Текст книги "Справедливый порядок в европейских проектах «вечного мира» периода Нового времени"

Говоря о европейском союзе, Бентам, на первый взгляд, не предлагает ничего принципиально нового по сравнению с предыдущими проектами. В его сочинении мы найдем и общий конгресс государств, и единый суд, налагающий санкции на агрессоров, и контингент войск, необходимый для проведения в жизнь решений суда. Более того, просвещенный автор отступает даже на шаг назад по сравнению со своими предшественниками, не желая привлекать к делу мира большую часть народа, которая, по его словам, «наиболее увлекаема предрассудками», несведуща и несклонна к размышлениям. «Основная цель нашего плана – сократить, причем сократить довольно существенно, бремя народного участия в этом деле». «…Основная масса народа… узнает об этом мероприятии только тогда, когда почувствует облегчение, которое оно ему принесет», – пишет Бентам.

Философ убежден: одной из главных ступенек на пути к миру должно стать нравственное улучшение людей. Англичанам предстоит начать с себя, т. к. «они – великие грешники». Они добились права считаться самым сильным народом в мире, а сила, по его мнению, – основная причина несправедливости. «Если бы мерой нравственной оценки стало совершенство, такие установки были бы далеки от популярности, осмотрительность заставляла бы молчать о них и умерять как можно сильнее».

Насилие и несправедливость следует навсегда устранить из внутренней и внешней политики государств – участников будущего союза. Сделать это может только гласное и открытое обсуждение важнейших проблем, утверждает Бентам. В современной ему Англии он видит мощное орудие влияния на умы людей – прессу. И хотя деятельность английских журналистов не вызывает у автора восторга, сила воздействия печатного слова кажется ему более значительной, чем принуждение со стороны власти. «Несмотря на то, что мнение газет далеко не целиком отражает мнение народа, наставление, которое они дают по этим вопросам (по конкретным вопросам жизни страны. – А. О.) оказывается единственным, которое народ воспринимает». Газеты формируют общественное мнение и разносят его во все уголки Европы. Вместо того чтобы заставлять агрессоров подчиняться грубой силе, лучше воздействовать на них в плане разрешения свободы печати, причем такой, при которой парламент миролюбивого государства может публиковать в газетах государства воинственного свои постановления, обеспечив им, таким образом, «…самое широкое и беспрепятственное хождение».

В связи с этим Бейтам выступает резко против секретности в деятельности государственных органов, особенно Министерства иностранных дел. Секретность приводит к тому, что газеты перестают выполнять роль общественного информатора, а министры начинают рядиться в тогу мелкого тщеславия, раздают посты неучам и глупцам, заражаются коррупцией, начинают смотреть свысока даже на своих хозяев. «…Разве это имеет какое-либо значение для вас как народа, у которого нет интриг, требующих осуществления, нет мелочных затей, к которым надо стремиться?»

Идея сделать прессу главным и широко доступным рупором пацифизма – важный вклад Бентама в дело борьбы за создание объединенной Европы.

6. Влияние идей Бентама на Россию начала XIX в.

Идея Бентама о роли свободной прессы в жизни государства не была чужда членам «Негласного комитета», объединившимся вокруг молодого Александра I, и самому императору. Недаром российский историк А.Н. Пыпин (1833–1894), опубликовавший в 1869 г. большую статью о влиянии Бентама на Россию в начале XIX в., удивлялся смелости издателей (гр. В. И. Кочубея и М.М. Сперанского) официального органа Министерства внутренних дел – «Санктпетербургского журнала»: один из «…первых опытов той публичности, о которой заботились новые администраторы», – пишет он. «В числе переводимых писателей, читатель видит здесь, напр[имер], те имена, которые в наше время попали в чьи-то недавние, не лишенные даже некоторой учености, “обличения материалистического нигилизма” – так далеко современные ученые отстали от образованных людей министерства внутренних дел 1804 года».

