Текст книги "Открытие, которого не было"

15. Исчезновение

Подполковник покинул машину у неосвещенного проулка. Стояла деревенская тишина, Звонкая, как хорошо обожженный кувшин. В городе такой не бывает.

Не успел он сделать несколько шагов, как его окликнули:

– Мужчина, у вас закурить не найдется?

Перед ним стояла цыганка. Не первой молодости. Но красивая. Порода чувствовалась. Ее голова была по-пиратски, туго охватывая лоб, повязана цветным платком. В ушах качались длинные золотые серьги, похожие на язычки маленьких колокольчиков.

– Не курю. И тебе, красавица, не советую. – буркнул Аркадий.

«Вот только цыганки мне сейчас не хватает!» – подумал он.

– Я тоже не курю! – женщина приблизила к нему свое лицо с темными провалами больших глаз и капризной линией полных губ.

– А зачем просишь?

– Для разговора. – качнула серьгами цыганка.

– О чем же нам с тобой говорить?

– О тебе, сердитый. – улыбнулась капризными губами цыганка.

– А ты меня знаешь? – вгляделся в женщину подполковник.

– Знаю. – склонила голову цыганка.

– Да? – попытался он разглядеть ее глаза.

– Да. Ты – сторож.

– А я тоже тебя знаю! – отгоняя неожиданную внутреннюю дрожь, произнес подполковник.

– Правда? Кто же я? – удивилась женщина.

– Ты – Судьба. – ответил он.

– Ты хитрый, сторож. – усмехнулась цыганка.

– Я такой. – подтвердил он. – И, что же ты хочешь мне сказать, Судьба?

– Хочу сказать: бойся Большого волка, сторож.

– Ты ошибаешься, Судьба… Волков не надо бояться. Их следует остерегаться. Ты только это мне хотела сказать?

– Ты не только хитрый, сторож. Ты еще и дерзкий. Ты поправляешь саму Судьбу. Не боишься?

– Это все, что ты мне хотела сказать? У меня не очень много времени!

– Ты к тому же еще и наглый, сторож! Ну, ладно, я еще скажу тебе… Волки бывают разные… Бывают черные. А бывают и белые… Самая первая собака на земле сначала тоже была волком. Но она им быть не захотела.

Цыганка замолчала и будто сделала шаг назад, в темноту.

– Не много же ты сказала мне, Судьба.

– Судьба всегда так говорит. Если бы она говорила по-другому, Книгу жизни можно было бы и не открывать.

– А зачем ты тогда вообще приходишь?

– Ты – зовешь. Я прихожу…

– Я зову? – удивился Аркадий.

За соседним забором внезапно, без подготовки отчаянно залаял пес. Он рычал, гремел цепью, и, невидимый, прямо бросался на ограду с другой стороны. Подполковник только на долю секунды отвлекся от своей собеседницы, а когда снова посмотрел перед собой, никого не увидел. Он повел глазами из стороны в сторону. Перед ним была только ночная улица.

Пес также внезапно прекратил лай, как и начал. Он замер за забором, будто его там и не было.

Аркадий постоял немного, ругнулся в адрес напитков, производимых Пашей Папасом и направился в проулок, ведущий к старой каланче.

В гости к Толе Эдисону.

В ночи силуэт пожарной каланчи напоминал ракету на стартовой площадке, где внезапно выключили основное и резервное электропитание. Были черны и окна верхнего помещения, где обитал Толя Эдисон. Хотя Анатолий Петрович предпочитал работать как раз по ночам. Сейчас для него вообще было детское время.

«Мало ли что? – подумал Аркадий. – Устал человек и лег спать, или, например, ушел в гости к своему другу Ивану Алексеевичу Кальварскому.»

Но все-таки он решил зайти и убедиться в том, что хозяина нет дома. А, если, окажется, что он спит, то разбудить.

Лампочка над высоким арочным входом в каланчу тоже не горела. Однако, тяжелая, усеянная круглыми заклепками кованная дверь оказалась не запертой.

Внутри была непроглядная темнота.

Аркадий нащупал справа от входа известный ему выключатель и под высоким потолком вспыхнул четырехгранный фонарь. Он прошел по пустому гулкому помещению и нырнул в проем, за которым начиналась ведущая наверх лестница. Собравшись с духом, он стал подниматься по спиралеобразно уходящим в темноту каменным ступеням. На промежуточных площадках Аркадий останавливался и переводил дыхание.

