Текст книги "Записки о способностях"

Я искал способностей, связанных с чувствами. Пока удалось очень немногое. Очевидно, что для этой работы нужно по-настоящему разобраться с тем, что такое чувства. Стыд и чувство стыда, страх и чувство страха, любовь и чувство любви – вот обычные способы говорить о душевных чувствах в русском языке. И все они показывают: чувства – это своего рода органы души, свидетельствующие о наличии какого-то состояния.

Иными словами, чувство и его предмет должны быть разделены. А значит, и раскрытие способностей должно происходить после того, как ты поймешь, что же является твоей целью. В некоторых случаях, как со страхом, к примеру, цель, определенно, – это управление чувством. В других, как в случае любви, было бы не лишним хоть раз испытать саму любовь, и только после этого заниматься чувством любви…

Пока человек не поймет, чего же он хочет, прикладная работа будет обманом, как и всевозможное психологическое консультирование. Однако понимать это надо не в том слое сознания, где хранятся всяческие образцы и примеры здравомыслия, а там, где прячется и страдает душа. Собственно говоря, это она и определяет, что в действительности мне нужно.

Но мы предпочитаем ее не слышать и даже хуже. Душа мешает человеку современного мира. Она ухудшает выживание, потому что вечно вмешивается в ту определенность, которой мы достигли благодаря естественной науке.

Боюсь, настоящая прикладная психология чувств будет возможна только после того, как появится настоящая психология, то есть наука о душе. Соответственно, психология душевных способностей может вырасти только на этом основании. Иными словами, для создания полноценных прикладных наук, связанных с душой, необходима общая психология как наука о душе.

Однако первые соображения о том, чем должна быть психология душевных способностей, можно высказать и, так сказать, в этом культурно-историческом слое понятий, до которого мне удалось добраться.

Прикладная работа

Любая прикладная психология должна иметь две части: некую теорию, позволяющую увидеть то, с чем возможна прикладная работа, и собственно знания о том, как работать. Мое исследование слишком коротко, чтобы охватить все, что можно было бы сказать о психологии способностей, поэтому я ставил себе задачей понять, что должно входить в такую науку в самом общем виде.

Совершенно очевидно, что прикладная психология должна исходить из нескольких оснований.

Во-первых, необходимо понять, что хочет человек. Эта часть называется целеустроением. Целеустроение ценно не только тем, что позволяет определиться с предметом приложения сил, но и тем, что оно убирает все лишнее, тем самым высвобождая силы, столь необходимые для раскрытия способностей.

Во-вторых, прикладной психолог должен знать природу и, так сказать, устройство человека, позволяющие раскрывать и совершенствовать способности. Самое малое, что необходимо для этого – это определиться, с каким из своих тел ты намерен работать. Человек обладает богатой природой. У него, видимо, не меньше чем три тела – тель, личность и душа. И каждое из них обладает своими способностями.

Любая из этих способностей может быть ценностью в жизни, однако целеустроение позволяет не только понять, что для тебя главное, но и определить меру труда, который надо вложить в развитие промежуточных и побочных способностей. Чаще всего жизнь строится так, что у человека есть большая мечта, но он не может отдаться ей потому, что ему мешают всяческие «мелочи».

Часто эти мелочи можно просто убрать, если удалось их осознать, но бывает проще их достичь. Поскольку «мелочи» эти – наш быт, а это значит, что они-то и есть основная жизнь, ради которой мы приходим. Именно в быту прячется главное, включая и возможность чуда, как чудо прячется в бытовом зачине волшебных сказок…

При этом работа над развитием любой способности ценна, поскольку сама по себе развивает важнейшие способности человека – способность понять себя, осознать, чем живешь, и ради чего пришел, способность поставить себе цель, сделать из нее задачу, вложить в решение этой задачи труд. И очень важно научиться не ослаблять усилие на протяжении всей жизни…

Если вдуматься в сказанное, то окажется, что все способности наших тел важны для того, чтобы воспитать свой Дух.

