Текст книги "Возвращение блудного сына"

Быстро и надёжно пришвартовавшись, они всей группой сошли на пирс, распрощались с яхтой, и направились в город искать полицейский участок.

– «Ох, и жалко бросать такую яхту!» – поделился Рауль с Мартой.

– «Так садись в неё и… плыви обратно! – осадила его она – Кстати, подождите меня!».

Напоследок Марта пошалила – вернулась на яхту и сняла с мачты звёздно-полосатый флаг США, заменив его на спущенный кубинский.

– «Нам так легче будет показать яхту полицейским!» – оправдала она свой поступок.

А все молча улыбнулись её смелости и находчивости, направившись искать ближайший полицейский участок.

Ещё было слишком рано. Хотя уже расцветало, но жители Маратона ещё крепко спали, не ведая о происходящих у них под боком событиях. Беглецам пришлось ещё некоторое время бродить по городу в поисках полицейского участка или редких прохожих. Наконец один из ранних показал им, куда надо идти.

Нашли, вошли, представились дежурному. Тот направил к дознавателю. Выслушав очередных гостей с Кубы, офицер полиции съездил с Хорхе и своим напарником на пристань, дабы найти подтверждение слов беглецов о наличии яхты-катамарана.

После окончания допроса в местном полицейском участке беглецов пересадили в полицейский автобус и повезли на северо-восток по широкому скоростному шоссе Оверсис Хайуэй.

Автобус почти час мчался то по островам, то по соединяющим их длинным и высоким мостам, пока не оказался на материковой части Флориды.

Из окон сначала виднелась то гладь моря, то зелень островов, а то жилые и особенно производственные и портовые постройки. Теперь, мелькавшие за окном пейзажи, стали какими-то даже обыденными. Ещё менее чем через час оказались в Майами.

При посадке в автобус в Маратоне они видели взлетающий поблизости самолёт. Значит, рядом был аэропорт! – поразился тогда Рауль – И это на такой узкой полосе земли, длинной косой и островной грядой уходящей от южного побережья Флориды на юго-запад глубоко в Мексиканский залив!?

В пересыльном пункте в Майами беглецов поодиночке и подробно допросили. Рауль и Марта отвечали согласно своим легендам. Другая пара – очевидно своим. Вскоре пары коллег по побегу естественным образом разлучились.

Марту и Рауля пока поселили в подобие гостиницы, больше напоминавшей современный барак в местном кубинском гетто.

Вскоре Рауль и Марта были направлены в иммиграционную службу города Майами для решения вопроса о предоставлении им политического убежища в США и натурализации.

Через несколько дней их принял главный чиновник от местной бюрократии. Мужчина лет под пятьдесят, как явствовало из таблички на двери его кабинета – Мариано Фагет, оказался человеком радушным и гостеприимным. Он давно привык к неиссякаемому потоку беженцев с острова Свободы, рвущемуся на свободу в США.

По службе он непосредственно решал, кто именно из кубинских беженцев может рассчитывать на получение политического убежища, а кто нет. Вопрос с Мартой и Раулем решился положительно, возможно, из-за знания ими английского языка, наличия у них высшего образования и преподавательской практики, трудоспособного возраста, кубинского загранпаспорта и достаточного количества наличных денег, в том числе долларов. А может и по другой причине?

Вручая им американские, такие же синие паспорта, чиновник широко улыбался, пожелав им успехов, счастья и свободы в Соединённых Штатах.

А через несколько дней Л. В. Шебаршину доложили об успешном завершении операции «Троянский конь».

– «Ну, что же, Юрий Иванович, я думаю, что теперь можно вплотную заняться и непосредственно нашим Гектором?» – спросил он начальника управления «С» генерал-майора Юрия Ивановича Дроздова.

– «Я всё же предлагаю его оставить в США. Хоть мы туда его не планировали, но ведь процесс пошёл, а дело ему там всегда найдём!» – предложил руководитель нелегалов.