Прошла маленькая вечность, прежде, чем он оказался на верхней площадке. Площадка освещалась только лунным светом, падающим сквозь узкое решетчатое окно. За деревянной дверью жил и работал Толя Эдисон.

Аркадий постучал. На его стук никто не откликнулся, но под ударами пальцев, дверь стала медленно открываться.

Он вошел.

В жилище Беседина было темно.

– Анатолий Петрович! Ты дома? – громко произнес он. Никто не ответил. Аркадий протянул руку и щелкнул находящимся рядом с дверью выключателем. В комнате вспыхнул яркий свет. В комнате никого не было.

Аркадий осмотрелся.

Перед ним был обычный вид Толиного обиталища – то ли научной лаборатории, то ли ремонтной мастерской. На стоящих вдоль стен железных столах и высоких, до самого потолка, стеллажах лежали какие-то приборы, мотки проводов, мониторы. На рабочем столе – компьютер, книги, паяльник, ящичек со многими отделениями для мелких деталей, стопки книг. Все аккуратно разложено.

«А, что же он дверь-то не закрыл?… – подумал под-полковник. – Компьютер, скажем, штука дорогая, желающих подобрать то, что плохо лежит всегда много…»

Дверь на смотровую площадку была приоткрыта. Аркадий вышел в ночь, оперся на металлические перила и посмотрел вниз.

Там лежала Каланчевка.

Уютно светились ее окна. Если смотреть точно перед собой, то за темным бобриком сквера и серебристой пластинкой асфальта центральной площади поселка можно было увидеть лежащий среди деревьев кирпичик, украшенный желтыми и оранжевыми квадратиками окон – Дом специалистов крупозавода. Конечно, Аркадий не мог видеть Пашу Папаса, Ольгу Петровну Дорошенко и Ивана Алексеевича Кальварского, но словно бы ощущал там их присутствие.

Чуть дальше, на следующей улице, когда-то стоял и его дом. Его давно уже не было, а на его месте раскинулась маленькая автостоянка. Еще дальше возвышалось самое большое в округе здание в четыре этажа – школа.

Здесь учились едва ли не все ныне живущие поколения каланчевцев. В нее когда-то ходили и Паша Папас и Костя Шторм и он сам. Они сидели в одном классе. В соседнем – постигал науки победитель всех физико-математических олимпиад Толя Беседин. К нему уже тогда прочно приклеилось прозвище Эдисон. А на школьных вечерах ходила по сцене с микрофоном, изображая эстрадную певицу, Сонька Кальварская. Она была младше на два года, но, полноправным членом входила в их компанию.

Аркадий повернул голову в другую сторону – там был черный провал реки. На его краю светился новогодней игрушкой ресторан «На пристани». Оттуда волнами доносились тягучие звуки саксафона, пряные, как ямайский ром, который Папас делал из своего самогона, добавляя немного малинового сиропа и настоя ромашки.

Подполковник вернулся в комнату, окинул ее взглядом. Как будто все было в порядке… И все-таки что-то его безотчетно настораживало.

Он шагнул к выходу, уже собрался выключить свет и выйти, как вдруг неожиданно для самого себя остановился. Будто зацепился рубашкой за металлический крюк. Он еще раз осмотрел комнату и понял, что его беспокоило.

Паяльник. Он лежал не на своей подставке, а рядом. Причем, рабочим концом на белом листе раскрытой книги. Педантичный Беседин, к тому же испытывающий преклонение перед книгой, так положить паяльник никак не мог.

Аркадий еще раз оглядел комнату.

И теперь она уже не показалась ему такой аккуратной. Ящички металлического стеллажа были выдвинуты на различное расстояние. Один из них не закрылся из-за того, что ему помешал торчащий кусок электрического провода. Такая небрежность для Толи была необычна.

Ширма, всегда полностью закрывающая кровать, на которой Анатолий Петрович спал, сейчас оставляла для обозрения лежащую в головах подушку и часть одеяла…

Похоже, в комнате похозяйничал кто-то чужой.

