Текст книги "Укрепрайон «Рублевка»"

– А меня ведь еще три месяца назад предупреждали, но я не поверил, – промямлил Удачин в трубку. – Я никому не говорил, но у меня в Швейцарии такая история случилась…

– О чем предупреждали? Кто предупреждал? – заинтересованно спросил Стрельцов.

– Это долгая история…

– Так подъезжай, расскажи.

– Не сегодня. Сил нет. Как я понимаю, нам всем все равно придется собраться. Ну, я имею в виду друзей по несчастью…

– Заметано, – быстро согласился Стрельцов. – Я приглашу мужиков к себе и отзвоню когда. – Ему, несмотря на агрессивно-уверенный тон, как и коллеге-металлургу, сейчас не хватало общения.

Повесив трубку, Удачин никак не мог успокоиться. Он принял две таблетки снотворного и попытался уснуть. Но вместо этого его мучили воспоминания.

А ведь поначалу как все хорошо складывалось!

…В уютном конференц-зале цюрихского отеля «Мэрриотт» за столом из редкой красоты карельской березы расположились семеро респектабельных мужчин. Они встречались здесь уже не раз и не два, поэтому ощущали себя словно дома.

Самым молодым среди них был металлургический магнат Александр Удачин. Напротив него, отпивая из фужера минеральную воду «Виши», сидел пожилой сухопарый джентльмен в темно-сером твидовом пиджаке. Он то и дело поглядывал сквозь затененные стекла очков в золотой оправе на визави, словно вопрошая, понимает ли тот суть собственных же предложений. Это был господин Рудольф Минх – глава концерна «Альтаир».

До этого Минх довольно обтекаемо прощупывал Удачина не столько на предмет его предприятия, которое было отлично известно в кругу металлургов Старого и Нового Света, сколько на то, как к предложению русского относится правительство его страны.

– Если вы скажете, господин Удачин, что ему вообще неизвестна суть вашего предложения, то, простите, я в это не поверю.

– Так я не скажу, – улыбнувшись, ответил сталелитейщик. – Более того, правительство в известной мере само предложило мне выйти на рынок. И в этом оно имело в виду и свой резон: выяснить, каково отношение Запада к самому факту приобретения русскими такого монстра, как «Альтаир». Согласитесь, господин Минх, прежде было все наоборот: Запад всегда покупал, а мы всегда продавали.

– Извините, господин Удачин, но я бы внес поправку: никто никого не покупает. Речь идет о слиянии, – с кривой улыбочкой тактично заметил Минх.

– Прошу прощения, – коротко извинился собеседник.

– Я слышал, что вы на этот счет получили благословение президента?

– Вас не обманули. Все телеканалы мира информировали о возможности нашей сделки, – с видимой гордостью сказал Удачин, хотя он был все еще уязвлен справедливым замечанием главного акционера «Альтаира».

Переговоры длились битых шесть часов, и Александр уже начал ерзать на стуле. Наконец около семи вечера старик Минх поднялся с места. Его примеру с явным облегчением последовали остальные участники переговоров. Особенно обрадовались русские. Перед отъездом они еще надеялись успеть сделать традиционные покупки на Рождество.

– Я думаю, уважаемый герр Удачин, теперь мы можем смело передать документы юристам. А как только они будут готовы, назначим день подписания договора. Надеюсь, акционеры «Альтаира» будут удовлетворены условиями?

«Еще бы! – промелькнуло в голове Удачина. – Мы даем за ваши акции цену, вдвое большую их котировок на бирже».

– А вы сами-то довольны?.. – словно разгадав мысли русского олигарха, поинтересовался Рудольф Минх.

– Да вполне, – не очень уверенно ответил Удачин.

Делано улыбнувшись, он пожал руку пожилому джентльмену. И наспех попрощавшись с остальными участниками переговоров, дал последние указания своим экспертам из Москвы. Затем быстрым шагом направился к скоростному лифту.