Как это сделать, человечество знает гораздо лучше, чем, что такое этот Дух. Для того чтобы не то что ответить на этот вопрос, а просто его поставить, нам еще нужно обрести определенный уровень развития. Вначале мы просто не в состоянии его видеть и не имеем языка для разговора о таких вещах.

Зато мы прекрасно знаем, с чего начинать. И если воспитание и образование нас не испортили, мы живем свои жизни именно так, как надо. Даже не осознавая этого. А как надо? Естественно.

Так, как это заложено в нашем естестве. Естество же наше отнюдь не только вещество! Человек – это единство тела, сознания и души.

А заложено так, что есть вещи, которые нам больше всего хочется, даже несмотря на запреты. Именно эти вещи вызывают в нас самые яркие чувства. И мы постоянно думаем о том, как их достичь.

Общество запрещает подобные желания, точнее, запрещает идти к ним прямо и бездумно. Но в мире нет ничего, чего бы хотел здоровый человек и что было бы полностью запрещено обществом. Общество не запрещает здоровых желаний, оно лишь ставить преграды на пути к этому, заставляя идти к мечте хитрыми лабиринтами.

Это раздражает и возмущает, пока ты молод и нетерпелив. Но с обретением мудрости начинаешь понимать, что все не случайно. Я не говорю сейчас о том, что запреты позволяют обществу выжить, как и уменьшают страх гибели для отдельных его членов. Но еще важнее то, что таким образом нас обучают собирать силу и думать, развивают разум.

Наглость, вседозволенность, тупая сила убивают разум. Но наша природа предназначена, чтобы его носить и взращивать. Поэтому для тех, кто еще недалеко ушел от животных, существуют внешние наказания. Но по мере развития разума, наблюдатель переносится внутрь моего сознания, и я сужу себя относительно ценностей, которые стали моими внутренними опорами.

Так развивается разум, так развиваются и стыд, и страх.

У тех, у кого они развиты, ценности, требующие думать, опасаться и стыдиться, стали внутренними вершинами образа мира. Поэтому первым шагом в развитии любых способностей является овладение наукой думать. Вторым – искусство дееспособности.

По большому счету, ничего, кроме умения думать и управлять внутренней силой, в раскрытии способностей нет. Искусство управления силой и есть дееспособность. О каких бы способностях ты ни мечтал, но начнешь ты – вольно или невольно – именно с этого. Даже если сам не осознаешь.

Глава 1
Целеустроение

По большому счету, вся работа над раскрытием и совершенствованием способностей заранее предопределена и точно выстроена, так что мы могли бы и не вмешиваться в это дело, а просто жить. Именно эта простая жизнь и есть наилучший способ раскрывать способности, который мы для себя избрали.

К сожалению, именно этот «большой счет» нам и не ведом. Причем, как он неведом до того, как мы узнали о его существовании, так неведом он и после того, как были прочитаны эти строки. И неведом настолько, что мы можем только верить в его существование, но не в силах прозревать его проявлений в той самой жизни, которая ради него и ведется.

Поэтому нам свойственно либо жить совершенно растительной жизнью, слепо подчиняясь требованиям общества и условиям битвы за выживание, либо вдруг доходить мыслью до необходимости менять себя и приниматься за самосовершенствование, которое всегда воплощается именно в раскрытии способностей. Таким образом, мы либо подчиняемся позывам все того же «большого счета», либо мешаем ему состояться, поскольку выдумываем себе какие-то способности, которые нам в действительности не нужны.

К счастью, сама работа над собой, которую с необходимостью приходится проделать, пока вскрываешь любую способность, чрезвычайно полезна, и усилия никогда не пропадают втуне.