Он внимательно и методично осмотрел всю комнату. Как положено, по часовой стрелке, начиная от входа, не пропуская ни одного сантиметра, и не бросаясь на любую неожиданно замеченную в другом месте деталь.

Вывод был очевиден.

В комнате кто-то проводил обыск.

«Ну, а что же ты хотел? – сказал себе Аркадий. – Хорошо, если только обыск комнаты, а, если…»

В этот момент у него в кармане требовательно запиликал неугомонный мобильник.

– Аркадий! Ты? – спросила трубка озабоченным голосом Кондрашова.

– Ну, а кто бы тебе еще в час ночи отвечал?

– Новости есть?

– Олег, ты смеешься? Я только от тебя отъехал.

– А чем ты сейчас занимаешься?

– По твоему заданию пытаюсь выяснить у гражданина Беседина, что же он такое изобрел… И на хрена ему подрывать ядерные заряды…

– Молодец! – одобрил начальник. – И что он?

– Молчит!

– Как это молчит? Как это он может молчать? – искренне удивился Олег Петрович.

– Вот так и молчит. Я уж его и так и эдак… И по ребрам… И голову в пластиковый мешок засовывал. Ничего! Как воды в рот набрал…

– Ты что, его пытаешь, что ли? – испуганно прошептала трубка. – Аркадий, ты в своем уме! Сейчас же прекрати! А, если он представителю МАКПЭ пожалуется? Что тогда? Что там про наши органы будут думать, а? Я всегда знал, что ты человек близорукий в политическом смысле, но, чтоб так!

– Ну, а как я тогда от него правду узнаю?

– Что значит, как? Путем умно построенной беседы с фигурантом! Через психологический контакт с собеседником! Как на курсах повышения квалификации учили, забыл?

– Да не с кем беседовать. У него я по месту жительства нахожусь. Нет его на месте.

– Так ты его не бил? – обрадовался Кондрашов.

– Нет, конечно, ты что, шуток не понимаешь? Разве я такое могу себе позволить? Ну, может быть так, пару раз по челюсти…

– Аркадий!.. Знаешь, эти шутки твои у меня уже в печенках сидят! Давай-ка посерьезнее! Не такой сейчас момент, что бы шутки шутить!

– Я понял, товарищ полковник! Больше не буду! – покорно согласился Аркадий.

– Срочно занимайся розыском Беседина! Как только что узнаешь, сразу звони! Понял?

– Чего ж не понять? Только, где ж я его ночью найду?

– Где хочешь, там и ищи! Но, чтоб не позже, чем через час результат был! Ясно тебе? Тут же международная политика замешена! Пойми это, наконец, башка садовая! Вот уж, действительно, простота хуже воровства! Удивляюсь, и как это ты во внешней разведке работал? Поражаюсь прямо!

– Я и сам удивляюсь! – согласился с ним подполковник Стеклов. – Разрешите выполнять?

– Выполняйте! – грозно приказала трубка и отключилась.

Подполковник еще раз окинул взглядом помещение мастерской Толи Эдисона, тихо прикрыл дверь и начал спускаться вниз.

Аркадий был очень устойчив на ногах. Он даже не понимал, как это люди ломают себе в гололед все, что попало. Его собственный организм всегда успевал среагировать на любое нарушение равновесия и, независимо от сознания, удержаться на ногах.

Однажды, классе в седьмом, они начали бороться с Пашкой Папасом на крыше сарая во дворе дома, где он жил. Крыша была плоская с совсем легким наклоном в одну сторону. Они в азарте схватки не заметили, как сначала переместились к ее краю, а, затем, сорвались с него и полетели вниз.

Пашка тогда вывихнул себе ключицу, заработал на бедре огромный багровый синяк, а у него не было ни царапины. Летя с крыши, он как-то совершенно без участия сознания извернулся и безболезненно приземлился на четвереньки, как кошка или собака.

Спускаясь же сейчас по каменной лестнице, он два раза поскользнулся. И это при том, что ступени были совсем не гладкими.

Это было плохой приметой.

И она оправдалась.

16. Захват

Плохая примета оправдалась.

Не успел он выйти из нижнего этажа каланчи, как его окликнули.

– Беседин? Анатолий Петрович?

В темноте шагах в пяти рисовались несколько мужских силуэтов.

– А что такое? – осторожно спросил Аркадий.