Александру не терпелось поскорее добраться до апартаментов, дабы расслабиться в струях джакузи, после чего можно было подумать и о том, где и как развлечься. Его апартаменты располагались на последнем, девятнадцатом этаже, откуда открывался отличный вид на город. Хотя Цюрих, конечно, не Женева, но все же…

От отеля, который находился вдали от городской суеты, было всего десять минут пешком до центра Цюриха. И Удачин уже мечтательно размышлял, как, отдохнув, отправится на прогулку. Не успел Александр переступить порог номера, как вслед за ним прибежал запыхавшийся портье в ярко-красном пиджаке.

– Герр Удачин, герр Удачин, – обратился он к хозяину номера. – Для вас есть сообщение. Точнее, письмо. Его оставила одна приятная дама. Она все время повторяла, что это очень срочно и очень важно.

Он протянул маленький серебряный поднос, на котором белел конвертик. От мессиджа исходил тонкий аромат женских духов, а на самом конверте было отчетливо видно тисненое изображение герба – очевидно, фамильного. Удачин вскрыл конверт и развернул послание таинственной незнакомки. На розовом листке с водяными знаками в виде того же фамильного герба изящным женским почерком было написано следующее:

Уважаемый Александр Михайлович! К великому сожалению, мы не знакомы, поэтому прошу великодушно извинить за мое нескромное желание встретиться с Вами.

Полагаю, право на подобную бестактность дает мне одно важное обстоятельство – мы с Вами соотечественники по крови, хотя родилась и выросла я в Швейцарии. Моя фамилия Орлова, из тех самых Орловых. Видимо, поэтому я порой испытываю неодолимое желание пообщаться с настоящим русским человеком. Я много хорошего слышала о Вас от моих друзей, читала о вас в прессе. Знаю, у Вас был нелегкий день, но Вам же все равно необходимо отдохнуть. Так сделайте одолжение – проведите часик-другой в обществе ностальгирующей русской дамы. Я приглашаю вас поужинать. Буду с нетерпением ждать Вас в восемь у входа в отель. Графиня Орлова Елена Владимировна

«Что за странное приглашение? – подумал он. – Почему так официально? Что за чопорный стиль? Ведь можно было без всяких выдрючиваний через портье связаться со мной по телефону».

Любопытство распирало молодого бизнесмена. Интересно, сколько ей лет? Как выглядит? Что ею действительно движет? Так или иначе, ровно в восемь Удачин стоял у входа в отель. За ним с трехметровым отрывом неотступно с мрачным видом следовал охранник, явно недовольный незапланированными передвижениями подопечного.

Наконец из затемненного чрева одного из подъехавших автомобилей появилась молодая, на вид лет тридцати пяти, женщина, всем своим видом излучая достоинство и простоту. Удачин с нескрываемым восторгом уставился на ее красивое, типично славянское лицо, облагороженное европейским шармом. Походка графини была столь же легка, как черное шелковое платье от Шанель, поверх которого была небрежно накинута шиншилловая шуба. Казалось, ее длинные, стройные ноги вообще не касаются земли. Прелестная головка с тщательно уложенными волосами грациозно покачивалась в такт движениям гибкого тела. Украшений на женщине почти не было – только на шее, свисая до углубления груди, поблескивал бриллиантовый кулон.

– Здравствуйте, вот и я. Та самая Елена. – Графиня протянула ему руку. – Сразу хочу поблагодарить, что приняли мое предложение.

– А я Александр. Тот самый. Здравствуйте, – мгновенно приняв ее тон, произнес в ответ Удачин, стараясь как можно нежнее пожать белоснежную ручку русской аристократки. – Улавливаю в вашем голосе французский акцент, хотя писали, что живете в Швейцарии. Здесь кругом немецкая речь.

– Вы наблюдательны, но должна заметить, что в Швейцарии, по крайней мере в той ее части, где живу я, более популярен язык французский.

В следующее мгновение произошло нечто необъяснимое. Двое дюжих, широкоплечих парней стремительно выскочили из лимузина и, заломив Александру руки, грубо запихнули его в машину. С неожиданным проворством для дамы в обтягивающем платье графиня оказалась рядом.

– Не удивляйтесь, Александр Михайлович, у нас не было другого способа избавиться от вашего охранника, – прошептала она ему на ухо.