Стоит ли при таких условиях вообще заниматься каким-то сознательным раскрытием способностей? Тем более, стоит ли писать учебники, которые, быть может, лишь увеличат наши заблуждения, поскольку помогут раскрывать ненужные способности, отвлекаясь от главного?

Подозреваю, что сам порыв, заставляющий меня воплощать в слова какие-то знания, а чаще, – раздумья, соответствует и «большому счету» и «большому замыслу». Думающий тростник может лишь шуршать, когда ветер времени мчится сквозь него. В самомнении своем я могу считать, что этим шуршанием я воплощаю тот замысел. Но даже если это мое шуршание содержит в себе не больше Знания, чем шуршание тростника, все же по его шороху вполне можно судить о ветре…

Человек – совершенно целеположное существо. Это значит, что кто-то встроил в мою природу потребность все время к чему-то стремиться, чего-то желать и достигать. Так же, как встроили в нашу природу способность ощущать страстную боль, чтобы она подталкивала нас к размножению и продолжению жизни человеческого рода.

Многие мировые религии рассмотрели это искусственное вкрапление и заставляли своих последователей бороться с потребностью в телесных ласках. Эта борьба прошла яркой страницей в истории последних двух с половиной тысячелетий. Борьба против устройства, заставляющего гоняться за целями, шла менее заметно. Но она шла столь же постоянно.

Какие-то великие умы очень хотели, чтобы человек стал равен самому себе и жил естественно. Все искусственное, привнесенное извне, как имплант, вмонтированный в сознание, должно быть удалено. Этого нельзя было сделать операцией, оставалось только гасить позывы устройства осознанным усилием. Для такой борьбы требовалось особое мировоззрение, которое бы учило: не гоняйся за ценностями этого мира, живи без целей, просто позволяй вещам происходить…

Если ты будешь свободен от позывов плоти и от бича желаний, однажды ты сможешь просто быть, и тогда ты поймешь самого себя. Только тогда ты проживешь подлинную человеческую жизнь.

Похоже, достигших этого было крайне мало. Как и тех, кто понял, что к этому стоит стремиться. Стадо по имени человечество нисколько не сомневается, что желания, возникающие во мне, это мои желания. И даже готово за них порвать тех, кто попытается нас лишить этих желаний… В общем, это правильно.

Как различить естественные желания и искусственные цели? И как избавиться от того, что внесено в мое сознание помимо моей воли?

Для этого и существовало искусство целеустроения.

Слово «цель» – не русское. Это заимствование из немецкого, пришедшее в начале восемнадцатого столетия. В силу этого оно очень естественно обозначает нечто слегка чужеродное по сравнению с желаниями, хотя в основе целей лежат все те же желания. Но желания тоже не самое глубокое, что у нас есть. Это лишь общее слово для обозначения того, что влечет и заставляет действовать.

Однако в теле, у которого есть свои желания, живет охота. Когда это связано с обычными телесными отправлениями, вроде питания или сна, мы говорим: “Хочу”. А когда это связано со страстной болью, охота переходит в похоть. И никаких целей.

В душе тоже нет целей, в ней есть порывы и влечения.

Цели – исключительно вотчина личности.

По своей сути они – сложные образы, составленные из образа того, что желательно, и образа действия. Именно так составляется образ цели – он всегда двойной: то, что достигается, и способ достижения. При этом образы цели должны самоуничтожаться, когда мы достигаем цель. Но довольно часто они продолжают жить в нашем сознании по различным причинам. Тогда начинается сумасшедший дом.

Мы живем сегодня, и именно сегодняшние цели должны бы править нашей жизнью. Но застрявшие в нашем сознании цели из прошлого путают всю жизнь. Часть из них не ушла после достижения, но еще больше просто никогда не было достигнуто. Эти детские цели уже не нужны, но они существуют и требуют своего достижения.