– «Но это может нарушить сроки проведения операции «Нефертити»! Да и вообще помешать её проведению! Не дай бог, они ещё влюбятся там друг в друга?! Тогда вообще весь замысел пойдёт прахом! Давайте всё же не рисковать!» – возразил начальник ПГУ.

– «И потом мы ему обещали испано-говорящие страны, по которым он, кстати, уже специалист!» – поддержал их общего руководителя Николай Сергеевич Леонов.

– «Тогда, как и планировали – Мадрид, университет, факультет журналистики и психологии или политологии и социологии, и далее… по обстановке! Но пока пусть всё же в штатах побудет, своё гражданство отработает, пообтешется, опыта наберётся. Да и в Испанию его отъезд после этого будет выглядеть солидней!» – всё же вынужден был согласиться с первоначальным планом Ю. И. Дроздов.

– «Да, пусть наш… Одиссей… попутешествует по миру!» – согласился с ними Н. С. Леонов.

– «Да! Давайте тогда назовём эту операцию… «Пенелопа», что ли!?» – подвёл итог Л. В. Шебаршин.

– «Хорошо! Я согласую это с Трубниковым и представлю Вам на утверждение план дальнейшего использования Гектора в США, а потом и в Испании!» – «принял под козырёк» генерал-майор Дроздов.

Вскоре красавице Марте предложили украсить собой место секретаря-референта в одном из офисов владельца туристического и развлекательного бизнеса, куда входил и Диснейленд во флоридском городе Орландо. Это вполне соответствовало её плану постепенного внедрения в элиту США.

Поэтому она сообщила Раулю, что настала пора их расставания. Основной этап операции «Нефертити» завершался. И впереди Марту теперь ждал её «Эхнатон».

Они расстались по-товарищески, понимая ситуацию, с трудом сдерживая свои внутренние порывы, заменяя их чувством долга.

Ведь их служба Родине была превыше всего.

Они обнялись как-то по товарищески, но расцеловались по любовному.

И тут Марта неожиданно прервала их затянувшийся прощальный поцелуй. Схватив Рауля за вихры на затылке, она с силой оттащила его голову от своих губ.

– «Ну, всё… Платоныч… прощай!».

От этих слов Рауль просто опешил.

Надо же! Откуда она знает моё отчество? Наверняка изучала моё личное дело. Во, притворщица! – проносилось в его голове.

А Марта, отойдя к двери, неожиданно обернулась и сжала в кулак согнутую в локте руку, на прощание мило улыбаясь коллеге-любовнику:

– «Patria o muerte! No pasaràn, amigo».

Наверное, сама Долорес Ибаррури сейчас бы гордилась этой озорной красавицей, так легко отправившейся на трудное и опасное дело?! – подумал в этот момент Рауль.

Через несколько дней и ему неожиданно предложили работу – место, вместо недавно убитого «гангстерами» продажного репортёра, в отдел криминальной хроники кубинской эмигрантской ультрареакционной газеты «Эль Нуэво Геральд», выходящей в Майами на испанском языке тиражом в полмиллиона экземпляров и финансируемой правительством США.

В Майами он снял маленькую, но удобную квартирку в угловом доме на пересечении улицы Минделло-стрит с длиннющей улицей Сансет Драйв, проходящей по южной части Майами с запада на восток к заливу Бискейн.

Майами оказался очень большим городом площадью почти в сто квадратных километров и населением почти четыреста тысяч человек.

Этот известнейший пляжный мегаполис мира привлекал сюда мировых знаменитостей и богачей. В городе было много ресторанов, баров, ночных клубов и шикарных отелей, огромный торговый центр, самые большие в мире зоопарк и океанариум в красивом Венецианском бассейне. Поблизости можно было посетить Диснейленд и Космический центр имени Джона Кеннеди, поплавать на яхте и поучаствовать в океанской рыбалке, и посетить ферму по разведению крокодилов. В отличие от других американских мегаполисов с бешеным ритмом жизни, в Майами, пригодном и для постоянного комфортного проживания, всегда ощущалась неспешная курортная атмосфера, располагающая к отдыху и развлечениям.

