Текст книги "Ваше дело"

Но ты знаешь, были исследователи, искавшие ответ и на вопрос о возникновении экзогамии! В своих попытках объяснить возникновение экзогамии Мак-Леннан, например, обратил внимание на весьма распространённый обычай убиения девочек у первобытных народов, для которых, вследствие тягостей борьбы за существование, девочки являлись бременем. Отсюда необходимость похищения женщин – обычая, который из часто повторявшегося факта превратился постепенно в освященную временем религиозно-социальную норму экзогамности. Те племена, которые, благодаря более счастливым условиям существования или изолированности от враждебных соседей, не практиковали убиение девочек, оставались эндогамными.

Или вот ещё теория, тоже ничего не объясняющая, но интересная на мой взгляд. Оказывается, что похищенная из чужого племени женщина является наиболее славным и долговечным трофеем, и потому первобытные люди, в глазах которых война и ее трофеи играли такую высокую роль, должны были смотреть на умыкание, как на самый почетный способ женитьбы, постепенно вытеснивший все остальные.

Против этого достаточно заметить, что экзогамия практикует вовсе не браки с чужеплеменниками, а именно с близкими кровнеродственными родами, между детьми братьев и сестер – чаще всего.

А вот Каутский объяснял склонность к экзогамии, вообще, как мне кажется, самой невероятной для тебя причиной! Он выдвинул теорию «симпатии», по которой лица близко родственные, в силу частого столкновения между собою, не вызывают друг в друге такого интенсивного полового влечения, как лица чуждые друг другу. Против этого достаточно возразить, что у множества первобытных народов браки заключаются чуть ли не с колыбели. Будущие муж и жена воспитываются вместе, и это нисколько им не мешает быть любящими супругами. Не говоря уже о том, что ради одного только поощрения браков по симпатии первобытное человечество не стало бы карать самыми суровыми мерами браки между близкокровными мужчиной и женщиной.

Многие исследователи видят причину экзогамии в том, что первобытный человек ищет в жене подчиненное существо – слугу, работницу, каковую он может найти только в чуждой ему группе. Мол, женщина собственной группы – равное ему существо, которое не допустит господства над собою.

Или вот ещё интересный подход. Тайлор находит, что экзогамия явилась результатом сознательного стремления первобытных людей к миру, который в значительной мере гарантировался взаимными браками. «Дикие племена, – говорит он, – имели перед собою практическую альтернативу между браками извне и взаимным истреблением».

Ну, то, что экзогамия имела благотворное влияние на социальные отношения – это несомненно, но крайне сомнительно, тем не менее, чтобы мотивы мира были основной причиной возникновения экзогамии.

Немного отдышавшись и дав Андрею время на осмысление, я продолжил:

– И ещё… Относительно самого термина я хотел кое-что сказать.

Андрей вопросительно посмотрел на меня.

– Я имею в виду инцест. Сейчас слово «инцест» воспринимается, ну, наверное, как ругательное, да? А ведь incestus – это латынь, между прочим! У древних римлян слово incestus обозначало вообще всякое любодеяние. А любодеянием они называли, да и сейчас церковь называет, любую интимную связь вне брака. Но, тем не менее, церковь не включила любодеяние в число смертных грехов, а считает смертным грехом… похоть. А похоть, как известно, всего-навсего результат полового влечения. Похоть – по определению – желание полового сношения. А половое влечение без последующего полового сношения мне как-то трудно представить. Всё равно, половое влечение лично я понимаю как похоть. Ну, не походом же в кино должно заканчиваться половое влечение, в конце-то концов!

Меня разобрал смех, но глядя на Андрея, по выражению его лица я понял, что парню, всё же, пока не до смеха. Или он не справлялся с потоком информации?

– Представляешь, половое влечение – грех! – попытался я ещё раз хоть немного передать ему своей весёлости. – То есть, продолжение человеческого рода, мягко говоря, церковью не приветствуется, что ли?

Андрей остановил меня жестом.

– Вы меня сейчас запутаете, – сказал он и, наконец, улыбнулся. – Скажите мне вот что, – существует ли какой-то… как бы это попроще сказать? – какой-то… окончательно и бесповоротно принятый и научно обоснованный запрет на близкородственные браки?!