По большому счету, все наши цели складываются в одну огромную лестницу достижения Главной цели. Главная цель – это даже не цель, потому что это душевная потребность. Но мы плохо осознаем такие вещи. Душевные потребности растворены прямо в быту, и мы не можем поверить, что бытовые мелочи могут быть чем-то Самым-Самым!

Поэтому мы придумываем себе Большие цели, чтобы было, ради чего жить. И эти Большие цели тоже ведут все к той же Главной цели. Они как горные вершины, на которые надо подняться, – за ними ничего не видно. Даже еще большие вершины. Вид открывается только тогда, когда ты завершил подъем… Тогда ты понимаешь, что эта вершина была одновременно помехой и ступенью.

Поэтому, пока наше видение ограничено тем, что перед глазами, мы верим, что знаем, ради какой цели или целей живем. Пока они не исчерпаются. Тогда на какое-то время приходит растерянность. Мы теряем смысл жизни и мечемся.

Это длится до тех пор, пока мы не осознаем, что тень на полгоризонта прямо у меня перед глазами – это не облако, а следующая вершина, которую предстоит покорять. В миг осознавания смысл жизни возвращается…

Все метания, все погони за целями – средство, которое заставляет нас вкладывать усилие в совершенствование. Как похоть заставляет прикладывать усилия к продолжению рода. Возможно, мировые религии правы, требуя отказаться от этих искусственных усилителей нашей деятельности. Но в них есть важный смысл: они приучают совершать усилие и преодолевать дебелость вещества, из которого мы созданы…

Вопрос о том, к чему прикладывать силу – к метаниям или к подъемам на вершины, – совсем не прост. И то, и другое учит усилию. Разница только в том, топчешься ли ты на месте с усилием или с усилием идешь вперед. Предположительно к себе и точно к тому месту, где хранятся ответы на вопросы.

Пока в нашем сознании много лишних целей, мы не вольны в своем движении и вынуждены топтаться, мечась то в одну сторону, то в другую. Но если старые и чужие цели убрать, остаются только те, что соответствуют тонкому звучанию душевного призыва. Тогда вся сила собирается в пучок, и ты летишь вперед, что в действительности означает возвращение домой, то есть туда, откуда пришла твоя душа.

Цели – лишь воплощение в образах сознания вполне безобразной телесной охоты и столь же безобразных душевных влечений. Воплощаясь в образах, они искажаются и увязываются со сложнейшими знаниями о том, как устроен этот мир, особенно, в его общественной части. В одной части образа цели обязательно сохраняется память о том, что желало тело или душа. В той же части, где записан образ действия, воплощается наша культура.

Чтобы движение к себе и своим способностям стало сильным и верным, с целями необходимо поработать.

Сначала надо убрать все чужое и лишнее. Просто составить список того, что ты считаешь своими целями, и сделать выбор, оставив только то, что соответствует твоим разумным понятиям о том, как тебе жить. Какие-то цели могут быть упущены при этой работе, но это не страшно. Они обязательно обнаружатся однажды. Надо лишь научиться быть внимательным к самому себе и не забывать удивляться тому, что делаешь.

В странных поступках всегда присутствует либо то, что живет в твоем сознании без твоего ведома, либо какая-то цель. Чужое убирается кресением. О нем я писал в другом месте. А ненужные или странные цели – простым решением отменить их. Но чтобы это получилось, такие цели необходимо обнаружить и назвать. После этого все становится просто.

Когда эта работа будет проделана, и в вашей жизни останутся только такие цели, которые вы считаете своими и соответствующими вашему настоящему возрасту, можно попытаться их упростить. Для этого стоит применить Науку думать. Она позволяет создавать образы действия, которые проще и легче.

Впрочем, кто не хочет мучиться и идти слишком долго, и сам найдет, как то же самое дело сделать проще. Никаких особых наук для того, чтобы думать, не нужно. Достаточно одного желания. Лишь бы оно было настоящим…

Это все о пути к главной цели. Причем тут способности?