После получения автомобильных прав международного образца, Раулю выделили старенький чёрный кабриолет Паккард Карибиэн выпуска 1956 года, находившийся ещё в хорошем состоянии. Но первым делом, связавшись с начальником ближайшего к его дому полицейского участка, Рауль представился ему новым корреспондентом газеты, тут же подумав, что возможно как раз именно сейчас кто-то из его бывших коллег, или даже его новый сменщик в Лурдесе, прослушивает этот их телефонный разговор.

Рауль не испытывал иллюзий по повод своих репортёрских способностей, но зато хорошо знал, как надо организовать работу. Этому его давно научил его дед Пётр Петрович Кочет. Для начала надо было поработать на свой авторитет, чтобы потом он стал работать на тебя самого.

Да и цель Рауля была получить направление на учёбу, или хотя бы на обмен опытом в Испанию.

Поэтому первую свою деловую поездку он совершил в полицейское управление Майами на вторую авеню северо-западного района. В полиции Майами служила почти тысяча полицейских, размещавшихся в трёх десятках полицейских участках. Представившись, он получил адреса всех этих участков Майами и телефоны офицеров полиции по связи с прессой.

И у новоиспечённого репортёра криминальной хроники начались трудовые будни. Постепенно Рауль увлёкся работой, заимел знакомства и информаторов их числа рядовых полицейских. Он писал криминальные новости в редакцию своей газеты, и начальство было им довольно. Объём добываемой им криминальной хроники явно превышал приемлемые объёмы её публикаций. Со временем у него появились досье на разного рода преступления и совершивших их преступников. И к нему иногда стали обращаться за информацией и сами полицейские.

На успешно работающего с полицией Майами способного журналиста обратила внимание и американская контрразведка. Вскоре к нему на дом явились двое сотрудников ФБР, и в процессе продолжительной беседы с кубинским перебежчиком, в которой не обошлось и без лёгкого шантажа его прошлым, они завербовали Рауля в качестве своего осведомителя, взамен ускорив получение им американского гражданства.

Федералы предложили Раулю взаимовыгодное сотрудничество. Он снабжает их нужной им информацией об уголовном мире и подрывных элементах в Майами. А они его – какой-нибудь сенсационной эксклюзивной информацией. Обеим сторонам это казалось выгодным вдвойне. Ибо ФБР через статьи Рауля Мендеса пыталось оказать влияние на общественное мнение города и штата, А Рауль – получить некую секретную информацию о США и методах работы их контрразведки – ФБР.

Рауль сразу понял и дополнительную выгоду от этого предложения, дающего ему не только быстрое гражданство США и надёжную крышу от ФБР, но и новые и весьма осведомлённые источники информации, и не стал отказываться. Лишь для видимости он немного посокрушался, сделав вид, что его на согласие быть осведомителем ФБР толкнули лишь новые обстоятельства, и тут же высказав сомнение о своих способностях. Но сотрудники ФБР его успокоили.

Более того, после этой вербовки главному редактору его газеты всё чаще и больше стали нравиться регулярно появлявшиеся в статьях и заметках молодого корреспондента не только архи интересные подробности криминальных преступлений, но и элементы анализа криминогенной обстановки в городе и причин, вызывающих рост преступности.

Так он проработал полгода – с февраля по июнь. Теперь в редакции, и не без подсказки людей из ФБР, уже встал вопрос о повышении Рауля Хоакина Мендеса – о назначении редактором криминального раздела газеты. Но при разговоре с главным редактором, Рауль неожиданно высказал пожелание пройти повышение квалификации в одном из университетов в Европе, в частности в Испании, в Мадриде.