– М-да… Ну, ты и сформулировал, однако!

– Ну, хорошо… – Андрей явно решил разобраться в вопросе окончательно. – В нашей стране близкородственные браки не приветствуются. Так ведь?! А за рубежом?

«Господи! – подумал я. – Вот где принцип «не навреди» надо применять в первую очередь».

– Могу с полной уверенностью сказать, – начал я, – что в электронной энциклопедии, которая, кстати, доступна теперь всем, в огромнейшей статье, посвященной наследственным заболеваниям, слово инцест нигде не встречается. Поверь мне, что только предрассудки, навязанное нам обществом отношение к браку и, конечно же, взгляд церкви на эндогамный брак – вот основные причины появления у тебя сомнений относительно твоих с сестрой отношений. Живи ты, ну, скажем, во Франции, где лица, достигшие совершеннолетия, могут состоять в близких отношениях, невзирая на близкое родство, тебе бы и в голову не пришло прятаться и что-то скрывать. Или где-нибудь на севере Италии, где в горных селениях все жители являются близкими родственниками. Но эти, извини, горные итальянцы, они же не руководствуются здравым смыслом, в отличие от французов. В тех областях Италии, о которых я говорю, даже если у человека явный врождённый дефект, на это не обращают внимания при заключении брака. Вот в таких селениях процент некоторых наследственных заболеваний очень высок.

– Скажите, вы это серьёзно? – спросил Андрей, и на его лице отразилась вся симфония эмоций, мыслей и чувств, которые терзали сейчас паренька.

– Прости, я столько всего за последние пятнадцать минут сказал, что не совсем понимаю, какие слова произвели на тебя такое впечатление. Что конкретно тебя так взволновало?

Андрей явно отходил от какого-то потрясения.

– Да ты про что, Андрей?

– Да про Францию же! У них что, браки между родственниками допускаются?!

– Не допускаются, а не запрещены. Но, конечно, если тётку с несовершеннолетним племянником в постели выловят, влепят ей, как педофилу, по первое число. Правда, там у них и возраст согласия немного другой….

– А это что ещё за возраст?

– Возраст согласия? Ну, скажем, сплю я с несовершеннолетней девицей… Если ей четырнадцать, то даже несмотря на то, что она сама ко мне в постель влезла, меня осудят за педофилию, да ещё и всяких других неблагозвучных статей понавешают. А если ей вчера исполнилось шестнадцать, то мой поступок уже не будет рассматриваться как растление, совращение и педофилия, потому как она уже сама может решать, с кем спать. А в той же, например, Испании, где девочки в четырнадцать лет замуж выходят, там возраст согласия – это тринадцать лет. Вот так-то.

Было похоже, что Андрей просто ошеломлён таким потоком информации. Он смотрел на меня широко открытыми глазами и слушал не просто внимательно, а буквально впитывая и мгновенно заполняя пробелы.

– Мало того, – продолжал я, возвращаясь к теме, от которой отвлёкся, – как выяснено Тайлором относительно австралийских племен и народов Амурского края и подтверждается данными относительно других первобытных народов, самые излюбленные и часто обязательные браки, это браки между потомством братьев и сестер. То есть – браки между наиболее близкими по крови лицами. Так что целью эндогамной регламентации могло служить именно стремление объединять в родовом союзе мужчин и женщин общего происхождения – стремление, легко объяснимое важностью роли культа предков в родовом союзе и необходимостью поэтому избегать приема путем брака чуждых по крови лиц. Так-то!

Ну и, наконец, бог с ним, с Тайлором. Добавлю ещё от себя, что малагасийцы, банту, некоторые арабские племена, туареги и узбеки, в период разложения первобытнообщинных отношений, делали всё, чтобы внутриродовые группы становились эндогамными с единственной целью – сохранить имущество в среде близких родственников, – закончил я, заметив, что Андрей уже хочет что-то сказать.

