Текст книги "Ваше дело"

7

– Мы с тобой завтра отсюда уедем, – как можно спокойнее сказал я.

Андрей явно порывался что-то сказать, но я жестом снова дал ему понять, что я ещё не закончил.

– Я не хочу, чтобы ты находился в опасной близости от своих преследователей. Это всё, что я могу для тебя сделать.

– Зачем вам себя-то подставлять?

– А я уже себя подставил. Если моя соседка скажет, что она меня предупредила насчёт беглого солдатика, я уже вряд ли докажу, что мы с тобой в лесу познакомились, когда я по грибы ходил.

По лицу Андрея было видно, что он только что осознал моё положение.

– Я отвезу тебя в Рязанскую область. Там есть одна заброшенная деревенька, в которой кроме трёх старух никто не живёт. В этой деревне доживает свой век бабушка моего покойного приятеля. Не знаю, как ей удалось дожить до таких лет, но вроде, ей уже за сотню перевалило. Самой ей уже даже неинтересно – сколько ей лет. А вот я приезжаю туда примерно раз-два в год, как она просила. Ну, договорённость у нас с ней такая. Старухи, которые в деревне остались, по её мнению, не в состоянии будут схоронить её, как надо. Вот она меня и попросила, хоть раз в год за ней, так сказать, приглядывать.

– А как же милиция? Ну, там, деревенский участковый?

– Ты, святая наивность, Андрей! Да таких деревень по России – не счесть! Говорю же тебе, нет там никого, кроме трёх бабок! Да и не деревня это уже, а так… – забытый Богом уголок.

– А почта? – не унимался Андрей.

– Нет там никакой почты! Там даже электричества нет!

– Да разве же такое бывает? Они же люди, эти старухи!

– Ну, пару раз за лето к ним на велосипедах из посёлка пацаны приезжают, если тебя всё ещё почта интересует. Вот эти пацаны и привозят бабкам и пенсию за целый год, и почту. Только им уже ни пенсия, ни почта не нужны. Их только помощь физическая интересует. Они же сами ничего не могут! И вообще, давай лучше я тебе всё объясню, когда мы поедем. В пути у нас будет масса времени, и его надо использовать с пользой.

Андрей смотрел на меня, и по его глазам было видно, что он мне не верит. Слишком уж всё гладко у меня выходило.

– Меня только одно волнует! – продолжил я. – Нам не один раз придётся через посты ГАИ проезжать. Понимаешь?

Он кивнул. И я для себя отметил, что лучик надежды всё же в его глазах блеснул.

Вдруг, из компьютерных колонок снова раздался звон колокольчика. Мы с Андреем, аж, подпрыгнули! Было заметно, как он побледнел.

«Плохой признак, – подумал я. – Если парень в таких ситуациях бледнеет, то принять решение в экстремальной ситуации он не сможет».

– Надо было давно звук убавить, – сказал я, поворачиваясь к компьютеру. – Ну вот, от Марины почта пришла! Посмотрим! – как можно более весёлым голосом сказал я, надеясь ободрить паренька.

Марина писала:

«По телевизору, как всегда – сплошная политика и реклама. А что это тебя вдруг новости заинтересовали?»

Не зная, как объяснить свой интерес к телевизионным новостям, я не придумал ничего лучше, чем отшутиться. Написал первое, что пришло в голову: «Жду сообщение о приземлении братьев по разуму! Приезжай! Жду! Целую!»

Отправив письмо, я повернулся к своему гостю.

– Андрей, по ящику про тебя, похоже, молчат. Я не специалист в области розыска. Я даже не представляю, как всё это делается! Так что, давай договоримся, – нас больше этот вопрос не интересует! Завтра, когда приедет Марина, мы постараемся вывезти тебя в то место, о котором я тебе рассказал. А что будет дальше, я об этом сейчас даже думать не хочу.

– Надо было мне уйти. И не было бы у вас никаких проблем, – помрачнев, сказал Андрей.

– А у меня их и нет пока! – с уверенностью в голосе сказал я. – Если ты не будешь их создавать, то их и не предвидится.

– Я постараюсь.

– Что-то как-то неуверенно ты это говоришь.

– Да нет, всё нормально. Просто, представляете, сколько на меня всего свалилось! А я ещё и вас во всё это впутал.