– «Я хочу переквалифицироваться с криминальной хроники на политику и социологию или экономику и бизнес! Мне это больше нравится! А, как Вы говорите, приобретённый мною опыт тоже пойдёт на пользу дела!» – высказал он своё пожелание уже в разговоре с самим издателем газеты.

Главный редактор «Эль Нуэво Геральд», до этого хотевший назначение Мендеса на пост руководителя отдела криминальных новостей, с удовлетворением передумал, так как ещё давно обещал это место своему старому другу, потерявшему работу в другой газете Майами.

Об этом его желании стало известно ФБР. И хотя контрразведка стала даже настаивать на новом назначении Мендеса, главный редактор и издатель газеты встали на его сторону и попытались убедить федералов в целесообразности стажировки молодого дарования в Испании.

Тогда ФБР предложило услуги своего, пытающегося таким образом ускользнуть из их сети, осведомителя управлению внешней контрразведки ЦРУ, работавшему с перебежчиками. И это было сделано в порядке взаиморасчётов, которые, оказывается, бывали не только между советскими предприятиями, но и между спецслужбами, в том числе вероятного противника.

К Раулю опять на дом явились двое, но только теперь лишь один из них был знакомым из ФБР, а другой – незнакомым – из административного директората ЦРУ, занимавшегося подготовкой и переподготовкой кадров.

Беседа теперь оказалась короткой, чисто уведомительной. При условии его посылки в Испанию он должен был быть теперь информатором не ФБР, а ЦРУ, и выполнять поручения американской разведки. Через несколько дней Рауль прошёл соответствующий инструктаж, и вскоре получил такую возможность, летом того же 1990 года вылетев в Мадрид по обмену между университетами США и Испании, о чём сообщила его родная газета. Это сообщение одновременно явилось и сигналом его руководству в Москве.

Менее чем за девять часов лёта, преодолев по воздуху 7100 километров между Северной Америкой и Европой, самолёт «Boeing737-300» авиакомпании «American Airlines» сел в аэропорту «Барахас» на востоке от Мадрида. Из международного терминала Т-1 Рауль по красной линии метро L8 менее чем за полчаса добрался до центра Мадрида, где на улице Серрано первым делом посетил посольство США в Испании. Отметив формальные документы и получив все необходимые для себя, в том числе на временное поселение в соседний с посольством четырёхзвёздочный отель «Melia Galgos», он был приглашён для беседы с резидентом американской разведки в Испании, и тот в длительной беседе окончательно завербовал его.

Самым неожиданным для Рауля явились вопросы резидента ЦРУ в Мадриде полковника Блэйка Рассела, о его бывшей кубинской подруге Марте и их взаимоотношениях. В данном случае резидент представлял оперативный директорат ЦРУ, занимавшийся добычей информации.

Знать у Марты дела пошли лучше, раз её прошлым так интересуются! – решил вновь испеченный агент ЦРУ, отвечая на вопросы профессионала.

– «При каких обстоятельствах, когда и где Вы познакомились с Мартой Дельгадо Санчес?».

– «С Мартой я познакомился в начале 1987 года. В нашем Восточном университете в Сантьяго-де-Куба её назначили руководителем моей дипломной работы. Я в неё сразу влюбился, причём поначалу, как в красивую женщину, а потом и как в интересного, умного человека!».

– «А она? И как Вы узнали об этом, что она интересный человек. Для этого ведь надо некоторое время пообщаться?!».

– «Да! Она ответила мне взаимностью! Правда, не сразу. Я ведь её чуть младше, на один год. После защиты дипломной работы именно по её настоянию я сразу же начал сдавать экзамены для поступления в ту же аспирантуру. Сдал, поступил, учился там и тоже стал, со временем, но изредка, преподавать. Мы некоторое время общались на кафедре – я был её аспирантом. Ну, а потом… Постепенно мы с нею сблизились…. и не только духовно и физически, но и интеллектуально!».

