Текст книги "Ваше дело"

9

– Представляю, что вы про меня сейчас думаете! – усмехнувшись, сказал Андрей.

– Ничего такого, что могло бы тебя оскорбить, я о тебе не думаю. И никогда, кстати, не забываю, что секс – надёжный капкан, попав в который, человек так и остаётся на всю оставшуюся жизнь – пленником. Но, как я понимаю, у вас с сестрой близкие отношения стали просто продолжением взаимной симпатии, а не приманкой, на которую попадаются люди, выдумывающие потом причины своей привязанности к партнёру. Я прав?

Андрей задумался. А я уже пожалел, что полез со своими «исследованиями» в область, являющуюся для меня – «тёмным лесом». Ведь, не имея ни того опыта, который был у паренька, ни возможности самому всё пережить, я, в общем-то, был похож на человека, слушающего рассказ путешественника, побывавшего в дальних странах. И теперь, составляя своё представление о нравах и обычаях «там царящих», мне придётся оперировать тем скудным багажом знаний, которым оказались мои, такие обычные для всех нас взаимоотношения между разнополыми родственниками.

Я уже хотел было извиниться за своё вторжение в святая святых – в душу человека, когда Андрей, взвешивая каждое слово, заговорил:

– Вы знаете, я ведь об этом серьёзно не думал. Это у вас есть и возможность рассматривать наши отношения со стороны, и жизненный опыт, позволяющий делать выводы. А мы с Людой – просто столкнулись с фактом. С очень странным фактом…

Он опять задумался, и я решил всё же эту тему свернуть, чтобы не мучить паренька, пережившего из-за своих чувств к родной сестре столько неприятных моментов, вызванных непониманием со стороны людей, живущих по шаблону и никогда не задумывающихся о причинах такого своего поведения.

– Андрей, если не можешь говорить, лучше не надо. Всё это – глубоко личное, и ты имеешь полное право послать меня ко всем чертям. Всё же, любопытство…

Он замотал головой и замахал руками, «выключая» меня, и продолжил:

– Нет, нет! Всё нормально! Вы очень помогли мне разобраться в некоторых моментах… И это ваше определение… как вы там сказали? Что-то про продолжение взаимной симпатии?.. Да! Точно! Мы не раз потом, уже… после того как… ну, после того как у нас всё случилось… вспоминали с Людой…

Андрей смущённо улыбнулся.

– Господи, да как же это сформулировать-то?! Короче – как сильно мы с ней отличались от всех наших знакомых. Я имею в виду тех, у кого были братья и сестры… ну… я хотел сказать, что мы на самом деле любили друг друга всегда, а не просто поддерживали отношения, как люди, угодившие по воле судьбы в одну семью и вынужденные жить под одной крышей и мириться с этим положением и с этим соседством!

Было видно, что он всё же сильно нервничает. Сцепив пальцы и «ломая» их, он пытался говорить о том, в чём, как ему казалось, «нормальные» люди не разбираются. По нему было видно, что ему легче далось бы объяснить дикарю устройство телевизора, чем пытаться говорить с «нормальным», как он сказал, человеком о любви. О любви, о которой у них с сестрой были свои, сильно отличающиеся от общепринятых, представления.

Но он ошибался. Я его понимал. Понимал, и в то же время – удивлялся! Удивлялся тому, с какой лёгкостью я принял его сторону. Не до конца, конечно, принял, но ведь я на самом деле не осуждал их отношений!

Я не превратился в сторонника инцестов. Нет. Я просто поверил ему. Поверил, что любовь не может знать границ, правил, законов и тем более – запретов. Между любящими друг друга – возможно всё! Если… если, конечно, – это любовь, а не инстинкты, подстёгиваемые жаждой ощущений, элементарной невоспитанностью и царящей в обществе сексуальной разнузданностью.