– Интереснейшей вы меня информацией загрузили, однако! Столько всего нового!.. Но вот что меня в связи с тем, что я узнал, интересует. Везде и всюду можно услышать предостережения, касающиеся только близкородственных браков, да? А существует ли какой-нибудь исторический факт или документ, показывающий негативные стороны всех этих табу?..

– Да, – перебил я Андрея. – Если я правильно тебя понял, то такой исторический факт существует. Но, к сожалению, я располагаю полезной для тебя информацией только относительно тасманийцев…

– Да? А что с ними такое?..

– Дело в том, Андрей, что современное население этого австралийского штата происходит от смешанных браков местного населения с британскими поселенцами, а сам этнос прекратил своё существование ещё в 1877 году. Они медленно вымерли. И не только от болезней, привезённых колонизаторами, как это утверждают некоторые исследователи. Тасманийцы строго блюли табу на браки в пределах рода.

– Вот как?..

– У них были строго запрещены браки между родителями и детьми, а так же между внуками и бабками-дедами…

– Но ведь это много, где соблюдается!

– Да, но не в таких же малочисленных племенах! Представь себе каких-нибудь амазонских яномами, живущих семьями по тридцать – семьдесят человек, соблюдающих подобные табу…

– Я понял. Вы хотите сказать, что эти амазонские племена давно бы вымерли, да?

– Совершенно верно, Андрей. Я ещё раз повторюсь… По моим наблюдениям, запрет на близкородственные браки имеет под собой в качестве фундамента чисто экономические соображения. Ведь, ни о какой генетике примитивные племена не имеют и понятий.

– Скорее всего, не имеют…

– И не только примитивные племена. У евреев, например, закон, запрещающий близким родственникам вступать в брак, появился только во времена Моисея. Догадываешься, почему?

– Ну да, они же кочевали…

– Да-с, Андрюша! Именно! Экономические соображения…

– Да, но как же быть со всеми этими ужасами? С деградацией, вырождением, с отклонениями, передающимися по наследству? Это же всё есть! – спросил он, не зная, что я предвидел такой вопрос.

– Опять ты за своё?! А ты выйди на улицу. Посмотри! Тебя что, окружают одни только красивые, умные и без физических недостатков люди? И не забывай ещё это, прости господи….

Я не знал, как сказать, чтобы никого не обидеть. Наконец понял, что, называя вещи своими именами, обидеть можно только психически неуравновешенного или, в крайнем случае, закомплексованного человека.

– Я имею в виду, Андрюша, это – совершенно идиотское, на мой взгляд, право женщин с врождёнными физическими недостатками и психическими отклонениями на материнство, – сказал, наконец, я.

– Вы что, шутите?!

– Какие, Андрей могут быть шутки?! Женщина, прикованная к инвалидному креслу каким-нибудь врождённым или приобретённым недугом, будет отстаивать своё право на материнство и, опираясь нанесовершенствозаконов, будет права! Запретить им рожать – это, на их взгляд, – бесчеловечно, негуманно, несправедливо.

Про то, что регулярно употребляющая водку безработная необразованная тётка, с моей точки зрения, – моральный инвалид, я вообще молчу. А вместе со своим неандертальцеобразным мужем, это – та ещё парочка…

Их дети, это же дети, зачатые в ночь, о которой эти, прости меня, «полноправные граждане» никогда не вспомнят, потому, что все дни и ночи слились для них в одну длинную пьянку….

От волнения у меня перехватило дыхание.

– Прости, Андрей, о таких вещах я, если начну говорить, то моим собеседникам сразу доктор Геббельс мерещится. Лучше об этом не надо… Неразрешимая это пока проблема. Не готовы, как я не раз замечал, к её обсуждению не только мои собеседники, но и я сам не готов. Психовать начинаю… А это – плохой признак.

Немного успокоившись, я решил закрыть тему:

– Я, Андрюша, знаешь ли, вырос среди… таких. И хотя они родились в Москве, москвичами, возможно, станут только их дети. А эти… так и останутся отдельной кастой, ну, как седьмая раса, что ли.

– Седьмая раса?! – оживился Андрей. – Есть такая рок-группа…. Только я что-то не пойму, при чём тут «Седьмая раса»?

– Рок-группа твоя тут ни при чём….