Немного подумав, он добавил:

– Живёт человек, живёт. Никому вроде не мешает. И вдруг, вся его жизнь рушится – в один момент!

– Ничего ещё не разрушилось. Перестань! Ты мне начал рассказывать про вас с сестрой, а я перебил. Извини. И, это… Мысли всякие, ну, про то, что всё рушится… выброси из головы. Хорошо!

– Зачем вам это?.. Ой, простите… Я ведь, и правда, уже начал было рассказывать.

Андрей снова погрузил пальцы в кошачью шерсть. Видимо это его успокаивало.

– Мы с Людой всегда были самостоятельными. Родители никогда не боялись оставить нас одних. Поэтому, как только после зимы просыхали дороги, папа с мамой уезжали на дачу, а мы оставались в доме за старших.

Взгляд его снова стал каким-то расфокусированным, как и тогда, когда я попросил его рассказать мне то, о чём он имел полное право молчать.

А имел ли я право спрашивать его об этом?

8

«Развалившись, как баре» – это было любимое выражение мамы, – Андрей и Люда смотрели кино. Расположились они с комфортом, оккупировав практически весь диван. По телевизору показывали очередную версию романа в духе Дюма. Какая-то, скорее всего вымышленная писателем интрига, охватившая все слои общества семнадцатого столетия, должна была, по мнению создателей фильма, захватить умы и сердца зрителей, особенно девушек. Современному молодому человеку, выросшему на космической «научной» фантастике, казались смешными все эти идиотские выпады и па, которые проделывали «мушкетёры», больше напоминающие танцоров балета. Полоснул бы из бластера, – и делу конец!

На экране мельтешили кринолины, плащи с крестами и без, кудрявые парики и сутаны. Глупые барышни хлопались в обмороки, а мужчины только и делали, что прокалывали друг друга шпагами, произнося перед этим длинные монологи, тянувшие своими размерами на целые поэмы.

Диван, на котором расположились брат и сестра, в обычном своём, сложенном состоянии позволял только сидеть. Поэтому Люда и Андрей всё время держали его в «готовности номер один», то есть – в разложенном виде.

В комнате Люды, где и происходил просмотр фильма, был самый большой телеэкран – подарок капризуле на четырнадцатый день рождения. Хотя, конечно, никакой капризулей Люда не была. Это было ласковое прозвище, которым папа и мама иногда её называли.

Фильм закончился, как и положено. Под торжественные финальные аккорды, главный герой, театрально обняв настрадавшуюся в руках врагов героиню, смачно её поцеловал, и пошли титры.

Вздохнув, не то с облегчением, не то расставаясь с миром грёз, Люда взяла брата за руку.

Подражая голосу и интонациям одной из героинь фильма, она сказала:

– Граф, пожрать бы?

Андрей засмеялся. Шутка сестры как нельзя лучше отражала его отношение к подобным фильмам.

– Ой, Людка, не графское это дело на кухне хозяйничать. Давай, лучше ты с этим разберёшься, а я тем временем диван приберу, смотри вон, как покрывало сбилось.

Но Люда, продолжая свою игру, подобралась поближе к брату и, положив свою руку ему на грудь сказала.

– Вы меня не любите, граф! – теперь в её голосе появились капризные нотки возмущения.

– Ну что вы, миледи! Я просто устал на поле брани, а жрать хочу не меньше вас, – сказал Андрей, подыгрывая сестре, и они оба засмеялись.

Люда, переместив вес тела на локоть, слегка приподнялась и, заглянув в глаза брата, сказала.

– Дрюня, поцелуй меня как в кино. – Голос её теперь был каким-то незнакомым и, как будто стал ниже. Никогда раньше Андрей не слышал в её голосе столько неподдельной нежности и страсти. Её полуоткрытый ротик находился в каких-то двадцати-пятнадцати сантиметрах от его лица.

Приподняв голову, Андрей поцеловал сестру в губы, и голова его медленно вернулась на прежнее место.

– Так не пойдёт, граф! Вы отлыниваете, да?

Всё тот же голос, в котором уже не было и намёка на игру. Андрей испытывал незнакомое ему чувство робости и непонятно откуда взявшегося стыда.