– В каком смысле? – растерянно спросил Удачин.

– В самом прямом. Приставленный к вам телохранитель не столько защищает вас, сколько неотступно следит за вами и подслушивает. Но это уже не важно. Сейчас мы едем в одно уютное местечко – тайский ресторанчик, где я вас познакомлю с кем нужно.

– Значит, меня не похитила какая-нибудь разведка? – настороженно спросил олигарх.

– Кому вы нужны? Проснитесь! Я имею в виду, что разведке вы не нужны.

– Может быть, выкуп? – Удачин терялся в догадках.

– Опять не угадали, – весело засмеялась навязанная ему спутница.

Лимузин еще довольно долго петлял по ярко расцвеченным к Рождеству улицам Цюриха, пока, наконец, не остановился возле невзрачного одноэтажного здания, на фасаде которого неоном светилась вывеска на английском языке – Blue Elefant.

Метрдотель, то ли таец, то ли китаец, беспрестанно кланяясь, приветствовал гостей лучезарной улыбкой, от чего его узкие глазенки окончательно растворились в складках лица. Не произнеся ни слова, он провел их в отдельный кабинет. Там за сервированным на двоих столиком их встретил мужчина лет пятидесяти, довольно приятной аристократической наружности. Он курил дорогую сигару.

– О, господин Удачин! Рад вас приветствовать. – Незнакомец почти без акцента говорил по-русски.

– Ни хрена я вас не понимаю. И вообще, я не привык к подобному обращению. Кто вы такой? – не ответив на приветствие, резко спросил Удачин. Это приключение ему явно не нравилось и, чего уж скрывать, пугало.

– Я всего лишь адвокат, а зовут меня Гюнтер Шпиц. Представляю известную юридическую фирму «Порторико», которая борется с коррупцией и недобросовестными бизнесменами.

– Весьма туманное объяснение, – сухо бросил Александр.

– Думаю, туман рассеется, как только я вам все объясню. И ради бога, не волнуйтесь, Александр Михайлович. Сделайте заказ, и мы продолжим беседу.

Ничего не оставалось делать. Не корчить же из себя и вправду партизана на допросе у немцев. Удачин сел за стол. Графиня, помахав ему ручкой, куда-то испарилась.

– Итак, что будем заказывать? – спросил Шпиц.

– Терпеть не могу экзотические блюда, – грубо ответил Удачин, просматривая меню. – Я вижу, тайская кухня не очень-то отличается от китайской. Разве что жареными тараканами.

– А у вас хорошие познания в кулинарии, господин Удачин, – сделал комплимент адвокат.

– Так что же вам от меня нужно, господин Шпиц?

– Просто хочу вас предупредить, что вы должны быть очень осторожны, – вкрадчиво произнес адвокат. – Вы здесь под постоянным наблюдением. Вас подслушивают где только можно, даже в ванной. Возможно, даже на себе вы носите «жучки». Вы что-нибудь слышали о нанотехнологиях?..

– Слышал, конечно, не из деревни, – окончательно теряя терпение, огрызнулся Александр. – Что вы мне тут лапшу на уши вешаете? Пожалуйста, конкретнее.

– Могу и конкретнее, – отпив воды из фужера, ответил Шпиц. – За вами денно и нощно следит Минх через приставленных к вам телохранителей. Следят и конкуренты. Местные спецслужбы тоже следят, и ваши тоже…

– Откуда вам это известно? Не верю я ни в какую тотальную слежку. У меня нет тайн.

– Тайн нет. Но зато есть акции «Альтаира». Точнее, они у вас почти в кармане. А теперь, если не верите, то скажите на милость, откуда мне известно практически все ключевые условия вашей сделки? – Шпиц стал монотонно перечислять один за другим основные положения еще неподписанного контракта.

Удачин опешил. Все, о чем говорил адвокат, лишь только пару часов назад он обсуждал с Минхом. Их договоренности еще даже не были положены на бумагу.

– Кто вы, доктор Шпиц? И какого рожна вам от меня надо?