– Она не моя! Я вообще их не перевариваю…

– Да оставь ты их в покое! Седьмая раса… Её ещё малайской называют. Андрей, – это переходные группы. Переходные – между монголоидными и экваториальными расами… А что, рок-группа и в самом деле называется «Седьмая раса»?

– Да.

– Странно…

– Ничего странного! У меня, вообще, за время общения с вами стало складываться такое впечатление, что люди очень многого не знают, и, кстати, себя я отношу к числу тех, кто хотел бы узнать побольше.

– Точно, точно! Японцы, например, узнали о поцелуе только когда увидели его в кино.

– Постойте, постойте, а как же они…

– Не знаю, Андрей, не пробовал.

– Обалдеть…

– Это для тебя – обалдеть, а для них было нормой жизни. Не целовались они, Андрей. А мы, тоже, много чего не знали, пока с Востоком не познакомились поближе. Восток – дело тонкое, сам знаешь.

А что касается этих, о которых я говорил, то, на мой взгляд, беспорядочное размножение алкоголиков, умственно-отсталых, психически неполноценных людей и тех, кто не знал о своей не очень хорошей наследственности, – вот причина того, с чем ежедневно сталкивается медицина, которая не в состоянии помочь человеку, чьи родители знать не знали, что им ни в коем случае нельзя иметь детей! Секс, Андрюша, это такой капкан, в который попадают все, кто по состоянию здоровья способен быть сексуально активным. А вот разумный подход к проблеме воспроизводства – это то, чего люди по какой-то причине избегают.

– Да, то, что вы говорили насчёт имущества, остающегося в среде близких родственников, это могло быть причиной появления эндогамии. – Не то осуждая, не то констатируя факт, сказал Андрей.

– А ты думал! Деньги и вещи во все времена были для людей, я бы сказал, решающим фактором. Было бы странно, если бы все заключающиеся браки основывались только на чувствах. Жизнь такова, какова она есть! К сожалению.

Несмотря на то, что я говорил совершенно серьёзно, Андрей, почему-то развеселился. Но, заметив моё недоумение, сделал рукой жест, означающий, что причина его настроения не в моих словах, а в каких-то его собственных мыслях или ассоциациях.

– Вы знаете, Люда как-то раз, листая журнал, нашпигованный фотографиями с какого-то кинофестиваля, сказала: «Ну, неужели, все эти, извини меня, бабы в дорогих ошейниках и золотых кандалах не понимают, что их «услуги» оплачиваются «пользователем» не человеческим к ним отношением, а кусками металла и стекляшками, которые принято считать ценными!? И после этого ещё находятся люди, смеющиеся над несчастными индейцами, у которых европейцы «покупали» землю в обмен на зеркальца и дешёвые бусы»!

«А ведь девушка мыслит совсем не так, как её современные сверстницы! – подумал я. – Для Андрея такой ход мысли привычен, ведь она же его сестра, а каково ей среди людей! Шарахаются от неё, наверное?»

– Мы с Людой и с её подругой как-то раз пошли на концерт одной известной западной группы. Концерт был настоящим праздником! Всё прошло как нельзя лучше! Но вот то, во что была одета наша публика!.. Ужас! Там были клоуны всех мастей!

От обвешенных золотом, как ёлки, девиц и парней, до попахивающих прошлогодней немытостью панков, сплёвывающих вам под ноги.

Пока я слушал Андрея, мне в голову пришла интересная мысль! Поставить диск одной современной рок-группы, от «творчества» которой сходят с ума некоторые мои знакомые молодые люди. Точно определить, к какой возрастной группе относятся поклонники этого «музыкального» коллектива, не оказалось возможным, так как и семнадцатилетние и двадцатипятилетние ребята одинаково преклонялись перед «правильным взглядом» на жизнь, который в виде белых стихов был положен на ритмическую основу, очень хорошо знакомую моему поколению по творчеству германской группы "Accept".

Правда, мне удалось определить, что основными слушателями и поклонниками были, в основном, так называемые «дети из неблагополучных семей». Так что возраст тут роли не играл. У этих один возраст на всю жизнь, и называется он – «на всех обижен».