– Федеральная служба безопасности. Пройдемте с нами.

– Куда?

– Здесь недалеко. – ответил, приближаясь, один из неожиданных собеседников. – Там мы вам все и объясним.

Лицо у подошедшего, насколько подполковнику удалось рассмотреть в темноте, было серьезное. Можно сказать, боевое лицо, отметил он про себя.

– Что вы собираетесь мне объяснить? – недоумевающим тоном произнес Аркадий. – Объясните здесь.

– Пройдемте, пройдемте. Не задерживайте ни себя, ни нас. – сказал подошедший доброжелательным, но настойчивым голосом человека, находящегося при исполнении не им придуманных обязанностей.

Со стороны ресторана «На пристани» на загривке слабого ветерка донеслись сладкие звуки саксофона Егора Кощеева. Он играл печальный романс: «На муромской дорожке стояли три сосны, со мной прощался ми-и-лый до будущей весны…» Вот к тягучему гудению саксофона присоединился быстрый перебор клавиш аккордеона тети Клавы, а вот и взмыла над ресторанной верандой, над набережной, над всей Каланчевкой грустная скрипка Семы Гликмана.

«В принципе уйти не сложно, – подумал Аркадий, – переговорщика приложить снизу правой, тут же резко взять с места и потом, допустим, влево… А там – сквер, в котором сам черт ногу сломит. Темнота. Не достанут. Но надо бы узнать, что это за органы такие и зачем им нужен Толя Беседин…»

Неторопливо приблизились остальные. Их оказалось еще четверо.

– А ваши документы я могу посмотреть? – как можно мягче спросил Аркадий.

– Будут вам и документы. – прибавив железа в голосе, ответил исполняющий роль переговорщика. – В свое время.

– А сейчас нельзя? – совсем мягко спросил Аркадий.

Из темноты выступил еще один сотрудник неизвестно каких органов.

– Сейчас нельзя! – потерявшим терпение тоном произнес он.

«У этого тоже лицо не профессора, хотя интеллекта вроде побольше. Но злобы – еще больше… – отметил подполковник…»

Подошедший крепко взял Аркадия за предплечье и подтолкнул вперед:

– Иди. Сейчас доедем до управления. Там будут тебе все документы.

Аркадий почувствовал, как и вторую руку грамотно берут в клещи и настойчиво понуждают переставлять ноги. Он поневоле сделал несколько шагов и в это время у него в кармане запиликал сотовый телефон.

Вся группа мгновенно остановилась, будто вросла в землю.

– У кого это? – спросил подошедший вторым. – У тебя, Вова?

– Это у него. – кивнул Вова на Аркадия.

– Возьми.

Один из спутников профессионально провел рукой по карманам подполковника и вытащил пиликающую сотовую трубку.

– Дай. – протянул старший руку и нажал разговорную кнопку.

– Аркадий, ты? – отчетливо, так что Стеклов все хорошо слышал на расстоянии, проговорила трубка голосом полковника Кондрашова.

– Ну. – невнятно отозвался командир группы захвата.

– Слушай. Ты завтра с утра нужен на базе. Меня генерал приглашает. Нужно, чтоб ты был на месте… Это как раз по нашему разговору с энергетиком… Ты слышишь меня, Аркадий? Что молчишь? Аркадий?..

– Э-э-э… – раздумывал старший. – Видимо, вы ошиблись номером.

– Как это ошибся? – возмутилась трубка. – Аркадий, хватит шутить! Не до шуток сейчас… Генерал требует подробную информацию… – внезапно трубка замолчала.

Молчал и старший группы.

– А вы не могли бы пригласить к телефону Аркадия Михайловича? – новым, официальным тоном проговорила трубка.

– Аркадия Михайловича? – переспросил коллега.

– Его. Он должен был э-э-э… отремонтировать холодильник и привезти мне еще вчера. А завтра утром с меня спросит хозяин…

– Хозяин? – спросил переговорщик.

Ну, да… в нашем магазине его зовут генералом… Он с меня шкуру спустит, если не будет холодильника… Так что, вы обязательно передайте Аркадию Михайловичу…

– Я ему обязательно передам. – заверил старший и нажал кнопку прекращения разговора.

Он постоял в раздумьи.

– Ну, что, идем, командир? – задал вопрос один из бойцов.