– «А-а! Да, да! А как это проявилось?».

– «У нас оказались схожие вкусы и одинаковые взгляды на многие вопросы, в том числе на мир, на жизнь и на политику. А вскоре её перевели в аспирантуру Гаванского университета. А через некоторое время и меня туда направили!».

– «А почему?».

– «Честно говоря, а виной тому была любовь, по её настоянию! А официально, в нашем, Восточном университете, якобы, не было должной для меня специализации! И я согласился на это… сами понимаете… столица всё же! И, главное, она там! Стали жить вместе, но брак пока не регистрировали, хоть я и сделал ей предложение. А потом мы решили вместе бежать и долго разрабатывали план побега. Постепенно нашли своих единомышленников среди преподавателей и студентов».

– «Понятно! Дальше я знаю. А что Вы можете рассказать о ней ещё? Охарактеризуйте её».

– «Марта не только очень красива, но и умна, что для красавиц, согласитесь, большая редкость! По темпераменту сангвиник. Она разбирается не только в политике, философии и в экономике, но и, как ни странно, в бизнесе и в менеджменте! Быстро ориентируется в обстановке и хорошо соображает! Она тактична, дипломатична и терпелива. Точно знает, что хочет и как этого достичь, умеет аргументировано убеждать, и у неё хорошо подвешен язык. В общем, кто возьмёт её на работу – не пожалеет!» – радостно заключил Рауль.

– «А почему же Вы расстались?».

– «Толком и сам не знаю! Как-то само собой получилось?! Видимо повлияла сменившаяся окружающая нас обстановка? Марта неожиданно быстро получила работу, а я не хотел сидеть у неё на шее. Вот и остался, хотя она меня звала с собой в Орландо. Мне ведь нужна была моя работа, которую я бы умел делать и любить, и у меня она бы ещё и получалась! Людьми ведь правят, прежде всего, интересы. Вот наши интересы в тот момент в корне и не совпали, и мы разбежались!».

– «Понятно. Ну, теперь Вы можете быть вполне довольны своей новой работой! И я полностью поддерживаю Ваше желание перепрофилироваться с журналистики и психологии на политику, экономику и социологию! Это очень даже соответствует нашим планам по вашему дальнейшему использованию!» – закончил расспросы резидент, пытливо вглядываясь в красивое лицо Рауля и переходя к инструктажу.

– «Хоть Вы и не кадровый сотрудник разведки, надеюсь, пока… – начал он – Но всё равно Вы уже вполне сможете выявлять среди преподавателей университета и студентов – детей высокопоставленных родителей – лиц, потенциально пригодных для вербовки и работы на нас!».

Надо будет ему эти слова припомнить, в случае моего провала, как советского разведчика! – для себя решил Рауль.

А Блэйк продолжил:

– «Обратите внимание, прежде всего, на их приверженность западным ценностям, идеалам Америки; на жаждущих славы и почестей; на любителей денег, женщин, азартных игр и алкоголя. Даже на гомосексуалистов и разного рода половых извращенцев!» – продолжал Рассел, прохаживаясь по своему большому кабинету.

– «Да, да! Не удивляйтесь! Даже на них! А также на проворовавшихся чиновников, казнокрадов, взяточников и разного рода лжецов! В общем, на всех у кого есть пороки, кого можно на них подцепить, ими… шантажировать!» – закончил он инструктаж.

Надо же? Почти, как у нас в ПГУ КГБ! Везде у людей одни и те же пороки, за которые их можно… привлечь к сотрудничеству! – подумал новоиспечённый агент ЦРУ – «Руди» (красный волк) – Рауль Хоакин Мендес – а, кстати, о ПГУ!?

– «Сэр! А могу я дать объявления в мадридских газетах о консультировании студентов, например, по истории Латинской Америки, и переводах с испанского на английский? Мне кажется, что этим я смогу расставить дополнительные сети?!».