Запись была концертной, и поэтому первым делом из колонок проигрывателя раздался рёв, визг, свист, ну, в общем, всё, что могут сказать воспитанные и умные люди, приветствуя любимых музыкантов. Солист группы, вместо приветствия, смачно рыгнул в микрофон, чем вызвал у толпы поклонников очередной оральный оргазм. Гитарист изобразил нечто, что, видимо, должно было служить доказательством того, что он неоднократно прослушивал старые папины кассеты с концертами "Deep Purple". После недолгой, но явной какофонии, вызванной не успевшими попасть в такт музыкантами, мальчишеский голос начал декламировать. Именно – декламировать, а не петь. Пелся в этой песне только припев, всё остальное зачитывалось под совсем не подходящий к тексту ритм.

 
Слишком все хорошо.
Значит, где-то подвох.
Мы не слышим беды
Из-за стука сердец.
 

– Что это за бред? – спросил меня Андрей, и я разглядел в его мимике неподдельную брезгливость.

– Это?.. – кивнул я в сторону колонок.

– Ну да…

– Это группа «Осколки матки». Диск этот мне подарили студенты. Ну, чтобы я их понимал лучше, что ли… Говорят, что надо рассматривать это «творчество» как молодёжный фольклор! Во, как! Мол, когда они вырастут и превратятся в таких же сухарей, как я, то у них это всё пройдёт. А пока, мол, – все против них, – они против всех! Только я думаю, что не вырастут они, а сразу состарятся. Только они об этом боятся говорить вслух. По принципу – «не буди лихо, пока тихо». На мой взгляд, они и сейчас не молодые, а просто глупые и перепуганные насмерть трудностями, которых хотят избежать, ругая всё, что не их руками создано. А всё, сделанное их руками и руками таких же, как они, им должно нравиться, иначе… иначе – козёл тот, кто ругает все, что ему непонятно.

– Так ведь они же сами себе противоречат! – удивился Андрей. – Они, что, не замечают такого явного прокола?!

– Ещё как замечают! Будь уверен! Это их и раздражает больше всего. Как глупого щенка раздражает его собственный хвост, который он никак поймать не может. Понимаешь, вся созданная ими путаница, по их словам, есть продукт воспитания, а не продукт их мышления. Вот если бы, – как они говорят, – все люди мыслили как они, то не было бы ни войн, ни болезней, ни…»

– Ну, тогда были бы одни поэты, рассказывающие друг другу о своих впечатлениях, появляющихся во время общения друг с другом, и художники, вдохновенно рисующие портреты друг друга, украшенные цветочками, бабочками и бесконечными радугами. А ещё были бы музыканты, с утра до вечера сочиняющие гимны, прославляющие поэтов, художников и музыкантов. Да?

Андрей смотрел на меня, лукаво улыбаясь, а у меня, ну, просто челюсть отвалилась! Не зная, что ему ответить, я развёл руками, а он продолжал:

– Зато, не было бы среди них крестьян с грязью под ногтями, токарей, валящихся с ног от усталости, и, конечно же, военных! Правильно?! Они бы до такого не опустились бы, эти вонючие «аристократы духа», страдающие всеми видами близорукости!

«Вот это выдал парень!» – подумал я.

– Не заводись, Андрей! – остановил его я. – Да, ты прав. Именно так они и рассуждают! Но происходит это от того, что им не приходится самим себя одевать, кормить и обувать. А когда они, наконец, приступают к трудовой деятельности, вот тогда и проявляется в них то, в чём сейчас они обвиняют других. А нормальных людей они так никогда и не заметят! Это я проверял. Поверь. Нормальный человек для них – миф.

«Осколки», не обращая на нас внимания, приступили к следующему своему «шедевру».

 
Я хотел уберечь и тебя, и себя от несчастья.
Чтобы не потерять, я убил тебя, нежно, любя.
И теперь каждый день мы на кладбище ходим встречаться.
Где под хохот ворон на кресте распинаю себя.
 

Визжавшие зрители, – именно зрители, так как слушателями их назвать было трудно, – заглушили своими воплями «самое ценное», то есть, – ключевые слова песни.