– Слушай, так твоя фамилия – Беседин? – спросил старший, обращаясь к Аркадию.

– Моя? – переспросил подполковник, не решив, что же отвечать на этот простой вопрос.

Переговорщик приблизил свое лицо к Аркадию.

– Слушай, Вова, ты же говорил, тот весь седой… А этот?

Вова подошел и внимательно посмотрел на голову Аркадия, пытаясь в слабом свете звезд и неблизких фонарей рассмотреть его волосы.

– Ну и этот… Седой… Седоватый! Ну, явно же есть седина… – не слишком уверенно забормотал он.

– Гриша, у тебя фонарик был… Ну-ка, посвети! – приказал старший.

В лицо Аркадию ударил луч карманного фонаря.

– Да он цветом рыжий, какая же это седина! – процедил командир группы.

– Да, это при фонарике так кажется… – возразил Вова.

– При фонарике? Ты же говорил, тот с усиками, а этот?

– Может, он специально сбрил… чтобы замаскироваться… – неуверенно предположил Вова.

– Ты ж его живьем при дневном свете видел, а как следует опознать не можешь? – зло проговорил старший.

– Как я его видел-то? За сто метров!… – начал оправдываться опознаватель Вова.

– Слушай, ты кто? – обратился старший к Аркадию, светя фонариком в глаза. – Ты – Беседин?

– Я? – уточнил подполковник.

– Нет, телеграфный столб! – прорычал его собеседник и неожиданно нанес ему резкий удар в солнечное сплетение. – Отвечай, сука, когда спрашивают!

Удар был настоящим, и у Аркадия перехватило дыхание.

– А, может быть, ты – мент, а? Ментяра? Что это за генерал такой тебя разыскивает? Ну? – старший приблизил к лицу подполковника налитые злобой глаза.

Он стянул рукой ворот его рубашки.

– Кто ты, сука? Что делал у Беседина?

– Я – электрик… – решил поддержать Аркадий версию своего шефа.

– А это кто звонил?

– Начальник мой… Главный инженер он у нас…

– Да? – не мигая, уставился мнимый коллега на Стеклова.

– Точно он… Холодильник под мороженое я должен был отремонтировать… Агрегат сменить… – стараясь быть убедительным, произнес Аркадий.

Собеседник подумал несколько секунд и протянул Аркадию трубку:

– Ну-ка звони своему главному инженеру… Да не вздумай липу набрать, жевальник набью!

Аркадий взял телефонную трубку.

– Так он ушел уже, наверное… Поздно же… – пробормотал он.

– Ну? – отвел кулак для удара суровый собеседник.

– Да, я его знаю. – неожиданно услышал Аркадий.

Эти слова произнес выступивший из темной аллеи рослый детина в кожаной безрукавке.

– Это тот фраер, что вместе с местным бегемотом в ресторане выступал… Никакой он не мент… Малик сказал, он письнесмен! – насмешливо произнес он. – Барыга, на жопе штопаный… Алкаш. Морда бульдожья!

Аркадий узнал ухажера, который так неудачно пытался увезти Соню Кальварскую из ресторана "На пристани".

– Так ты, фраер позорный, еще на наших ребят руку посмел поднять? – начал наливаться злобой старший. – Ну, ладно… Это тогда хорошо, что ты к нам в руки попал. Беседин от нас все равно не уйдет, а ты сейчас, сука, поймешь, как на хороших ребят свои поганые руки подымать.

Вожак начал закручивать ворот Аркадьиной рубахи.

Вова и знакомец по ресторану стали заходить ему за спину.

«Что, дождался, разведчик хренов…» – сказал себе подполковник и сконцентрировался для рывка.

И в этот момент в нескольких шагах от них вспыхнул мощный фонарь.

– Не двигаться! Федеральная служба безопасности! – громко и уверенно прозвучал чей-то голос.

Все застыли.

Аркадий почувствовал, как рука, сжимающая ворот его рубашки, ослабила хватку.

Подполковник, вкладывая всю силу, ударил правой снизу по челюсти оглянувшегося назад вожака. Тот охнул и выпустил ворот его рубашки. Аркадий волчком крутнулся на месте и бросился в темноту.

Сотрудников службы федеральной безопасности в этот вечер для него уже было довольно.