– «Да! – немного подумав, ответил Блэйк – Это было бы неплохо! А Вы творчески, не формально подходите к работе. И это очень хорошо! Но текст я напишу Вам сам!» – пытливо взглянул он в голубые глаза Рауля, словно пытаясь прочесть в них его истинные намерения.

Так неожиданно для себя по совместительству он стал, как минимум на год, и агентом ЦРУ в Мадриде.

Ну, вот! А я этот вариант совершенно не просчитывал! А мои шефы в Москве, интересно, думали об этом, или так же, как я…? – лихорадочно соображал Рауль – Ну, ладно! Для начала я начну повышать свою квалификацию – в жизни пригодится! И всё это пока на деньги ЦРУ?! Да-а! Пути господни неисповедимы! – окончательно успокоился он – Вперёд, славяне, в университет Комплутенсе!

И это он решил не зря. За столетия своей истории университеты Испании заработали себе славу одних из лучших образовательных центров не только Европы, но и Мира.

Среди них заслуженное первое место занимал один из самых известных и престижных университетов в мире – мадридский университет Комплутенсе, имеющий богатую многовековую историю, берущую своё начало с 1293 года. Из его стен вышли такие мировые известности, как Мигель де Сервантес, Лопе де Вега, Игнасио де Лойола, Федерико Гарсиа Лорка и многие другие, известные в мире люди, в частности учёные, получившие Нобелевские премии в сфере медицины и литературы.

Этот университет был знаменит и благодаря своим философским школам, и испанской литературе, а также факультетам истории, медицины, социологии, журналистики и психологии. По количеству обучающихся студентов – он был первый в Испании, занимая в системе образования страны особое место, а также второй в Европе. В нём в 1990-ом году получали элитное европейское образование около семидесяти тысяч студентов, лишь два процента которых были иностранцы, и всех этих студентов обучали около шести тысяч преподавателей.

В состав университета входил двадцать один факультет и пять научных центров, где можно было обучиться от первой ступени высшего образования до последипломных программ, магистратуры, аспирантуры и докторантуры.

Кроме того при университете работало тридцать пять НИИ, девять школ профобразования и четыре университетских больницы.

В действующих при университете тридцати собственных библиотеках хранились почти два миллиона печатных работ.

А непосредственно в архиве университета, который является его гордостью, хранились около ста тысяч исторических документов и множество кинематографических коллекций.

Размещался он в университетских городках – кампусах Монклоа и Сомосагуас. Монклоа располагался северо-западнее исторического центра Мадрида, и был ограничен с северо-востока проспектами Пуэрта де Иерро и Арко де ла Виктория, с запада улицей Сенда дель Рей, а с юга проспектом Сенеки.

Более поздней постройки и более современный кампус Сомосагуас располагался строго на запад от Монклоа, и их разделял огромный парк Каса де Кампо.

В этом кампусе, разгрузившем Монклоа, теперь размещалась и бо́льшая часть факультетов общественных наук. Университетом Комплутенсе было заключено множество соглашений с иностранными высшими учебными заведениями по обмену студентами и преподавателями.

Благодаря этому столица Испании постепенно стала не только местом концентрации крупного европейского бизнеса, но и престижным центром образования.

После предоставления необходимых документов, в том числе дипломов о высшем образовании «Восточного университета Кубы» и магистратуры Гаванского университета, представления с характеристикой от издателя газеты «Нуэво Геральд», сдачи несложных вступительных экзаменов и собеседований, в том числе на знание языков, путь для Рауля оказался открытым.

Но его естественно интересовали теперь не столько журналистика и психология, сколько, прежде всего, политика, экономика и социология.

После этого его кандидатура была одобрена координатором по международным отношениям и, как все иностранцы, он получил право на одногодичное обучение в этом университете по магистерской программе, преподаваемой лишь на английском языке и на преподавание истории.