То, что мы с Андреем слышали сейчас, напоминало падающий пассажирский самолет, набитый до отказа угнавшими его пациентами психушки.

Зная, что творится на таких «зрелищных» мероприятиях, я представил себе скачущих девочек, то вскидывающих руки, то прижимающих их к груди для самовозбуждения, и ритмично сжимающих бёдра в попытке кончить прямо у ног своих кумиров.

 
Какова – цель?
Кто ковал цепь?
 

Задавали теперь залу вопрос участники группы.

– Выключили бы вы это! А то мне сразу вспоминаются некоторые мои одноклассники, которые могли, внимательно слушая учителя и не меняясь в лице, размазывать по стене изъятые из недр носа козявки. Бр-р!.. Придурки, – поморщившись, попросил Андрей.

– А ты что, – спросил я Андрея, – никогда раньше этих ребят не слышал?

– Да я, в общем-то, их и не отличаю друг от друга. Кричат они все об одном и том же, музыка у них почти неотличима от того, что слышал вчера, а цель, цель у них одна…

– Секс? – попытался угадать я.

– Да. А что, у них могут быть другие цели? – удивился Андрей. – Уж вам-то, наверное, известно, что всё, что люди делают напоказ, преследует только одну цель – секс. Просто, у каждого свой способ отличаться от других и, таким образом, – быть избранным.

– Андрей, а разве плохо отличаться от других? Ведь мы за то ценим и любим кого-то, что он отличается от других. Мы же не муравьи!

– Да нет же! Я имел в виду, что способ отличаться от других у этих, как вы их там называли, «Разбитые матки», что ли? Так вот, способ-то у них – идти проторенной дорогой! И всё! Просто те, кто там, на концерте, дикими воплями заглушает своих кумиров, они-то вообще ничего не умеют! Для них человек с гитарой, это уже – Бог!

– Ты знаешь, а для меня человек с гитарой является посредником межу мной и тем, что принято называть Богом. Но, далеко не каждый человек с гитарой, а лишь некоторые. Было время, я заслушивался записями Иванова-Крамского, Ларичева, Сантаны. А сейчас их, гитаристов этих, ну просто – пруд пруди! И стало неинтересно. А жаль.

– А мой дядя, мамин брат, он музыкант – клавишник. Так вот, он всех современных рок-музыкантов называет гитарастами!

Я так смеялся, что даже боровшийся некоторое время со смехом Андрей, не выдержал, и мы покатились оба.

– Ну, твой дядя и циник! – вытирая слёзы и всё ещё срываясь на смех, сказал я. – Циник и пошляк!

– Вообще-то, я немного перегнул. Не всех он так, конечно, называет, а тех, о ком знает только узкий круг слушателей. Ну, например, вот эти ваши «матки», ведь они, как я понимаю, мало кому известны. Спроси мы их сейчас: «Ребята, а такую группу как «Скорпионе» – знаете?» Они скажут: «А то, как же!» Вот тут самое время им другой вопрос задать: «А как вы думаете, эти самые «Скорпионе» про вас знают что-нибудь?»

– Ну, ты Андрей, извиняюсь, своего дядю переплюнул! Эдак можно людей в такой комплекс вогнать!

– Ничего, им это только на пользу. А то они себя, знаете, кем считают, после того как с малолетних дурочек деньги получат, да потом ещё и самих этих дурочек поимеют, за их же деньги?! Ну прямо – «Чмонстры рока», не меньше!

– Мне кажется, Андрюша, ты немного неправ и поэтому зол. Не пойму, что же тебя в них так раздражает?

– Только их собственное мнение о самих себе. Больше ничего, – не задумываясь, ответил он, из чего я сделал вывод, что ответ долго ждал своего часа.

– А я думаю, что такие группы очень даже полезны.