– Я беседую с вами по поручению группы очень влиятельных персон, – сменив тон, перешел к делу Шпиц. – Нам доподлинно известны все детали ваших переговоров с господином Рудольфом Минхом, который, да будет вам известно, давно и тесно связан с кремлевскими чиновниками. К слову, за вашу сделку он получит солидный гонорар.

– Что за чушь?! – вскрикнул Александр. – Вдумайтесь, что вы несете?! Продавец, богатейший человек в этой дыре, получает взятку за сделку? Кто вам такое наплел?

– Терпение, молодой человек. Взгляните-ка на эти снимки, и вы все поймете, – с этими словами адвокат протянул несколько цветных фотографий. Александр не поверил своим глазам: на одном из них Минх чуть ли не в обнимку позировал с одним из могущественных конкурентов Удачина Мередом Каримовым. На другой фотографии в объектив счастливо улыбались те же двое плюс присоединившийся к ним банкир и олигарх Степан Разин.

На второй фотографии в объектив попали стоящие чуть поодаль президентский советник Крутов с известным далеко не самому широкому кругу лиц кремлевским чиновником Максимом Ханукаевым. Оба принимали закулисное участие в содействии сделке по «Альтаиру».

– И что с того?! – Удачин бросил фотографии на стол. – И вообще, они могут быть заурядной фальшивкой. Хотя я не понимаю, для чего она нужна, кого и, главное, в чем должна убедить.

– И я не понимаю, зачем нужны какие-то фальшивки, когда факты, которыми я располагаю, лежат на поверхности, – быстро согласился Шпиц.

– Допустим, – сбавив тон, согласился Удачин. – Но будьте и дальше откровенны. Кто вас все же подослал? ЦРУ? Магараджа?

Шпиц внимательно взглянул на русского, желая понять, насколько его собеседнику вообще будет интересно слушать.

– Так вот. Вам бы не следовало вести сделку к финалу ни в каком случае, как бы дальше ни повернулось дело. Иначе, боюсь, вы рискуете потерять все.

Хорошо, что Удачин сидел, а не стоял. Придя в себя, он все же нашел силы вымолвить:

– А что же ваши патроны проявляют обо мне такую заботу? И кто они? Я настаиваю, чтобы вы мне ответили. Может, кто-то хочет купить Чугуногорский комбинат?

– Настаивать, герр Удачин, вы можете сколько заблагорассудится. Бесполезно. В таких делах точки не ставятся никогда. И покупать вас никто не собирается. Они хотят предупредить именно вас да и, собственно, некоторых других членов клуба российских миллиардеров. У многих схожая с вами ситуация, хотя и не столь на слуху.

– Вы что, дерьма наелись?! – забыв о приличиях, воскликнул Удачин.

Адвокат даже бровью не повел, делая вид, что не заметил грубости или просто не понял смысла сказанного.

– Вы лучше послушайте, а не распаляйтесь раньше времени. Наши эксперты пришли к однозначному выводу. Вам будет это интересно. Раньше, еще с советских времен, традиционной схемой наживы на всех уровнях чиновничьей элиты, причем как в столице, так и в областях, была продажа товаров за рубеж с последующим, как вы говорите, откатом, спрятанным в западные банки. Затем схема изменилась: те же персонажи стали отмывать в офшорах черный нал, то есть взятки, – пояснил Шпиц, обрезая специальным ножичком кончик сигары. – Но после того как все кому не лень стали бороться с нелегальными доходами, ваши больше рисковать не стали, а сочинили новую схему. Теперь они подталкивают крупных бизнесменов, ну вроде вас, к так называемой интернационализации своих активов, то есть заставляют перебрасывать их за рубеж через перекрестное владение акциями и так далее. Вы же не будете спорить, что на Западе легализовать свои акции гораздо проще, чем черный нал?!

Спорить Удачин не стал. Его взбудораженный мозг сразу же вспомнил, сколько «подснежников» владеют акциями его холдинга.

В памяти олигарха всплыла картина, как в самом начале года в Чугуногорск нагрянул тот самый, с фотографии, Ханукаев, ко всему прочему, его однокашник по университету. Прямо с самолета Александр повез его на комбинат.

