Текст книги "Открытие, которого не было"

29. Подполковник Стеклов обманывает

– Я знаю, кто на меня показал… Я, если эту суку встречу, порву на тряпки! – грозил в черное окно Коля Саяпин. – И Спиридону отпишу, чтоб он знал, кто его честное имя марает! Спиридон с ним быстро разберется! Яйца поотрывает!

– Это правильно. – одобрил сидящий за рулем Костя.

– А как они тебя взяли-то? – спросил Аркадий.

– Да, невезуха, прямо… Я от нефтяников-то в сквере чисто ушел… Иду уже по площади, а тут эти банкиры всем гуртом вываливают! Прямо из милиции… А они, видать, мою физию уже знали, ну они и хвать меня за холку! Я и рыпнуться не успел…

– А я, только ты, Аркадий, вверх полез, вижу, Костя с Пашей подходят… – с трудом дождалась момента, когда можно будет вставить слово, Соня. – Я к ним подошла, а они говорят, Ольга звонила, москвичи из «Бакин-банка» Колю Саяпина схватили…

– Когда Ольга в гостинице дежурит, я уж знаю, спокойно не отдохнешь! – заметил Костя, сворачивая на центральную поселковую площадь.

В двухэтажном здании поселковой администрации не было ни огня. С обратной ее стороны располагался каланчевский рынок. Он был там, сколько они себя помнили.

А среди его длинных прилавков под железными навесами, пестрых палаток и застекленных киосков стоял привезенный когда-то с железной дороги выкрашенный корабельным суриком вагон.

Этот старый вагон был волшебным местом.

В нем находился тир.

На широком барьере лежал десяток пневматических винтовок с отполированными за десятилетия деревянными прикладами. На дальней стене висели на штырьках разноцветные фигурки жестяных зверей.

Вагончик притягивал к себе каланчевских мальчишек, а, вслед за ними, естественно, и девчонок с силой не меньшей, чем та, с которой планета Земля влечет к себе созревшие краснобокие яблоки.

Аркадий запомнил, как однажды, это было в каком-то из старших классов они вчетвером – Паша, Костя, Сонька и он сам шли после уроков мимо базара. Был солнечный теплый майский день. Через неделю начинались каникулы. Оставшаяся послеобеденная часть дня ощущалась ими почти такой же бесконечно длинной и счастливой, какой обязательно должна была стать и вся их жизнь.

Тот день горьковато пахнул маленькими новенькими тополиными листиками. А внутри них самих перекатывалось волнами, словно даже пошатывая при ходьбе, томительное и сладкое предощущение счастья. Оно не давало им успокоиться, как не дает лежать «Ваньке-встаньке» песок, заделанный в нижнюю часть корпуса.

Чтобы оттянуть момент разбегания по домам, они и зашли в тир.

Лучшим стрелком из них считался Костя Шторм. Аркадий, если и стоял пониже в стрелковой иерархии, то не намного. Паша Папас считал себя вообще превосходящим всех снайперским мастерством. Доказать это на деле, ему никак не удавалось. Должно быть, из-за регулярного невезения. В присутствии зрителей он всегда мазал. В результате на районные, да и внутрипоселковые соревнования по стрельбе его не брали. Сонька, как стрелок, в расчет вообще не принималась.

В это день они отстрелялись так себе. Костя с Аркадием опрокинули вниз головой по одной зверушке. Паше, как обычно, не повезло: он опять никуда не попал. Они уже собрались уходить, когда Сонька вдруг купила пять пулек и тоже решила пострелять.

Она неожиданно уверенно взяла ладное тело винтовки, крепко прижала приклад к плечу и с первого раза попала в крохотную мишень под находящейся в центре коронной фигурой тира – стоящим на задних лапах медведем. Медведь даже как будто удивился своей свирепой нарисованной мордой и, злобно скрипнув, рухнул вниз головой.

За попадание в медвежью мишень, которая вся была размером с большую монету, а ее черная десятка с барьера вообще смотрелась точкой, полагался приз. Большая плитка черного шоколада «Гвардейский» или родственник сбитого хищника – маленький плюшевый медвежонок.

Аркадий смотрел на Соню Кальварскую и не узнавал.

Она стояла, уверенно расставив ноги в стрелковой стойке. Коричневая школьная юбка натянулась на ее уже вполне женских бедрах. Проникающий в вагончик веселый свет полдня делал ее щеку такой молочно-нежной, что прижавшийся к ней справа темный приклад оружия выглядел недопустимо грубым.

Соня уверенно переламывала ружейный ствол и раз за разом роняла жестяных хищников вниз головой.