– Вот как надо, – сказала Люда, и, прижав свои губы к его, вдруг немного открывшемуся рту, нежно поласкала его язык своим.

Боясь напугать сестру своим бегством, Андрей, немного отстранившись, тяжело дыша, спросил сестру:

– Безобразие! Где ты этому научилась?

– Ленка показала, – ответила Люда, положив свою голову на грудь брата. – Они с Мишкой так целуются, когда у неё дома никого нет.

– Ах, ты ещё и лесбияночка, оказывается! – как можно более ласково, боясь обидеть Люду, сказал Андрей. – С подружками лижешься? Да?

– Ничего мы не лижемся! – почти обиженным тоном, тихонько сказала Люда. Приподняв голову и снова заглянув в глаза брата, спросила. – Хочешь ещё?

Андрей понял вдруг, что попал в какую-то ловушку, выбраться из которой он сможет только через скандал с сестрой. Никогда в их отношения не вторгалось ничего такого, что могло бы их серьёзно поссорить. «Не хватало ещё, – подумал он, – из-за её игры во взрослых поругаться». И к тому же, ему понравился тот непродолжительный поцелуй, которым его одарила сестра. Он и в самом деле хотел ещё.

Андрей осторожно сел и, призывно потянув сестру за руку, усадил её рядом с собой.

– Хорошо, – сказал он. – Можно, я попробую? – он обнял Люду и привлёк к себе. – Ты так это делаешь? – спросил Андрей и, наклонившись к сестре, стал её целовать.

Несколько секунд Люда почти не отвечала на неумелые старания брата, но потом по её телу прошла едва заметная дрожь, и руки её сомкнулись у Андрея на затылке.

Течение времени для них прекратилось. Мир жил своей, неинтересной теперь для них жизнью. Открытие той стороны жизни, которая почему-то всегда под запретом, оказалось – открытием самого себя. Каждый из них, ежесекундно открывал в себе то прекрасное, что носит или медицинские, или неприличные названия. Но никакой грязи, о которой так много говорят педагоги и родители, Люда и Андрей не обнаружили. Наоборот, перед ними распахнулась дверь в прекрасный мир настоящих чувств и ощущений, покидать который они не собирались.

Близость, которой обычно брат и сестра тонко избегают, перевернула все представления о плохом и хорошем, о правильном и неправильном, о том, что можно, а что, по какой-то хитро обоснованной причине, нельзя.

Люда жадно впивалась в губы брата, как будто навёрстывая упущенное. Мысли девочки метались как загнанные в тупик, но она знала, что это не тупик, но… ловушка. Люда внезапно поняла, что ступив однажды на этот путь, не покинет его до тех пор, пока…

– Пока смерть не разлучит нас… – тихо-тихо прошептала она, заглядывая в не такие как всегда глаза брата.

– Что… Мила?., что ты сказала… – не успел договорить Андрей, так как поцелуй сестры буквально выключил мыслительные процессы в голове отличника, примерного сына своих родителей и заботливого брата.

Ни один из них не подумал в тот момент о том, что, возможно, они совершают что-то плохое или грязное, ведь природа не могла обманывать их. Она просто открывала им свои секреты. Она говорила с ними на языке чувств и ощущений.

Девочка и мальчик понимали, что плохо – это когда дискомфорт и больно. А когда так хорошо, разве это может быть чем-то плохим…

Сноподобное состояние блаженства, в котором пребывал Андрей, слетело с него, когда он почувствовал что расстегивает халат на груди Люды. Он отдёрнул руку.

– Граф, вам недостаёт мужества? – прошептала ему в ухо сестра. Её пальцы нежно перебирали волосы у него на затылке. Она заглянула в его глаза. – Ну же, граф! – нежно прошептала она, и их губы снова встретились. Люда взяла руку брата и осторожно положила ладонью на свою грудь.

Андрей ласкал грудку своей сестры и чувствовал, что теряет рассудок.

«Господи, неужели это мы?!» – пронеслось у него в голове. Но, погружаясь в туман сексуального наслаждения, он постепенно потерял способность рассуждать трезво.

Люда оторвалась от его губ и, нежно убрав волосы, упавшие ему на глаза, сказала:

– Дрюня, родной, поцелуй меня там, где ты сейчас трогаешь.