Видя, что Андрей хочет мне возразить, я жестом остановил его и продолжил:

– Они, как проявитель, как индикатор, как шкала для измерения ценностей, которыми живёт человек. Ведь если, допустим, ты познакомился с девушкой, а она таскается на концерты вот таких, как ты сказал – «чмонстров», то не знаю, как в твоих, а в моих глазах она сразу попадает в категорию «музыкальных бомжей». Вот пусть она на своей любимой помойке и питается отбросами, а иногда, вообще – полупереваренными продуктами тридцатилетней давности, выдаваемыми за только что, в слезах и муках рождённые шедевры! И это касается не только музыки. Знаешь, если где-то маршируют фашисты, то это, на мой взгляд, всего лишь клеймение послушной скотины происходит, а не внушение правильных или неправильных взглядов. И если где-то молодёжь визжит и скачет под псевдомузыку, то это, как мне кажется, просто так громко работает тот самый индикатор, про который я говорил. И, посмотрев на шкалу этого индикатора, ты вряд ли станешь встречаться с этой девицей, у которой всего-то слов для описания своих восторгов… ну, сам знаешь! Я уж, извини, эти слова, пожалуй, даже перечислять не буду.

Зато Андрей перечислил. Заставив меня ещё раз от души посмеяться.

– Клёво! Супер! Полный писетц! Мы так зажигали, что я чуть не сдохла! Он как даст по басам, у меня, аж, матка в кеды провалилась! Офигительно! Лёха как раз вовремя меня пощупал! Это – писетц! А пиво было голимое…

– Да, ты знаешь, – сказал я, успокаиваясь, – очень, похоже! А где ты такого нахватался?

– Господи, да у нас в школе после каждого «культпохода» этих «оторви да брось» только такое и можно было услышать! Выучишь, поневоле. – И немного подумав, добавил:

– Мы, если честно, с сестрой иногда в шутку перебрасываемся такими фразочками. Но, чтобы так говорить всегда!..

– А скажи мне… И, поверь, я не ради любопытства тебя спрашиваю. Вы, извиняюсь, не слишком увлеклись с сестрой, э…

– Я понял…

– Нет, подожди! Я имел в виду не то, что, как тебе кажется, ты понял. Я хотел сказать, вот что. Все эти ваши отношения не могли как-то отразиться на ваших отношениях с друзьями? Может, ваши общие знакомые, наблюдая за вами, догадывались?.. Ну, ведь людям очень трудно скрыть свои чувства, а когда они неосторожно проявляются, то…

– Нет, что вы! Внешне, если так можно выразиться, наши отношения никак не проявлялись. Ну, разве что, мы с Людой перестали говорить друг другу всякие несерьёзные гадости, которыми так любят направо и налево разбрасываться дети, да и не только дети, по моим наблюдениям. Я, например, по словам мамы – редкостная язва. – Сказав это, Андрей довольно ехидно улыбнулся. – А тут всё это как-то само собой прошло. Ну а что касается друзей, то с ними были другие трудности.

– Если тебе не сложно, поясни, пожалуйста.

– Да, конечно! Дело в том, что друзья, сверстники и даже некоторые наши знакомые, которые были старше нас с Людой, постепенно в наших глазах стали выглядеть…

Андрей задумался, подыскивая сравнение.

– Ну, наверное, – как дети, что ли! – неуверенно сказал он.

Он поморщился, сравнение его явно не устроило.

– Нет, даже не как дети, а, скорее, – как глупые дети.

Он, наконец, подобрал нужное слово, и теперь на его лице появилась грустная улыбка, означавшая, как я понял, одновременно и сочувствие, по поводу непроходимой глупости своих знакомых, и осознание своей невозможности помочь им стать взрослее, или хотя бы избавиться от инфантильности.

– Вы не представляете, какую чушь они несли! – говорил Андрей, и по его интонациям чувствовалось, что он сгорает от стыда за своих друзей.

– Особенно, когда… – он засмеялся, вспоминая что-то смешное из своей школьной жизни, потом махнул рукой, дескать, раз уж начал, то надо продолжать и, покраснев, как человек, которому придётся сейчас сказать что-то неприличное, сказал:

– Они все очень любили рассуждать о своей независимости. Их постоянно всё раздражало! Абсолютно всё, что говорили взрослые! Это только что до меня дошло! Дошло, что всё, о чём они говорили, можно было свести к одной фразе! – «Когда я стану большим, я им всем покажу»! – Вы представляете!

