовников, о нефтяной вышке, о Литературном институте. Ты совсем слабая, кого ты сможешь утешить?

Барбара. Только тебя.

Зоя. Я не хочу, чтобы меня подозревали. В том числе в этом. Я хочу быть открытой и честной и чтобы никто не смел плюнуть в меня. Как он!

Показывает пальцем на Жеку. Тот улыбается.

Зоя. Что ты скалишься? Ты думаешь, ты очень страшный?.. Да, ты страшный… Ты меня почти загрыз. Да. Он питался мной. Я думала, что я ему противна. А я оказалась очень вкусная. Теперь он хочет откусить от этой сочной женщины.

Жека. Чокнулась.

Зоя. Или вы оба хотите меня покушать? (Губы трясутся.) Господи. Господи. Господи!

Тишина. Все неподвижны. Медленно гаснет свет.

Александр Образцов