Слегка наклонившись, Андрей стал целовать грудь сестры.

Сначала просто прикасаясь губами, а потом, жадно впившись, он вобрал в рот напрягшийся сосок и стал ласкать его языком.

Сладко застонав, Люда медленно повалилась на диван. Андрей, с трудом удерживая её обмякшее тело, прилёг рядом, и, найдя её маленькое ушко, прошептал:

– Мила, солнышко, я не знал, что бывает так хорошо!

Её руки, скользившие по его спине, вдруг обхватили голову брата. Она посмотрела ему в глаза. Андрей, никогда прежде не видевший свою сестру в таком состоянии, был поражён той красотой, которая вдруг неузнаваемо преобразила такого, казалось бы знакомого человека, как родная сестра. Взгляд её был прекрасен!

– Целуй же меня, Дрюня, целуй же! Ну, пожалуйста! – со стоном сказала она, и притянула его голову к своей.

Как долго продолжались их взаимные ласки, они не знали и не хотели знать. Внезапно обрушившиеся на них радости секса полностью поглотили их юные тела и умы. Когда рука Андрея скользнула в её трусики, Люда лишь на мгновение замерла, и, почувствовав нежные пальцы брата, слегка выгнулась, ловя каждое его прикосновение.

Любящие друг друга быстро находят общий язык и ритм, приятный обоим. Мила и Андрей в считанные минуты нашли этот ритм и эти места на теле, которые так и остаются для некоторых людей – загадкой на всю жизнь.

Рука Андрея совершала нежные движения там, где он никогда до сих пор не был. И скажи ему кто-нибудь час назад, что он станет любовником своей несовершеннолетней сестры, он бы не только не поверил, но и принял бы такие слова за бредовые идеи не совсем здорового человека.

Вдруг, её бёдра крепко обхватили руку брата, которая скользила во влажном тепле, не знавшем до сих пор настоящей ласки, дыхание её стало прерывистым. Свободной рукой Люда попыталась найти член Андрея, но, запутавшись в его широкой футболке, она просто обхватила его через тонкий трикотаж пальцами и крепко сжала, одновременно ритмично задвигав бёдрами.

Находясь в каком-то незнакомом ему состоянии Андрей сделал несколько рефлекторных движений тазом и, задыхаясь, погрузился в волну оргазма, разорвавшего, как ему показалось, всё его тело на несколько тысяч отдельных фрагментов, каждый из которых испытывал ни с чем не сравнимое наслаждение.

Люда, почувствовав в своей руке движение упругой плоти, ещё крепче сомкнула пальцы, и стоны брата и сестры слились в один красивый звук, такой всем знакомый, но так редко бывающий откровенным.

Через некоторое время, когда дыхание их выровнялось, и мысли вернулись в свои берега, Люда сжала пальцами обмякший член брата. Влага, просочившаяся через тонкий трикотаж лёгких спортивных штанов, её явно позабавила.

– У тебя было это… извержение? Или, как там оно правильно называется? – спросила она.

– Солнышко, мне надо помыться, – сказал Андрей, ласково гладя лицо сестры и стараясь не смотреть ей в глаза.

– Ой, а можно мне посмотреть, что там? – с каким-то неподдельным детским любопытством спросила Люда.

Первым желанием Андрея было – отказать сестре. Но потом он вспомнил, что они теперь не просто брат и сестра, и смущённо он разрешил ей.

– Хорошо. Только не смейся, ладно!

Люда оттянула резинку его спортивных штанов, и некоторое время молча смотрела на сморщившийся член брата и на мутную густую жидкость, которая залила и склеила волосы у него на лобке. Потом она протянула руку и, обмакнув палец, поднесла его поближе к глазам. Внимательно рассмотрев каплю на пальце, она понюхала её, и озорно посмотрев на Андрея – слизнула языком. Потом она обняла брата и, повернув к себе его лицо, сказала:

– Хороший мой! Родной мой, Дрюня! Мы с тобой самые счастливые! Просто ты ещё глупый и ничего не понимаешь.

– Может быть. Только мне немного жалко маму и папу, – задумчиво сказал Андрей.

Они одновременно вздохнули, и через несколько минут глубокий сон закрыл им глаза.