Тем более, что кроме него самого, присутствие других офицеров данного ведомства в Каланчевке в эту ночь было совершенно исключено.

17. Погоня

Аркадий бежал.

Нырнув под низкие ветки, он вломился в беспросветно темный, давно и основательно запущенный сквер.

Он проскочил десяток метров по неосвещенной аллее, свернул на пересекающую ее узкую тропинку и только тогда перевел дыхание. «И от бабушки ушел и от дедушки ушел…» – с удовлетворением сказал он сам себе. Вряд ли охотники будут преследовать его в такой кромешной тьме и в таком диком месте. Да, к тому же, двум группам сотрудников федеральной службы безопасности сначала предстоит выяснить отношения между собой.

Аркадий засунул свой злосчастный мобильник в карман. Он почувствовал себя в безопасности и даже замурлыкал мелодию, которую доносил с берега слабый ветерок: «На муромской дорожке стояли три сосны…»

Подполковник ошибся.

Видимо, конкурирующие группы быстро разобрались между собой.

Не пройдя по тропинке и десяти шагов, он услышал за деревьями шум приближающейся погони. Должно быть, победившая группа, хорошо представляла себе географию старого Каланчевского сквера.

Аркадий прикинул в голове наилучший путь отхода. Он решил, следуя по тропинке, сначала выйти к старой липовой аллее. А по ней – попасть на дорогу, идущую к крупозаводу. План показался ему надежным.

Однако, ему не суждено было осуществиться. Видимо, преследователи рассуждали подобным же образом. Сначала, он услышал шум погони сзади, а через несколько секунд и впереди, где-то совсем рядом. Подполковник понял: противник перекрывал ему путь к дороге.

Аркадий резко бросился в сторону, в черную стену сибирских акаций. Протиснувшись меж двух кустов, он оказался на соседней, совсем заброшенной аллейке, напоминающей зарастающую просеку в тайге. Пройдя быстрым шагом метров пятьдесят, он оказался перед темным силуэтом.

Это была раковина для оркестра. Перед ней в болотном свете луны лежал провалившийся во многих местах настил танцплощадки. А вокруг стояли одинокие, без сидений, чугунные ножки от садовых скамеек. Они походили на гигантские ноги птиц из кошмарного сна.

В пору его юности это была знаменитая каланчевская танцплощадка с романтическим названием «Каравелла». Когда-то на ней царили мастер кулачного боя Паша Папас и поселковая красавица Оля Дорошенко. Потом, тут была летняя дискотека для подростков. После, проводил свои вечера клуб «Для тех, кому за тридцать». А теперь в течение уже многих лет здесь не было ничего.

Некогда неприступная, сделанная из стальных арматурных прутьев ограда была разобрана во многих местах. На крыше каменной будочки, где помещалась касса, росло маленькое деревце. Аркадий обошел вокруг танцплощадки и собрался перевести дух, как вдруг услышал позади себя нарастающий треск раздвигаемых веток.

Он ругнулся и бросился под защиту могучих тополей. Сложившись пополам, он протиснулся под ветвями и оказался на маленькой полянке, лежащей у высокой кирпичной стены заброшенного здания. Давно, в годы его детства здесь располагался кинотеатр «Космос». А в совсем уж былинные времена – магазин по оптовой торговле сливочным маслом и крупами купца Гречанникова.

Аркадий вошел в пустой дверной проем, нащупал ногой ступеньку и стал медленно пониматься вверх, в помещение, где когда-то находилось самое лакомое место для подрастающего поколения каланчевцев – будка киномеханика.

Из ее узкой горизонтальной бойницы можно было не просто смотреть фильм, а словно бы самому участвовать в сотворении на белом экране чуда, и, хоть немного, ощущать себя причастным к сказочному миру актеров, режиссеров-постановщиков и гордому имени «Мосфильм». Туда можно было попасть только по знакомству с Митей Штормом, старшим братом его одноклассника Кости.

Митя не возражал, когда Аркадий приводил с собой всю свою кампанию – Пашку Папаса, Соньку Кальварскую и Олю Дорошенко. Понятно, Костя мог приходить сюда и без его помощи.