Никто же не интересуется интимными подробностями из жизни супругов. А даже если и узнаёт что-то, что не вписывается в его представления о близких отношениях между мужчиной и женщиной, то осуждать, клеймить позором и «не понимать», «как такое возможно», могут только ограниченные, тупые и воспитанные в пещере люди. В пещере, стены которой построены их воспитателями, воспитанными в свою очередь в той же пещере. Они не замечают, что недостаток в их жизни любви настоящих, полноценных чувств и радости общения с любимыми заменили они просмотром фильмов, чтением полупорнографической или «сентиментальной» литературы и подглядыванием в замочную скважину.

И вдвойне мерзкими начинают выглядеть люди, копающиеся в чужом «грязном белье», забывшие, что их самих ждёт «большая стирка». Что спрятанные в голове и кажущиеся никому, кроме них, недоступными грязные помыслы, так или иначе отражаются на их лицах, проскакивают в речах и особенно становятся заметными в моменты, называемые мной – подглядыванием в замочную скважину.

Именно подглядыванием в замочную скважину можно назвать неприличный ажиотаж, время от времени разгорающийся вокруг очередной подробности из жизни известного человека, который ведёт себя не хуже, чем его никому не известные соседи, не попавшие на страницы газет по той причине, что об их существовании, попросту никто не знает.

Сколько раз я указывал грязным сплетникам на то в их жизни, на что запросто могли бы обратить внимание газетчики. И каждый раз я слышал в ответ одно и то же: «Да кто мы такие, чтобы о нас говорить?» Или ещё лучше: «Мы люди маленькие».

Маленькие люди берутся рассуждать о большой любви и, опираясь на несуществующее «общественное мнение» и свои представления о том, что и как должно быть, «выводят за город и побивают камнями» тех, кто любит, а не заглядывает в любимые всем человечеством справочники: «Кого и как любить».

Многомиллионная толпа «законопослушных» граждан, с утра до вечера изобретающих новые способы утаивания своих доходов от налоговой, отмывающих на берегах рек свои истекающие бензином и машинным маслом автомобили, – требует порядка!

Они требуют призвать к порядку двенадцатилетних мальчика и девочку, «лижущихся в подъезде», а сами, говоря это, выбрасывают из окон использованные презервативы!

Граждане, постоянно требующие от президента принятия каких-то там мер по отношению к тому-то и к тому-то, скупают как хлеб во время голода порнографические фильмы, продающиеся в большом городе на каждом углу.

А мусорные баки, между тем, завалены хлебом!

Мне никогда не забыть толпы пускающих слюни мужиков, расталкивающих друг друга около лотков на улицах, где продавалась несмелая ещё в то время порнография, выдаваемая за эротику. Это было в начале девяностых.

Господи, как же мне было стыдно за них перед своей женой! Они уронили сами себя в глазах тех, к кому так усердно искали подход.

С каким отвращением смотрели на них проходящие мимо женщины. А ведь зачастую, придя домой, обнаруживали там «начитанного» мужа, который теперь знал, что женщину, оказывается, можно целовать не только в губы, и что у его жены, оказывается, есть ещё и такое место, как точка G.

Я всё время думаю, что же хотели узнать эти «рвущиеся к знаниям» представители сильного пола, живущие без любви, отправляющие естественные потребности организма с регулярностью выхода в эфир ежедневной программы новостей. Что же такого, о чём они не знали раньше, хотели они узнать теперь?!

Разве что, если женщина отказывается от анального секса, можно попробовать оральный? А если ей и так «не нравится», то можно пригласить приятеля с женой и обменяться партнёрами? Это, что ли, они хотели узнать?! Я сомневаюсь, что во всей этой «прессе» хоть раз заводился разговор о чувствах, которые являются основой человеческих отношений. Зато я уверен, что духи с феромонами, вагинальные дезодоранты, а также смазки, позволяющие безболезненно ввести член в анальное отверстие, там расписывались как непременные атрибуты любви. Вся эта «механика» в те времена сильно занимала некоторых моих знакомых, и они даже смогли переключиться со своих любимых разговоров о спорте на разговоры о сексе. Сколько их было, этих блистающих «своими» познаниями «гуру», вещающих со знанием дела в курилках, в тамбурах электричек и в засидевшихся за бутылочкой компаниях!

А сейчас они немного успокоились. Заметив, что в их жизни ничего не изменилось, они успокоились.