Наступило лето. Юные любовники некоторое время всё ещё не решались на полноценную половую жизнь. Люда, как она сама шутя говорила, всё ещё ходила в девках. Но, изучив все сексуальные привычки друг друга, они уже не могли долго ждать.

В табачном киоске, сгорая от стыда, Андрей купил презервативы. Сам он не курил, но по рассказам курящих приятелей знал, что в «табачке» можно купить «презеры».

Дождливым утром, подойдя к заранее присмотренному киоску, где продавщица была помоложе, Андрей, положив сторублёвку, ткнул пальцем в товар и как можно более безразличным голосом сказал: «Две упаковки, пожалуйста».

Отсчитав сдачу, тётка выдала ему презервативы. Быстро спрятав их в карман, Андрей, опустив капюшон, и без того почти закрывавший его лицо, отправился постигать науку настоящей любви.

Вместе с сестрой они внимательно изучили прилагаемую к изделию инструкцию, и первый же их опыт оказался удачным. Счастье переполняло их!

Регулярные уединения то дома, то на природе не сделали их отшельниками. Они так же, как обычно, встречались с друзьями, ходили в кино и даже побывали всей компанией на концерте известной рок-группы, заехавшей в Москву на денёк.

Окружающие не заметили никаких перемен в поведении брата и сестры. Да, в общем-то, в их поведении на людях ничего и не изменилось.

Изменилось в их жизни другое! Это стало заметно с началом нового учебного года. Неожиданно для них обоих – резко повысилась успеваемость по всем предметам! Дома прекратились вечные скандалы с родителями. Правда, никто, кроме них, на это внимания не обратил. Нормальная успеваемость в школе не может насторожить взрослых. А для ставших любовниками брата и сестры – это стало ещё одним приятным открытием. Они делали из своих наблюдений выводы, сравнивая своё поведение до и теперь. С каждым днём Люда и Андрей всё больше убеждались, что гармония, пришедшая в их жизнь, является тем самым запретным плодом, о котором написано столько всякого вранья. Все попытки человечества заменить счастье чем-то похожим приводят к тому, что мы можем наблюдать везде и всюду.

Пересмотрев свои взгляды на проблему полового воспитания, брат и сестра обнаружили массу нелепостей и явных «проколов», в казавшихся правильными большинству людей подходах к воспитанию вообще.

Им, например, казался непонятным неведомо кем установленный возрастной порог – восемнадцать лет! Почему человек имеет право гробить своё здоровье именно с восемнадцати лет, если уголовную ответственность несёт с четырнадцати? Почему употребление спиртных напитков и курение не рассматриваются как преднамеренное нанесение вреда здоровью? Ну, как, например, членовредительство, преследующее своей целью получение инвалидности с последующим «откосом» от армии.

Или, кто определил, что девушка, например, в Испании, может выйти замуж в четырнадцать лет? Если она и может в таком возрасте произвести на свет потомство, то уж воспитать своих детей, вряд ли. Её саму ещё воспитывать и воспитывать! И в то же время, как быть с сексуальной озабоченностью у человека, вступающего в пору полового созревания? Ведь только дураки, тешащие себя самообманом, могут предложить заменить мысли ребёнка, направленные на противоположный пол, спортом!

Андрей и Люда просто со смеху иногда давились, когда кто-нибудь из учителей рассказывал о том, чем себя должен занимать молодой человек, чтобы ему не лезли в голову всякие грязные мысли. И почему – грязные?! В своих отношениях брат и сестра никакой грязи не обнаружили. В конце концов, кто-нибудь, когда-нибудь классифицирует все эти понятия или нет? Если мальчику нравится девочка из соседнего двора, почему он должен стараться избегать своих порывов, не им, кстати, выдуманных, а продиктованных самой природой!

Конечно, не только эти темы занимали умы Люды и Андрея.

Неплохо игравший на гитаре Андрей оказался единственным, кто смог научить сестру аккомпанировать себе на этом, многими любимом инструменте. Кто только из знакомых не брался, по её просьбе, за обучение девушки! Результат всегда был один – ничего не выходило. А обратиться к брату Люда как-то не додумалась, считая его таким взрослым и занятым какими-то своими делами, что связываться с ней, с малявкой, ему было, по её мнению, некогда. А когда выяснилось, что Андрей готов посвятить всё своё свободное время сестре, тогда выявились и его преподавательские способности. А то, Люда уже начинала подумывать об отсутствии у неё музыкального слуха.