Как настоящий товарищ, она взяла в награду плитку шоколада «Гвардейский», а не плюшевого медвежонка, хотя он ей очень понравился, и она даже поколебалась несколько секунд. Пошуршав сверкающей фольгой, она разломила плитку на квадратики и угостила всю компанию. Аркадий с Костей взяли по ломтику, а Паша вообще отказался, заявив, что не любит шоколад, хотя обычно, когда удавалось, не оставлял от целой плитки ни крошки.

Тут, конечно, был особый случай. Ведь это они, мужественные парни, должны были небрежно повесить все эти жестянки вниз головой, а злобного медведя в первую очередь. А потом, конечно, выбрав шоколад «Гвардейский», с равнодушным видом сунуть плитку в руки восхищенно глядящей на них спутнице:

– На, Сонька, ешь, мы шоколад не любим. Нам вообще, эти ваши женские сласти противны. Нам бы лучше чего-нибудь горького и крепкого… – этак шутливо должны были бы сказать они.

В тот день получилось по-другому.

Но даже этот конфуз не мог надолго испортить им настроения. И через несколько минут они уже, перед тем как разойтись по домам, договаривались встретиться вечером в сквере у кинотеатра «Космос».

Все это было очень давно. Хотя тир в старом вагоне на каланчевском базаре работал до сих пор. И, как и тогда, днем на площади были слышны негромкие звуки пневматических выстрелов: "чок-ток… чок-ток…"

…Джип неспешно миновал площадь и свернул в неосвещенный переулок.

– Со светом вы хорошо придумали. Просто, но надежно! – оценивающе произнес Аркадий.

– Ты нас плохо знаешь, мы еще и не такое можем! – сказал Костя и остановил машину у Дома специалистов. – Приехали, ребята!

– Это Ольга – молодец! Я бы так не смогла… Забоялась бы! – завистливо вздохнула Соня – Я только дверь у них в номере железным ломиком заложила, чтоб они сразу не вышли…

– А я все понять не мог, что за свет у меня в глазах от любви погаснет… пока дотумкал! – покачал головой над собственной непонятливостью Коля Саяпин.

– Не прибедняйся, все ты сразу понял! Я ж за окном на балконе стоял, все слышал и видел! – похлопал Аркадий по плечу освобожденного пленника.

Николай, довольный похвалой, скромно опустил глаза.

– Слушай, Костя, а Бокалов со своей безопасностью тоже у тебя в гостинице квартирует? – спросил Аркадий.

– Нет. Бокалов на даче у генерального директора нефтезавода живет… А его кореш Алексей Геннадьевич Варравин с бойцами – у меня. Как я понимаю, они в комнате у бакинцев жучок установили. Ну и засекли, когда бакинцы вот этого орла к себе приволокли… и о чем говорили, послушали… Сообразили, что он про Толю Эдисона что-то знает, раз они друзья-приятели! – Костя на секунду оторвался от дороги и бросил взгляд на Саяпина. – Так, что ты у них теперь, Николай, на мушке висишь… как главный наводчик на Эдисона!

– Вот же не было печали, так завела баба кур! Теперь пшена не напасешься… – сокрушенно завздыхал Николай.

– А, где же он спрятался, а? Мне-то уж ты можешь сказать? Даже должен. Я ж все-таки тебя спас! – сказал Костя. – Ты ж понимаешь, уж я-то ему ничего плохого не сделаю! Наоборот, защитить смогу! А?

– Да, вот те нате! – вздохнул водопроводчик. Ну, не знаю я! Ну, Константин Пантелеевич, ну, если бы я знал, ну разве ж я тебе бы вам не сказал!

– Неужели не знаешь, где твой друг-приятель спрятаться мог? Не поверю!. – покачал головой хозяин гостиницы.

– Он не знает. – сказал Аркадий. – Поверь мне, Костя.

– Да? – с сомнение в голосе произнес Шторм.

– Да. – твердо заверил подполковник.

– Ну, ладно. Не знает, так не знает. – сказал Костя и отвернулся.

– Ребята! – блестя глазами, предложил Паша. – Я предлагаю зайти ко мне и немного за удачное дело принять, а? Как?

– Я бы рад, но не могу! У меня тут одно срочное дело нарисовалось… – взялся за руль Костя. – А вы тяпните по стопочке…

– Мы, правда, с Костей все тефтели уже уговорили… – признался Папас. – Но Ольга сказала, что она курицу приготовила и в холодильник положила… У нее курица очень прилично выходит! – завлекающе произнес он. – Так, как?