Наш путь – это всегда путь, намеченный душой, которая пришла сюда, чтобы обрести чуть большее совершенство. Путь души к совершенству – это и есть путь раскрытия способностей.

Глава 2
Наука думать

Наука думать – это, скорее, искусство, чем теория. В сущности, это обобщение приемов, позволяющих решать задачи, которые ставит перед нами жизнь. Наука думать имеет очень мало общего с логикой и теми требованиями, которые предъявляются особо одаренным людям, умеющим щелкать различные сложные и остроумные задачки, вроде математических головоломок.

Наука думать – вполне бытовое и народное искусство, в отличие от того, что развилось в математических отраслях современной науки. Это значит, что тот, кто живет лучше, чем остроумный профессор математики, питающийся парадоксами, думает лучше.

Обладать сообразительностью и остроумием – это вовсе не плохо. Но это должно быть дополнением или развитием некой основы по имени разум. Если у вас великолепно развиты все дополнительные способности, связанные с разумом, но сам разум слаб, – это уродство. Остроумие и сообразительность хороши лишь тогда, когда они естественно соответствуют общему развитию разума.

Разум не решает математических или логических головоломок в жизни. Более того, подобные умельцы всегда живут при дворах тех, кто умнее, и развлекают их за кусок хлеба. Именно этот условный «кусок хлеба» и есть основной способ определить, насколько ты умен. Просто потому, что разум, в первую очередь, есть орудие души, обеспечивающее ей выживание на земле в том теле, в котором она воплотилась.

В действительности, мазыки считали, что разум сначала обеспечивает выживание, а когда эта задача номер один решена, он переключается на вторую задачу: обеспечение лучшей жизни. Лучшая жизнь – это жизнь по душе. Ее может позволить себе только тот, кто определенно решил все задачи выживания и имеет теперь лишние средства и время, чтобы заняться собой.

В сущности, это же проявилось в том, что философии возникали только в достаточно богатых и сытых обществах, которые могли позволить себе содержать философов. Что значит, брали на себя обеспечение их выживания, предоставляя им возможность сразу заниматься лишь дополнительными уровнями разума.

Для подобных людей владение основой разума заключается в том, чтобы научиться быть нужным обществу и так обеспечить себе выживание. Так рождается профессиональная философия и вся государственная наука. Не владея разумом в целом, эти люди вполне успешно осваивают лишь одно его устройство, обеспечивающее им возможность не тратить силы на борьбу за выживание.

Эту борьбу за них ведет профессиональное сообщество, в которое они вступают, они же должны думать лишь о том, как соответствовать требованиям своего сообщества, либо в отношении науки, либо в отношении ее обслуживания и управления. Для этого достаточно иметь упрощенную основу разума, что позволяет высвободить все остальное для решения профессиональных задач.

Зависимость ученых от выживания сообщества оказывается настолько сильной, что они вынуждены всеми силами поддерживать в обществе уверенность, что их сообщество нужно и полезно. Это как-то незаметно, но естественно подменяет у профессиональных ученых требование служить истине…

Наука думать, в первую очередь, это искусство решения обычных жизненных задач. Понятие это очень широкое, поэтому я ограничусь тем, что необходимо для прикладной работы по раскрытию способностей.

В сущности, именно в способностях и их совершенствовании и заключается вся тайна науки думать. Конечно, чтобы овладеть ею, нужно научиться думать. Но жизнь учит нас этому безжалостно, и если мы не избираем сбежать от нее в узкое профессиональное сообщество, вроде научного, учеба эта оказывается вполне успешной. Если не убивает нас, конечно.

И приводит она к одной простой мысли: научившись решать какую-то задачу выживания, надо довести это умение до такого совершенства, чтобы работать как можно меньше, а получать как можно больше. Только тогда удается однажды забыть о битве за выживание и перейти к лучшей жизни. То есть прямо посвятить себя тому, что желает твоя душа. А это значит, что, лишь обеспечив себе возможность, можно начать жить жизнью души…

Какую возможность? Заработав деньги, построив дома, накопив счет в банке? Нет, обретя способность зарабатывать, строить, управлять. В общем, доведя свое искусство выживания до такого совершенства, что оно почти перестает отвлекать тебя от главного.