В их семье все хорошо рисовали. Все самые живописные места вокруг дачи давно уже стали акварелями и маслом. Пейзажами и удачными набросками пестрели все стены в квартире. Но все попытки Андрея попробовать себя в «портрете» не дали положительных результатов. Сколько раз он бывал на занятиях у отца в Строгановке, где в его распоряжении были самые интересные, с точки зрения портретиста, натурщики, и всё равно, портрет, выходивший из под его руки, казался ему неживым. Он знал, что прекрасно чувствует и скелет, и мускулатуру человека, не было у него проблем и с пропорциями! Но вот портрет оставался для него чем-то непостижимым. Но однажды, любуясь профилем Люды, когда она, разучивая новое упражнение, буквально «слилась» с гитарой, он сделал карандашный набросок сестры и понял, что научился переносить на бумагу жизнь! С тех пор проблем с портретом у него не было. Он убеждался снова и снова, что любовь, если она настоящая, а не глупое подражание киношным «страданиям», – настоящая любовь проявляет в человеке только хорошее. Помогает постичь себя и мир. Открывает горизонты, навсегда закрытые для озабоченных одним только сексом, или собственной персоной, страдающей комплексом недолюбленной капризули.

Никогда не писавший стихов Андрей вдруг превратился в такого вдохновенного поэта, что стал подумывать о возможности опубликовать свои творения. Стихи, и впрямь, были прекрасны! Знакомые ребята из соседней школы – участники школьной рок-группы, не только расширили свой репертуар за счёт песен, написанных на стихи Андрея, но и «засветились» на телевидении и даже получили предложение от какого-то «деятеля», пообещавшего «раскрутить» группу! Андрей искренне порадовался за ребят, но удивил их своим отказом работать для них на заказ. Объяснить им своё нежелание клепать хиты он не смог. Группа находилась на пороге славы, и понять Андрея ребятам было сложно. Всё, что принесла в жизнь Андрея любовь, которую осудили бы даже самые близкие его друзья, всё это он принимал как дар. А само чувство – как то, единственное, ради чего стоит жить.

Теперь Люда и Андрей знали куда больше подавляющего большинства взрослых, прошедших, как и все, через период запретов, слежки, подозрительности и постоянного контроля. Конечно, подростковый возраст воспринимается самим подростком как период необоснованной дискриминации, когда даже родители, самые близкие для подростка люди, вдруг переселяются в стан противника.

Постоянная неудовлетворённость и зависть перерастает в открытую агрессию. А всё, что по мнению психологов должно служить клапаном для стравливания неизрасходованных чувств, всё оказывается очередной версией онанизма. И зачастую – очень примитивной.

За два года Андрей и Мила убедились, что ни ему, ни ей, похоже, не придётся подбирать пару для создания семьи. Все окружающие их люди были из того мира, который брат и сестра благополучно оставили, как они говорили, – на съедение себе самому.

Все «клеившиеся» к Людмиле ребята, по её мнению, были недоумками с гипертрофированным самомнением. Все они пытались самоутвердиться при помощи тех дешёвых средств, которые предлагают телевидение и популярные журналы. Не являясь по своей сути ничем, кроме набора не ими придуманных забав и развлечений, ребята лезли вон из кожи, чтобы доказать свою крутизну. Дорогие шмотки и навороченные игрушки, – вот всё, что они могли предложить девушке, у которой в жизни было всё. У неё была решена проблема, которую эти «дебилы» пытались решить таким дешёвым способом.

Андрея тоже буквально тошнило от тех девиц, которые лезли к нему со своими чувствами. Все эти попытки привлечь внимание молодого человека, все эти гримасы, подсмотренные в кино и вычитанные из глупых журналов, только раздражали, а иногда смешили его.