Да и что могло измениться в их жизни? Цвет волос на лобке или их отсутствие? Поза, якобы, позволяющая «получить максимальное наслаждение»? Новый запах, исходящий от кривляющейся жены, освоившей уроки соблазнения собственного мужа?

Каких изменений они ждали?

Они что, думали, что совокупление с надоевшей супругой перед зеркалом сможет пробудить в них чувства, которые толкают людей на смелые поступки и на подвиги?

Я так и не нашёл ответа на свой вопрос. А такие люди, как Андрей и его сестра, просто не задавались таким вопросом. Для них любовь или есть, или её нет. А там, где её нет, там нет будущего.

Андрей и Люда ни с чем не боролись, ничего никому не доказывали. Они знали, что они в таком меньшинстве, что общество прихлопнет их одной левой! Прихлопнет и постарается о них побыстрее забыть. Как люди, не собирающиеся что-то менять в своей неудавшейся жизни, забывают всё, что указывает на совершённые в самом начале жизненного пути ошибки.

«Все эти размышления о странном поведении людей за «закрытой дверью», о том, кто прав, а кто без прав, ни к чему хорошему не приведут, – подумал я. – Андрею надо указать выход из морального тупика, в который его загнала жизнь. Иначе!.. Нет!

Никаких – «иначе»! Надо! Надо попробовать! И кроме меня пробовать здесь некому!»

– И всё же… – начал было я, но осёкся, подумав, что становлюсь похожим на исследователя, работающего с «живым материалом», – ты, извини меня, Андрей, но ведь люди решают свои сексуальные проблемы иногда очень странными способами. Начиная с примитивной мастурбации, доходящей, в конце концов, до приобретения фаллоимитаторов и резиновых кукол, кончая педерастией и сожительством с животными. И если церковь уже, как бы это сказать… регистрирует, что ли, браки однополых, то, вполне возможно, мы с тобой в скором времени увидим весьма странные свадьбы, где в качестве жениха будет выступать, ну, допустим, кобель, а невестой будет зажравшаяся и плюющая на всех и вся богатая извращенка.

– А знаете, я ведь про такое читал!

– Да ты что! Вот насколько я, оказывается, отстал от жизни!

– Да нет, я хотел сказать, что в газете была статья, где рассказывалось о женщине, которая, в отсутствие мужа, совокуплялась с любимцем семьи, каким-то там здоровенным кобелём. А когда муж застукал жёнушку с псиной, то пристрелил «любовника». Он, в смысле, муж, ментом, кажется, работал, потому и при оружии оказался. Но тётку эту он оставил в живых. Правда, она потом его засудила.

– Как это? Что это ещё за правосудие, которое…

– Статья такая есть. Жестокое обращение с животными называется. Он же застрелил любимую собаку своей жены, прямо у неё на глазах.

– Андрей, а кто в этой истории был животным?

Секунду, мы смотрели друг на друга, а потом разразились таким хохотом, что, наверное, вздрогнули все спавшие в округе.

Вытирая слёзы, и буквально сгибаясь пополам, Андрей сдавленным голосом прохрипел:

– Ну и шутки у вас…

– А что делать, Андрюша, ведь если ко всему этому серьёзно относиться, можно или спятить к чёрту, или самому взяться за пистолет. Только не поможет это.

Если я начал говорить, тоже давясь от смеха, то заканчивал уже с грустными нотками в голосе.

– А что касается твоей «дамы с собачкой», то я вспомнил нечто подобное, благополучно мною забытое. М-да… А ведь когда-то эта история меня, ну, просто потрясла!

– Да вы о чём?

– Когда я служил в армии, то в одном батальоне, дислоцировавшемся недалеко от нас, два придурка умудрились не только угнать из колхозного стада важенку, но и изнасиловать её. А ты говоришь – кобель!

– Важенка, это кто? – спросил Андрей.

– А? Важенка?! Это самка оленя. Олениха, то бишь!

– Кошмар какой-то! А где это вы служили?

– Я-то? В Якутии! Семь тысяч километров отсюда! Красота там, Андрюша, такая, что!..

– Скотство.