– Идем, конечно. – сказал Аркадий и они вчетвером покинули уютный, пахнущей хорошей мужской парфюмерией салон автомобиля.

– Ты помнишь про наш договор, Аркадий? – крикнул ему в открытое окно Костя.

– Не беспокойся! – заверил его Аркадий. – Все будет, как договорились.

Он обманывал товарища своего детства. Но совесть его не мучила. Удачливый авторитет поселкового масштаба и владелец гостиницы «Мечта» даже не подозревал в какую страшную игру он решил поиграть. И, если бы Аркадий, действительно, выполнил джентльменский договор о присвоении ими якобы изобретенного Толей Эдисоном оружия, единственное, что могло ожидать Костю Шторма, была бы пуля в голову.

Костя напутственно поднял ладонь. Тяжелый внедорожник, взвизгнув шинами, сорвался с места и его рубиновые огоньки исчезли в густой и пряной, как сироп, летней сибирской ночи.

30. Кальварский меняет координаты

В Доме специалистов горели только окна в квартире Кальварского.

Они поднялись на лестничную площадку второго этажа, куда выходили двери квартир Паши Папаса и Ивана Алексеевича. Площадка, выложенная черно-белыми плитками в виде шахматной доски, была ярко освещена двухсотваттной лампой.

Паша пошел к себе готовить стол, а Аркадий, Николай и Соня встали перед обитой черным дермантином дверью, за которой обитал конструктор Кальварский. Аркадий нажал кнопку дверного замка. Никакого движения в квартире они не услышали, и дверь не открылась.

– Заснул, что ли, дед?… – предположил Коля Саяпин. В его голосе звучало удивление. Иван Алексеевич был не из сонливых, да и он, конечно, должен был дождаться своих посланцев, отправленных на второй уровень башни к укрывшемуся там Анатолию Петровичу Беседину.

– Ну, устал, восьмой десяток человеку пошел все-таки… – успокаивая себя и спутников сказала Соня.

Николай надавил кнопку звонка еще раз, с настойчивостью. Они почти приклеили ушные раковины к зернистой обивке двери.

Тишина.

– Ой, у меня же ключ есть… – всплеснула руками племянница Кальварского. – И что я за дура такая…

Соня вытащила из карманчика платья ключ от врезного замка, сунула его в скважину и дважды повернула. Ключ легко, без скрипа и сопротивления сделал два оборота, и дверь сама, без толчка руками отошла внутрь.

В прихожей горел свет.

– Иван Алексеевич!… Дядя Ваня-я-я… – позвала Соня. – Вы где?… Вы есть…?

Им никто не ответил.

Они вошли в комнату с круглым столом. В песочном абажуре горела лампа. Но Кальварского не было и здесь.

В этот момент у Аркадия в кармане проснулся и начал писком привлекать к себе внимание телефон мобильной связи.

Подполковник вытащил трубку из кармана и нажал разговорную кнопку.

– Аркадий? – грозно спросила трубка голосом Олега Петровича Кондрашова.

– Подполковник Стеклов слушает. – сухо сообщил Аркадий.

– Вот и плохо! – заверила трубка.

– Плохо, что я до сих пор на ногах, а не в кровати? – осведомился Аркадий.

– Плохо, что ты не изучаешь приказы по организации оперативной работы! Приказом начальника управления номер триста десять еще в начале года запрещено упоминание специальных званий во время переговоров по проводной или эфирной связи.

– А вам не изменяет ли память, Олег Петрович? Не триста ли одиннадцатый это был приказ? – решил уточнить Аркадий.

– Нет. Именно, триста десятый! Именно! А в марте его требования к оперсоставу были еще раз продублированы приказом триста сорок.

– Спасибо, Олег, теперь я запомню! – поблагодарил Аркадий. – Ты только за этим звонишь?

– Нет не только. Это я из тебя попутно настоящего оперативного работника делаю… А, вообще, я хотел спросить… Ты с этим Левандовски из Агентства по контролю за использованием энергии раньше нигде не пересекался, а? По прежней работе?

– Да, нет. Впервые у тебя в кабинете увидел. – твердо заявил Аркадий.

– А что же он тебя хвалит?

– Как хвалит? – удивился подполковник.

– Говорит, что у тебя умное и интеллигентное лицо… Смешно, правда?

– Очень. Я сейчас как раз думал, над чем бы посмеяться. Хорошо, что ты позвонил.

– Нет, ну ты, Аркадий не обижайся, но, действительно, ты и интеллигентность… Согласись, это вещи несовместимые!… А, может быть, ты ему свой булатный кинжал подарил, а? Вот он и рассыпается?