– Очень даже хорошо представляю. И даже более того, я сам всё это наблюдал, когда был в твоём возрасте. Именно в твоём возрасте, а не когда мне было шестнадцать или семнадцать лет. Я ведь, Андрюша, в отличие от тебя, взрослел немного медленнее.

И к тому же, я был в семье единственным ребёнком! А вы с сестрой могли, да что там, могли, вы и были, и остаётесь друг для друга поддержкой.

Я вспомнил, какими смешными казались мне мои друзья, разглагольствовавшие о том, что вот взрослым столько всего можно, а нам, бедолагам, остаётся только безропотно подчиняться этим тиранам.

– И что, в ваше время подростки тоже боролись за свою независимость?

– А ты думал! Да ведь самое ужасное, что они так и не выросли, эти борцы за независимость! Они теперь рассуждают о независимости государств и автономных округов. Скоро, наверное, договорятся до того, что область от центра не должна зависеть и наоборот.

Андрей, явно никогда не думавший, что всё так плохо, спросил с нескрываемой надеждой в голосе:

– Да что же они, не понимают, что это вообще невозможно?!

– Поди ты, объясни этим остолопам, что такое понятие, как независимость, – чистая абстракция! Что, живя среди людей, никто, ни при каких обстоятельствах не может оставаться независимым от окружающих! Даже самый распоследний бомж! А уж когда целые народы «бьются» за какую-то независимость, то остаётся только их спросить, что они называют этим словом?

Я некоторое время помолчал, давая возможность «переварить» сказанное мной.

– И если они смогут сформулировать ответ, я боюсь, вдруг окажется, что под независимостью они понимают предоставленную им возможность не реагировать на критику, на справедливые замечания и мудрые советы тех, кто уже прошёл через стадию заблуждений относительно понимания этого скользкого слова – «независимость».

Андрей слушал с интересом. По нему не было заметно, что у него появились ко мне какие либо вопросы, которые я предпочитаю сразу же освещать, чтобы у собеседника не оставалось ощущения недосказанности.

– Что понимают люди под словом «независимость», я, кстати, до сих пор толком так и не выяснил, – продолжал я. – Ну, разве что, так у них называется неудовлетворённая потребность делать что-то, что им запрещали взрослые. Ты ведь только что справедливо заметил, что твои сверстники казались вам с Людой какими-то глупыми детьми, в то время как у вас процесс взросления резко ускорился из-за того, что вы благополучно проскочили этот ужасный возраст, даже не успев его заметить.

Что-то из сказанного мной, как мне показалось, мой собеседник мог неправильно понять. Проведя быстрый анализ своих слов, я нашёл ошибку и тут же постарался её исправить.

– Надеюсь, ты понимаешь, что, сказав «ужасный возраст», я не имел в виду какой-то определённый возраст, который вы, не заметив, проскочили. Нет. И я вовсе не считаю так называемый подростковый период ужасным возрастом! Я имел в виду тот период в жизни почти любого человека, когда гормональные изменения, происходящие в его организме, заставляют его обратить внимание на отношение окружающих к нему, как к неразумному дитятке, хотя сам он чувствует себя полноценным членом общества, с правом не только голоса, но и с правом пользоваться всеми этими правами и свободами. На каком основании, – спрашивает он сам себя и окружающих его «надсмотрщиков», – «На каком основании они почти круглосуточно дискриминируют его?! Если так, по их мнению, выглядит воспитание, – продолжает рассуждать он, – то какова цель такого воспитания? Унизить? Да вроде нет! Говорят ведь, что только из любви к нему они подвергают его таким пыткам. Вырастить из него обозлённого на весь мир кусачего щенка?» – ну, и так далее… – постарался я как можно быстрее закончить свою мысль, чувствуя, что сейчас меня «понесёт» в другие темы, а та, которую поднял, так и останется открытой. – Ты знаешь, я сейчас подумал, что вам с сестрой, в общем-то, трудно было понять тех, кого вы стали со временем рассматривать как глупых и инфантильных. А в дальнейшем, когда вам придётся столкнуться с повзрослевшими «детишками», вас, почти наверняка, ожидают тяжелейшие разочарования в людях вообще! Ты об этом не задумывался?