– Что? – не понял я, немного «отъехав» в места, где проходил службу.

– Я говорю, – скотство это!

– Согласен с тобой. Но ведь, заговорив о весьма странных способах решения некоторыми людьми сексуальных проблем, я хотел обратить твоё внимание вот на что…

«Продолжать или не продолжать, – подумал я. – Но ведь начал уже…»

– Дело в том, что те люди, о которых мы с тобой сейчас говорили, они же, наверняка, относились ко всему этому нормально! Им ведь и в голову не приходило, что секс с животными опускает их на уровень животных! И я не удивлюсь, если они косо смотрели, ну, допустим, на заурядных онанистов, считая их, кустарями, что ли…

– Ну и определеньице!

– Ой, Андрей, давай, оставим эту тему, а то всякая чушь в голову лезет. Ладно?

– Да мне самому что-то это всё, мягко говоря… А как вы думаете, каково бы было их отношение ко мне? К нам с Людой?

– А тебе что, интересно мнение человека, насилующего козу какую-нибудь? Брось! Вас с сестрой не должно волновать мнение выживших из ума баб, стонущих под кобелями! Ты ещё у педофила спросил бы.

– Извините, просто…

– Я тебе лучше скажу, что думает, вернее – думал, о твоих с сестрой отношениях Хайнлайн. У него в романе «Свободное владение Фарнхэма» небольшая группа людей попадает в место, очень напоминающее мир, в котором мы живём, но вот только людей, как им сначала казалось, – там нет. Через несколько месяцев они, убедившись, что живут на необитаемой планете земного типа, начинают решать вопрос продолжения рода человеческого. И, несмотря на то, что выбор какой никакой у них был, одна замечательная девушка говорит своему отцу, что выбрала бы его, если бы уже не была беременна! Вот так-то!

Видя, что на Андрея эта история произвела впечатление, я продолжил развивать тему.

– То есть Хайнлайн хотел сказать, что даже в такой ситуации люди опирались на симпатию, а не на пресловутое «общественное мнение»! Такой его взгляд на проблему близких отношений близких родственников путешествует у него из книги в книгу. А уж если ты прочитаешь его «Уплыть за закат»!..

– Как много всего мы ещё не знаем, – задумчиво произнёс Андрей.

– Мы не знаем очень многого. А сказать я хотел вот что. Вы с сестрой, как и герои упомянутого мной романа, оказались в необитаемом мире. Вы не встретили близких по духу людей, а взаимная симпатия и глубокое взаимопонимание оказались для вас…

– Как вы правы!.. Как же вы правы!..

Немного подумав, Андрей сказал:

– Но существует же какая-то норма?!. Или хотя бы какое-то понятие о норме… Что-то, кем-то, когда-то сформулированное…

– Стоп, стоп, стоп! Что ты всё о какой-то норме… Так и комплекс недолго развить! Хотя, подожди-ка, Андрей. В своё время Гамбургским сексологическим институтом были сформулированы понятия так называемой сексуальной нормы.

– Серьёзно?!. И что? Наверное, какая-нибудь заумная нудятина получилась, да?

– Почему ты решил, что нудятина?

– Ну, раз понятия эти сформулированы Гамбургским институтом..

– Отнюдь! Всё предельно просто и ясно. Похоже, это именно то, что тебя устроит. Пожалуйста, вот тебе эти критерии: различие пола, зрелость, взаимное согласие, стремление к достижению обоюдного согласия, отсутствие ущерба здоровью и, конечно же, отсутствие ущерба другим людям.

– Поразительно! Как будто кто-то кратко сформулировал мои, растекающиеся по древу, мысли…

– Да? А как тебе понятие индивидуальной сексуальной нормы?

– А есть и такое?

– Ну, а куда ж без него-то! Согласно индивидуальным нормам, Андрей, признаются разновидности сексуального поведения, не исключающие и не ограничивающие совершение полового акта, который может привести к зачатию, и не характеризующиеся стойким избеганием половых сношений.

– Господи, да кто ж их будет избегать-то?!..

– Как это кто? А монахи, Андрюша.

– М-да… о них я как-то забыл.