– Ничего я ему не дарил! А кинжал в сейфе лежит. Можешь проверить. Ключ в верхнем ящике стола.

– Ну ладно, это я так, к слову… У меня к тебе есть два вопроса… Ты нашел этого Эдисона, который ядерные заряды может взрывать?

– Пока нет! Но напал на след… – решил обнадежить руководство Аркадий.

– Ладно, бог с ним, с этим доморощенным Эдисоном… Возможно, он тут на самом деле и не причем… А вот скажи мне, не известен ли тебе случайно некто Кальварский Иван Алексеевич? Проживает как раз в Каланчевке.

– Известен. Есть такой. Пенсионер.

– Это не ли бывший главный конструктор закрытого КБ «Спецрадиосвязь», а?

– Да, вроде так…

– Аркадий, дорогой, так это тебя случайно не наводит на мысль..

– О своей собственной пенсии?

– Причем тут твоя пенсия? Она от тебя не уйдет! О том, что этот Кальварский как раз и может быть настоящим создателем этого прибора для подрыва ядерных зарядов на расстоянии!… А? Не приходило в голову? Ведь его конструкторское бюро чем-то таким и занималось… Передачей командных сигналов беспроводным путем… Тебе это в голову не приходило?

– Нет. Не приходило… Да ему лет-то сколько? Он уж сто годов, как на пенсии…

– Плохо, что не приходило! А вот господину Левандовски почему-то пришло! – с упреком в голосе произнес Кондрашов.

– Мало ли, что кому в голову придет!

– Не кому-то! Не кому-то! А полномочному представителю МАКПЭ! Который прибыл сюда с санкции знаешь кого?

– Нет, не знаю!

– Правильно. Потому что про такой уровень тебе и знать не положено! Но, поверь мне, он прибыл к нам с санкции очень высоких людей. Очень! – голос Олега Петровича зазвучал только что не звоном Кремлевских курантов.

– Верю! – сказал подполковник Стеклов.

– А, где сейчас этот Кальварский, а?

– Ну, как где? Дома спит. Олег, ты на часы-то посмотри! Ночь на дворе, однако!

– Ты уверен, что он дома спит?

– Ну, как я могу быть уверен? Я что, с ним в одной кровати сплю? За кого ты меня принимаешь?

– С кем ты спишь, нам известно! Это тебе только кажется, что никто ничего не замечает! Все я про твои шашни с секретаршей из первой приемной знаю!.. Так вот, надо срочно выяснить, дома ли этот пенсионер? И, если нет, то установить, где он находится…

– Слушай, Олег, но время-то…

– Выяснить и незамедлительно доложить! Ясно?

– Так точно, товарищ главный маршал артиллерии! – торжественным голосом ответил Аркадий.

– Аркадий, ты все-таки думай над своими словами! – наполнился совсем не шуточным гневом голос начальника. – Не забывай, кто я и кто ты!

– Товарищ полковник, простите, ради бога! – затрепетал голосом Аркадий. – Я совсем не хотел вас обидеть. Но есть же приказ, о котором вы сами только что упоминали… Он предписывает оперсоставу употреблять в разговорах по телефонной связи не настоящие звания и должности, а такие, которые бы полностью дезориентировали ведущего прослушивание противника! Я только в этом смысле назвал вас ложным званием!

Кондрашов издал невнятный звук и отключился.

Аркадий окинул комнату взглядом.

Пенсионера Кальварского в ней не было.

И где он находился, неизвестно.

Аркадий постарался быть внимательным.

Как будто ничто не говорило о каких-либо происшедших здесь чрезвычайных событиях. Стол чист. Карты лежат на скатерти аккуратной колодой. Блюдо с бутербродами и чайной посудой убрано.

– И на кухне его нет… – раздался из-за стены голос Сони. – Куда ж он делся… Может быть, прогуляться вышел…

Ба-а-а… Бра-а-амс-с-с! – вдруг громко ударило прямо под ухом у Аркадия. Он даже вздрогнул.

Это били стоящие в углу напольные часы, похожие на деревянную модель британского Биг Бена.

Аркадий и Коля Саяпин вместе подошли к часам.

Все – как обычно. И все-таки что-то – не так. И Аркадий понял, что. На полированной поверхности еще полтора часа назад стояла фигура рыцаря в доспехах, опирающаяся руками на могучий меч. Фигура настолько тяжелая, что вряд ли станешь автоматически, не замечая, что делаешь, переставлять ее с места на место.

Теперь рыцаря на часах не было.

Аркадий окинул взглядом комнату в поисках железного бойца.