Из этого с очевидностью следует, что начинать развитие и совершенствование способностей надо с тех, которые обеспечат возможность для подобного занятия. Этот вывод – самая суть науки думать. Дело должно делаться самым легким способом, а победы надо готовить. Чтобы борьба за способности стала успешной, ее надо продумать и вложиться не только в рывок к цели, но и в то, что обеспечит этому рывку успешность.

Наука думать прямо решает то, что вы определите себе как свои цели во время целеустроения. Она нужна затем, чтобы можно было достичь намеченных целей. И лучше – легче!

Способности, обеспечивающие возможность заняться главным, назывались Мамкой, как и источник жизнеобеспечения, который вы избираете. Мамки-няньки – это те, кто делает все для маленького ребенка, пока тот не встанет на собственные ноги. Но в жизни мамок и нянек может и не быть. Ты все сделаешь сам, но при этом ты не должен становиться приспособлением для обслуживания собственного предприятия или денег. Это они нужны, чтобы обеспечить тебе возможность жить по душе.

Поэтому вначале ты вкладываешься в дело, тратя на него гораздо больше сил и средств, чем оно в действительности требует. Зато, будучи построенным и отлаженным, предприятие начинает кормить тебя, позволяя, как любящая нянька ребенку, играть в те игры, которые требует твоя душа. Поэтому сначала надо понять, какой объем средств и возможностей тебе понадобится, чтобы заняться однажды способностью своей мечты.

Для кого-то это келья в монастыре и скромная пища раза два в день. Однако даже в монастыре, чтобы не отвлекаться от главного, придется сделать изрядный взнос, за который вас и будут кормить. Если это в миру, то нужно жилье, а с ним все необходимые возможности, чтобы откупиться от общества, которое никогда не обходит своим вниманием наши кошельки.

Это означает необходимость в постоянном источнике доходов. И каких-то людей, которые за вас будут делать необходимое обслуживание вашего дома и предприятия.

Но если вы захотели развить способность быть своим парнем на банкетах в высшем свете, уровень жизнеобеспечения и связанных с ним забот несколько возрастает, я думаю…

Что вы изберете в качестве главной цели, какую именно способность собираетесь раскрывать, не дело прикладного психолога. Это личный вопрос, который вы решаете сами, и я не могу советовать. Но есть принципиальные вещи, как говорит наука думать: чтобы эта способность раскрылась, ею надо заниматься, вкладывая силы и труд. Значит, и время. Вот они-то и станут первой промежуточной целью в вашей работе над собой.

Объем же труда и усилий, которые придется вложить, определит и меру раскрытия тех предварительных способностей, которые будут нужны для этого труда. Если вы нашли легкий способ жизнеобеспечения, вам достаточно овладеть необходимыми способностями лишь в самом общем виде. Но чаще всего в эти способности придется вложиться как следует, потому что они – ваши орудия. А орудия должны быть совершенными.

Как это сделать – задача. Описать, что такое задача вообще – не сложно. Это такой образ, в котором ваша цель помещена в образ мира, в котором вы собираетесь ее достигать, и выстроен образ пути к ней сквозь этот мир. Он же – способ ее достижения.

Но что именно за задача встанет перед вами – знаете только вы. Поэтому универсальных решений в этом деле не существует. Вам придется думать каждый раз самому. И лучше, если продуманность будет высокой.

Поэтому есть смысл учиться думать и решать подобные жизненные задачи на простых примерах. А еще лучше – в игре.

В сущности, игра – главный инструмент прикладной психологии при подготовке к большим битвам за лучшую жизнь.