Андрей задумался. Переоценка ценностей? Пересмотр своих взглядов? Какую тяжёлую работу проделывает сейчас его сбитый с толку, загнанный в угол мозг? Я не знал. А он так мне ничего и не сказал.

Вдруг я вспомнил, что собирался рассказать Андрею об одной семье, с которой был знаком тридцать лет назад. Видимо, не случайно судьба свела меня с этими людьми, подготовив морально к встрече с таким человеком, как мой необычный гость.

– Я уже говорил, что в истории человечества полным-полно подобных случаев. Даже более того, я сам был знаком с такой семьёй, где муж и жена были родными братом и сестрой.

– Правда?

– Правда, правда! Один мой приятель, у него ещё и старший брат был, вот они оба были детьми такой же пары, какой являетесь вы с Людой.

– И у них было всё нормально? Ну, я хотел сказать, этот ваш приятель, он не был… каким-то не таким?

Андрею явно не хотелось произносить слово «дефективный». Как говорится, – не буди лихо, пока тихо.

– Нет, конечно! Он был обычным хулиганом. Да мы все были хулиганами!

– И они… ну, братья эти, они что, вообще ничем от окружающих не отличались? – осторожно спросил Андрей.

– Для тех, кто не знал об их семейной тайне, они вряд ли чем отличались от окружающих. Я же, например, всегда отмечал, что отец и мать моего приятеля здорово похожи между собой, а всё семейство выглядит… ну, как выводок, что ли… Не знаю, как выразить… Но не думаю, что непосвящённые обращали на это внимание.

– А вы-то, каким образом в посвященные угодили? – с удивлением в голосе спросил Андрей. Мне так же послышались нотки недоверия.

– Мамаша другого моего приятеля просветила… И мне, и своему сыну рассказала…

– Зачем?!..

– Она не хотела, чтобы её сын знался с этой семьёй. А поскольку я – приятель её сына, ещё и с тем пареньком тоже дружил, она и меня предостерегла от сношений с дьявольским семенем – так она называла обоих братьев.

– И какое это на вас произвело впечатление?

– Да никакого! Нам было тогда… кажется, лет по тринадцать-четырнадцать. Не помню точно…

– А сама-то она откуда об их семейной тайне узнала?

– Её муж и эти… поженившиеся брат и сестра были родом из одной деревни.

– И что… Вы о дальнейшей судьбе этих братьев что-нибудь знаете? Ну, там… были ли у них дети? И… всё такое…

– Да, конечно. Ребята потом вполне удачно перемешали свои гены с генами обычных людей, и дети от этих браков – вполне нормальные дети.

Андрей смотрел на меня огромными, удивлёнными глазами.

Оказывается, были люди, бросившие вызов обществу и не побоявшиеся в этом обществе жить. И было это не когда-то, а вот сейчас – в наши дни!

Вдруг по его лицу пробежала тень сомнения. Было видно, какие-то мысли снова терзали его.

– А как им удалось оформить брак? И вообще, брак у них был официальным, или так – жили – не тужили? – спросил он.

– Самым, что ни на есть официальным! Правда, чтобы его оформить, этой девушке сначала пришлось уехать на заработки в какую-то южную республику и там – «потерять» паспорт. При оформлении нового документа она «сменила» отчество, и половина дела была сделана. В те времена, а это происходило в конце пятидесятых годов, в республиках Средней Азии ни одному начальнику паспортного стола не пришло бы в голову послать запрос на её родину чтобы уточнить данные. А потом, кажется в Ленинграде, она оформила фиктивный брак с каким-то пареньком, с которым её братец вместе служил в армии. Ну и при «разводе» она не забыла оставить себе фамилию «бывшего мужа».

Потом, они с братом перебрались в Москву, где и «познакомились», работая на стройке. И никому бы в голову не пришло, что они родственники, пока на той же стройке не появился парень из их родного колхоза – муж той самой тётки, которая нам всё это и рассказала. Вот так-то! Они с ним, конечно, провели «воспитательную беседу», но… сам знаешь, люди молчать не умеют, – закончил я свой краткий инструктаж для желающих избавиться от прошлого.