Доктринерство и идеализм Бентама, видимо, стали главной причиной отказа российских властей от сотрудничества с ним, хотя такие планы у Александра I и у его ближайших помощников, например, у Сперанского, были. В то время россиян особенно привлекало стремление Бентама выработать новое справедливое законодательство, отказавшись от устаревших принципов римской юстиции и от рутины местного (в его случае – английского) обычного права. Именно об этом Сперанский с позиции государственного человека писал находившемуся в Петербурге в 1802–1804 гг. ближайшему другу, популяризатору идей и переводчику книг философа на французский язык П. Э. Л. Дюмону (1759–1829). «Адам Смит доставил нам неоцененные материалы. Но так как он больше занимался тем, чтобы доказать и вывести из опыта выставленные им истины, он не подумал сделать из них corps de doctrine (целое учение). Чем ближе мы его рассматриваем, тем яснее становится недостаток метода; но те, которые взялись пополнить этот недостаток, полагали, что достигнут цели – опуская некоторые подробности, сокращая некоторые отступления и давая другое распределение материалу: таким образом, между столькими рабочими недостает архитектора. Я думаю, что, следуя плану г. Бентама, Политическая Экономия займет гораздо более естественное положение, будет легче для изучения и будет более научной».

Желания просвещенной части русского общества выразил в письме к младшему брату лондонского философа Сэмюэлу Бентаму генерал Н. А. Саблуков, покинувший Россию вскоре после убийства императора Павла I и живший в то время в Англии. «России нужны законы. Не только Александр Первый желает дать ей кодекс, – Россия сама его требует. Мы, русские, видели развитие французской революции – деспотизм, к которому она привела и от которого недавно избавились; но мы должны иметь кодекс – кодекс, который бы сохранил правительству необходимую силу для справедливого управления этой обширной страной, составленной из различных наций, – все завоеванных, – но который бы вместе с тем и парализовал эту силу, когда бы она употреблялась на несправедливость. Пусть Иеремия Бентам приготовит этот кодекс!» По словам Пыпина, «…для многих мыслящих людей, желавших общественного добра, идеи Бентама в первый раз давали твердую точку опоры и логическое доказательство, которым мог подкрепить себя новый образ мыслей. Когда император дал повеление об издании сочинений Бентама на русском языке, это дало идеям Бентама новую санкцию; и сам император, вероятно, разделял до известной степени уважение к этому авторитету».

Отрывки из сочинений Бентама (в русском переводе) уже в 1804 г. появились на страницах «Санктпетербургского журнала». Во втором номере журнала неофициальный отдел состоял «…исключительно из Бентама, у которого заимствованы статьи: О распространении познания законов, О пользе просвещения, О свободе книгопечатания (февраль [1804 г.], стр. 73–83, 84–88, 90–93)». Но издатели понимали, что ни одна идея не может быть перенесена на чужую почву без ее адаптации к местным условиям. Поэтому перед статьей «О свободе книгопечатания», «…где Бейтам защищает почти безусловную свободу печати, издатели поместили такую оговорку: “Мнения писавших о свободе книгопечатания столь были всегда различны, что читателям приятно, конечно, будет увидеть их здесь вместе и сравнить между собою; и в том намерении издатели поместили следующие два извлечения, одно подле другого”. Второе извлечение (неизвестно, из какого писателя) оспаривает возможность безусловной свободы печати и примером неудачи Иосифа II[21]21
  Германский император Иосиф II (1765–1790), правивший в духе просвещенного абсолютизма, провел важные либеральные реформы в государстве. Но из-за их поспешности, а также пренебрежения к сословным и национальным традициям, среди населения возникло сильное недовольство, а в Нидерландах и Венгрии начались восстания. В результате незадолго до смерти император был вынужден отменить большинство своих постановлений.


[Закрыть] утверждает, "сколь важно и необходимо соображать все новые постановления с духом народа и степенью просвещения его”».

В журнале публиковались статьи не только британских (кроме Бентама, еще и Ф. Бэкона, А. Смита, А. Фергюсона), но и французских, немецких, шведских, американских и других ученых и писателей с изложением мнений по вопросам, волновавшим русское общество. «Это было, очевидно, прямое исполнение той программы, которой, вслед за императором, держались лучшие люди тогдашнего правительства – просвещенное и искреннее желание содействовать общественному образованию и развитию общественного мнения», – пишет Пыпин.

В 1805–1811 гг. был опубликован русский перевод книги Дюмона, предпринятый по Высочайшему повелению. Чуть раньше император распорядился перевести «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776 г.) А. Смита и для этого предоставил переводчику Н. Р. Политковскому 5 тыс. руб. из средств своей личной канцелярии (кабинета). «Вообще считают, – отмечал Пыпин, – что за один 1802 год на издание различных сочинений и переводов из кабинета его величества выдано было до 160,000 рублей».