– Послушай, Михалыч! – не вытерпев бесполезных походов по цехам, Ханукаев достаточно фамильярно прокричал Удачину в ухо. – А нет ли в твоем хозяйстве места поуютней, чем мартены? Я ведь завтра обратно, а надо потолковать.

Не успели они оказаться в кабинете Удачина, как гость с места в карьер стал прессовать давнего приятеля:

– Тебе, старик, выпадает потрясающий шанс. Не буду уточнять, в чьей голове родилась вся цепочка. Сам догадаешься. Не маленький. Но без меня, поверь, не обошлось. Так что потом, старик, не забудь. Итак, Кремль спит и видит, как российская компания сольется в экстазе почти на равных с каким-нибудь западным монстром.

– Что значит – Кремль? Ты, что ли? – перебил Удачин.

– Какая, старик, разница? Кремль – значит Кремль. Вот будешь у президента – задай ему этот вопрос. А меня не терзай. Короче, мы подыскали для этой показухи чудненький вариантик. Есть такая металлургическая «акула», ты, наверное, слышал, «Альтаир» называется. Так она загибается. Знаешь об этом?

– Ты что, дурак? – не выдержал этого бреда металлург. – Или только прикидываешься? Я не только знаю. Уже как год этот соблазн маячит передо мной как морковка.

– Тем более, старик. И себе сделаешь подарок, и Кремлю. Они скоро сами выйдут на тебя с предложением.

– Так я не понял, кто выйдет на меня с предложением? Москва?

– При чем тут Москва?! Она лишь одобрит твою инициативу. И даже в ж… поцелует при необходимости. – Увидев, что Удачин не очень догоняет его великолепную идею, гость еще больше распалился: – Нет, старик, ты все-таки пока не схватываешь суть. Во-первых, после сделки прилично заработают все твои акционеры. В том числе и твои «подснежники». Высокопоставленные, заметь!

Хорошее слово «подснежники». Все-таки богат русский язык.

Удачину понравилось сравнение. Он мучительно вспоминал, есть ли среди них непосредственно Ханукаев. Когда этот красавец уедет, надо будет попросить пошарить по реестру акционеров, решил он.

– С предложением выйдет господин Рудольф Минх. Собственной персоной. Да не падай в обморок, дружище. Словом, когда ты будешь у президента, тема станет в полный рост. Так что надо быть к ней готовым. И учти, он сочтет это твоей идеей. И возможно, даже обрадуется единству хода собственных мыслей и мыслей лучшего из олигархов.

Не обратив внимания на конфетку, Удачин вновь спросил, мол, чья все же идея.

– Что ты на меня так смотришь? Говорю, не моя. Где я, а где Рудольф Минх. Я лишь экономический консультант.

Через неделю металлург снова прилетел в Цюрих, а еще через два дня соглашение по слиянию с «Альтаиром» было подписано.

«Мы наш, мы новый мир построим!..»

Войдя в огромный зал особняка, стены которого были сплошь увешаны бесчисленными охотничьими трофеями, Духон увидел картину, чем-то неуловимым напомнившим ему Тайную вечерю. Вдоль огромного овального стола во главе с хозяином дома Вадимом Стрельцовым, своей бородкой напоминавшего лик Сына Божьего, сидели все участники прошлой встречи в Жуковской «Даче», к которым присоединились еще несколько человек, неизвестных Духону.

Их было всего человек девять, большинство из которых еще совсем недавно, до начала «эпохи Рублевского метеорита», не только определяли состояние экономики России, но и серьезно влияли на конъюнктуру мировых рынков.

Дискуссия, судя по раскрасневшимся лицам и шуму пытающихся перекричать друг друга голосов, была жаркой. Впрочем, могло ли в этом кругу быть иначе, если обсуждался извечный для России вопрос – «Что делать?».