Что творилось сейчас в голове этого молодого человека, мне даже представить трудно.

– Вы мне прямо бальзам на душу пролили! – сказал Андрей, заметно повеселев.

– Ну, раз у тебя такое настроение, давай, вот о чём поговорим. Ты ведь хотел позвонить своей сестре?

– Нельзя! Вы же сами сказали, что меня там уже пасут.

– Ерунда! Я, кажется, кое-что придумал! Тут всё зависит от тебя и от твоей памяти.

– Только если это не опасно для вас и для Люды.

– Так. – Я посмотрел на часы. – Сейчас без четверти двенадцать. Ого! Скоро наступит завтра, а мы с тобой всё ещё ни в одном глазу, как говорил один мой знакомый покойник.

При слове «покойник» настроение Андрея едва заметно изменилось, но, в общем, он не выглядел подавленным.

– У твоей сестры есть мобильник? – спросил я, переходя к делу.

– Да! Только… номер я не вспомню.

– А это и не нужно! Ты вспоминай, у кого из ваших общих знакомых есть мобильный телефон, в памяти которого может оказаться номер твоей сестры.

– Класс! Вы гений! Ну, конечно же, у Лысого и у Ленки! – Андрей так возбудился, что кошка мигом слетела с его колен и, дико озираясь, пыталась сообразить, что здесь произошло.

Вдруг Андрей резко изменился в лице:

– Да, но ведь я их номеров тоже не помню! – с отчаянием в голосе почти прокричал он.

– Это я тоже предусмотрел. Я же знаю, что все мобильные номера хранятся в памяти телефонов, и, как правило, их никто не помнит. Нажал на кнопку «Вася», и Вася уже на проводе! Так ведь?

– Да, это так. Но как же быть?

– Давай договоримся, что такими понятиями как «Лысый» и «Ленка», телефонная база МГТС не оперирует. Понятно?

– А зачем вам «база»?

– А это на тот случай, если ты не помнишь номера домашних телефонов своих «Лысых».

– Здорово! Вы уж меня извините, но мне кажется, что я не зря от вас не сбежал.

Мы оба разразились хохотом, и в этот момент я подумал, что в такой тишине, которая сейчас стоит на улице, наши восторженные вопли и смех слышны за версту!

Я объяснил Андрею, что дальнейшее его здесь пребывание, а так же его и моя безопасность, зависят сейчас от того, насколько тихо мы будем себя вести. Он извинился за излишнюю эмоциональность, и мы принялись за дело. Вернее, за дело пока принялся только я.

Сначала я ещё раз посмотрел, не появились ли в Интернете интересующие нас новости. Не заметив ничего, даже отдалённо напоминающего сообщения о том, что натворил мой гость, я позакрывал все отвлекающие «окна» и настроил «базу» на поиск.

Андрей, изучавший в это время не дававшие ему покоя книжные полки, вдруг удивлённо сказал:

– Ну, надо же! Никак не думал обнаружить такое у вас!

Я обернулся и увидел, что Андрей держит в руках книгу, которую на днях привезла из Москвы моя жена.

– Вот не думал, что вы читаете «Похоть» – производства Эльфриды Елинек! – сказал Андрей таким тоном, как будто подловил меня на какой-то непристойности.

– Не знаю, доберусь ли я когда-нибудь до этой книги! А купил её не я, а жена, – немного подумав, я добавил: – По совету своей подруги.

– Так вы не читали это?

– Пока ещё даже и в аннотацию не заглядывал. А что? По-твоему, не стоит?