Снижение интереса к идеям Бентама в России (первые два тома перевода книги Дюмона вышли в 1805 и 1806 гг., а третий – лишь в 1811 г.), следует, видимо, приписать осознанию крайней утопичности и умозрительности его построений. Мыслящие люди, получившие, благодаря реформам Александра I, доступ к разнообразной литературе, имели возможность и желание рассуждать, сравнивать между собой те учения, которые предлагала им западная наука, и вырабатывать свой собственный взгляд на ее достижения. Представителям правящей элиты России должна была импонировать идея Бентама об облегчении положения народа с помощью реформ «сверху», без участия самого народа. Образованную часть дворянства такой патерналистский подход уже явно не устраивал. В этой среде предложения английского юриста о широком развитии европейского общественного мнения с помощью свободной прессы находили себе немалое число сторонников.

Вопросы для самоконтроля

1. Критическое осмысление исторических реалий Англии конца XVII – начала XVIII вв. У. Пенном.

2. Роль права в установлении и поддержании мира в Европе, согласно трактату У. Пенна.

3. План установления всеобщего мира в трактате У. Пенна.

4. Принципы создания международной организации, предложенной У. Пенном (всеобщего Конгресса, Палаты государств или Парламента).

5. Главные задачи международной организации, согласно трактату У. Пенна.

6. На какие «благие последствия» установления всеобщего мира указывал У. Пенн?

7. Охарактеризуйте политэкономические идеи У. Пенна.

8. Сравните политэкономические идеи У. Пенна со взглядами Д. Юма.

9. Значение всеобщего Конгресса для установления мира и будущего развития государств Европы.

10. Кто из российских монархов XVIII–XIX вв. проявлял интерес к идеям английских квакеров и почему?

11. Идея создания «Европейского сообщества» в проекте Дж. Бентама.

12. Какова была главная цель создания союза государств в проекте Дж. Бентама?

13. Роль свободы печати для укрепления европейского единства в проекте Дж. Бентама.

14. Дайте оценку степени влияния идей Бентама на развитие общественной мысли в России начала XIX в.

15. Каковы были последствия влияния идей Бентама на планы реформ российского императора Александра I?

Тема № 5
«Проект вечного мира в европе» (1713–1717 гг.) аббата де сен-пьера и его критическое осмысление ж. ж. руссо

Вопросы для изучения

1. Развитие идеи «вечного мира» в условиях абсолютной монархии во Франции начала XVIII в.

2. Конфедерация народов Европы в изложении Сен-Пьера.

2.1. Европа – уникальное сообщество наций.

2.2. Создание вооруженного союза под руководством Франции.

2.3. Выгоды установления общего мира.

3. Критика проекта Сен-Пьера со стороны Руссо.

3.1. Утопичность идей Сен-Пьера.

3.2. Справедливый мировой порядок в представлении Руссо.

1. Развитие идеи «вечного мира» в условиях абсолютной монархии во Франции начала XVIII в.

Многие идеи английского Просвещения получили дальнейшее развитие во Франции. Но из-за разницы политических и социально-экономических систем двух стран, представления о новом, более справедливом, мироустройстве, начинавшие пробивать себе дорогу в трудах английских авторов, еще не скоро приобретут реалистические черты у французских философов. Объяснение этого заключается, на наш взгляд, в следующем: английская буржуазия, вступившая в тесный союз с дворянством и получившая таким образом доступ к государственной власти, что было закреплено «Славной революцией», в конце XVII в. уже непосредственно влияла на политику правящих кругов. Французская буржуазия не могла даже мечтать о таком прорыве к власти. Ее голос не стал звучать громче со времени Крюсе. Авторам трактатов о «вечном мире», появлявшихся во Франции на рубеже XVII и XVIII столетий, не оставалось ничего другого, как по-прежнему обращаться к монарху с мольбами об облегчении положения подданных.

В качестве примера можно назвать сочинения Ш. И. Кастёля (в монашестве – аббата де Сен-Пьера) [1658–1743], заслужившего у потомков славу главного поборника идеи «вечного мира». Впервые он изложил свой проект достижения этого счастливого состояния в «Записке об улучшении дорог» (1708 г.). К ее написанию автора подтолкнул случайный эпизод. Однажды во время путешествия в его карете сломалась ось. «Почему она сломалась? – подумал путешественник, наблюдая за ремонтом своего экипажа. – Потому, что дорога находится в ужасном состоянии. Почему не чинят дороги? В казне нет денег для этого: король Франции[22]22
  С 1701 по 1714 гг. Людовик XIV вел Войну за испанское наследство – одну из самых разорительных для Франции.