Он до сих пор помнил, как прикасался к Сониной руке и эти прикосновения здесь в пульсирующей тьме, под треск киноаппарата и звуки идущего на экране фильма казались совсем другими, чем на улице, в школе или дома. Сонька делала вид, что ничего не замечает, неотрывно смотрела своими глазищами в черных щеточках ресниц на мельтешащий экран, но руку никогда не отнимала.

Подполковник забрался в будку киномеханика. В ней он и решил переждать идущую где-то рядом погоню. Стараясь не хрустеть битым кирпичом, он вышел на висящий с внешней стороны стены маленький металлический балкончик. Постоял, послушал доносящиеся снизу звуки. Звуки ему не понравились. Он постоял, раздумывая, и по начинающейся над ним пожарной лестнице полез вверх, прямо в звездное небо.

Старая лестница скрипела под его весом, вибрировала, дышала, словно живая, но не подвела.

Через минуту он благополучно добрался до крыши.

И вовремя.

В черных кустах внизу послышался скрип шагов по битому кирпичу и приглушенные голоса.

Аркадий прилег на каменной площадке за высоким фронтоном и осторожно посмотрел вниз. С двух сторон на полянку перед зданием выходили черные фигуры. Всего – шесть человек.

Сойдясь перед стеной, они остановились.

– Гера, и ты, Макс, осмотрите на всякий случай эти графские развалины. – раздался чей-то негромкий начальственный голос.

От группы отделились два силуэта и стали перемещаться вдоль стены. У проема, ведущего внутрь, загорелся фонарик и сразу исчез – охотники вошли в здание. Аркадий слышал, как они поднимаются в будку киномеханика. Поднялись. Вышли на пожарный балкончик.

– Ничего. Чисто. – сообщил один из них тем, кто стоял внизу.

– Тут вроде пожарная лестница куда-то ведет… – произнес один из стоящих на балкончике.

– Ну-ка, ну-ка… – отозвался второй.

Раздался железный скрип. Видимо, лестницу пытались проверить на прочность.

– Да она гнилая совсем!…

– Ну, пошли вниз… Что он альпинист, что ли?

– А кто его знает?… Вон как из рук бакинцев вывернулся… Шустрый изобретатель попался!

– Лезь сам, если хочешь… Я не полезу! Тут башку свернешь в два счета…

Снова раздался скрип раскачиваемой чьими-то сильными руками лестницы.

– Ну, ладно… – сказал кто-то. – Правда, болтается, как тряпка…

Преследователи захрустели битым кирпичом внутри будки. Аркадий перевел дух.

– Да… Обмишурились мы, хлопцы… – прозвучал внизу командирский голос. – Ну, пошли Льву Ивановичу докладывать… Врежет он мне за вас, бойцы! А еще в органах работали! Дохлого интеллигента поймать не смогли!

– Ну, кто ж знал, Алексей Геннадьевич, что он таким шустрым окажется? – отозвался кто-то.

– Что ты передо мной-то оправдываешься? Ты перед Львом сейчас попробуй оправдаться! Пошли, герои… – скомандовал Алексей Геннадьевич.

Аркадий уже набрал в легкие воздух, чтобы выдохнуть его с чувством глубокого облегчения, как вдруг в его кармане запиликал мобильный телефон. Его сигнал в ночной тишине прозвучал так громко, что подполковнику показалось, что он слышан даже на берегу реки.

– Что это? Слышите? – насторожился внизу командир группы. – Это мобильный? У кого?

Аркадий с невероятным проворством сунул руку в карман и нажал кнопку отключения.

Снизу не долетало ни звука. Видимо, охотники стояли неподвижно и слушали.

Прошло несколько томительных минут.

– Да, нет, показалось… Сигнализация, наверное, где-то сработала… – наконец, сказал кто-то.

– Стоим. Слушаем. – тихо оборвал командир.

Все снова затихло.

Вверху, укрытый полуразрушенным фронтоном, замер и подполковник Стеклов.

– Да, вроде послышалось… Пошли, что ли? – неуверенно произнесли внизу.

– Нет, не послышалось… – раздался командирский басок. – Не послышалось… На крыше он! Там! Как же это я сразу не сообразил! Вперед!

Аркадий привстал и, согнувшись, побежал вдоль фронтона, скрывающего его от взглядов снизу. Добравшись до его конца, он оказался перед провалом.