И почти сразу его увидел: рыцарь был внутри старого монументального буфета. За дверцей с толстым граненым стеклом. А рядом с нижним концом его меча стояла фарфоровая чашка с изображением вида на Московский кремль со стороны Спасской башни.

«Что бы это значило?… Московский кремль… Спасская башня?… – пытался понять увиденное Аркадий. – Башня?… Оборонительная башня… Что такое кремль?… Средневековая оборонительная крепость… Да, точно! Крепость! Конечно, ну, где же ему еще быть!»

– Я понял, где сейчас Иван Алексеевич. – вслух произнес Аркадий.

– Где? – повернулся к нему Коля Саяпин.

– Где? – каким-то образом услышала его через стенку, находящаяся в кухне медсестра, и тут же оказалась рядом.

– В крепости. – сказал Аркадий.

– Сейчас? – спросила Соня. – Что ему в два часа ночи там делать?

– Полагаю, что он там прячется. – честно ответил под-полковник.

В это время в коридоре ожил дверной звонок.

Находящиеся в комнате застыли в тревоге.

Они одновременно вышли в узкий коридорчик. Аркадий осторожно заглянул в дверной глазок. На площадке стоял Паша Папас, превращенный широкоохватной линзой в квадратного гиппопотама.

– Ну, где вы пропали? Идемте ко мне! Я уже все приготовил, а вы все не идете! – недовольно произнес он, когда Аркадий открыл дверь.

– Ивана Алексеевича нет! – округлила глаза Соня.

Паша открыл рот и переступил с ноги на ногу.

– Как нет? А где же он? – удивленно произнес он.

– Аркадий говорит, что в крепости. – понизив голос, прошептала медсестра.

– В крепости?… А-а-а-а… – озадаченно протянул Папас.

– Я думаю, нам надо его навестить. – предложил Аркадий.

Крепостью в Каланчевке называли старые городские ворота – массивное каменное сооружение с высокой надстройкой над тумбообразными ногами.

Каменной стеной город никогда не обносился. Ее не успели построить. Степные народы к началу девятнадцатого века угомонились, да и военная наука начала считать средством защиты от противника не городские стены, а артиллерийские орудия и быстрое передвижение войск.

Директором и смотрителем этого исторического объекта, а, в действительности, дворником, прилегающей к воротам небольшой территории, и работал после выхода на пенсию бывший главный конструктор закрытого КБ «Спецрадиосвязь» Иван Алексеевич Кальварский.

Каменные ворота гигантским кубом возвышались между рекой и запущенной частью сквера.

Внимательно осмотрев сквозь ветки акациевых кустов окрестности ворот, Аркадий, Папас, Коля Саяпин и Соня не ощутили ничего настораживающего. Выйдя из-под деревьев, они вступили на выложенную плиткой площадку. Перед ними чернело сводчатое отверстие сквозного прохода..

В одной из стен внутри прохода была утоплена низкая железная дверь, перекрещенная коваными полосами.

Папас взялся за большую, гнутую в виде змеи металлическую ручку и потянул дверь на себя. Она испуганно взвизгнула и открылась.

Коля, не входя, протянул руку внутрь темного помещения, нащупал на стене выключатель и зажег свет. Перед ними предстала маленькая каморка.

Вдоль ее стен стояли дворницкие принадлежности – широкая дюралевая лопата для уборки снега, деревянный совок для мусора, две метлы: одна поистершаяся на шершавой брусчатке, а другая совсем новая, свежий веник из зеленых веток и бочка с песком на случай то ли пожара, то ли гололеда. На вмурованном штыре висели брезентовый фартук и моток толстой веревки. На первый взгляд стены каморки были глухими и другого выхода не имели.

Но так только казалось.

Четверть века назад их впервые привел сюда любитель-краевед – дядя Ваня. Тогда он казался им совсем пожилым человеком, а на самом деле инженер Кальварский был тогда сорокапятилетним мужчиной в самом расцвете сил, примерно таким, какими они сами были сейчас.

Он и показал им узкий проход, находящийся в одном из углов каморки. Это была почти щель, в которую надо было протискиваться боком. За ней начиналась пробитая в толще каменного тела ворот лестница. Она вела наверх, где находилось большое просторное помещение с узкими окнами-бойницами.

По замыслу военных инженеров-фортификаторов императорского генерального штаба, здесь, за двухметровыми стенами должен был в случае необходимости помещаться наблюдательный пункт, а, возможно, и огневая точка.

Один за другим они втиснулись в узкую щель и стали подниматься по лестнице, ведущей в надстройку над аркой старых городских ворот.