Александр удивился, что почти никто из присутствующих даже не заметил его появления. В былые времена все наверняка повскакали бы с мест, только бы лишний раз пожать руку легендарному олигарху. Только Стрельцов, выйдя из-за стола, молча пожал Духону руку. Несколько лет назад они чуть не стали партнерами по бизнесу, но вовремя опомнились и остановили сделку. Более неподходящей пары трудно было себе придумать: вода и камень, лед и пламень – словно это было сказано про них.

Из общего настроя участников уникальной сходки Духон быстро ухватил суть и даже обрадовался. Большинство сходилось во мнении, что уступать шантажу властей никак нельзя. Ибо это означало для всех не только наступить на горло собственной песне, с чем еще так или иначе можно было смириться, но и практически расстаться с любимым делом, деньгами, а в итоге с высоким статусом героев из самой популярной рубрики «Форбса».

– Лучше быть оскорбленным, чем оскопленным! – как всегда визжал Эдичка Тельцовский, то и дело протирая запотевающие очки. – Что они без нас смогут?! Как они будут управлять нашими активами? Здесь! За рубежом!

– Как будет здесь, не знаю, а за рубежом – проще пареной репы. Распилят, и точка, – высказался молодой, модно одетый мужчина, которого Духон поначалу не узнал. Но приглядевшись, он понял, что это популярный участник всех модных тусовок, а по совместительству банкир и торговец алкоголем Тамерлан Мандрыко.

– О чем вы говорите?! – грустно улыбнулся Марк Львов. – А у меня банк в Европе! А в нем клиенты! А у них свои банковские тайны! Представляю, что начнется, когда они доберутся до личных счетов многих уважаемых людей. В том числе и друг друга…

– Да с ними потом ни один западный партнер рядом срать не сядет, – подал голос Сема Фомарь.

Он ерзал в кресле, как черт на раскаленной сковороде, и явно был в крайнем возбуждении. Помимо свалившихся на него проблем, Сема хотя и был богатеньким буратино, но все еще неуютно себя чувствовал в компании олигархов.

– И срать сядут. И выпивать станут. И закусывать охотно будут, – скептически заметил с другого края стола Духон. – Покричат поначалу для приличия о демократии и прочем и смирятся. Во времена СССР тоже кричали о нарушении прав. Но при этом такие деньги заколачивали… Умопомрачительные! Недаром говорили в Помпее, что деньги не пахнут.

Оглядевшись, Духон нашел взглядом сидящего на другом краю стола своего тезку-металлурга. Тот пребывал в глубокой депрессии. «Наверняка сейчас он мыслями там, в своей литейке, – подумал Александр. – Не знаю, что бы я чувствовал на его месте. Может, повесился бы? Мужик ведь начинал свой путь в миллиардеры с должности рядового менеджера. Карьера, что называется, „от корки до икорки“! Теперь, похоже, настал час истины. Хотя, с другой стороны, власть сейчас пытается действовать теми же методами, что десять лет назад использовал сам Удачин».

– Мы в полной заднице! – истеричным голосом вступил в дискуссию еще один крупный банкир, известный больше как богоборец, Степан Разин. Его появление на сходке олигархов было полной неожиданностью, ибо он постоянно проживал за границей. Его никто не видел ни на первом собрании жителей Рублевки, когда было объявлено о карантине, ни в других общественных местах поселения. Его появление в бунтующей компании было непривычно еще и тем, что Разин всегда и всеми силами старался выказать верноподданнические чувства Кремлю, создавать вокруг себя ауру личности, «особо приближенной к президенту».

– Почему же мы в заднице, Степан? – резко возразил Вадим Стрельцов. – Ты говоришь чушь! У нас здесь, на Рублевке, миллиарды зеленых. А что у них там?

– Вот именно, вот именно, – поддержал хозяина дома еще один член клуба «Форбса» Василий Никелев. – Неужели мы ничего не придумаем и дадим себя проглотить?

Он пришел на встречу далеко не в лучшей форме, хотя сам был не только спортсменом, но и большим поборником развития российского спорта. Карантин, судя по всему, выжал из него все соки.