На этом факультете проводились лингвистические и литературные исследования, в деталях изучающие Англию и Северную Америку. А по окончании магистратуры можно было получить диплом, например, магистра английской лингвистики. Но это не совсем соответствовало, поставленным им и его американским руководством, задачам. Поэтому по подсказке «американских друзей» его персональная программа обучения и повышения квалификации была несколько скорректирована.

Начав параллельно слушать одни лекции у видных профессоров и докторов наук, он вскоре получил разрешение и сам стал выступать с другими лекциями перед студентами четвёртого и пятого курсов.

Первое время у Рауля совершенно не было свободного времени. Хотя ещё летом он наладил холостяцкий быт в снятой им южнее студенческого городка – кампуса Монклоа – двухкомнатной квартире в доме 110 на улице Феррас, которую ему помогло найти специальное агентство университета.

Но теперь ему нужно было подготовиться к преподаванию, из-за чего пришлось пока много заниматься самостоятельно.

Из этого своего дома он мог пройти пешком через аллею Морет, и по кривым дорожкам Западного (Оэсте) парка, перейдя через проспект Сенеки и шоссе Эль Пардо, оказаться у юго-западного угла университетского городка. До своих зданий факультета политики и социологии он мог добраться и непосредственно по улице Сенда дель Рей или по проспекту Сенеки.

Иногда Раулю приходилось бывать на факультете Политики и социологии в кампусе Сомосагуас. До него он добирался на своём, якобы купленном автомобиле – на деле, выданном посольством США, по шоссе Кастилья, улицам Серсета, Бруселас и Брухула и шоссе Умера.

Жить в самом студенческом городке и в ближайших к нему гостиницах для него было бы слишком дорого, хотя наличные деньги ЦРУ и дополнительно открытый в отделении банка «Сантандер» счёт на имя Рауля Хоакина Мендеса, и позволяли это, а не только «иметь собственный автомобиль». Житьё там могли позволить себе только дети очень богатых родителей. Месяц проживания в кампусах стоил почти тысячу триста долларов, при этом подразумевалось четырёхразовое питание, уборка комнаты и услуги прачечной.

Постепенно у Рауля появилось и редкое свободное время, чтобы хотя бы поздними вечерами окунулся в ночную жизнь Мадрида, считавшуюся одной из самых насыщенных и увлекательных в Европе. Для этого не надо было далеко добираться. От своего дома до исторического центра испанской столицы он мог вполне дойти и пешком.

Обилие маленьких ресторанчиков и кафе, баров и ресторанов не затмевало собой знаменитые памятники архитектуры – известные площади, фонтаны и монументы, древние церкви, и монастыри, принадлежащие знатным семьям многочисленные дворцы, и другие архитектурные ансамбли и художественные галереи. Среди них особенно выделялись мировые музеи, такие как музей Прадо, и другие центры искусств.

Для поездок в относительно дальние районы Мадрида Рауль иногда пользовался и столичным метро.

Постепенно он освоился и вышел на связь с Центром. У него не было других возможностей выйти на эту связь, кроме как через заранее оговорённые с руководством объявления в центральных мадридских газетах с указанием своего имени, фамилии и адреса, или телефона. И только в самом крайнем случае, находясь на грани провала или в полном отчаянии, он мог выйти непосредственно на советское посольство в Мадриде.

В приложениях к столичным газетам «El Mundo» и «El Pais» он, наконец, поместил объявления об оказании услуг в переводе с испанского языка на английский, и в репетиторстве по истории Латинской Америки и философии.

Причём текст объявлений, в которых Рауль указал свой домашний телефон и имя с фамилией, он сделал точь-в-точь, как было написано рукой Блэйка Рассела.

Поскольку по объявлению, где он сообщил номер своего домашнего телефона и время звонков, к Раулю теперь периодически наведывались потенциальные заказчики, приход к нему местного жителя – связника резидента из посольства СССР – в случае чего маловероятно был бы идентифицирован агентами ЦРУ, как подозрительный контакт.