От бывшего зрительного зала осталась только одна, примыкающая к будке киномеханика стена, толщиной примерно в метр. Он шагнул на нее и побежал по ее верху. Метр – это вполне достаточное пространство, чтобы, не оступаясь, пройти по нему, на земле. Но это совершенно недостаточное расстояние, чтобы бежать по нему ночью, между двух черных бездн, на высоте шести метров над землей, да еще при этом чувствуя за собой приближающуюся погоню.

– Да вон же он, по стене идет! – раздалось внизу.

– Быстро за ним вдоль стены!

– Там, кусты какие-то, не пройти!

– В обход! Слева есть тропинка!

– Макс перекрой второй торец! Быстро! Быстро!

Аркадий бежал по узкой ленте, балансируя руками, как цирковой канатоходец, а внизу, по битым кирпичам и кустарнику за ним неслись преследователи. Он первым добежал до конца стены.

Но дальше перед ним пути не было.

– Вот он! Сейчас мы его возьмем! Ему деваться-то теперь некуда! – раздалось в темноте.

Аркадий бросил взгляд вниз.

К стене, на которой он стоял, примыкал бывший центральный фасад кинотеатра. Он был метра на полтора ниже. Аркадий, уцепившись пальцами за край стены, сполз на неширокую грань фасада. Словно несомый крыльями, он, не свалившись, добежал до его конца.

Здесь к фасаду вплотную подходила старая монументальная стена сквера. Повернувшись спиной, он слез на плоский верх стены и быстро побежал по ней сквозь темноту.

– Да быстрее же, уйдет! – неслось из темноты снизу.

Но теперь преследователям нужно было ломиться сквозь непроходимые заросли акации, а он шел почти, как по тротуару.

Стена сквера выходила на широкую улицу. А метрах в пятидесяти лежала освещенная фонарями центральная площадь Каланчевки.

Оглядевшись, он спрыгнул на тротуар. Перевел дух. И тут же услышал, как по другую сторону стены трещат кусты. Аркадий бегом рванул к площади. Выскочив на ее освещенный асфальт, он скорым шагом двинулся к поселковому отделению милиции.

Шагая по площади, он несколько раз оглядывался назад.

Преследователи из темноты сквера не появлялись.

Оказавшись у входа в отделение, подполковник присел на стоящую рядом скамейку, сунул руку в карман и вытащил телефонную трубку.

«И чего ее не выброшу? – задал он сам себе вопрос. – Ходить с выключенной трубкой, все равно не получится. Начальство плешь проест. Выброшу, не пожалею! – угрожающе произнес он, обращаясь к трубке. – Завтра же. Скажу, потерял… Пусть из зарплаты вычитают… Правда, вычтут-то они вычтут, а тут же новую всучат…» – горестно возразил он самому себе и почти автоматически нажал кнопку включения.

И телефон сразу же требовательно запищал.

– Это кто?.. – неопределенно раздалось в трубке.

– Подполковник Стеклов слушает. – отчетливо произнес Аркадий.

– Аркадий, у тебя все в порядке? – спросил Кондрашов.

– А что такое? – осведомился подполковник.

– Да я тут тебе звонил… И кто-то посторонний трубку взял…

– Да, кто мог посторонний взять?… Ты что, Олег? Неправильно соединилось, вот и все.

– Да?

– Конечно.

– Может быть, ты ее забыл где-нибудь? – подозрительным тоном поинтересовался начальник.

– Нигде не забыл. Ошибочное соединение.

– Аркадий, я звонил оператору. Они утверждают, что соединение было с твоей трубкой. Это точно. Бросаешь, наверное, трубку где попало?…

– Олег, ты что звонишь-то?

– Я хочу узнать, почему ты ничего не сообщаешь? Что с Бесединым?

– Ищу!

– Аркадий! Не могу сказать тебе всего по телефону, но поверь мне, все очень серьезно. Настолько серьезно, что ты даже не представляешь! Прошу тебя, Аркадий! Слышишь, прошу! Максимум усилий Максимум! Беседин срочно должен быть найден! Срочно! Хоть со своим прибором! Хоть без!

– Да, понял я все! Не сплю, по всей Каланчевке круги нарезаю!

– Как что будет, сразу сообщай! Сразу! Мы с господи-ном Левандовски ждем результатов! – с нажимом произнес начальник.