– Договариваться надо. Жопу лизать кому надо. И никаких ультиматумов. Зачем вам надо было эти самые ультиматумы сочинять? Так мало того – еще прессу подключили. За Стенкой это их лишь разозлило и подзадорило. Там ведь тоже пацаны сидят, – неожиданно сменил пластинку Разин. – Око видит, да зуб неймет…

При его словах Никелев и Духон выразительно переглянулись.

– Что вы такое говорите? И откуда вы про прессу знаете? Здесь, на Рублевке, ее пока не распространяли.

– Так листовка же. – Поняв, что сболтнул лишнего, Разин стал неловко оправдываться. – Там все написано.

– Неправда, господин хороший. Там этого нет. Кто тебе прессу носит оттуда? Признавайся! – Демидов угрожающе пошел на бородача.

– Остановись, Демидов. Сядь на место, – чуть ли не приказным тоном сказал ему Духон. – Если тебе непонятно, то не значит, что и другим непонятно.

– Действительно, хватит лясы точить, господа! – вдруг неожиданно рявкнул Стрельцов. – Всем теперь ясно, что мы в западне. И посему у нас нет другого выхода, как только выжить и бороться. Тут присоединился господин Духон. Он старше нас всех присутствующих. И по возрасту, и, если хотите, по жизненному опыту. И еще… – Стрельцов взглянул на Духона. Говорить или не говорить? – Александр Павлович, в отличие от всех здесь присутствующих, новым законом никак не ущемляется. Как он часто раньше говорил, у него нет заводов, нефтяных вышек, газет… Не обижайся, Саша, но в этом смысле ты властям сегодня неинтересен. Зато в тебе не говорят те эмоции, что нам мешают хладнокровно думать. Ведь правда?

– Ну и что? Мы должны быть счастливы? – развязным тоном спросил Сема Фомарь.

– Да прекратите вы, господин бутик. Насколько я знаю, у господина Духона имеются кое-какие соображения насчет того, что делать дальше. Так давайте вежливо выслушаем его, тем более я уверен, что плохого он не посоветует… Прошу вас…

Не поднимаясь с места, Духон достаточно скептически оглядел присутствующих, задумался, стоит ли вообще перед этой аудиторией распинаться.

Друзей среди них не было. Он еще помнил те времена, когда олигархи меж собой каждый раз в шутку, а скорее, всерьез выясняли, «против кого дружим», и тайно мечтали распилить активы ближнего. Не о том ли сейчас думает этот богоборец Разин?

– Вадим Степанович, а можно попросить у вас виски? – неожиданно обратился он к хозяину дома. – Лучше, если это будет «Джемесон»… Надо как-то уравнять шансы. А то, как я погляжу, некоторые здесь уже веселые…

– К сожалению, нет. Был «Джемесон», да сплыл. Я уже говорил, карантин. Могу предложить что-нибудь другое.

– Лучше я тогда воздержусь, – отказался изменять привычкам Духон.

– Так мы будем говорить о насущных проблемах или как?.. – подал голос Удачин, казалось, до этого безучастно наблюдавший за тем, что происходило за столом.

– Ладно, перейдем к делу, – серьезно произнес Духон, закурив очередную сигарету. – Так или иначе, власть, хочет она того или нет, в ситуации, которая сложилась, будет вынуждена и дальше закручивать гайки. Поэтому никакой надежды на скорую отмену карантина нет. Пожалуй, наоборот…

– Ну, это и дураку понятно, – бросил реплику Тельцовский.

– Рад, что вы так самокритичны, – парировал Духон. – Если коротко, то для начала я предлагаю выгнать к черту коменданта Гулькина и образовать самим новый орган местного самоуправления, что-то вроде земской управы… Уверен, подобными действиями мы озадачим наших тюремщиков или называйте их лекарями, экспроприаторами. Власть не сможет смириться, что на подведомственной ей территории образовалось нелегитимная административная единица. И испугается этого. А как следствие, начнет договариваться. Тем более, как я понимаю, переговорщики уже начали свою миротворческую деятельность. – При этих словах Духон выразительно взглянул в сторону Разина. Но тот этого не заметил, ибо был поглощен поеданием сладостей.

– А ведь Духон прав, – после небольшой паузы заметил Львов. Его поддержал и хозяин дома.