Через несколько дней вечером к нему домой, после предварительного звонка, явился испанский гражданин с просьбой срочно перевести ему один документ на английский язык для последующей туристической поездки в США.

– «Добрый вечер, сеньор!» – приветствовал он открывшего дверь Рауля.

– «Здравствуйте…».

– «Я по объявлению! Мне нужен дон Рауль!».

– «Это я!».

– «Я Вам вчера вечером звонил!».

– «А-а! Да-да! Проходите!».

Рауль пропустил гостя в переднюю, мельком взглянув в его лицо. И в этот момент от того предательски пахнуло одеколоном «Шипр», коим в обилии пользовались советские офицеры вообще, и его шеф Ю. И. Дроздов в частности, учивший связников и такому, дублирующему слово, паролю.

– «Дон Рауль! Для туристической поездки в США мне нужно перевести на английский несколько страничек всего лишь одного документа. Можно будет это сделать прямо сейчас, при мне?».

– Вообще-то я на сегодня уже занят. Так что лучше оставьте, а завтра приходите!».

Оглядевшись, и убедившись в отсутствии посторонних, гость добавил:

– «Но я очень тороплюсь!».

Он взглянул на шею и грудь Рауля, будто что-то ища. Но ничего не найдя, кроме матерчатого шнурка вокруг шеи хозяина, он облегчённо вздохнул, тут же неожиданно отвлекаясь от темы разговора:

– «Ой, а это у Вас такой талисман? Извините, а как переводятся эти буквы (LÑ) эле и энье!?».

Это был пароль.

– «Да сам не знаю! Они у меня что-то никак не переводятся?!» – назвал Рауль отзыв, вынимая камень из-за пазухи своей футболки, и показывая гостю талисман с перевёрнутыми для него вверх ногами буквами, которые тот никак не мог видеть, тем более различить до этого момента.

Такой пароль был предложен самим Н. С. Леоновым на случай прослушки будущего жилья Рауля.

– «Я могу здесь говорить?» – прошептал гость.

– «Да, вполне!».

Рауль провёл гостя во внутреннюю комнату, где они с удобством расположились и молча передали друг другу необходимую информацию.

Раулю было дано новое задание на его дальнейшую деятельность в Мадриде и объявлен пароль на новый, телефонный способ связи.

Он же на словах поведал связнику о неожиданно резком повороте в своей жизни, с просьбой скорректировать ему задачу в связи со вновь открывшимися обстоятельствами его невольного сотрудничества сначала с ФБР, а затем и с ЦРУ.

Через несколько дней произошла вторая встреча Рауля, но уже с другим представителем центра. И произошла она поздним вечером в салоне его автомобиля, стоявшем на одной из дорожек Западного парка.

На этот раз с ним встретился сам резидент ПГУ в Мадриде, на месте выяснивший некоторые подробности сотрудничества Гектора с потенциальным противником, и передав ему одобрение руководства его новой ипостаси с постановкой новых задач и инструкции по их выполнению, а также современные средства связи и тайнописи.

– «А ещё просили передать, что в Москве долго смеялись над вашим цэрэушным псевдонимом!» – закончил резидент.

И Гектор стал действовать. Но для начала он сделал тайник в своей машине, куда спрятал полученные от советского резидента материалы и бумаги. Конечно, гарантии сохранности этих материалов не было. Но других вариантов Гектор не нашёл. В чужой квартире – всё же опасно, а где-либо на улице тем более ненадёжно.

И теперь по заданию своего московского руководства он начал собирать информацию о сотрудничестве США и Испании в различных для него пока доступных областях.

Естественно такой областью пока стал лишь столичный университет Комплутенсе, его профессорско-преподавательский состав и студенты из богатых и влиятельных семейств, попавшие в потенциальные кандидаты на вербовку ЦРУ и ПГУ.