[Закрыть] ведет войну». (Представим, что в подобной ситуации оказался Пенн. Вряд ли англичанин стал бы сетовать на короля. Скорее всего, он мог произнести пылкую речь перед представителями общины, в обязанности которой в соответствии с английскими традициями входил ремонт участка дороги. Но Сен-Пьер демонстрирует образ мышления, типичный для человека, живущего в авторитарном государстве. Здесь все полномочия находятся в руках короля, а, значит, он отвечает за все, даже за ремонт дорог.) Аббат обращается напрямую к королю, воспринимая его как единственно достойного читателя. Больше обращаться не к кому. Буржуазия (о материальных интересах буржуа он вспоминает время от времени) не представляется ему активной силой, способной требовать каких-либо перемен.

Людовик XIV нуждался в таких авторах, как Сен-Пьер. Король поддерживал миролюбивую риторику, поскольку, ведя почти постоянные войны, опустошавшие кошельки подданных и его личные кладовые, считал нужным создавать о себе представление как о защитнике мира, вынужденно взявшемся за оружие. Чем глубже Франция увязала в военных действиях, тем более модными становились разговоры о необходимости «вечного мира» и равновесия сил. Эта мода вместе с увлечением всем французским (галломанией) распространялась по Европе. Не исключено, что Людовик XIV сознательно направлял общественное мнение, чтобы проповедью пацифизма ослабить своих многочисленных противников. Руссо напишет позднее о «Великом плане» Генриха IV: «Заинтересовав столько народов в унижении первого властителя Европы (испанского короля. – А. О.), он не забывал одновременно готовиться, чтобы самому стать таковым».

При жизни Людовика XIV Сен-Пьер издал «Записку о сохранении вечного мира в Европе» (1712 г.), а с 1713 г. начал публиковать свое главное произведение – «Проект вечного мира в Европе» (завершающий [третий] том вышел в 1717 г.). Но после смерти «Короля-Солнце» ситуация во Франции и в Европе изменилась. Утрехтский мир официальным признанием принципа равновесия сил создал новую реальность. Интерес к сочинениям аббата постепенно угасал. Показательно, что в 1729 г. он опубликовал сокращенный вариант «Проекта…», хотя для этого имелись причины и чисто литературного свойства. Возрождение интереса, но уже на другой идеологической основе, произошло в 1760 г., когда Руссо, получивший в свое распоряжение рукописи философа, предпринял издание «Избранных мест…» из его проекта, сведя 3 тома в одну небольшую брошюру. Большинство читателей в XVIII–XIX вв. знакомились с книгой Сен-Пьера не по оригинальному тексту, а по этому пересказу. (Русская публика очень быстро [по меркам того времени] смогла приобщиться к заграничной «новинке». В 1771 г. в петербургских лавках появилось в продаже «Сокращение, сделанное Жан Жаком Руссо, Женевским гражданином из проекта о вечном мире, сочиненного господином Аббатом Де-Сент-Пиером» в переводе поэта и драматурга И. Ф. Богдановича. Публикация перевода, несомненно, укладывалась в рамки политики «просвещенного абсолютизма» императрицы Екатерины II.) Кроме того, Руссо в 1761 г. написал «Суждение о вечном мире», опубликованное лишь через 20 лет (в 1782 г.), уже после его смерти, в котором изложил собственные мысли о возможности осуществления подобного проекта.

Читая Сен-Пьера в пересказе Руссо, а также комментарий последнего, мы можем представить, какие изменения претерпела идея «вечного мира» во Франции в течение первой половины XVIII в.

2. Конфедерация народов Европы в изложении Сен-Пьера

Сен-Пьер заявляет себя приверженцем теории естественного права, когда говорит о том, что государство возникло в связи с желанием людей устранить частные войны. Но, по его мнению, появление государства породило опасность войн всеобщих, в тысячу раз более ужасных. «…Объединяясь в группы из нескольких человек, мы на деле становимся врагами рода человеческого», – утверждает он. Только конфедерация народов устранит эту опасность и подчинит народы и отдельных людей (индивидов) авторитету закона. Выгоды получат и большие, и малые государства, т. к. лишь такое объединение «…способно удерживать в повиновении подданных, вождей и иноземцев».