– Нам всем сегодня надо ответить на один-единственный, но принципиально важный вопрос: мы будем бороться или сдадимся на милость чинушам? – Духон громко, чтобы услышали все присутствующие, спросил гостей.

– Бороться! Только бороться, а не распускать нюни! – задиристо, точно по-пацански, оживился уральский заводчик Демидов. – Давайте в ближайшие дни устроим демонстрацию, колонной пройдем по Рублевке. Народ подтянется. Пусть в Кремле знают, что мы не пали духом.

– А что, мужики, тоже интересная мысль! – засмеялся Духон.

– Колонной так колонной, – поддержал идею и Агулов, доселе хранивший гробовое молчание. Он все гадал, коснется ли временное управление его безалкогольного производства, и поэтому до поры до времени не выплескивал наружу своих чувств. – Ты, Даниил, генерала Ордынского подними. Я – своего деда. Он – собутыльников. В итоге получится единение олигархии с народом. Отлично ты придумал, Даниил, – заключил безалкогольный король Агулов.

– И сразу же Гулькина сковырнем. Хватит, науправлял. Мусора, поглядите, сколько кругом! К домам не подойдешь.

Его дружно поддержали остальные. Только Сема Фомарь, притворившись, что клюет носом, промолчал. Он в принципе всегда был против классовой борьбы и вообще всякой борьбы, даже если она велась на спортивной арене.

– В таком случае я вам сообщу о месте и времени учредительного собрания, – коротко бросил Духон, – и о дне демонстрации. Кстати, ее можно будет сразу провести после собрания.

– А что, мудрая мысль – начать на Рублевке новую жизнь! Отделимся от Москвы, наладим хозяйство. Что они тогда запоют?! Науправляют без нас на свою голову. Да ни в жизнь, – проводив взглядом Духона, заметил Никелев. – До первой получки на предприятиях, может, и продержатся. А вторую, боюсь, уже платить будет нечем. Мы все это уже не так давно проходили.

Духон первым поспешил покинуть дом Стрельцова. До дома Ордынского было рукой подать. Он прекрасно сознавал, что только силами кучки богатеев, то, что они задумали сочинить в своем будущем земстве, не получится. Где-то поблизости раздавались голоса. Он сразу узнал и чигоринский бас, который, как показалось Александру, с кем-то чокался. Так и есть, Чигорин предпочел посиделкам у Стрельцова иную компанию. Только что он с видимым удовольствием выпил с Акимычем за светлое будущее народов Экваториальной Африки, которым, по мнению тостующих, живется даже хуже, чем им сейчас в карантине. Не успел Александр поздороваться, как в комнату вслед ввалились Демидов с Агуловым.

– Из-за стола опять за стол?! Весело живем. Даже как-то неудобно.

– Господа, приветствую вас как добрых рыцарей короля Артура, – важно обратился к гостям Петр Никодимыч.

Никто так и не понял, почему они вдруг рыцари и при чем тут король Артур. Тем не менее любезно поблагодарили старика.

– С чем пожаловали, Александр Павлович? – обратился старик к бывшему олигарху.

– Итак, коротко. Ситуация на Рублевке, как видим, абсолютно вышла из-под контроля. Власти не просто объявили карантин, а устроили нам самую настоящую блокаду. Бензин, как видите, не поставляют. Продукты практически тоже. Кормят народ в этих мерзких эмчеэсовских госпиталях и реабилитационных центрах какой-то бурдой и сухими пайками, да и то раз в день…

– А какой у вас бардак на улицах, – счел необходимым поддержать Александра дед Иосиф. – Хуже самой грязной курдской деревни. Даже в лагерной зоне чище было…

– Правильно! – подхватил Акимыч. – Я давно предлагал сначала уничтожить эти пси-генераторы, а затем силой прорвать оцепление. Пока мы тут все концы не отбросили… А вы только ультиматумы рассылаете.

– И чего мы этим добьемся? – невозмутимо спросил Духон.

– У нас будет полноценная протестная демонстрация. Власть увидит, против чего мы протестуем.