Андрей брезгливо отложил книгу, и обе его руки нырнули в карманы брюк. Этот его жест почему-то напомнил мне одну сценку, которую я наблюдал в «Серебряном бору». Я тогда ещё не знал, что на территории зоны отдыха «Серебряный бор», любимой всеми москвичами, появился пляж нудистов. Прогуливаясь с женой по дорожкам парка и наслаждаясь атмосферой, здесь в те годы царившей, мы вдруг были вынуждены резко остановиться и быстро отскочить в сторону. Нас чуть не сбило с ног шедшее впереди семейство, которое, внезапно сменив курс на обратный, не видя никого и ничего на своём пути, рвануло прочь. С криками: «Они же голые!» и «Куда смотрит милиция?!» – взрослые члены семейства закрыли детям руками глаза и, крепко удерживая им головы, не давая оглядываться, бегом бросились вон из парка. Недоумевая, мы с женой некоторое время озирались по сторонам в поисках «опасности», но обнаружили только нескольких обнажённых человек, мирно игравших в волейбол. Конечно же, мы сразу догадались, что это скорее всего место, где собираются нудисты. Но если бы не пробежавшие мимо нас «педагоги», мы бы так и прошли мимо, не обратив внимания на то, есть ли плавки на игроках в мяч или нет.

Что-то в поведении Андрея напомнило мне этих, бросившихся наутёк «чистоплюев». То, как он спрятал руки. Как будто это были дети, которым – «ещё рано».

– Вы счастливый человек! Вам не пришлось продираться через дебри того бреда, который там у неё произрастает, – начал делиться своими впечатлениями Андрей. – А почва, на которой произрастает весь этот бред, весьма обильно удобрена жуткими разочарованиями неудачницы, чёрным пессимизмом и человеконенавистничеством. У меня вообще сложилось впечатление, что эту тётку с самого раннего детства, ну, лет может с пяти, регулярно насиловали родной отец и родной брат.

Сказав это, Андрей слегка смутился, но потом, вспомнив, что его отношения с сестрой носят совершенно иной характер, продолжил:

– И судя по её воспоминаниям, эти ребята не нашли на её теле другого полового органа, кроме заднего прохода. Болевые ощущения, видимо, преследуют госпожу Елинек до сих пор. Поэтому, как только она начинает описывать слабость женщины, что называется на передок, то сразу у неё начинается скулёж по поводу того, что вот, дескать, бедная баба ждёт не дождётся когда же ей спереди, простите – «въедут», а ей всё задницу расширяют.

– Ты знаешь, мне трудно что-либо сказать, я ведь не читал её книг А ты кажешься мне излишне возбуждённым, поэтому, ты уж извини, но я не могу ни поддержать тебя, ни сказать тебе, что ты неправ.

– И не читайте! Не надо! Я, например, в её книге добрался только до слов – «Женщина есть нечто более ничтожное, чем вообще ничего». И всё! Дальше я уже читать не мог. Книга эта полетела в мусорное ведро, чего я никогда ни с одной книгой не делал.

– А что, там действительно есть такие слова?

– Да. Слово в слово.

– Чудовищно! Слушай, а может автор и не женщина вовсе?

– То есть, как это?! – Парень явно не понимал.

– Ну, может, это псевдоним какого-нибудь женоненавистника?

– Да нет же! Говорю вам, она довольно популярная писательница, просто больна тётка, вот и всё. Ну, примерно как Фрейд.

– Как кто?!.. – удивился я. На мой взгляд, уж кто-кто, а Фрейд у Андрея не должен был попасть в число «больных».

– Зигмунд, который Фрейд! Носился он, носился со своим «психоанализом», а самое главное – обошёл. Шизофреник он, на мой взгляд.

Не зная, что ему ответить, я решил, что будет лучше не устраивать дискуссий на тему «психоанализа», который мне самому, откровенно говоря – не близок.

Не спадающий ажиотаж вокруг его книг, в принципе, легко объясним. Но сама теория, мягко говоря, похожа на лабиринт. Андрею, выбравшемуся из этого лабиринта, должно быть лучше, чем мне, видно, – где там, у Фрейда, «шито белыми нитками». Так что я в таких вопросах – полный дуб.

– Ладно, давай оставим твоего нелюбимого Фрейда твоей нелюбимой Эльфриде и займёмся полезным делом.

– Хорошо! Только у Эльфриды, я думаю, Фрейд в любимчиках ходит.

– Ладно, ладно. Он уже и не ходит давно, отстань ты от них! Скажи-ка мне лучше фамилию того, кто у нас связным будет. Если ты ещё и год рождения скажешь, то нам не придётся его или её в длиннющих списках разыскивать.