«Сколько драгоценного времени, – думал он, – тратят они на то, чтобы упаковать своё жаждущее ощущений тело в красивую обёртку. Сколько часов проводят они у телефона, делясь «секретами успеха» со своими подругами. Как глупо выглядят все эти застёжечки, рюшечки, резиночки и кружавчики, которые для них, как им кажется, имеют огромнейшее значение. Сколько средств вбухивают они и их родители, чтобы девочка могла выглядеть так, как того требует голливудская картина или журнал в глянцевой обложке. Сколько всего надо учесть молоденькой девушке, чтобы, по мнению её глупых подруг, не выглядеть дурой. Неужели они сами не замечают противоречия в своём мышлении, скачущем от одной модной тряпки к другой. А все эти «ахи» и «охи» по поводу того, во что был одет какой-то телеведущий или новомодный киноактёр!» Андрей приходил в ужас от глупого птичьего щебетания своих одноклассниц, обсуждающих вчерашнее телевизионное явление народу очередного «мачо». Он-то знал, что через несколько лет, когда быт и обиход превратят этих виляющих бёдрами стройняшек в бесформенных коров, единственное что будет их возбуждать – это прибавка к жалованию или флирт на стороне.

Когда Андрей уходил в армию, Люда, буквально, выплакала глаза. Они ловили каждое мгновение, чтобы побыть вместе. К их несчастью, дачный сезон уже закончился, и родители часто бывали в выходные дома. Но, как говорится, – неисповедимы пути любви, и юные любовники довольно часто устраивали себе праздники.

Вдруг выяснилось, что Андрей будет проходить службу недалеко от Москвы! Новость эта, пришедшая вместе с письмом от новобранца, так подействовала на Люду, что с ней случилось что-то похожее на истерику. Мама тоже радовалась и плакала вместе с дочерью, но какой же ненастоящей показалась Миле радость матери. Отец же, вечно мыслями находящийся на работе, сказал, что служба рядом с домом не дисциплинирует и сильно расслабляет солдата. Хотя, по нему было видно, что видеться с сыном почаще он был бы не против.

Андрей использовал любой удобный случай, чтобы повидаться с сестрой. Находясь в части на хорошем счету, он часто получал увольнительные на целые сутки, о которых, как правило, предупреждал семью по телефону. Но несколько раз он всё же совершил наезды домой в отсутствие родителей.

Люда несколько раз приезжала в часть к брату. Они подолгу гуляли в лесу, где, как говорится: «под каждым, под кустом был готов и стол, и дом». Но, Андрей считал, что сестре не стоит мотаться одной в грязных электричках, полных всяких бомжеватых личностей. Когда он сказал ей об этом, Люда не упрекнула его в нелюбви, как сделала бы это другая девушка, приехавшая повидаться со своим парнем, – она, наоборот, обрадовалась, почувствовав со стороны брата заботу.

Ничто, в общем-то, не омрачало счастье этой странной пары. Вторжения «конкурентов» их не беспокоили. Служба Андрея в рядах вооружённых сил подходила к концу. Что ещё нужно для ощущения полного счастья двоим любящим сердцам?

Совершенно случайно, однажды, решив всего одну проблему своего возраста, брат и сестра избавились от всего того груза неопределённости, который другим людям иногда приходится таскать на своих плечах всю свою нелёгкую жизнь.

И в то же время, они заметили, что в их жизни завелись трудности, незнакомые другим людям. Но, зная, что трудности эти вызваны, всего на всего, всеобщим неприятием таких, как у них, отношений, Люда и Андрей стали смотреть на это с обычной для их возраста – «высокой колокольни».

Была, конечно, ещё одна так и не решённая проблема – Андрей и Люда прекрасно понимали, что с точки зрения окружающих, они не пара. Вполне вероятно, что и закон может оказаться на стороне общества, с его традициями и обычаями. Создать в дальнейшем семью они могли только, разве что, не афишируя свои отношения. Постоянно роясь в литературе, в Интернете и в энциклопедиях, брат и сестра добыли «горы» информации, перелопатить которую им ещё только предстояло. Единственное, что их пока успокаивало, это то, что дети, которые могли появиться от их брака, совсем не обязательно должны были быть какими-то ненормальными. Но, риск, конечно, был!

А вот то, что интересующая их тема оказалась, если так можно выразиться, закрытой, – это их очень сильно расстроило. Но, общество живёт по своим законам, а все, кого эти законы не устраивают – свободны.