Создать конфедерацию, полагает автор, будет несложно. Во-первых, в Европе уже есть государства, живущие по конфедеративным принципам. Это Германская империя, Швейцария и Нидерланды. Их мало и они несовершенны? Да, это так, но они способны на большее, к тому же в политике, как и в морали, добро познается только в сравнении со злом. Во-вторых, Европа – это потенциальная конфедерация. «…Все европейские державы образуют между собой род системы, в которую они объединены одной и той же религией, одними и теми же правами людей, нравами, литературой, торговлей и известным родом равновесия, являющимся необходимым результатом этого, и, несмотря на то, что никто в действительности не помышляет сохранять это равновесие, оно может быть нарушено не столь легко, как думают многие».

Совершив экскурс в историю Римской империи, Сен-Пьер указал на постепенное вызревание идеи единства народов Европы из элементов различных политических и теологических теорий (Рах Romana и Pax Dei). Империя дала «политическое и гражданское объединение». К политической цели добавились гражданские установления и законы. Они «…образовали новую цепь правосудия и разума, заменившую… права самодержца, которые тем весьма заметно ослаблялись». Христианство создало сообщество людей, спаянных крепче, чем законами, религией. Епископы выполняли функции послов к враждебным племенам и одновременно вовлекали их в сообщество христиан. «…Империя посылала епископов исправлять промахи своих полководцев и торжествовала благодаря своим священникам там, где ее солдаты терпели поражение».

Так появилось уникальное сообщество европейских наций, более тесное, чем в других частях света. Европейцы обречены жить вместе, утверждает Сен-Пьер. Сама природа, а также политическое и общественное развитие наших государств «…непременно делает их необходимыми друг другу. Все эти причины превращают Европу, в отличие от Азии или Африки, в идеальное собрание народов, объединяемых не одним лишь именем в подлинное сообщество, имеющее свою религию, свои нравы, обычаи и даже законы, от которых ни один составляющий сообщество народ не может отступить, не нарушив тотчас же общего спокойствия».

Почему же они постоянно воюют? Аббат отвечает: союз европейских народов стал уже настолько тесным и сложным, что малейшая искра порождает ожесточенную войну, подобную гражданским войнам. Мирные договоры дают временную передышку, но не решают проблем в корне. (Автор не видит никакой пользы в международных конгрессах, на которые, иронизирует он, «…торжественно съезжаются представители всех европейских государств, чтобы вслед за тем столь же торжественно отбыть восвояси». Следующий камешек пущен в огород тех, кто, подобно Пенну, занимается «пустяками», пытаясь выработать новый дипломатический протокол. «Там, на этих конгрессах, совещаются, чтобы ничего не сказать, там все общественные дела обсуждаются с глазу на глаз; там совместно решают, заседать ли за круглым или квадратным столом, сколько дверей должно быть в зале, лицом или спиной к окну будет восседать тот или иной полномочный представитель, не пройдет ли другой пару лишних дюймов во время какого-нибудь визита, и толкуют о множестве других столь же значительных вопросов, бесполезно возбуждающихся вот уже три столетия и вполне, что и говорить, достойных занимать умы политиков нашего века». В собственном проекте Сен-Пьер не собирается вдаваться в детали. «Мы запутались бы в целых томах мелочей, если бы пожелали все предвидеть и ответить на все вопросы. Если придерживаться неоспоримых принципов, совсем не нужно стремиться удовлетворить все умы, ответить на все замечания, сказать, как все осуществится; достаточно показать, что все достижимо».) Новые конфликты неизбежно возникают из-за плохо удовлетворенных претензий держав, не признающих никакого главенства над собой.

Европейское публичное право не установлено, оно изобилует противоречиями, регулируемыми только правом сильного. В этой ситуации «…лишенный надежной ориентации разум неизменно склоняется к защите личных интересов». Разные толкования права так запутывают дело, что «…если бы можно было вернуться к устойчивому первоначальному пониманию права, в Европе осталось бы мало государей, которые не должны были бы лишиться всего, что имеют».

Скрытые семена войны – постоянное перерождение форм власти в различных государствах, создающее внутреннее напряжение в обществе. «…Опасность, наконец, [заключается] в том, что каждое правительство вечно изменяется к худшему, и нет никакой возможности помешать этому процессу. Вот в чем общие и частные причины, которые объединяют нас для взаимного уничтожения и заставляют создавать прекрасное учение об обществе руками, неизменно обагренными человеческой кровью».