Андрей назвал мне фамилию своего «Лысого», и мы действительно получили списочек, состоящий из почти пятисот адресов и телефонов!

– Вот они, все однофамильцы! Теперь смотри, я буду быстро листать список, а ты в строке «адрес», лови своего дружка. Не прозеваешь?

– Давайте!

Строки побежали как кадры мультика! И хотя я знаю по опыту, что знакомый адрес буквально «светится» в череде незнакомых, всё равно боялся, что Андрей пропустит нужную строку. Я пролистал уже, наверное, больше половины списка, когда…

– Вот он! – сказал Андрей так резко, что я даже вздрогнул. – Ну, надо же, и в правду он!

Парень так радовался, как будто все его беды были уже позади. Сколько ещё могло оказаться впереди всяких непредсказуемых трудностей, он, судя по всему, не осознавал.

– Так, а вот и номер! – Андрей продолжал восхищаться лёгкостью, с которой мы так быстро нашли его приятеля.

– Андрей, прошу тебя, не заражай меня своей весёлостью! Я человек суеверный, поэтому привык радоваться только конечному результату. Вот ты уверен, что если ему сейчас позвонить, то он окажется дома?

Похоже, я попал «куда надо». Парень быстро начал остывать, занервничал.

– Да где же ему быть-то в такое время? Конечно – дома он! – убеждая самого себя, неуверенным голосом начал Андрей.

– Ладно. Значит так! Ты сейчас набираешь номер, и если к телефону подходит не он, сразу кладёшь трубку, и мы начинаем искать другого «лысого». Понятно?

– Ну, конечно же! – сгорая от нетерпения, почти прокричал он.

– Андрюша, дело это опасное, так что ты слушай внимательно, а не землю копытом рой от недержания! Угомонись!

– Понял, – почти обиженным голосом, который меня вполне устроил, ответил Андрей.

– Объясняешь своему приятелю, что он любыми правдами или неправдами, должен заманить Люду к себе домой. Это, он должен сделать, используя мобильник! Ясно?

– Да.

– А у неё, кстати, не будет проблем с родителями?

– То есть?

– Ну, там, не спросят её, куда она на ночь глядя собралась?

– Ну, что вы! Она же взрослый человек! И потом, это же к знакомому, на какую-то минутку, да ещё и в соседний дом.

– Ясно! Теперь слушай дальше. Он ей иносказательно должен будет объяснить, чтобы она молчала как рыба и летела стрелой. Понял?

– Понял.

– И вот уже с его городского номера, пусть она позвонит вот по этому номеру сюда. Всё. Я внимательно на него посмотрел, но не заметил и тени сомнения.

– Тебе всё понятно?

– Да! Давайте! – сказал он, беря трубку выкопанного мной из-под груды бумаг телефона.

Наклонившись поближе к монитору, Андрей, что называется – с первого взгляда, – запомнил номер, которым, в общем-то, он не раз пользовался, и стал его набирать.

А на меня опять накатил страх.

Что будет теперь? Что будет со всеми нами? Сумеем ли мы провернуть эту смелую авантюру, которая только на первый взгляд кажется удачным выходом? Наверняка, где-то скрываются подводные камни, которые мы не видим, и о которые разобьётся построенное нами наспех судёнышко.

Вдруг, услышав в трубке знакомый голос, Андрей, не скрывая своей радости, сказал:

– Лёха?! Лёха, слушай!

В трубке затараторили и, по интонациям, я догадался, что приятель Андрея – рад не меньше.

– Лёха! – Андрей попытался остановить поток восторженных слов:

– Заткнись, Лысый! Заткнись и слушай!

Андрей перевёл дыхание и, собравшись с мыслями, быстро и чётко изложил другу наш план. Когда он убедился, что тот всё правильно понял и правильно записал номер, по которому должна позвонить Люда, у меня появилась надежда, что всё получится.

Потом, ещё минут, наверное, пять, они обменивались новостями, касавшимися Андрея, но, видя мои предостерегающие жесты, Андрей быстро попрощался с «Лысым», спросив его ещё раз, понял ли тот, что надо сделать.